Страница:
смешном виде.
Еще нелепей выглядит опрокинутый Пегас. На гравюре-то он
смотрится хорошо, однако при переносе карты на небо, по словам
Н.А.Морозова, "от восхода до заката Пегас летит там вверх ногами, как
подстреленная птица" (рис.7). То же самое произошло и с Геркулесом...
Словом, великий художник здесь явно взял верх над
заказчиком-астрономом. Гораздо важней оказалось для Дюрера то, как
смотрится рисунок созвездия на листе бумаги, чем то, каким "видит"
это созвездие астроном на реальном небе.
Любые предположения о том, что гравюры Дюрера могли быть
художественно оформленными копиями с каких-либо древних рисунков
созвездий, бессмысленны: в эпоху, когда еще не существовало техники
гравюры, любой такой рисунок мог существовать лишь как единичный
экземпляр, а потому и не представлял практической ценности, поскольку
копирование его мгновенно привело бы к искажениям, выходящим за
рамки допустимого при астрономических наблюдениях.
Поэтому надо признать, что всякое изображение созвездий,
повторяющее ошибки Дюрера, могло появиться только после издания его
гравюр.
В том числе и словесное изображение, типа "звезда выше левого
колена Пегаса".
Но дело-то в том, что именно этими словесными описаниями и
уточняется местоположение неярких звезд в каталоге "Альмагеста", из
текста которого однозначно следует, что основой для этих описаний
являются именно гравюры Дюрера. В том числе - и те рисунки, где он
из художнической прихоти (или от незнания) опрокинул созвездия вверх
ногами. Возьмем того же Пегаса. Автор "Альмагеста" методично
движется с севера на юг. Поэтому, проходя по опрокинутому созвездию,
первой он заносит в каталог "звезду в пупе Пегаса", а последней -
"звезду во рту".
Итак, составитель каталога ссылается на карты, включающие в
себя нелепости гравюр Дюрера. Следовательно, все эти словесные
описания могли появиться в тексте "Альмагеста" лишь около 1515 года.
Может быть, эти словесные описания - позднейшие вставки? Но, в
таком случае, как выглядел исходный текст? Ответа на этот вопрос
мы, кажется, не получим. Издания 1515 г., 1528 г. и более поздние
- вышли в свет, когда уже существовали гравюры Дюрера; издание же
якобы 1496 г., насколько нам известно, вообще не содержит звездного
каталога.
Обратимся теперь к странностям, обнаруживаемым при сопоставлении
наиболее важных средневековых изданий "Альмагеста": латинскому
изданию 1537 г. (в Кельне) и греческому изданию 1538 г. (в Базеле).
Числовой материал в них - различен. Координаты звезд, указанные
в латинском издании, соответствуют их положению на небе в XV -
XVI веках, т.е. времени издания. В греческом же издании все
эклиптикальные долготы звезд убавлены (в сравнении с латинским
изданием) на круглое число 20 градусов плюс-минус 10 дуговых минут.
Эта поправка на прецессию как раз и относит звездный каталог ко II
веку нашей эры. Вопрос: что первично?
Вполне понятно, что принято думать (в соответствии с тем, что
Птолемей считается автором "Альмагеста" и астрономом II века), будто
греческое издание воспроизводит оригинальные данные каталога, а
латинское издание - подправленные. Это подтверждается и титульным
листом латинского издания, где про публикуемые там данные сказано:
"к сему времени приведенные особенно для учащихся" (ad hanc aetatem
reducta, atque seorsum in studiorum dratium).
Но так ли уж бесспорен этот вывод? Дело в том, что различия в
числовых данных каталога в этих двух изданиях не ограничиваются
только поправкой на прецессию. В греческом издании (1538 г.) все
широты систематически увеличены (улучшены) по сравнению с широтами
латинского издания (1537 г.) на 25 минут или же исправлены на более
точные. Поправка является круговой, т.е. вся эклиптика целиком
передвинута к югу, почти на диаметр Солнца. При этом эклиптика
греческого издания заняла естественное (астрономическое) положение,
и ее плоскость прошла практически через центр системы координат, -
чего нет в латинском издании (рис.8). Налицо совершенно очевидное
исправление систематической ошибки, присутствовавшей в исходном каталоге
(она могла возникнуть либо из-за несовершенства измерительных
инструментов, которые при последовательном продвижении измерений от
Северного полюса к югу постепенно дали такую суммарную ошибку, либо
даже из-за того, что близкие к горизонту звезды "приподнимаются"
искривлением светового луча, косо проходящего сквозь атмосферу). См.
рис.9 и 10.
Итак, про латинское издание каталога утверждается (по традиции),
что числовые данные там переработаны; греческое издание считается
воспроизводящим старинный оригинал, однако из анализа данных
видно, что они подверглись исправлению. Недаром Н.А.Морозов высказал
подозрение, что в действительности первичным является латинский
текст, а греческий - вторичным.
Во всяком случае, латинский текст несомненно ближе к оригиналу,
поскольку в нем еще присутствует систематическая ошибка, явно
допущенная ни кем иным, как составителем каталога. Но отсюда и
неизбежный вопрос: а что, если и 20-градусная поправка внесена была не
в латинское, а именно в греческое издание каталога? Но - зачем?
Попробуем высказать здесь такую гипотезу. Очевидно, что исходного
текста птолемеевского каталога в руках книгоиздателей не было,
да и не могло быть (вспомним: утверждается, что "Альмагест" уцелел
лишь благодаря переводу его на арабский язык, а в Европе в средние
века распространялся обратный перевод его с арабского на греческий
и латинский). Но для чего, спрашивается, существует и распространяется
звездный каталог: как реликвия или как рабочий справочник
астронома? Очевидно последнее. Значит, нет сомнения, что при
каждом переписывании или переводе с языка на язык имело смысл
подправлять (ради практических нужд) эклиптикальные долготы звезд -
вводить поправку на прецессию, тем более что делать это, как уже
было сказано раньше, очень легко. Поэтому нет ничего удивительного,
если европейцы получили тексты "Альмагеста" с практически современными
им координатами звезд, - и никаких других, которые свидетельствовали
бы о невообразимой древности каталога.
Следовательно, слова с титульного листа латинского издания о
том, что оно содержит "к сему времени приведенные" данные, являются
вполне естественными.
С другой стороны, во времена Дюрера историки уже были уверены
(как и сейчас), будто Птолемей жил во II веке н.э. И если издатель
греческого варианта "Альмагеста" (1538 г.) решил выпустить его в
свет именно как древний шедевр, не удивительным было наведение
глянца и лоска в виде уточнений и широтных поправок. Шедевр так уж
шедевр. В конце концов, в музеях тоже реставрируют старинные
картины. И поправка на прецессию, и сдвиг звездных долгот на 20 градусов
назад - попросту необходимые элементы реставрации (уж не тем же ли
И.Стабиусом проделанной? - обратите внимание, что он не астроном, а
математик!), с целью придать каталогу предполагаемый исходный
древний вид.
Таким образом, здесь тоже присутствует замкнутый логический
круг. Издатель "Альмагеста" 1538 года был уже убежден, что Птолемей
жил 1400 лет назад, потому и приказал сдвинуть на это время
"стрелки часов" в звездном каталоге. А теперь мы, через 450 лет,
глядя на эти "часы", проникаемся убеждением, что автор звездного
каталога действительно составлял его во II веке.
Между тем вполне можно допустить, что птолемеевский каталог был
создан не за 1400, а "всего лишь" за 400 лет до Дюрера - срок,
достаточный, и чтобы "Альмагест" успел отпутешествовать к арабам и
обратно, и чтобы автор его стал полулегендарной личностью, отдалившейся
еще на 1000 лет в прошлое. Что же касается описаний звезд по
гравюрам Дюрера, - возможно, это просто "уточнения", для удобства
пользователей, совершенно без умысла подурачить астрономов XX века,
внесенные в текст каталога И.Стабиусом и К.Хейнфогелем.
А что, если звездного каталога в исходном "Альмагесте" вообще
не было, и он - приложение, целиком выполненное тем же И.Стабиусом
или кем-то еще? Анонимность подобного рода дополнений даже в наше
время - не редкость. Старые читатели научно-популярных книг Перельмана
хорошо помнят, как тексты их менялись от издания к изданию,
обрастая рассказами о таких технических новинках, про которые автор
мог узнать только через многие годы после своей смерти. Классический
пример загробного творчества. Птолемей. Перельман...
Короче говоря, многие свидетельства, и прямые, и косвенные,
говорят за то, что звездный каталог "Альмагеста" был создан не ранее
IX века нашей эры (позднее - возможно) и лишь на основе средневековых
легенд был передатирован на II век н.э.
Другой вопрос: был ли сам Птолемей создателем этого каталога,
и - когда он на самом деле жил?
В качестве послесловия к главе можно проиллюстрировать этот
вопрос обращением к интересной монографии известного современного
американского астронома Р.Ньютона "Преступление Клавдия Птолемея".
Она из десятков современных работ, посвященных "Альмагесту", выделяется
тем, что автор, приняв на веру, будто Птолемей жил во II веке,
и будто именно он составил знаменитый звездный каталог, из сочетания
этих "фактов" и содержания "Альмагеста" приходит к оглушительному
выводу: "величайшим астрономом античности Птолемей не является, но
он является еще более необычной фигурой: он самый удачливый обманщик
в истории науки". Дело в том, что астрономическая обстановка
начала нашей эры, согласно вычислениям Р.Ньютона, никак не
соответствовала данным, приведенным в "Альмагесте" - и, следовательно,
"Альмагест" не мог быть составлен в 137 году н.э. Итак, либо Птолемей
мистифицировал, заполняя свой каталог выдумками, либо он (как
предположил Р.Ньютон) присвоил работы предшественников, постаравшись,
чтобы имена их были преданы забвению, так что звездный
каталог следует отнести к более раннему, чем птолемеево, времени...
Здесь Р.Ньютон ошибся, и Птолемея едва ли имеет смысл считать таким
уж коварным обманщиком. Скорей всего, он (как и Р.Ньютон) стал
жертвой обманщика действительно коварного - истории, передвинувшей
время жизни Птолемея (или другого составителя каталога) на несколько
столетий или даже на целое тысячелетие назад.
Трудно сказать, самим Птолемеем или нет, но ясно, что звездный
каталог из "Альмагеста" был составлен не во II веке нашей (или до
нашей) эры, а когда-нибудь после X века; при каждом новом переписывании
- через 20-30 лет - в эклиптикальные долготы звезд вносились
необходимые поправки; остается только допустить, что в начале XVI
века математик Стабиус уточнил каталог и попросил Дюрера сделать
гравюры по крокам Хейнфогеля. Ну, а чтобы астрономы не путались,
он же и снабдил координаты звезд уточняющими описаниями. И опять
же он (чтобы не искать новых "виноватых") пересчитал звездные
долготы назад - в предполагаемые времена Птолемея, так и появилось
греческое издание 1538 года.
В этой главе, да и дальше, нам придется касаться вопросов
деликатных, и для людей верующих - на первый взгляд весьма болезненных,
поэтому заранее просим их не возмущаться и не усматривать здесь
какое-либо кощунственное высокомерие авторов; но просим лишь
согласиться с тем, что для научного анализа не должно быть запретных тем
и областей; если же результатом анализа окажется обнажение крупиц
истины, до этого не известных, то они, даже если окажутся противоречащими
привычным догмам и представлениям, после первой реакции
неприятия и отторжения неизбежно должны послужить общей пользе: и
для исторической науки, и для религии. Истина может быть неудобной,
даже неудобоваримой, но вредной назовет ее лишь обладатель заведомо
ошибочной системы взглядов (ошибочность которой как раз и проявляется
при столкновении с этими новыми крупицами истины).
Вопросы эти исследованы в научной статье Г.В.Носовского, которая
в существенно расширенном виде под названием "Когда состоялся знаменитый
Первый Вселенский Собор? Когда началась эра "от Рождества Христова"?",
вошла как Приложение в книгу А.Т.Фоменко "Глобальная хронология", Москва,
изд-во МГУ, 1993. А здесь читатель найдет лишь краткий ее пересказ.
История гласит, что давным-давно, еще на заре христианства, в
325 году н.э. в городе Никее, в Вифинии, состоялся Первый Вселенский
Собор. Среди прочих свершений этого Собора была и канонизация
христианского церковного календаря. Частью его является ПАСХАЛИЯ,
которая определяет, на какое число в каждом году выпадает праздновать
христианскую Пасху.
Расчет пасхалии, проведенный по заданию отцов церкви математиками
и астрономами, должен был соблюсти четыре условия, или правила.
Первые два из этих правил являются основными и именуются
"апостольскими":
1) не сопраздновать Пасху в один день с иудеями,
2) праздновать только после весеннего равноденствия.
И еще два правила, дополнительные (поскольку первые два не
определяют день Пасхи однозначно):
3) совершать праздник после первого весеннего полнолуния (т.е.
после иудейской Пасхи),
4) праздновать не в любой день, но в ближайшее за этим полнолунием
воскресение.
Легко видеть, что рассчитать дни христианской Пасхи на много
лет вперед (а именно это и требовалось от составителей пасхалии),
имея такие условия, довольно-таки сложно. Мы знаем, что и год не
укладывается в точное число суток (в результате момент весеннего
равноденствия ежегодно смещается приблизительно на шесть часов,
почему и приходится раз в четыре года вводить високосный день), и
неделя не кратна году (так что год за годом весеннее равноденствие
приходится на разные дни недели), и, что самое трудное, лунный
месяц не равен целому числу дней и уж тем более недель, и в году не
укладывается целое число лунных месяцев (в результате от одного
совпадения дня весеннего равноденствия с полнолунием до следующего
совпадения проходит немало лет).
Впрочем, задача тогдашних математиков облегчалась двумя
наблюдениями, которые казались им тогда (но на самом деле не были)
абсолютно верными. Во-первых, они полагали, что юлианский календарь,
которым тогда пользовались, является точным, т.е. что в 4 года
укладывается ровно 1461 день, и ни секундой больше или меньше.
Во-вторых, они полагали, что через каждые 19 лет даты весенних полнолуний
в точности повторяются (этот цикл, широко применявшийся в различных
астрономических расчетах, в том числе и для предсказания затмений,
именовался "Метонов цикл", или "круг луне"). Эти две кратности
позволили им утверждать, что повторяющимся будет и цикл рассчитанных
ими празднований христианской Пасхи - пасхалия. Этот цикл получился
довольно-таки велик: длиной 532 года. После утверждения (канонизации)
пасхалии на Первом Вселенском Соборе христианская церковь
неуклонно празднует Пасху в соответствии с этой таблицей. Каждый
532-летний период, прожитый в соответствии с этой пасхалией, именуется
Великим Индиктионом. Последний Великий Индиктион начался в
1941 году и является сдвигом предыдущего Великого Индиктиона
(1409 - 1940 гг.), тот, свою очередь, сдвигом предшествующего
532-летнего периода, и т.д.
Надо, впрочем, оговорить, что западноевропейская христианская
церковь перешла на григорианский календарь; но православная
церковь не сделала этого, и православная Пасха до сих пор, без
сдвигов, отсчитывается по кругу дней и лет, заданному пасхалией.
Поэтому-то мы и видим, что нынешние празднования Пасхи отклоняются
от соблюдения тех изначально заданных четырех условий (точнее,
четвертого из них).
Для нас же, исследователей, в этом минусе (неточность пасхалии)
есть и плюс: мы можем обсчитать постепенно увеличивающееся (а если
пойти во времени назад, то - постепенно уменьшающееся) расхождение
между теми исходными четырьмя условиями и реальным временем
празднований Пасхи и сделать отсюда некоторые выводы.
Неточность пасхалии, конечно же, была замечена довольно быстро.
Одной из причин этой неточности оказался тот печальный факт, что
Метонов цикл постепенно накапливает ошибку: 1 день за 304 года.
Это значит, что уже через 300 лет после начала отсчета Пасх по
пасхалии обнаружилось: полнолуния происходят на сутки раньше, чем
"предсказано" в ее таблицах. И так далее - век за веком этот
разрыв увеличивался.
Константинопольский ученый XIV века Матфей Властарь в работе,
посвященной пасхалии и правилам, положенным в ее основу, отмечает,
что уже в его время при отсчете Пасх по пасхалии одно из 4 правил
(а именно четвертое) приходится регулярно нарушать. Там требуется
назначать Пасху на первое же воскресенье после первого весеннего
полнолуния; но современникам Властаря приходилось отсчитывать
после этого полнолуния двое суток, и лишь после такого выжидания
ближайшее воскресенье оказывалось Пасхой (соответственно таблицам
пасхалии).
Ну, а теперь пора высказать два утверждения, которые едва ли
кто станет оспаривать.
Первое. Математики того далекого века, когда составлялась
пасхалия, хоть и вынуждены были довериться не очень точному исходному
материалу (юлианский календарь и Метонов цикл), наверняка работали
добросовестно и составили таблицы пасхалии так, что в ближайшие
первые десятки лет (и в предыдущие последние десятки лет - для
контроля) никаких нарушений указанных 4 правил эти таблицы не давали.
Да и канонизация - дело весьма серьезное, так что наверняка
если не сами отцы церкви, заседавшие в Соборе, то иные математики,
приглашенные ими, проверяли и перепроверяли составленные таблицы.
Не будем забывать, что по принципиальной важности для христианской
церкви установление правильного отсчета Пасх было близко к другой
проблеме: отбору священных текстов перед их канонизацией. Так что
можно смело утверждать: пасхальные таблицы никаких огрехов в
обозримом окрестном времени (вокруг момента их канонизации) не имели.
Второе. Пасхальные таблицы - инструмент, служивший (и служащий)
сугубо практической необходимости: церковь остро нуждалась в
том, чтобы во всех храмах христианского мира Пасха праздновалась
одновременно; и коль уж появился (и тем более - был высочайше
утвержден) инструмент, позволяющий это осуществить, то следует
вводить его в употребление как можно быстрее - в ближайшие месяцы
(время, необходимое на размножение таблиц). Но уж никак не через
годы, тем более не через десятки лет.
Можно, конечно, задать осторожный вопрос: а что, если были
какие-то технические сложности, понудившие начать таблицы не с
ближайшего года, а через полвека? Ответ: когда эти таблицы были
уже готовы, заведомо никакого труда не составляло переписать их,
начав с любого года, который отцы церкви избрали бы как исходный.
Для этого не требовалось даже никакой арифметики. Работа для
простого писца.
Отсюда и дополнение ко второму утверждению: год, когда
канонизированная пасхалия начала действовать, наверняка был Первым годом
Великого Индиктиона. (Именно 1-м годом, а не каким-нибудь - с
середины таблицы - 416-м.)
Если согласиться с этими утверждениями, то неизбежно придется
согласиться и со следующим: на основе свойств пасхалии и на базе
этих утверждений мы можем проверить, действительно ли пасхалия была
канонизирована в 325 году н.э., и если окажется, что - нет, мы можем
на этой же основе определить время, хотя бы приблизительно, когда на
самом деле состоялись канонизация пасхалии и когда начался Первый
Великий Индиктион (имеется в виду: первый - по практическому
применению, а не по формальной их нумерации "от сотворения мира").
И что же получается?
В IV веке, когда якобы состоялся Первый Вселенский Собор,
канонизировавший пасхалию, христианская Пасха, назначаемая по ее
таблицам, совпала бы с иудейской 8 раз, и еще 5 раз состоялась бы
даже на 2 дня раньше ее: в 306, 326, 346, 350 и 370 годах!
Понятно, что быть этого никак не могло. Не можем мы также и
предположить, будто таблицы пасхалии, которыми пользуются сейчас, -
иные, чем те, которые были канонизированы в Никее. Такой принципиально
важный шаг, как изменение пасхальных таблиц, потребовал бы
новой канонизации их, и это событие отразилось бы в истории Церкви,
как одна из значительнейших ее вех (наравне с Никейским Собором).
Но этого в истории нет. Ни намеком, ни отголоском. Пасхальные
таблицы - заведомо такие, какими они и были изначально.
Если обратиться к первому апостольскому правилу, то расчет
показывает: Первый Великий Индиктион никак не мог начаться ранее
785 года н.э., поскольку лишь начиная с этого года христианская
Пасха (по пасхалии) перестает совпадать с Пасхой иудейской. В 784
году они совпали в последний раз, после чего даты христианской и
иудейской Пасх навсегда разошлись. Если же предположить, как было
уже сказано, что и предыдущие десятилетия авторам пасхальных таблиц
следовало проверить (для контроля) на соблюдение 4 правил, тогда
начало Первого Великого Индиктиона приходится отнести не ранее чем
к середине IX века.
Теперь обратим внимание на 4-е правило, о нарушении которого в
его время писал еще Матфей Властарь. Неточность Метонова цикла
такова, что лишь в некий трехвековой период - ни раньше, ни позже -
это правило строго соблюдалось при праздновании Пасх соответственно
пасхальным таблицам. Уже из самого двухдневого "отступа", о котором
пишет Властарь, ясно, что этот период был приблизительно за 6, но
никак не за 10 веков до него. Более строгие вычисления показывают,
что это - период с 700 по 1000 годы. Вероятней всего предположить,
что работа составителей пасхальных таблиц велась именно в середине
этого периода, когда обозримые ближайшие десятилетия (как до, так и
после) давали при расчетах хороший результат. Так что и по этому
правилу начало Первого Великого Индиктиона приходится отнести
приблизительно к середине IX века.
Есть и еще одно - косвенное - свидетельство того, что пасхалия
едва ли верно датируется 325 годом. Одна из частей пасхалии -
таблица, позволяющая "на пальцах" вести календарные расчеты; называется
она "рука Дамаскинова". Поскольку пасхальные таблицы составлены
достаточно удобно, так что прибегать к счету "на пальцах" нет
никакой необходимости, ясно, что эта таблица - реликт; она применялась
математиками, составлявшими пасхальные таблицы, и потом была
канонизирована совместно с ними: либо по недогляду, либо, напротив,
сознательно, в назидание потомству и как вознаграждение автору
полезного изобретения. Очень возможно, что преподобный Иоанн Дамаскин
и был, действительно, этим автором. Но дело-то в том, что жил
он (согласно традиционной датировке) в VI-VII веках, т.е. много позже
325 года. Отсюда - возможные предположения: либо это иной,
совершенно не известный нам Дамаскин, либо имя его "приклеилось" к
счетной таблице много позже ее появления, либо же составление
пасхалии происходило позднее VI века.
И, наконец, когда астрономические расчеты достаточно четко
указывают на IX век как время канонизации пасхалии, появилась
возможность внимательней отнестись к утверждению того же Матфея
Властаря, которое до сих пор историками игнорировалось (видимо, как
"ошибка", "недоразумение" или "нелепость"). Он утверждает, что
составители пасхалии в качестве базы для расчетов взяли 19-летний
интервал, начиная с 6233 года "от сотворения мира". В пересчете на
наш календарь это составляет интервал 725-749 гг. н.э.
Конечно, внимательный читатель заметит здесь некоторое
противоречие в наших доводах: выше было сказано, что ранее 785 года
христианская Пасха в VIII веке иногда совпадала (при отсчете по
пасхалии) с Пасхой иудейской, нарушая первое апостольское правило. Что
на это можно сказать? Противоречия здесь на самом деле нет,
поскольку (историкам это хорошо известно) пасхальная 19-рица (т.е.
Метонов цикл) была разработана на столетие раньше самой пасхалии.
Таким образом, и современные астрономические расчеты, и косвенное
свидетельство "руки Дамаскиновой", и прямое утверждение Матфея
Властаря (которое, впрочем, можно по-разному истолковывать) говорят
за то, что канонизация пасхалии никак не могла состояться ранее 700
года, вернее же всего, состоялась она значительно позднее 785 года.
Остается обратиться к отсчету лет по циклам Великого Индиктиона.
Отступая от 1941 года назад шагами по 532 года, мы получаем
такие даты для первых лет каждого цикла: 1409 , 877 и 345 годы.
Как видим, именно 877-й год идеально соответствует всем условиям.
Так что можно смело предполагать: Вселенский Собор, канонизировавший
пасхалию, состоялся непосредственно перед 877-м годом нашей эры
(другой вопрос: был ли он Первым? Никейским? - и т.д.).
Заметим, что и 345-й год выглядит "соблазнительно близко" к
325-му году, традиционной датировке Никейского Собора. Но приглядимся:
так ли уж близко? Легко представить, как по-бюрократически
осторожные епископы десятилетиями заставляют математиков проверять
и перепроверять уже давно готовые пасхальные таблицы (еще бы:
грядущая их канонизация - дело величайшей ответственности, на века,
на тысячелетия!). Но едва ли возможно допустить, чтобы отцы
церкви, в конце концов решившись на этот шаг, канонизировали эти
таблицы (напомним, легко настраиваемые на любой начальный год) в
таком виде, когда Великий Индиктион начинается лишь через 20 лет!
Между тем - что может быть естественней желания отметить такое
воистине вселенское событие, как начало единовременного празднования
Пасхи по всему христианскому миру, именно Первым годом Первого Великого
Еще нелепей выглядит опрокинутый Пегас. На гравюре-то он
смотрится хорошо, однако при переносе карты на небо, по словам
Н.А.Морозова, "от восхода до заката Пегас летит там вверх ногами, как
подстреленная птица" (рис.7). То же самое произошло и с Геркулесом...
Словом, великий художник здесь явно взял верх над
заказчиком-астрономом. Гораздо важней оказалось для Дюрера то, как
смотрится рисунок созвездия на листе бумаги, чем то, каким "видит"
это созвездие астроном на реальном небе.
Любые предположения о том, что гравюры Дюрера могли быть
художественно оформленными копиями с каких-либо древних рисунков
созвездий, бессмысленны: в эпоху, когда еще не существовало техники
гравюры, любой такой рисунок мог существовать лишь как единичный
экземпляр, а потому и не представлял практической ценности, поскольку
копирование его мгновенно привело бы к искажениям, выходящим за
рамки допустимого при астрономических наблюдениях.
Поэтому надо признать, что всякое изображение созвездий,
повторяющее ошибки Дюрера, могло появиться только после издания его
гравюр.
В том числе и словесное изображение, типа "звезда выше левого
колена Пегаса".
Но дело-то в том, что именно этими словесными описаниями и
уточняется местоположение неярких звезд в каталоге "Альмагеста", из
текста которого однозначно следует, что основой для этих описаний
являются именно гравюры Дюрера. В том числе - и те рисунки, где он
из художнической прихоти (или от незнания) опрокинул созвездия вверх
ногами. Возьмем того же Пегаса. Автор "Альмагеста" методично
движется с севера на юг. Поэтому, проходя по опрокинутому созвездию,
первой он заносит в каталог "звезду в пупе Пегаса", а последней -
"звезду во рту".
Итак, составитель каталога ссылается на карты, включающие в
себя нелепости гравюр Дюрера. Следовательно, все эти словесные
описания могли появиться в тексте "Альмагеста" лишь около 1515 года.
Может быть, эти словесные описания - позднейшие вставки? Но, в
таком случае, как выглядел исходный текст? Ответа на этот вопрос
мы, кажется, не получим. Издания 1515 г., 1528 г. и более поздние
- вышли в свет, когда уже существовали гравюры Дюрера; издание же
якобы 1496 г., насколько нам известно, вообще не содержит звездного
каталога.
Обратимся теперь к странностям, обнаруживаемым при сопоставлении
наиболее важных средневековых изданий "Альмагеста": латинскому
изданию 1537 г. (в Кельне) и греческому изданию 1538 г. (в Базеле).
Числовой материал в них - различен. Координаты звезд, указанные
в латинском издании, соответствуют их положению на небе в XV -
XVI веках, т.е. времени издания. В греческом же издании все
эклиптикальные долготы звезд убавлены (в сравнении с латинским
изданием) на круглое число 20 градусов плюс-минус 10 дуговых минут.
Эта поправка на прецессию как раз и относит звездный каталог ко II
веку нашей эры. Вопрос: что первично?
Вполне понятно, что принято думать (в соответствии с тем, что
Птолемей считается автором "Альмагеста" и астрономом II века), будто
греческое издание воспроизводит оригинальные данные каталога, а
латинское издание - подправленные. Это подтверждается и титульным
листом латинского издания, где про публикуемые там данные сказано:
"к сему времени приведенные особенно для учащихся" (ad hanc aetatem
reducta, atque seorsum in studiorum dratium).
Но так ли уж бесспорен этот вывод? Дело в том, что различия в
числовых данных каталога в этих двух изданиях не ограничиваются
только поправкой на прецессию. В греческом издании (1538 г.) все
широты систематически увеличены (улучшены) по сравнению с широтами
латинского издания (1537 г.) на 25 минут или же исправлены на более
точные. Поправка является круговой, т.е. вся эклиптика целиком
передвинута к югу, почти на диаметр Солнца. При этом эклиптика
греческого издания заняла естественное (астрономическое) положение,
и ее плоскость прошла практически через центр системы координат, -
чего нет в латинском издании (рис.8). Налицо совершенно очевидное
исправление систематической ошибки, присутствовавшей в исходном каталоге
(она могла возникнуть либо из-за несовершенства измерительных
инструментов, которые при последовательном продвижении измерений от
Северного полюса к югу постепенно дали такую суммарную ошибку, либо
даже из-за того, что близкие к горизонту звезды "приподнимаются"
искривлением светового луча, косо проходящего сквозь атмосферу). См.
рис.9 и 10.
Итак, про латинское издание каталога утверждается (по традиции),
что числовые данные там переработаны; греческое издание считается
воспроизводящим старинный оригинал, однако из анализа данных
видно, что они подверглись исправлению. Недаром Н.А.Морозов высказал
подозрение, что в действительности первичным является латинский
текст, а греческий - вторичным.
Во всяком случае, латинский текст несомненно ближе к оригиналу,
поскольку в нем еще присутствует систематическая ошибка, явно
допущенная ни кем иным, как составителем каталога. Но отсюда и
неизбежный вопрос: а что, если и 20-градусная поправка внесена была не
в латинское, а именно в греческое издание каталога? Но - зачем?
Попробуем высказать здесь такую гипотезу. Очевидно, что исходного
текста птолемеевского каталога в руках книгоиздателей не было,
да и не могло быть (вспомним: утверждается, что "Альмагест" уцелел
лишь благодаря переводу его на арабский язык, а в Европе в средние
века распространялся обратный перевод его с арабского на греческий
и латинский). Но для чего, спрашивается, существует и распространяется
звездный каталог: как реликвия или как рабочий справочник
астронома? Очевидно последнее. Значит, нет сомнения, что при
каждом переписывании или переводе с языка на язык имело смысл
подправлять (ради практических нужд) эклиптикальные долготы звезд -
вводить поправку на прецессию, тем более что делать это, как уже
было сказано раньше, очень легко. Поэтому нет ничего удивительного,
если европейцы получили тексты "Альмагеста" с практически современными
им координатами звезд, - и никаких других, которые свидетельствовали
бы о невообразимой древности каталога.
Следовательно, слова с титульного листа латинского издания о
том, что оно содержит "к сему времени приведенные" данные, являются
вполне естественными.
С другой стороны, во времена Дюрера историки уже были уверены
(как и сейчас), будто Птолемей жил во II веке н.э. И если издатель
греческого варианта "Альмагеста" (1538 г.) решил выпустить его в
свет именно как древний шедевр, не удивительным было наведение
глянца и лоска в виде уточнений и широтных поправок. Шедевр так уж
шедевр. В конце концов, в музеях тоже реставрируют старинные
картины. И поправка на прецессию, и сдвиг звездных долгот на 20 градусов
назад - попросту необходимые элементы реставрации (уж не тем же ли
И.Стабиусом проделанной? - обратите внимание, что он не астроном, а
математик!), с целью придать каталогу предполагаемый исходный
древний вид.
Таким образом, здесь тоже присутствует замкнутый логический
круг. Издатель "Альмагеста" 1538 года был уже убежден, что Птолемей
жил 1400 лет назад, потому и приказал сдвинуть на это время
"стрелки часов" в звездном каталоге. А теперь мы, через 450 лет,
глядя на эти "часы", проникаемся убеждением, что автор звездного
каталога действительно составлял его во II веке.
Между тем вполне можно допустить, что птолемеевский каталог был
создан не за 1400, а "всего лишь" за 400 лет до Дюрера - срок,
достаточный, и чтобы "Альмагест" успел отпутешествовать к арабам и
обратно, и чтобы автор его стал полулегендарной личностью, отдалившейся
еще на 1000 лет в прошлое. Что же касается описаний звезд по
гравюрам Дюрера, - возможно, это просто "уточнения", для удобства
пользователей, совершенно без умысла подурачить астрономов XX века,
внесенные в текст каталога И.Стабиусом и К.Хейнфогелем.
А что, если звездного каталога в исходном "Альмагесте" вообще
не было, и он - приложение, целиком выполненное тем же И.Стабиусом
или кем-то еще? Анонимность подобного рода дополнений даже в наше
время - не редкость. Старые читатели научно-популярных книг Перельмана
хорошо помнят, как тексты их менялись от издания к изданию,
обрастая рассказами о таких технических новинках, про которые автор
мог узнать только через многие годы после своей смерти. Классический
пример загробного творчества. Птолемей. Перельман...
Короче говоря, многие свидетельства, и прямые, и косвенные,
говорят за то, что звездный каталог "Альмагеста" был создан не ранее
IX века нашей эры (позднее - возможно) и лишь на основе средневековых
легенд был передатирован на II век н.э.
Другой вопрос: был ли сам Птолемей создателем этого каталога,
и - когда он на самом деле жил?
В качестве послесловия к главе можно проиллюстрировать этот
вопрос обращением к интересной монографии известного современного
американского астронома Р.Ньютона "Преступление Клавдия Птолемея".
Она из десятков современных работ, посвященных "Альмагесту", выделяется
тем, что автор, приняв на веру, будто Птолемей жил во II веке,
и будто именно он составил знаменитый звездный каталог, из сочетания
этих "фактов" и содержания "Альмагеста" приходит к оглушительному
выводу: "величайшим астрономом античности Птолемей не является, но
он является еще более необычной фигурой: он самый удачливый обманщик
в истории науки". Дело в том, что астрономическая обстановка
начала нашей эры, согласно вычислениям Р.Ньютона, никак не
соответствовала данным, приведенным в "Альмагесте" - и, следовательно,
"Альмагест" не мог быть составлен в 137 году н.э. Итак, либо Птолемей
мистифицировал, заполняя свой каталог выдумками, либо он (как
предположил Р.Ньютон) присвоил работы предшественников, постаравшись,
чтобы имена их были преданы забвению, так что звездный
каталог следует отнести к более раннему, чем птолемеево, времени...
Здесь Р.Ньютон ошибся, и Птолемея едва ли имеет смысл считать таким
уж коварным обманщиком. Скорей всего, он (как и Р.Ньютон) стал
жертвой обманщика действительно коварного - истории, передвинувшей
время жизни Птолемея (или другого составителя каталога) на несколько
столетий или даже на целое тысячелетие назад.
Трудно сказать, самим Птолемеем или нет, но ясно, что звездный
каталог из "Альмагеста" был составлен не во II веке нашей (или до
нашей) эры, а когда-нибудь после X века; при каждом новом переписывании
- через 20-30 лет - в эклиптикальные долготы звезд вносились
необходимые поправки; остается только допустить, что в начале XVI
века математик Стабиус уточнил каталог и попросил Дюрера сделать
гравюры по крокам Хейнфогеля. Ну, а чтобы астрономы не путались,
он же и снабдил координаты звезд уточняющими описаниями. И опять
же он (чтобы не искать новых "виноватых") пересчитал звездные
долготы назад - в предполагаемые времена Птолемея, так и появилось
греческое издание 1538 года.
В этой главе, да и дальше, нам придется касаться вопросов
деликатных, и для людей верующих - на первый взгляд весьма болезненных,
поэтому заранее просим их не возмущаться и не усматривать здесь
какое-либо кощунственное высокомерие авторов; но просим лишь
согласиться с тем, что для научного анализа не должно быть запретных тем
и областей; если же результатом анализа окажется обнажение крупиц
истины, до этого не известных, то они, даже если окажутся противоречащими
привычным догмам и представлениям, после первой реакции
неприятия и отторжения неизбежно должны послужить общей пользе: и
для исторической науки, и для религии. Истина может быть неудобной,
даже неудобоваримой, но вредной назовет ее лишь обладатель заведомо
ошибочной системы взглядов (ошибочность которой как раз и проявляется
при столкновении с этими новыми крупицами истины).
Вопросы эти исследованы в научной статье Г.В.Носовского, которая
в существенно расширенном виде под названием "Когда состоялся знаменитый
Первый Вселенский Собор? Когда началась эра "от Рождества Христова"?",
вошла как Приложение в книгу А.Т.Фоменко "Глобальная хронология", Москва,
изд-во МГУ, 1993. А здесь читатель найдет лишь краткий ее пересказ.
История гласит, что давным-давно, еще на заре христианства, в
325 году н.э. в городе Никее, в Вифинии, состоялся Первый Вселенский
Собор. Среди прочих свершений этого Собора была и канонизация
христианского церковного календаря. Частью его является ПАСХАЛИЯ,
которая определяет, на какое число в каждом году выпадает праздновать
христианскую Пасху.
Расчет пасхалии, проведенный по заданию отцов церкви математиками
и астрономами, должен был соблюсти четыре условия, или правила.
Первые два из этих правил являются основными и именуются
"апостольскими":
1) не сопраздновать Пасху в один день с иудеями,
2) праздновать только после весеннего равноденствия.
И еще два правила, дополнительные (поскольку первые два не
определяют день Пасхи однозначно):
3) совершать праздник после первого весеннего полнолуния (т.е.
после иудейской Пасхи),
4) праздновать не в любой день, но в ближайшее за этим полнолунием
воскресение.
Легко видеть, что рассчитать дни христианской Пасхи на много
лет вперед (а именно это и требовалось от составителей пасхалии),
имея такие условия, довольно-таки сложно. Мы знаем, что и год не
укладывается в точное число суток (в результате момент весеннего
равноденствия ежегодно смещается приблизительно на шесть часов,
почему и приходится раз в четыре года вводить високосный день), и
неделя не кратна году (так что год за годом весеннее равноденствие
приходится на разные дни недели), и, что самое трудное, лунный
месяц не равен целому числу дней и уж тем более недель, и в году не
укладывается целое число лунных месяцев (в результате от одного
совпадения дня весеннего равноденствия с полнолунием до следующего
совпадения проходит немало лет).
Впрочем, задача тогдашних математиков облегчалась двумя
наблюдениями, которые казались им тогда (но на самом деле не были)
абсолютно верными. Во-первых, они полагали, что юлианский календарь,
которым тогда пользовались, является точным, т.е. что в 4 года
укладывается ровно 1461 день, и ни секундой больше или меньше.
Во-вторых, они полагали, что через каждые 19 лет даты весенних полнолуний
в точности повторяются (этот цикл, широко применявшийся в различных
астрономических расчетах, в том числе и для предсказания затмений,
именовался "Метонов цикл", или "круг луне"). Эти две кратности
позволили им утверждать, что повторяющимся будет и цикл рассчитанных
ими празднований христианской Пасхи - пасхалия. Этот цикл получился
довольно-таки велик: длиной 532 года. После утверждения (канонизации)
пасхалии на Первом Вселенском Соборе христианская церковь
неуклонно празднует Пасху в соответствии с этой таблицей. Каждый
532-летний период, прожитый в соответствии с этой пасхалией, именуется
Великим Индиктионом. Последний Великий Индиктион начался в
1941 году и является сдвигом предыдущего Великого Индиктиона
(1409 - 1940 гг.), тот, свою очередь, сдвигом предшествующего
532-летнего периода, и т.д.
Надо, впрочем, оговорить, что западноевропейская христианская
церковь перешла на григорианский календарь; но православная
церковь не сделала этого, и православная Пасха до сих пор, без
сдвигов, отсчитывается по кругу дней и лет, заданному пасхалией.
Поэтому-то мы и видим, что нынешние празднования Пасхи отклоняются
от соблюдения тех изначально заданных четырех условий (точнее,
четвертого из них).
Для нас же, исследователей, в этом минусе (неточность пасхалии)
есть и плюс: мы можем обсчитать постепенно увеличивающееся (а если
пойти во времени назад, то - постепенно уменьшающееся) расхождение
между теми исходными четырьмя условиями и реальным временем
празднований Пасхи и сделать отсюда некоторые выводы.
Неточность пасхалии, конечно же, была замечена довольно быстро.
Одной из причин этой неточности оказался тот печальный факт, что
Метонов цикл постепенно накапливает ошибку: 1 день за 304 года.
Это значит, что уже через 300 лет после начала отсчета Пасх по
пасхалии обнаружилось: полнолуния происходят на сутки раньше, чем
"предсказано" в ее таблицах. И так далее - век за веком этот
разрыв увеличивался.
Константинопольский ученый XIV века Матфей Властарь в работе,
посвященной пасхалии и правилам, положенным в ее основу, отмечает,
что уже в его время при отсчете Пасх по пасхалии одно из 4 правил
(а именно четвертое) приходится регулярно нарушать. Там требуется
назначать Пасху на первое же воскресенье после первого весеннего
полнолуния; но современникам Властаря приходилось отсчитывать
после этого полнолуния двое суток, и лишь после такого выжидания
ближайшее воскресенье оказывалось Пасхой (соответственно таблицам
пасхалии).
Ну, а теперь пора высказать два утверждения, которые едва ли
кто станет оспаривать.
Первое. Математики того далекого века, когда составлялась
пасхалия, хоть и вынуждены были довериться не очень точному исходному
материалу (юлианский календарь и Метонов цикл), наверняка работали
добросовестно и составили таблицы пасхалии так, что в ближайшие
первые десятки лет (и в предыдущие последние десятки лет - для
контроля) никаких нарушений указанных 4 правил эти таблицы не давали.
Да и канонизация - дело весьма серьезное, так что наверняка
если не сами отцы церкви, заседавшие в Соборе, то иные математики,
приглашенные ими, проверяли и перепроверяли составленные таблицы.
Не будем забывать, что по принципиальной важности для христианской
церкви установление правильного отсчета Пасх было близко к другой
проблеме: отбору священных текстов перед их канонизацией. Так что
можно смело утверждать: пасхальные таблицы никаких огрехов в
обозримом окрестном времени (вокруг момента их канонизации) не имели.
Второе. Пасхальные таблицы - инструмент, служивший (и служащий)
сугубо практической необходимости: церковь остро нуждалась в
том, чтобы во всех храмах христианского мира Пасха праздновалась
одновременно; и коль уж появился (и тем более - был высочайше
утвержден) инструмент, позволяющий это осуществить, то следует
вводить его в употребление как можно быстрее - в ближайшие месяцы
(время, необходимое на размножение таблиц). Но уж никак не через
годы, тем более не через десятки лет.
Можно, конечно, задать осторожный вопрос: а что, если были
какие-то технические сложности, понудившие начать таблицы не с
ближайшего года, а через полвека? Ответ: когда эти таблицы были
уже готовы, заведомо никакого труда не составляло переписать их,
начав с любого года, который отцы церкви избрали бы как исходный.
Для этого не требовалось даже никакой арифметики. Работа для
простого писца.
Отсюда и дополнение ко второму утверждению: год, когда
канонизированная пасхалия начала действовать, наверняка был Первым годом
Великого Индиктиона. (Именно 1-м годом, а не каким-нибудь - с
середины таблицы - 416-м.)
Если согласиться с этими утверждениями, то неизбежно придется
согласиться и со следующим: на основе свойств пасхалии и на базе
этих утверждений мы можем проверить, действительно ли пасхалия была
канонизирована в 325 году н.э., и если окажется, что - нет, мы можем
на этой же основе определить время, хотя бы приблизительно, когда на
самом деле состоялись канонизация пасхалии и когда начался Первый
Великий Индиктион (имеется в виду: первый - по практическому
применению, а не по формальной их нумерации "от сотворения мира").
И что же получается?
В IV веке, когда якобы состоялся Первый Вселенский Собор,
канонизировавший пасхалию, христианская Пасха, назначаемая по ее
таблицам, совпала бы с иудейской 8 раз, и еще 5 раз состоялась бы
даже на 2 дня раньше ее: в 306, 326, 346, 350 и 370 годах!
Понятно, что быть этого никак не могло. Не можем мы также и
предположить, будто таблицы пасхалии, которыми пользуются сейчас, -
иные, чем те, которые были канонизированы в Никее. Такой принципиально
важный шаг, как изменение пасхальных таблиц, потребовал бы
новой канонизации их, и это событие отразилось бы в истории Церкви,
как одна из значительнейших ее вех (наравне с Никейским Собором).
Но этого в истории нет. Ни намеком, ни отголоском. Пасхальные
таблицы - заведомо такие, какими они и были изначально.
Если обратиться к первому апостольскому правилу, то расчет
показывает: Первый Великий Индиктион никак не мог начаться ранее
785 года н.э., поскольку лишь начиная с этого года христианская
Пасха (по пасхалии) перестает совпадать с Пасхой иудейской. В 784
году они совпали в последний раз, после чего даты христианской и
иудейской Пасх навсегда разошлись. Если же предположить, как было
уже сказано, что и предыдущие десятилетия авторам пасхальных таблиц
следовало проверить (для контроля) на соблюдение 4 правил, тогда
начало Первого Великого Индиктиона приходится отнести не ранее чем
к середине IX века.
Теперь обратим внимание на 4-е правило, о нарушении которого в
его время писал еще Матфей Властарь. Неточность Метонова цикла
такова, что лишь в некий трехвековой период - ни раньше, ни позже -
это правило строго соблюдалось при праздновании Пасх соответственно
пасхальным таблицам. Уже из самого двухдневого "отступа", о котором
пишет Властарь, ясно, что этот период был приблизительно за 6, но
никак не за 10 веков до него. Более строгие вычисления показывают,
что это - период с 700 по 1000 годы. Вероятней всего предположить,
что работа составителей пасхальных таблиц велась именно в середине
этого периода, когда обозримые ближайшие десятилетия (как до, так и
после) давали при расчетах хороший результат. Так что и по этому
правилу начало Первого Великого Индиктиона приходится отнести
приблизительно к середине IX века.
Есть и еще одно - косвенное - свидетельство того, что пасхалия
едва ли верно датируется 325 годом. Одна из частей пасхалии -
таблица, позволяющая "на пальцах" вести календарные расчеты; называется
она "рука Дамаскинова". Поскольку пасхальные таблицы составлены
достаточно удобно, так что прибегать к счету "на пальцах" нет
никакой необходимости, ясно, что эта таблица - реликт; она применялась
математиками, составлявшими пасхальные таблицы, и потом была
канонизирована совместно с ними: либо по недогляду, либо, напротив,
сознательно, в назидание потомству и как вознаграждение автору
полезного изобретения. Очень возможно, что преподобный Иоанн Дамаскин
и был, действительно, этим автором. Но дело-то в том, что жил
он (согласно традиционной датировке) в VI-VII веках, т.е. много позже
325 года. Отсюда - возможные предположения: либо это иной,
совершенно не известный нам Дамаскин, либо имя его "приклеилось" к
счетной таблице много позже ее появления, либо же составление
пасхалии происходило позднее VI века.
И, наконец, когда астрономические расчеты достаточно четко
указывают на IX век как время канонизации пасхалии, появилась
возможность внимательней отнестись к утверждению того же Матфея
Властаря, которое до сих пор историками игнорировалось (видимо, как
"ошибка", "недоразумение" или "нелепость"). Он утверждает, что
составители пасхалии в качестве базы для расчетов взяли 19-летний
интервал, начиная с 6233 года "от сотворения мира". В пересчете на
наш календарь это составляет интервал 725-749 гг. н.э.
Конечно, внимательный читатель заметит здесь некоторое
противоречие в наших доводах: выше было сказано, что ранее 785 года
христианская Пасха в VIII веке иногда совпадала (при отсчете по
пасхалии) с Пасхой иудейской, нарушая первое апостольское правило. Что
на это можно сказать? Противоречия здесь на самом деле нет,
поскольку (историкам это хорошо известно) пасхальная 19-рица (т.е.
Метонов цикл) была разработана на столетие раньше самой пасхалии.
Таким образом, и современные астрономические расчеты, и косвенное
свидетельство "руки Дамаскиновой", и прямое утверждение Матфея
Властаря (которое, впрочем, можно по-разному истолковывать) говорят
за то, что канонизация пасхалии никак не могла состояться ранее 700
года, вернее же всего, состоялась она значительно позднее 785 года.
Остается обратиться к отсчету лет по циклам Великого Индиктиона.
Отступая от 1941 года назад шагами по 532 года, мы получаем
такие даты для первых лет каждого цикла: 1409 , 877 и 345 годы.
Как видим, именно 877-й год идеально соответствует всем условиям.
Так что можно смело предполагать: Вселенский Собор, канонизировавший
пасхалию, состоялся непосредственно перед 877-м годом нашей эры
(другой вопрос: был ли он Первым? Никейским? - и т.д.).
Заметим, что и 345-й год выглядит "соблазнительно близко" к
325-му году, традиционной датировке Никейского Собора. Но приглядимся:
так ли уж близко? Легко представить, как по-бюрократически
осторожные епископы десятилетиями заставляют математиков проверять
и перепроверять уже давно готовые пасхальные таблицы (еще бы:
грядущая их канонизация - дело величайшей ответственности, на века,
на тысячелетия!). Но едва ли возможно допустить, чтобы отцы
церкви, в конце концов решившись на этот шаг, канонизировали эти
таблицы (напомним, легко настраиваемые на любой начальный год) в
таком виде, когда Великий Индиктион начинается лишь через 20 лет!
Между тем - что может быть естественней желания отметить такое
воистине вселенское событие, как начало единовременного празднования
Пасхи по всему христианскому миру, именно Первым годом Первого Великого