Есть чудесный совершенно анекдот. Грузин дарит сыну на совершеннолетие пистолет. А сын легкомысленно меняет его на цацки, на часы, допустим, Carrier1, не исключено, что даже с бриллиантами.
Проходит время, и папа по причинам, видимо, практического свойства желает посмотреть на свой подарок: что там с подствольником, хорошо ли смазана пружина.
Однако сыну нечего предъявить в ответ на папин интерес.
И папа, размеренно свирепея, начинает отчитывать своего отпрыска: «Вот смотри, Гоги, видишь через дорогу дом? Там живет этот сын собаки Вано. Вот представь себе, что завтра этот Вано придет в твой дом и скажет: «Я твой мама ебал. Я твой сестра ебал. Твой брат, папа, все родственники до седьмого колена ебал. И твой белий «Волга» тоже ебал. И что ты ему скажешь на это: «Полвторого»?»
Я не знаю, откуда в этом анекдоте взялись именно часы Cartier (мне рассказывали его раз 1 Cartier - французская ювелирная компания, занимающаяся также производством часов. ные люди, но марка часов при этом загадочным образом не менялась), но, в общем-то, не это главное. Проблема, поставленная историей про непредусмотрительность Гоги, гораздо обширней, чем брендинг. Она, я бы даже сказал, одна из самых важных в этой жизни. И сформулировать ее можно так: «Приобретаем ли мы что-то, меняя одно на другое, или, наоборот, теряем?»
В детстве я довольно неплохо играл в футбол. Даже что-то выигрывал со своей командой, какой-то там существенный детский турнир. После этого поступали предложения сменить мою школу с углубленным изучением физики на футбольный интернат при одном из клубов Высшей лиги. Но я выбрал физику. И в результате много лет вел еженедельную ресторанную колонку в газете «Ведомости», редактировал ежемесячный журнал про путешествия «Афиша - Мир», делал гастрономическое шоу для телевидения, погрузнел вследствие регулярного гастрономического разврата, и когда мои приятели зовут меня погонять мяч на стадионе «Динамо», я всякий раз обещаю присоединиться к ним на следующей неделе.
Мой одноклассник променял нашу общую с ним физику на рок-н-ролл, а теперь служит дьяконом в церкви Петра и Павла, одинаково презирая и фа-диез мажор и второй закон термодинамики.
Счастливы ли мы - такие разные теперь люди? Пожалуй, что да. Жалеем ли, что не стали продолжать играть в футбол и на барабанах? Иногда такое случается. Как говорил один популярный в общежитии гуманитарных факультетов МГУ начала девяностых священник, оказавшийся на деле послушником-расстригой: «И монахи вино приемлют».
Успех часто разочаровывает того, кто его добился. Мне рассказывали историю про одного олигарха, который годами тратил шестизначные суммы единиц условности на раскрутку своего имиджа. Он пачками допускал журналистов в свой дом, делился интимными подробностями быта, закатывал банкеты и самолетами вывозил прессу на пляж. Среди промоутеров он приобрел репутацию человека, готового на любую, самую высокобюджетную акцию, только чтобы потом она рикошетом пробежала по страницам газет и журналов.
И вот однажды к нему приходят люди и предлагают совершенно феерический сценарий. Старая бригантина в Карибском море. На бригантине - веселая компания. Он, его друзья и подруги плюс самые сливки «четвертой власти», включая самых сексуальных ведущих MTV. Прямая трансляция угара в Интернете и по ящику. Ворох масштабных публикаций по возвращении из круиза. Прекрасно проведенное время и отменная отбивка в СМИ. Цена вопроса - 150 тыщ, что крайне недорого. Олигарх посмотрел на бюджет и сказал: «Задумано у вас неплохо. А можно - все то же самое, только без освещения в прессе?»
Быть знаменитым некрасиво. Недостаток этой пастернаковской формулы в неточном эпитете. «Некрасиво» - неправильное слово. Красота тут точно ни при чем. Чтобы спасти мир, красота должна быть с кулаками.
Именно в этом и заключается суть анекдота про грузина и подмененный пистолет. И всех прочих историй про подмену тоже. В мире много прекрасных и удивительных соблазнов, и, разумеется, единственный способ от них избавиться - это им поддаться. Но одновременно надо как-то уметь сохранять ценности простые и незамысловатые. Back to banality, что называется. Человек может все, но ему не все позволено.
Мне известна куча примеров, когда вполне приятные с виду люди считали власть и все, что с ней связано, довольно грязным делом. Но потом их пускали туда, во власть. Они пересаживались на «Мерседесы» С-класса, на руках у них тикали сначала Panerai1, а потом Harry Winston2. И вот уже те же самые люди говорили мне: «В любом кровавом режиме есть своя историческая необходимость. И есть обстоятельства, когда…» Человек слаб, это научный факт. Абсолютно 1 Panerai - марка спортивных часов. 2 Harry Winston - марка дорогих ювелирных часов. хороших людей не бывает. Просто есть люди, которые борются с плохим человеком в себе, и есть те, которые ему сдались.
Человек, переезжающий из Бирюлева в поселок Николина Гора, должен менять только штамп в паспорте, но не голову. Становясь богаче, нельзя начинать считать всех бедных неудачниками. Пересаживаясь на морскую яхту, преступно презирать тех, кто все еще ходит по земле.
И тогда часы Cartier будут только тем, чем они на самом деле являются. Прекрасной безделушкой. Лучшим из того, что одновременно пришло в голову ювелирам и механикам. Лично мне эти часы очень нравятся. Я даже подарил их своей любимой жене. Они жутко красиво смотрятся на ее субтильном запястье.
10
РОСКОШЬ,
ИЛИ КАК ПРОМАТЫВАТЬ ДЕНЬГИ ПО РЕЦЕПТУ
Сколько людей, столько и затмений.
У одной моей подруги есть удивительная физиологическая особенность: ее всегда тошнит в трехзвездочных мишленовских ресторанах1. То есть - буквально тошнит, со всеми сопутствующими нюансами.
Раньше, когда трехзвездочные мишленовские рестораны встречались в ее жизни так же редко, как порядочные мужчины, моя подруга думала, что это просто совпадение. Что на самом деле тошнота и звездочки «Мишлена» никак между собой не связаны.
Один раз она решила, что, наверное, ее растрясло по дороге. Она же предупреждала, что это идиотская затея - ехать ужинать за сто километров. Кроме того, у таксиста была совершенно гнусная манера вождения, очевидно, что он привык возить кирпичи.
В другой раз, скармливая мишленовскую кухню унитазу, она подумала, что беременна. И по дороге в гостиницу купила в парижской аптеке
Michelin - фирма, производящая автомобильные покрышки и уже сто лет выпускающая ежегодный гид с рейтингами лучших ресторанов. Самый влиятельный гид в мировой гастрономии. Высший балл гида - три звезды. Трехзвездочных мишленовских ресторанов в мире всего несколько десятков. упаковку тестов. Но тесты показали, что материнство ей пока не грозит.
В третий раз она грешила на жару. В четвертый - на абстиненцию. В пятый раз, когда ее выворачивало в уютном, как хорошая детская, сортире альпийского ресторана, она обвинила во всем кислородное голодание. На него, по ее мнению, высокогорный климат обрекает всякого обитателя русских равнин.
И только раз, наверное, на десятый, когда она не смогла придумать рвотному рефлексу даже самого завалящего алиби, она поняла, что дело исключительно в ней самой.
Что, видимо, ее утроба неспособна воспринимать сложные гастрономические трюки. Что бурлеск ароматов и фейерверк вкусов, то есть вся та кулинарная заумь, за которую, собственно, платятся баснословные деньги и даются мишленовские звезды, моей подруге, увы, противопоказана. И это тем более обидно, что вообще-то моя подруга очень любит хорошо поесть. Но увы, увы, увы. Примерно то же самое происходило в XIX веке с увлеченными искусством европейскими романтиками. От слишком большого количества красоты вокруг они сходили с ума. Был даже изобретен специальный термин для обозначения этой загадочной болезни: «невыносимость прекрасного». Ею страдал, например, писатель Мопассан. Рассказывают, что его не раз и не два с санитарами выволакивали в полуобморочном состоянии из Лувра. Однако же он вновь и вновь влекся туда смотреть на Леонардо и Джотто, и опять - хлобысь - и в обморок.
Впрочем, это еще даже хорошо, когда болезнь имеет такой отчетливый, как говорят врачи, анамнез и эпикриз. Можно выявить корень хвори, отсечь его и зажить пусть не полной, но зато не тошнотворной жизнью.
Но бывает ведь и так, что болезнь имеет, что называется, скрытый характер. Отчего его драматургия не становится плачевней, но выявить причину и следствие бывает крайне тяжело.
В подмосковном поселке по соседству с нашей дачей, например, построили колоссальный особняк. Три этажа, метров, наверное, девятьсот полезной площади. В таком бы балы закатывать. Но хозяева его почему-то не закатывают балов. Они приезжают домой ближе к полуночи, зажигают огонек в одной-единственной комнате, а потом и он гаснет. И дом стоит страшный и заброшенный, как средневековый готический замок. И так продолжается годами. Ни веселья, ни света в окнах. Несколько раз я сталкивался с хозяевами особняка: у них были строгие, как у святых на иконах Страшного суда, лица. Они парковали свой Lexus и мрачно шли в дом, чтобы зажечь там приглушенный свет в одной-единственной комнате.
Не исключено, что у этих людей какие-то проблемы на работе. Может быть, ФСБ опечатала какие-нибудь их склады с неправильными акцизами. Или еще какая-нибудь гадость. Но недавно я подумал: а что, если дело в доме? И этим людям на самом деле противопоказано жить в хоромах. И вся эта скорбь на лицах, и приглушенный свет - все это оттого, что где-то в мозгу у них имеется боязнь больших жилых пространств. И для жизни им нужен не подмосковный особняк, а двухкомнатная квартира в спальном районе. Крошечная, как Nissan Micra1. Куда можно приехать ближе к полуночи, зажечь приглушенный свет и спрятаться, как улитка в раковину.
Но ведь нет. Финансовый статус и социальная среда обязывает их жить на участке площадью в гектар, в доме высотой три этажа, с тысячью метров решительно бесполезной для них площади. И откуда, спрашивается, им узнать, что корень зла, возможно, таится в этих метрах, а не в проблемах с акцизами и не в кознях ФСБ?
У меня был один знакомый банкир, который на старости лет завел себе молодую любовницу. Так было положено в его кругу. После сорока лет и ярда2, хотя бы в рублевом исчислении, все его друзья заводили себе молодух. И он тоже завел. И потом постоянно жаловался, что ему уже не хватает на нее эротического темперамента, что ему совершенно не о чем с ней говорить, и так далее и тому подобное. Он стал раздражительным, нервным и перестал подходить к теле 1 Nissan Micra - японская модель городского малолитражного автомо биля. 2 Я р д - на жаргоне новых богатых - миллиард. фону. Он бросил эту любовницу, но не успокоился и завел себе другую. Которая тоже была не ах ни в смысле соответствия темпераментов, ни в плане интеллектуальной беседы. Потом он завел третью, четвертую. Не то чтобы ему была принципиально нужна рядом эта самая молодая кровь, просто в его кругу было так принято. И он не мог ходить эротическим бобылем.
Это - как говорили в рекламе пива - закон жизни. Залезая на очередную ветку социальной ели, люди должны соответствовать ее стилистическим безобразиям. Строить большие дома, заводить любовницу, телохранителей, шоферов, домработниц, тратиться на костюмы, уроки игры в поло и на машины представительского класса. Причем далеко не все эти траты приносят удовольствие. Наоборот, доставляют одни огорчения. Многие из известных мне рублевских помещиков проводят часы, жалуясь друг другу на жуткие нравы своей челяди. Послушать их, тюремные рассказы Шаламова и Солженицына - просто репортажи из воскресной школы по сравнению с тем, что регулярно происходит на половине слуг Рублево-Успенского шоссе. Но выгнать слуг невозможно. Потому что как же тогда управиться с домом в тысячу квадратных метров и участком размером с гектар?
Нет, разумеется, есть люди, которым все это доставляет массу удовольствия. Те, кто просто упивается властью и возможностью повесить на стену картинку Модильяни, наняв для ее охраны двух громил, которых надо кормить и платить им зарплату. Но таких гораздо меньше, чем принято думать. Большинству жизнь в роскоши рикошетит как приятной, так и болезненной стороной.
В одной британской газете я прочитал о новой тенденции из мира богатых - selected luxury. Избирательная роскошь.
Смысл этой доктрины в том, чтобы руководствоваться в безумиях здравым смыслом. Адепты selected luxury могут жить в небольших квартирках в районе Анджел1, но при этом ездить на Bentley2, потому что именно автомобильная езда, а не недвижимость есть главное удовольствие в их жизни. Они это поняли и не стали гоняться за квартирами в Мейфер3, сосредоточив усилия на автомобилях. Адепты selected luxury могут летать бюджетными авиакомпаниями, но останавливаться в президентских номерах дизайнерских отелей. Просто потому, что самое важное для них - это то, где они будут ночевать, а как они будут в это место добираться - не принципиально. В этой статье было еще множество примеров рационального подхода к роскоши. Единственное, что там не сообщалось, - это то, как все-таки понять, что для тебя в этой жизни самое главное. Я думаю, что за такую информацию очень и очень многие готовы были бы отдать любые деньги. 1 Анджел - мелкобуржуазный район на севере Лондона.
2 Bentley - патетическая автомобильная марка. Один из символов Ве ликобритании. 3 Мейфер - глубоко буржуазный район в центре Лондона.
*1 Л
НАСЛЕДСТВО, ИЛИ КАК ЖИТЬ ПОСЛЕ СМЕРТИ
Все хорошее в этой жизни однажды кончается. В том числе - и сама жизнь.
После смерти человека остаются: часто - стоптанные башмаки, редко - деньги. Еще реже - большие деньги.
И возникает вопрос - кому эти деньги достанутся?
Казалось бы, как кому - наследникам. Кому же еще. Однако все не так просто.
О чужих завещаниях рассуждать как-то негигиенично. Но я все-таки попробую.
Не так давно весь мир был потрясен эксцентричным решением миллиардера Уоррена Баф-фета1.
Баффет - второй человек в списке американского Forbes. После Билла Гейтса.
И вот этот второй человек сорок с мелочью миллиардов у.е. - то есть практически все свое состояние - завещал первому.
Точнее - не лично Биллу Гейтсу, а благотворительному фонду, носящему его имя.
1 Уоррен Баффет - владелец сети американских супермаркетов «Уоллмарт». Обладатель одного из крупнейших личных состояний в мире. Многочисленные родственники Баффета нервно курят бамбук, что бы это идиотское занятие ни значило. Фонд Билла Гейтса наверняка ждут многолетние тяжбы по поводу миллиардов, которые сумасшедший старик вырвал из голодающих ртов одних вполне конкретных детишек и отправил по непонятному адресу.
Если завещание будет составлено корректно, то ничего, разумеется, родственникам не светит. Разве что Гейтс договорится с ними полюбовно, чтобы не мешали творить добро своим алчным воем.
Но вот лично я никакой эксцентричности в поступке Баффета не вижу.
Он поступил ровно так, как и должен был поступить на его месте стопроцентный американец. Американец, верящий в Господа Иисуса Христа, молящийся на пятую поправку к Конституции, бостонское чаепитие и паруса корабля «Мейфлауэр»1.
Америка - страна равных возможностей. Страна новых денег.
Каждый человек там должен иметь право выбиться наверх. Поэтому подлинному американскому духу противна идея аристократии, пусть даже и построенная не на крови, а на деньгах. Каждый должен иметь равные шансы. А если
1 Бостонское чаепитие и паруса корабля «Мейфлауэр» - символы американской истории. Бостонское чаепитие - потопление колонистами кораблей с английским чаем в заливе города Бостон. «Мейфлауэр» - первый корабль с поселенцами из Старого Света, приплывший на территорию нынешних США. у кого-то с младенчества в банке завалялся миллиард-другой, оставленный родителями, это означает, что у кого-то есть существенная фора. И преуспеть в жизни этому кому-то будет легче. А это не по-американски. Потому что противно идее равных возможностей. И противно национальным интересам. Представьте себе, например, какого-нибудь условного Круппа1. Человека, который контролирует весь, допустим, сталеплавильный рынок, допустим, Америки. А соответственно - значительную часть всего алюминия на свете.
И вот представьте себе, что, не дай бог, с условным Круппом что-то случается. И все акции, опционы и пачки ассигнаций переходят к его дочке, красавице, назовем ее Люси.
Я лично не сомневаюсь в ее высоких моральных качествах.
Она наверняка прекрасный человек. И дай бог ей сто лет жизни, и ее достойному отцу еще столько же. У меня есть только сомнение в ее искреннем интересе к развитию сталелитейной промышленности. Стратегической отрасли американского народного хозяйства.
Понятно, что существуют всякие антимонопольные законы. Понятно, что есть защита от
1 К р у п п ы - семейство крупных немецких промышленников, сделавшее деньги на военных поставках еще сто лет назад. Крупп финансировал в числе прочего и жизнедеятельность писателя Максима Горького, который на Капри жил в доме Круппов. дурака. Но ведь кроме этого имеется, скажем так, дело о непосильной ноше.
Мало того что ребенок получает миллиарды и вместе с ними преимущества по сравнению с другими детьми. Более того - вместе с этими миллиардами у него отбирается детство, юность и многие связанные с этими сезонами радости.
Говорят, что у наследников меньше развит мускул инициативы. Говорят, что они склонны к перверсии. Это не только медицинские показания. Вся история человечества недвусмысленно говорит нам о том, что история аристократии - неважно какой, аристократии крови или финансов - это история вырождения.
Есть, разумеется, исключения. Но они редки. Слишком тяжела эта ноша. Посмотрите хотя бы «Властелина колец».
Абсолютное большинство состояний, сделанных в России, - это состояния первой свежести. Люди, которые получили доступ к трубе, ассигнациям и акциям, сделали это сами. Не суть - каким способом. Сами. И они первые в ряду.
Капиталы многих из них уже приближаются или входят в первую десятку русского Forbes. И они, что бы там ни писали в журналах про счастье богатства, существенно давят на плечи своих обладателей. И это очень большая ответственность.
И не все родители хотят такой же ноши для своих детей. Более того, мужская психология победителя часто устроена так, что самец не любит делиться плодами своих побед с близкими. Еще дальше: люди, забравшиеся на самую вершину властной пирамиды, начинают совершенно иначе оценивать мир, свое место в нем и стратегическое развитие мира.
Они в этом видении поднимаются над личностью и ценностями семьи. Они мыслят другими, общечеловеческими или, на худой конец, национальными масштабами.
Недавно один очень мудрый и посвященный человек поделился со мной следующим соображением.
Он сказал, что, если сырьевой бум будет идти теми же темпами, через пятнадцать лет вся первая десятка американского Forbes будет состоять исключительно и только из русских.
Причем суммы, с которыми они будут в эту десятку попадать, будут настолько колоссальными, что даже и представить сейчас это невозможно. Триллион долларов. Или что-то в этом роде. Это много.
И очень небольшая часть этих людей решится ухнуть этот груз на плечи своих прямых наследников. Потому что это, по мнению небожителей, может создать опасность для равновесия мировых сил. Они предпочтут распылить свои богатства в природе, отдать на благотворительность. А детям оставят только двухкомнатную квартиру в центре Москвы или Лондона. И деньги на образование.
С точки зрения мировой истории и американской мечты - это абсолютно правильное решение. Но я не знаю, как бы я чувствовал себя на месте этих наследников.
И в конце концов - самые кровопролитные войны в истории Старой Европы были именно из-за дележа наследства. If
ТЕРПИМОСТЬ,
ИЛИ КАК ОТЛИЧИТЬ ПРИНЦИПЫ ОТ БЕСПРИНЦИПНОСТИ
Мне надо было попасть на Капри. Это самое дивное место на свете. Моцарелла-ди-буффало1, головокружительные скалы с прилипшими на них кубиками вилл, запотевшая бутылка лимон-челло и Голубой грот, где император Тиберий предавался, по его разумению, вполне невинным дачным радостям, которые история позже квалифицировала как грубый разврат.
На Капри попадают паромом из Неаполя. В Неаполь - вечерним или утренним рейсом «Алиталии» со стыковкой в Милане.
В первом случае вы просыпаетесь поздно, не торопясь укладываете чемоданы, но опаздываете на последний каприйский паром. Он уходит в девять вечера. А старенький «дуглас»2 «Алиталии»3 приземляется в неаполитанском аэропорту в 10.25. Во втором - можете выбирать из паромов самый живописный, но вставать в Москве, чтобы успеть к рейсу, надо самое позднее в четыре утра.
Всякий вариант имел свои плюсы, всякий - таил подвох. Вообще, если вы заметили, мы жи1 Моцарелла-ди-буффало - мягкий сыр из буйволиного молока. 2 «Дуглас» - McDonnel - Douglas - производитель самолетов. 3 Alitalia - итальянская государственная авиакомпания. вем в глобальном мире, который испытывает системный кризис универсальных подходов. Однозначно положительных решений практически не осталось. Даже снимая с полки в супермаркете банку йогурта с содержанием жира равным нулю, думаешь - а нет ли где-нибудь чего-то более диетического?
Да что там йогурты, у действительности в рукаве сегодня припрятаны такие фокусы, что кровь стынет в жилах.
Два моих приятеля пару лет назад путешествовали по Таиланду. Патайя, Бангкок, гнусный запах дуриана и его же божественный вкус. И конечно же, нескромное очарование порока. Поддавшись ему, мои приятели арендовали в массажном салоне миловидную тайку, чтобы по очереди предаться с ней торопливому оральному греху.
И вот, когда все покровы сорваны, когда уже близок катарсис, выяснилось, что обаятельная тайская дамочка на самом деле не дамочка, а переодетый мужик. Трансвестит. Дежурная для Таиланда история.
Ситуация патовая - как быть? И два эротических туриста принимают два различных решения. Один доводит дело до конца, руководствуясь простой анатомической логикой, что рот и у мужчин, и у женщин устроен одинаково. И, в конце концов, один раз - не пидорас. Другого долго рвет в уборной непрожеванным дурианом от невозможности примириться с мыслью, что, надо же, так глупо: первый раз в жизни решиться на проститутку - и тут такое.
Я воздержусь от оценок этой угрюмой экзистенциальной драмы. Со всяким может случиться. И такое вот нелепое fellatio - еще из самых простых дилемм. Есть вещи сложнее.
Кто, например, абсолютно точно знает, где проходит грань между терпимостью и беспринципностью? Скажем, у вас есть друзья, семейная пара. Оба вам нравятся, с обоими вы одинаково дружны. Но при этом вы достоверно знаете, что мужская половина этой пары, допустим, изменяет жене с другой. Но вы не рассказываете его жене про это. Потому что терпимы и знаете за своим другом, что он слаб на передок. Или вот у вас есть домработница. И она ворует серебряные ложки. Но вы ее не увольняете, потому что у нее трое детей и им нечего есть. Или, наоборот, проявляете принципиальность и увольняете. Но не переходит ли принципиальность в этом случае в жестокость?
Универсального решения нет, и поэтому приходится жить сразу в нескольких, часто противоречащих друг другу системах координат. Одной рукой голосовать за запрещение смертной казни, а другой - за разрешение абортов. Горевать о плачевном состоянии мировой экологии, но не отказываться от машин с бензиновым двигателем. Осуждать продажных чиновников, но свои дела решать при помощи взяток. И это только вершина айсберга. А еще ведь надо разобраться, нужно ли всегда говорить человеку, что он мудак, особенно если этот человек ты сам. Как проголосовать за демократию, если на выборах только один кандидат и вы его знаете. Можно ли надеть на банкет голубую блузку с юбкой в зеленый горох, если ваш спутник напился задолго до начала банкета?
Лично у меня нет однозначных ответов на все эти мучительные вопросы.
Французский писатель Фредерик Бегбедер1 предлагает во всякой двусмысленной коллизии думать: а как бы поступил на моем месте Том Форд? Надел бы он этот жуткий галстук с желтыми искрами? Разумеется, не надел бы. Подал бы он руку этому чудовищу в синих очках? Конечно, он даже не посмотрел бы в его сторону. Заказал бы баранину с курдючными шкварками после одиннадцати вечера? Само собой, после семи он не ест даже сырую рыбу.
Не исключено, что это единственно возможный для современного человека метод. Как говорили средневековые алхимики, если Бог недоступен, надо поклоняться тем демонам, которых удается вызвать.
Я подумал про Тома Форда, когда заказывал билеты на Капри. И решил, что, наверное, он захочет выспаться. И поэтому выбрал вечерний
1 Бегбедер, Фредерик - автор романов из жизни копирайтеров и романтических эгоистов. Знаменит стал после романа «99 франков». рейс. Но самолет задержали, и мы с женой опоздали на короткую стыковку. Пришлось ночевать в пригороде Милана, в гнусной гостинице, где в соседнем номере голландские школьники до утра орали свои похабные песни и гоготали, как ослы. Наверное, надо было их пристрелить. Но кто знает, не перешел бы я в этом случае границу нетерпимости? И где взять ружье, если на улице ночь, до Милана сорок миль, а в кармане всего пятьдесят евро наличных денег? Может быть, они принимают карточки?