Страница:
Индиктиона. Сильней этого соображения могло бы оказаться
только одно: отметить началом Великого Индиктиона какое-то важнейшее
событие прошлых веков. Но, отсчитав назад еще один цикл от 345
года, мы не находим там ничего, важного для христианства.
Только много лет спустя, отсчитывая назад один за другим Великие
Индиктионы, один церковный математик "вычислил" таким образом
дату сотворения мира, и она стала считаться Первым днем Первого
года воистину Первого Великого Индиктиона. Естественно, никто не
спросил у него: каким же чудом, не зная этой даты, отцы церкви
умудрились первую упорядоченную, стандартизованную по всей Европе
христианскую Пасху - отметить точно такими же астрономическими
условиями, которые были в момент сотворения мира? Ибо чудо есть
чудо, и объяснять его нельзя.
Возникает вопрос: если в датировку Первого Вселенского Собора
действительно вкралась такая огромная ошибка (325 год вместо 877
года!), то - как и когда могло такое произойти? Нам, глядящим в
прошлое издалека, из конца XX века, христианская Церковь представляется
- на всем протяжении ее истории - самым устойчивым институтом
в Европе, безостановочно функционировавшим, никогда не прерывавшим
преемственности поколений, и кажется совершенно невероятным, чтобы
когда-нибудь за последние почти две тысячи лет прекращалось писание
церковных хроник и сбивался календарный счет.
Но вот что любопытно. Когда Матфей Властарь, один из заметнейших
историков XIV века, подробнейше описывает и пасхалию, и условия,
утвержденные в ней, и процесс ее создания, и при этом приводит дату
19-летнего интервала, по которому пасхалия исчислялась, - он нигде
и никак, ни единым словом, ни даже намеком не говорит о том, что эта
дата кем-нибудь или как-нибудь оспаривается, и что существует очень
далеко отстоящая (пусть даже заведомо ошибочная) иная датировка
Первого Вселенского Собора. Это молчание может значить только одно:
тогда, в XIV веке, время канонизации пасхалии знали верно (с точностью
если не до года, то до века); датировка 325-м годом возникла
позже, в силу какого-то недоразумения или неверных расчетов.
Но, в таком случае, разве не окажется, что ошибочно датированы
и все события, так или иначе связанные с Никейским Собором?..
Теперь, набравшись смелости, рискнем подступить к проверке на
базе астрономических расчетов и той даты, от которой ведется наше
летосчисление - даты Рождества Христова. А.Т.Фоменко в книге "Методы
статистического анализа нарративных текстов и приложения к хронологии",
М., МГУ, 1990, сформулировал и частично обосновал гипотезу, что эта
дата падает на XI век новой эры. Проверим эту гипотезу, опираясь на
исследование, проведенное Г.В.Носовским совсем другим методом.
Это не попытка подвергнуть какой-нибудь ревизии принятый сейчас
счет лет. Строго говоря, когда возникли первые сомнения,
действительно ли Иисус Христос родился именно в 0 году нашей эры, тогда
же и разделились понятия "год от Рождества Христова" и "год нашей эры",
так что мы теперь уже спокойно воспринимаем обнародованный кем-то
вывод, что Христос родился за 3 или 4 года до начала нашей эры.
Но обратим внимание на то, что если от Никейского собора (когда
уже существовала Церковь) и до наших дней вроде бы было кому (самой
Церкви) вести непрерывный счет лет, то самые первые века христианства
в этом смысле темны. Годы рождения и распятия Христа пришлось
вычислять, и историки утверждают, что впервые провел такие расчеты
римский монах Дионисий Малый. Жил он, как считается, в VI веке, т.е.
более чем через 500 лет после Христа. Использовал он для вычислений
именно тот же прием, который собираемся сейчас применить и мы:
по анализу календарной и астрономической обстановки в день его
распятия. Долгое время вычисленный им результат практически не
признавался, и лишь с XV века стал применяться счет лет "от Рождества
Христова" (от вычисленной Дионисием даты).
Кстати, трудно здесь удержаться и не высказать вслух сомнение.
Судите сами: как могло случиться, чтобы расчет Дионисия Малого
девять веков лежал под спудом, был непризнан или вообще забыт, и
вдруг - извлечен из небытия и стал, ни много ни мало, фундаментом
для нового летосчисления, принятого сейчас почти во всем мире? Или
этот Дионисий - церковный авторитет (но тогда и он, и его работа
были бы признаны во все эти века), или он - никто (потому что после
девятивекового забвения авторитет вдруг не завоюешь). Тем более
странно, что церковь поверила на слово безвестному древнему монаху,
между тем как за эти девять веков и астрономия, и математика, и,
главное, церковная схоластика (в те времена - очень серьезная наука)
продвинулись далеко вперед и вполне могли решить этот вопрос, раз уж
он возник, на "высшем научном уровне".
Впрочем, уже в XVI-XVII веках начались попытки пересчитать
результат Дионисия, приводившие почему-то к различным итогам
(расхождения в несколько лет). В наше время, естественно, есть
прекрасная возможность провести эти же расчеты несравненно более точно.
Вот каковы исходные данные для расчетов, именуемые "условиями
Первой Пасхи", - те же самые, которыми пользовались и Дионисий, и
позднейшие расчетчики:
Иисус Христос воскрес 25 марта, в воскресенье, - на следующий
день после иудейской Пасхи.
Если же говорить более строго, устойчивое церковное предание
хранит полный набор календарных условий, соответствующих дате
воскресения Иисуса Христа; в частности, перечень их можно найти в
тексте того же Матфея Властаря:
1) круг солнцу 23,
2) круг луне 10,
3) накануне, 24 марта, была иудейская Пасха, совершаемая в день
14-й луны (т.е. в полнолуние),
4) иудейская Пасха была в субботу, а Христос воскрес в
воскресение.
Результат объективного расчета по этим данным оказывается
потрясающим: условия Первой Пасхи удовлетворяются лишь один-единственный
раз: в 1095 году нашей эры!
(Строго говоря, в силу цикличности календаря, набор условий 1-4
повторяется через определенные промежутки времени, с интервалом в
несколько десятков тысяч лет.)
Как отнестись к этому итогу? В дальнейшем мы увидим, что он
не столь уж невероятен и нелеп, как это кажется с первого взгляда, и
согласуется со многими другими результатами. Пока же мы попросту
возьмем его на заметку, но тем временем попробуем снять часть условий
и ограничиться совершенно неоспоримыми: 3-им и 4-ым. Что же мы
увидим?
На гигантском интервале времени от 100 года до н.э. по 1700 год
н.э. эти урезанные условия Первой Пасхи выполняются лишь в следующие
годы:
1) 42 год до н.э., 2) 53 год н.э., 3) 137 год, 4) 479 год,
5) 574 год, 6) 658 год, 7) 753 год, 8) 848 год, 9) 1095 год,
10) 1190 год.
Чтобы получить год Рождества Христова, нужно вычесть из года
Первой Пасхи продолжительность жизни Иисуса Христа: 31 (как полагал
Дионисий) или 33 года. Что же в итоге? Мы видим, что среди
полученных решений нет ни одного, хотя бы относительно близкого к
тому, что принято сейчас считать за год рождения Иисуса Христа.
Что же до критиков Дионисия, осмелившихся сдвинуть его результат
не более чем на 3-4 года, это - следствие, скорей всего, устоявшейся
традиции, практически не допускающей никаких значительных
сдвигов: слишком многое пришлось бы пересматривать заново и в
церковной хронологии, и в светской. Если в вычислениях Дионисия
присутствуют неосознанные ошибки, то вычисления его критиков наверняка
содержат какие-нибудь вполне осознанные лукавые подтасовки,
иначе они неизбежно получили бы тот же результат, что и мы.
Кстати, многие раннехристианские авторы (Синкеллос, Флегон,
Африкан, Евсевий и др.) сообщают о затмении, сопровождавшем распятие
Иисуса Христа. Трудно даже понять, о лунном или о солнечном затмении
речь. Сегодня считается, что скорей всего правы те, кто предполагает
затмение - лунным. Несмотря на всю спорность характеристик
этого затмения, неоднократно обсуждавшихся в литературе, можно
попытаться его датировать. Традиционное астрономическое решение:
3 апреля 33 года, - не выдерживает даже минимальной критики. Лунного
затмения, действительно происшедшего в тот день, практически не
было видно: в интересующем нас регионе Ближнего Востока фаза
затмения ничтожно мала. Есть только два точных решения: 368 год
н.э. (обнаружено Н.А.Морозовым) и 3 апреля 1075 года н.э. (в пятницу,
как и требуется условиями задачи). Последнее затмение было
видно во всей интересующей нас области Европы и Ближнего Востока.
Как и затмение 33 года, затмение 1075 года происходит за два дня до
Пасхи, что согласуется с церковным преданием. Фаза затмения 1075
года составляет 4"8 (невелика). Если же предполагать затмение
солнечным (как настаивает средневековое церковное предание), то нельзя
не отметить полное солнечное затмение 16 февраля 1086 г. Полоса
тени этого затмения прошла через Италию и Византию (в окрестности
Константинополя). В дальнейшем, анализируя историю XI века и особенно
биографию папы Григория VII Гильдебранда, мы обнаружим, что
затмения 1075 г. и 1086 г. хорошо согласуются с другими, важными для
нашего исследования событиями XI века.
Впрочем, здесь - опять: Луна виновата, Луна!.. Не пора ли
взглянуть на историю Европы, не привлекая в свидетели ни Луну, ни
планеты, ни звезды?
Итак, давайте окинем взглядом историю Европы - именно такую,
какую мы привыкли видеть, какую нам преподали, какой она отложилась
в нашей памяти, - и позволим себе вслух сказать: "Странно!.."
Обратимся не к книгам, а именно к памяти и впечатлению, - и что
же обнаружим? Чудовищный провал, пропасть шириной в тысячу лет.
По ту сторону ее - блистательные времена античности. Там мы
видим Древнюю Грецию, подобную стремительной вспышке: большинство ее
гениев приходятся на три следующих друг за другом поколения, это -
современники Перикла, их отцы и их дети. Среди них мы находим
создателей практически всех основных течений философии и политики,
наук и искусств. Потом Древний Рим - разгульный ученик утонченной
Эллады. В нем почему-то учат нас видеть незадачливого подражателя;
но справедливо ли? Слишком уж вольно взлетела греческая мысль,
такие высоты доступны лишь избранным, - и римляне притянули ее
поближе к грешной земле, откормили на лукулловых пирах и оживили
эротическим (верней, амурическим) юмором. Греки вдохнули в свои
идеи дух, римляне сделали их приземлеными и за счет этого более
живучими. Знаменитое "римское право" - неоспоримое тому подтверждение.
По эту сторону пропасти - "наше" время, начинающееся с
Проторенессанса - с эпохи Данте, с первых проблесков Возрождения. Через
пунктир памятных имен (от Петрарки и Бокаччо, которые по возрасту
годятся Данте во внуки, до Николая Кузанского) мы, отсчитав два
века, вдруг попадаем в период почти такой же массовой вспышки
гениальности, какой была отмечена эпоха Перикла. Босх и Коперник,
Микеланджело и Рабле, Эль Греко и Джордано Бруно, Монтеверди и
Галилей...
А между Италией Петрония, живописавшего первых римских цезарей,
и Италией Данте - что? В памяти - редкие смутные штрихи этого
туманного для нас периода европейской истории, которые, если не
заглядывать в справочники, невозможно даже расставить по порядку:
Атилла и Иоанн Златоуст, король Артур и Карл Великий, эпидемии чумы
и пляски святого Витта, крестовые походы и Великая Инквизиция (хотя
нет, инквизиция - почти ровесница Данте). Становление христианства.
Длиннейший список римских пап. Феодализм. "Вассал моего вассала -
не мой вассал". Право первой ночи... И самое главное - невежество,
тысяча лет великого невежества и полного запустения! Козы неграмотных
крестьян на развалинах Афин и Рима... Могло ли такое быть?
Придется по работам историков проверить, не обманывает ли нас
память. Оказывается, нисколько. Из книг мы видим, что в эти века
действительно распространяется всеобщее культурное одичание, угасает
архитектура, древняя блистающая латынь деградирует, превращаясь в
неуклюжий и корявый язык, который только в Возрождение снова (причем
за короткий срок!) приобретает блеск и широкое распространение как
язык науки. Вот цитаты, выписанные из обширной монографии
Ф.Грегоровиуса "История города Рима в средние века. От V до XVI
столетия":
"С того времени, как государство готов пало, античный строй
Италии и Рима начал приходить в полное разрушение. Законы, памятники
и даже исторические воспоминания - все было предано забвению".
О конце VI века н.э.: "События последующих лет нам неизвестны,
так как хроники того времени, односложные и такие же смутные, как
оно само, упоминают только о бедствиях, причиною которых были
стихийные силы природы и чума".
О середине IX века н.э.: "Историку Рима за этот период приходится
довольствоваться анналами франкских летописцев, дающими лишь
весьма скудные сведения, да жизнеописаниями пап, также содержащими
в себе почти одни только указания на то, какие были возведены
постройки и какие были сделаны пожертвования. Поэтому для историка
нет надежды дать картину гражданской жизни города того времени".
"Чтобы написать историю города и увековечить его замечательную
судьбу со времени Пипина и Карла, не нашлось ни одного летописца...
Римские монахи были настолько безучастными к истории своего города,
что события, происходившие в нем в ту эпоху, остались для нас
окутанными полнейшим мраком. Но именно в эту же самую эпоху папство
ревностно продолжало вести свою древнюю хронику". Впрочем, не так
уж и ревностно: "С биографией Николая I (IX век н.э.) традиционное
ведение книги пап прерывается, и нам, в нашем изложении истории
города, не раз придется пожалеть об отсутствии этого источника".
С патетической печалью пишет Ф.Грегоровиус о римских сенаторах
эпохи раннего средневековья - свидетелях и участниках всеобщей
духовной деградации, проводивших свои заседания на античных развалинах:
"Сидя на опрокинутых колоннах храма Юпитера или под сводами
государственного архива, среди разбитых статуй и досок с надписями,
капитолийский монах, хищный консул, невежественный сенатор могли
при виде этих развалин чувствовать изумление и погружаться в
размышления об изменчивости судьбы. ... Сенаторы, приходившие на
развалины Капитолия в высоких митрах и парчовых мантиях, имели разве только
смутное представление о том, что некогда именно здесь объявлялись
государственными людьми законы, произносились ораторами речи,
торжественно праздновались победы над народами и решались судьбы
мира. Нет насмешки ужасней той, которую пережил Рим!.. Среди
мраморных глыб паслись стада коз, поэтому часть Капитолия получила
тривиальное название "Козлиной горы" ... подобно тому, как Римский
форум стал называться "выгоном"..."
То же самое в этот период происходит и с прежде великой
Элладой. О ней в книге "История города Афин в средние века" -
одном из самых фундаментальных и документированных исследований из
истории средневековой Греции - повествует тот же Ф.Грегоровиус:
"Город обезлюдел, обеднел, его морское могущество и политическая
жизнь угасли так же, как жизнь и во всей вообще Элладе".
"На Афины и Элладу теперь спускались более глубокие сумерки...
Политическая жизнь здесь погасла, торговля и промышленность почти не
оживляли греческих городов, за исключением бойкого рынка
Фессалоник".
"Что касается собственно города Афин, то его судьбы в эту эпоху
покрыты таким непроницаемым мраком, что было даже выставлено
чудовищное мнение, которому можно было бы поверить, а именно, будто
Афины с VI по X век превратились в необитаемую лесную поросль, а под
конец и совсем были выжжены варварами. Доказательства существования
Афин в мрачнейшую эпоху добыты вполне неоспоримые, но едва ли может
служить что-нибудь более разительным подтверждением полнейшего
исчезновения Афин с исторического горизонта, как тот факт, что
потребовалось приискивать особые доказательства того только, что
достославнейший город по преимуществу исторической страны вообще
влачил еще тогда существование".
То же самое - и во всех других европейских странах: неграмотные
короли, шайки лесных разбойников и развратные невежественные
монахи...
Вот - первая загадка, непостижимая. Можно понять постепенный
упадок какой-нибудь нации или страны: такое в истории бывало
нередко. Можно, согласившись с концепцией Л.Н.Гумилева, признать
длительные периоды застоя (гомеостаза) в истории любого этноса. Но
может ли быть, чтобы Европа, где соприкасались несколько этносов,
находившихся на различных этапах развития, вся целиком впала в
тысячелетний застой, точнее даже, в головокружительную деградацию?
Дикие завоеватели, поработив культурную страну, обычно вскоре сами
становились культурными. Почему же германские варвары, сокрушившие
Древний Рим, и христианские вероучители, постепенно укреплявшиеся
в Риме, накапливая силу, богатство и авторитет, стали исключением из
этого правила и не смогли подхватить эстафету наук и искусств?
Неужели у них не нашлось ни любознательных людей, ни прозорливцев,
способных догадаться, что знание - сила? Ладно. Допустим, что так.
В этом случае достижения античной мысли, как что-то ненужное, точнее
даже, идеологически вредное, обречены были на уничтожение и забвение.
Действительно, в ранней истории христианской церкви были периоды
особенно ревностной борьбы то против "пережитков" язычества, то
против различных ересей, сопровождавшиеся массовыми уничтожениями
книг. Поэтому не удивительно, что когда все-таки стали чуть позже
появляться редкие пытливые умы, им явно негде было почерпнуть хоть
крупицу знания, и начинали они - снова, с нуля. Яркий пример тому -
знаменитый Козьма Индикоплевст (VI век н.э.), одним из первых (в
послеантичном времени) пытавшийся понять устройство вселенной.
Вспомните его хрустальную шкатулку - рисунок, украшающий все книги
по истории астрономии. Днище этой шкатулки - плоская Земля, омываемая
Океаном, в центре Земли - гора Арарат, вокруг которой ходит
Солнце; крышка шкатулки усеяна гвоздиками звезд; из четырех углов
трудолюбиво дуют ангелы... И этот абсолютно первобытный примитив
оказался вдруг возможен после того, как еще за 800 лет до него
Эратосфен довольно точно измерил окружность Земли! Впрочем, не надо
ходить так далеко. Всего на 4 века, если верить традиционной хронологии,
позже "Альмагеста" Птолемея (это - астрономическая энциклопедия,
итог античных исследований) появился дикарь Козьма Индикоплевст.
Не может быть, чтобы любознательный Козьма не искал у
предшественников ответов на свои вопросы. Невозможно представить, чтобы
их блестящие идеи, будь они известны ему, не проглядывали бы в
космогонии Козьмы. Но не проглядывают!.. Значит, абсолютно ничего он
не нашел. Кстати, и тот факт, что его конструкция мира, его
"шкатулка" была признана тогдашним "ученым" миром, свидетельствует:
информационный вакуум был в его времена повсеместным. (Можно бы
предположить козни церковников, которым почему-то предпочтительней было
видеть Землю "шкатулкой", нежели шаром. Однако такое предположение
несвоевременно: впереди еще по крайней мере половина тысячелетия,
пока церковь, набрав силы, не встанет над каждым движением мысли.
Так что здесь явно не церковная хитрость, а только всеобщее дремучее
невежество.) Итак, первый вопрос по истории Европы: как же оказалось
возможным повсеместное и полное забвение абсолютно всех знаний,
накопленных за античные века? Винить в этом молодое (и в силу
молодости своей - прогрессивное!) христианство заведомо было бы ошибкой.
Какой же объективный закон исторического развития проявил здесь
себя?..
Вторая загадка еще непостижимее: как смогла античная наука в
эпоху Возрождения воскреснуть из небытия? Вроде бы легко поверить в
интерес к ней, содержащей глубокие и мудрые ответы на сложнейшие
вопросы. Легко понять увлечение латынью - языком великих ученых
тысячелетней давности. Легко простить многолетнюю моду на латинские
имена... Но абсолютно невозможно поверить в то, что после тысячелетнего
невежества нашелся бы хоть один человек, умеющий свободно
читать (и, главное, понимать) латинские тексты (написанные не на
средневековой "варварской" латыни, а на классическом языке Цицерона)
и способный научить других. Впрочем, если бы даже и нашелся, -
абсолютно невозможно поверить в то, что воспитанные в дикарстве люди
прониклись бы вдруг столь великим уважением к античной науке, что
стали активно осваивать классическую латынь и запоем читать ветхие
трактаты. Дело в том, что (если вспомнить уровень знаний Козьмы
Индикоплевста) написанное в этих трактатах было бы для них попросту
непонятным, а потому и неинтересным. Здесь неизбежно нужны традиция
и школа. Главное же: откуда взялись все эти древние античные труды?
Может ли быть, чтобы их десять веков сберегали в своих монастырях
неграмотные монахи, не ведающие, что там написано, знающие только,
что написанное там - порождено язычеством, если только не надиктовано
на погибель человеку самим дьяволом? Ни в коем случае! Если уж,
как свидетельствуют современные исследования, фанатичные деятели
церкви вроде александрийского епископа Кирилла лично руководили
разгромом прежних "языческих" храмов и собственноручно сокрушали
прекрасные статуи античных богов, то простым монахам, как говорится,
"сам Бог велел" освобождать не только заведомо скудные монастырские
библиотеки, но и каждый уголок христианской Европы от языческого
мусора. Далее. Сравните тот тысячелетний период, за который якобы
уцелело то, что непонятно кому и зачем нужно, - и последующий период
в не столь уж долгие 450 лет (от эпохи Возрождения до наших дней):
где они, эти драгоценные античные трактаты?
Как умудрились новопросвещенные ученые возрожденной Европы
полностью растерять эти глубоко чтимые ими первоисточники, которые
теперь-то, поняв их великое значение, должны были бы беречь пуще
глаз своих? Только и есть у нас в руках, что выполненные в эпоху
Возрождения копии и компиляции.
Здесь нам могут возразить, предположив, что хранилищами знаний
были Восточная Римская империя и арабские страны. Действительно,
какая-то часть книг "вернулась" в Европу эпохи Возрождения именно
оттуда. Но, во-первых: Восточная Римская империя была такой же
христианской страной, и античное "язычество" было ей столь же чуждо,
интерес к "язычеству" так же, как и в Риме, официально объявлялся
государственным преступлением, "языческие" библиотеки точно так же
выискивались и уничтожались; так что и здесь остается в силе вопрос
о том, как могли уцелеть древние книги. Во-вторых, на протяжении
долгих веков ни в Константинополе, ни в арабском мире не видно
никаких следов от культурного влияния якобы сберегаемых книг - до
появления "Второго учителя" Фараби, в Х веке знакомившего арабов с
учением Аристотеля; и опять вопрос: откуда, после многовекового
забвения, появились, и каким образом, если не было соответствующей
школы, стали вдруг понятны арабам античные мудрости?
Как видите, эти две загадки взаимно исключают одна другую; их
совместное существование в нашей истории - третья загадка. По сути,
должно быть одно из трех: или античная наука не умирала и полнокровной
живой струей влилась в Ренессанс (но тогда - в каких таинственных
заповедниках могла она уцелеть, какие новые шедевры гениальной
человеческой мысли породила она за эти тысячу лет - время, в
несколько раз превышающее период античного расцвета, - и, наконец,
почему об этих шедеврах, которые не могли не возникнуть при живой
культуре, мы абсолютно ничего не знаем?), или же она в принципе не
могла возродиться именно в таком виде, как мы это наблюдаем в эпоху
Возрождения: в виде фундамента всей научной мысли того времени.
Другое дело, если бы средневековая Европа постепенно создала иную,
самобытную науку, - и тогда уж, опираясь на нее, познакомилась с
идеями предшественников, как с чем-то занимательным, умным, но на
три четверти чужим... Примерно так, как осваивали античную мысль
арабы.
Возьмите для сравнения: в разгар периода, который можно назвать
"Ренессансом России", после шестивекового (всего лишь!) забвения
всплыло восхитившее всех "Слово о полку Игореве". Но разве хоть
кому-нибудь пришло на ум переходить в науке на древний язык "Слова",
в литературе - на его стилистику? Нет. Ибо уже возникла другая
культура, питавшаяся от иных корней. С другой стороны: не будь этой
новой культуры, находка "Слова" заведомо осталась бы абсолютно
неоцененной и незамеченной.
Выше было сказано: "одно из трех", но названо только два
предполагаемых решения (и оба слишком маловероятны). Каково же третье?
Вот оно: может быть, этого тысячелетнего интервала, этого тысячелетнего
разрыва в культуре Европы - вообще не было?!. Впрочем, такой
вариант решения представляется еще менее вероятным.
Итак, мы увидели некоторые - из числа очень многих! - загадки
истории, которые понуждают нас к одному из двух: или выдумывать
фантастические гипотезы, ибо иначе не объяснить ненормальное поведение
Луны и чудесную вспышку античной просвещенности после тысячелетнего
деграданса (не говоря уж о тех диковинах, про которые речь -
впереди), или же, пусть очень осторожно и с извинениями, чтобы ненароком
кого-нибудь не обидеть, усомниться в правильности некоторых
только одно: отметить началом Великого Индиктиона какое-то важнейшее
событие прошлых веков. Но, отсчитав назад еще один цикл от 345
года, мы не находим там ничего, важного для христианства.
Только много лет спустя, отсчитывая назад один за другим Великие
Индиктионы, один церковный математик "вычислил" таким образом
дату сотворения мира, и она стала считаться Первым днем Первого
года воистину Первого Великого Индиктиона. Естественно, никто не
спросил у него: каким же чудом, не зная этой даты, отцы церкви
умудрились первую упорядоченную, стандартизованную по всей Европе
христианскую Пасху - отметить точно такими же астрономическими
условиями, которые были в момент сотворения мира? Ибо чудо есть
чудо, и объяснять его нельзя.
Возникает вопрос: если в датировку Первого Вселенского Собора
действительно вкралась такая огромная ошибка (325 год вместо 877
года!), то - как и когда могло такое произойти? Нам, глядящим в
прошлое издалека, из конца XX века, христианская Церковь представляется
- на всем протяжении ее истории - самым устойчивым институтом
в Европе, безостановочно функционировавшим, никогда не прерывавшим
преемственности поколений, и кажется совершенно невероятным, чтобы
когда-нибудь за последние почти две тысячи лет прекращалось писание
церковных хроник и сбивался календарный счет.
Но вот что любопытно. Когда Матфей Властарь, один из заметнейших
историков XIV века, подробнейше описывает и пасхалию, и условия,
утвержденные в ней, и процесс ее создания, и при этом приводит дату
19-летнего интервала, по которому пасхалия исчислялась, - он нигде
и никак, ни единым словом, ни даже намеком не говорит о том, что эта
дата кем-нибудь или как-нибудь оспаривается, и что существует очень
далеко отстоящая (пусть даже заведомо ошибочная) иная датировка
Первого Вселенского Собора. Это молчание может значить только одно:
тогда, в XIV веке, время канонизации пасхалии знали верно (с точностью
если не до года, то до века); датировка 325-м годом возникла
позже, в силу какого-то недоразумения или неверных расчетов.
Но, в таком случае, разве не окажется, что ошибочно датированы
и все события, так или иначе связанные с Никейским Собором?..
Теперь, набравшись смелости, рискнем подступить к проверке на
базе астрономических расчетов и той даты, от которой ведется наше
летосчисление - даты Рождества Христова. А.Т.Фоменко в книге "Методы
статистического анализа нарративных текстов и приложения к хронологии",
М., МГУ, 1990, сформулировал и частично обосновал гипотезу, что эта
дата падает на XI век новой эры. Проверим эту гипотезу, опираясь на
исследование, проведенное Г.В.Носовским совсем другим методом.
Это не попытка подвергнуть какой-нибудь ревизии принятый сейчас
счет лет. Строго говоря, когда возникли первые сомнения,
действительно ли Иисус Христос родился именно в 0 году нашей эры, тогда
же и разделились понятия "год от Рождества Христова" и "год нашей эры",
так что мы теперь уже спокойно воспринимаем обнародованный кем-то
вывод, что Христос родился за 3 или 4 года до начала нашей эры.
Но обратим внимание на то, что если от Никейского собора (когда
уже существовала Церковь) и до наших дней вроде бы было кому (самой
Церкви) вести непрерывный счет лет, то самые первые века христианства
в этом смысле темны. Годы рождения и распятия Христа пришлось
вычислять, и историки утверждают, что впервые провел такие расчеты
римский монах Дионисий Малый. Жил он, как считается, в VI веке, т.е.
более чем через 500 лет после Христа. Использовал он для вычислений
именно тот же прием, который собираемся сейчас применить и мы:
по анализу календарной и астрономической обстановки в день его
распятия. Долгое время вычисленный им результат практически не
признавался, и лишь с XV века стал применяться счет лет "от Рождества
Христова" (от вычисленной Дионисием даты).
Кстати, трудно здесь удержаться и не высказать вслух сомнение.
Судите сами: как могло случиться, чтобы расчет Дионисия Малого
девять веков лежал под спудом, был непризнан или вообще забыт, и
вдруг - извлечен из небытия и стал, ни много ни мало, фундаментом
для нового летосчисления, принятого сейчас почти во всем мире? Или
этот Дионисий - церковный авторитет (но тогда и он, и его работа
были бы признаны во все эти века), или он - никто (потому что после
девятивекового забвения авторитет вдруг не завоюешь). Тем более
странно, что церковь поверила на слово безвестному древнему монаху,
между тем как за эти девять веков и астрономия, и математика, и,
главное, церковная схоластика (в те времена - очень серьезная наука)
продвинулись далеко вперед и вполне могли решить этот вопрос, раз уж
он возник, на "высшем научном уровне".
Впрочем, уже в XVI-XVII веках начались попытки пересчитать
результат Дионисия, приводившие почему-то к различным итогам
(расхождения в несколько лет). В наше время, естественно, есть
прекрасная возможность провести эти же расчеты несравненно более точно.
Вот каковы исходные данные для расчетов, именуемые "условиями
Первой Пасхи", - те же самые, которыми пользовались и Дионисий, и
позднейшие расчетчики:
Иисус Христос воскрес 25 марта, в воскресенье, - на следующий
день после иудейской Пасхи.
Если же говорить более строго, устойчивое церковное предание
хранит полный набор календарных условий, соответствующих дате
воскресения Иисуса Христа; в частности, перечень их можно найти в
тексте того же Матфея Властаря:
1) круг солнцу 23,
2) круг луне 10,
3) накануне, 24 марта, была иудейская Пасха, совершаемая в день
14-й луны (т.е. в полнолуние),
4) иудейская Пасха была в субботу, а Христос воскрес в
воскресение.
Результат объективного расчета по этим данным оказывается
потрясающим: условия Первой Пасхи удовлетворяются лишь один-единственный
раз: в 1095 году нашей эры!
(Строго говоря, в силу цикличности календаря, набор условий 1-4
повторяется через определенные промежутки времени, с интервалом в
несколько десятков тысяч лет.)
Как отнестись к этому итогу? В дальнейшем мы увидим, что он
не столь уж невероятен и нелеп, как это кажется с первого взгляда, и
согласуется со многими другими результатами. Пока же мы попросту
возьмем его на заметку, но тем временем попробуем снять часть условий
и ограничиться совершенно неоспоримыми: 3-им и 4-ым. Что же мы
увидим?
На гигантском интервале времени от 100 года до н.э. по 1700 год
н.э. эти урезанные условия Первой Пасхи выполняются лишь в следующие
годы:
1) 42 год до н.э., 2) 53 год н.э., 3) 137 год, 4) 479 год,
5) 574 год, 6) 658 год, 7) 753 год, 8) 848 год, 9) 1095 год,
10) 1190 год.
Чтобы получить год Рождества Христова, нужно вычесть из года
Первой Пасхи продолжительность жизни Иисуса Христа: 31 (как полагал
Дионисий) или 33 года. Что же в итоге? Мы видим, что среди
полученных решений нет ни одного, хотя бы относительно близкого к
тому, что принято сейчас считать за год рождения Иисуса Христа.
Что же до критиков Дионисия, осмелившихся сдвинуть его результат
не более чем на 3-4 года, это - следствие, скорей всего, устоявшейся
традиции, практически не допускающей никаких значительных
сдвигов: слишком многое пришлось бы пересматривать заново и в
церковной хронологии, и в светской. Если в вычислениях Дионисия
присутствуют неосознанные ошибки, то вычисления его критиков наверняка
содержат какие-нибудь вполне осознанные лукавые подтасовки,
иначе они неизбежно получили бы тот же результат, что и мы.
Кстати, многие раннехристианские авторы (Синкеллос, Флегон,
Африкан, Евсевий и др.) сообщают о затмении, сопровождавшем распятие
Иисуса Христа. Трудно даже понять, о лунном или о солнечном затмении
речь. Сегодня считается, что скорей всего правы те, кто предполагает
затмение - лунным. Несмотря на всю спорность характеристик
этого затмения, неоднократно обсуждавшихся в литературе, можно
попытаться его датировать. Традиционное астрономическое решение:
3 апреля 33 года, - не выдерживает даже минимальной критики. Лунного
затмения, действительно происшедшего в тот день, практически не
было видно: в интересующем нас регионе Ближнего Востока фаза
затмения ничтожно мала. Есть только два точных решения: 368 год
н.э. (обнаружено Н.А.Морозовым) и 3 апреля 1075 года н.э. (в пятницу,
как и требуется условиями задачи). Последнее затмение было
видно во всей интересующей нас области Европы и Ближнего Востока.
Как и затмение 33 года, затмение 1075 года происходит за два дня до
Пасхи, что согласуется с церковным преданием. Фаза затмения 1075
года составляет 4"8 (невелика). Если же предполагать затмение
солнечным (как настаивает средневековое церковное предание), то нельзя
не отметить полное солнечное затмение 16 февраля 1086 г. Полоса
тени этого затмения прошла через Италию и Византию (в окрестности
Константинополя). В дальнейшем, анализируя историю XI века и особенно
биографию папы Григория VII Гильдебранда, мы обнаружим, что
затмения 1075 г. и 1086 г. хорошо согласуются с другими, важными для
нашего исследования событиями XI века.
Впрочем, здесь - опять: Луна виновата, Луна!.. Не пора ли
взглянуть на историю Европы, не привлекая в свидетели ни Луну, ни
планеты, ни звезды?
Итак, давайте окинем взглядом историю Европы - именно такую,
какую мы привыкли видеть, какую нам преподали, какой она отложилась
в нашей памяти, - и позволим себе вслух сказать: "Странно!.."
Обратимся не к книгам, а именно к памяти и впечатлению, - и что
же обнаружим? Чудовищный провал, пропасть шириной в тысячу лет.
По ту сторону ее - блистательные времена античности. Там мы
видим Древнюю Грецию, подобную стремительной вспышке: большинство ее
гениев приходятся на три следующих друг за другом поколения, это -
современники Перикла, их отцы и их дети. Среди них мы находим
создателей практически всех основных течений философии и политики,
наук и искусств. Потом Древний Рим - разгульный ученик утонченной
Эллады. В нем почему-то учат нас видеть незадачливого подражателя;
но справедливо ли? Слишком уж вольно взлетела греческая мысль,
такие высоты доступны лишь избранным, - и римляне притянули ее
поближе к грешной земле, откормили на лукулловых пирах и оживили
эротическим (верней, амурическим) юмором. Греки вдохнули в свои
идеи дух, римляне сделали их приземлеными и за счет этого более
живучими. Знаменитое "римское право" - неоспоримое тому подтверждение.
По эту сторону пропасти - "наше" время, начинающееся с
Проторенессанса - с эпохи Данте, с первых проблесков Возрождения. Через
пунктир памятных имен (от Петрарки и Бокаччо, которые по возрасту
годятся Данте во внуки, до Николая Кузанского) мы, отсчитав два
века, вдруг попадаем в период почти такой же массовой вспышки
гениальности, какой была отмечена эпоха Перикла. Босх и Коперник,
Микеланджело и Рабле, Эль Греко и Джордано Бруно, Монтеверди и
Галилей...
А между Италией Петрония, живописавшего первых римских цезарей,
и Италией Данте - что? В памяти - редкие смутные штрихи этого
туманного для нас периода европейской истории, которые, если не
заглядывать в справочники, невозможно даже расставить по порядку:
Атилла и Иоанн Златоуст, король Артур и Карл Великий, эпидемии чумы
и пляски святого Витта, крестовые походы и Великая Инквизиция (хотя
нет, инквизиция - почти ровесница Данте). Становление христианства.
Длиннейший список римских пап. Феодализм. "Вассал моего вассала -
не мой вассал". Право первой ночи... И самое главное - невежество,
тысяча лет великого невежества и полного запустения! Козы неграмотных
крестьян на развалинах Афин и Рима... Могло ли такое быть?
Придется по работам историков проверить, не обманывает ли нас
память. Оказывается, нисколько. Из книг мы видим, что в эти века
действительно распространяется всеобщее культурное одичание, угасает
архитектура, древняя блистающая латынь деградирует, превращаясь в
неуклюжий и корявый язык, который только в Возрождение снова (причем
за короткий срок!) приобретает блеск и широкое распространение как
язык науки. Вот цитаты, выписанные из обширной монографии
Ф.Грегоровиуса "История города Рима в средние века. От V до XVI
столетия":
"С того времени, как государство готов пало, античный строй
Италии и Рима начал приходить в полное разрушение. Законы, памятники
и даже исторические воспоминания - все было предано забвению".
О конце VI века н.э.: "События последующих лет нам неизвестны,
так как хроники того времени, односложные и такие же смутные, как
оно само, упоминают только о бедствиях, причиною которых были
стихийные силы природы и чума".
О середине IX века н.э.: "Историку Рима за этот период приходится
довольствоваться анналами франкских летописцев, дающими лишь
весьма скудные сведения, да жизнеописаниями пап, также содержащими
в себе почти одни только указания на то, какие были возведены
постройки и какие были сделаны пожертвования. Поэтому для историка
нет надежды дать картину гражданской жизни города того времени".
"Чтобы написать историю города и увековечить его замечательную
судьбу со времени Пипина и Карла, не нашлось ни одного летописца...
Римские монахи были настолько безучастными к истории своего города,
что события, происходившие в нем в ту эпоху, остались для нас
окутанными полнейшим мраком. Но именно в эту же самую эпоху папство
ревностно продолжало вести свою древнюю хронику". Впрочем, не так
уж и ревностно: "С биографией Николая I (IX век н.э.) традиционное
ведение книги пап прерывается, и нам, в нашем изложении истории
города, не раз придется пожалеть об отсутствии этого источника".
С патетической печалью пишет Ф.Грегоровиус о римских сенаторах
эпохи раннего средневековья - свидетелях и участниках всеобщей
духовной деградации, проводивших свои заседания на античных развалинах:
"Сидя на опрокинутых колоннах храма Юпитера или под сводами
государственного архива, среди разбитых статуй и досок с надписями,
капитолийский монах, хищный консул, невежественный сенатор могли
при виде этих развалин чувствовать изумление и погружаться в
размышления об изменчивости судьбы. ... Сенаторы, приходившие на
развалины Капитолия в высоких митрах и парчовых мантиях, имели разве только
смутное представление о том, что некогда именно здесь объявлялись
государственными людьми законы, произносились ораторами речи,
торжественно праздновались победы над народами и решались судьбы
мира. Нет насмешки ужасней той, которую пережил Рим!.. Среди
мраморных глыб паслись стада коз, поэтому часть Капитолия получила
тривиальное название "Козлиной горы" ... подобно тому, как Римский
форум стал называться "выгоном"..."
То же самое в этот период происходит и с прежде великой
Элладой. О ней в книге "История города Афин в средние века" -
одном из самых фундаментальных и документированных исследований из
истории средневековой Греции - повествует тот же Ф.Грегоровиус:
"Город обезлюдел, обеднел, его морское могущество и политическая
жизнь угасли так же, как жизнь и во всей вообще Элладе".
"На Афины и Элладу теперь спускались более глубокие сумерки...
Политическая жизнь здесь погасла, торговля и промышленность почти не
оживляли греческих городов, за исключением бойкого рынка
Фессалоник".
"Что касается собственно города Афин, то его судьбы в эту эпоху
покрыты таким непроницаемым мраком, что было даже выставлено
чудовищное мнение, которому можно было бы поверить, а именно, будто
Афины с VI по X век превратились в необитаемую лесную поросль, а под
конец и совсем были выжжены варварами. Доказательства существования
Афин в мрачнейшую эпоху добыты вполне неоспоримые, но едва ли может
служить что-нибудь более разительным подтверждением полнейшего
исчезновения Афин с исторического горизонта, как тот факт, что
потребовалось приискивать особые доказательства того только, что
достославнейший город по преимуществу исторической страны вообще
влачил еще тогда существование".
То же самое - и во всех других европейских странах: неграмотные
короли, шайки лесных разбойников и развратные невежественные
монахи...
Вот - первая загадка, непостижимая. Можно понять постепенный
упадок какой-нибудь нации или страны: такое в истории бывало
нередко. Можно, согласившись с концепцией Л.Н.Гумилева, признать
длительные периоды застоя (гомеостаза) в истории любого этноса. Но
может ли быть, чтобы Европа, где соприкасались несколько этносов,
находившихся на различных этапах развития, вся целиком впала в
тысячелетний застой, точнее даже, в головокружительную деградацию?
Дикие завоеватели, поработив культурную страну, обычно вскоре сами
становились культурными. Почему же германские варвары, сокрушившие
Древний Рим, и христианские вероучители, постепенно укреплявшиеся
в Риме, накапливая силу, богатство и авторитет, стали исключением из
этого правила и не смогли подхватить эстафету наук и искусств?
Неужели у них не нашлось ни любознательных людей, ни прозорливцев,
способных догадаться, что знание - сила? Ладно. Допустим, что так.
В этом случае достижения античной мысли, как что-то ненужное, точнее
даже, идеологически вредное, обречены были на уничтожение и забвение.
Действительно, в ранней истории христианской церкви были периоды
особенно ревностной борьбы то против "пережитков" язычества, то
против различных ересей, сопровождавшиеся массовыми уничтожениями
книг. Поэтому не удивительно, что когда все-таки стали чуть позже
появляться редкие пытливые умы, им явно негде было почерпнуть хоть
крупицу знания, и начинали они - снова, с нуля. Яркий пример тому -
знаменитый Козьма Индикоплевст (VI век н.э.), одним из первых (в
послеантичном времени) пытавшийся понять устройство вселенной.
Вспомните его хрустальную шкатулку - рисунок, украшающий все книги
по истории астрономии. Днище этой шкатулки - плоская Земля, омываемая
Океаном, в центре Земли - гора Арарат, вокруг которой ходит
Солнце; крышка шкатулки усеяна гвоздиками звезд; из четырех углов
трудолюбиво дуют ангелы... И этот абсолютно первобытный примитив
оказался вдруг возможен после того, как еще за 800 лет до него
Эратосфен довольно точно измерил окружность Земли! Впрочем, не надо
ходить так далеко. Всего на 4 века, если верить традиционной хронологии,
позже "Альмагеста" Птолемея (это - астрономическая энциклопедия,
итог античных исследований) появился дикарь Козьма Индикоплевст.
Не может быть, чтобы любознательный Козьма не искал у
предшественников ответов на свои вопросы. Невозможно представить, чтобы
их блестящие идеи, будь они известны ему, не проглядывали бы в
космогонии Козьмы. Но не проглядывают!.. Значит, абсолютно ничего он
не нашел. Кстати, и тот факт, что его конструкция мира, его
"шкатулка" была признана тогдашним "ученым" миром, свидетельствует:
информационный вакуум был в его времена повсеместным. (Можно бы
предположить козни церковников, которым почему-то предпочтительней было
видеть Землю "шкатулкой", нежели шаром. Однако такое предположение
несвоевременно: впереди еще по крайней мере половина тысячелетия,
пока церковь, набрав силы, не встанет над каждым движением мысли.
Так что здесь явно не церковная хитрость, а только всеобщее дремучее
невежество.) Итак, первый вопрос по истории Европы: как же оказалось
возможным повсеместное и полное забвение абсолютно всех знаний,
накопленных за античные века? Винить в этом молодое (и в силу
молодости своей - прогрессивное!) христианство заведомо было бы ошибкой.
Какой же объективный закон исторического развития проявил здесь
себя?..
Вторая загадка еще непостижимее: как смогла античная наука в
эпоху Возрождения воскреснуть из небытия? Вроде бы легко поверить в
интерес к ней, содержащей глубокие и мудрые ответы на сложнейшие
вопросы. Легко понять увлечение латынью - языком великих ученых
тысячелетней давности. Легко простить многолетнюю моду на латинские
имена... Но абсолютно невозможно поверить в то, что после тысячелетнего
невежества нашелся бы хоть один человек, умеющий свободно
читать (и, главное, понимать) латинские тексты (написанные не на
средневековой "варварской" латыни, а на классическом языке Цицерона)
и способный научить других. Впрочем, если бы даже и нашелся, -
абсолютно невозможно поверить в то, что воспитанные в дикарстве люди
прониклись бы вдруг столь великим уважением к античной науке, что
стали активно осваивать классическую латынь и запоем читать ветхие
трактаты. Дело в том, что (если вспомнить уровень знаний Козьмы
Индикоплевста) написанное в этих трактатах было бы для них попросту
непонятным, а потому и неинтересным. Здесь неизбежно нужны традиция
и школа. Главное же: откуда взялись все эти древние античные труды?
Может ли быть, чтобы их десять веков сберегали в своих монастырях
неграмотные монахи, не ведающие, что там написано, знающие только,
что написанное там - порождено язычеством, если только не надиктовано
на погибель человеку самим дьяволом? Ни в коем случае! Если уж,
как свидетельствуют современные исследования, фанатичные деятели
церкви вроде александрийского епископа Кирилла лично руководили
разгромом прежних "языческих" храмов и собственноручно сокрушали
прекрасные статуи античных богов, то простым монахам, как говорится,
"сам Бог велел" освобождать не только заведомо скудные монастырские
библиотеки, но и каждый уголок христианской Европы от языческого
мусора. Далее. Сравните тот тысячелетний период, за который якобы
уцелело то, что непонятно кому и зачем нужно, - и последующий период
в не столь уж долгие 450 лет (от эпохи Возрождения до наших дней):
где они, эти драгоценные античные трактаты?
Как умудрились новопросвещенные ученые возрожденной Европы
полностью растерять эти глубоко чтимые ими первоисточники, которые
теперь-то, поняв их великое значение, должны были бы беречь пуще
глаз своих? Только и есть у нас в руках, что выполненные в эпоху
Возрождения копии и компиляции.
Здесь нам могут возразить, предположив, что хранилищами знаний
были Восточная Римская империя и арабские страны. Действительно,
какая-то часть книг "вернулась" в Европу эпохи Возрождения именно
оттуда. Но, во-первых: Восточная Римская империя была такой же
христианской страной, и античное "язычество" было ей столь же чуждо,
интерес к "язычеству" так же, как и в Риме, официально объявлялся
государственным преступлением, "языческие" библиотеки точно так же
выискивались и уничтожались; так что и здесь остается в силе вопрос
о том, как могли уцелеть древние книги. Во-вторых, на протяжении
долгих веков ни в Константинополе, ни в арабском мире не видно
никаких следов от культурного влияния якобы сберегаемых книг - до
появления "Второго учителя" Фараби, в Х веке знакомившего арабов с
учением Аристотеля; и опять вопрос: откуда, после многовекового
забвения, появились, и каким образом, если не было соответствующей
школы, стали вдруг понятны арабам античные мудрости?
Как видите, эти две загадки взаимно исключают одна другую; их
совместное существование в нашей истории - третья загадка. По сути,
должно быть одно из трех: или античная наука не умирала и полнокровной
живой струей влилась в Ренессанс (но тогда - в каких таинственных
заповедниках могла она уцелеть, какие новые шедевры гениальной
человеческой мысли породила она за эти тысячу лет - время, в
несколько раз превышающее период античного расцвета, - и, наконец,
почему об этих шедеврах, которые не могли не возникнуть при живой
культуре, мы абсолютно ничего не знаем?), или же она в принципе не
могла возродиться именно в таком виде, как мы это наблюдаем в эпоху
Возрождения: в виде фундамента всей научной мысли того времени.
Другое дело, если бы средневековая Европа постепенно создала иную,
самобытную науку, - и тогда уж, опираясь на нее, познакомилась с
идеями предшественников, как с чем-то занимательным, умным, но на
три четверти чужим... Примерно так, как осваивали античную мысль
арабы.
Возьмите для сравнения: в разгар периода, который можно назвать
"Ренессансом России", после шестивекового (всего лишь!) забвения
всплыло восхитившее всех "Слово о полку Игореве". Но разве хоть
кому-нибудь пришло на ум переходить в науке на древний язык "Слова",
в литературе - на его стилистику? Нет. Ибо уже возникла другая
культура, питавшаяся от иных корней. С другой стороны: не будь этой
новой культуры, находка "Слова" заведомо осталась бы абсолютно
неоцененной и незамеченной.
Выше было сказано: "одно из трех", но названо только два
предполагаемых решения (и оба слишком маловероятны). Каково же третье?
Вот оно: может быть, этого тысячелетнего интервала, этого тысячелетнего
разрыва в культуре Европы - вообще не было?!. Впрочем, такой
вариант решения представляется еще менее вероятным.
Итак, мы увидели некоторые - из числа очень многих! - загадки
истории, которые понуждают нас к одному из двух: или выдумывать
фантастические гипотезы, ибо иначе не объяснить ненормальное поведение
Луны и чудесную вспышку античной просвещенности после тысячелетнего
деграданса (не говоря уж о тех диковинах, про которые речь -
впереди), или же, пусть очень осторожно и с извинениями, чтобы ненароком
кого-нибудь не обидеть, усомниться в правильности некоторых