Карпущенко Сергей. Стальной кит - повелитель мира

   - Ты, сученок!! Хорош на добрых людей наговаривать! Когда мы на этот кран прибыли, ты уже в воде бултыхался и из воды ящики какие-то тягал! - А потом, с глазами, полными отчаяния, он обратился к Цыгану: - Не слушайте этого сученка! Мы его нырять не заставляли и Гнилого, поверьте, тоже никакого не знаем! Мы катались по заливу, подъехали к платформе...
   - Да ладно, заглохни ты, мажор! - грубо прервал Богдана Цыган. Слыхал я уже про твое катание! Какие ящики вытаскивал из воды этот пацан?
   - Там, там, на той стороне лежат! - затарахтел Богдан. - Или, вернее, лежит, один ящик точно лежит, длинненький такой ящик, железный! Он на веревке его из-под воды своему дружку передать хотел, но смылся куда-то друг его, вот я тот ящик и вытащил! Идите посмотрите, а меня в свои подводные дела вмешивать не надо! Мне и над водой неплохо живется!
   Цыган, сделав совершенно зверское лицо, пихнул Кошмарика по направлению к другому концу платформы так сильно, что Ленька чуть не полетел за борт, чему, впрочем, он был бы рад - явился бы шанс уплыть, хоть под воду, от этих бандитов.
   - Ша! - гаркнул Цыган. - Идем, показывай свой ящик, водолаз!
   Кошмарик, три живодера и четыре воинственных "трезубца" двинулись туда, откуда Кошмарик нырял под воду. Вот они уже стояли на прежнем месте, где не высохли ещё лужицы воды, принесенной Кошмариком из залива, но Ленька сразу заметил, что ящика на прежнем месте нет.
   - Ну, показывай, где твой ящик! - потребовал Цыган, поворачивая голову то влево, то вправо. - Посмотрим, чем ты тут промышлял! Увидим, на Гнилого ты работаешь или сам по себе!
   А Ленька, не увидев нигде того самого ящика, за которым он плавал на транспорт, изобразил на своей птичьей физиономии недоумение, пожал плечами и равнодушным голосом сказал:
   - Ящик? Какой такой ящик? Да не знаю я никаких ящиков! Навинтил вам этот хрен про ящик, пусть он вам и показывает его! Я лично ничего из воды не доставал, да и вообще не понимаю, для чего меня сюда привезли!
   Тут к Цыгану, собиравшемуся уже не на шутку рассердиться, подошел один из "трезубцев" и сказал ему негромко на ухо:
   - Цыганок, не понимаю, в чем тут дело, но ящик на самом деле был, видал я его, и акваланг тоже видал, а теперь ничего здесь нет, точно волна слизала...
   - Да что за хренятина такая! - со смачным плевком выкрикнул Цыган. Куда же все девалось? Когда успели прибрать? Что, пока мы в кубрик бегали? Так ведь туда все уходили, никто вроде бы не мог и акваланг, и ящик унести! Может, есть на платформе кто-то еще?! Быстро обыскать!
   Два "трезубца" бросились исполнять приказ Цыгана, и спустя минуты три они вернулись с огорченными и ошарашенными лицами, ясно давая этим понять, что никого не нашли.
   - А в машинном отделении посмотрели?! - кричал Цыган.
   - Заглядывали, шеф, - был ответ.
   - Может, в воде кто сидит, под бортом? - спросил Цыган, недоумевая.
   - Вряд ли... - махнул рукой напарник Цыгана.
   Главарь резко повернулся к Леньке:
   - Слушай, ус моржовый, если ты мне не скажешь, на кого работаешь, то привяжу я тебе на шею железку килограмм на двадцать да и отправлю за борт рыб кормить! Где ящик, говори!
   Кошмарика так и передернуло - сразу понял, что Цыган шутить не будет и здесь, на платформе, у него защитников не найдется, а Богдан будет только рад мучениям того, кто угробил его яхту.
   - Ме... не... ка... - залепетал Кошмарик что-то несуразное, в то время как внутри у него все обмякло, похолодело, готовясь, наверное, к смертному часу. - Не... не знаю, где я... ящик...
   - Был, был ящик, - подлил Богдан керосину в костер негодования Цыгана. - Когда мы на платформу выбрались, пацан этот ящик из воды доставал.
   Цыган гневно зыркнул глазами на Богдана, который тоже едва не трясся от страха.
   - А не ты ли пацану помогал из воды ящик доставать, а? Значит, вы заодно с ним?! - возвысил голос до крика вконец рассвирепевший Цыган.
   - Ой, да что ты говоришь! - взвизгнул Богдан. - Не помогал я ему!
   Тут немного пришедший в себя Кошмарик с насмешкой в голосе сказал:
   - Еще как помогал! А когда нас к кубрику повели недавно, ты и ящик и акваланг незаметно в воду столкнул, я видел! Что, потом надеешься золотишко из воды достать?
   Что тут случилось! "Трезубцы", которым явно надоело слушать противоречивые объяснения тех, кого они считали конкурентами, заорали на Богдана, Кошмарика, двум живодерам перепало по ребрам, так что те заохали, а Цыган схватил Богдана за глотку и заорал:
   - Все, хорош мне лапшу на уши вешать! Попрыгаете вы у меня сейчас в холодной ванне! Помочим вас маленько, мажоры!
   Нет, Цыган не стал больше орать. Он мигом принял спокойный, даже равнодушный вид, махнул рукой одному из "трезубцев" и, когда тот подошел к нему, шепнул ему на ухо. Напарник Цыгана кивнул с готовностью и радостью, бросился к надстройке платформы, и скоро раздалось скрежетание, завыла лебедка, запахло бензином, и над водой застелился голубоватый дым работающего двигателя. Кошмарик поднял голову и увидел, что стрела подъемного крана, похожая на понурую голову клювастого журавля, двинулась вправо и, поскрежетав, остановилась прямо напротив того места, где стоял он.
   - Заяц, чего стоишь, не видишь, что я аттракцион готовлю! - с дьявольским смехом то ли прокричал, то ли пропричитал, издеваясь, Цыган.
   - А чего нужно-то? - с таким же шутовским весельем откликнулся тот, кого называли Зайчиком, собираясь, видно, позабавиться.
   - Как что? Мажоры сюда приехали отдыхать, оттянуться как говорят, вот и устроим им бесплатную оттяжку! Веревку неси!
   - Сей минут! - по-дурацки отдал честь Зайчик и побежал, закинув автомат за спину, отыскивать веревку.
   Скоро он на самом деле приволок её. Это была та самая веревка, на которой сушились линялые штаны. Они волочились за исполнительным Зайчиком по железному настилу платформы. Меж тем Цыган дал знак рукой, и кран снова заскрежетал, все ниже стали опускаться стропы с крюками. И когда эти ржавые стропы из стального троса опустились совсем низко, Цыган скомандовал:
   - Зайчик, давай-ка покажем этим двум мажорам, что с нами шутить не надо. Мы хоть и понимаем шутки, но в другое время и в другом месте. Привяжи-ка, Зайчик, этого старого мажора спиной к спине мажора молодого, а меж них пусти железный тросик. Ну, привяжи, а после я скажу, что дальше делать.
   Зайчик с охотой бросился исполнять приказ. Богдан, замучивший немало невинных людей, верещал, как боров, приготовленный к закланию, то грозил, то плакал, то умолял освободить его. Кошмарик же внешне был спокоен, потому что все в нем притихло, точно умерло или уснуло под воздействием сильного страха. Скоро, однако, Кошмарик и Богдан были привязаны друг к другу спина к спине, и Цыган снова дал сигнал рукой. Снова взвыли лебедки, заскрежетал кран, вознесший связанных "конкурентов" метра на два над настилом.
   - В воду их! Пусть освежатся! На полторы минуты! Если скажут, на кого работают и куда подевали ящик, то купание продлится только полминуты! Ну, майна-вира там, на кране!
   Двое людей, похожие на тряпичных паяцев, с болтающимися ногами, с глазами, смотревшими на мир безо всякой любви, были медленно отнесены стрелой крана туда, где кипела белыми барашками вода залива, потом так же медленно стропы пошли вниз, и через несколько секунд орущие благим матом Богдан и Кошмарик, подняв фонтан брызг, опустились под воду.
   Кошмарик умел хорошо нырять, а поэтому, не страшась к тому же и холодной воды - ведь на нем был гидрокостюм, - лишь постарался набрать в легкие побольше воздуху. Полторы минуты он продержался под водой прекрасно, но, когда их подняли наверх, для виду заорал так же громко, как орал обезумевший от страха Богдан.
   - А-а-а! О-о-о! - неслось со стороны тех, которым пришлось болтаться на стропах. С Кошмарика и Богдана стекали потоки воды, и вид их был таким жалким, что рассмеялись не только "трезубцы", стоявшие на платформе, но даже и живодеры.
   - Я требую только одного! - громко произнес Цыган. - Назовите имя того, кто вас сюда послал, и скажите, куда вы подевали ящик!
   Богдан начал было лепетать что-то жалкое в свое оправдание, но внимание всех, кто стоял под стрелой плавучего крана, внезапно было приковано к воде. Метрах в пятнадцати от платформы поднялись буруны, пена, вода забурлила, и скоро поверхность залива точно распалась, дав место металлическому предмету, похожему на бак или бочку. Это была рубка "Стального кита".
   - Глядите, мина! - в страхе воскликнул один из "трезубцев".
   - Непохоже, - сквозь зубы проговорил Цыган. - Видел я плавучие мины...
   Скоро со стороны "мины" раздался звук, похожий на скрип отворачиваемых болтов, крышка "мины" поднялась и застыла в вертикальном положении, и из-за неё показалась голова подростка. Он оперся на крышку обеими руками, внимательно поглядел на стоявших на платформе опешивших мужиков и спокойно так сказал:
   - Ну, чего вам от моего приятеля надо? Что, хотите на этой посудине навек остаться?
   Цыган, не терпевший, видно, чтобы ему перечили или вообще говорили грубо, невесело хмыкнул:
   - С чего это "навек"? Ты откуда взялся?
   - Откуда надо, оттуда и взялся, - презрительно сказал Володя. - А тебе, что с серьгами, глотку заткнуть пора. Отпусти-ка на платформу моего приятеля, а то через две минуты твоя галоша на дно пойдет, к транспорту в гости да ещё к катеру этих вот мужиков.
   Богдан, уже обмякший на стропах, задыхавшийся в тугих путах, покрасневший, слышал предупреждение Володи и, видя в его словах путь к собственному спасению, хрипло произнес, еле ворочая языком:
   - Отпусти, Цыган! Это... лодка у него... подводная. Они тут на заливе катера... яхты на дно пускают... сжигают... твой сожгут тоже... торпеды у них... нас потопили...
   Цыган со вниманием прослушал то, что сказал ему мажор. Потом невесело усмехнулся, крепко закусив губу, и сказал:
   - Парень, так это ты ящик к себе унес? Тот, железненький...
   - Ну я, допустим! - с вызывающей уверенностью подтвердил Володя. - Это мой ящик, а не твой! Не ты за ним под воду лазил!
   Цыгану, похоже, не нравилась резвость зеленого юнца. Он со вздохом покачал головой, так что серьги снова прозвенели колокольцами. В душе он был готов к тому, чтобы выхватить из-за спины автомат и выпустить по наглецу длинную очередь, но в то же время страх за судно, дорогое, оснащенное всем необходимым для подводной работы, останавливал его. "А вдруг не брешет? Вдруг у них на самом деле торпеды есть или ещё чего..." Благоразумие взяло наконец верх над желанием наказать наглеца, и Цыган махнул рукой:
   - Прыщ, опусти этих мажоров на платформу! А ты, Зайчик, развяжи веревки... их взяла, - добавил Цыган и сплюнул на железный настил.
   Заскрипела стрела, завизжала лебедка. "Пакет", состоящий из Кошмарика и обессилевшего Богдана, через несколько секунд бухнулся на платформу, и Зайчик нехотя разрезал веревки. Ленька оказался на свободе, а Цыган с коварной ухмылкой бросил Володе, внимательно смотревшему из-за крышки люка за "разгрузкой" крана:
   - Может, подплывешь поближе, чтобы кореша своего забрать, а?
   Нет, Володя не был таким ослом, каким его хотел видеть Цыган. Он зло рассмеялся и сказал:
   - А может, ты ко мне? - и показал Цыгану ствол "беретты".
   - Ого! - вскинул густые брови Цыган. - А ты парнишка что надо! При джентльменском наборе! Ладно, бери своего корешана, но в лапы ко мне не попадайся - раздавлю как клопа!
   - Я не клоп, папаша! - снова гоготнул Володя. - Меня так просто не раздавишь, а вот ты смотри не наскочи на меня в заливе - брюхо проколешь! И теперь уже громко крикнул: - Кошмарик, ну чего ты там?! Плыви скорее! Пора обедать!
   ГЛАВА 8
   ОТТЯНУТЬСЯ, К ФИНИКАМ!
   Леньку не нужно было уговаривать. Отдав зачем-то по-армейски честь, что получилось у него по-клоунски, Ленька сиганул в воду, не забыв крикнуть "Мама!". Скоро протянутая Володина рука помогла Кошмарику взлезть на гладкую спину "Стального кита", а когда он наполовину опустился в трюм подводной лодки, то не смог удержаться и крикнул на прощание тем, кто остался на платформе и глядел на него с ненавистью (это были "трезубцы") и с завистью (живодеры):
   - Да чтоб вам перегрызть друг другу глотки, дерьмоеды!
   - Ладно, вниз спускайся! - сдернул его за ногу Володя и тут же завинтил крышку люка.
   Только после этого приятели горячо обнялись, причем сделали они это впервые от души, но тут же застеснялись своего доброго порыва и, смущенные, отстранились друг от друга.
   - Так! Хватит сентиментов! - резко сказал Володя. - Сейчас я уведу "Стального кита" под воду, и мы уйдем подальше от этого гиблого места. Эх и натворил же мой дедуля бед! Внуку расхлебывать пришлось!
   - О чем это ты? - тихо спросила Иринка, потрясенная всем, что случилось за последний час. - Ведь твой дед - герой.
   - Герой-то герой, - сказал Володя, дергая рычаги, - да только видишь сколько мух на этот мед налетело? Все сейчас рвут друг у друга, даже под водой покою не дают. Эх, не думал я, что и здесь, в заливе, я от людей не укроюсь... от плохих людей...
   Зато Кошмарику не нравилось настроение Володи. Он ликовал по поводу своего избавления, и не только в сердце, а показывая свою радость всем естеством: напевал какой-то веселый мотив, приплясывал даже, на ходу приобнял Иринку, ведь ему, герою, было так приятно смотреть на нее. В этой девочке Ленька видел свое отражение - Кошмарик знал, что Иринка довольна им. Поплясав и попев, Ленька стал стягивать с себя скрипучий гидрокостюм, и Иринка поспешила отвернуться.
   - Эх, намучился я в этом скафандре! - говорил Кошмарик. - Прямо к коже прилип! Противный, как пиявка!
   А "Стальной кит" между тем, послушный манипуляциям Володи, погружался в глубину. Скоро в иллюминаторе мелькнула черная махина утонувшего транспорта, и только тут Кошмарик вспомнил:
   - Володька! А ящик-то куда пропал?! А акваланг?!
   Володя, вцепившись в штурвал, не отводя глаз от водной бездны, раскинувшейся за стеклом иллюминатора, сказал:
   - Успокойся, забрал я и ящик, и акваланг. Когда вас к кубрику поволокли - я ведь все видел через перископ, - я поднял субмарину на поверхность и в полминуты снял с платформы и ящик, и акваланг. Даже ласты с маской не забыл.
   - Ну ты молодчина! Шустрый! - восхитился Ленька. - А медальон-то где? Тоже у тебя?
   - Не волнуйся, все у меня, - спокойно отвечал Володя. - Жаль, правда, что мы не сможем больше никогда попасть на транспорт - сам видишь, как здесь люди разбогатеть хотят. Даже краны плавучие подгоняют, водолазов в тяжелом снаряжении под воду опускают. А мы-то что? Так, баловство...
   Кошмарик был немного обижен:
   - Ну почему же баловство? Я же неплохо сплавал на транспорт. Давай дождемся, покуда эти с платформы уберутся, тогда ещё нырнем.
   В разговор вмешалась Иринка, чей подавленный вид откровенно свидетельствовал о её скверном настроении, да и вообще о том, что ей надоели морские приключения:
   - Нет уж, хватит! Я не хочу искать сокровища! Мне не нужно денег! Я хочу покоя!
   - Вот дурилка! - загоготал Кошмарик. - А мы что же, не покоя ищем, что ли? Вот найдем сокровища, так и будет у нас полный покой. С деньгами-то каждый свободным да успокоенным станет! Куда хочу - поеду, что захочу куплю. Ты-то, конечно, замуж выйдешь за какого-нибудь мэна богатого, вот и будет тебе на всю жизнь покой. А мы, мужики, добывать себе покой должны, руками своими добывать! - И вдруг Кошмарик словно очнулся - ударил себя по лбу ладонью, скорчил досадливую гримасу: - Володька, а чего ж мы не посмотрим на то, что в ящике лежит?! Может, там брильянты с изумрудами, так мы с тобой сразу миллиардерами станем, а?!
   Володе, который гнал "Стального кита" подальше от опасного соседства с бандитами, давно уже хотелось заглянуть в железный ящик. Ведь целью его экспедиции, как-никак, был поиск сокровищ, а в поднятом с погибшего транспорта ящике на самом деле могло быть что-то ценное.
   - Хорошо, - не отрываясь от иллюминатора, сказал Володя, - возьми вначале в ящике зубило и молоток, а я подлодке всплыть дам. Я тех, что на платформе, запутал уже - не найдут нас.
   Кошмарик с нескрываемой радостью бросился разыскивать инструменты, а Володя направил "Стального кита" к поверхности залива, но прежде, чем субмарина всплыла, он осмотрел горизонт при помощи перископа и сказал:
   - Полный порядок! От плавучего крана мы отъехали довольно далеко, и теперь нас не заметят. А впрочем, нужно было утопить катер и этих, что в красных майках. Пусть бы поплясали на платформе с живодерами - компания подходящая!
   - Ну так что, вскрывать ящик? - не терпелось Кошмарику.
   - Давай начинай! - согласился Володя.
   - А вдруг там мина?! - прикрыла рот рукой Иринка, глаза которой наполнились неподдельным страхом.
   - Да какая там мина! - потряс Кошмарик ящик, и в нем загромыхало что-то мелкой дробью, будто в ящике лежали болты и гвозди или металлические пуговицы. - Там драгоценности, чует мое сердце! - разлакомился Кошмарик.
   Володя, подойдя к Леньке, решил-таки проявить осторожность и сказал Кошмарику:
   - Вполне может быть, что драгоценности, но ты, однако, не стучи по ящику очень уж сильно...
   Кошмарик, бормоча себе под нос: "Боитесь! Всего боитесь!" - стал намечать острием зубила место на ящике, чтобы нанести первый удар молотком. Вот и ударил - и тут же стало ясно, что железо уже настолько проржавело, несмотря на оцинкованную поверхность, что зубило вошло в крышку как в масло. И вот Кошмарик, отбросив молоток в сторону, стал ковырять ящик острием зубила, будто открывал консервную банку: рж-рж-рж. Через пару минут крышка была наполовину отсечена, и можно было, отогнув её, просунуть в ящик руку. Нетерпеливый Кошмарик так и сделал. Послышался треск бумаги, и Ленька выбросил из ящика клок промасленного пергамента, запустил руку поглубже, рисуя на своем лице выражение крайней озабоченности и предвкушения чего-то острого, ранее не испытанного. Послышался лязг, и вот уже показалась кисть руки Леньки. Он разжал её - и все обомлели, даже Иринка, не сумевшая пересилить любопытства. На ладони Кошмарика лежало несколько крестов странной формы. Лапки этих крестов были широкими, и чем дальше от центра, тем становились все шире. В середине крест как бы имел внутренний черный крест, обрамленный по краям серебристым кантом. На одной стороне креста виднелась черная цифра "1813", а на другой стороне - "1939" и свастика. К одной лапке креста крепилась небольшая дужка с продетым через неё кольцом.
   - Эге! Да это же Железный крест, фашистская награда! - азартно воскликнул Кошмарик. - Вещь стоящая, на рынке хорошо отойдет!
   - А что же ещё лежит в этом ящике? - была огорчена Иринка.
   Девочка невольно была заинтригована, ведь в ней тоже жила хоть и маленькая, но все же любопытная женщина.
   - Сейчас поглядим! - запустил Кошмарик руку подальше и снова выудил из глубин ящика целую пригоршню крестов. - Во черт, опять эти бирюльки!
   Теперь он не стал шарить в ящике рукой, а просто вытряхнул из него все содержимое - ничего, кроме крестов, в жестянке не оказалось. Володя, насупившись, смотрел на кучу крестов, рассыпанных у него под ногами, и молчал. Его сердце представляло собой механический органчик, выводивший уныло и тоскливо мелодию, похожую на похоронный марш Шопена. То, за чем он рвался на "Стальном ките", осталось или на дне залива, в трюме транспорта, или вообще существовало лишь в воображении его отца или в его собственном воображении.
   - Ну что, съели?! - с ядовитым ехидством спросила Иринка, видевшая, как были ошеломлены друзья, несмотря на заверения Кошмарика, что эти "стоящие вещи хорошо отойдут".
   - Что "съели"? - не понял поначалу Володя.
   - Как что? Брильянты и изумруды! Смотрите, как их здесь много! Так и переливаются! Долго я так не смеялась!
   Володя рассердился. Ему был неприятен тон Иринки, ведь он свидетельствовал о том, что девочка совершенно не желает признавать в нем победителя: вот, собрался на дно морское, а выудил оттуда консервную банку с какими-то побрякушками! Да, Володя на самом деле ехал в Лужскую губу совсем не за фашистскими наградами.
   - Да чего ты понимаешь, гайка с дыркой! - тявкнул на подружку Володя. - Это же ценнейшая вещь, музейная! А здесь крестов не меньше полтораста штук, и получается, что мы выручим за них кучу денег. Кошмарик, ты специалист, скажи, почем этот товар загнать можно?
   Ленька и без того стоял и прикидывал, почем можно толкнуть "товар". Когда-то он раскапывал финские доты на Карельском перешейке, и цена наградных значков, предметов амуниции, наград и прочей военной мишуры ему была знакома. Ленька потеребил себя за нос и важно сказал:
   - Значит, так, если оптом сдавать, то долларов за семь каждый крест в Питере уйдет, а если по одному крестику - то баксов по двенадцать...
   Иринка застонала, будто у неё болели зубы:
   - Ой, барышники, мелкие торговцы! Знала бы я, в какую компанию попала, никогда с вами не встретилась бы! Купчишки поганые!
   И Володя и Ленька сделали вид, что не расслышали восклицания Иринки, хотя оба мальчишеских сердца сжались до размеров теннисных мячиков.
   - Но есть одна обалденная идея! - поднял Кошмарик вверх палец с длинным грязным ногтем.
   - Какая же? - спросил Володя.
   Кошмарик, казалось, медлил. Он на самом деле не мог простить себе, что вместо настоящих драгоценностей достал из транспорта какие-то кресты, и теперь ему нужно было срочно реабилитировать себя в глазах Володьки (а особенно Иринки) какой-нибудь неожиданной, оригинальной идеей. Пусть бы эта идея была шальная, дурацкая даже, но следовало теперь же отвлечь внимание девочки от примитивной рыночной сделки, к которой близилась экспедиция, начатая так романтично.
   - У тебя в "Стальном ките" горючего много осталось? - спросил Кошмарик, очень крепко потирая затылок и изображая на лице усиленную умственную активность.
   - Ну немало, - ответил Володя, не понимавший пока, куда клонит приятель. - Ты ведь с яхты ещё солярки принес, да и аккумуляторы заряжены, плюс к тому - ножной ход действует.
   - Во! Классно! - Кошмарик выкинул вперед поднятый вверх большой палец руки. - Ножной ход нам особенно пригодится!
   - Да зачем, зачем? - стал нервничать Володя, не понимая намерений Кошмарика, но Ленька снова лишь ограничился вопросом, причем его рожица стала ещё более загадочной и в то же время ещё более глуповатой:
   - Ты за границей когда-нибудь был?!
   - Нет, не был! - твердо ответил Володя, начиная понимать замысел Кошмарика. - И не хочу там быть! Мне и в России интересно!
   В ответ на это твердое заявление Ленька лишь растянул свой широкий рот от уха до уха и, стукнув себя пальцем по виску, сказал:
   - Бам! Бам! Ну и шиз ты, Вовчик! А ещё интеллигентом себя считаешь! Книги читаешь умные, а за границей побывать не хочешь! Ну, я с тебя торчу! Да ведь всякий мало-мальски развитый мужик хоть раз за рубежом побывать должен, для умственного развития так сказать! Батя твой и мамка, я знаю, люди небогатые, тебя не повезут никуда, а сам ты, интеллигентик, всю жизнь с хлеба на воду перебиваться будешь - никогда бабок не соберешь. Вот я тебе и предлагаю: давай смотаем за границу, коль она рядом...
   - Куда-куда?! - плаксиво спросила Иринка, будто ей предлагали смотать по крайней мере на Луну. - Ты что, Леня, переохладился в воде, да?!
   - Ничего я не переохладился! - совсем незло парировал Ленька Ирочкин укор. - Ну сами подумайте, мы под водой где хотим, там и пройдем, никакой для нас границы не существует! Так почему же такой возможностью не воспользоваться? Редчайший случай!
   Володя насупленно молчал. В Лужской губе больше нечего было делать, а домой возвращаться не хотелось. Он знал, что теперь родители не подпустят его к "Стальному киту" и на пушечный выстрел, запрут в квартире, а поэтому - прощай свобода! А ведь свободу мальчик любил, наверное, больше всего на свете. Здесь, на субмарине, он ощущал себя не просто человеком, крутящим штурвал подводного судна. Нет, он был ещё и повелителем этого залива, командиром Кошмарика и Иринки, он казался сам себе властелином мира, а дома он стал бы пусть не рабом, но уж во всяком случае подданным, жалким и боязливым, способным быть уязвленным взрослыми, их глупыми приставаниями и придирками.
   - А куда ты хочешь за границу? - едва переведя от волнения дух, спросил Володя немного дрожащим голосом. - В Эстонию?
   Кошмарик презрительно улыбнулся:
   - Чего не видел я в твоей Эстонии? Возили нас туда, когда я ещё в школе учился, на экскурсию. Я к финикам хочу поплыть!
   - К каким финикам? - охнула Иринка, внимательно прислушивавшаяся к разговору парней. - К тем, что на пальмах?
   Кошмарик просто задохнулся от смеха, хоть и дурашливого, наигранного:
   - Ой, давно я так не смеялся! Ну с тобой умора! Живот от смеха лопнет! Финики - это же финны, глупышка! В Финляндию я хочу смотать!
   Володя усмехнулся:
   - А может, сразу в Америку? Нам бы только до Атлантики дотянуть, а там и рукой подать!
   Иринка внезапно рассмеялась, оценив шутку Володи, зато Кошмарик, услышав этот смех, неожиданно оскорбился, да так горячо, будто его унизили в самых лучших чувствах:
   - А чё, чё издеваетесь?! - Даже сжал он свои кулаки так, что побелели костяшки пальцев. - Я чё, глупость какую сморозил? Да? Почему ж не сплавать, если до Финляндии рукой подать! Границу под водой проплывем, подрулим к Хельсинки, оттянемся там как следует денек-другой и назад вернемся! Зато хороший навар сделать сможем на крестах! Медальон тоже скинем, так ведь у нас ещё больше восьми сотен баксов имеется! Мы на них товару купим у фиников по дешевке, а здесь скинем, вот и наварим с каждого доллара два, а то и три! Мозгой шуровать надо!
   Иринка хотела было, по своему обыкновению, прочитать ребятам мораль о том, что спекуляция - дело неблагородное, но ей вдруг представилась Финляндия, с соснами и скалами, с молчаливым, но приветливым народом, с уютными кафе на улочках Хельсинки, о котором она, признаться, давно мечтала. Девочке, конечно, было страшновато - как же станут они проплывать под водой государственную границу, но события последних двух дней подсказывали ей, что с этими мальчишками можно плыть куда угодно. И она лишь сказала: