Страница:
Через час позвонили с узла и сообщили, что мне телеграмма "Машина за вами послана". Вскоре она пришла, но оказалось, что у шофера мало бензина. Я решил зайти повидать флаг-штурмана армии полковника Гордиенко, бывшего штурмана Коккинаки и взять у него ведро бензина. Обрадовался он мне страшно. Приказал немедленно слить из его машины ведро (кстати, его машина - "Бьюик", полученный в подарок от правительства за полет в Америку), расспрашивал о новостях и знакомых, щедро аттестовал меня своим работникам, а затем подставил тут же на карты кружку спирта, кружку воды и вынул из кармана два огурца. Охмелел он очень быстро, взял с меня слово не забывать его, и я уехал.
До Каманина ехать было недалеко - километров 20-25. Но шофер ночью заплутался и пришлось заночевать в деревушке. В 8 утра подъехали. Живописное местечко, пруд, лесок. Каманин не спал, сидел за картой в кабинете. Пополнел, в генеральской форме, держится солидно - командир корпуса.
- Я тебя ждал, ждал. Обычно ложусь в 9, а тут ждал до 11. Потом приказал приготовить тебе постель, ужин и лег спать.
Потолковали обо всем. Позавтракали, выпили . Он приказал приготовить самолет "У-2" и полетел по полкам. Я поехал к Байдукову в дивизию. Нашел его в школе. Там его штаб. Сидит в маленькой комнатке. Мебель - крошечный стол и стул. Для меня принесли парту. На столе - два телефона - полевой и радио, оба для связи с полками. Связь с корпусом - телеграф (свой). Выглядит Егор хорошо, моложаво, одежда не генеральская, а обычная, за исключением погон. Держится просто, но резко. Очень обрадовался, много расспрашивал про Москву, про друзей, про дела и новости. Хотя воюет уже два года, но чувствует себя по-прежнему летчиком-испытателем.
- Мы по нужде на войну пошли, нас совесть погнала. Кончится - опять на завод уйду.
Много и интересно рассказывал. Его люди бомбили под Хорьковом, под Полтавой, Богодуховым, Грайвороном, Ахтыркой, Ковягами и др. Очень хвалил ст. лейтенанта Молодчика. Над целью прямым попаданием пробили плоскость, вышел мотор. Решил - все равно вломиться в колонну. У самой земли мотор забрал. Он полетел вдоль колонны, но так низко, что обломал костыль о машины. Прочесал, улетел, сел на чужом аэродроме, затем вернулся к своим.
Сам Егор много времени, особенно в период прорыва, пробыл на переднем крае, руководя на месте, по радио. Был свидетелем гибели Апанасенко, зам. командира фронта. Все вместе поехали выбирать место дня нового НП танковой армии Ротмистрова. Впереди ехал на "Виллисе" нач. штаба армии, за ним, метрах в 300-400 остальные. Когда машина начштаба поднялась на высотку - из кустарника неожиданно в 5-10 шагах выскочили немецкие автоматчики: "Рус, сдавайся". Шофер резко повернул. Стрельба. Убили сидевшего сзади нашего автоматчика и еще одного бойца. Неожиданно близко раздался выстрел "Тигра". Решили поехать в другое место. Байдук и нач. артиллерии вышли из машины и лежали в траве, что-то высчитывали. Показалась большая стая немецких самолетов. Апанасенко предложили лечь, но он поехал дальше. Бомба. Убит. Ротмистров легко ранен. От Байдука ближайшая бомба разорвалась метрах в 15.
Много говорил об организации: горючее, боеприпасы, определение цели, приказ-задача, прикрытие и позывные прикрытия, обозначение переднего края. Рассказал хороший сюжет для фильма о деревне Ванино-Маторино.
- Пишешь что-нибудь?
- Какое там! Вот читаю с первого дня войны "Сыновья" Фейхтвангера и то никак дочитать не могу. Поохотиться и то некогда.
Перед отъездом с фронта к себе я заехал к нему еще раз. Пообедали и пошли дальше. На этот раз он курил уже не табак, а папиросы ("авио") и страшно был доволен.
Числа 10-го я пробовал позвонить из квартиры Хрущева в редакцию. Просидел с Первомайскм с 8 часов вечера до полуночи и все безрезультатно: Москва была занята. За это время 6 раз звонил колокольчик: так на КП объявляют воздушную тревогу. Была и стрельба, но бомб не было.
Перед нашим отъездом перебрались на новое место - южнее. Ночевали в селе, около леса. За последние дни в этом лесу и на окраине села (оно освобождено 5 дней назад) выловили около 40-50 немцев. Майор нас специально предупреждал: с оружием не расставаться ни на минуту, по одиночке не ходить, спать с дежурствами.
Отлично выспались, поехали к себе на Центральный. Подъезжая к Курску, встретили Бориса Полевого и Росткова - они ехали под Харьков из Москвы. Совсем как в "Лесе": "Я из Керчи в Вологду, а я из Вологды в Керчь". Зашли в какую-то хату на окраине, поговорили, рассказали об обстановке, я взял у них табачку, и поехали дальше.
Вообще, народу повидали много. На Воронежский прилетели сначала из "Кр. Звезды" Денисов и Галин, затем из "Известий"- Антонов и Гурарий. У Каманина встретил знакомого метеоролога из ГАМС'а, в штабе воздушной - профессора из ВВА.
На обратном пути заночевали в селе Жданово. Вошли в одну палатку. Сидевший там человек долго смотрел на меня: "Я вас знаю". Разговорились. Оказалось - некий Михаил Чех. Он учился в КИЖе и в 1936-37 г.г. некоторое время работал у нас в отделе писем. Потом был в Бурят-Монголии, работал там в газетах. На войне - автоматчик, командир отделения. Во время немецкого наступления под Орлом 6 июля был тяжело контужен при взрыве снаряда. Сначала оглох, паралич, сейчас отошел. Находится в госпитале, выздоравливает. В этом госпитале мы и ночевали. Постелили нам две койки с чистым бельем и мы просто блаженствовали: две простыни, чистота.
Въехав в село, где была наша база, мы увидели на пригорочке могилу. Подошли. Свежая насыпь, свежие цветы, надпись "Боевому журналисту тов. Бельхину от друзей". Это было 17 августа. Оказывается, накануне он вместе с Пашей Трояновским и Кудрявцевым (все трое из "Кр. Звезды") поехали в Дмитриев-Льговский. На обратном пути наткнулись на пробку. Отъехали метров на 300 к речке и начали умываться. Налетела шестерка "Юнкерсов"- бомбежка. Залегли. Улетели. Трояновский слышит голос Кудрявцева: "Я ранен". Паша кинулся к нему - осколок в ноге, ушел сантиметров на 5, и поцарапана голова. Перевязал. Бельхин лежит неподвижно - осколок пробил голову, мгновенная смерть. Он лежал около реки и вся вода стала красной. А шофер, который лежал у него в ногах, остался невредим. Самого Пашу три раза перевернуло взрывной волной, но он остался целехонек. Ну, остановил он машину с боеприпасами, погрузил наверх тело капитана Константина Бельхина, посадил в кабину Кудрявцева, отвез обоих в госпиталь в Дмитриев-Льговский. Кудрявцев и сейчас там - ранение серьезное. Таковы грустные дела.
21 августа.
Послал в редакцию подвал "В небе Украины" - о воздушной войне на Харьковском направлении.
22 августа.
На нашем фронте - тишина. На Харьковском и Брянском направлениях наступление застопорилось. Идем там вперед по 6-8 км. в день. Харьков все еще у немцев. А числа 12-го нач. ПУ Воронежского фронта генерал-майор Шатилов, узнав, что я на следующий день собираюсь ехать под Харьков, сказал мне: смотрите, не опоздайте!
Газетчиков на нашем фронте осталось совсем мало. Известинцы Кригер и Трошкин уехали в Москву, краснозвездинцы Олендер и Буковский перебрались на Воронежский, а Андрей Платонов - в Москву, ТАССовец Липавский уехал на Степной, корреспондент Информбюро Пономарев - в Москве. Весь Голливуд распался...
Живем мы на окраине деревни Большая Михайловка. Я, Макаренко и Коршунов занимаем хатку у бездетной старушки Тимофеевны. Она бедна, как церковная крыса, не имеет даже огорода, из живности - коза. В нашем распоряжении комнатка, шириной в 4 шага, длиной в 6 шагов. Спим на полу, на соломе, вдвоем с Яшей (вот уж полтора месяца мы спим с ним вместе, либо на одной койке, либо рядом на полу). Стоит холодная пронзительная погода, резкий ветер. Несколько дней было сплошь облачно, сегодня раздуло, но по-осеннему холодно.
Любопытен разговор газетчиков, когда они возвращаются из частей. Речь идет не о боях, не о бомбежках, а либо в выпивках (также, как и все воспоминания), либо о деталях машин: конических, планетарных, сцеплении, трамблерах - где их достать и какие они подлые. Ну - прямо шофера!
Полковник Кац во 2-ой воздушной армии рассказал мне драматическую историю У него там в авиачасти был брат, отлично дрался, награжден. Не видел его с начала войны. Приехал - оказывается за неделю до этого убит. Выясняется: получил он письмо, что его жена (внучка Мичурина) изменяет ему в Мичуринске. Командир дал самолет. Туда. Дома нет. К соседям. Обрадовались, выпили. Часиков в 12 идет. Отворяет, растеряна. Он в другую комнату. На кровати - человек, военный, раздетый. Он выстрелил в воздух, тот выхватил из-под подушки пистолет. В живот. Через несколько часов похоронили.
Как много людей, судьба которых неизвестна. В очень многих семьях, где мы останавливались, хозяйки говорили, что от мужей, либо сыновей, уже год, а то и два - нет ни слуха, ни духа. Но все надеются.
Очень хорошо сказал хозяйка нашей хаты в с. Боброва на Воронежском фронте (Курская обл.) Ракитянского района - звали ее Ефимья:
- Все не придут, но все ждут.
23 августа.
Вчера я и Макаренко получили вызов из редакции.
Перед отъездом зашел к Галаджеву, простился. Разговор зашел о действенной агитации печати. Он считает (и резонно), что газета фронтовая, а тем паче армейская, не может утешать себя тем, что она уже писала о том или другом вопросе. В частности, нужно писать, как бороться с "Тиграми", "Фердинандами", хотя об этом уже не раз давали два месяца назад. Нужно снова и снова писать, как уберечься от мин и. т.д. Ибо - в армию пришел новый народ, который ничего этого не знает и газету, допустим, "Красную Армию" никогда раньше не читал.
- М.б. это не по-журналистки, - сказал он. - Но, во всяком случае, это очень нужно.
Спросил он меня - надолго ли я уезжаю и пожелал скорейшего возвращения. Ругал он (к слову говоря о повторениях) своих разведчиков:
- Пишут листовки для немцев и заканчивают их так: "...переходите на нашу сторону. Вам будут обеспечены условия, согласно приказа 095". Что же, у немцев подшивки приказов ведутся, что ли?!
Хорошо и подробно говорил с подполковником Прокофьевым - новым нач. отдела агитации и пропаганды ПУ. Он затеял хорошее дело: аннотации-тезисы к кинокартинам ("Сталинград", "Котовский" и пр.).
Задача - дать материал для агитатора. Такие рецензии он просил подготовить журналистов. Охотно!
Вечером собрались у известинцев. Отмечали три события: 37 лет Михаила Рузова, награждение Лени Кудреватых орденом Красной Звезды и наш отъезд. Присутствовали на званом торжестве: Рузов, Кудреватых, Павел Трояновский, Николай Стор (корр-т "Последних известий по радио"), капитан Навозов (корр-т Совинформбюро), Яша Макаренко, Сергей Коршунов и я. Именинник и Трояновский только сегодня днем вернулись из одной армии и отчаянно зевали: две ночи они не спали, на обратной пути раз десять выскакивали - из непрерывно бомбили.
Стол был невиданный: банка рыбных консервов, соленые огурцы, масло, сосиски, мясо с картофелем, рисовые пирожки, блины с сахаром, яблоки. Напитки: водка, спирт, самогон из сахарной свеклы, портвейн. Сидели до 2 часов утра, пили, пели. Пару раз стукали зенитки, не слыхали даже.
24 августа.
В 7 ч. утра выехали на машине в Москву. Маршрут - через Кромы - Орел Мценск - Тулу. Миновали наш передний край (бывший, Орловско-Курского направления). Рядом - немецкий. Бесконечные ряды окопов, ходы сообщений, очень много ДЗОТов - часть их разрушены прямыми попаданиями. Кое-где встречаются большие участки с надписями "мины"- еще не разминированные. В большинстве же мест уже убран хлеб и между траншеями стоят скирды и связки снопов.
Кромы довольно серьезно разрушены. По пути к ним много трофеев, но мелких - снаряды, гильзы, кое-где лежат подбитые танки, пушки, зенитки, машины. Деревеньки в большинстве целы. Есть наши танки - у многих сбиты башни, видимо - слабое крепление.
На шоссе Кромы - Орел - Мценск (Харьков - Белгород - Курск - Орел Тула - Москва) немцы повзрывали все мосты. Сейчас всюду кипит работа по их восстановлению Часть уже построена. Вообще шоссе в удовлетворительном состоянии. Всюду надписи: "Дорога разминирована".
Орел разрушен очень. Все дома масштаба от двухэтажного каменного и выше - разрушены, церкви обезглавлены, вокзал и прилегающее ж.д. хозяйство обращены в труху (но там сейчас энергично работают). Я пробовал было найти хоть один целый большой дом - на всем пути через город не удалось. Центр города - огражден: еще не разминирован. Жителей на улицах мало. Идут войска - пополнение. Где-то в одном дворе стрекотал автомат (война!). Сделал в районе вокзала два снимка разрушенного дома, какого - не знаю.
Деревни за Орлом ( к северу) сожжены. Торчат трубы. Обычная картина. Километров через 10-15 начинают попадаться целые селения.
Но самым сильным разрушениям, по-моему, подвергся (из этой группы городов) Мценск. Ему досталось зверски. Город расположен на холмах, очень своеобразен, красивая рек, зелень, очень много церквей оригинальной формы. Но нет, по-моему, ни одной целой церкви: от одной уцелела только колокольня, от другой только своды, у третьей снесены начисто купола. Очень много разрушено и домов - даже не могу вспомнить, видел ли целые.
Кстати, о церквях. В селе, где находится ПУ ЦФ, тоже из трех церквей две разрушены, одна - до основания, вторая - изнутри. Во вторую мы зашли. Там все взорвано. На колонне - рисунок Христа, ему приделаны борода, усы, рога, penis. Над сиянием - надпись "курить строго воспрещается". Говорят, там была конюшня.
Да, в Кромах видели огромный лагерь для военнопленных. Гигантская территория обнесена колючкой. Сараи для наших пленных - хлипкие, без стен, высота - в полчеловека. Хлевушники!
В Москву приехали к 11 ч. вечера. На Серпуховке нас задержали милиционеры: сделайте маскировку фар, иначе не пустим.
- Да у нас на фронте ездят с полным светом!
- Не мое дело, там фронт, а тут - Москва.
Что делать? Нет ни картона, ни темной бумаги. Но наш водитель - старший сержант Михаил Чернышев - нашелся: взял штаны и гимнастерку, обвязал ими фары, оставил в прорехах щелки для света, и так ехали.
- Потеряешь штаны, Миша! - говорил я ему.
- Это невозможно. Как только они спадут - милиционер засвистит: будет полный свет.
В 11:45 вечера был дома. Страшно поразила чистота в комнате. Вот чего давно не видел!
Помылся, выпил, лег спать.
Хотел позвонить в редакцию, но, оказывается, по случаю взятия Харькова газета вышла с понедельника на вторник, а сегодня (во вторник) в редакции свободный день.
25 августа.
Да. На вечере у Рузова мы разучивали новую песню Симонова, которую он написал будучи у нас на фронте. Песня стоящая, хотя и не доработанная. Вот она:
Журналистская застольная.
Без глотка, товарищ,
Песни не заваришь,
Так давай по маленькой хлебнем.
Выпьем за писавших,
Выпьем за снимавших,
Выпьем за шагавших под огнем.
Жив ты или помер
Главное, что б в номер
Материал успел ты передать.
И, чтоб, между прочим,
Был фитиль всем прочим,
А на остальное - наплевать!
От Москвы до Бреста
Нет на фронте места
Где бы не лежали мы в пыли.
С лейкой и блокнотом,
А то и с пулеметом,
Сквозь жару и стужу мы прошли.
Жив ты или помер
Главное, что б в номер
Материал успел ты передать.
И, чтоб, между прочим,
Был фитиль всем прочим,
А на остальное - наплевать!
Выпить есть нам повод
За военный провод
За У-2, за Эмку, за успех,
Как плечом толкали,
Как пешком шагали,
Как мы поспевали раньше всех.
Жив ты или помер
Главное, что б в номер
Материал успел ты передать.
И, чтоб, между прочим,
Был фитиль всем прочим,
А на остальное - наплевать!
Там где мы бывали
Нам танков не давали:
Репортер погибнет - не беда.
Но на Эмке драной
Мы с одним наганом
Первыми въезжали в города.
Жив ты или помер
Главное, что б в номер
Материал успел ты передать.
И, чтоб, между прочим,
Был фитиль всем прочим,
А на остальное - наплевать!
Помянуть нам впору
Мертвых репортеров,
Стал могилой Киев им и Крым.
Хоть они порою
Были и герои
Не поставят памятника им.
Жив ты или помер
Главное, что б в номер
Материал успел ты передать.
И, чтоб, между прочим,
Был фитиль всем прочим,
А на остальное - наплевать!
От сырца и водки
Охрипли наши глотки,
Но мы скажем тем, кто упрекнет:
- С наше покочуйте!
- С наше поночуйте!
- С наше повоюйте третий год!
Жив ты или помер
Главное, что б в номер
Материал успел ты передать.
И, чтоб, между прочим,
Был фитиль всем прочим,
А на остальное - наплевать!
Так выпьем за победу,
За свою газету..
А не доживем, мой дорогой,
Кто-нибудь услышит,
Снимет и напишет,
Кто-нибудь помянет нас с тобой.
Жив ты или помер
Главное, что б в номер
Материал успел ты передать.
И, чтоб, между прочим,
Был фитиль всем прочим,
А на остальное - наплевать!
Навозов сообщил мне также начало Симоновской же "Веселой журналисткой", которая записана у меня в дневнике (№....) за прошлый год. Я этого начала не знал. Вот оно:
Веселая журналистская.
И пьющий и курящий,
Отважен и хитер
Был парень настоящий
Веселый репортер.
На танке, в самолете,
В землянке, в блиндаже,
Куда вы не придете
До вас он был уже.
Но вышли без задержки
На утро, как всегда,
"Известия" и "Правда",
И "Красная Звезда".
Оружием обвешан.... (и т.д. - уже записано).
На всех фронтах весьма популярны "Ловушки" Алеши Суркова. Их множество. Вот некоторые из них, сообщенные мне Стором:
Ловушки.
В купальне старый филантроп
Увидел пару дамских ... туфель
Он сморщился как трюфель,
Свалился в воду и утоп.
Три футболиста, скинув бутсы,
С тремя девицами... гуляют.
Они подруг обожествляют
И в чувстве сем не ошибутся.
Свое имущество страхуя
В бюро пришло четыре... деда.
Они пришли после обеда
О бренной старости толкуя.
Стиль баттерфляй на водной глади
Нам демонстрируют две.. девы,
Плывя направо и налево
В большом бассейне в Ленинграде.
Разбив кардиналистов рать,
Три мушкетера сели.. кушать,
И приготовилися слушать
Что д'Артаньян им будет врать.
Один подвыпивший вассал
Весь замок ночью ... обошел,
Потом поднявшися на мол,
Стихи о деве написал.
Какой-то пьяненький капрал
В присутствии дам на стол... уселся,
потом он наголо разделся
И вежливо "пардон" сказал.
Тореадор попал в беду
Схватив синьору за ... мантилью.
Она вскричала "Эскамильо!"
Ты груб, с тобой я не пойду!!"
На виноградниках Шабли
Пажи маркизу ... угощали,
Потом стихи ей посвящали
И спать в беседку увели...
(и в заключенье - у...бли).
29 августа.
Вот уж несколько дней в Москве. Болтаюсь все время в редакции. Докладывался по всем инстанциям, написал две докладные записки в ЦК (об уборке урожая в освобожденных районах и по военным вопросам - маскировка, охрана и т.д.). Вчера написал в № передовую "Офицеры и генералы отечественной войны". В связи с этой передовой имел много разговоров с генералами.
Я задал им вопрос: что нового в той или иной отрасли войны показал тот или иной род войск в 1943 г ?
Зам. нач. ВВС генерал-полковник Фалалеев сказал
- Воюют, как обычно. Новое - массирование авиации. Количественное преобладание на отдельных участках.
Нач. оперативного отдела ВВС генерал-лейтенант Журавлев ответил:
- Массированные удары. Защита своих войск. Мобильность. Умение управлять большими массами. Умение наращивать силы. Когда зайдете рассказать о поездке на фронт?
Генерал-лейтенант танковых войск Вольский:
- Танки выдержали основной удар в обороне, этого не бывало. Танки парализовали огневую мощь пушек "тигров", "фердинандов" и другой самоходной артиллерии. Танки научились наступать в условиях не только оперативного простора (как было под Сталинградом), но и в условиях глубокоэшелонированной вражеской обороны, притом маневренной и насыщенной огнем.
Зам. нач. арт.управления генерал-полковник Яковлев сказал:
- Артиллерия всегда хорошо действовала (вы простите меня - я же артиллерист). Недаром ее называли еще до войны "бог войны". Это действительно бог. Из нового? Массирование при прорыве. Маневренность в наступлении - сопровождение траекторией стрельбы и колесами.
- Можно ли сказать, что мы имеем огневое превосходство?
- Безусловно.
Позвонил начальнику штаба АДД генерал-майору Шевелеву. Он очень обрадовался. Расспрашивал, как я ездил, кого видел, что говорит Байдук, пьет ли Лапеев. Я похвалил их работу по Орлу, где район вокзала снесен начисто.
- Да, там у нас как то работало 500 самолетов. А вот 5 дней была интересная операция. Немцы установили дальнобойные пушки и начали плеваться в Ленинград. Позвали нас. Одна ночь - 200 самолетов, другая - 200. Вот уже пять дней не стреляют. Только так, по мелочам.
Зашла речь о Курске. Он сказал, что там специально в свое время убили какого-то генерала. Чтобы точно выполнить задание (домик с зелеными ставнями) бомбили с высоты 80 метров "зато с гарантией". Я спросил: это не в домике ли на Восточном аэродроме? Оказывается, он этот домик знает.
- Нет, там генерала не было, там были только офицеры.
Рассказал, что немцы специально для борьбы с АДД создали на одном направлении отряд ночных истребителей. Самолеты - модернизированные "Ме-100", летчики - отборные ночные ассы, наведение и обнаружение посредством особой радиоаппаратуры.
- Но ничего, мы им готовим контрфигу.
Приглашал обязательно заходить и обещал даже напоить пивом.
О наступлении на Брянском направлении уже не пишут, понемногу заглохло. После взятия Харькова тише пошли дела и на Харьковском направлении. Зато активизировались дела в Донбассе. Снова началось наступление и на Центральном фронте: взяли, наконец, Севск. Судя по сводкам, дело идет с очень жаркими боями.
Вчера вызвал меня Лазарев и предложил быть готовым к отъезду снова на Центральный, вместе с Макаренко. Я сказал, что готов. Поеду, видимо, через пару дней.
В Москве - паника среди женщин. Идет мобилизация домашних хозяек. Сейчас очередная разверстка - 10000, главным образом на ЗИС, "шарик" и другие предприятия ленинского района. Раньше не трогали тех, кто имеет детей до 8 лет, сейчас ценз снижен до 4 лет. Жену Лидова уже мобилизовали.
Все жены бешеным темпом устраиваются на работу, куда угодно, лишь бы не в промышленность. Часть зачислилась фиктивными секретарями, часть пошла в секретари к писателям, часть знатных дам (говорит Н. Кружков) поступила в "Копыта" (топать ногами за сценой, когда нужно в спектакле изображать кавалерию). В общем - кто куда.
3 сентября.
Наступление развивается. Чуть не каждый день радио сообщает: "Внимание. Во столько-то часов будет передаваться важное сообщение". Затем следует приказ главкома. Потом гремит салют. В понедельник мы должны были быть выходными. Но взяли Таганрог. Газета работала. Во вторник - взяли Ельню и Глухов. Последовали два приказа. Работали. Отдыхали только в среду. Вчера, в четверг - новый приказ: Сумы.
Москвичи уже снова привыкли. И так же, как во время нашего отступления, молва сдавала без устали города, так и сейчас их бездумно и торопливо забирают. Позавчера распространился слух, что взят Брянск. Нашлись даже очевидцы, которые "слышали" это по радио.
В связи с тем, что материалы от корреспондентов запаздывают приходится кое-что делать в отделе. Так, в день взятия Таганрога я поехал в ВВС, там связались по проводу с Южным фронтом и я сделал "В небе над Таганрогом". Макаренко, бывавший у казаков Кириченко, сделал материал "Казачья доблесть".
Был у генерала-лейтенанта Журавлева (в понедельник). Беседовали часа три. Я рассказывал ему свои впечатления с Центрального и Воронежского. Он внимательно слушал, соглашался, возражал. Я ему сказал, между прочим, что у Руденко больше порядка. Он вполне согласился. Зашел разговор об ассах.
- Я хочу, чтобы Покрышкин скорее дошел до сотни сбитых, - сказал он. Сейчас у него 38.
- У Дмитрия Глинки - 39, - сказал я. - Может, он дойдет быстрее? На кого ставим, т. генерал?
- На обоих, - рассмеялся он.
Позавчера я попросил его затребовать материал о действиях Громовской авиации на Западном. Вчера позвонил ему: "Ну как?"
- Прервалась связь. Я приказал послать самолетом. Жду. Сижу, как на иголках.
ДНЕВНИК СОБЫТИЙ 1943 Г.
Аннотация: Встречи в Москве - Коккинаки, генерал Кондратьев, генерал Журавлев. Центральный фронт, поездка через освобожденные территории. Встреча с генералом Бойковым, генералом Телегиным. Начало операции по форсированию Днепра. Фронтовая жизнь лагеря военкоров. Поездка на Воронежский фронт под Киев, разговоры в деревнях. У генерала Тетешкина. Беседа с Н.С. Хрущевым. Встреча с генералом Ватутиным, генералом Штевневым. Обратно на ЦФ. Лагерь военкоров. Битва за Киев, город взят. В только что освобожденном Киеве. Стихи военкоров. В Москву.
Тетрадь № 24 - 15.09.43-12.12.43 г.
Центральный фронт.
15 сентября 1943 г.
Вот и снова на этом фронте. В Москве я пробыл около трех недель. Затем стали усиленно собирать. 12-го выехал.
Перед отъездом было несколько интересных бесед и встреч.
10-го, после долгих сборов, поехал, наконец, с Зиной к Кокки. Договорились заранее, и он по этому поводу приехал домой рано. Посидели очень хорошо, по-домашнему, выпили, заели разговоры различными травами домашнего изготовления (бобы, свекла, огурчики), которые Володя яро любит.
До Каманина ехать было недалеко - километров 20-25. Но шофер ночью заплутался и пришлось заночевать в деревушке. В 8 утра подъехали. Живописное местечко, пруд, лесок. Каманин не спал, сидел за картой в кабинете. Пополнел, в генеральской форме, держится солидно - командир корпуса.
- Я тебя ждал, ждал. Обычно ложусь в 9, а тут ждал до 11. Потом приказал приготовить тебе постель, ужин и лег спать.
Потолковали обо всем. Позавтракали, выпили . Он приказал приготовить самолет "У-2" и полетел по полкам. Я поехал к Байдукову в дивизию. Нашел его в школе. Там его штаб. Сидит в маленькой комнатке. Мебель - крошечный стол и стул. Для меня принесли парту. На столе - два телефона - полевой и радио, оба для связи с полками. Связь с корпусом - телеграф (свой). Выглядит Егор хорошо, моложаво, одежда не генеральская, а обычная, за исключением погон. Держится просто, но резко. Очень обрадовался, много расспрашивал про Москву, про друзей, про дела и новости. Хотя воюет уже два года, но чувствует себя по-прежнему летчиком-испытателем.
- Мы по нужде на войну пошли, нас совесть погнала. Кончится - опять на завод уйду.
Много и интересно рассказывал. Его люди бомбили под Хорьковом, под Полтавой, Богодуховым, Грайвороном, Ахтыркой, Ковягами и др. Очень хвалил ст. лейтенанта Молодчика. Над целью прямым попаданием пробили плоскость, вышел мотор. Решил - все равно вломиться в колонну. У самой земли мотор забрал. Он полетел вдоль колонны, но так низко, что обломал костыль о машины. Прочесал, улетел, сел на чужом аэродроме, затем вернулся к своим.
Сам Егор много времени, особенно в период прорыва, пробыл на переднем крае, руководя на месте, по радио. Был свидетелем гибели Апанасенко, зам. командира фронта. Все вместе поехали выбирать место дня нового НП танковой армии Ротмистрова. Впереди ехал на "Виллисе" нач. штаба армии, за ним, метрах в 300-400 остальные. Когда машина начштаба поднялась на высотку - из кустарника неожиданно в 5-10 шагах выскочили немецкие автоматчики: "Рус, сдавайся". Шофер резко повернул. Стрельба. Убили сидевшего сзади нашего автоматчика и еще одного бойца. Неожиданно близко раздался выстрел "Тигра". Решили поехать в другое место. Байдук и нач. артиллерии вышли из машины и лежали в траве, что-то высчитывали. Показалась большая стая немецких самолетов. Апанасенко предложили лечь, но он поехал дальше. Бомба. Убит. Ротмистров легко ранен. От Байдука ближайшая бомба разорвалась метрах в 15.
Много говорил об организации: горючее, боеприпасы, определение цели, приказ-задача, прикрытие и позывные прикрытия, обозначение переднего края. Рассказал хороший сюжет для фильма о деревне Ванино-Маторино.
- Пишешь что-нибудь?
- Какое там! Вот читаю с первого дня войны "Сыновья" Фейхтвангера и то никак дочитать не могу. Поохотиться и то некогда.
Перед отъездом с фронта к себе я заехал к нему еще раз. Пообедали и пошли дальше. На этот раз он курил уже не табак, а папиросы ("авио") и страшно был доволен.
Числа 10-го я пробовал позвонить из квартиры Хрущева в редакцию. Просидел с Первомайскм с 8 часов вечера до полуночи и все безрезультатно: Москва была занята. За это время 6 раз звонил колокольчик: так на КП объявляют воздушную тревогу. Была и стрельба, но бомб не было.
Перед нашим отъездом перебрались на новое место - южнее. Ночевали в селе, около леса. За последние дни в этом лесу и на окраине села (оно освобождено 5 дней назад) выловили около 40-50 немцев. Майор нас специально предупреждал: с оружием не расставаться ни на минуту, по одиночке не ходить, спать с дежурствами.
Отлично выспались, поехали к себе на Центральный. Подъезжая к Курску, встретили Бориса Полевого и Росткова - они ехали под Харьков из Москвы. Совсем как в "Лесе": "Я из Керчи в Вологду, а я из Вологды в Керчь". Зашли в какую-то хату на окраине, поговорили, рассказали об обстановке, я взял у них табачку, и поехали дальше.
Вообще, народу повидали много. На Воронежский прилетели сначала из "Кр. Звезды" Денисов и Галин, затем из "Известий"- Антонов и Гурарий. У Каманина встретил знакомого метеоролога из ГАМС'а, в штабе воздушной - профессора из ВВА.
На обратном пути заночевали в селе Жданово. Вошли в одну палатку. Сидевший там человек долго смотрел на меня: "Я вас знаю". Разговорились. Оказалось - некий Михаил Чех. Он учился в КИЖе и в 1936-37 г.г. некоторое время работал у нас в отделе писем. Потом был в Бурят-Монголии, работал там в газетах. На войне - автоматчик, командир отделения. Во время немецкого наступления под Орлом 6 июля был тяжело контужен при взрыве снаряда. Сначала оглох, паралич, сейчас отошел. Находится в госпитале, выздоравливает. В этом госпитале мы и ночевали. Постелили нам две койки с чистым бельем и мы просто блаженствовали: две простыни, чистота.
Въехав в село, где была наша база, мы увидели на пригорочке могилу. Подошли. Свежая насыпь, свежие цветы, надпись "Боевому журналисту тов. Бельхину от друзей". Это было 17 августа. Оказывается, накануне он вместе с Пашей Трояновским и Кудрявцевым (все трое из "Кр. Звезды") поехали в Дмитриев-Льговский. На обратном пути наткнулись на пробку. Отъехали метров на 300 к речке и начали умываться. Налетела шестерка "Юнкерсов"- бомбежка. Залегли. Улетели. Трояновский слышит голос Кудрявцева: "Я ранен". Паша кинулся к нему - осколок в ноге, ушел сантиметров на 5, и поцарапана голова. Перевязал. Бельхин лежит неподвижно - осколок пробил голову, мгновенная смерть. Он лежал около реки и вся вода стала красной. А шофер, который лежал у него в ногах, остался невредим. Самого Пашу три раза перевернуло взрывной волной, но он остался целехонек. Ну, остановил он машину с боеприпасами, погрузил наверх тело капитана Константина Бельхина, посадил в кабину Кудрявцева, отвез обоих в госпиталь в Дмитриев-Льговский. Кудрявцев и сейчас там - ранение серьезное. Таковы грустные дела.
21 августа.
Послал в редакцию подвал "В небе Украины" - о воздушной войне на Харьковском направлении.
22 августа.
На нашем фронте - тишина. На Харьковском и Брянском направлениях наступление застопорилось. Идем там вперед по 6-8 км. в день. Харьков все еще у немцев. А числа 12-го нач. ПУ Воронежского фронта генерал-майор Шатилов, узнав, что я на следующий день собираюсь ехать под Харьков, сказал мне: смотрите, не опоздайте!
Газетчиков на нашем фронте осталось совсем мало. Известинцы Кригер и Трошкин уехали в Москву, краснозвездинцы Олендер и Буковский перебрались на Воронежский, а Андрей Платонов - в Москву, ТАССовец Липавский уехал на Степной, корреспондент Информбюро Пономарев - в Москве. Весь Голливуд распался...
Живем мы на окраине деревни Большая Михайловка. Я, Макаренко и Коршунов занимаем хатку у бездетной старушки Тимофеевны. Она бедна, как церковная крыса, не имеет даже огорода, из живности - коза. В нашем распоряжении комнатка, шириной в 4 шага, длиной в 6 шагов. Спим на полу, на соломе, вдвоем с Яшей (вот уж полтора месяца мы спим с ним вместе, либо на одной койке, либо рядом на полу). Стоит холодная пронзительная погода, резкий ветер. Несколько дней было сплошь облачно, сегодня раздуло, но по-осеннему холодно.
Любопытен разговор газетчиков, когда они возвращаются из частей. Речь идет не о боях, не о бомбежках, а либо в выпивках (также, как и все воспоминания), либо о деталях машин: конических, планетарных, сцеплении, трамблерах - где их достать и какие они подлые. Ну - прямо шофера!
Полковник Кац во 2-ой воздушной армии рассказал мне драматическую историю У него там в авиачасти был брат, отлично дрался, награжден. Не видел его с начала войны. Приехал - оказывается за неделю до этого убит. Выясняется: получил он письмо, что его жена (внучка Мичурина) изменяет ему в Мичуринске. Командир дал самолет. Туда. Дома нет. К соседям. Обрадовались, выпили. Часиков в 12 идет. Отворяет, растеряна. Он в другую комнату. На кровати - человек, военный, раздетый. Он выстрелил в воздух, тот выхватил из-под подушки пистолет. В живот. Через несколько часов похоронили.
Как много людей, судьба которых неизвестна. В очень многих семьях, где мы останавливались, хозяйки говорили, что от мужей, либо сыновей, уже год, а то и два - нет ни слуха, ни духа. Но все надеются.
Очень хорошо сказал хозяйка нашей хаты в с. Боброва на Воронежском фронте (Курская обл.) Ракитянского района - звали ее Ефимья:
- Все не придут, но все ждут.
23 августа.
Вчера я и Макаренко получили вызов из редакции.
Перед отъездом зашел к Галаджеву, простился. Разговор зашел о действенной агитации печати. Он считает (и резонно), что газета фронтовая, а тем паче армейская, не может утешать себя тем, что она уже писала о том или другом вопросе. В частности, нужно писать, как бороться с "Тиграми", "Фердинандами", хотя об этом уже не раз давали два месяца назад. Нужно снова и снова писать, как уберечься от мин и. т.д. Ибо - в армию пришел новый народ, который ничего этого не знает и газету, допустим, "Красную Армию" никогда раньше не читал.
- М.б. это не по-журналистки, - сказал он. - Но, во всяком случае, это очень нужно.
Спросил он меня - надолго ли я уезжаю и пожелал скорейшего возвращения. Ругал он (к слову говоря о повторениях) своих разведчиков:
- Пишут листовки для немцев и заканчивают их так: "...переходите на нашу сторону. Вам будут обеспечены условия, согласно приказа 095". Что же, у немцев подшивки приказов ведутся, что ли?!
Хорошо и подробно говорил с подполковником Прокофьевым - новым нач. отдела агитации и пропаганды ПУ. Он затеял хорошее дело: аннотации-тезисы к кинокартинам ("Сталинград", "Котовский" и пр.).
Задача - дать материал для агитатора. Такие рецензии он просил подготовить журналистов. Охотно!
Вечером собрались у известинцев. Отмечали три события: 37 лет Михаила Рузова, награждение Лени Кудреватых орденом Красной Звезды и наш отъезд. Присутствовали на званом торжестве: Рузов, Кудреватых, Павел Трояновский, Николай Стор (корр-т "Последних известий по радио"), капитан Навозов (корр-т Совинформбюро), Яша Макаренко, Сергей Коршунов и я. Именинник и Трояновский только сегодня днем вернулись из одной армии и отчаянно зевали: две ночи они не спали, на обратной пути раз десять выскакивали - из непрерывно бомбили.
Стол был невиданный: банка рыбных консервов, соленые огурцы, масло, сосиски, мясо с картофелем, рисовые пирожки, блины с сахаром, яблоки. Напитки: водка, спирт, самогон из сахарной свеклы, портвейн. Сидели до 2 часов утра, пили, пели. Пару раз стукали зенитки, не слыхали даже.
24 августа.
В 7 ч. утра выехали на машине в Москву. Маршрут - через Кромы - Орел Мценск - Тулу. Миновали наш передний край (бывший, Орловско-Курского направления). Рядом - немецкий. Бесконечные ряды окопов, ходы сообщений, очень много ДЗОТов - часть их разрушены прямыми попаданиями. Кое-где встречаются большие участки с надписями "мины"- еще не разминированные. В большинстве же мест уже убран хлеб и между траншеями стоят скирды и связки снопов.
Кромы довольно серьезно разрушены. По пути к ним много трофеев, но мелких - снаряды, гильзы, кое-где лежат подбитые танки, пушки, зенитки, машины. Деревеньки в большинстве целы. Есть наши танки - у многих сбиты башни, видимо - слабое крепление.
На шоссе Кромы - Орел - Мценск (Харьков - Белгород - Курск - Орел Тула - Москва) немцы повзрывали все мосты. Сейчас всюду кипит работа по их восстановлению Часть уже построена. Вообще шоссе в удовлетворительном состоянии. Всюду надписи: "Дорога разминирована".
Орел разрушен очень. Все дома масштаба от двухэтажного каменного и выше - разрушены, церкви обезглавлены, вокзал и прилегающее ж.д. хозяйство обращены в труху (но там сейчас энергично работают). Я пробовал было найти хоть один целый большой дом - на всем пути через город не удалось. Центр города - огражден: еще не разминирован. Жителей на улицах мало. Идут войска - пополнение. Где-то в одном дворе стрекотал автомат (война!). Сделал в районе вокзала два снимка разрушенного дома, какого - не знаю.
Деревни за Орлом ( к северу) сожжены. Торчат трубы. Обычная картина. Километров через 10-15 начинают попадаться целые селения.
Но самым сильным разрушениям, по-моему, подвергся (из этой группы городов) Мценск. Ему досталось зверски. Город расположен на холмах, очень своеобразен, красивая рек, зелень, очень много церквей оригинальной формы. Но нет, по-моему, ни одной целой церкви: от одной уцелела только колокольня, от другой только своды, у третьей снесены начисто купола. Очень много разрушено и домов - даже не могу вспомнить, видел ли целые.
Кстати, о церквях. В селе, где находится ПУ ЦФ, тоже из трех церквей две разрушены, одна - до основания, вторая - изнутри. Во вторую мы зашли. Там все взорвано. На колонне - рисунок Христа, ему приделаны борода, усы, рога, penis. Над сиянием - надпись "курить строго воспрещается". Говорят, там была конюшня.
Да, в Кромах видели огромный лагерь для военнопленных. Гигантская территория обнесена колючкой. Сараи для наших пленных - хлипкие, без стен, высота - в полчеловека. Хлевушники!
В Москву приехали к 11 ч. вечера. На Серпуховке нас задержали милиционеры: сделайте маскировку фар, иначе не пустим.
- Да у нас на фронте ездят с полным светом!
- Не мое дело, там фронт, а тут - Москва.
Что делать? Нет ни картона, ни темной бумаги. Но наш водитель - старший сержант Михаил Чернышев - нашелся: взял штаны и гимнастерку, обвязал ими фары, оставил в прорехах щелки для света, и так ехали.
- Потеряешь штаны, Миша! - говорил я ему.
- Это невозможно. Как только они спадут - милиционер засвистит: будет полный свет.
В 11:45 вечера был дома. Страшно поразила чистота в комнате. Вот чего давно не видел!
Помылся, выпил, лег спать.
Хотел позвонить в редакцию, но, оказывается, по случаю взятия Харькова газета вышла с понедельника на вторник, а сегодня (во вторник) в редакции свободный день.
25 августа.
Да. На вечере у Рузова мы разучивали новую песню Симонова, которую он написал будучи у нас на фронте. Песня стоящая, хотя и не доработанная. Вот она:
Журналистская застольная.
Без глотка, товарищ,
Песни не заваришь,
Так давай по маленькой хлебнем.
Выпьем за писавших,
Выпьем за снимавших,
Выпьем за шагавших под огнем.
Жив ты или помер
Главное, что б в номер
Материал успел ты передать.
И, чтоб, между прочим,
Был фитиль всем прочим,
А на остальное - наплевать!
От Москвы до Бреста
Нет на фронте места
Где бы не лежали мы в пыли.
С лейкой и блокнотом,
А то и с пулеметом,
Сквозь жару и стужу мы прошли.
Жив ты или помер
Главное, что б в номер
Материал успел ты передать.
И, чтоб, между прочим,
Был фитиль всем прочим,
А на остальное - наплевать!
Выпить есть нам повод
За военный провод
За У-2, за Эмку, за успех,
Как плечом толкали,
Как пешком шагали,
Как мы поспевали раньше всех.
Жив ты или помер
Главное, что б в номер
Материал успел ты передать.
И, чтоб, между прочим,
Был фитиль всем прочим,
А на остальное - наплевать!
Там где мы бывали
Нам танков не давали:
Репортер погибнет - не беда.
Но на Эмке драной
Мы с одним наганом
Первыми въезжали в города.
Жив ты или помер
Главное, что б в номер
Материал успел ты передать.
И, чтоб, между прочим,
Был фитиль всем прочим,
А на остальное - наплевать!
Помянуть нам впору
Мертвых репортеров,
Стал могилой Киев им и Крым.
Хоть они порою
Были и герои
Не поставят памятника им.
Жив ты или помер
Главное, что б в номер
Материал успел ты передать.
И, чтоб, между прочим,
Был фитиль всем прочим,
А на остальное - наплевать!
От сырца и водки
Охрипли наши глотки,
Но мы скажем тем, кто упрекнет:
- С наше покочуйте!
- С наше поночуйте!
- С наше повоюйте третий год!
Жив ты или помер
Главное, что б в номер
Материал успел ты передать.
И, чтоб, между прочим,
Был фитиль всем прочим,
А на остальное - наплевать!
Так выпьем за победу,
За свою газету..
А не доживем, мой дорогой,
Кто-нибудь услышит,
Снимет и напишет,
Кто-нибудь помянет нас с тобой.
Жив ты или помер
Главное, что б в номер
Материал успел ты передать.
И, чтоб, между прочим,
Был фитиль всем прочим,
А на остальное - наплевать!
Навозов сообщил мне также начало Симоновской же "Веселой журналисткой", которая записана у меня в дневнике (№....) за прошлый год. Я этого начала не знал. Вот оно:
Веселая журналистская.
И пьющий и курящий,
Отважен и хитер
Был парень настоящий
Веселый репортер.
На танке, в самолете,
В землянке, в блиндаже,
Куда вы не придете
До вас он был уже.
Но вышли без задержки
На утро, как всегда,
"Известия" и "Правда",
И "Красная Звезда".
Оружием обвешан.... (и т.д. - уже записано).
На всех фронтах весьма популярны "Ловушки" Алеши Суркова. Их множество. Вот некоторые из них, сообщенные мне Стором:
Ловушки.
В купальне старый филантроп
Увидел пару дамских ... туфель
Он сморщился как трюфель,
Свалился в воду и утоп.
Три футболиста, скинув бутсы,
С тремя девицами... гуляют.
Они подруг обожествляют
И в чувстве сем не ошибутся.
Свое имущество страхуя
В бюро пришло четыре... деда.
Они пришли после обеда
О бренной старости толкуя.
Стиль баттерфляй на водной глади
Нам демонстрируют две.. девы,
Плывя направо и налево
В большом бассейне в Ленинграде.
Разбив кардиналистов рать,
Три мушкетера сели.. кушать,
И приготовилися слушать
Что д'Артаньян им будет врать.
Один подвыпивший вассал
Весь замок ночью ... обошел,
Потом поднявшися на мол,
Стихи о деве написал.
Какой-то пьяненький капрал
В присутствии дам на стол... уселся,
потом он наголо разделся
И вежливо "пардон" сказал.
Тореадор попал в беду
Схватив синьору за ... мантилью.
Она вскричала "Эскамильо!"
Ты груб, с тобой я не пойду!!"
На виноградниках Шабли
Пажи маркизу ... угощали,
Потом стихи ей посвящали
И спать в беседку увели...
(и в заключенье - у...бли).
29 августа.
Вот уж несколько дней в Москве. Болтаюсь все время в редакции. Докладывался по всем инстанциям, написал две докладные записки в ЦК (об уборке урожая в освобожденных районах и по военным вопросам - маскировка, охрана и т.д.). Вчера написал в № передовую "Офицеры и генералы отечественной войны". В связи с этой передовой имел много разговоров с генералами.
Я задал им вопрос: что нового в той или иной отрасли войны показал тот или иной род войск в 1943 г ?
Зам. нач. ВВС генерал-полковник Фалалеев сказал
- Воюют, как обычно. Новое - массирование авиации. Количественное преобладание на отдельных участках.
Нач. оперативного отдела ВВС генерал-лейтенант Журавлев ответил:
- Массированные удары. Защита своих войск. Мобильность. Умение управлять большими массами. Умение наращивать силы. Когда зайдете рассказать о поездке на фронт?
Генерал-лейтенант танковых войск Вольский:
- Танки выдержали основной удар в обороне, этого не бывало. Танки парализовали огневую мощь пушек "тигров", "фердинандов" и другой самоходной артиллерии. Танки научились наступать в условиях не только оперативного простора (как было под Сталинградом), но и в условиях глубокоэшелонированной вражеской обороны, притом маневренной и насыщенной огнем.
Зам. нач. арт.управления генерал-полковник Яковлев сказал:
- Артиллерия всегда хорошо действовала (вы простите меня - я же артиллерист). Недаром ее называли еще до войны "бог войны". Это действительно бог. Из нового? Массирование при прорыве. Маневренность в наступлении - сопровождение траекторией стрельбы и колесами.
- Можно ли сказать, что мы имеем огневое превосходство?
- Безусловно.
Позвонил начальнику штаба АДД генерал-майору Шевелеву. Он очень обрадовался. Расспрашивал, как я ездил, кого видел, что говорит Байдук, пьет ли Лапеев. Я похвалил их работу по Орлу, где район вокзала снесен начисто.
- Да, там у нас как то работало 500 самолетов. А вот 5 дней была интересная операция. Немцы установили дальнобойные пушки и начали плеваться в Ленинград. Позвали нас. Одна ночь - 200 самолетов, другая - 200. Вот уже пять дней не стреляют. Только так, по мелочам.
Зашла речь о Курске. Он сказал, что там специально в свое время убили какого-то генерала. Чтобы точно выполнить задание (домик с зелеными ставнями) бомбили с высоты 80 метров "зато с гарантией". Я спросил: это не в домике ли на Восточном аэродроме? Оказывается, он этот домик знает.
- Нет, там генерала не было, там были только офицеры.
Рассказал, что немцы специально для борьбы с АДД создали на одном направлении отряд ночных истребителей. Самолеты - модернизированные "Ме-100", летчики - отборные ночные ассы, наведение и обнаружение посредством особой радиоаппаратуры.
- Но ничего, мы им готовим контрфигу.
Приглашал обязательно заходить и обещал даже напоить пивом.
О наступлении на Брянском направлении уже не пишут, понемногу заглохло. После взятия Харькова тише пошли дела и на Харьковском направлении. Зато активизировались дела в Донбассе. Снова началось наступление и на Центральном фронте: взяли, наконец, Севск. Судя по сводкам, дело идет с очень жаркими боями.
Вчера вызвал меня Лазарев и предложил быть готовым к отъезду снова на Центральный, вместе с Макаренко. Я сказал, что готов. Поеду, видимо, через пару дней.
В Москве - паника среди женщин. Идет мобилизация домашних хозяек. Сейчас очередная разверстка - 10000, главным образом на ЗИС, "шарик" и другие предприятия ленинского района. Раньше не трогали тех, кто имеет детей до 8 лет, сейчас ценз снижен до 4 лет. Жену Лидова уже мобилизовали.
Все жены бешеным темпом устраиваются на работу, куда угодно, лишь бы не в промышленность. Часть зачислилась фиктивными секретарями, часть пошла в секретари к писателям, часть знатных дам (говорит Н. Кружков) поступила в "Копыта" (топать ногами за сценой, когда нужно в спектакле изображать кавалерию). В общем - кто куда.
3 сентября.
Наступление развивается. Чуть не каждый день радио сообщает: "Внимание. Во столько-то часов будет передаваться важное сообщение". Затем следует приказ главкома. Потом гремит салют. В понедельник мы должны были быть выходными. Но взяли Таганрог. Газета работала. Во вторник - взяли Ельню и Глухов. Последовали два приказа. Работали. Отдыхали только в среду. Вчера, в четверг - новый приказ: Сумы.
Москвичи уже снова привыкли. И так же, как во время нашего отступления, молва сдавала без устали города, так и сейчас их бездумно и торопливо забирают. Позавчера распространился слух, что взят Брянск. Нашлись даже очевидцы, которые "слышали" это по радио.
В связи с тем, что материалы от корреспондентов запаздывают приходится кое-что делать в отделе. Так, в день взятия Таганрога я поехал в ВВС, там связались по проводу с Южным фронтом и я сделал "В небе над Таганрогом". Макаренко, бывавший у казаков Кириченко, сделал материал "Казачья доблесть".
Был у генерала-лейтенанта Журавлева (в понедельник). Беседовали часа три. Я рассказывал ему свои впечатления с Центрального и Воронежского. Он внимательно слушал, соглашался, возражал. Я ему сказал, между прочим, что у Руденко больше порядка. Он вполне согласился. Зашел разговор об ассах.
- Я хочу, чтобы Покрышкин скорее дошел до сотни сбитых, - сказал он. Сейчас у него 38.
- У Дмитрия Глинки - 39, - сказал я. - Может, он дойдет быстрее? На кого ставим, т. генерал?
- На обоих, - рассмеялся он.
Позавчера я попросил его затребовать материал о действиях Громовской авиации на Западном. Вчера позвонил ему: "Ну как?"
- Прервалась связь. Я приказал послать самолетом. Жду. Сижу, как на иголках.
ДНЕВНИК СОБЫТИЙ 1943 Г.
Аннотация: Встречи в Москве - Коккинаки, генерал Кондратьев, генерал Журавлев. Центральный фронт, поездка через освобожденные территории. Встреча с генералом Бойковым, генералом Телегиным. Начало операции по форсированию Днепра. Фронтовая жизнь лагеря военкоров. Поездка на Воронежский фронт под Киев, разговоры в деревнях. У генерала Тетешкина. Беседа с Н.С. Хрущевым. Встреча с генералом Ватутиным, генералом Штевневым. Обратно на ЦФ. Лагерь военкоров. Битва за Киев, город взят. В только что освобожденном Киеве. Стихи военкоров. В Москву.
Тетрадь № 24 - 15.09.43-12.12.43 г.
Центральный фронт.
15 сентября 1943 г.
Вот и снова на этом фронте. В Москве я пробыл около трех недель. Затем стали усиленно собирать. 12-го выехал.
Перед отъездом было несколько интересных бесед и встреч.
10-го, после долгих сборов, поехал, наконец, с Зиной к Кокки. Договорились заранее, и он по этому поводу приехал домой рано. Посидели очень хорошо, по-домашнему, выпили, заели разговоры различными травами домашнего изготовления (бобы, свекла, огурчики), которые Володя яро любит.