Фостер Алан Дин. Инфернальная музыка

   Ему на локоть легла маленькая, но сильная лапа.
   – Не кличьте бурю, чаропевец, и, глядишь, она пройдет стороной.
   Найк рассеянно отмахнулся от кружащего над его головой музыкального роя. От звона у мангуста чесались уши.
   Примерно через час после расставания с островом Джон-Том потчевал спутников песенкой, и тут с мачты донесся голос Хека:
   – Командир, вижу что-то в пяти градусах по правому борту!
   Лейтенант, запрокинув голову, сощурился.
   – Что ты видишь, Хек?
   – Не могу сказать. Чем бы оно ни было, оно большое.
   Джон-Том оставил штурвал мангусту и бросился на нос. За ним побежали взволнованные принцессы.
   И отпрянули – из воды поднялся гигантский силуэт. Обладатель его был гораздо выше корабля, гладкобок и бледен. От него исходил запах невероятных глубин. Суденышко закачалось на поднятых им волнах.
   Насторожившийся Джон-Том приготовил дуару к бою.
   Незнакомец весил больше сотни тонн, в длину превышал сто футов. На Джон-Тома уставился глаз величиной с тарелку. Зазвучал голос – такой громкий, что вибрировал воздух и заныли зубы:
   – МЫ ЗНАКОМЫ?
   Сказать, что Джон-Том был удивлен – ничего не сказать. Он уставился на свое отражение в глазу кита.
   – Гм… скорее всего нет.
   – ВАША МУЗЫКА… – Левиафан без видимых усилий держался вровень с судном. – ГОТОВ ПОКЛЯСТЬСЯ, УЖЕ СЛЫШАЛ ГДЕ-ТО ПОДОБНУЮ. И ВИДЕЛ ЕЕ СОЗДАТЕЛЕЙ. – Глаз чуть скосился. – И ВАС Я, КОНЕЧНО ЖЕ, ЗНАЮ.
   – Меня? – пискнул Мадж, когда его силуэт появился в китовом зрачке.
   – Вот уж не думаю, ваша офигенность. Это я не к тому, че обязательно запоминаю всех встречных и поперечных, просто особу с такими габаритами забыть было бы трудновато.
   – ДА, НАВЕРНОЕ. – Глаз уже снова рассматривал Джон-Тома. – НО Я МОГ БЫ ПОКЛЯСТЬСЯ… ВЫ СЛУЧАЕМ НЕ ТОТ ЛИ ЧАРОПЕВЕЦ, О КОТОРОМ ГОВОРИЛА РУСАЛКА?
   – Вероятно, тот, если только за последние два дня она не наткнулась на другого чаропевца.
   Тут синий кит повел себя так, словно это признание объясняло абсолютно все. Он выгнул спину и затрубил, отчего суденышко неистово закачалось у него в кильватере.
   – Ну, чувак? – Мадж бочком приблизился к другу. – Че ты обо всем этом думаешь? И че это за русалка?
   – Да пустяки. Я ее позавчера встретил, поболтали немножко. Она рассказала, что ее племя потеряло музыку и такая же неприятность случилась у китов. Наверное, в воде новости распространяются еще быстрее, чем в воздухе.
   Он и сам не подозревал, до какой степени прав. Догадку подтвердил Хек, крикнув из «вороньего гнезда»:
   – Вот еще один! И еще! И еще!
   Кругом раздавалось мощное фырканье – киты один за другим выныривали на поверхность и пускали фонтанчики. Вскоре великое множество их, десятки косяков окружили судно. Не только синие киты, а вообще все, какие только водятся в океане, собрались здесь: горбачи и финвалы, кашалоты и полярные, белые и полосатые. Среди них, будто торпедные катера среди линкоров, сотнями носились стремительные дельфины и косатки.
   – Поразительно! – воскликнула с благоговением Алеукауна. – Правда, до чего красиво!
   – В самом деле впечатляет.
   Пиввера, как и остальные принцессы, во все глаза глядела на флотилию китообразных.
   Голиафы поочередно проплывали возле кораблика, чтобы получше рассмотреть его и путешественников, которые охотно платили той же монетой. Наконец пришел черед горбача-патриарха с узловатой, как комель секвойи, головой.
   – ЭТО ВЫ БУДЕТЕ ЧАРОПЕВЕЦ?
   – Я буду, – спокойно ответил Джон-Том.
   – ДРУЗЬЯ ПОСТАВИЛИ НАС В ИЗВЕСТНОСТЬ О ВАШЕМ ПРИБЫТИИ.
   – Русалки. Я знаю.
   Джон-Том почувствовал, как его теребят за рубашку.
   – Чувак, погодь вызываться добровольцем, пока мы не узнаем, че им от нас надо.
   – Мадж, а что остается делать? В молчанку играть? Так вот, на тот случай, если ты не заметил: мы тут в меньшинстве. – Он снова глянул за борт. – Мы можем что-нибудь сделать для вас? Как я понимаю, вы появились не ради моей скромной персоны?
   – МЫ НАДЕЕМСЯ, ЭТО ВЫ ЗДЕСЬ ПОЯВИЛИСЬ РАДИ НАШИХ СКРОМНЫХ ПЕРСОН. – Старый кит плавно перевернулся на бок, чтобы лучше видеть палубу. На планшир лег плавничище, покрытый усоногими рачками и китовой вошью.
   – Не понимаю.
   Но Джон-Том боялся, что все понимает.
   – МЫ, КАК И РУСАЛКИ, ОСТАЛИСЬ БЕЗ МУЗЫКИ. НАША ОБЩАЯ ЗНАКОМАЯ УТВЕРЖДАЕТ, ЧТО В РАЗГОВОРЕ С ВАМИ БЫЛА ОБРИСОВАНА ОПАСНОСТЬ ТАКОЙ СИТУАЦИИ. БЕЗ ПЕСЕН МЫ НЕ В СОСТОЯНИИ НАХОДИТЬ ДОРОГУ.
   – Не знаю, чем и помочь вам. Если и смогу, то не сейчас. Сначала мне нужно проводить домой этих дам. Затем я отправлюсь следом за мелодией, куда бы она ни вела.
   Чаропевец сообразил, что его аргументы граничат с абсурдом. У него сильно щипало в ноздрях, очень хотелось чихнуть.
   – С ТЕХ ПОР КАК ВЫ ПОКИНУЛИ МЕСТО ПОСЛЕДНЕЙ СТОЯНКИ, МЫ ЛОМАЕМ ГОЛОВЫ НАД ВАШИМ КУРСОМ.
   – Пока мы идем, куда ведет музыка, но скоро повернем на восток, развезем пассажирок по их королевствам, – объяснил Джон-Том.
   – ПОКА… – задумчиво протянул горбатый кит. – ПРАВИЛЬНО ЛИ Я ПОНЯЛ: ВЫ НЕ ЗНАЕТЕ, КУДА ДЕРЖИТЕ ПУТЬ?
   Человек и выдр переглянулись. Потом разом повернулись к чуть светящемуся музыкальному облачку. Оно приплясывало, крутило пируэты у самого конца бушприта.
   – Как объяснить принцессам, что мы не пойдем напрямик к Харакуну?
   Выдр пожал плечами:
   – А ты не говори. Скажи, надобно сделать коротенькую остановку.
   Кажись, все равно придется, по нраву нам это или нет.
   Джон-Том задумчиво кивнул:
   – Это буря заставила нас сменить курс. Ты же не подозреваешь, что наш веселый музыкальный шарик мог вступить в тайный сговор с силами природы?
   – Я, чувак, не знаю, способна ли музыка вызывать ураган. Но в мире хватает чудес, которые моим слабым мозгам не понять. Вот, например, када твоя подруга жизни находит чей-то на распродаже за пятьдесят монет вместо сотни, как ей удается тебя убедить, че она сэкономила полста, а не потратила? – Он покачал головой. – Вечно мне эти загадки мироздания покою не дают.
   – Мне тоже. – Джон-Том глянул за борт. – Пожалуй, мы еще немного пройдем этим курсом и посмотрим, что получится.
   – МЫ ЗНАЛИ, ЧТО ВЫ ТАК И РЕШИТЕ, – спокойно отозвался кит. – В ЭТОМ НАС УВЕРИЛА РУСАЛКА.
   – В самом деле?
   Очевидно, Джон-Том произвел более выгодное впечатление на водоплавающую красотку, чем он думал. Проклятая аллергия!
   – ЧАРОПЕВЕЦ, СПОЙТЕ НАМ. МЫ УЖЕ ДАВНО ЖИВЕМ БЕЗ ПЕСЕН! РУСАЛКА СКАЗАЛА, МУЗЫКА ВАС ЕЩЕ СЛУШАЕТСЯ.
   Джон-Том покорно передвинул на грудь дуару.
   – Ладно, вряд ли одна-две песенки кому-то навредят. Но не забывайте: у меня не такие мощные легкие, как у вас. Я буду петь, как умею.
   – Он даже как человек петь не умеет, вот так, – сообщил горбатому киту Мадж.
   – ДА МЫ ЧЕМУ УГОДНО БУДЕМ РАДЫ. ДЛЯ НАС МУЗЫКА – ЭТО ЖИЗНЬ.
   – Ну хорошо. Раз уж вы ко мне так снисходительны…
   Пальцы застыли на струнах; чаропевец решал, чем бы угодить непрошеному эскорту. Размышления заняли несколько секунд, потом он запел.
   Множество китов и дельфинов сбились в плотную стаю, периодически кто-нибудь налегал на корабль, да так, что доски трещали. Всякий раз виновник беспокойства тотчас отступал. Слушатели все время менялись местами, чтобы у каждого была возможность послушать.
   Джон-Том закончил первую песню и был вознагражден совершенно необыкновенными аплодисментами. Сотни китообразных одновременно пустили фонтаны, наполнив воздух шипением и острым запахом.
   Традиционное хлопанье могли позволить себе только горбатые киты и бурые дельфины. Они-то и выразили Джон-Тому признательность в знакомом варианте.
   Судно и громадный косяк плыли вместе, Джон-Том энергично играл и пел серенады сонму китов. Мадж с Пивверой часто прыгали в воду – порезвиться среди эскорта, понырять, покрутиться в воде с ловкостью ничуть не меньшей, чем у морских свиней, хотя, разумеется, выдрам не тягаться с ними в скорости и выносливости. У Джон-Тома аж дух захватывало, когда выдры цеплялись за плавник вылетающего из воды горбача, а тот могучим взмахом подбрасывал их к небесам, и они совершали невообразимые кувырки.
   Однажды к ним направилась пара грозных пиратских кораблей. Однако, наткнувшись на несколько дюжин решительно настроенных синих китов и кашалотов, боевая галера и переоснащенный для разбоя купеческий парусник показали корму со всей быстротой, какую только позволяли весла и паруса.
   – Можа, ежели мы найдем этой компашке пропавшие песенки, – рассуждал Мадж, – кто-нибудь из пузачей согласится проводить нас до Харакуна. Серьезные ребята, умеют нагонять страх на лиходеев.
   – Надо не только найти музыку, но и вернуть ее хозяевам. – Джон-Том праздно перебирал струны. – Вот ты, на месте вора, куда запрятал бы похищенное? В сундук, в закупоренную бутылку, в зачарованную пластинку? Я сталкивался с подобными вещами – это входило в курс обучения у Клотагорба. Если хранилище можно вообразить, значит, его можно сделать. К примеру, сиди-ром.
   – Че еще за фигня? – Выдр состроил гримасу. – Какая-нибудь особая кладовка?
   – Очень маленькая кладовка. Когда входишь в нее, надо хорошо понимать, что делаешь. Название составлено из первых букв: «свирепые демоны – рекомендуется особая магия». С ними необходимо обращаться осторожно, держать за краешки. А вообще, для хранения музыки есть много разнообразных укромных мест. Как правило, найти их – не проблема. Проблема – войти в них.
   – Кореш, ты справишься. Я тя знаю.
   Джон-Том с удивлением посмотрел на друга.
   – Мадж! Откуда такое доверие? Не похоже на тебя.
   – Шеф, да ты не так понял, – весело ответил выдр. – Просто я знаю, че ты способен одолеть любого противника. А все твоя непредсказуемость, ты ж обычно понятия не имеешь, чего добиваешься. И када ты сам не знаешь, че делаешь, вражина никак не может предугадать твой следующий шаг.
   Комплимент был не просто сомнительным – вывернутым наизнанку.
   – Видишь ли, чувак, мы с тобой влезли в кашу, када решили погулять с бродячими аккордами и поглядеть, к чему они приведут. Не знаю, как ты, а я так просто поражен: до чего сложным оказывается то, че поначалу выглядело таким простым.
   Джон-Том ухмыльнулся, глядя сверху вниз на усатого приятеля.
   – Но ведь так всегда бывает, не правда ли… чувак?

Глава 20

   На пятый день показался остров. Он здорово отличался от гостеприимных, окаймленных песком клочков суши, на одном из которых путешественники недавно чинили судно. Нет, перед ними предстало кошмарное изваяние из черного как смоль базальта и шелушащегося слюдяного сланца, высоченные шпили вонзались в свинцовые облака, а те корчились, тщась освободиться и удрать за тридевять земель.
   Время давно погасило первобытный вулканический жар, породивший эти мрачные утесы. За тысячелетия дождь и ветер сточили кратер в середине острова, сравняли с землей пемзовые конусы. Мало-помалу, почти незаметно, остров растворялся в океанской пучине.
   Волны разбивались о крутые черные утесы, что поднимались из стеклянистого зеленого моря на сотню, а то и больше футов. В сопровождении китов кораблик пробежал к югу, затем к юго-западу, под прикрытие скалистого массива. Там поверхность разгневанного моря сглаживалась – натиску валов противостоял лавовый риф, нагромождение гигантских потрескавшихся валунов.
   Снова с корабликом поравнялся почтенный горбатый кит:
   – ЭТО ЗДЕСЬ.
   – ЭТО ЗДЕСЬ! – вторил ему китовый хор.
   – Здесь, здесь! – подхватили дельфины и морские свиньи.
   Мадж, рассмотрев жутковатый клочок суши, успокоил друга:
   – Чувак, можа, я ошибаюсь, но сверхнадежный инстинкт подсказывает, че мы, кажись, прибыли.
   «Куда прибыли?» – подумал Джон-Том. Остров выглядел отталкивающе и зловеще.
   – ДАЛЬШЕ МЫ ВАС СОПРОВОЖДАТЬ НЕ СМОЖЕМ, – заявил горбач. – ТУТ СЛИШКОМ МЕЛКО. НО ВЫ ДОЛЖНЫ ВЫСАДИТЬСЯ И ОБЫСКАТЬ ОСТРОВ. НАЙДИТЕ НАШИ ПЕСНИ!
   – И ВЕРНИТЕ ИХ НАМ! – грянул гигантский косяк.
   – МЫ БУДЕМ ЖДАТЬ НЕПОДАЛЕКУ.
   Кит развернулся и заработал хвостом, устремляясь в море.
   – Вот ведь обнадежил так обнадежил.
   Мадж отошел – из воды появилась Пиввера, надо было помочь ей с одеванием. О том, что она способна справиться сама, выдр и мысли не допускал.
   Несколько дельфинов повели путешественников дальше – в проход между рифами. В бухточке можно было бросить якорь, не боясь причинить вред какой-нибудь нежной тропической фауне или флоре. На дне лагуны полностью отсутствовала жизнь, лишь сиротливо покачивались над песком и гравием трепанги. Ни ярких кораллов, ни красочных анемон, ни нежно подцвеченных тридакн. Неизвестное стихийное бедствие сокрушило и выжгло густые заросли, покрывавшие некогда берег и подошву горы.
   Уцелевшие лавры боязливо выпускали редкие скукоженные листочки, пальмы анемично сгибались до земли, их разлапистые ветви так иссохли, что обещали рассыпаться от малейшего ветерка. Разрозненные пятнышки выжившей травы ютились под прикрытием деревьев.
   – Здеся чей-то поганое случилось.
   Мадж настороженно глядел с борта, пока экипаж аккуратно опускал якорь.
   – Потеряны песни. У деревьев и цветов тоже была музыка. Ее кто-то украл, но растительность, в отличие от музыкантов или китов-мореходов, оправиться не смогла.
   Джон-Том поглядел направо. Облачко нот пульсировало, излучая гневный ярко-красный свет. Сдержанный перезвон стал резким, нервозным.
   Сейчас только глухой или неисправимый лжец стал бы утверждать, что музыка не способна выражать истинные чувства.
   Собравшиеся у фальшборта принцессы перешептывались. Они могли позволить себе безразличие; никому из них не надо было высаживаться на берег. Джон-Том подошел к ним.
   – Кто-нибудь из вас узнает это место?
   Квиквелла ответила за всех:
   – Не говорите глупостей. На такую территорию не притязают, от нее бегут как от чумы.
   – Так я и думал.
   – Эй, кореш!
   Джон-Том поспешил на зов выдра. Горстка нот, лучась алым светом, вытянулась стрелкой в сторону черного песчаного берега. Джон-Том посмотрел на самый высокий пик. В глубине темной тучи, окутавшей головы утесов, раскатывался гром.
   – Не больно-то многообещающе выглядит, вот так. – Мадж стоял бок о бок с другом. – Отчего у меня такое муторное ощущение, че нам предстоит лезть вверх?
   Джон-Том решил – просто ради разнообразия – воздержаться от умной и едкой остроты. Да и не был он настроен шевелить мозгами – только воспринимать.
   Несколько переборчиков на дуаре слегка взбодрили чаропевца. Какие бы силы тут ни властвовали, они не влияют на его музыку.
   Интересно, что это за явление такое, способное похищать музыку? И что происходит с краденым?
   – Помнишь вонючку Манзая? – произнес Мадж. – Он коллекционировал принцесс. Можа, ктой-то или чей-то точно так же музыку коллекционирует?
   – Коллекционировать – это одно. А отбирать навсегда у законных владельцев – это нечто совершенно иное.
   К ним подошел Найк.
   – Если вам удастся найти пропавшую музыку, как вы узнаете об этом?
   Джон-Том посмотрел на мангуста:
   – Не волнуйтесь. Что-что, а музыку я всегда сумею опознать.
   Поднялась мохнатая лапа, коснулась его плеча.
   – Можете во всем полагаться на нас. Понадобится поддержка наших алебард – мы рады помочь.
   Чаропевец был тронут.
   – Спасибо, лейтенант, но я подозреваю, что холодная сталь и горячие сердца особой пользы здесь не принесут. Лучше оставайтесь на борту, присматривайте за принцессами.
   – Э, чувак, не гони! – запротестовал Мадж. – С чего ты взял, че нам не понадобятся холодные железки и все прочее?
   – Мадж, солдаты тут ни при чем. Мы с тобой сами отправились за нотами. И мы с тобой должны идти за ними до конца.
   – Ох, ни хрена ж себе, какая поэзия! Какое благородство!
   – Да и о принцессах кому-то нужно позаботиться, – упрямился Джон-Том.
   Выдр вытаращил глаза:
   – Че, за этой болтливой шайкой-лейкой? Да ты раздай телкам подходящее оружие, и, бьюсь об заклад, любые воры и бандиты за версту обойдут нашу лоханку. Девки и сами чертовски хорошо о себе позаботятся.
   – Мадж, ты уж прости, но мы с тобой, как всегда, обойдемся своими силами.
   Выдр отвернулся и выпустил убийственную очередь ругательств – Найк даже онемел от восхищения.
   Джон-Том пожал лейтенанту лапу.
   – Если через два дня не вернемся, плывите к Харакуну. Наверняка киты вас доведут.
   У всех мангуст ясные, чистые глаза. Очи Найка не были исключением, разве что сейчас на правом выступила влага.
   – Чаропевец, вы вернетесь. Кто еще способен развлечь и утешить в долгом пути принцесс?
   Он показал, улыбнувшись, мелкие острые зубы, а покрытые легким мехом пальцы бережно сдавили голокожую кисть Джон-Тома.
   Выдр, сложив лапы на груди, пялился на окутанный облаками, озвученный громами центральный пик.
   – Да уж, веселое местечко. Самое подходящее, чтоб косточки сложить.
   – Мадж, бодрись.
   Джон-Том шагнул к другу, предоставляя Найку известить солдат и принцесс о решении чаропевца.
   – Бодриться! Ты лучше скажи, о наибодрейший, чего это ради я должен с тобой за компанию лезть на рожон?
   – А того ради, что ты всегда со мной на рожон лезешь. – Джон-Том хохотнул. – Это неизбежно. Судьба.
   – Это бред собачий, а никакая не судьба.
   – Мадж, мы с тобой просто-напросто ищем потерянную музыку. Что тут опасного?
   – А и правда, че? – Выдр покосился на остров. – Че опасного в силе, которая в пух и прах раздраконила этот лес? Че опасного в крутых голых утесах и острых шпилях, в неподвижных черных тучах, в громах без молний? Ты прав: разве че клепаный дурак способен учуять здеся опасность.
   До его лапы дотронулась чужая, нежная. Он взглянул в полные восхищения глаза Пивверы.
   – По-моему, ты очень смелый, раз идешь туда со своим другом.
   – Да. – Рысь обняла его за плечи. – Это очень дос-стойно, очень благородно с-с твоей с-стороны.
   – Достойно?! Благородно?! – Мадж был ошеломлен. – Стал быть, это правда: я конченый выдр. Ни один уважающий себя урка не захочет показаться в одной компании со мной. – В голосе появилась твердость:
   – Коли так, можно идти спокойно. Ниче страшнее миловидной бабенки, которая назовет меня благородным, я на этой горке не найду, К нему наклонился Джон-Том:
   – Мадж, не воспринимай это слишком близко к сердцу. Для меня ты всегда останешься лживым, жуликоватым, вороватым, пройдошистым трусом.
   На глазах выдра набухли слезы.
   – Спасибо тебе, кореш. До чего ж приятно узнать: как бы сильно я ни менялся внешне, один человечишка всегда будет любить меня таким, какой я есть на самом деле.
   Вокруг друзей уже собрались все.
   – Воплощение с-силы духа, – заявила Сешенше.
   – Олицетворение стойкости, – добавила Алеукауна.
   – Квинтэссенция мужества!
   У Пивверы сияли глаза.
   – Че? Квинтэссенция мужества? – Выдр выпрямился во весь рост. – Вот тута, крошка, ты совершенно права. – Он повернулся к Джон-Тому:
   – Давай-ка, чувак, спустим на воду шлюпку. Мне-то она, конечно, на фиг не нужна, но страшно и думать о том, чтоб предлагать тебе купание. Да ты не волнуйся. Я за тобой пригляжу, вот так.
   Джон-Тому пришлось закусить нижнюю губу, чтобы не расхохотаться.
   Это делалось уже столько раз, что с многострадальной губы не сходили шрамы.
   Пока он настраивал дуару, а Мадж изображал украшение на носу корабля, солдаты осторожно спустили на воду единственную шлюпку.
   Напутствуемые градом советов и предостережений, друзья гребли к берегу. Впереди кружилась и приплясывала в воздухе возбужденная музыка.
   Высадка на мелкий черный песок прошла благополучно. Корабль остался за пределами слышимости, а посему Мадж поспешил превратиться из рыцаря без страха и упрека в его полную противоположность.
   – Какого клепаного лысого черта я здеся делаю? – кипятился он, помогая Джон-Тому вытащить лодку из воды. – Чувак, че за вонючие обстоятельства затолкали нас в эту паршивую дыру?
   Джон-Том аккуратно сложил весла в лодку.
   – Во-первых, твое тщеславие. Да-да, это оно тебя сюда привело.
   Тщеславие и жадность, вот что всегда тобою движет.
   От этих слов выдр заметно повеселел.
   – Вот спасибочки! А я уж было подумывал, и правда мне хана! – Он расплылся в ухмылке. – Квинтэссенция мужества! Это ж надо такое сморозить!
   – Пиввера знает, что делает. Если одна струнка души не отзывается, надо тронуть другую. – Джон-Том стер с ладоней морскую соль. – Ладно, пошли.
   Выдр огляделся:
   – Пошли? Куда пошли?
   – Туда, куда шли все это время.
   Джон-Том указал на звонкое облачко. Оно возбужденно голосило у опушки увечного леса.
   – Шлепать за косяком безмозглых нот? Ты это всерьез?
   – Я это всерьез.
   – Интересно, че это я ни капельки не удивлен? – Запрокинув голову, выдр разглядывал тропу впереди. – Тока ты, кореш, не торопись, ладно?
   Ты ж знаешь, лапы у меня не шибко годятся для скалолазанья. Тут вы, люди, затыкаете нашего брата за пояс.
   Джон-Том двинулся вперед.
   – Не волнуйся. Будет трудно – я помогу.
   Когда стало ясно, что он идет в одиночестве, пришлось остановиться, оглянуться.
   – Да идем же!
   Мадж задумчиво водил по песку носком башмака.
   – Знаешь, приятель, я б лучше остался и посторожил шлюпку. Ты ж не хочешь, чтоб мы с тобой застряли на этом поганом островке?
   – До корабля плыть всего ничего. Идем. Где твое хваленое мужество?
   Выдр неохотно поплелся за ним.
   – Ваще-то при мне. Я просто хотел проверить, смогу ли в случае чего с ним совладать. В некоторых ситуациях, по твоей вине возникающих, это бывает совсем нелегко.
   Между тем на прочно заякоренном судне солдаты терли и мыли все подряд, а принцессы собрались на корме – поговорить.
   – Наконец-то! – с откровенным облегчением произнесла Сешенше. – Я уж думала, мы никогда не отдохнем от кошмарного выдра.
   Схожим образом рассуждала и Алеукауна:
   – Да! А ты заметила, как он на тебя пялился? Глазищи как у совы!
   Что называется, откровенный взгляд!
   Квиквелла шлифовала когти.
   – У выдр в словаре нет такого слова – скромность. Во всяком случае, у особей противоположного нашему пола.
   – Подруги, не слишком ли горячее у вас воображение? – Умаджи лежала на палубе, млея на солнышке. – Или вы чересчур мнительны? На меня он так не смотрел.
   Сешенше и Квиквелла переглянулись и сдавленно захихикали, а Пиввера сказала:
   – Ну, я даже не знаю. По-моему, он вполне ничего.
   – Понятно, ведь он из твоего племени, – заметила Алеукауна.
   – Да, понятно, но непрос-стительно.
   Сешенше опять хихикнула.
   – Так бери его себе, кто же против? – Ансибетта легонько пожала плечами. – Выдры-самцы такие… такие…
   – Какие? – Пиввера взглянула на нее в упор.
   – Упертые. Разве они умеют думать о чем-нибудь, кроме?..
   – Кроме чего?
   Пиввера не собиралась отпускать ее за здорово живешь.
   – Кроме рыбы. Только о ней и говорят! Разновидности рыбы, блюда из рыбы, ловля рыбы. Более того: от Маджа пахнет рыбой. Он помешался на рыбе!
   – Да неужели? – Пиввера недобро ухмыльнулась. – Что ж, дорогая Ансибетта, не буду спорить. Человеческая наблюдательность никогда не перестанет меня восхищать.
   – Просто мне кажется, это так очевидно, – прошептала Ансибетта.
   – О, несомненно, – согласилась Пиввера.
   – Лейтенант?
   Пауко стоял на баке, разглядывал берег.
   К нему подошел Найк:
   – Что-нибудь видишь, солдат?
   – Вижу сияние, командир. Но не близко. На порядочном расстоянии, за рифом. – Пауко напряг великолепное зрение. – И оно почему-то кажется знакомым.
   Покрытое хитином насекомовидное существо, что сгустилось в пульсирующем облаке, успело оглядеться по сторонам и выкрикнуть на своем языке эквивалент земного «О, черт!». После чего шлепнулось в море. Оно бы, пожалуй, даже заморгало от растерянности, если бы природа снабдила его веками.
   Жук неистово бил по воде конечностями и шарил в поисках аппаратуры, дивясь легкости, с каковой он опять дал маху. Вероятно, он сурово обошелся с собой. Программировать телепортацию между измерениями – дело очень сложное, это не вокруг квартала объехать.
   Он уже был готов проститься с жизнью, как вдруг чей-то широкий, гладкий, упругий лоб вынес его на поверхность и швырнул в воздух.
   Отплевываясь и кашляя, жук закрутил многократное сальто и шмякнулся на голову другого исполина. Так он и перескакивал от кита к киту, и каждый полет был настолько молниеносен, что хитиновые конечности не успевали набрать на пульте необходимый для возвращения в родную реальность код. Болезненные возгласы и возмущенное шипение пришельца стихли вдали – морские великаны были полны решимости охранять судно от любых посягательств.
   – И что вы об этом думаете?
   Найк подошел к глядящим на море принцессам.
   – По-моему, это тот самый незнакомец, который уже пытался помешать чаропевцу, – отозвалась Алеукауна. – Может быть, он тоже волшебник?
   Наверное, очень неловкий или малоопытный.
   – Интересно, чего он добивается?
   – Ума не приложу. – Над ними навис могучий торс Умаджи. – Но я рада, что он ускакал. Всякий раз, когда он появляется, я дрожу.
   – И я.
   У Сешенше дергались кисточки на ушах.
   Ансибетта рассеянно смахнула со лба растрепанные ветром локоны.
   – Раз уж речь зашла о чаропевце… вот бы узнать, чем он сейчас занимается.