Фостер Алан Дин. Инфернальная музыка

   – То есть почти завсегда выходит. – Мадж виновато глянул на рассерженного товарища. – Иногда бывают закидоны.
   – Кажется, я вас понял. – Кац сохранял завидное хладнокровие. – Ваш друг – инженер.
   – Нет-нет, – удалось наконец вставить Джон-Тому. – Я не инженер, я… – и умолк с раскрытым ртом, оборвав фразу.
   Инженера искал волшебник Клотагорб. Много лет назад он даже дотянулся до Земли. А наткнулся на Джонатана Томаса Меривезера – рок-гитариста-любителя, студента-юриста. И временами – инженера санитарной службы, как в Америке называют обыкновенных мусорщиков.
   И вот теперь – появление этого существа. Где же кончается закономерное и начинается случайное? Там же, предположил он, где наука превращается в магию, а магия – в науку. «В интересном космосе я живу», – сказал себе Джон-Том.
   Но ничего не поделаешь – придется играть в игру, навязанную судьбой.
   – Я тоже кое-что умею. – Кац, демонстрируя подвижность суставов, которой позавидовал бы даже выдр, протянул назад нижнюю руку и нажал несколько клавиш на сложном электронном объекте. – Я оказался здесь исключительно благодаря проекту, который все еще находится в экспериментальной стадии. Не удивляйтесь, если я вдруг разлечусь у вас на глазах на миллион осколков.
   – Да нет, я все-таки удивлюсь, – проговорил Мадж. – Хотя не буду врать, че расстроюсь.
   – Целью эксперимента я ставил поиски в пространстве-времени чего-то определенного, – продолжал гость из иного мира. – Это оказалось гораздо сложнее, чем я ожидал, очевидно, главным образом из-за практически нематериальной природы объекта поисков. Кажется, я допустил ошибку.
   – А что вы искали? – Джон-Том, которому хватало своих проблем, все же заинтересовался.
   – В том-то и дело. Чтоб мне снова окуклиться, если помню! – Пришелец расстроенно дергал и покачивал тонкими антеннами. – Судя по всему, путешествие между реальностями плохо воздействует на память. Я уверен только в одном. – И он повернулся так резко, что Джон-Том отпрянул назад, врезавшись хребтом в спинку сиденья. – Это как-то связано с вами.
   – Ну вот, приехали! – пролаял Мадж. – Ваще-то, мы с ним просто случайные знакомые, вот так. Никакие не друзья.
   И он спрятался за Найком.
   – Вас окружает энергетическая аура, – продолжал Кац. – Подобные образования притягивают к себе.
   – А, значица, это так называется? – Мадж сморщил нос. – А меня она, ваще-то, завсегда отталкивала.
   Жук покачал головой, имитируя типично человеческий жест.
   – Как ни стараюсь, не могу вспомнить нюансы моего эксперимента. И это в высшей степени огорчительно. Поэтому я решил следовать за вашей очень специфической и яркой аурой в надежде, что она приведет меня к предмету моих поисков. Память – штуковина очень коварная.
   – И долго вы… гм… следовали за нами? – спросил Джон-Том.
   – Слишком долго. До сего дня вы всегда опережали меня на шаг, а то и на два. Нелинейно выражаясь, конечно. Я метался по континууму, как личинка по инкубационной камере, и вот наконец настиг вас – но, увы, не могу вспомнить, почему это так необходимо.
   – Потому что он – чаропевец и, можа, способен помочь тебе своей магией, – осторожно предположил Мадж.
   – Кажется, я уже сказал: такого явления, как магия, не существует!
   Есть только физика, и она неизменна, какие бы ярлыки на нее ни навешивали.
   «Ты бы это Клотагорбу сказал», – подумал Джон-Том.
   Чаропевцу самому доводилось пару-тройку раз искать «то, не знаю что», поэтому скорбный тон Каца вызвал у него сочувствие.
   – Перемещение в этот мир оказалось напрасным, – бормотал гость. – Я должен вернуться домой. Попытаюсь выяснить, ради чего я сюда отправился.
   – А че, по мне, так неплохая идея.
   Мадж вполне созрел для того, чтобы проститься с эксцентричным и непостижимым незнакомцем.
   – Да, мне и в самом деле надо бы захватить с собой записку. Это бы решило проблему. Но искажение памяти – судя по всему, неизбежное последствие перемещений – заставляет меня забывать даже об этом. Я обязан разорвать порочный круг!
   С этими словами он нащупал клавиши на ранце. Вновь появился синий пар и окутал его. Он имел некоторое сходство с туманами, что появлялись из Джон-Томовой дуары, но отличался более интенсивным свечением и четче выраженной структурой.
   Когда он рассеялся, от Каца не осталось и следа. Задержался только запах – слабый аромат роз и сирени, совершенно неуместный среди пышной ядреной вони.
   Никто не рискнул перейти на только что покинутый незнакомцем участок палубы, хотя он внешне не отличался от любого другого. Только Мадж энергично заработал черным носом.
   – Свалил педик скорлупчатый. Правда, вежливый – че да, то да.
   – Откуда он взялся? – спросила Сешенше.
   – И куда ушел? – поинтересовалась Пиввера.
   – И чего хотел? – недоумевала Алеукауна.
   – Меня больше интересует та штуковина у него на спине, – прошептал Джон-Том. – Продвинутая наука. Или волшебство. Помните его слова? Все зависит от того, как вы предпочитаете определять это явление. В одном я уверен: это не продукт жизнедеятельности Броненосного народа. Откуда бы ни явился Кац, его мир лежит далеко, очень далеко от нашего. Может быть, не только в пространстве, но и во времени.
   Его перебил Найк, настроенный, как всегда, прозаически:
   – Раз уж речь зашла о времени, его не прибавится, если будем сидеть тут и толочь воду в ступе. Мы уже вышли из основного канала, а здесь слабое течение. К тому же у нас нет ни весел, ни паруса.
   А облачко нот, словно желая подчеркнуть важность сказанного, со звоном растянулось перед носом болотохода, образовав музыкальный бушприт.
   Джон-Том посмотрел на дуару.
   – Не уверен, что следует пробовать еще раз. Я ведь честно говоря, не знаю, на мой ли зов явилось это существо или материализовалось по собственному желанию, и очень бы не хотелось наколдовать что-нибудь похуже. Но если вы все против того, чтобы немножко подрейфовать…
   Отклик был громок и энергичен. Джон-Том пожал плечами, напряг память и заиграл прежнюю мелодию в том же ритме, не забыв изменить текст в более, как он надеялся, действенную сторону.
   На сей раз дуара откликнулась ободряющим светом, и был он не голубым, а угольно-серым и совсем не ярким. С другой стороны, в образовавшемся чуть позже дыме никто не материализовался. Двигатель разок-другой взрыкнул, но, не утолив жажду, заглох опять.
   Садилось солнце, а с ним и голос Джон-Тома. Не слишком сильный и в лучшие времена, его голос раздражал уже и самых терпеливых слушателей.
   Принцессы перешептывались. Даже Найка подмывало осведомиться, не может ли он чем-нибудь поспособствовать творческому процессу.
   Джон-Том прервался – надо было дать отдых горлу и пальцам, а также ушам несчастной публики.
   – К сожалению, волшебство получается не каждый раз, – прохрипел он.
   – Э, кореш, погодь-ка! Не буду врать, че меня распирает оптимизм – виной тому кой-какие приключения из нашего прошлого, о которых в этой компании лучше умолчать, – но ты, кажись, чересчур уж к себе строг.
   Чем пыжиться и сочинять новое, не лучше ли испробовать старый метод? – Мадж ободряюще улыбнулся. – Сбацай-ка песенку твоего родного мира, как ты обычно делаешь.
   – Не припомню ни одной вещи из хард-рока, где бы речь шла о бензине. О машинах – пожалуйста, а вот про бензин нигде ни слова. А если я попробую спеть «Рожденную свободной» или «Турболюбовника» и наколдую машину, проку от нее не будет.
   – Это точно, – с готовностью согласился выдр. – А че такое – машина?
   Джон-Том устало вздохнул:
   – Неважно. Но ты прав – нужен другой способ. – Он просиял. – Есть!
   Придумал!
   – Да уж, чувак, вижу, че придумал. Че бы это ни было…
   И Мадж бросился на поиски укрытия.
   Джон-Том тем временем коснулся струн и заиграл. И запел старую, знакомую песню.
   Вот только будет ли от нее прок?
   Вокруг дуары заклубился бледно-серебристый туман. Обвил безмолвный двигатель, точно огромная призрачная анаконда, запустил щупальца под кожух. Обшарпанный, заляпанный смазкой металл всасывал его как губка.
   Джон-Том повеселел и заиграл с новой силой. Куда проще иметь дело с хорошо известными стихами, чем второпях сочинять новые.
   Когда песня подошла к концу и последняя частица едкого пара исчезла в машине, он рывком перебросил дуару за спину, глубоко вздохнул и включил зажигание.
   Из недр болотохода вырвался гортанный рык, солдаты и принцессы весело загомонили.
   – Ну, видите? – гордо указал Мадж на спутника. – Ему это раз плюнуть. Завсегда у него получается, вот так! – Он наклонился к Пиввере и перешел на шепот:
   – То есть када я ему подсказываю, че и как делать. Без меня б он пропал, чес-слово.
   Принцесса-выдра сохраняла отстраненное выражение морды.
   – В этом я не сомневаюсь.
   Мадж, вздернув усы, посмотрел на друга:
   – Интересная чаропесенка. Правда, чей-то я не припомню, чтоб в ней проскакивало волшебное ругательство «бензин».
   – Вероятно, он использовал другие волшебные слова, но с тем же значением, – предположила Пиввера.
   – Я и сам так подумал, да вот тока чувак вечно твердит, че в чаропении надо быть точным, а ежели не будешь точным, невозможно предсказать, че может получиться, када…
   Двигатель оглушительно лязгнул, Джон-Тома швырнуло на сиденье, и в падении он не успел ухватиться за рычаг. Принцесс и солдат подкинуло в воздух. Только Умаджи благодаря не сообразительности, а огромной физической силе не дала принцессе Боробосской очутиться за бортом.
   – Спасибо, – поблагодарила спасительницу Ансибетта.
   – Что ты, милая, пустяки. Мы, приматы, должны заботиться друг о друге.
   Едва она договорила, двигатель болотохода взревел снова, и толчок бросил обеих принцесс на алюминиевую палубу. На этот раз Джон-Том чуть не отправился за борт и лишь в последний миг судорожно вцепился в сиденье. Он был уже не так ловок, как в молодые годы, но рефлексы почти не притупились и спасли его от пропеллера, который завертелся с силой небольшого смерча.
   Охраняя драгоценную дуару, Джон-Том пытался свободной рукой поймать ходящий ходуном рычаг управления. Его спутники вцепились во что попало, а болотоход бешеной ракетой носился по окрестностям, вынуждая стаи всевозможных местных жителей очумело рассыпаться в сотнях направлений. Верещали принцессы, чертыхались мангусты, Мадж сыпал ругательствами со свойственной только ему изобретательностью, а из выхлопных труб било голубое пламя. В оглушительном гаме Джон-Том едва различил крик выдра:
   – Кореш! Че ж ты наколдовал, язви тя!
   Чаропевец наконец ухватился за рычаг и отдал все силы укрощению сбрендившего суденышка.
   – Гонка за лидером! – прокричал он в ответ. – Я пел про гонку за лидером!
   Распростершиеся на палубе Сешенше и Алеукауна обменялись растерянными взглядами.
   – Гонка за лидером? – пробормотала мангуста. – Что это значит?
   – Очевидно, какая-то разновидность с-сильного волшебс-ства, – ответила Сешенше. – Но его, похоже, очень трудно удержать в подчинении.
   – Выхлоп видите? – Джон-Том крепко сжал рукоять обеими руками, это помогло, но не радикально. Берега стремительно проносились мимо, пейзаж слился в мутное пятно. – Мы идем на чистом спирте!
   Теплый ветер трепал Маджу уши. Но выдр сумел принять вертикальное положение посреди неистово кренящейся палубы.
   – Че! А почему я на нем не иду? Чаропевец! Какой же ты друг после этого?
   – Этот спирт – не для твоей пасти! – прокричал Джон-Том. – Да к тому же у тебя всегда прекрасно получалась гонка на вранье и хвастовстве, и я точно знаю, их запасы неисчерпаемы.
   Как только Джон-Том сумел обуздать болотоход, появилось время для решения других проблем. Первым делом он велел всем перебраться на переднюю часть суденышка, чтобы опустить нос. При такой огромной скорости слишком большая воздушная прослойка между днищем и водой чревата превращением болотохода в гидроплан. Меньше всего им хотелось потерпеть авиакатастрофу.
   Он заметил Маджа и не удержался от улыбки. Выдр стоял на самом краю лодки, вцепившись обеими лапами в шляпу, длинное перо за его затылком вытянулось в прямую линию. Склонясь вперед и балансируя под напором ветра, он смахивал на полоумного серфингиста, оседлавшего десятибалльную волну.
   «Ну, теперь-то все будет хорошо, – сказал себе Джон-Том, несясь на скорости этак чуть поменьше световой, но побольше несусветной. – Если не взорвемся».

Глава 14

   Почти прямо по курсу из воды поднялся низкий островок. Произошло это, пожалуй, в самый неподходящий момент. Джон-Том, подчиняясь зову природы, препоручил управление Маджу и не успел своевременно вернуться в кресло рулевого и избежать столкновения.
   Но все же он как-то сумел обойти гигантские звездолистные деревья, которые преобладали в растительности острова. Не так повезло в попытке избежать встречи с растениями поменьше, многие из коих, как едва успели заметить путешественники, были увенчаны домишками-невеличками из сучьев, ракушек и сухого ила.
   Из дверного проема одного такого жилища с любопытством выглядывал самец белой цапли в жилетке из тончайшей материи желтой и зеленоватой расцветки. Он вскрикнул от неожиданности и бешено захлопал крыльями, спеша набрать высоту. Испуганные соседи подражали ему что было сил.
   Болотоход, продвигаясь на скорости почти сорок миль в час, вылетел на берег и понесся напрямик, круша деревца, кусты, огороды, сады и все прочее, что попадалось на пути. Крылатые жители в панике кинулись врассыпную, пассажиры в лодке скорчились, закрыли головы лапами и руками. От них рикошетом отлетали песок, ветки, листья, фрукты, а то и домашняя утварь, не видя различий между принцессами и простонародьем.
   Наконец болотоход плюхнулся в воду по другую сторону всполошенного островка. Двигатель впечатляюще плюнул раза два огнем и заглох. Может, оно и к лучшему, с облегчением решил Джон-Том, убрав ладони с лица и повернувшись к скисшему пропеллеру. Из почерневшего кожуха вытекал вонючий дым, но пламени, к счастью, не было.
   Растрепанные принцессы с помощью лейтенанта Найка и его рыцарственной троицы медленно поднялись с палубы.
   – Во что мы врезалис-сь? – Сешенше осторожно ощупала рот. – Кажетс-ся, я зуб с-сломала.
   – Островок. Мы врезались в островок… – Квиквелла тихонько охнула.
   – Я сломала коготь! – Такая неприятность вряд ли была принцессе Опанской в новинку – предмет ее беспокойства достигал почти четырех дюймов в длину.
   Мадж привел себя в порядок и теперь поглядывал через плечо чаропевца, пока тот на коленях осматривал мотор.
   – Ну, кореш? Че за проблема? Волшебная или простая?
   – Да как тебе сказать, Мадж… Спирт кончился.
   – Так это, чувак, ваще не беда. Всего-то делов – спеть ту самую песенку.
   – Ты же знаешь, как я не люблю повторять чаропесни. Но на этот раз, похоже, у нас и правда небогатый выбор. – Джон-Том сощурился и оглянулся на столь некстати подвернувшийся остров. В зарослях ясно виднелась просека, как будто огромная дряхлая газонокосилка вдруг спятила и ринулась с лужайки на ни в чем не повинную дикую зелень. – Но если фокус снова получится, мне придется быть поосторожнее с рычагом.
   Пиввера выдернула из зубов ус, ненароком закушенный на непродолжительном, но волнующем сухопутном этапе путешествия.
   Джон-Том осторожно потрогал кожух мотора. Перетрудившийся металл ощутимо излучал тепло.
   – Вроде цел. Но надо подождать, пока остынет.
   – И пока он будет остывать, – раздался голос у него за спиной, – вы, быть может, подскажете, что теперь делать нам?
   Человек и выдр обернулись и увидели дюжину пернатых обитателей островка – они, тихо опустившись на правый борт, нахохлились на планшире. Состояла группа из взрослых самцов и самок и нескольких двухфутовых подростков. Их сородичи мелькали в уцелевших зарослях – оценивали нанесенный домам ущерб.
   Голубой четырехфутовый цапль уперся кончиком крыла в бедро, а другим крылом потирал конец длинного клюва. На птице была потрепанная, но вполне годная жилетка в синюю и зеленую полоску из ткани похожей на шифон. На клюве, примерно посередине аккуратно сидели очки. У этого создания, как и у остальных его соплеменников, недоставало более половины перьев.
   «Тут, наверное, виноват последний выхлоп, – решил Джон-Том. – И бешеная работа пропеллера вдобавок». Глядя на злополучную птицу, нелегко было удержаться от улыбки.
   Мадж потерпел неудачу в точно такой же борьбе и вдруг обнаружил острый конец клюва в нескольких дюймах от собственного носа.
   – Водяная крыса! Что вам кажется смешным?
   – Н-ниче, шеф. – Выдр сорвал одежду и отвернулся от потрепанной птицы:
   – Просто подумал, не худо бы искупнуться.
   Он перевалился через борт и исчез под водой. В том месте, где он нырнул, подозрительно долго всплывали пузырьки.
   – Ах, бедняжки! – хлопнула в ладоши Алеукауна. Ее сочувствие вполне смахивало на искреннее.
   – И правда, как им досталось!
   Глядя на делегацию полуразрушенной деревни, Умаджи изобразила должное соболезнование.
   Однако скоро всеобщее внимание сосредоточилось на Джон-Томе.
   – Послушайте, мне очень жаль! Но могло быть и хуже. А если бы я потерял управление?
   – Потерял управление? Потерял управление? – Цапль в гневе уставился на чаропевца сквозь толстые стекла очков. – Как прикажете понимать эти слова? Только поглядите, во что вы превратили наше село! Но это еще не самое страшное, разрушенное можно отстроить заново. Поглядите, что вы сделали с нами! – И он поднял полуголое крыло. – А остальные выглядят еще хуже, чем мы, явившиеся уличить вас в злодеянии! Как летать без перьев? Как ловить рыбу, если не способен летать? Как не умереть от голода, если не можешь ловить рыбу? Что вы имеете сказать в свое оправдание?
   – Без паники! – успокоил пострадавших Джон-Том. – Я волшебник, чаропевец. Видите? – Он передвинул дуару на живот. Жители островка с сомнением уставились на инструмент. Один подросток раздраженно клюнул любопытное музыкальное облачко. – Я все исправлю, только дайте срок.
   – Так это ваша чаропесня повинна в нашем плачевном состоянии? – резким тоном осведомился цапль. И Джон-Том отметил, что клюв его остер, как шило.
   Мадж, прятавший под водой неодолимые позывы к маниакальному хохоту, проявил несвойственную ему солидарность: выскочил из сплетения водорослей и единым махом очутился на палубе.
   – Да ты не потей, шеф. Мой чувак все поправит.
   – Но соблаговольте ответить, как вы намерены поправить вот это? – вмешалась в разговор белая цапля, чуть поспокойнее и любознательнее голубой. – Приклеите нам перья?
   Она подняла крыло.
   Джон-Том был вынужден признаться себе, что он не помнит ни одной песни, где бы речь шла о перьях. Групп с подходящими названиями хоть отбавляй – «Бердз», «Хоквинд», «Иглз» и так далее, – но в их творчестве затрагивались темы совсем не окрыленные. Что же до его собственного творчества, он почему-то не испытывал ни малейшего вдохновения. В чем и признался возмущенным аборигенам.
   – Вам хватило вдохновения, чтобы отнять у нас перья.
   Лишившаяся чуть ли не всего наряда розовая колпица на правом борту стала бы лауреатом конкурса «самый неудачный цыпленок табака».
   – Ничего, я что-нибудь придумаю, – упорствовал Джон-Том.
   – Уж постарайтесь!
   Возглавляемые Алеукауной принцессы выстроились перед ним в шеренгу.
   И буравили его взглядами, отточенными за многие годы общения с упрямой челядью.
   – Я же сказал, что-нибудь сделаю. – «Хотя не имею ни малейшего представления, что именно», – добавил он уже мысленно.
   Джон-Том вдруг осознал, что все началось с легковесного решения идти по следу загадочной музыки. А теперь ситуация совершенно вышла из-под контроля. Что и следовало ожидать, опираясь на опыт всех без исключения предыдущих странствий. Он решительно набрал воздуху в легкие.
   – Если меня оставят на минуту в покое, я постараюсь удовлетворить всех до одного!
   Этот нежданный крик души заставил публику умолкнуть секунд на десять, затем сверление взглядами и причитания возобновились с новой силой.
   – Пожалуй, начнем с перьев. Прошу освободить место.
   Принцессы, ворча, отступили на нос лодки, заставив сгрудившихся там солдат потесниться. Жители деревни следили за чаропевцем с неподдельной надеждой.
   У Джон-Тома заблестели глаза.
   – Все будет хорошо, но я хочу кое-что взамен.
   Серый цапль грозно заморгал.
   – Нарушитель спокойствия! Мы ничего вам не должны.
   – Ничего, – хором подхватила пара цапель поменьше. – Это вы нам должны!
   – И все-таки я буду настаивать на сделке.
   Услышав это, Мадж чуть не выпрыгнул из штанов.
   – Ну, ни хрена-а ж себе-е! – насмешливо протянул он. – Кореш, никак, наша многолетняя дружба все-таки пошла кой-кому на пользу!
   Первый раз слышу от тебя осмысленные слова с тех пор, как мы отправились в это клепаное путешествие.
   – Заткнись! – рявкнул Джон-Том. – От тебя пользы пока никакой!
   – Ладно, ладно, – стушевавшийся выдр повернулся к другу спиной. – Щас он скажет, че в его паршивой рулежке я виноват…
   – Не скажу, – возразил Джон-Том. – Я разве заикался о чем-нибудь таком?
   – Я вас умоляю! – раскинул крылья белый цапль. – У нас нет выбора.
   Чего вы требуете?
   – Лично для себя – ничего. Но мы с другом хотим, чтобы эти принцессы вернулись домой, и нам нужна помощь.
   – Принцессы? – Цапль прищурился. Наверное, у него в глазах рябило от золота и перламутра, от ярких шелков и шифонов на носу болотохода.
   – По-моему, они не очень похожи на принцесс. Где же их перья?
   Двое мангуст непочтительно захихикали. Джон-Том поспешил вмешаться.
   – Я слышал, что в устье Карракаса есть приличных размеров город, он называется Машупро. Думаю, мы идем правильным курсом, но тут маловато ориентиров. Нам бы совсем не помешали услуги знающего проводника.
   – Я бывал в Машупро. Мы иногда торгуем там рыбой и разными поделками. – Цапль повернул голову и выкрикнул:
   – Фельгрин!
   Из ближайшего гнезда высунул голову цапль чуть поменьше. Неуклюже, по причине отсутствия перьев, он спланировал на землю и заковылял к борту болотохода.
   – Эти вандалы отказываются помогать нам, если кто-нибудь не согласится проводить их до Машупро, – сообщил Фельгрину голубой цапль.
   Фельгрин кивнул, чуть не воткнув длинный клюв в землю.
   – Никаких проблем. Я их туда проведу, если только получу назад свои перья.
   Предполагаемый староста ощипанного сообщества обратился к высокому человеку:
   – Слышали? Действуйте.
   – Что смогу, сделаю.
   Джон-Том хотел посоветовать спутникам держаться подальше, но, как выяснилось, они и сами уже приняли все меры предосторожности. Видимо, его успели неплохо изучить.
   Чаропевец был слегка задет, но не подал виду и с головой ушел в сочинение стихов. «Ты уж поаккуратнее, – предостерег он себя. – Едва ли джинсы и футболки будут здесь уместны».
   Когда он наконец запел, пошел дождь. Это чистой воды совпадение, убеждал себя Джон-Том. Никоим образом его прихотливые вирши о красоте птиц в небесной выси не могли быть виноваты в нежданном душе. Над болотами раскатился несильный, простеганный худосочными молниями гром.
   Низвергающаяся с небес влага становилась мягкой, белела. И вот уже сыплется не вода, а перья. Джон-Том улыбнулся. Именно на это он и рассчитывал, пускай методика и выглядит странновато. Перья все падали.
   Тьма-тьмущая перьев. Тонны.
   Они покрыли все болото. Под бушелями перьев исчезли кувшинки.
   Принцессы заработали конечностями, чтобы не оказаться погребенными заживо. Солдаты по приказу Найка бросились очищать судно. Мадж хотел было покритиковать друга, но мог только отплевываться – стоило раскрыть рот, как туда набивались перья.
   По той же причине чаропевец и сам пел с трудом. Несомненно, пора было заканчивать. Только бы не сотворить напоследок чего-нибудь зажигательного! Очевидно, сейчас вовсе не лишним был бы ветер, а на эту тему хватало песен, и старых, и новых. По требованию Джон-Тома поднялся сильный бриз, обрушился на перьевые дюны и барханы, холмы и сопки, погнал их огромными рыхлыми валами к северу, туда, где вреда от них не будет.
   Но унеслось не все. В полном соответствии и с заклинаниями, и с надеждами Джон-Тома перья, вступившие в контакт с оголенными жителями островка, приклеились. Мягкие красочные покровы птиц восстановились полностью.
   – С такими чарами я совершенно не знаком. – Цапль оправлял новое яркое оперение. – Но ничего не имею против.
   Одна из белых цапель дернула себя за длинное хвостовое перо.
   – Ай! Сингвит, они настоящие!
   Староста деревни был умиротворен. Джон-Том вновь обрел уверенность в себе, даже самоуверенность, и расщедрился.
   – Как видите, я кое на что способен. Может, вам и дома починить?
   Сингвит не колебался.
   – Не вижу, почему я должен отказываться. Судя по всему, ваш голос способен на великие чудеса.
   – Чуваки, мне страсть как неохота обламывать вам ништяк. – Мадж вышел вперед и фамильярно обнял голубого цапля за плечи. – Но в свете кой-какого собственного опыта хочу дать дружеский совет. Вы получили взад свои клепаные перья. Почему бы не заткнуться и больше не испытывать судьбу?