Маккаммон Роберт. Участь Эшеров

   Но он видел, как Бун закрывал дверь. Порывистый ветер кружил на ступеньках опавшие листья, которые засасывало в глотку Лоджии.
   Он сидел, тупо глядя на открытую дверь. Приглашение, неожиданно подумал он. Она _х_о_ч_е_т_, чтобы я подошел ближе. Он нервно рассмеялся, но не отвел взгляд от входа.
   Затем он заставил себя выйти из машины. Первый и второй шаг дались без труда, но на третьем ноги у Рикса стали ватными.
   Темнота за дверью не была полной. В полумраке проступали очертания мебели и фиолетово-золотой ковер на усыпанном листьями полу. В тени стояли фигуры, они казалось наблюдали за ним.
   "Слушай, - издевательски говорил Бун, - ты должен быть как герои этих твоих книжек".
   Рикс взобрался на последние четыре ступеньки. Он стоял на пороге Лоджии в первый раз за двадцать с лишним лет, его желудок, казалось, медленно переворачивался.
   В ночных кошмарах он видел Лоджию пыльным, ужасно мрачным и зловещим местом. То, что он видел сейчас, его изумило.
   Перед ним лежало красивое элегантное фойе, которое было примерно в два раза больше, чем гостиная Гейтхауза. Из белых мраморных стен торчала дюжина медных человеческих рук в натуральную величину, предлагавших повесить на себя пальто и шляпы. Он понял, что наблюдавшие за ним фигуры были статуями фавнов и херувимов, которые неподвижно смотрели на дверь глазами, сделанными из рубинов, изумрудов и сапфиров. С потолка свисала огромная люстра с блестящими хрустальными сферами. За фойе несколько ступенек вниз вели в приемную, где пол был выложен черно-белой мраморной плиткой. В центре располагался фонтан, сейчас пустой, где на камни опирались бронзовые статуи морских созданий. Остальная часть дома была окутана мраком.
   Рикс забыл о великолепии внутреннего убранства сторожки. Одни только статуи в фойе должны быть бесценными. Отделка мрамора, потолка и медных рук - все это приводило чувства Рикса в смятение.
   Он представил себе, как должна была выглядеть Лоджия, вся залитая светом, во время приемов Эрика. Из фонтана, возможно, било шампанское, а гости погружали туда свои бокалы. Он почувствовал ароматы прошлого: благоухание роз, запахи превосходного кентуккийского бурбона, гаванских сигар и горящих факелов. Из глубин Лоджии, казалось, доносилось эхо голосов из другого мира: тихий женский смех, хор мужчин, распевающих в пьяном веселье похабную песенку, деловой разговор в приглушенных, сдавленных тонах, громовой мужской голос, требующий еще шампанского. И все это изменилось, перешло во вкрадчивый искушающий шепот:
   - Р_и_к_с_...
   Он почувствовал этот голос внутри себя. Вокруг него кружился ветер, холодными пальцами лаская его лицо.
   - Р_и_к_с_...
   На полу фойе плясали листья. Ветер усилился и пытался всосать его за порог. Глаза статуй были нацелены на него. К нему тянулись медные руки.
   - Р_и_к_с_...
   - Нет, - услышал он свой голос, идущий словно из-под воды. Он вцепился в огромную дверную ручку из бронзы и стал закрывать дверь. Но она была тяжелой и, казалось, сопротивлялась ему. Когда он ее дергал, ему показалось, что он заметил во мраке рядом с мраморным фонтаном какое-то движение - медленное, плавное движение, похожее на перемещение зверя. Затем он потерял это из виду, и дверь гулко захлопнулась.
   Он резко повернулся, спустился с лестницы и скользнул за руль своего "Тандеберда". Он дрожал, а его желудок свело от напряжения. С кем я говорил, спрашивал Рикс себя. Кто там внутри пытался выманить меня из безопасного места за порогом? Если у Лоджии и есть голос, решил он, то этот голос был порожден его собственным воображением и стонами ветра, гуляющего по длинным коридорам и пустым комнатам.
   Он завел машину, но не смог удержаться, чтобы не посмотреть снова на Лоджию.
   Входная дверь была раскрыта настежь.
   Он включил передачу и быстро поехал обратно к мосту.
   29
   Рикс вошел в гостиную Гейтхауза и подошел к графину, чтобы налить себе вина. Наливая бурбон в стакан, он услышал голос матери:
   - Где ты был?
   Он повернулся на голос. Она сидела в кресле перед камином. На ней было белое платье, на шее бриллиантовое ожерелье. Рикс наполнил стакан и сделал большой глоток.
   - Где ты был? - снова спросила она. - Уезжал из поместья?
   - Я катался.
   - Г_д_е_ катался?
   - Да так, по разным местам. Кто приехал к папе?
   - Генерал Маквайр и мистер Меридит. Не уходи от ответа. Мне не очень нравятся твои внезапные исчезновения.
   - Хорошо. - Он пожал плечами, пытаясь придумать объяснение, которое бы ее успокоило. - Я ездил в Эшвилл встретиться со своим знакомым по колледжу. Затем подъехал к Лоджии. - Когда он снова поднес стакан ко рту, его руки дрожали. То, что недавно случилось с ним в Лоджии, сейчас казалось смутным и странным, как полузабытый сон. Он чувствовал себя взвинченным и раздраженным, а перед глазами у него стояла открытая дверь, за которой была прекрасная Лоджия. - Где Кэт? - Он заметил, что ее розовый "Мазерати" в гараже отсутствовал.
   - Тоже поехала в Эшвилл. Она иногда ужинает с друзьями.
   - Значит, для нее это нормально, а для меня нет. Так?
   - Я не понимаю твоих отъездов и приездов, - сказала мать, внимательно наблюдая за ним. - Ты говоришь, что подъезжал к Лоджии. Зачем?
   - Боже! Что это, инквизиция? Да, я подъезжал к Лоджии. Без всяких особых причин. Кстати, я видел там Буна. Он шастал внутри с фонарем.
   Маргарет повернулась к маленькому огоньку, который мерцал в камине.
   - Он любит Лоджию, - сказала она. - Он говорил об этом сотни раз. Он заходит внутрь, чтобы погулять по коридорам. Но я предупреждала его насчет Лоджии. Я говорила ему... чтобы он не _с_л_и_ш_к_о_м_ доверял Лоджии.
   Рикс допил вино и отставил бокал.
   - Не доверять ей? Что ты имеешь в виду?
   - Я имею в виду то, что сказала, - ровно ответила Маргарет. - Я предупреждала его, что в один прекрасный день... в один прекрасный день Лоджия не позволит ему выйти обратно.
   - Лоджия - неодушевленный предмет, - сказал Рикс, но вспомнил воображаемые ароматы, звуки, слабый шепот, которым кто-то окликал его по имени, и темный силуэт, который двигался рядом с фонтаном. Что бы случилось, гадал он, если бы он прошел в Лоджию? Захлопнулась бы за ним дверь? Удлинились бы комнаты, невероятным образом изменив при этом форму, как это произошло, когда он был ребенком?
   Мгновение она сидела так, будто его не слышала, а затем тихо сказала:
   - Я тоже любила Лоджию. Мы с Уоленом жили там, когда умирал Эрик. Это было ужасное время, но тем не менее... я думала, что Лоджия - самое прекрасное место на земле. Уолен предупреждал меня, чтобы я не ходила одна по Лоджии, но я была глупой упрямой девчонкой. Я решила изучить ее сама. Я переходила из одной изысканной комнаты в другую, я шла по коридорам, которые, казалось, тянулись на многие мили, я поднималась и спускалась по лестницам, которых никогда не видела раньше и никогда не увидела после. Она перевела взгляд с огня на Рикса. - Я потерялась на десять часов, и мне никогда в жизни не было так страшно. Для тебя, должно быть, было ужасно бродить там в темноте. Если бы Эдвин не нашел тебя... могло бы случиться Бог знает что.
   - Чудо, что я не сломал себе шею на лестницах, - сказал Рикс.
   - Не только это... не только это. - Она сделала паузу, как будто пыталась решить, продолжать или нет. Когда она снова заговорила, ее голос звучал гораздо тише. - Эрик без устали надстраивал Лоджию. Работа остановилась не потому, что была закончена, а потому, что рабочие ее не завершили.
   - Почему? Он им мало платил?
   - О, он платил им прекрасно, - сказала Маргерит. - Он платил им тройное жалованье. Уолен рассказал мне, что они бросили работу, потому что были напуганы. За день до того, как мы с Уоленом поженились, в Лоджию вошло тридцать рабочих. Вышло двадцать восемь. Двое других... ну, двое других не вышли. И никогда потом не выходили. Я всегда думала, что Лоджия каким-то образом не позволила им выйти.
   Рикс никогда раньше не слышал, чтобы его мать так говорила о Лоджии Эшеров. Он был встревожен и заинтригован.
   - Почему вы с папой после смерти Эрика решили покинуть Лоджию?
   - Потому что она слишком велика. И мне никогда не удастся избавиться от чувства, что, заблудившись в Лоджии, я... вроде как была ей помилована. К тому же Лоджия неустойчива. Я чувствовала, как пол трясся под моими ногами, а стена в центре дома треснула. - Она нервно трогала кольца на своих руках. - Мы заложили окна кирпичами не из-за птиц, Рикс. Мы заложили их потому, что они постоянно разбивались. В течение многих лет окна в Лоджии вылетали наружу. В чем тут дело - я не знаю. Я только знаю... что, когда мы там жили, я смертельно боялась гроз. Грозы, особенно сильные, когда гром сотрясал весь дом, пугали меня до смерти. В грозе большинство окон и разбилось.
   Грозы, подумал Рикс. Он вспомнил из дневника Норы, что их боялся Лудлоу и что Нора чувствовала, как дрожит Лоджия. Эрик говорил, что Лоджия построена в районе, который подвержен землетрясениям. Могла бы сильная гроза, думал Рикс, в _д_е_й_с_т_в_и_т_е_л_ь_н_о_с_т_и _в_ы_з_ы_в_а_т_ь дрожь?
   - Я думаю, что любовь Буна к Лоджии - опасное увлечение, - сказала Маргарет. - Недавно он просил меня, чтобы там включили свет. Я не удивлюсь, если ему действительно нравится ходить по Лоджии. - Она поколебалась, и Рикс увидел, что на ее лице промелькнул страх. - Я всегда думала, что по каким-то причинам Лоджия была предназначена для того, чтобы п_р_и_в_л_е_к_а_т_ь_ гром и молнии всеми этими громоотводами и высокими шпилями на крыше. Когда гроза выходит из-за гор, кажется, что ее тянет прямо к дому, - сказала она с оттенком отвращения. - Если гром достаточно громкий, Гейтхауз едва не разлетается на куски.
   - В 1892 или 1893 году здесь было землетрясение, не так ли? Оно не нанесло Лоджии ущерба?
   Мать вопросительно посмотрела на него, как будто интересуясь откуда он получил эту информацию, но затем сказала:
   - Я не знаю, но не удивлюсь, если это так. Четыре года назад я сидела как раз в этой комнате, когда вылетела большая часть окон на западной стороне дома. Одного из слуг пришлось увезти в больницу. У Кэсс была порезана рука. Несколько раз, когда я была в столовой, на столе дрожала посуда. Так что, возможно, тут время от времени бывают подземные толчки, хотя это не идет ни в какое сравнение с тем, каково в Лоджии в разгар бури.
   - Окна на западной стороне? - Рикс прошел в другой конец комнаты к выходящему на запад окну и отдернул занавеску. Перед ним была Лоджия и гора Бриатоп. - Я никогда об этом не слышал.
   - После того, как это случилось, мы никогда не говорили об этом между собой. Уолен сказал, что это была природная аномалия, что-то связанное с атмосферным давлением, или самолет преодолел звуковой барьер, или что-то в этом роде. Я помню, что шел дождь, вода стала попадать внутрь и устроила ужасный беспорядок.
   Рикс повернулся к ней лицом.
   - Это тоже случилось во время грозы?
   - Да, во время грозы. Весь ковер был в стекле, и мне еще повезло, что, когда вылетели окна, осколок не попал мне в глаз.
   - Окна вылетели _в_н_у_т_р_ь_? - спросил он, и она кивнула. Землетрясения, грозы и Лоджия, размышлял он, есть ли между ними связь? Она говорила, что окна в Лоджии вылетали _н_а_р_у_ж_у_. Это, казалось бы, скорее наводит на мысль об атмосферных возмущениях, чем о подземных толчках. Может быть, ударная волна, думал он. Но ударная волна о_т_к_у_д_а_?
   - Я собираюсь тебе кое-что рассказать. Я не говорила этого ни одной живой душе, - сказала Маргарет. Она пристально смотрела на огонь, не желая встречаться глазами с сыном. - Всем своим сердцем я ненавижу Эшерленд.
   Это было сказано с такой убежденностью, что Рикс ничего не смог ответить. Рикс всю жизнь полагал, что его мать гордится великолепием Эшерленда, что она не согласится жить ни в каком другом месте.
   - Вначале, - продолжала она, - я думала, что Эшерленд - это самое прекрасное место в мире. Возможно, так оно и есть. Я любила Уолена, когда вышла за него замуж. Я до сих пор его люблю. О, он всегда был одиночкой. В действительности ему никто не нужен, и я это понимаю. Но до того, как Эрик передал Уолену скипетр, твой отец был беззаботным, счастливым молодым человеком. Я видела его в тот день, когда он спустился из Тихой Комнаты Эрика, сжимая в руках трость. Клянусь тебе, что выглядел он так, будто постарел на десять лет. На трое суток он заперся в своем кабинете, а утром на четвертые сутки вышел, так как Эрик ночью скончался. - Она подняла подбородок, и ее блестящие глаза встретились с глазами Рикса. - С этого времени Уолен стал другим. Он больше никогда не улыбался. Он превратил свою жизнь в сплошную работу. - Она пожала плечами. - Но я держалась. Что еще я могла поделать? У меня были вы. Мне было чем занять свое время.
   - Ты винишь Эшерленд в том, что он изменил папу?
   - До того, как этот скипетр был передан, мы с твоим отцом ездили отдыхать. Мы ездили в Париж, на Французскую Ривьеру, в Мадрид и Рио-де-Жанейро. Но после того, как Уолен стал хозяином Эшерленда, он отказывался его покидать. Всегда находились дела для отговорки. Эшерленд поймал нас обоих и сделал пленниками. Это, - она устало кивнула на стены, - наша золотая клетка. Пришло время, когда скипетр снова должен перейти к новому хозяину. Мне жаль того, кто его примет. Остальные получат свободу и смогут жить, как им вздумается. Я надеюсь, что они будут жить как можно дальше от Эшерленда. - Она глубоко и бессильно вздохнула, как будто освободилась от тяжкой ноши. Рикс подошел и встал у нее за спиной. Мать выглядела хрупкой и утомленной, старая женщина с напряженным, слишком густо накрашенным лицом. Рикс чувствовал, что после смерти Уолена она долго не проживет. Все, чем она была, вся ее сущность была связана с Эшерлендом. Кэт будет, конечно, настаивать, чтобы мать осталась здесь, но свою жизнь Маргарет прожила как украшение дома Уолена Эшера.
   Его переполнило чувство жалости к ней. Как так получилось, думал он, что родители оказались для него самыми чужими людьми? Он наклонился, чтобы поцеловать мать в щеку.
   Она неловко подвинулась и отвернулась.
   - Не надо. От тебя пахнет бурбоном.
   Рикс выпрямился.
   Тишину нарушил легкий стук в дверь.
   - В чем дело? - коротко спросил Рикс.
   Двери открылись и внутрь осторожно заглянула горничная.
   - Миссис Эшер, джентльмены хотели бы с вами поговорить.
   - Введи их, - сказала Маргарет, и Рикс увидел, что она неожиданно изменилась, как будто у нее в голове сработал переключатель. Она встала с кресла навстречу гостям. Ее движения были плавными и ровными, глаза блестели, а улыбка стала совершенно ослепительной.
   Вошел человек в военной форме, которого Маргарет называла генералом Маквайром. Он был плотного телосложения, несколько угловат, с седыми бакенбардами и маленькими глазками, взгляд которых пронизывал в комнату, как луч мощного бледно-голубого лазера. За ним следовал мистер Меридит с военного завода - темно-синий костюм в обтяжку, короткие светлые волосы, припорошенные сединой. Глаза скрывали темные очки, а к левому запястью был наручниками прикован дипломат.
   - Пожалуйста, простите нас, - сказал генерал Маквайр с сильным южным акцентом, который показался Риксу чересчур преувеличенным. - Миссис Эшер, я хотел, чтобы вы были в курсе относительно нашего визита. Спасибо за гостеприимство.
   - Мы всегда вам рады, генерал. Я знаю, что Уолен считает очень важными все ваши визиты.
   - Что ж, мне очень жаль вторгаться к вам в такое время, но, боюсь, работа есть работа. - Взгляд генерала переместился с Маргарет на Рикса.
   - О, простите. Я думаю, вы еще с моим младшим сыном не встречались. Рикс, это генерал Маквайр... прошу прощения, но я не знаю вашего имени. Она беспомощно всплеснула руками.
   - Зовите меня Бертом. Меня так зовут все мои друзья. - Генерал пожал руку Рикса с такой силой, будто хотел размозжить суставы. Рикс ответил тем же, и они, как два осторожных зверя, оценивающе поглядели друг на друга. Я полагаю, вы знакомы с мистером Меридитом?
   - Мы никогда не встречались. - Голос Меридита был тихим и сдержанным, а его рот, когда он заговорил, скривился, как серый червяк. Руки он не подал.
   Маквайр, казалось, изучал каждую пору на лице Рикса.
   - Вы пошли в отца, - заключил он. - Тот же нос и такие же волосы. Я давно знаю вашего отца. Он спас мою шкуру в Корее, когда послал десять тысяч просто превосходных зажигательных бомб. Естественно, все, что он делает, ценится на вес золота. - Генерал широко улыбнулся, показав большие ровные зубы. - Точнее сказать, на вес _п_л_а_т_и_н_ы_.
   Рикс кивнул на дипломат, который держал Меридит.
   - Работаете на чем-то новеньким?
   - Да, разработки ведутся, - ответил Меридит.
   - Не возражаете если я спрошу что это?
   - Прошу прощения, но это засекречено.
   Последний проект Уолена, гадал Рикс. "Маятник"? Он улыбнулся генералу.
   - Даже намекнуть нельзя?
   - Нет, молодой человек, если вы не подпишете кучу бумаг и не пройдете весьма длительные проверки. - Маквайр вернул улыбку. - Я уверен, что кое-кто, о ком я предпочел бы не упоминать, наверняка захотел бы на это взглянуть.
   Меридит посмотрел на свои часы.
   - Генерал, нам нужно возвращаться на завод. Миссис Эшер, было приятно снова вас увидеть. Рад был познакомится, мистер Эшер.
   Рикс дал им дойти до дверей, а затем наудачу выпалил:
   - Генерал, для чего предназначен "Маятник"?
   И генерал, и Меридит остановились, будто наткнулись на стеклянную стену. Маквайр обернулся, все еще улыбаясь, хотя его глаза глядели холодно и осторожно. Лицо Меридита было бесстрастным.
   - Что ты сказал, сынок? - спросил Маквайр.
   - Маятник, - ответил Рикс. - Так называется последний проект моего отца, не так ли? Мне любопытно узнать точно, что это такое и как Пентагон намерен это использовать. - Он внезапно понял, что уже видел раньше лицо, очень похожее на лицо генерала Маквайра. Это была заплывшая жиром самодовольная физиономия полицейского, который назвал его "чертовым хиппи" перед тем, как опустить дубинку ему на голову. Они были одного поля ягоды. - Маятник, - повторил он. Маквайр пристально смотрел на него. - Ведь вы придумали это название, не правда ли? - Он натянуто улыбнулся, скулы свело. У него было странное ощущение, что он теряет контроль над собой, но ему было наплевать. Эти два человека олицетворяли все, что он презирал, будучи Эшером. - Давайте подумаем, что же это может быть? Ядерная бомба, которая попадает в сердце ребенка? Капсулы с вирусом чумы?
   - Рикс! - прошипела Маргарет. Ее лицо исказилось.
   - Нервно-паралитический газ, вот что это такое! - сказал Рикс. - Или какая-нибудь штука, которая размягчает человеческие кости и делает их похожими на желе. Теплее, генерал?
   На лице Маквайра застыла улыбка.
   - Я полагаю, нам следует удалиться, - тихо, но настойчиво сказал Меридит.
   - О нет! Нет! - сказал Рикс и сделал два шага вперед, намереваясь дойти до конца. - Мы ведь только начали друг друга понимать, не так ли?
   Меридит схватил генерала за руку, но тот быстро высвободился.
   - Я много слышал о тебе, парень, - спокойно сказал Маквайр. - Ты один их тех, кто был арестован на так называемых маршах мира, и твое лицо появилось в газетах. Что ж, позволь мне кое-что тебе сказать. Твой отец патриот, и если бы не такие люди как он, мы бы ползали перед русскими на коленях и умоляли бы их не рубить нам головы! Для того, чтобы создавать оружие сдерживания, требуется больше мозгов, чем для того, чтобы маршировать на парадах хиппи! Хоть ты и остриг волосы, но они, должно быть, растут прямо из твоих мозгов! - Он взглянул на Маргарет. - Прошу прощения за этот срыв, мадам. Всего вам хорошего. - Он коснулся рукой фуражки и быстро вышел из комнаты вслед за Меридитом.
   Рикс пошел было за ними, готовый продолжить спор, но Маргарет сказала: "Не смей!" и он остановился у двери.
   Она надвинулась на него, как грозовая туча.
   - Я вижу, ты гордый, - проскрежетала она. Ее глаза расширились. - О, я вижу, ты чувствуешь себя властелином мира! Ты что, сошел с ума?
   - Я просто выразил свое мнение.
   - Тогда упаси нас Бог от твоих мнений! Я думала, что научила тебя хорошим манерам!
   Рикс не смог сдержать короткий и резкий смешок.
   - Манерам? - недоверчиво переспросил он. - Боже мой! Есть ли у тебя под белым шелком и бриллиантовыми ожерельями душа? Этот ублюдок разгуливает здесь с очередной машиной для убийства, о которой мечтает мой отец!
   - Я думаю, молодой человек, вам лучше уйти в свою комнату, - холодно сказала Маргарет.
   В горле у Рикса застрял сдавленный крик. Неужели она не понимает? Неужели _н_и_к_т_о_ кроме него этого не понимает? Никакое количество одежды, мебели, еды или дорогих автомобилей не может изменить того простого и ужасного факта, что Эшеры сеют смерть!
   - Лучше успокойся, - сказал он. - Я сейчас уйду отсюда к дьяволу! Он быстро отвернулся от нее и вышел из комнаты. В спину ему летели ее крики.
   На середине лестницы он понял, что зашел слишком далеко. Боль поднялась по его шее и застучала в висках. Восприятие цвета и звука начало обостряться. Он зашатался и был вынужден схватиться за перила. Он знал, что это будет сильный приступ, но куда он мог спрятаться? Стук собственного сердца оглушал. В мозгу в беспорядке появились размытые образы: истощенный отец, умирающий в Тихой Комнате, открытая и ведущая в темноту дверь Лоджии, блестящий серебряный круг с мордой ревущего льва, медленно качающийся в дверном проеме скелет с кровавыми глазницами, плавающие в кровавой воде волосы Сандры, искаженное лицо Буна, его голос: "Никак обмочился?"
   Кости у Рикса ломило так, будто они вышли из суставов. Он карабкался вверх по лестнице, направляясь в Тихую Комнату Кэт. Перила жгли кожу на его ладони.
   В спальне Кэт Рикс рывком распахнул дверцы гардероба. Гардероб был большой. Внутри на металлических плечиках висела одежда, а на стенных полках стояли сотни пар обуви. Он отшвырнул одежду от задней стенки. Боль усилилась, он был почти ослеплен буйством красок. Он бешено шарил по стене. На лице выступил пот.
   Пальцы Рикса сжали маленькую ручку, и он яростно дернул, моля чтобы дверь не была заперта.
   Но она открылась, и Рикс протиснулся в помещение размером с гроб. Стены и пол тут были покрыты толстым слоем пористой резины. Когда Рикс закрыл дверь, все звуки - грохот воды, текущей по трубам, свист и стоны ветра на улице, артиллерийская канонада тикающих часов - заметно притихли. Но от шумов собственного сердца и дыхания он убежать не мог. Он застонал, зажал уши и свернулся тугим калачиком на полу.
   Приступ усиливался. Под одеждой кожу покалывало, она покрылась потом.
   И, к ужасу Рикса, из-под двери проникала серебристая полоска света. При обычных обстоятельствах увидеть ее было бы невозможно, но для Рикса она пульсировала, как ослепительный неоновый свет. Жар этого света опалил ему лицо. Серебряный луч превращался в лезвие меча, тянулся по полу, становясь все ярче и острее.
   Рикс отвернулся и в лицо ему с силой ударил ярко-красный свет, похожий на свечение калорифера. Свет отражался от предмета на полке прямо над его головой. Он протянул руку и нащупал беруши, бархатную маску с резинкой и маленькую металлическую коробку. Свет нагревал угол коробки, и тот сиял как сверхновая звезда. Рикс натянул маску на глаза и ждал, весь дрожа, усилится приступ или ослабнет.
   Сквозь стук его сердца пробивался какой-то ужасный булькающий звук, который он не сразу узнал. Звук становился все громче, и наконец он понял, что это такое и откуда идет.
   Из Тихой Комнаты несся безжалостный смех отца.
   Рикс начал корчиться от тяжкого приступа, и когда он вскрикнул, голова у него едва не развалилась.
   30
   - Н_ь_ю_...
   Голос был мягким, как черный бархат. Он настиг мальчика, когда тот спал, и теперь деликатно проникал в его сознание.
   - И_д_и _д_о_м_о_й_...
   Закутавшись в тонкое одеяло, Нью беспокойно ворочался на койке.
   - И_д_и _д_о_м_о_й_...
   Из Лоджии сочился свет, золотыми полосками мерцал на поверхности озера. Ночь была теплой, в саду благоухали розы. Нью стоял на берегу озера, у входа на мост, и наблюдал за фигурами, двигающимися в залитых светом окнах. Легкий ночной ветер доносил тихую музыку. Целый оркестр играл среди прочих и танцевальную мелодию, которую любил слушать по местному радио его папа.
   - И_д_и _д_о_м_о_й_...
   Нью повернул голову. Музыка стала тише. Лоджия звала его. Прекрасная, волшебная, фантастическая Лоджия хотела его и нуждалась в нем. Он моргнул, пытаясь вспомнить, что говорила мама про Лоджию Эшеров. Что-то плохое, но что - он точно вспомнить не мог, и его мысли плавно перешли на другое.
   По камням зацокали копыта. Через мост ехала карета, запряженная четверкой белых лошадей. Кучер, одетый в длинное черное пальто и цилиндр, щелкал над лошадьми кнутом, чтобы они держали шаг.
   - Добрый вечер, - сказал он. Он был в белых перчатках, а за ленту цилиндра было заткнуто перо. - Вас ждут, мастер Ньюлан.
   - Меня... ждут?.. - Ведь он знал, что спит в своей хибарке на горе Бриатоп. Но все выглядело реально. Он дотронулся до моста и почувствовал шероховатость камня. Кучер смотрел на него, как старый друг.
   Нью осознал, что на нем все еще то, в чем он лег в постель: длинная шерстяная пижама и одна из фланелевых рубашек отца.
   - Лендлорд ждет тебя, мастер Ньюлан. Он желает лично поприветствовать тебя, - терпеливо сказал кучер.
   Нью покачал головой.
   - Я... не понимаю.
   - Залезай, - сказал кучер. - Мы празднуем твой приход домой, которого давно ждали.
   - Но... Лоджия - это не мой дом. Я... живу на горе Бриатоп. В хибаре, вместе с моей мамой. Я единственный мужчина в доме.
   - Мы все это знаем. Это неважно. - Он махнул рукой с хлыстом в направлении Лоджии. - Если ты хочешь, она может стать твоим новым домом. Тебе больше не придется жить на горе. Лендлорд хочет, чтобы тебе было удобно и чтобы у тебя было все, что ты пожелаешь.