Куин Джулия. В погоне за наследницей

   — Больше не вставай.
   — Конечно, сэр. — Она, словно солдат, отдающий честь, взмахнула рукой, но этот жест не улучшил его настроения.
   — Ты не можешь быть серьезной?
   — Простите, что?
   — Отдаешь честь, выкидываешь на пол все мои книги, делаешь из бумаги птичку… Ты когда-нибудь бываешь серьезной?
   Каролина, прищурившись, смотрела, как Блейк во время разговора размахивает руками. Она не была в восторге от того, что ее попытки установить дружеские или хотя бы человеческие отношения демонстративно отвергнуты, да еще с руганью.
   — Хотите знать, что я понимаю под словом «серьезно»? — тихо и даже сердито спросила она. — Серьезно — это когда мужчина приказывает своему сыну изнасиловать девушку. Серьезно — это когда молодой женщине некуда идти. А когда вазу опрокинули на пол и залили ковер водой — это несерьезно.
   В ответ Блейк только нахмурился, и Каролина поспешила добавить:
   — А что касается жеста, то я сделала его не в насмешку, а по-дружески.
   — У меня достаточно друзей, — отрезал он.
   — Да, теперь я это вижу.
   — Ты здесь по двум причинам — всего по двум, и лучше бы тебе не забывать об этом.
   — Не потрудитесь ли уточнить?
   — Первая: ты здесь для того, чтобы помочь нам упрятать за решетку Оливера Пруитта. Вторая… — Он откашлялся и явно покраснел. — Вторая — ты здесь потому, что я по ошибке похитил тебя и теперь перед тобой в долгу.
   — Значит, мне не обязательно помогать по дому, работать в саду и улыбаться слугам?
   Он внимательно посмотрел на нее, но ничего не ответил. Каролина расценила его молчание как утвердительный ответ и кивнула с таким достоинством, которому позавидовала бы королева.
   — Понятно. В таком случае, видимо, вам не стоит пить со мной чай.
   — Что?
   — Увы, у меня есть такая ужасная привычка.
   — Всего одна?
   — Всего одна, которая может оскорбить вас, сэр, — с обидой ответила Каролина. — Когда я пью чай с людьми, я стараюсь вести с ними беседу. А когда я с кем-то разговариваю, я люблю это делать вежливо и дружелюбно. А раз так…
   — Сарказм тебе не идет.
   — А раз так, мистер Рейвенскрофт, — продолжила она громче, — я не уверена, что вы захотите воспользоваться этой возможностью.
   — Какой возможностью?
   — Ну, стать моим другом.
   — Боже правый!
   — Пожалуйста, дайте мне поднос с чаем, будьте любезны.
   Прежде чем выполнить просьбу, Блейк некоторое время молча смотрел на Каролину.
   — Будьте любезны, заберите свою чашку.
   — Нет, — неожиданно возразил он. — Я остаюсь.
   — Последствия могут быть ужасными.
   — Боюсь, если я уйду, для моей мебели последствия могут быть еще ужаснее.
   Каролина посмотрела на него и поставила чашку на поднос.
   — Вам с молоком?
   — Да. И без сахара. И постарайся аккуратнее обращаться с китайским фарфором Это фамильный сервиз. А сейчас мне, пожалуй, следует подумать о…
   — О чем? — с любопытством спросила Каролина.
   — Что-то надо делать с ковром.
   — Я могу сама вычистить его, — осторожно предложила она, — но вы запретили мне помогать по дому.
   Не обращая внимания на ее слова, Блейк поднялся, подошел к двери и крикнул:
   — Перривик В дверях тут же возник дворецкий, словно Блейк материализовал его силой своего голоса.
   — Да, мистер Рейвенскрофт.
   — С нашей гостьей случилась маленькая неприятность, — произнес он, указывая на мокрое пятно на ковре.
   — С нашей гостьей-невидимкой, вы хотите сказать?
   Каролина с нескрываемым интересом смотрела на слугу.
   — Что? — переспросил Блейк.
   — Если я возьму на себя смелость сделать вывод из вашего поведения за последние несколько дней, мистер Рейвенскрофт…
   — Ближе к делу, Перривик.
   — Вы, очевидно, не хотите делать достоянием гласности тот факт, что мисс.., э.., мисс.., э.., можем мы ее назвать мисс Невидимка?
   — Мисс Трент, — с готовностью подсказала Каролина.
   — ..что мисс Трент находится здесь.
   — Да, она здесь находится, хотим мы этого или нет, — с раздражением произнес Блейк. — Тебе не нужно притворяться, что ты ее не видишь.
   — О да, мистер Рейвенскрофт, теперь она отчетливо видна.
   — Перривик, когда-нибудь я задушу тебя.
   — Не сомневаюсь, сэр. Но простите, если я возьму на себя смелость и…
   — Что еще, Перривик?
   — Просто я хотел осведомиться относительно того, означают ли ваши слова, что визит мисс Трент теперь можно сделать достоянием гласности?
   — Нет, — ответила за Блейка Каролина. — То есть я бы предпочла, чтобы вы сохранили эту информацию в тайне. По крайней мере в течение следующих нескольких недель.
   — Конечно, — ответил Перривик с важным поклоном. — А сейчас, если позволите, я посмотрю, что случилось.
   — Спасибо, Перривик, — сказал Блейк.
   — Могу я взять на себя смелость, мистер Рейвенскрофт…
   — Что еще, Перривик?
   — Я просто хотел заметить, что вам и мисс Трент было бы удобнее выпить чаю в другой комнате, пока я здесь прибираюсь.
   — Ваш хозяин не пьет со мной чай.
   — Нет, пью, — процедил Блейк сквозь зубы.
   — Не понимаю. Вы сами сказали, что не хотите иметь со мной никаких дел.
   — Это не совсем верно, — прервал ее Блейк. — Мне нравится ругать тебя.
   — Это я давно поняла.
   Перривик вертел головой из стороны в сторону, словно наблюдал за игрой в мяч. Затем театрально прижал руку к груди и сказал:
   — Простите, если я возьму на себя смелость…
   — Перривик, ты самый наглый дворецкий во всей Англии, и сам отлично это знаешь.
   — Я только собирался спросить вас, — ответил дворецкий с довольным видом, — не хотели бы вы, чтобы я перенес поднос с чаем в другую комнату?
   — Отличная мысль, Перривик, — сказала Каролина со смущенной улыбкой.
   — Мисс Трент, мне совершенно ясно, что вы женщина утонченных манер, отменного чувства юмора и недюжинного ума.
   — О, ради Бога, Перривик, — пробормотал Блейк.
   — Не говоря уже об изумительном вкусе и изяществе, — продолжил Перривик. — Это благодаря вам наш сад вчера так чудесно преобразился?
   — Да, — не скрывая удовольствия, ответила Каролина. — Вам понравилась новая планировка?
   — Мисс Трент, в ней ясно чувствуется рука человека с редким эстетическим чувством, истинным знанием садового дела и женской фантазией.
   Блейк стоял с таким видом, словно был готов одним пинком отшвырнуть дворецкого до самого Лондона.
   — Перривик, мисс Трент не кандидат для причисления к лику святых.
   — Жаль, — заметил Перривик. — Не могу сказать, что я когда-либо сомневался в непогрешимости суждений церкви, но когда я думаю о некоторых личностях, которых она причислила к лику святых, мне кажется, что и…
   Смех Каролины наполнил комнату.
   — Перривик, мне кажется, я уже люблю вас. Где вы были всю мою прежнюю жизнь?
   Он торжественно улыбнулся.
   — Служил мистеру Рейвенскрофту, а до этого — его дяде.
   — Надеюсь, его дядя был более жизнерадостным.
   — О, мистер Рейвенскрофт не всегда был таким хмурым. Знаете, когда он был юношей…
   — Перривик, — взревел Блейк, — еще слово — и ты будешь уволен без рекомендаций!
   — Мистер Рейвенскрофт! — с упреком воскликнула Каролина. — Неужели вы можете уво…
   — О, не беспокойтесь, мисс Трент, — прервал ее Перривик, — он грозится выгнать меня чуть не каждый день.
   — На этот раз я выполню угрозу, — прошипел Блейк.
   — Это он тоже говорит каждый день, — заметил Перривик, и Каролина усмехнулась в ответ.
   — Я перенесу их в другую комнату, — внезапно сменил тему Перривик, собирая чашки на поднос. — Чай будет вас ждать в зеленой гостиной.
   — Как я туда попаду? — проворчала Каролина, глядя вслед исчезнувшему в холле дворецкому. — Наверное, останусь без чая.
   Не говоря ни слова, Блейк сгреб ее в охапку и поднял на руки.
   — Если хочешь чаю, — еле сдерживаясь, произнес он, — ты его получишь. Даже если мне придется идти за дворецким в Борнмут.
   — Я не думала, что вы такой покладистый, — сухо заметила Каролина.
   — Не дразните меня, мисс Трент. На случай, если вы еще не заметили, мое терпение почти иссякло.
   — Я заметила.
   Блейк недоверчиво посмотрел на нее.
   — Удивительно, как это никто до сих пор не убил тебя.
   Он пронес ее через холл и вошел в зеленую гостиную, а Каролина всю дорогу крепко держала его за шею.
   Никакого чая там не было.
   — Перривик! — взвыл Блейк.
   — Мистер Рейвенскрофт! — раздался издалека голос дворецкого.
   — Где он? — не удержалась от вопроса Каролина, вертя головой и оглядываясь по сторонам.
   — Бог знает, — с досадой проговорил Блейк и крикнул:
   — Где ты, черт по… А, вот ты где, Перривик!
   — Вы появились так незаметно, — с улыбкой произнесла Каролина.
   — Это один из самых полезных моих талантов, — ответил Перривик, стоя в дверях. — Я взял на себя смелость накрыть чай в голубой комнате. Я подумал, что мисс Трент будет приятен вид на океан.
   — О, мне, несомненно, понравится, — с восторгом сказала Каролина. — Спасибо, Перривик, вы такой заботливый.
   Перривик поклонился, а Блейк нахмурился.
   — Могу я сделать еще что-нибудь для вас, мисс Трент, чтобы вы чувствовали себя как дома? — осведомился Перривик.
   — Ей уже хорошо, — буркнул Блейк.
   — Совершенно ясно, что…
   — Перривик, тебе не кажется, что горит западное крыло?
   Перривик заморгал, понюхал воздух и недоуменно уставился на хозяина.
   — Я не чувствую никакого запаха, сэр.
   — Если оно не горит, то его следует поджечь, — сказал Блейк. — Может, тогда ты найдешь себе другие дела.
   — Да, конечно, мистер Рейвенскрофт, — ответил дворецкий и с легким поклоном удалился.
   — Вам не следует так строго разговаривать с ним, — сказала Каролина.
   — А тебе не следует указывать мне, как обращаться со слугами.
   — Я и не собиралась. Я только хотела вам подсказать, как стать лучше.
   — Это еще более неуместно.
   Блейк понес Каролину в другую часть дома, а она пожала плечами, стараясь не замечать, что прижимается к его груди.
   — Я часто веду себя неуместно.
   — Нет надобности долго общаться с тобой, чтобы понять это.
   Каролина промолчала. Вероятно, не стоит разговаривать с хозяином так нагло, но ее губы часто произносят слова прежде, чем их разрешит произнести мозг. Кроме того, теперь она была совершенно уверена, что Сикрест-Мэнор станет для нее безопасным прибежищем на следующие пять недель. Возможно, Блейку Рейвенскрофту не нравится ее присутствие в доме, возможно, ему не нравится она сама, но он чувствует вину перед ней за то похищение, и чувство чести требует, чтобы он обеспечил ей укрытие до тех пор, пока она не освободится от опеки Оливера Пруитта. , Каролина еле заметно улыбнулась. Чувство чести у мужчины — совсем неплохая вещь.

* * *

   Несколько часов спустя Каролина все еще находилась в голубой комнате, уже больше не похожей на ту, которую она видела утром того дня.
   Перривик, стараясь создать для очаровательной мисс Трент уютную обстановку, принес туда несколько подносов с едой, книги, газеты, набор красок и флейту, а когда Каролина сказала, что не умеет на ней играть, вызвался научить ее.
   Блейк окончательно потерял терпение, когда Перривик предложил перенести в комнату фортепиано, точнее, предложил это сделать самому Блейку, как более молодому и сильному. Каролина попросила Перривика сыграть ей что-нибудь, на что дворецкий ответил, что играть не умеет, а вот мистер Рейвенскрофт будет счастлив развлечь ее после обеда.
   Услышав заявление дворецкого, Блейк всплеснул руками и вышел из комнаты, ворча под нос, что по отношению к нему Перривик никогда не был так заботлив.
   После полудня Каролина ела пирожные и листала последние номера «Лондон тайме». Пожалуй, ей нравится такая жизнь. Даже лодыжка теперь болела гораздо меньше.
   Ее внимание особенно привлекла светская хроника. Нет, она и понятия не имела, о ком там шла речь, разве что заподозрила в «блистательном и опасном лорде Р.» своего нового друга Джеймса. Именно в этот момент он и появился комнате.
   — Вас не было несколько часов, — заметила Каролина. — Хотите пирожных?
   Джеймс с нескрываемым любопытством оглядел комнату.
   — Здесь готовится пир?
   — Нет, просто Перривик хотел, чтобы я чувствовала себя как дома, — пояснила Каролина.
   — А, понятно. Кажется, слуги наперебой стараются угодить тебе.
   — Это сводит Блейка с ума.
   — Отлично. — Он взял с тарелки пирожное. — Угадай, что я нашел?
   — Наверное, не сумею.
   Он протянул ей свежий номер газеты.
   — Про тебя.
   — Что?
   — Похоже, твой опекун ищет тебя.
   — Что ж, ничего удивительного. — Она пробежала глазами страницу. — Я обхожусь ему слишком дорого. Ой, вот смех-то!
   — Ты о чем?
   — Смотрите. — Каролина показала на свой портрет, помещенный под заголовком «Пропала девушка». — Его нарисовал Перси.
   — Перси?
   — Да. Бьюсь об заклад, Оливер велел Перси нарисовать меня. Он слишком жаден, чтобы тратить деньги на настоящего художника.
   Джеймс поднял голову и посмотрел на портрет более внимательно.
   — Не слишком-то похоже.
   — Ага, совсем не похоже, но, я думаю. Перси сделал это нарочно. На самом деле он неплохо рисует. Просто он не хочет, чтобы меня нашли. Как и я.
   — Глупый мальчишка! — возмутился Джеймс.
   Каролина удивленно подняла глаза, уверенная, что ослышалась.
   — Кто, простите?
   — Этот Перси. Из того, что ты рассказывала, мне совершенно ясно, что он относится к тебе не лучше, чем ты к нему Будь я на его месте, уж я бы не жаловался, что отец выбрал мне такую невесту.
   — Если бы вы были Перси, — сухо заметила Каролина, — Перси был бы гораздо лучше.
   Джеймс рассмеялся.
   — Кроме того, — добавила она, — Перси считает меня ужасно непривлекательной. Он всегда жаловался, что я не могу минуты посидеть спокойно.
   — Так оно и есть.
   — Почему?
   — Посмотри на свою лодыжку.
   — Это не имеет никакого отношения к…
   — Все имеет отношение к…
   — Так-так, — раздался от дверей протяжный голос. — Значит, беседуем?
   Джеймс поднял голову.
   — А, привет, Рейвенскрофт.
   — Куда ты подевался утром?
   Джеймс протянул ему газеты, которые привез из города.
   — Я ездил наводить справки о нашей мисс Трент.
   — Она не наша мисс Тр…
   — Прости, — с кислой улыбкой перебил Джеймс, — о твоей мисс Трент Каролина сделала обиженное лицо.
   — Я не…
   — Глупый разговор, — прервал его Блейк.
   — И я так думаю, — согласилась Каролина. Потом указала на заметку о ней и сказала:
   — Смотрите, что привез маркиз.
   — Мне казалось, я говорил тебе, чтобы ты звала меня Джеймс — Маркиз звучит отлично, — возразил Блейк. — А что в этой чертовой заметке?
   Джеймс протянул ему газету.
   — Она здесь совсем не похожа.
   — Ты уверен? — ангельским голосом спросил Джеймс.
   — Конечно. Любой дурак заметит, что глаза нарисованы слишком близко друг к другу, и рот не такой. Если художник действительно хотел сделать похожий портрет, он должен был изобразить ее с улыбкой на лице.
   — Вы так думаете? — с восторгом спросила Каролина.
   Блейк нахмурился, явно сердясь на самого себя.
   — Можно не беспокоиться, что тебя разыщут по этому рисунку. Кроме того, никто не знает, что ты здесь. Да и кому волноваться? Здесь не сказано ни слова о награде.
   — Никакого вознаграждения? — воскликнула Каролина. — Ах он, старый скупер…
   Джеймс громко расхохотался, и даже Блейк, хоть и злился, не смог скрыть улыбки.
   — Нет, мне совершенно все равно, — заявила она, — что он не предложил вознаграждения. Я даже этому рада.
   Здесь я чувствую себя гораздо счастливее, чем когда-либо со своими опекунами.
   — И я бы чувствовал себя неплохо, — сухо заметил Блейк, — если бы Перривик и миссис Майкл обращались со мной так же, как с тобой.
   Каролина повернулась к Блейку, и на ее лице появилась ехидная улыбка. Искушение сказать колкость было столь сильно, что она не смогла ему противостоять.
   — Видимо, это зависит от человека.
   Блейк начал было что-то говорить, но замолк и рассмеялся, а Каролина внезапно почувствовала себя счастливой оттого, что заставила этого мужчину смеяться. Она нуждалась в нем, в его защите, нуждалась в укрытии, которым стал ей этот дом. — Но что-то подсказывало ей, что и Блейк Рейвенскрофт тоже чуточку в ней нуждается.
   В его душе зияла рана, может быть, более глубокая, чем в ее. Она улыбнулась ему и тихо сказала:
   — Жаль, что вы редко смеетесь.
   — Ты уже это говорила, — буркнул он.
   — И была права. — Каролина от волнения всплеснула руками. — Возможно, я во многом ошибаюсь, но здесь я права. Ни один человек не может жить без улыбки так долго, как вы.
   — Откуда ты это знаешь?
   — Что человек не может жить без улыбки или что вы давно не смеялись?
   — И то и другое.
   Она на мгновение задумалась и сказала:
   — Что касается вас, то я могу сказать только то, что уже сказала. Когда вы смеетесь, у вас такой удивленный вид, словно вы не верите, что можете быть счастливым.
   Глаза Блейка изумленно расширились, и он машинально прошептал:
   — Да.
   — А что касается другого вашего вопроса… — Печальная, задумчивая улыбка появилась на лице Каролины. Она помолчала, подбирая подходящие слова. — Я знаю, как тяжело переживать душевную боль.
   — Правда?
   — И я знаю, что вам придется научиться смеяться и вновь обрести покой. Я обрела его… — Она покраснела. — Впрочем, это не важно.
   — Нет, важно, — решительно произнес Блейк. — Расскажи мне.
   Каролина неуверенно оглянулась.
   — Что случилось с маркизом? Похоже, он опять исчез.
   Блейк не обратил внимания на ее слова. У Джеймса был талант исчезать, если в этом возникала необходимость.
   — Расскажи, — повторил он.
   Каролина отвела взгляд, не понимая, почему ей так хочется излить душу перед этим человеком.
   — Я нашла покой в ночном небе. Этому научила меня мать. Всего лишь простая уловка, но… — Она посмотрела ему в глаза. — Я, наверное, кажусь вам глупой.
   — Нет, — ответил Блейк, чувствуя, как какое-то странное тепло окутывает его. — Мне кажется, это самая умная вещь из тех, что я слышал за последние годы.

Глава 9

   Ут-раж-ный (прилагательное). Выдающийся в плохом смысле; вопиющий, отвратительный.
   Мой рот часто произносит утражные слова, которые не следует употреблять в приличном обществе.

Из личного словаря Каролины Трент

 
   На следующий день лодыжка у Каролины болела гораздо меньше, но ей все еще требовалась палочка для ходьбы. О том, чтобы завершить начатое в библиотеке, не могло быть и речи — она и без книг еле передвигалась. Бог знает, что она еще натворит, если примется за дело с распухшей ногой.
   Накануне за ужином Джеймс обмолвился, что она могла бы нарисовать план комнат в Пруитт-Холле. Когда она спросила об этом Блейка, который во время еды не проронил ни слова, он утвердительно хмыкнул. Сгорая от нетерпения поскорее выполнить просьбу своих хозяев, она села за стол в голубой комнате и принялась рисовать.
   Вычертить план, однако, оказалось труднее, чем она предполагала, и вскоре пол в комнате покрылся скомканной бумагой. Потратив полчаса на безуспешные попытки нарисовать чертежи, она в сердцах воскликнула:
   — Теперь я буду уважать и ценить архитекторов!
   — Прости, что?
   Каролина смущенно подняла голову. В дверях стоял Блейк, и Каролина не могла с уверенностью сказать, забавляется он или злится.
   — Я разговаривала сама с собой, — запинаясь, произнесла она.
   Он улыбнулся, и Каролина с облегчением решила, что он забавляется.
   — Я догадался, — сказал Блейк. — Кажется, что-то насчет архитекторов.
   — Я пыталась нарисовать план Пруитт-Холла для вас и маркиза, — пояснила она, — но у меня не получается.
   Он подошел к столу и посмотрел ей через плечо на очередной рисунок.
   — В чем проблема?
   — По-моему, мне не удается правильно передать размеры комнат. Я.., я… — Она проглотила подступивший к горлу комок. Блейк стоял так близко, что его запах всколыхнул в ней воспоминание о поцелуе. От него пахло сандалом, мятой и еще чем-то, что она не могла определить.
   — Ну? — напомнил Блейк.
   — Я , ах.., видите ли, очень трудно передать форму и размер комнат одновременно. — Она указала на чертеж. — Я начала с комнат западного крыла, но мне кажется, что я ошиблась, потому что…
   Он наклонился еще ближе, и она потеряла мысль.
   — Что «потому что»? — тихо переспросил он.
   — Потому что на последнюю комнату в южном крыле не хватило места. — Она ткнула пальцем в крошечный квадратик. — Похожа на чулан, а на самом деле больше, чем даже вот эта комната. — Каролина показала на другой квадратик чертежа.
   — А что это за комната?
   — Эта? — спросила Каролина, показывая на большой квадрат.
   — Нет, та, про которую ты сказала, что она должна быть больше.
   — Это гостиная южного крыла. Я ничего не знаю о ней, кроме того, что она должна быть больше, чем я нарисовала.
   Мне не позволяли в нее заходить.
   Блейк немедленно насторожился.
   — Ну-ка, ну-ка.
   — Оливер называл ее «Дом сокровищ», но мне кажется, что это глупо, потому что это не дом, а всего лишь большая комната.
   — А какие сокровища он там хранит?
   — Здесь много странного, — ответила Каролина. — Я не знаю, что именно. Когда он что-то покупал — а делал он это часто, и я подозреваю, что на мои деньги… — Она моргнула, окончательно потеряв нить разговора.
   — Когда он что-то покупал, — напомнил ей Блейк, как ему казалось, весьма терпеливо.
   — О да, — продолжила Каролина. — Когда он покупал какую-нибудь новую вещь, он хвастался ею и восхищался несколько недель. И всегда требовал, чтобы и мы с Перси ею восхищались. Если Оливер купит подсвечник, то можно не сомневаться, что он выставит его на обеденный стол. А уж если купит дорогую вазу, тогда… В общем, я уверена, вы понимаете, что я имею в виду. Совершенно невероятно, чтобы он купил что-нибудь дорогое и спрятал от посторонних глаз.
   Блейк молчал, и Каролина испугалась.
   — Я рассказываю сбивчиво?
   Блейк пристально посмотрел на план, потом перевел взгляд на Каролину.
   — И ты говоришь, что он держит комнату на замке?
   — Все время.
   — А Перси позволяют в нее заходить?
   Она отрицательно покачала головой.
   Блейк вздохнул, ощущая, как привычное возбуждение прокатилось по его телу. Так бывало всегда с того момента, как он начал работать на военное министерство, и продолжалось все эти годы, несмотря на то что работа так много отняла у него.
   Он давно понял, что любит решать трудные задачи, составлять вместе маленькие кусочки головоломки, пока в его мозгу не появится целостная картина. А Каролина Трент сообщила ему, где Оливер Пруитт прячет свои секреты.
   — Каролина, — сказал он, не подумав, — я готов тебя расцеловать.
   Каролина испуганно подняла глаза.
   — Расцеловать?
   Но мысли Блейка уже скакнули вперед, и он не только не услышал Каролину, но и забыл, что сказал ей Он уже думал об угловой комнате в Пруитт-Холле и о том, как лучше в нее проникнуть.
   — Мистер Рейвенскрофт!
   Он заморгал и посмотрел на Каролину.
   — Мне казалось, я просил называть меня Блейком, — рассеянно промолвил он.
   — Я называла, — ответила она. — Уже три раза.
   — Прошу прощения. — Он посмотрел на чертеж и снова забыл о Каролине.
   Она изогнула губы в гримасе — то ли удивленной, то ли недовольной, трудно было разобрать, — взяла в руки палку и направилась к дверям. Блейк, вероятно, так погружен в свои мысли, что и не заметит, как она исчезнет.
   Но не успела Каролина взяться за дверную ручку, как раздался его голос:
   — Сколько окон в комнате?
   Она с удивлением обернулась.
   — В какой?
   — В потайной комнате Пруитта. Сколько в ней окон?
   — Я точно не знаю. Я давно в нее не заходила. Но я помню, как выглядит фасад дома. Сейчас соображу. — Каролина водила пальцем в воздухе, мысленно пересчитывая окна на фасаде Пруитт-Холла. — Значит так: три в обеденной комнате, два рядом. Одно! — воскликнула она.
   — Всего одно окно в угловой комнате?
   — Нет, я хотела сказать, что с западной стороны только одно окно, а с южной… — Она снова принялась водить пальцем по воздуху. — С южной еще одно.
   — Отлично, — произнес Блейк, видимо, самому себе.
   — Но вы потратите чертовски много сил, чтобы пробраться в нее, если в этом заключается ваш план.
   — Почему?
   — Пруитт-Холл стоит не на ровном месте, — пояснила Каролина. — С юга и запада вниз уходят склоны. И с этого угла дома высокий фундамент. Мне поручили заниматься садом, и я, конечно, посадила кусты, чтобы прикрыть его, но все равно…
   — Каролина!
   — Ой! — Она виновато улыбнулась, сообразив, что отвлеклась от главного. — Я только хотела сказать, что окно находится довольно высоко над землей. В него будет трудно забраться.
   Он хитро улыбнулся ей.
   — Если есть желание, мисс Трент, найдется и способ.
   — Вы действительно в это верите?
   — Это риторический вопрос?
   Она покраснела и отвела взгляд.
   — Вероятно, я слишком бестактна. Пожалуйста, забудьте, что я сказала.
   Наступила долгая пауза, на протяжении которой Блейк пристально смотрел на нее и наконец спросил:
   — Сколько от окна до земли?
   — Думаю, десять — двенадцать футов.