Житков Андрей. Риелтор

   — Масса Вадим, у меня не двести рук, чтобы упраниться со всем вашим хозяйством, — сказал Heгp потупив взгляд.
   — Ты мне еще поогрызайся! Отправлю на плантацию, будешь знать!
   — Нет-нет, только не это! — притворно захныкал негр, закрывая лицо испачканными в краске рукам! Он побежал к «феррари», обмакнул кисть в ведро принялся малевать по боку белые полосы. Капли из-, вести падали на покрытую мелким гравием дорожку.:
   Вадиму показалось, что в «феррари» кто-то есть.Он пригляделся и увидел двух «чижиков» — седого и нервного, а между ними — зажатого с двух сторон «гаденыша» Пашу. Он был белее извести, которой негр малевал бока машины. Лицо Паши было искажено гримасой боли, и Вадиму показалось, что он пытается ему что-то крикнуть.
   Но тут глупый негр начал малевать известью по стеклам…
   Вадим поднялся в кровати, отер тыльной стороной ладони холодный пот со лба, помассировал виски, прогоняя остатки странного фантастического сна. Было еще темно.
   — Блин, вот беда! — простонал он. В голове мгновенно мелькнули воспоминания о вчерашнем утре в вечере, когда он с удивлением обнаружил себя лежащим на диване в собственном кабинете. И еще помнил, что из офиса домой ему помогла добираться Катя. — Что делать-то? — произнес Вадим.
   — Зачем ты себя с утра пораньше мучаешь русскими вопросами? — раздался в темноте голос жены.
   — Не спишь? — удивился Вадим.
   — С тобой заснешь, как же! Воняет, храпит, как бульдог! С чего вдруг нализался-то вчера?
   — Да так, был повод, — поморщился Вадим. — Слушай, Сашка, я сегодня по делам в область уеду. Если вечером не вернусь — не теряй.
   — Темнишь, Вадя! — Вадей Сашка называла его, только когда злилась.
   — Ничего не темню! Дом поеду смотреть. Сто пятьдесят километров от Москвы. Вот и считай.
   — Смотри мне! А что это за девка тебя вчера привезла?
   — А, Катька! Твоего папаши протеже.
   — Ну и как она тебе?
   — Салага.
   — Смотри мне! — Сашка пнула его ногой под одеялом. — Иди чайник ставь, завтрак готовь. Замаливай грехи!

* * *

   Нескладный мужчина в кожаной куртке очнулся от того, что кто-то тащил его под руки к скамейке. Людей было двое. Пока что они были всего лишь чернильными пятнами, похожими на то, которое мелькнуло сбоку за секунду до его беспамятства. Потом зрение вернулось к нему и пятна обрели конкретные черты. Это были мужчина и женщина — пожилая пара из бистро, что сидела в углу за столиком.
   — Помогите! — жалобно попросил пострадавший.
   — Вот сюда, сюда. — Его усадили на скамейку.
   — Смотри, у него кровь, — сказала женщина. Она вынула из сумочки платок, приложила к затылку мужчины в куртке.
   — Господи, как ударили-то! Голова раскалывается!
   — Видели — кто? — спросил пожилой.
   — Если бы! Мелькнул как ниндзя — и все!
   — У вас деньги были? Проверьте, — посоветовала Женщина.
   Мужчина полез по карманам, даже вывернул их наизнанку, еще не веря, что они совершенно пусты.
   — Ну вот, поел хачапури, называется. — Он крико усмехнулся и тут же сморщился от боли.
   — Около метро есть отделение милиции. Мы вас туда проводим, — предложил пожилой.
   — Ему в травмпункт надо. Кровь течет. — Женщина бросила испачканный платок в снег.
   — Какая, к черту, милиция! Во мне пол-литра коньяка болтается! Черт возьми, неужели это т щуплый? — Пострадавший застонал.
   — Кого-то подозреваете? — спросил пожилой.
   — Ну да, вы же там были, должны были видеть. Ко мне парень подсаживался.
   — В бистро? Мы и вас-то не помним. Вы с ним разговаривали?
   — Нет, — соврал мужчина, бросив быстрый взгляд на даму. Теперь, когда сознание полностью вернулось к нему, он с удивлением обнаружил, что выглядит она не так уж старо, как показалось ему в забегаловке. — Он водку пил, а потом ушел.
   — Ладно, мы отвезем вас в травму. Ванечка, подсоби. — Они помогли мужчине в куртке подняты взяли под руки, повели через школьный двор.
   — Ох, мутится все в башке! — Мужчина приостановился, запрокинул голову, пытаясь унять боль. — Доавоськался, блин! Назло мужу села в лужу!
   — Митроша! — Пожилой вдруг схватил мужчину за плечи, повернул к свету уличного фонаря. — Митроша, твою мать! Ты это или не ты?
   Мужчина уставился на пожилого, захлопал глазами.
   — Извините, н-не знаю. Не помню. Вы не из нашего «ящика»?
   — Чмо ты, Митроша! В семьдесят седьмом к Новой Земле ходили. Вашу долбаную электронику испытывали. Спирт пили. Ты еще всех своими прибаутками доставал. Ну? Вспоминай, скотина! — Пожилой посмотрел на женщину, и та, как-то неопределенно пожав плечами, скорчила недовольную гримасу. — Я тебя по присловью только и признал!
   Митроша наморщил лоб, пытаясь что-то вспомнить, затаил дыхание и вдруг выпалил:
   — Иван Палыч? Иван Палыч! Ну конечно же Иван Палыч! — На мгновение он даже забыл о боли в затылке, полез обниматься с пожилым. — Но я-то, пенек с ушами, забыл! Такие люди были! Родной ты мой! За двадцать лет мать родную забудешь! Нет, бывает же такое! Подумать только — двадцать лет!
   Пока мужчины выражали восторг по поводу их нежданной встречи, женщина вынула из сумочки сигареты, закурила.
   — Ваня, мы должны отвезти человека в травму, — напомнила она.
   — Иди ты со своей травмой! — весело сказал Иван Палыч. — К нам сейчас поедем. Сама знаешь, чего нам надо.
   — А если сотрясение?
   — Какое, на хрен, сотрясение? Просто шкуру на башке пробили! Хватай калеку! Вот, кстати, жена моя — Люся.
   — Очень приятно, — пробормотал Митроша, глянув в холодные Люсины глаза. — Да вы не волнуйтесь, я и сам дойти могу.
   — Давай-давай. — Иван Палыч приобнял приятеля и поволок со двора.
   У тротуара была припаркована синяя «десятка». Митрошу усадили на заднее сиденье. Иван Палыч сел за руль, завел мотор, глянул на пострадавшего приятеля в зеркало заднего вида и усмехнулся:
   — Ну, Митроша, в рубашке ты родился!

* * *

   …«Фольксваген» Вадима Георгиевича стоял у тротуара в Брюсовом переулке. И хотя его машина была почти незаметна среди других иномарок, однако на всякий случай Вадим Георгиевич нацепил очки-«хамелеоны» и кожаную кепку. Из окна автомобиля хорошо была видна церковь и палисадник возле поповского дома.
   Хлопнула дверь подъезда. Появился Кемал со своей собачонкой, принялся прохаживаться взад-вперед, дожидаясь, пока собака сделает свои дела.
   Вадим увидел, как по улице на большой скорости несется «девятка» с затемненными стеклами. Он знал, что это за машина: точно такая же стояла вчера на стоянке у Курского вокзала.
   Машина резко затормозила и припарковалась у тротуара.
   «Только этого еще не хватало!» — раздраженно подумал Вадим, глядя на уставившегося на «девятку» Кемала. Из «девятки» со стороны водителя выбрался седой, направился к противоположному дому, скрылся в арке. Кемал тут же потерял к машине всякий интерес. Он погулял еще минут десять, прежде чем исчезнуть в подъезде, и тут же из арки вышагнул седой, а из машины выбрался его напарник. «Господа чижики» оглянулись и заспешили к подъезду. Вадим Георгиевич почувствовал, как в теле зарождается противная мелкая дрожь, нащупал в кобуре на поясе газовый пистолет. Вообще-то пистолет был тестя, но еще полгода назад выпросил он его у Михаила Леонтьевича. Зачем, спрашивается, он этот пугач взял? Для того чтобы чувствовать себя уверенней, если вдруг возникнут непредвиденные обстоятельства? Какая, к черту, уверенность — ведь у «чижиков» пушки самые что ни на есть настоящие!

* * *

   ..Митроша сидел на табурете в огромной кухне светом мощной лампы итальянского дизайна. Люся забинтовывала ему голову. Он водил глазами из стороны в сторону, поражаясь богатству кухонного интерьера.
   Гарнитур действительно был славный: со встроенными СВЧ-плитой, посудомоечной машиной, четырехкамерным холодильником с кучей кнопок, панелей, подсветок — почти как космический корабль. Посреди кухни стоял большой дубовый стол. Митроша любовно поглаживал рукой гладкую поверхность столешницы.
   Пока Люся возилась с Митрошей, Иван Палыч подсуетился насчет закуски, и вскоре на столе появилась запотевшая водка, икра, сыр, колбасы…
   — А ты, я смотрю, никак разбогател, — сказал Митроша, сглатывая слюну.
   — Угу, — кивнул хозяин. — Оливки какие предпочитаешь; зеленые или черненькие?
   — Тех и других, и побольше, — пошутил Митроша.
   Люся с Иваном Палычем рассмеялись.
   — Я вам все обработала. — Люся обрезала ножницами концы бинта. — Ну-ка, наклоните голову! А теперь поднимите. Не кружится? Черных кругов перед глазами нет?
   — Нет вроде. — Митроша счастливо улыбнулся. — Спасибо вам, Люсечка, а то бы помер. — Он поцеловал ей руку и, целуя, подумал, что рука-то совсем не бабская, девичья.
   — Пойду переоденусь, — сказала Люся. Когда она вышла, Иван Палыч весело хлопнул в ладоши и подмигнул Митроше:
   — Ну что, вмажем по стаканчику, как раньше?
   — Можно, наверное, — пожал плечами Митроша.
   Иван Палыч тем временем вместо рюмок достал обычные граненые стаканы, разлил водку.
   — Ну, со свиданьицем, дорогой ты мой! Они выпили.
   Митроша стал с жадностью поглощать закуски. После всего случившегося в нем проснулся зверский аппетит.
   — Паспорт жалко. Придется теперь по ментам бегать.
   — Какой черт тебя в забегаловку понес?
   — Ты, Палыч, чем торгуешь?
   — Я? — Иван Палыч неопределенно пожал плечами. — Да так, памперсами.
   — Канта я искал.
   — Философа, что ли? — удивился хозяин.
   — Во-во, философа. Я ведь раньше, мил-друг, недвижимостью торговал. У мудака одного работал в «Гаранте плюс». И неплохо работал. Детям помогал. Богатства особого, конечно, не было, но все-таки… А потом меня подставили, хоть караул кричи. На тридцать штук опустили. Квартиру пришлось продавать. Сейчас у дочери живу. И ведь как ловко все, суки, подстроили! И печать у меня в портфеле оказалась, и бланки фирменные, и заполненный договор, согласно которому я должен был шесть тысяч аванса на сделке взять. Ты скажи, какой дурак такие деньги в бумаги забивает?
   — Левая сделка? — поинтересовался Иван Палыч, снова доверху наполняя стаканы.
   — Не-ет, я такими дозами не могу! — запротестовал Митроша. — Еще под стол упаду.
   — Ну и что? Падай! Квартира большая, найдем, где постелить.
   Они чокнулись, Митроша отпил совсем чуть-чуть.
   — Да, типа левой сделки приписали. Ну, хочешь из агентства человека выжить — скажи ему об этом. Зачем же так опускать?
   — Значит, ты у нас невинный совсем? — Иван Палыч рассмеялся и хлопнул Митрошу по плечу. — Нет, ну надо же, встреча на Эльбе через двадцать с лишним лет! М-да, удивительное дело! И как это я тебя в бистро не узнал? Ну, хорошо, обидели тебя. А Кант-то здесь при чем?
   — Кант? — Митроша задумался, пристально поглядел на захмелевшего друга. — Кант — это черный маклер. Самый крутой на весь бывший Советский Союз. Миллионные сделки проворачивает. Понял?
   — Это кто ж тебе сказал?
   — Есть люди. Да ладно, чего там! — Митроша махнул рукой и стал намазывать икру на хлеб.
   — Значит, через Канта ты хотел наказать своих обидчиков?
   На этом месте в комнату вошла Люся в дорогом шелковом халате. Митроша остолбенел с недомазанным бутербродом в руке. Волосы с проседью куда-то исчезли, пропали также очки и морщинки. «Ну да, парик, макияж, — догадался Митроша. — Только женщины обычно молодятся. А эта…»
   — Люсечка, вы молодеете прямо на глазах. Вам и тридцати не дашь!
   — А вы и не давайте, — улыбнулась Люся, садясь за стол. — Мужики, вы охренели, что ли, стаканами водку пьете?
   — Все, Люсь, завязали. Это уж мы так — молодость вспомнили. — Иван Палыч вскочил, принялся Ухаживать за женой. Положил салата, налил вина. Водку теперь разлил по крохотным хрустальным рюмкам.
   — Ну что же, за обретение старых друзей, —сказала Люся, поднимая бокал с вином. Они выпили.
   — Представляешь, Люся, Канта он искал, Митроша-то, — хихикнул Иван Палыч.
   — Кто это? — спросила Люся, даже отставив бокал.
   — Философ, мать его так! Ты дурило, Митроша! — Иван Палыч покрутил пальцем у виска. — Я хоть с бандитами и не дружу, но знаю: Канта искать — все равно что против ветра… плевать. Ничего, кроме неприятностей. Все его знают, но никто никогда не видел. Как Бога, понял?
   — Почему это? — Митроша смотрел на Люсю, все больше очаровываясь ее красотой.
   — Потому что Кант — тихушник. Нет у него ни боевиков, ни бригадиров. Защитить некому. Один он работает, понимаешь, один! А свидетели ему не нужны.
   — М-да. — Митроша потрогал забинтованный затылок. — Похоже, его пацаненок был. А только все равно мне Кант нужен — самому мне это дело ни за что не провернуть. Кишка тонка.

* * *

   «Чижиков» не было минут двадцать, и Вадим Георгиевич начал нервничать. А вдруг они там метелят почем зря? Мало ли — заартачился, сказал что-нибудь поперек… бандиты этого ох как не любят!
   Вадим Георгиевич тяжело вздохнул. В кармане его пиджака лежал паспорт Паши со штампом о выписке. Все честь по чести — он теперь не владелец квартиры. Ордер переписан на некоего господина Ширко. Черт возьми, где же они? Ведь по-человечески просил!
   Наконец, из подъезда появились трое — «чижики» вели Пашу под руки. Парень едва держался на ногах.
   «Кололи, сволочи! — догадался Кравцов. — Кололи, а потом ждали, пока он „поплывет“.
   Пашу усадили на заднее сиденье. «Чижики» гоже сели в машину, и «девятка» сорвалась с места.
   Вадим Георгиевич несколько раз про себя повторил номер машины на тот случай, если отстанет по дороге. Нет, он не должен от них отставать! Тронул свой «фольксваген» с места. Резко развернулся, поехал следом за «девяткой», стараясь прятаться за другими машинами и не попадаться бандитам на глаза.
   «Девятка» свернула на Тверскую.
   «Они же хотели в Курскую губернию!» — озабоченно подумал Вадим, вспомнив слова нервного.

* * *

   Весь стол был уставлен бутылками, тарелками, пакетами с соком. Посреди на деревянной подставке стояла высокая сковорода с жареным мясом. Митроша с Иваном Палычем были уже изрядно пьяны. Люся потягивала вино из бокала и смотрела на них насмешливо.
   — А помнишь, как мы к особистам попали? — вспоминал Иван Палыч.
   — Да-да, шли с коробочкой, на которой знак радиации, и документов у нас, естественно, никаких.
   — А они нас за американских шпионов приняли. Представляешь, Люся? Ну откуда на Новой Земле шпионы, а?
   Он засмеялся, а Митроша напротив — неожиданно посерьезнел, схватил Ивана Палыча за руку, сжал:
   — Палыч, не в службу, а в дружбу… ты теперь человек богатый, помоги мне эту сволочь из «Гаранта» «кинуть», а? Ведь как опустил, сука, душа плачет!
   — А как же я тебе это… помогу? — Иван Палыч тоже посерьезнел.
   — Ты подробности в голову не бери. Вот где все! — Митроша постучал костяшками пальцев себе по лбу, потом по столешнице. — По-моему, одинаково, да? — спросил он, обращаясь к Люсе.
   — Абсолютно, — со снисходительной улыбкой подтвердила женщина.
   — Ты, Палыч, только побашляй меня немного. А всю организацию, всякие там понты, представительство — я на себя возьму. Это ж мое, кровное!
   — Ты бы лучше киллера нанял, — неожиданно посоветовал Палыч.
   — Ага, киллера! Чпок — и все дела, да? И э гнида даже не узнает, за что его наказали. А я сделаю так, что ему еще долго икаться будет, сукиному сыну. Сразу вспомнит, кого бомжом сделал! Я тут такую вещь придумал — куда там нашей оборонной промышленности! — Митроша свойски подмигнул Люсе. — На простой сделке его не «кинешь»: все ходы и выходы знает, документы по сто раз проверяет, да и не собрать столько фальшивых документов. Это ж тут и паспортный стол, и БТИ, и регистрационное свидетельство. А на авансе «кидать» — так это ему что слону дробина…
   — Чего это ты тут растарахтелся, Митроша? — перебил его Иван Палыч. — Мы в ваших риелторских делах ни хрена не понимаем. Объясни для дураков популярно: чего ты хочешь?
   — Ладно, — пьяно кивнул головой Митроша. — Напрягай извилины, Палыч! Есть у меня на примете дом симпатичный, девятнадцатого века. Надо в нем капремонт сделать. Как это сейчас говорят — реконструкцию! Жильцов — в халупы на окраины, но с обещанием вернуть в престижный район. Это называется расселение. Вот пускай мой друг Кравцов расселением и занимается.
   — Кто это? — неожиданно встрепенулся Иван Палыч.
   — Директор «Гаранта», Вадим Георгиевичем зовут.
   — А! — Иван Палыч осоловело посмотрел на жену. Люся покачала головой — мол, хорош гусь, все-таки надрался!
   — Он будет расселять, а я сделаю лицензию на строительство, и будете вы с ним этот особнячок реставрировать, в достойный вид приводить.
   — А выгода-то в чем? Ты думаешь, я свои памперсу на какую-то развалину променяю? Хлопотно очень, хоть и в центре. Плюнь ты на это дело, Митроша, давай лучше по рюмочке дерябнем. — Иван Палыч потянулся за водкой, но Митроша снова схватил его за руку:
   — Отупел ты на своих памперсах, Иван! Конечно, строить и ремонт делать мы не будем, это для него, дурака, для отмаза. Слушай сюда! Для такого проекта инвестиции нужны. Банк, понял? Вот мы его на банк и подпишем! Этот Георгиевич жадненький, как услышит про пару миллионов прибыли — сразу заскачет, как козел. Он свои деньги на реставрацию получит под гарантии, мы с него — свои. Сразу обналичиваем и сваливаем. Ты, Палыч, хочешь на Лазурном Берегу остаток дней провести?
   — Нет, не хочу, — неожиданно резко сказал Иван Палыч.
   — Э, полета в тебе нет. Обложился памперсами, как младенец… — Митроша выпил рюмку и засопел. — Ты дослушай, дослушай. Банк свои бабки с процентами назад потребует, верно? А откуда они у Георгиевича возьмутся? Неликвидный старый дом с прогнившими перекрытиями продавать? Одно дело — перед частным лицом подставиться, другое — перед банком. Тут такой счетчик включится — ему впору будет в петлю лезть.
   — Слушай, Митроша, ты свои авантюры при себе оставь. Сам посуди: зачем мне тихий бизнес на какую-то беготню менять? Банки, реконструкции, инвестиции — темный лес. Выпьем-ка за нашу Новую Землю, которая свела нас, таких замечательных мужиков! — Иван Палыч разлил водку.
   — Хватит уже орать, Ваня! — неожиданно произнесла хозяйка. — И пить хватит. — Она поднялась с стула, протянула Митроше узкую ладонь. — Проект твой фуфлыжный, Митроша, но кое-что в нем есть Будем знакомы — Люся Кант.

* * *

   «Девятка» по Ленинградскому шоссе пересекла Кольцевую и понеслась через Химки. Вадим Георгиевич едва поспевал за ней. Несмотря на то что двигатель у него был мощнее, он не умел так лавировать среди потока машин, как это делал седой.
   «А мы пойдем на Север, а мы пойдем на Север!» — почему-то вертелась в голове Кравцова дурацкая фраза из мультфильма. Он нервничал и поминутно отирал вспотевший лоб. Отстать от «девятки» он не имел права.
 
   От неожиданности Митроша поперхнулся. Изо рта у него брызнула водка, он выпучил глаза, закашлялся.
   — Люся, ну нельзя же так! Человеку под руку! — . с укоризной заметил Иван Палыч.
   Митроша поднялся с табурета, осторожно пожал протянутую ему руку.
   — Очень приятно, — пробормотал он, стараясь не смотреть женщине в глаза. Он почти протрезвел.
   — Ты, Митроша, точно в рубашке родился. Если б Иван тебя не узнал… — Люся посмотрела на мужа, который, глупо улыбаясь, ковырялся вилкой в своей тарелке. — Лежал бы сейчас в моргушке. Стоило только к твоей разбитой башке тампон с одним хорошим средством приложить. Ушиб мозга, отек и, как следствие, — летальный исход!
   Митроша испуганно прикоснулся к забинтованной голове. Люся рассмеялась:
   — Поздно уже! Ладно, давай за твою «рубашку» выпьем, чтобы и впредь спасала. — Она взяла бокал с вином.
   Митроша выпил водку, как минералку, не заметив ни горечи, ни вкуса. Он не сводил глаз с женщины, все еще до конца не веря в ее признание.
   — А насчет твоего дела надо хорошенько подумать. Ваня, посмотри, пожалуйста, в картотеке — «Гарант» когда-нибудь кидали? Если кидали, то кто?
   — Есть! — по-военному отчеканил Иван Палыч. Он вскочил со стула и убежал. Вернулся через несколько секунд с «ноутбуком» под мышкой. Включил, бойко застучал по клавиатуре. Долго рассматривал какую-то таблицу. Провел пальцем по строке на экране. — Да, было дело. Кидали по мелочи, на авансе.
   — Сколько? — поинтересовалась Люся.
   — Три с половиной тысячи.
   —Кто?
   — Петилова. Курочка Ряба.
   — Знаю, — кивнула Люся. — Замечательная женщина. Глаза у нее добрые, как у коровы. Поморгает невинно, люди и тают — готовы со своими кровными под несуществующие квартиры и фальшивые расписки проститься. В пяти регионах работала: в Москве, в Питере, на Урале, в Краснодарском крае. Верно?
   — Верно, — кивнул Иван Палыч. — На одних только невозвращенных авансах более двухсот тысяч навара.
   — Сейчас в Ялте с молодым любовником живет, — добавила Люся.
   — И не боится, что… — удивился Митроша.
   — Что посадят или наедут? — закончила Люся. — Это вряд ли. Другая страна, добрые люди. Разве что на пляже своих бывших клиентов встретит. Так она, наверное, в Ялте на пляж не ходит — в Испанию или Турцию ездит. Короче, Ваня, ты пощупай этот «Гарант» со всех сторон. Какая у них «крыша», что за банк, как с клиентурой. Нужна полная информация. И как можно больше об этом Кравцове. Ну тут нам Митроша поможет, правда? — Люся подмигнула.
   Митроша затравленно смотрел на супругов, ощущая в затылке какое-то раздражающее жжение.
   — Не кисни, мужик! — улыбнулась Люся. — Обещать ничего не обещаю, но подумаю. Ну что, за успех нашего безнадежного предприятия?

* * *

   «Девятка» остановилась около придорожного кафе на семьдесят девятом километре. Вадим Георгиевич, чтобы остаться незамеченным, пристроился за стоящим на обочине «КамАЗом». Он видел, как «господа чижики» неторопливо выбрались из машины. Хлопнула дверца. Нервный потянулся и широко зевнул. Седой что-то сказал ему. Оба расхохотались и направились к дверям кафе. «Проголодались, бедолаги», — подумал Вадим.
   Он медлил, собираясь с мыслями. Сколько времени у них уйдет на еду? Минут десять, пятнадцать, полчаса? Судя по тому, как седой гнал машину, они торопятся, поэтому, скорей всего, сейчас по-быстрому «заморят червячка», попьют чаю или кофе и двинутся дальше. Вряд ли седой станет останавливать машину еще раз. Скоро начнутся глухие места. Свернут на какую-нибудь проселочную дорогу, отъедут подальше, а там… О том, что будет «там», Вадим Георгиевич старался не думать. Незаметно пасти «девятку» он мог только здесь на шоссе, среди потока машин. На пустынной дороге его тут же заметят. Если решаться на что-то — только сейчас, не медля. Вадим достал из бардачка сигареты и закурил. «Девятка» наверняка закрыта, кроме того, «господа чижики» могут увидеть заказчика и его «фольксваген» из окон кафе. Увидят — наверняка выскочат. Начнется разборка. «Ты что, мужик, следишь? Не доверяешь?»
   Он решительно открыл дверцу, выкинул недокуренную сигарету. Подошел к одному из окон кафе, украдкой заглянул внутрь. Сердце бешено колотилось в груди. Седой с нервным сидели за столиком рядом со стойкой и неторопливо ели пельмени. Дородная официантка в высоком чепце скучала за соседним столиком. Больше посетителей в кафе не было. Вадим слегка успокоился: окна забегаловки были грязны, кроме того, на них каким-то доморощенным художником были густо и не очень умело намалеваны пельмени, шашлыки и прочая снедь, так что бандиты вряд ли могли его увидеть. Вадим помедлил несколько секунд, принимая окончательное решение, затем бросился к «девятке».
   На заднем сиденье, завалившись на бок, лежал Паша. Глаза его были закрыты, веки нервно подрагивали, блаженная улыбка не сходила с губ. Вадим дернул дверцу, так и есть — закрыто. Он стукнул костяшками в стекло. Паша не пошевелился. «Черт тебя дери, вставай, гаденыш!» — произнес Кравцов громко. Паша приоткрыл глаза, бессмысленно посмотрел на Вадима Георгиевича и махнул рукой — мол, отвяжись, не мешай! Вадим Георгиевич растерянно посмотрел на дверь кафе, представил, как она сейчас откроется, из нее выскочат «чижики», кинутся к нему, на ходу дожевывая свои пельмени. А представив, решительно достал из кобуры на поясе газовый пистолет и двинул рукоятью по стеклу. Стекло разлетелось вдребезги. Он сунул руку, открыл дверцу, стад вытаскивать Пашу за ноги. Паша лягнул Вадима Георгиевича, и это окончательно его разозлило. Он наклонился вперед, несколько раз ударил Пашу по лицу, но, похоже, тот ничего не чувствовал — все так же блаженно улыбался. Вадим Георгиевич глянул на дверь кафе и с новой силой рванул парня на себя так что вытряхнул его из машины. Паша упал на грязный асфальт. Тут, наконец, до него дошло, что кто-то пытается сломать ему кайф, и улыбка сошла с его губ Паша, сжав кулаки, попытался подняться, Вадим Георгиевич обхватил его за талию и под прикрытием «КамАЗа» потащил к своему «фольксвагену».
   Его взгляд упал на кабину «КамАЗа», в которой сидело двое мужиков. Они ели пироги, запивали их кока-колой и с интересом наблюдали за происходящим. Как он их раньше не заметил? «Заложат, как пить дать заложат!» — промелькнуло в голове Кравцова, и он почувствовал неприятную слабость, представив дальнейшее развитие событий. Ему захотелось бросить Пашу и удрать, но тут же, справившись со своей слабостью, он впихнул парня на заднее сиденье, подумав, что потом придется все отмывать от грязи. В следующий момент он обогнул машину, сел за руль и, резко развернувшись, поехал в сторону Москвы.
   Минуты через три дверь кафе отворилась. Седой и нервный направились к машине. Нервный потягивал сидр из банки.