Житков Андрей. Риелтор

   Агент скорчил недовольную гримасу, которая, впрочем, тут же сменилась дежурной улыбкой. Он жестом пригласил потенциальных покупателей покинуть дом.
   — Люся, по-моему, мы совершаем глупость. Сама же торопилась вложить деньги! — сказал Иван! Палыч, направляясь к дверям.
   — Что ты меня все подгоняешь? Сам знаешь — береженого Бог бережет. Нужно еще все документы в мэрии проверить.
   — Господи, да кому только в голову придет тебя здесь обманывать! Вот он говорит — у них стопроцентная гарантия! — Иван Палыч начинал сердиться на жену. — У них тут такие суровые законы: вмиг лишат лицензии да еще за решетку упекут лет на двадцать.
   Люся остановилась около своего темно-зеленого «мерседеса».
   — Ну ладно, ладно, дай мне хотя бы три дня. Надо все подсчитать, может, все это еще окажется невыгодно.
   — Тру а жур, — сказал Иван Палыч.
   — Труа жур? — уточнил француз и удовлетворенно кивнул головой. — О'кей. Са ва — Он сел в свой приземистый «шевроле» и укатил по дороге в сторону Ниццы.
   — Са ва, са ва, — задумчиво произнесла Люся.
   …На улице стояла жара, а в просторном офисе риелторской фирмы, заставленном многочисленными столами с компьютерами и факсами, было прохладно. Агент отер большим платком пот со лба и распахнул перед клиентами дверь. Кроме Люси и Ивана Палыча в офис вошел также французский адвокат с совершенно лысой и блестящей как бильярдный шар головой, специально нанятый ими для подстраховки. В устном французском Иван Палыч был дока, а вот что касается письменного — тут он за себя поручиться не мог…
   Агент раздал клиентам бланки договоров. Они принялись их изучать, вернее, адвокат с Иваном Палычем изучали, а Люся глазела по сторонам.
   — Что ж у них тут так пустынно? — спросила она.
   — Бегают все. Сезон начался, народу понаехало, горячая пора, — терпеливо объяснял Иван Палыч.
   — А где продавцы?
   — Да вот же она, доверенность на совершение сделки. Здесь указаны владельцы, а вот их бумаги. Нет-нет, Люся, все в порядке. Нэс па? — обратился Иван Палыч к адвокату.
   — Уи-уи, — закивал адвокат, сияя лысиной не хуже солнца.
   — Хозяева — французы? — не унималась Люся.
   — Да, французы. Супруги Жюльетт и Артюр Ла-валье.
   — Почему ж они решили избавиться от своего шикарного дома?
   Иван Палыч заговорил с агентом по-французски, тот опять защебетал, замахал руками.
   — Все очень просто. Говорит, что у них большая квартира в Париже, а поскольку дела Артюра пошли в последнее время неважно, содержание дома стало Им не по карману, — терпеливо объяснил Иван Палыч. — Говорит, французская нация беднеет, а вот американцы, русские и японцы богатеют просто на глазах. Скоро все побережье скупят. Жалеет от этом.
   — Работать надо, а не вино пить и по любовницам таскаться, — заявила Люся.
   — Пожалуйста, я тебя прошу, веди себя поприличней и не будь занудой, — попросил жену Иван Палыч.
   — Буду! — сказала Люся с вызовом.
   После того как все бумаги были тщательнейшим образом изучены, адвокат, перебросившись с Иваном Палычем несколькими фразами, удовлетворительно кивнул — можно подписывать.
   Сделка была зарегистрирована в мэрии, после чего галантный агент откупорил бутылку шампанского и провозгласил тост за богатых русских.
   Люся под руку с Иваном Палычем вышли из мэрии, сели в машину.
   Иван Палыч широко улыбался, Люся была задумчива.
   — Ты пил, — сказала она мужу, — за руль сяду я.
   — Люсь, да перестань! Всего-то бокал шампанского! — недовольно возразил Иван Палыч.
   — Сказала — я!
   Иван Палыч спорить не стал, уселся на сиденье рядом с водительским.
   — Ну, чего ты грустишь, милая моя?
   — Почти все деньги на дом угрохали, — сказала Люся, трогая машину с места. — Теперь опять надо что-то думать.
   — Да ну брось! Еще как минимум на год хватит! — махнул рукой Иван Палыч.
   — А через год что? Так же, как эти гребаные французы, дом с молотка продавать?
   — Какая ты у меня все-таки жадная! — покачал головой Иван Палыч. — Сама же всю эту канитель замутила, а теперь недовольна. Помнится, кто-то хотел сдавать в аренду дом и хорошо на этом зарабатывать. Вот и будем. Поживем немного — и сдадим.
   — Я не жадная, Иван. Просто я люблю зарабатывать деньги.
   — И не любишь их тратить, — закончил фразу Иван Палыч.
   — Может быть, — сказала Люся, выруливая машину на набережную. — Во всяком случае, в самое ближайшее время нам снова придется заняться делами.
   — А я разве когда отказывался? — улыбнулся жене Иван Палыч.
   Солнце сияло во всю мощь, усыпанное многочисленными парусниками и катерами море ослепительно блестело, из ресторанов и кафе доносилась веселая музыка.

* * *

   Паша лежал на диване и слушал, как хнычет в своей кроватке ребенок. Рита хлопотала на кухне — жарила вчерашние слипшиеся макароны.
   — Ты можешь подойти к ребенку или нет? — закричала она.
   — Болею я Рита! Плохо мне! — отозвался Паша слабым голосом.
   — Скотина! — пробормотала Рита. Она убавила огонь, пошла в комнату. Взяла Гришку на руки, стала укачивать, успокаивая: — Ну-ну, моя радость, ты же только что поел! Сейчас баиньки надо. Ребенок ненадолго затих.
   — Чем так лежать, шел бы лучше работал. Вон я объявление видела — расклейщики требуются.
   — Не могу я работать — слабый, — объяснил Паша.
   — Какая там нужна сила — бумажки на столбах расклеивать! — усмехнулась Рита. — Совсем в животное превратился! Скажи, кто тебя просил бить Вадиму Георгиевичу морду?
   — Ударил, и правильно — это он во всем виноват! — сказал Паша, отворачиваясь к стене.
   — Дурак! Из его вины можно было денег надоить на всю жизнь, а ты своими собственными руками всю халяву обрубил! Вот он у меня где был! — Рита загнула палец, изображая крючок. — А сейчас где его искать? Ты, что ли, будешь этим заниматься?
   — Ритуш, сходи за пакетиком, а? Я тебе адрес дам, — попросил Паша. — Мне только чуть-чуть ширнуться, и я тебе этого урода из-под земли достану, честное слово!
   — Ага, сейчас! — огрызнулась Рита. — Ширнется он! Ты спросил, у нас в доме хоть копейка есть?
   — Вон палас продать можно, — предложил Паша.
   — Получше-то ничего придумать не мог? Ребенок по голому полу ползать будет?
   — Ну, тогда… — Паша сглотнул набежавшую слюну. Когда проснулся, было еще ничего, а сейчас стало хуже. Начинало колотить. Вчера его выкинули из одной компании, куда он хотел пристроиться на халяву. Хорошо хоть с лестницы башкой вниз не спустили! — Ты же видишь, я не могу ничего. Давай так: я с ребенком буду сидеть, а ты поработаешь. Во многих семьях так.
   — На панель мне, что ли, предлагаешь идти? — искренне возмутилась Рита. — Совсем уже! Сейчас выкину тебя отсюда к чертовой матери! И пойдешь по помойкам с бомжами шататься, гад!
   В дверь позвонили. Рита с Пашей удивленно переглянулись.
   — Кто это может быть?
   — Может, твой ненаглядный Жорик денег принес? — предположил Паша.
   — Только не думай, что ты получишь с них хоть копейку! — сказала Рита и, положив Гришку в кровать, пошла в прихожую. Гришка тут же захныкал.
   На лестничной площадке стоял Владимир Иванович. Он держал в руке крохотный клочок бумаги с адресом.
   — Вы Рита? — спросил он.
   — Да. А вы от Жоры?
   — Нет, я от Кравцова. — Владимир Иванович полез в карман пиджака. — Это вам от него.
   — От Кравцова? Кто это?
   — От Вадима Георгиевича, — уточнил Владимир Иванович, протягивая ей довольно пухлый конверт. — Там деньги и записка.
   — Спасибо. Может, вы пройдете, чайку попьете? — запоздало предложила Рита.
   — Нет-нет, спасибо. — Владимир Иванович нажал кнопку лифта.
   — А где он сам?
   — Во Франции. Всего доброго. — Створки дверей лифта разъехались, и Владимир Иванович шагнул внутрь.
   — Во Франции? — искренне удивилась Рита. — Надо же!
   Она заперла дверь.
   — Ну что, от Жорика? — закричал из комнаты Паша. — Деньги принесли?
   — Нет, соседка приходила! — соврала Рита. Она прошла в ванную комнату, заперла дверь на шпингалет. Вскрыла конверт. В нем оказалась довольно приличная пачка стодолларовых купюр и сложенный вчетверо лист бумаги. — Ого! — восхищенно произнесла Рита, разглядывая деньги. Она положила деньги на стиральную машину, развернула письмо.
   «Рита! Помня о нашем джентльменском соглашении, посылаю вам небольшую материальную помощь. Надеюсь, что мои деньги вам сейчас будут кстати. Сейчас у меня неотложные дела во Франции, кроме того, на Родине я пока что, в связи с некоторыми обстоятельствами, появиться не могу. Но, как только смогу выбраться в Москву, обязательно к вам заеду, и мы решим оставшиеся вопросы. Как видите, долги свои я отдаю. По поводу траты этих денег у меня есть одно непременное условие: лечение Паши. Умоляйте его, заставьте, уговорите, сделайте все возможное, чтобы отправить лечиться в хорошую наркологическую клинику. Знаю, что сейчас это стоит очень дорого, поэтому и посылаю вам столько. Остальную сумму можете тратить по своему усмотрению. Надеюсь, что к моему возвращению Паша будет здоров. Думаю, вас он должен послушаться. Мне кажется, что все-таки он вас любит. Привет Гришуне. Надеюсь на скорую встречу. Всего доброго, Вадим».
   Рита взяла со стиральной машины деньги, пересчитала их. Ого, десять тысяч! На это действительно можно жить безбедно! Она опасливо оглянулась на дверь, будто боясь, что Паша сейчас ворвется в ванную. Было слышно, как в комнате надрывается Гришка.
   Рита вытряхнула из полиэтиленового мешка грязное белье, положила в него деньги, присела на корточки, выдвинула из-под ванны тазы, сунула в темное пространство мешок, водворила тазы на место. Потомя порвала письмо Вадима, а клочки опустила в карману халата., Открыла дверь.
   — Ты можешь успокоить ребенка, козел? — крикнула она Паше.
   — Да ладно-ладно, — отозвался Паша из комнаты.
   Рита прошла на кухню и выбросила клочки в мусорное ведро, сверху вывалив на них слипшиеся, подгоревшие макароны.

* * *

   …Люся в купальнике нежилась в шезлонге. До ее ушей долетал неритмичный стук меча о ракетки — это Иван Палыч играл с садовником в теннис. Игрок Иван Палыч был неважный, часто пропускал мячи и каждый раз бурно реагировал, то по-французски, то по-русски, добавляя в этом случае крепкие, непонятные садовнику словечки.
   — Иван, прекрати ругаться! — недовольно крикнула Люся. — Ты не на своем ядерном полигоне!
   — Посмотри, как он, гад, режет! Никак не ухватить! — отозвался запыхавшийся Иван Палыч. Он скрестил руки в воздухе, показав садовнику; все, мол, хватит на сегодня. — Сэт ассе.
   Садовник сделал прощальный жест и быстро удалился.
   — Придется, наверное, у лягушатника уроки брать, — сказал Иван Палыч, подходя к кромке бассейна. — Да не согласится, поди, за бесплатно. — Он снял с себя шорты и тут же бултыхнулся в воду, окатив Люсю брызгами. Она взвизгнула.
   Иван Палыч вынырнул, поманил ее пальцем.
   — Ну, иди сюда, иди, покувыркаемся! В воде это у нас здорово получится!
   — Вот еще! — фыркнула Люся. — Я только что кремом для загара намазалась. Смывать его, что ли?
   — Да ладно тебе, сквалыга! — засмеялся Иван Палыч. — Покувыркаемся, и снова намажешься. Люся раздумывала несколько мгновений.
   — А, черт с тобой, кобелина! — Она скинула с себя купальник и тоже нырнула в воду, поплыла навстречу мужу. Он поднырнул под нее, ухватил за ногу. Люся завизжала. — Утопишь, дурак! Я плохо плаваю!
   Иван Палыч вынырнул.
   — Давай за мной! — Они поплыли туда, где было мелко — по грудь.

* * *

   Люся обняла его, обхватила ногами. Сладостно застонала. Иван Палыч страстно зарычал. Они занимались любовью под плеск моря, крик чаек, далекие гудки теплоходов.
   Где-то недалеко послышался стук мотора небольшой яхты.
   — А ты у меня мужик хоть куда, молодым фору дашь! — прошептала Люся, покрывая лицо мужа поцелуями.
   — А ты-то думала — нет?! Хотела себе молодого завести? С моей потенцией никакое облучение не страшно, не надейся! — рассмеялся Иван Палыч.
   Неожиданно со стороны моря раздались чьи-то шаги. Люся обернулась, взвизгнула, расцепила ноги и торопливо оттолкнулась от мужа. По дорожке по направлению к дому вышагивали трое: дряблый, слегка сутулый старикан в очках, шортах, майке и широкополой панаме, старуха — тоже в шортах и в лифчике от купальника, в который едва помещалась ее огромная обвисшая грудь, последним шел мужчина средних лет с солидным брюшком — этот вообще был в одних плавках. Заметив в воде пару, они остановились в изумлении и стали наперебой кричать что-то гневное в адрес Люси и Ивана Палыча.
   — Что им здесь надо? — возмущенно спросила Люся, присев, чтобы старикан с мужчиной не пялились на ее грудь. — Скажи им, чтоб убирались отсюда на своей лодчонке, пока я не вызвала полицию! Это частное владение! Приват! Приват! — закричала Люся.
   Иван Палыч тоже в изумлении открыл рот.
   — Чего ты молчишь, идиот? — закричала на неге Люся.
   — Они говорят, что это их дом, и спрашивают, что мы, интересно знать, здесь делаем?
   — Мы что делаем? Это они что здесь делают? Эй вы, уматывайте отсюда! — Люся замахала на непрошеных гостей руками. — Ну переводи же, чего ты встал, как истукан!
   Иван Палыч перевел. Французы начали возмущаться еще больше.
   — А, черт! — Люся, уже никого больше не стесняясь, выбралась из бассейна, подошла к шезлонгу, накинула на плечи махровый халат. Пока она шла к шезлонгу, французы вожделенно пожирали ее глазами.
   — А ну, отвернитесь, суки-по-русски закричал на них Иван Палыч и двинул рукой по воде, разбрызгивая воду.
   Люся скрылась на веранде. Первым делом она нашла бумаги, затем телефонную трубку. Протянула трубку Ивану Палычу, который все еще сидел в бассейне.
   — Быстро звони в полицию! — Затем подошла к троице, протянула бумаги на дом, однако в руки их французам не дала. — Смотрите, смотрите, ублюдки! Это наш дом, понятно? Наш!
   — Сэ импосибль! Сэ филютьер! — залопотали французы наперебой.
   — Что они там бормочут? — спросила мужа Люся.
   — Говорят, что мы с тобой жулики! — Иван Палыч от волнения никак не мог попасть на нужные кнопки.
   — Мы еще посмотрим, кто тут жулики! — крикнула в сторону стариков Люся.
   К офису риелторской конторы подъехало сразу несколько полицейских машин с мигалками. Люся с Иваном Палычем были на своем «мерседесе». Стариков с мужчиной привезла полиция. Огромная толпа направилась к дверям офиса. Полицейские несколько раз позвонили. Офицер уже отдал приказ, чтобы ломали дверь, и тут она сама открылась, и на пороге возник заспанный сторож — молодой парень в длинных разноцветных трусах. Увидев огромное количество полицейских перед дверями, он не на шутку перепугался и сразу же поднял вверх руки, как бы заранее сдаваясь. Его повернули лицом к стене и обыскали, хотя и так было ясно, что в трусах у него ничего нет. Полицейские, ухватив парня под локти, устремились в офис. Зашли туда и Люся с Иваном Палычем, и старики, и мужчина.
   Улучив момент, Иван Палыч поинтересовался у одного из полицейских: «Эти двое — муж и жена, господа Лавалье. А кем же им приходится мужчина? » Полицейский улыбнулся и ответил, что любовником. «Старухи?» — спросил Иван Палыч. «Нет, старика», — просто ответил полицейский. Ивану Палычу осталось только покачать головой.
   Офицер уселся за один из столов и начал допрос. Парень что-то бормотал в ответ на задаваемые ему вопросы.
   — Что он говорит? — то и дело нетерпеливо спрашивала у мужа Люся.
   — Он говорит, что никакой фирмы по недвижимости здесь никогда не было. Здесь офис фабрики мягкой игрушки, но сейчас все в неоплачиваемом отпуске, потому что хозяин на грани банкротства. А он просто охраняет здание по ночам, чтобы не растащили оборудование… Но последние несколько дней его тут не было — он ездил к любимой девушке в Лион, — быстро переводил Иван Палыч.
   — Как это не было фирмы? — Через Люсин загар проступила бледность. — Что вы все тут несете, сволочи! Как это не было фирмы! — Она сорвалась на крик. Французы смотрели на нее в изумлении. — Вот же здесь, за этим столом, все бумаги были подписаны! Мы же им деньги на счет перевели! Огромные деньги!
   Вдруг Люсин взгляд упал на стену. На стене висел вымпел — «Москва, Олимпиада-80», а сверху улыбающийся, симпатичный и пузатый медвежонок с поднятой вверх лапой. Люся подошла поближе, увидела на столе толстую книгу в черном переплете. Пододвинула ее к себе. Прочитала: «Эммануил КАНТ. Избранное». Все мгновенно поняв, она с размаху швырнула книгу в угол и закричала, перекрывая крик чаек и шум моря:
   —Кравцов, сволочь! Я убью тебя!

ДОЛГОЖДАННАЯ РАЗДАЧА СЛОНОВ

   — Вадим Георгиевич? — удивился Алексей, увидев сидящего возле подъезда его дома Кравцова рядом на скамейке лежала пухлая кожаная папка. — Какими судьбами?
   Вадим поднялся, протянул Бредову руку.
   — Алексей, лукавить не буду — у меня к вам неотложное и, как может показаться, не совсем обычное дело, — сказал Вадим. — Вы ко мне обращались, и я вам помог в силу своих возможностей, теперь…
   — Да ладно уж, говорите, не тяните!
   — Дело касается удочерения одной девочки. Несмотря на то что мы собрали все бумаги и есть уже официальное соглашение ближайших родственников, дело затягивается… Просто мы хотели бы поскорей уехать.
   — Удочерения? — не сразу понял Алексей. Он ожидал услышать просьбу о защите, помощи, о представлении интересов Кравцова в суде. — Извините, я не совсем понял.
   — У нас с женой детей нет, ну и… Вот, пожалуйста. — Вадим достал из папки бумаги, протянул их Алексею.-Здесь все собрано.
   Алексей начал листать бумаги. Какие-то справки из диспансеров, характеристики, справка о доходах за год. Заявление… Он поднял глаза на Вадима.
   — Почему вы решили, что мы сможем вам помочь в этом вопросе?
   — Нет? — грустно спросил Кравцов, и в глазах его Алексей прочитал такую мольбу, что у него даже перехватило горло.
   — Знаете, я ничего вам обещать не могу, но с начальством, конечно, переговорю, — сказал Алексей, отводя взгляд. — Позвоните мне завтра.
   — Вот возьмите, здесь все анкетные данные. Наши и Василисы. — Вадим Георгиевич протянул Алексею бумагу.
   — Не надо, — покачал тот головой. — Главное я и так помню. — Он пожал протянутую ему руку и вошел в подъезд.
   Открыл своим ключом дверь. В прихожей было темно. Он щелкнул выключателем.
   — Кеша! — громко позвал Алексей. — Иннокентий!
   Дверь комнаты Антонины приоткрылась, раздались звуки работающего телевизора — шел очередной мультсериал. Высунулась голова мальчишки лет шести.
   — Где мама? — спросил Алексей.
   — В магазин ушла.
   — Иди сюда!
   — Пап, ну там же «Угонщик»! — произнес Кешка плаксиво.
   — Иди сюда, я сказал! — строго приказал Алексей.
   Мальчик вздохнул и подбежал к отцу. Бредов подхватил сына на руки, крепко обнял.
   — Вот что, друг ситный, хватит нам уже врозь жить, правда? А то люди вон чужих удочеряют, а мы словно как неродные все… Вот мама придет, я с ней поговорю.
   — Пап, ну «Угонщик» же! — заканючил Кешка. Он вырвался из объятий отца и побежал смотреть сериал.
   — Все мы угонщики! — вздохнул Бредов, глядя вслед сыну.
   Рита стирала белье, Гришка сидел на полу, агукал и сосредоточенно собирал пирамиду из цветных колец, когда раздался звонок в дверь. Рита торопливо вытерла руки о халат.
   Она удивилась, увидев на пороге Вадима Георгиевича. Руки его были заняты. В одной он держал огромный прозрачный пакет с ярко-желтым медведем, на шее которого был повязан щегольской бант в горошек, в другой — букет цветов. Вадим улыбнулся и протянул ей цветы.
   — Это мне? — искренне удивилась Рита. — Да что же вы стоите-то, проходите, проходите!
   Вадим зашел в комнату. Малыш посмотрел на него вполне осознанно и потянул руки.
   — Дядя! — сказал ребенок внятно.
   — Разговариваешь? Молодец!
   Вадим распаковал медведя, поставил его на пол. Гришка поднялся, заковылял к игрушке. Обхватил медведя за шею и со смехом повалился вместе с ним на пол.
   — Ну вот и хорошо, — удовлетворенно сказал Вадим и обернулся к Рите. — Чаем напоите?
   — Конечно. — Рита засуетилась, понеслась на кухню.
   Вадим опустился на табурет.
   — Владимир Иванович передал вам деньги?
   — Да, все в порядке, — кивнула Рита. — На них и живем.
   — А где Паша? Вы мою просьбу выполнили? Улыбка сползла с лица Риты, она неопределенно мотнула головой.
   — Что с ним? — спросил Вадим.
   — Я хотела, я, честное слово, хотела! — Рита начала плакать. — Я на него столько сил угробила! Что я только не делала! Он бы все деньги повытаскал, гад!
   — Так что с ним? — повторил Вадим свой вопрос.
   — Месяц назад его нашли мертвым. Здесь недалеко, на Голубинской. В одном из притонов, — уточнила Рита. — Передозировка.
   — Черт! — Вадим ударил кулаком по столу, нервно заиграл желваками. — Это я во всем виноват! Не смог! Не вышло! Вот гадство, а! И квартиры парень лишился, и жизни! Будто и правда заказал я его!
   — Да что вы себя казните? — Рита утерла слезы. — Никакой вашей вины здесь нет! Если человек сам не хочет — хоть в лепешку разбейся, ничего не получится! Он не хотел. Забудьте вы о нем. Не стоит он того! Сам во всем виноват!
   — Да как же забыть? — растерялся Вадим. — Как-никак человек…
   — Последнее время на человека он мало походил, — вздохнула Рита, разливая по чашкам чай. — Вам какой, крепкий?
   — Что? Ах да, крепкий. Ошарашили вы меня. Ничего выпить не найдется?
   Рита кивнула, полезла в кухонный шкаф, вынула из него початую бутылку хорошей водки, достала с мойки пару стопок.
   Он разлил водку, Рита присела на край табурета.
   — Ну что, помянем? — Не дожидаясь ее ответа, он опрокинул в себя водку, крякнул. — Крепкая, собака!
   —Это пятидесятиградусная, «стронг», — объяснила Рита. — Вы поаккуратней с ней, а то потом как машину поведете?
   — Ничего! — Вадим махнул рукой. Видно было — он никак не мог успокоиться. — Обидно как! Вы знаете, Рита, я пока всех денег за квартиру вам отдать не могу — очень много на дело одно ушло важное. Нужно было доброе имя одного человека восстановить. Вот пока… — Вадим полез в карман, извлек из него пару пачек стодолларовых купюр, положил на стол.
   — Не надо! — мотнула головой Рита и насупилась.
   — Да почему не надо-то? Пускай хоть после его смерти послужат. Вам ребенка одной поднимать. Я так понимаю, вы его единственная наследница?
   — Да какая я, к черту, наследница? — Рита шмыгнула носом. — Так я… жили вместе. Надо было его на аркане в больницу-то тянуть, а я не смогла — слабая. — Она разлила водку по стопкам. — А хотите огурцов соленых? Я сама солила. Все, кто пробовал, говорят — вкусные.
   — Давайте!
   Рита полезла в холодильник, на свет появилась. трехлитровая банка с огурцами. Рита выставила ее на стол, отодвинув в сторону пачки с долларами.
   — Вы уберите, правда — не надо, — сказала она, опустив голову. Начала было вытаскивать из банки огурцы, подцепляя их вилкой, и вдруг произнесла очень тихо, но так, чтобы он услышал: — Знаете, я обманула вас тогда. Не было у меня второго паспорта. Правильно вы тогда сказали — блеф. Просто я подумала: раз случилось такое дело — попользуюсь на халяву. Не для Пашки — для себя старалась.
   — А я все знал, Рита. Так что вам не в чем каяться. Я через одного знакомого его старый паспорт проверил. Оказалось— действительный, не аннулированный.
   — Знали и деньги прислали? — В голосе Риты было изумление.
   — Конечно, я ведь ему должен был за квартиру, — сказал Вадим. — Так что эти деньги вы себе оставьте, они не мои.
   Рита снова расплакалась.
   — Вот те на! — вздохнул Вадим. — Вроде только что водку пили, разговаривали! — Он поднялся с табурета, обнял Риту за плечи, стал успокаивать: — Ну хватит, хватит, все. Проехали. Надо жить дальше.
   Рита припала к его груди.
   — Да как жить-то? Пожалела ведь я для него этих денег! Думала — сам выкарабкается!
   — Пожалела так пожалела! Я тоже в своей жизни немало чего жалел. Зато теперь… — Он тряхнул ее за плечи. — Хватит уже реветь! Давай водку пить с огурцами!
   Они выпили еще пару стопок, прежде чем Вадим засобирался. Рита проводила его до лифта.
   — Знаете, я таких людей еще не встречала, — призналась она, когда Вадим Георгиевич вошел в кабину. — Вы очень хороший человек!
   — А я, честно сказать, всегда думал, что я дерьмо! — пробормотал Кравцов, когда створки дверей съехались.
   Офис свой Вадим не узнал. Столов прибавилось, стены комнаты как будто раздвинулись, стало светлев и просторней. Из знакомых лиц увидел он только Катю, остальные были новенькими — их было человек восемь, штатных агентов. Молодые парни и девушки, и у каждого на столе — свой телефон.
   Катя взметнула на него свой наивный взгляд.
   —Вадим Георгиевич, где вы пропадали? — воскликнула она. — Нам без вас так плохо!
   Услышав ее возгласы, все агенты, как один, немедленно подняли головы, оторвались от работы — поздоровались. Вадим кивнул в ответ.
   — Где пропадал, там и пропадал, — сказал он загадочно и прошел в свой кабинет.
   За его бывшим столом восседал Владимир Иванович.
   — Вадик! — Он вскочил, бросился обниматься. — Ну ты даешь! Хоть бы позвонил для приличия!
   — А зачем? — пожал плечами Вадим. — Лучше как снег на голову. — Он огляделся и здесь. Его кабинет будто тоже стал светлее и просторней. — Я смотрю — поднялись без меня.
   — Пыхтим помаленьку, — скромно сказал Владимир Иванович. — Ну что, занимай свое место. — Он указал на кресло.