Страница:
Они не скрывали своего неодобрения, когда узнали, где теперь поселилась Каролина.
Поставив поднос на стол, Перривик повернулся к Пенелопе.
— Простите, если я возьму на себя смелость, миледи…
— Перривик, — заорал Блейк, — если я еще раз услышу эту фразу, видит Бог, я утоплю тебя в Ла-Манше!
— О Господи, — вздохнула Пенелопа, — видимо, у него все-таки лихорадка Как ты думаешь, Перривик?
Дворецкий потянулся было ко лбу Блейка, но его рука благоразумно замерла в воздухе, потому что Блейк зловеще предупредил:
— Прикоснись — и умрешь.
— Вы неважно себя чувствуете? — с улыбкой спросил Перривик.
— Я отлично себя чувствовал, пока вы не пришли.
— Он сегодня очень странно себя ведет, — сказала Пенелопа дворецкому.
Перривик важно кивнул.
— Может быть, нам следует оставить его одного? Небольшой отдых подкрепит его силы.
— Очень хорошо. — Пенелопа направилась за дворецким к двери — Мы покидаем тебя. Но если я обнаружу, что ты не лег в кровать, я очень рассержусь.
— Да, да, — торопливо согласился Блейк. — Обещаю, я лягу спать. Только не будите меня. У меня очень чуткий сон.
Перривик громко фыркнул, что определенно не вязалось с его обычной степенностью.
Блейк прикрыл за ними дверь и прислонился к стене.
— Боже правый, я так свихнусь, не дожив и до тридцати!
— Гм-м, — донеслось из ванной комнаты. — Я бы сказала, ты уже на полпути.
Блейк обернулся и увидел в дверях Каролину с язвительной улыбкой на губах.
— Что ты хочешь? — сухо спросил он.
— Ничего, — невинно ответила она. — Я только хотела сказать, что ты прав.
— Что ты хочешь сказать? — возвысил голос Блейк, угрожающе надвигаясь на Каролину. Но она, похоже, не испугалась.
— Не припомню, когда я так смеялась в последний раз. — Она взяла поднос.
— Каролина, тебе дорога твоя шея?
— Да, она мне очень нужна. А что?
— Потому что если ты не закроешь рот, я ее сверну.
Девушка проворно скрылась в ванной.
— Принято к сведению. — И она закрыла дверь, оставив его в комнате, кипящего негодованием.
И словно в завершение всей этой сцены он услышал из-за двери ее звонкий смех.
— Ты заплатишь за это! — взвыл Блейк под дверью.
— Не шуми, — донесся ее сдавленный голос. — Я ем.
Глава 16
Этим же вечером за ужином Блейку пришло в голову, что он с огромным удовольствием убил бы мисс Каролину Трент.
А еще ему пришло в голову, что эта мысль и раньше посещала его. Девчонка не только перевернула всю его жизнь — она вошла в нее, вывернула наизнанку и подожгла.
«Нет, — великодушно решил он, — убить — это слишком сильное слово». Его гордость не позволяла ему согласиться с тем, что Каролина диктует ему свои условия. Он твердо хотел проучить ее.
Да, именно проучить.
— Блейк, — произнесла Пенелопа, озабоченно глядя ему в лицо. — Это суп?
Он кивнул.
Она посмотрела в чашку с почти прозрачным бульоном.
— Точно?
— На вкус просто соленая вода, — медленно процедил он, — но миссис Майкл заверила меня, что это суп.
Пенелопа нерешительно помешала в бульонной чашке ложкой и сделала глоток красного вина.
— Вряд ли у тебя осталась жареная свинина. Может, Перривик принесет что-нибудь еще? Гренки, например.
Блейк с сомнением покачал головой.
— У тебя всегда такой.., легкий ужин?
Он снова покачал головой.
— О, значит, это по специальному случаю?
Блейк не знал, как на это отвечать, поэтому не придумал ничего лучше, как съесть еще одну ложку отвратительного жидкого супа. Все же в нем должна быть какая-то питательность.
Тут, к его немалому удивлению, Пенелопа всплеснула руками, стала красная, как свекла, и сказала:
— Ой, извини!
Он медленно опустил ложку.
— За что?
— Конечно, по специальному случаю. Прости, я совершенно забыла.
— Пенелопа, о чем ты говоришь, черт возьми?
— О Марабелл.
Блейк ощутил неприятное сосание под ложечкой. Почему Пенелопа вспомнила о его умершей невесте?
— При чем тут Марабелл? — спросил он недрогнувшим голосом.
Она помолчала.
— Значит, ты не помнишь. Тогда ничего. Забудь, что я сказала.
Блейк недоуменно посмотрел на сестру, которая накинулась на суп, словно это была манна небесная.
— Пенелопа, ради Бога, скажи мне, о чем ты подумала.
Она в нерешительности закусила губу.
— Сегодня одиннадцатое июля, Блейк, — с болью в голосе тихо произнесла она.
Какое-то мгновение он непонимающе смотрел на нее и вдруг вспомнил.
Одиннадцатое июля.
Годовщина смерти Марабелл.
Он встал так внезапно, что стул с грохотом опрокинулся на пол.
— Увидимся завтра, — сдавленно произнес он и направился к дверям.
— Блейк, подожди! Не уходи! — Она вскочила и бросилась за ним. — Ты не должен оставаться один!
Он замер и, не оборачиваясь, произнес:
— Ты не понимаешь, Пенелопа. Я всегда буду один.
Однако бренди не помогало.
Как он мог забыть? Каждый год он отмечал этот день маленьким подарком, стараясь воздать Марабелл после смерти то, что не успел при жизни. В первый год это были цветы, которые он возложил к ее могиле. Банально, конечно, но его горе было слишком свежо, а сам он был молод и не знал, что еще можно сделать.
На следующий год он посадил дерево на месте ее гибели. Это было символично, потому что юная Марабелл лазила по деревьям лучше любого мальчишки.
Потом несколько лет подряд он делал подарки приюту для брошенных детей, дарил книги школе, где она училась, и послал анонимный чек ее родителям, которые с трудом сводили концы с концами.
Но в этот год.., ничего.
Сжимая в руке бутылку бренди, Блейк, шатаясь, направился по дорожке к скамейке, но потерял равновесие и плюхнулся на землю. Он сидел на поросшем травой пятачке, окруженный песком, которым так славится Борнмут, смотрел на Ла-Манш и думал, что ему теперь делать.
Блейк вышел из дома в надежде, что свежий воздух прояснит его мысли. Ему хотелось избавиться от настойчивого сочувствия Пенелопы, которая своими вопросами только бередила его душевную рану. Но свежий воздух не притупил боль. Напротив, он усиливал его чувство вины, напоминая о Каролине. Когда она вернулась днем домой, ее волосы пахли морем, а кожа покрылась легким загаром.
Каролина. Он прикрыл глаза. Блейк знал, что именно по ее вине он забыл Марабелл.
Он отпил еще бренди прямо из горлышка. Оно обожгло ему желудок, но Блейк был рад этой боли. Сегодня ему хотелось быть грубым простолюдином, а не джентльменом.
Он лежал на спине и смотрел в небо. Ночь выдалась безлунная, а звезды в вышине казались счастливыми, словно им не было дела до того, что происходит в нашем мире.
Ему даже почудилось, что они насмехаются над ним.
Блейк выругался. Он становится сентиментальным. Наверное, много выпил. Он сел и сделал еще глоток.
Алкоголь притупил его чувства и затуманил мысли. Видимо, поэтому он не слышал приближающихся шагов, пока они не раздались совсем рядом.
— Кто з-здесь? — с трудом выговорил он, неуклюже приподнимаясь на локтях. — К-кто?
Над ним склонилась Каролина, и свет звезд блеснул в ее каштановых волосах.
— Я.
— Чего тебе надо?
— Я увидела тебя из своего окна. — Она сухо улыбнулась. — Прости, из твоего окна.
— Уходи.
— Почему?
— Я сейчас плохая компания.
— Да, — согласилась она. — Ты совершенно пьян. Не стоило пить на пустой желудок.
Он глухо рассмеялся.
— Кто виноват, что у меня пустой желудок?
— Ты долго держишь обиду?
— Я ужасно злопамятный, мадам. — При этих словах он поморщился. Его память никогда не подводила его… до этого дня.
Каролина нахмурилась.
— Я принесла тебе поесть.
Он долго молчал и наконец тихо произнес:
— Уходи.
— Чем ты так расстроен?
Вместо ответа он сделал еще глоток бренди и вытер рукавом рот.
— Я никогда раньше не видела тебя пьяным.
— Ты многого обо мне не знаешь.
— Я знаю о тебе больше, чем ты думаешь, — сказала она, внимательно глядя ему в глаза.
— Тем хуже для тебя.
— Вот, поешь. — Каролина протянула ему что-то, завернутое в носовой платок, но Блейк отвернулся. Каролина опустилась рядом с ним на траву. — Это не похоже на тебя, Блейк.
Он внезапно обернулся и с яростью посмотрел на нес.
— Не говори мне, что на меня похоже, а что нет! — прошипел он. — Ты не имеешь права.
— Как твой друг, — мягко возразила она, — имею.
— Сегодня, — почти выкрикнул Блейк и неловко взмахнул рукой, чуть не потеряв равновесие, — одиннадцатое июля!
Каролина ничего не ответила. Она не знала, что можно сказать на столь очевидное замечание.
— Одиннадцатое июля, — повторил Блейк. — Этот день останется в жизни Блейка Рейвенскрофта как день позора.
День, когда он.., когда я…
Каролина наклонилась ближе, потрясенная болью и отчаянием, которые звучали в его голосе.
— Какой день, Блейк? — прошептала она.
— День, когда я позволил женщине умереть.
— Нет. Ты в этом не виноват.
— Да что ты об этом знаешь, черт возьми?
— Джеймс рассказал мне о Марабелл.
— Чертов ублюдок!
— Я благодарна ему. Я лучше тебя узнала.
— Зачем, тысяча чертей, ты хотела лучше узнать меня? — раздраженно спросил он.
— Потому что я лю… — Каролина остановилась на полуслове, ужаснувшись тому, что чуть было не сказала. — Потому что ты мне нравишься, Блейк. Потому что ты мой друг. У меня в жизни было не много друзей; видимо, поэтому я так ценю дружбу.
— Я не могу быть твоим другом, — сухо ответил он.
— Почему? — спросила она и затаила дыхание в ожидании ответа.
— Потому что не могу.
— А ты не думаешь, что это мне решать?
— Господи, Каролина, что мне сделать, чтобы ты поняла? Говорю в последний раз: я не могу быть твоим другом.
И никогда не смогу.
— Но почему?
— Потому что я хочу тебя.
Она сделала усилие, чтобы не отшатнуться. Он был откровенно пьян, и в его глазах светилось такое неприкрытое желание, что Каролина испугалась — Это в тебе говорит бренди, — поспешно произнесла она.
— Ты так думаешь? Значит, ты слишком плохо знаешь мужчин, моя дорогая.
— Я знаю тебя.
Он рассмеялся.
— Ты не знаешь и половины того, что я знаю о тебе, мисс Трент.
— Не дразни меня, — прошептала она.
— Я достаточно наблюдал за тобой. Доказать? Я знаю о тебе все, все мельчайшие детали. Я могу написать о тебе книгу.
— Блейк, мне кажется, тебе следует…
Он прижал палец к ее губам, не давая закончить.
— Начну отсюда, с твоих губ, — прошептал он.
— Моих…
— Тс-с. Теперь моя очередь. — Он провел пальцем по изящно очерченной верхней губе. — Пухлые. Розовые. Ты ведь никогда их не красила?
Она покачала головой, отчего его палец пощекотал ей кожу, сделав эту чувственную пытку почти невыносимой.
— Я никогда не видел раньше таких губ. Я тебе говорил, что губы — это первое, что я в тебе заметил?
Она сидела неподвижно, слишком взволнованная, чтобы снова покачать головой.
— Твоя нижняя губа очень красива, но эта… — он снова провел пальцем по верхней губе Каролины, — просто изумительна. Она просит, чтобы ее поцеловали. Когда я думал, что ты Карлотта.., даже тогда я хотел поцеловать тебя. Боже, как я ненавидел себя в тот момент!
— Но я не Карлотта, — прошептала Каролина.
— Я знаю. И это только хуже, потому что теперь я почти имею право хотеть тебя. Я могу…
Каролине показалось, что она сейчас умрет.
— Что?
Он покачал головой.
— Я отвлекся. — Он скользнул пальцем по ее щеке и осторожно провел им вокруг глаза. Каролина зажмурилась.
— Вот еще одна вещь, которую я о тебе знаю.
Ее губы раскрылись, дыхание стало взволнованным.
— Твои глаза., с божественными ресницами, которые лишь чуть темнее твоих волос. — Он провел пальцем от уголка глаза к виску. — Мне кажется, я больше люблю их, когда они открыты.
Каролина открыла глаза.
— О, так лучше. Самый удивительный цвет в мире. Ты когда-нибудь плавала в открытом море?
— Только в детстве.
— Здесь, у берега, вода серая и мутная, но если отплыть подальше, она чистая и прозрачная. Ты понимаешь, о чем я говорю?
— Мне кажется.., да.
Он пожал плечами и внезапно опустил руку.
— Я не знаю, с чем сравнить твои глаза. Я слышал, что в тропиках вода еще красивее. Наверное, твои глаза цвета океана на экваторе.
Она нерешительно улыбнулась.
— Хотелось бы мне увидеть экватор.
— Моя дорогая девочка, может быть, сначала следует увидеть Лондон?
— Сейчас ты стал жестоким и сам не заметил этого.
— Ты думаешь?
— Да, — ответила она, стараясь собраться с мыслями и говорить твердо. — Ты сердишься не на меня. Ты сердишься на себя, я в этом уверена.
Он слегка склонил голову набок.
— Тебе кажется, что ты очень наблюдательна?
— Что ты хочешь, чтобы я на это ответила?
— Ты наблюдательна, но, думаю, не настолько, чтобы спастись от меня. — Он подался вперед и опасно улыбнулся. — Ты знаешь, как сильно я хочу тебя?
Не в силах ответить, она замотала головой.
— Я так хочу тебя, что лежу без сна каждую ночь и мое тело ноет от желания.
У нее пересохло в горле.
— Я так хочу тебя, что один твой запах заставляет меня трепетать Я так хочу тебя… — Ночной воздух наполнился его сердитым смехом. — Я так хочу тебя, черт возьми, что забыл о Марабелл!
— О, Блейк, мне очень жаль.
— Избавь меня от своей жалости.
— Я пойду, — сказала Каролина и попыталась встать. — Ты сейчас не в состоянии разговаривать.
Но он схватил ее и усадил рядом с собой.
— Ты не слышала меня?
— Я слышала каждое твое слово.
— Я не хочу, чтобы ты уходила.
Каролина промолчала.
— Я хочу тебя.
— Блейк, не надо.
— Что не надо? Не надо целовать тебя? — Он потянулся к ней и крепко поцеловал в губы. — Слишком поздно.
Она смотрела на него, не зная, радоваться или пугаться.
Она любила его, теперь Каролина в этом не сомневалась.
Но он вел себя так странно, что она с трудом узнавала его.
— Не прикасаться к тебе? — спросил Блейк, проводя рукой по ее талии и бедру. — Я уже слишком далеко зашел.
Он целовал ее в подбородок, в шею, в мочку уха. Ее чистая, нежная кожа была сладковата на вкус, и он подумал, как приятно ощущать теперь на ней свой запах.
— Блейк, — нерешительно произнесла она, — я не уверена, что ты хочешь именно этого.
— А я уверен, — ответил он и громко рассмеялся. — Совершенно уверен. — Он прижался к ней губами и, вынув шпильки из волос Каролины, распустил их по плечам. — Разве ты не чувствуешь мою уверенность?
Он провел кончиком языка по ее губам, затем проник им глубже в рот Каролины.
— Я хочу прикасаться к тебе, — сказал он, обжигая ее своим дыханием. — Везде. — Решив не возиться со множеством пуговиц и застежек на ее платье, он просто снял его через голову, оставив Каролину в одной сорочке. Затем поддел пальцем на плече тонкую шелковую бретельку, и все его тело напряглось.
— Это я тебе купил? — спросил Блейк охрипшим до неузнаваемости голосом.
Она кивнула и судорожно вздохнула, потому что его ладонь приблизилась к ее груди.
— Очень хорошо, — сказал он и спустил бретельку с плеча девушки. Потом захватил губами накрахмаленные кружева лифа и потянул их вниз, пока из-под края не показался розовый сосок.
Блейк поцеловал его, и Каролина внезапно вскрикнула, потому что он взял его в рот. Каролина никогда еще не испытывала такого простого и вместе с тем божественного ощущения. Удовольствие и одновременно потребность в нем зарождались где-то внутри нее и распространялись по всему телу. Она думала, что испытала желание, когда Блейк поцеловал ее сегодня утром, но то, что она чувствовала сейчас, не шло ни в какое сравнение с прошлым опытом.
Она опустила глаза. Его голова покоилась на се груди.
Боже, он съест ее!
Каролину бросило в жар. Казалось, каждый дюйм кожи, к которому он прикасался, вспыхивал огнем. Блейк рукой погладил ей икры, понуждая слегка раздвинуть ноги, потом лег на нее, и Каролина ощутила, как его набухшая плоть коснулась ее сокровенного места. Он погладил ей бедра сквозь панталоны и на мгновение остановился, словно давая Каролине последний шанс отказаться.
Но она уже не могла остановиться. Она хотела его. Пусть она похотлива, пусть бесстыдна, но она жаждала смелых прикосновений его рук и губ. Она хотела, чтобы его тело прижало ее к земле. Хотела, чтобы у него бешено колотилось сердце, чтобы его тяжелое дыхание обжигало ей лицо.
Она желала его сердце и его душу. Но больше всего она желала отдать ему всю себя и залечить раны, которые он прячет внутри.
И когда его пальцы коснулись ее самого заветного места, ни слова протеста не сорвалось с ее губ. Она отдалась удовольствию, шепча его имя и впиваясь пальцами в его крепкие плечи, а он вовлекал ее все глубже в пучину страсти.
Какая-то пружина с каждой минутой сильнее напрягалась в ней, грозя разорвать, и в этот момент Блейк скользнул большим пальцем внутрь, продолжая головокружительную пытку губами.
В одно мгновение мир взорвался вокруг нее.
Она извивалась под ним, ее бедра взмыли ввысь, буквально подняв Блейка в воздух. Она выкрикивала его имя, а когда он оказался на земле, неистово рванулась к нему.
— Нет! — задыхаясь, крикнула она. — Вернись!
— Тс-с. — Он погладил ее по волосам. — Я здесь.
— Вернись.
— Я слишком тяжелый для тебя.
— Нет, я хочу чувствовать твое тело. Я хочу… — Она сделала судорожный вдох. — Я хочу доставить тебе удовольствие.
Его лицо напряглось.
— Нет, Каролина.
— Но…
— Я не приму этого от тебя, — с неожиданной твердостью в голосе произнес Блейк. — Мне не следовало делать и того, что я уже сделал, но я не лишу тебя невинности.
— Но я хочу отдать ее тебе, — прошептала она.
Он с неожиданной яростью посмотрел на нее.
— Нет, — отрезал он. — Сохрани ее для своего мужа. Ты. слишком хороша, чтобы потерять ее в объятиях другого.
— Я… — Каролина умолкла. Она не хотела унижать себя признанием, что надеялась выйти замуж за Блейка.
Но Блейк, видимо, прочитал ее мысли, потому что отвернулся и мрачно произнес:
— Я не могу на тебе жениться.
Каролина потянулась за скомканным платьем, моля Бога, чтобы не расплакаться.
— Я и не говорила, что ты должен.
Он обернулся.
— Ты поняла меня?
— Я понимаю по-английски, — ответила она дрожащим голосом, — и знаю много слов.
Он посмотрел ей в лицо, которое выглядело не столь решительным, как ей хотелось.
— Господи, я не хотел тебя обидеть.
— Уже поздно говорить об этом.
— Ты не поняла. Я никогда не смогу жениться. Мое сердце принадлежит другой.
— Твое сердце принадлежит мертвой женщине! — выпалила она и в ужасе зажала рот рукой. Боже, зачем она так сказала! — Прости меня.
Он обреченно пожал плечами и протянул ей туфлю.
— Не за что. Я воспользовался твоим положением и за это прошу прощения. Я рад, что у меня хватило ума вовремя остановиться.
— О, Блейк, — печально произнесла Каролина, — когда-нибудь ты позволишь себе сбросить груз вины и перестанешь корить себя. Марабелл умерла, а ты остался здесь, среди людей, которые любят тебя.
Она выразилась настолько ясно, насколько могла, и затаила дыхание в ожидании ответа, но он лишь молча протянул ей вторую туфлю.
— Спасибо, — сказала она. — Я сейчас пойду в дом.
— Хорошо — Но она не двинулась с места, и он спросил:
— Ты будешь спать в ванной комнате?
— Я не думала об этом.
— Я бы уступил тебе свою постель, но боюсь, что Пенелопа зайдет ночью проведать меня. Она часто забывает, что ее младший брат вырос.
— Наверное, хорошо иметь сестру.
Он отвел взгляд.
— Возьми подушки и одеяла с моей постели. Я уверен, ты сможешь уютно устроиться.
Она кивнула и пошла по дорожке к дому:
— Каролина?
Она порывисто обернулась и с надеждой посмотрела ему в глаза.
— Запри дверь.
Глава 17
На следующее утро Каролина проснулась от стука в дверь ванной. По наказу Блейка она с вечера заперла ее. Не то чтобы она опасалась его ночного визита, просто Блейку ничего не стоило проверить, как выполняется его распоряжение. А Каролина, безусловно, не хотела доставлять ему удовольствие отругать ее. Закутавшись в одеяло, она приоткрыла дверь.
— Могу я войти?
— Смотря по обстоятельствам.
— Каким еще обстоятельствам?
— Ты принес завтрак?
— Мадам, я почти сутки не притрагивался к приличной еде. Я надеялся, Перривик принесет вам что-нибудь поесть.
Каролина открыла дверь и взглянула в серые глаза Блейка.
— Это нечестно со стороны слуг — так наказывать твою сестру. Она, наверное, умирает с голоду — Полагаю, она наестся досыта, когда ты приедешь на чай. От тебя ждали визита, помнишь?
— О да. И как мы это устроим? — Каролина облокотилась на мраморную раковину.
— Пенелопа уже поручила мне послать за тобой мой лучший экипаж.
— Я думала, он у тебя только один.
— Так и есть. Но дело даже не в этом. Я должен буду послать его к твоему.., дому.
В глазах Каролины вспыхнули искорки смеха.
— Хотела бы я на это посмотреть. Экипаж подъезжает к ванной. Скажи, ты его подгонишь через спальню или через лестницу для слуг?
Блейк бросил на нее взгляд, говорящий, что ему совсем не смешно.
— Я хочу, чтобы ты была готова к этому визиту вовремя — А что я должна делать до того времени?
Он окинул взглядом комнату.
— Может быть, мыться?
— Это не смешно, Блейк.
Немного помолчав, он тихо сказал:
— Я сожалею о том, что случилось прошлой ночью.
— Не извиняйся.
— Но я должен. Я воспользовался твоей беззащитностью, зная, что наши отношения не могут иметь продолжения.
Каролина стиснула зубы. Чувство, охватившее ее прошлой ночью, было, без сомнения, любовью, и ей было невыносимо слушать, как он извиняется за то, что между ними произошло.
— Если ты снова начнешь извиняться, я закричу.
— Каролина, не будь…
— Я действительно закричу!
Он кивнул.
— Прекрасно! Оставляю тебя одну.
— О да, — раздраженно всплеснула руками Каролина, — ведь мне столько всего еще нужно сделать, просто не знаю, за что браться! Может, для начала принять ванну?
Блейк нахмурился.
— Принести тебе книгу? — Ее раздражение как рукой сняло.
— Это было бы замечательно. Не знаю, где я бросила связку книг, которую собиралась принести вчера наверх.
— Я найду ее.
— Спасибо. Когда мне ждать.., твоего экипажа?
— Думаю, он должен быть около половины третьего, так что будь готова через час. Я провожу тебя до конюшни.
— Я и сама найду дорогу, а ты лучше позаботься, чтобы Пенелопа не вышла из своих комнат.
Он кивнул.
— Ты права. Я скажу конюху, чтобы он ждал тебя через час.
— О нашей хитрости уже всем известно?
— Я думал, что удастся ограничиться тремя слугами, но, кажется, придется посвятить в тайну и конюхов. — Он сделал шаг к двери, потом обернулся и сказал:
— Не опоздай.
Каролина растерянно огляделась.
— Но ведь здесь нет часов.
Блейк протянул ей свои карманные часы.
— Возьми эти. Только их скоро нужно будет завести.
— Ты принесешь книги?
Он кивнул.
— Никто ну скажет, что я нелюбезный хозяин.
— Даже когда ты держишь гостей в ванной?
— Даже тогда.
Ровно в четыре часа Каролина постучала в дверь Сикрест-Мэнор. Ее поездка было довольно странной, если не сказать больше. В три часа она выскользнула из ванной, спустилась по лестнице для слуг и прокралась к конюшне.
Вскочив в экипаж, она приказала кучеру часок покататься по округе и в четыре была у дома.
Конечно, было бы гораздо проще пройти через спальню Блейка и спуститься по парадной лестнице, но, проведя весь день между тазиком для умывания и ванной, Каролина была не прочь немного поразмяться.
Перривик открыл дверь как никогда быстро, взглянул на Каролину и произнес:
— Огромное удовольствие видеть вас снова, мисс Трент.
— Мисс Дент, — прошипела она.
— Ваша правда, — сказал он, склоняясь в дурашливом поклоне.
— Перривик! Нас могут увидеть.
Он украдкой посмотрел вокруг.
— И то верно.
Каролина вздохнула. Перривик всегда немного перебарщивал с розыгрышами.
Дворецкий прочистил горло и громко произнес:
— Позвольте мне проводить вас в гостиную, мисс Дент.
— Благодарю вас.., как, вы сказали, ваше имя?
Поставив поднос на стол, Перривик повернулся к Пенелопе.
— Простите, если я возьму на себя смелость, миледи…
— Перривик, — заорал Блейк, — если я еще раз услышу эту фразу, видит Бог, я утоплю тебя в Ла-Манше!
— О Господи, — вздохнула Пенелопа, — видимо, у него все-таки лихорадка Как ты думаешь, Перривик?
Дворецкий потянулся было ко лбу Блейка, но его рука благоразумно замерла в воздухе, потому что Блейк зловеще предупредил:
— Прикоснись — и умрешь.
— Вы неважно себя чувствуете? — с улыбкой спросил Перривик.
— Я отлично себя чувствовал, пока вы не пришли.
— Он сегодня очень странно себя ведет, — сказала Пенелопа дворецкому.
Перривик важно кивнул.
— Может быть, нам следует оставить его одного? Небольшой отдых подкрепит его силы.
— Очень хорошо. — Пенелопа направилась за дворецким к двери — Мы покидаем тебя. Но если я обнаружу, что ты не лег в кровать, я очень рассержусь.
— Да, да, — торопливо согласился Блейк. — Обещаю, я лягу спать. Только не будите меня. У меня очень чуткий сон.
Перривик громко фыркнул, что определенно не вязалось с его обычной степенностью.
Блейк прикрыл за ними дверь и прислонился к стене.
— Боже правый, я так свихнусь, не дожив и до тридцати!
— Гм-м, — донеслось из ванной комнаты. — Я бы сказала, ты уже на полпути.
Блейк обернулся и увидел в дверях Каролину с язвительной улыбкой на губах.
— Что ты хочешь? — сухо спросил он.
— Ничего, — невинно ответила она. — Я только хотела сказать, что ты прав.
— Что ты хочешь сказать? — возвысил голос Блейк, угрожающе надвигаясь на Каролину. Но она, похоже, не испугалась.
— Не припомню, когда я так смеялась в последний раз. — Она взяла поднос.
— Каролина, тебе дорога твоя шея?
— Да, она мне очень нужна. А что?
— Потому что если ты не закроешь рот, я ее сверну.
Девушка проворно скрылась в ванной.
— Принято к сведению. — И она закрыла дверь, оставив его в комнате, кипящего негодованием.
И словно в завершение всей этой сцены он услышал из-за двери ее звонкий смех.
— Ты заплатишь за это! — взвыл Блейк под дверью.
— Не шуми, — донесся ее сдавленный голос. — Я ем.
Глава 16
Ти-ти-ва-ция (существительное). Небольшие изменения или добавления в прическе.
Необходимость сидеть в ванной по крайней мере предоставила мне время для титивации.
Клянусь, мои волосы никогда не выглядели так красиво!
Из личного словаря Каролины Трент
Этим же вечером за ужином Блейку пришло в голову, что он с огромным удовольствием убил бы мисс Каролину Трент.
А еще ему пришло в голову, что эта мысль и раньше посещала его. Девчонка не только перевернула всю его жизнь — она вошла в нее, вывернула наизнанку и подожгла.
«Нет, — великодушно решил он, — убить — это слишком сильное слово». Его гордость не позволяла ему согласиться с тем, что Каролина диктует ему свои условия. Он твердо хотел проучить ее.
Да, именно проучить.
— Блейк, — произнесла Пенелопа, озабоченно глядя ему в лицо. — Это суп?
Он кивнул.
Она посмотрела в чашку с почти прозрачным бульоном.
— Точно?
— На вкус просто соленая вода, — медленно процедил он, — но миссис Майкл заверила меня, что это суп.
Пенелопа нерешительно помешала в бульонной чашке ложкой и сделала глоток красного вина.
— Вряд ли у тебя осталась жареная свинина. Может, Перривик принесет что-нибудь еще? Гренки, например.
Блейк с сомнением покачал головой.
— У тебя всегда такой.., легкий ужин?
Он снова покачал головой.
— О, значит, это по специальному случаю?
Блейк не знал, как на это отвечать, поэтому не придумал ничего лучше, как съесть еще одну ложку отвратительного жидкого супа. Все же в нем должна быть какая-то питательность.
Тут, к его немалому удивлению, Пенелопа всплеснула руками, стала красная, как свекла, и сказала:
— Ой, извини!
Он медленно опустил ложку.
— За что?
— Конечно, по специальному случаю. Прости, я совершенно забыла.
— Пенелопа, о чем ты говоришь, черт возьми?
— О Марабелл.
Блейк ощутил неприятное сосание под ложечкой. Почему Пенелопа вспомнила о его умершей невесте?
— При чем тут Марабелл? — спросил он недрогнувшим голосом.
Она помолчала.
— Значит, ты не помнишь. Тогда ничего. Забудь, что я сказала.
Блейк недоуменно посмотрел на сестру, которая накинулась на суп, словно это была манна небесная.
— Пенелопа, ради Бога, скажи мне, о чем ты подумала.
Она в нерешительности закусила губу.
— Сегодня одиннадцатое июля, Блейк, — с болью в голосе тихо произнесла она.
Какое-то мгновение он непонимающе смотрел на нее и вдруг вспомнил.
Одиннадцатое июля.
Годовщина смерти Марабелл.
Он встал так внезапно, что стул с грохотом опрокинулся на пол.
— Увидимся завтра, — сдавленно произнес он и направился к дверям.
— Блейк, подожди! Не уходи! — Она вскочила и бросилась за ним. — Ты не должен оставаться один!
Он замер и, не оборачиваясь, произнес:
— Ты не понимаешь, Пенелопа. Я всегда буду один.
* * *
Два часа спустя Блейк уже был изрядно пьян. Он знал, что не станет от этого чувствовать себя лучше, но надеялся, что вообще перестанет что-либо чувствовать.Однако бренди не помогало.
Как он мог забыть? Каждый год он отмечал этот день маленьким подарком, стараясь воздать Марабелл после смерти то, что не успел при жизни. В первый год это были цветы, которые он возложил к ее могиле. Банально, конечно, но его горе было слишком свежо, а сам он был молод и не знал, что еще можно сделать.
На следующий год он посадил дерево на месте ее гибели. Это было символично, потому что юная Марабелл лазила по деревьям лучше любого мальчишки.
Потом несколько лет подряд он делал подарки приюту для брошенных детей, дарил книги школе, где она училась, и послал анонимный чек ее родителям, которые с трудом сводили концы с концами.
Но в этот год.., ничего.
Сжимая в руке бутылку бренди, Блейк, шатаясь, направился по дорожке к скамейке, но потерял равновесие и плюхнулся на землю. Он сидел на поросшем травой пятачке, окруженный песком, которым так славится Борнмут, смотрел на Ла-Манш и думал, что ему теперь делать.
Блейк вышел из дома в надежде, что свежий воздух прояснит его мысли. Ему хотелось избавиться от настойчивого сочувствия Пенелопы, которая своими вопросами только бередила его душевную рану. Но свежий воздух не притупил боль. Напротив, он усиливал его чувство вины, напоминая о Каролине. Когда она вернулась днем домой, ее волосы пахли морем, а кожа покрылась легким загаром.
Каролина. Он прикрыл глаза. Блейк знал, что именно по ее вине он забыл Марабелл.
Он отпил еще бренди прямо из горлышка. Оно обожгло ему желудок, но Блейк был рад этой боли. Сегодня ему хотелось быть грубым простолюдином, а не джентльменом.
Он лежал на спине и смотрел в небо. Ночь выдалась безлунная, а звезды в вышине казались счастливыми, словно им не было дела до того, что происходит в нашем мире.
Ему даже почудилось, что они насмехаются над ним.
Блейк выругался. Он становится сентиментальным. Наверное, много выпил. Он сел и сделал еще глоток.
Алкоголь притупил его чувства и затуманил мысли. Видимо, поэтому он не слышал приближающихся шагов, пока они не раздались совсем рядом.
— Кто з-здесь? — с трудом выговорил он, неуклюже приподнимаясь на локтях. — К-кто?
Над ним склонилась Каролина, и свет звезд блеснул в ее каштановых волосах.
— Я.
— Чего тебе надо?
— Я увидела тебя из своего окна. — Она сухо улыбнулась. — Прости, из твоего окна.
— Уходи.
— Почему?
— Я сейчас плохая компания.
— Да, — согласилась она. — Ты совершенно пьян. Не стоило пить на пустой желудок.
Он глухо рассмеялся.
— Кто виноват, что у меня пустой желудок?
— Ты долго держишь обиду?
— Я ужасно злопамятный, мадам. — При этих словах он поморщился. Его память никогда не подводила его… до этого дня.
Каролина нахмурилась.
— Я принесла тебе поесть.
Он долго молчал и наконец тихо произнес:
— Уходи.
— Чем ты так расстроен?
Вместо ответа он сделал еще глоток бренди и вытер рукавом рот.
— Я никогда раньше не видела тебя пьяным.
— Ты многого обо мне не знаешь.
— Я знаю о тебе больше, чем ты думаешь, — сказала она, внимательно глядя ему в глаза.
— Тем хуже для тебя.
— Вот, поешь. — Каролина протянула ему что-то, завернутое в носовой платок, но Блейк отвернулся. Каролина опустилась рядом с ним на траву. — Это не похоже на тебя, Блейк.
Он внезапно обернулся и с яростью посмотрел на нес.
— Не говори мне, что на меня похоже, а что нет! — прошипел он. — Ты не имеешь права.
— Как твой друг, — мягко возразила она, — имею.
— Сегодня, — почти выкрикнул Блейк и неловко взмахнул рукой, чуть не потеряв равновесие, — одиннадцатое июля!
Каролина ничего не ответила. Она не знала, что можно сказать на столь очевидное замечание.
— Одиннадцатое июля, — повторил Блейк. — Этот день останется в жизни Блейка Рейвенскрофта как день позора.
День, когда он.., когда я…
Каролина наклонилась ближе, потрясенная болью и отчаянием, которые звучали в его голосе.
— Какой день, Блейк? — прошептала она.
— День, когда я позволил женщине умереть.
— Нет. Ты в этом не виноват.
— Да что ты об этом знаешь, черт возьми?
— Джеймс рассказал мне о Марабелл.
— Чертов ублюдок!
— Я благодарна ему. Я лучше тебя узнала.
— Зачем, тысяча чертей, ты хотела лучше узнать меня? — раздраженно спросил он.
— Потому что я лю… — Каролина остановилась на полуслове, ужаснувшись тому, что чуть было не сказала. — Потому что ты мне нравишься, Блейк. Потому что ты мой друг. У меня в жизни было не много друзей; видимо, поэтому я так ценю дружбу.
— Я не могу быть твоим другом, — сухо ответил он.
— Почему? — спросила она и затаила дыхание в ожидании ответа.
— Потому что не могу.
— А ты не думаешь, что это мне решать?
— Господи, Каролина, что мне сделать, чтобы ты поняла? Говорю в последний раз: я не могу быть твоим другом.
И никогда не смогу.
— Но почему?
— Потому что я хочу тебя.
Она сделала усилие, чтобы не отшатнуться. Он был откровенно пьян, и в его глазах светилось такое неприкрытое желание, что Каролина испугалась — Это в тебе говорит бренди, — поспешно произнесла она.
— Ты так думаешь? Значит, ты слишком плохо знаешь мужчин, моя дорогая.
— Я знаю тебя.
Он рассмеялся.
— Ты не знаешь и половины того, что я знаю о тебе, мисс Трент.
— Не дразни меня, — прошептала она.
— Я достаточно наблюдал за тобой. Доказать? Я знаю о тебе все, все мельчайшие детали. Я могу написать о тебе книгу.
— Блейк, мне кажется, тебе следует…
Он прижал палец к ее губам, не давая закончить.
— Начну отсюда, с твоих губ, — прошептал он.
— Моих…
— Тс-с. Теперь моя очередь. — Он провел пальцем по изящно очерченной верхней губе. — Пухлые. Розовые. Ты ведь никогда их не красила?
Она покачала головой, отчего его палец пощекотал ей кожу, сделав эту чувственную пытку почти невыносимой.
— Я никогда не видел раньше таких губ. Я тебе говорил, что губы — это первое, что я в тебе заметил?
Она сидела неподвижно, слишком взволнованная, чтобы снова покачать головой.
— Твоя нижняя губа очень красива, но эта… — он снова провел пальцем по верхней губе Каролины, — просто изумительна. Она просит, чтобы ее поцеловали. Когда я думал, что ты Карлотта.., даже тогда я хотел поцеловать тебя. Боже, как я ненавидел себя в тот момент!
— Но я не Карлотта, — прошептала Каролина.
— Я знаю. И это только хуже, потому что теперь я почти имею право хотеть тебя. Я могу…
Каролине показалось, что она сейчас умрет.
— Что?
Он покачал головой.
— Я отвлекся. — Он скользнул пальцем по ее щеке и осторожно провел им вокруг глаза. Каролина зажмурилась.
— Вот еще одна вещь, которую я о тебе знаю.
Ее губы раскрылись, дыхание стало взволнованным.
— Твои глаза., с божественными ресницами, которые лишь чуть темнее твоих волос. — Он провел пальцем от уголка глаза к виску. — Мне кажется, я больше люблю их, когда они открыты.
Каролина открыла глаза.
— О, так лучше. Самый удивительный цвет в мире. Ты когда-нибудь плавала в открытом море?
— Только в детстве.
— Здесь, у берега, вода серая и мутная, но если отплыть подальше, она чистая и прозрачная. Ты понимаешь, о чем я говорю?
— Мне кажется.., да.
Он пожал плечами и внезапно опустил руку.
— Я не знаю, с чем сравнить твои глаза. Я слышал, что в тропиках вода еще красивее. Наверное, твои глаза цвета океана на экваторе.
Она нерешительно улыбнулась.
— Хотелось бы мне увидеть экватор.
— Моя дорогая девочка, может быть, сначала следует увидеть Лондон?
— Сейчас ты стал жестоким и сам не заметил этого.
— Ты думаешь?
— Да, — ответила она, стараясь собраться с мыслями и говорить твердо. — Ты сердишься не на меня. Ты сердишься на себя, я в этом уверена.
Он слегка склонил голову набок.
— Тебе кажется, что ты очень наблюдательна?
— Что ты хочешь, чтобы я на это ответила?
— Ты наблюдательна, но, думаю, не настолько, чтобы спастись от меня. — Он подался вперед и опасно улыбнулся. — Ты знаешь, как сильно я хочу тебя?
Не в силах ответить, она замотала головой.
— Я так хочу тебя, что лежу без сна каждую ночь и мое тело ноет от желания.
У нее пересохло в горле.
— Я так хочу тебя, что один твой запах заставляет меня трепетать Я так хочу тебя… — Ночной воздух наполнился его сердитым смехом. — Я так хочу тебя, черт возьми, что забыл о Марабелл!
— О, Блейк, мне очень жаль.
— Избавь меня от своей жалости.
— Я пойду, — сказала Каролина и попыталась встать. — Ты сейчас не в состоянии разговаривать.
Но он схватил ее и усадил рядом с собой.
— Ты не слышала меня?
— Я слышала каждое твое слово.
— Я не хочу, чтобы ты уходила.
Каролина промолчала.
— Я хочу тебя.
— Блейк, не надо.
— Что не надо? Не надо целовать тебя? — Он потянулся к ней и крепко поцеловал в губы. — Слишком поздно.
Она смотрела на него, не зная, радоваться или пугаться.
Она любила его, теперь Каролина в этом не сомневалась.
Но он вел себя так странно, что она с трудом узнавала его.
— Не прикасаться к тебе? — спросил Блейк, проводя рукой по ее талии и бедру. — Я уже слишком далеко зашел.
Он целовал ее в подбородок, в шею, в мочку уха. Ее чистая, нежная кожа была сладковата на вкус, и он подумал, как приятно ощущать теперь на ней свой запах.
— Блейк, — нерешительно произнесла она, — я не уверена, что ты хочешь именно этого.
— А я уверен, — ответил он и громко рассмеялся. — Совершенно уверен. — Он прижался к ней губами и, вынув шпильки из волос Каролины, распустил их по плечам. — Разве ты не чувствуешь мою уверенность?
Он провел кончиком языка по ее губам, затем проник им глубже в рот Каролины.
— Я хочу прикасаться к тебе, — сказал он, обжигая ее своим дыханием. — Везде. — Решив не возиться со множеством пуговиц и застежек на ее платье, он просто снял его через голову, оставив Каролину в одной сорочке. Затем поддел пальцем на плече тонкую шелковую бретельку, и все его тело напряглось.
— Это я тебе купил? — спросил Блейк охрипшим до неузнаваемости голосом.
Она кивнула и судорожно вздохнула, потому что его ладонь приблизилась к ее груди.
— Очень хорошо, — сказал он и спустил бретельку с плеча девушки. Потом захватил губами накрахмаленные кружева лифа и потянул их вниз, пока из-под края не показался розовый сосок.
Блейк поцеловал его, и Каролина внезапно вскрикнула, потому что он взял его в рот. Каролина никогда еще не испытывала такого простого и вместе с тем божественного ощущения. Удовольствие и одновременно потребность в нем зарождались где-то внутри нее и распространялись по всему телу. Она думала, что испытала желание, когда Блейк поцеловал ее сегодня утром, но то, что она чувствовала сейчас, не шло ни в какое сравнение с прошлым опытом.
Она опустила глаза. Его голова покоилась на се груди.
Боже, он съест ее!
Каролину бросило в жар. Казалось, каждый дюйм кожи, к которому он прикасался, вспыхивал огнем. Блейк рукой погладил ей икры, понуждая слегка раздвинуть ноги, потом лег на нее, и Каролина ощутила, как его набухшая плоть коснулась ее сокровенного места. Он погладил ей бедра сквозь панталоны и на мгновение остановился, словно давая Каролине последний шанс отказаться.
Но она уже не могла остановиться. Она хотела его. Пусть она похотлива, пусть бесстыдна, но она жаждала смелых прикосновений его рук и губ. Она хотела, чтобы его тело прижало ее к земле. Хотела, чтобы у него бешено колотилось сердце, чтобы его тяжелое дыхание обжигало ей лицо.
Она желала его сердце и его душу. Но больше всего она желала отдать ему всю себя и залечить раны, которые он прячет внутри.
И когда его пальцы коснулись ее самого заветного места, ни слова протеста не сорвалось с ее губ. Она отдалась удовольствию, шепча его имя и впиваясь пальцами в его крепкие плечи, а он вовлекал ее все глубже в пучину страсти.
Какая-то пружина с каждой минутой сильнее напрягалась в ней, грозя разорвать, и в этот момент Блейк скользнул большим пальцем внутрь, продолжая головокружительную пытку губами.
В одно мгновение мир взорвался вокруг нее.
Она извивалась под ним, ее бедра взмыли ввысь, буквально подняв Блейка в воздух. Она выкрикивала его имя, а когда он оказался на земле, неистово рванулась к нему.
— Нет! — задыхаясь, крикнула она. — Вернись!
— Тс-с. — Он погладил ее по волосам. — Я здесь.
— Вернись.
— Я слишком тяжелый для тебя.
— Нет, я хочу чувствовать твое тело. Я хочу… — Она сделала судорожный вдох. — Я хочу доставить тебе удовольствие.
Его лицо напряглось.
— Нет, Каролина.
— Но…
— Я не приму этого от тебя, — с неожиданной твердостью в голосе произнес Блейк. — Мне не следовало делать и того, что я уже сделал, но я не лишу тебя невинности.
— Но я хочу отдать ее тебе, — прошептала она.
Он с неожиданной яростью посмотрел на нее.
— Нет, — отрезал он. — Сохрани ее для своего мужа. Ты. слишком хороша, чтобы потерять ее в объятиях другого.
— Я… — Каролина умолкла. Она не хотела унижать себя признанием, что надеялась выйти замуж за Блейка.
Но Блейк, видимо, прочитал ее мысли, потому что отвернулся и мрачно произнес:
— Я не могу на тебе жениться.
Каролина потянулась за скомканным платьем, моля Бога, чтобы не расплакаться.
— Я и не говорила, что ты должен.
Он обернулся.
— Ты поняла меня?
— Я понимаю по-английски, — ответила она дрожащим голосом, — и знаю много слов.
Он посмотрел ей в лицо, которое выглядело не столь решительным, как ей хотелось.
— Господи, я не хотел тебя обидеть.
— Уже поздно говорить об этом.
— Ты не поняла. Я никогда не смогу жениться. Мое сердце принадлежит другой.
— Твое сердце принадлежит мертвой женщине! — выпалила она и в ужасе зажала рот рукой. Боже, зачем она так сказала! — Прости меня.
Он обреченно пожал плечами и протянул ей туфлю.
— Не за что. Я воспользовался твоим положением и за это прошу прощения. Я рад, что у меня хватило ума вовремя остановиться.
— О, Блейк, — печально произнесла Каролина, — когда-нибудь ты позволишь себе сбросить груз вины и перестанешь корить себя. Марабелл умерла, а ты остался здесь, среди людей, которые любят тебя.
Она выразилась настолько ясно, насколько могла, и затаила дыхание в ожидании ответа, но он лишь молча протянул ей вторую туфлю.
— Спасибо, — сказала она. — Я сейчас пойду в дом.
— Хорошо — Но она не двинулась с места, и он спросил:
— Ты будешь спать в ванной комнате?
— Я не думала об этом.
— Я бы уступил тебе свою постель, но боюсь, что Пенелопа зайдет ночью проведать меня. Она часто забывает, что ее младший брат вырос.
— Наверное, хорошо иметь сестру.
Он отвел взгляд.
— Возьми подушки и одеяла с моей постели. Я уверен, ты сможешь уютно устроиться.
Она кивнула и пошла по дорожке к дому:
— Каролина?
Она порывисто обернулась и с надеждой посмотрела ему в глаза.
— Запри дверь.
Глава 17
Са-доб-ный (прилагательное). Пригодный в пищу, съедобный.
Я часто слышала, что даже самая отвратительная еда кажется вкусной и садобной, когда ты голоден, но я не могу с этим согласиться. Жидкая овсянка и есть жидкая овсянка, как бы громко ни урчало у тебя в животе.
Из личного словаря Каролины Трент
На следующее утро Каролина проснулась от стука в дверь ванной. По наказу Блейка она с вечера заперла ее. Не то чтобы она опасалась его ночного визита, просто Блейку ничего не стоило проверить, как выполняется его распоряжение. А Каролина, безусловно, не хотела доставлять ему удовольствие отругать ее. Закутавшись в одеяло, она приоткрыла дверь.
— Могу я войти?
— Смотря по обстоятельствам.
— Каким еще обстоятельствам?
— Ты принес завтрак?
— Мадам, я почти сутки не притрагивался к приличной еде. Я надеялся, Перривик принесет вам что-нибудь поесть.
Каролина открыла дверь и взглянула в серые глаза Блейка.
— Это нечестно со стороны слуг — так наказывать твою сестру. Она, наверное, умирает с голоду — Полагаю, она наестся досыта, когда ты приедешь на чай. От тебя ждали визита, помнишь?
— О да. И как мы это устроим? — Каролина облокотилась на мраморную раковину.
— Пенелопа уже поручила мне послать за тобой мой лучший экипаж.
— Я думала, он у тебя только один.
— Так и есть. Но дело даже не в этом. Я должен буду послать его к твоему.., дому.
В глазах Каролины вспыхнули искорки смеха.
— Хотела бы я на это посмотреть. Экипаж подъезжает к ванной. Скажи, ты его подгонишь через спальню или через лестницу для слуг?
Блейк бросил на нее взгляд, говорящий, что ему совсем не смешно.
— Я хочу, чтобы ты была готова к этому визиту вовремя — А что я должна делать до того времени?
Он окинул взглядом комнату.
— Может быть, мыться?
— Это не смешно, Блейк.
Немного помолчав, он тихо сказал:
— Я сожалею о том, что случилось прошлой ночью.
— Не извиняйся.
— Но я должен. Я воспользовался твоей беззащитностью, зная, что наши отношения не могут иметь продолжения.
Каролина стиснула зубы. Чувство, охватившее ее прошлой ночью, было, без сомнения, любовью, и ей было невыносимо слушать, как он извиняется за то, что между ними произошло.
— Если ты снова начнешь извиняться, я закричу.
— Каролина, не будь…
— Я действительно закричу!
Он кивнул.
— Прекрасно! Оставляю тебя одну.
— О да, — раздраженно всплеснула руками Каролина, — ведь мне столько всего еще нужно сделать, просто не знаю, за что браться! Может, для начала принять ванну?
Блейк нахмурился.
— Принести тебе книгу? — Ее раздражение как рукой сняло.
— Это было бы замечательно. Не знаю, где я бросила связку книг, которую собиралась принести вчера наверх.
— Я найду ее.
— Спасибо. Когда мне ждать.., твоего экипажа?
— Думаю, он должен быть около половины третьего, так что будь готова через час. Я провожу тебя до конюшни.
— Я и сама найду дорогу, а ты лучше позаботься, чтобы Пенелопа не вышла из своих комнат.
Он кивнул.
— Ты права. Я скажу конюху, чтобы он ждал тебя через час.
— О нашей хитрости уже всем известно?
— Я думал, что удастся ограничиться тремя слугами, но, кажется, придется посвятить в тайну и конюхов. — Он сделал шаг к двери, потом обернулся и сказал:
— Не опоздай.
Каролина растерянно огляделась.
— Но ведь здесь нет часов.
Блейк протянул ей свои карманные часы.
— Возьми эти. Только их скоро нужно будет завести.
— Ты принесешь книги?
Он кивнул.
— Никто ну скажет, что я нелюбезный хозяин.
— Даже когда ты держишь гостей в ванной?
— Даже тогда.
Ровно в четыре часа Каролина постучала в дверь Сикрест-Мэнор. Ее поездка было довольно странной, если не сказать больше. В три часа она выскользнула из ванной, спустилась по лестнице для слуг и прокралась к конюшне.
Вскочив в экипаж, она приказала кучеру часок покататься по округе и в четыре была у дома.
Конечно, было бы гораздо проще пройти через спальню Блейка и спуститься по парадной лестнице, но, проведя весь день между тазиком для умывания и ванной, Каролина была не прочь немного поразмяться.
Перривик открыл дверь как никогда быстро, взглянул на Каролину и произнес:
— Огромное удовольствие видеть вас снова, мисс Трент.
— Мисс Дент, — прошипела она.
— Ваша правда, — сказал он, склоняясь в дурашливом поклоне.
— Перривик! Нас могут увидеть.
Он украдкой посмотрел вокруг.
— И то верно.
Каролина вздохнула. Перривик всегда немного перебарщивал с розыгрышами.
Дворецкий прочистил горло и громко произнес:
— Позвольте мне проводить вас в гостиную, мисс Дент.
— Благодарю вас.., как, вы сказали, ваше имя?