Маккаммон Роберт. Участь Эшеров

   Но особенно загадочным было нотное письмо - чрезвычайно запутанное, с десятками бемолей и диезов. Чье это сочинение и как оно связано с математическими формулами? Он перевернул несколько хрупких страничек и посмотрел на рисунки длинных шпилей с полумесяцами, окружностей и треугольных фигур у их основания. Он чувствовал, что знает, что это такое. Символы были знакомы, но он не мог их как следует совместить.
   Тихий стук в двери библиотеки испугал Рикса. Он закрыл книгу, несколько секунд помедлил, затем встал, подошел к двери и приоткрыл ее.
   За ней стоял Эдвин знакомое кепи, безукоризненные куртка и брюки.
   - Я думал, что, возможно, вы здесь, - сказал он.
   Рикс открыл дверь шире, чтобы впустить Эдвина, и снова ее закрыл после того, как он вошел.
   - Я читаю. Как папа?
   - Спит. Миссис Рейнольдс приступила к своим обязанностям. - Эдвин выглядел бледным и изможденным после того, как несколько часов провел с Уоленом в Тихой Комнате. Кожа на лице Эдвина, казалось, обтянула кости, и Рикс чувствовал от его одежды запах Уолена.
   - Вы сегодня не завтракали, - сказал Эдвин. - Кэсс беспокоится о вас.
   Рикс взглянул на часы и увидел, что было почти девять.
   - Со мной все в порядке. Просто мне утром не слишком хотелось есть.
   - Вам нужно поддерживать свои силы. - Эдвин посмотрел на черную книжку, которую держал Рикс. - Нашли что-нибудь интересное?
   - Думаю, да. Взгляни-ка сюда. - Он подошел к столу и при свете свечей раскрыл ее на том месте, где были математические формулы. - Как ты думаешь, что это может быть? - спросил он. - Мне кажется, это похоже на физическую задачу.
   - Физическую? - Эдвин нахмурился. - Вот уж не знаю. В школе я лучше всего успевал по английскому. - Некоторое время он рассматривал символы, а потом покачал головой. - Мне очень жаль, но я не могу сказать что тут к чему.
   Рикс показал Эдвину ноты и рисунки. Эдвин сказал, что один из рисунков напоминает ему подкову, но остальные он не может постичь.
   Рикс закрыл книгу.
   - Ты знаешь что-нибудь о новом проекте папы? - спросил он. - Кэт сказала мне, он называется Маятник, но больше она ничего не знает.
   - Ваш отец никогда никого не посвящал в свои деловые проекты. Меня меньше других. Я, конечно, видел, как военные приезжают и уезжают, но это меня не касается.
   - Ты когда-нибудь интересовался, что происходит в "Эшер армаментс"?
   - Да, интересовался, и часто. - Эдвин пересек комнату и посмотрел на портрет Хадсона Эшера. - Волевые черты лица, - сказал он с почтением. Это был человек огромной силы воли и целеустремленности. У вас его глаза, Рикс.
   - По-моему, ты уклоняешься от моего вопроса.
   - Возможно... я дал понять, что уклонялся от него все эти годы. - Он повернулся лицом к Риксу. В мягком золотом свете его фигура выражала большое величие и достоинство. Отблески свечей мерцали на пуговицах его куртки. - Я уже говорил тебе: я ненавижу войны, но кто-то всегда будет их вести, Рикс. Это факт нашего ничтожного бытия. Вы должны поверить, что оружие вашей семьи помогает предотвращать войны. Такой взгляд провел меня через много холодных ночей. Для вас будет лучше, если вы его разделите.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Ваше душевное спокойствие. - Эдвин снял кепи и провел рукой по белым волосам. - Я знаю, что последние несколько лет вы очень угнетены. Смерть Сандры, трудности с работой, теперь вот болезнь отца. Вы всегда были чувствительным ребенком. Я знаю, что жизнь в этом мире для вас очень тяжела. Разве не так?
   - Так, - сказал Рикс.
   Эдвин кивнул.
   - Когда вы позвонили мне в тот день из Нью-Йорка, я услышал в вашем голосе отчаяние. Я снова услышал его, когда вы рассказывали мне, что хотите написать историю семьи. Мир может оказаться коварным, Рикс. Он может быть невыносимым для чувствительного человека.
   - Я чувствую себя подавленно, - признался Рикс. - Даже очень. Я думаю... это с тех пор, как умерла Сандра. Я так сильно ее любил, Эдвин. После того как она умерла... умерла словно часть меня самого, как будто погасили свет. Теперь я чувствую в себе лишь тьму. - Он сделал паузу, но почувствовал, что Эдвин ждет продолжения. - И... у меня начались кошмары. Там появляются предметы, которые я просто не могу понять. Бун повесил пластиковый скелет в дверях Тихой Комнаты отеля "Де Пейзер", так, чтобы он качался прямо перед моим лицом. И в моем сознании я продолжаю видеть эту чертову штуку, Эдвин, но только каждый раз она становится все более кровавой. И - это звучит дико, я знаю, - но я постоянно вижу кое-что, что пугает меня до смерти. Что-то вроде дверной ручки с мордой ревущего льва. Она сделана из серебра и просто парит в темноте. Как ты думаешь, может такая дверь быть где-нибудь в Лоджии?
   - Может, - ответил Эдвин. - Но в Лоджии _т_ы_с_я_ч_и_ дверей, Рикс. И я не могу сказать, что обращал особое внимание на их ручки. Но почему? Как Лоджия связана с этим?
   - Я не уверен, я просто думаю... что, должно быть, я видел такую дверь, когда бродил по Лоджии. И тот игрушечный скелет был пластиковым, но сейчас... он кажется мне _р_е_а_л_ь_н_ы_м_.
   - Для вас это было ужасное испытание, - тихо сказал Эдвин. - Одному, долгие часы в темноте. Я благодарю господа, что нашел вас тогда. Но это было очень давно, Рикс. Вы должны дать страхам перед Лоджией уйти. Однако я должен признать, что Лоджия частенько обводила меня вокруг пальца. Несколько раз я так заблудился, что был вынужден звать на помощь. Кстати, это напомнило мне, зачем я вас искал. Вы не видели утром Логана?
   - Логана? Нет. А в чем дело?
   - Я думаю, он сбежал. У нас возникли разногласия. Логан, кажется, думал, что я слишком требователен к его работе. Этим утром Логана не было в его комнате, когда я пришел его будить.
   - Скатертью дорожка, - натянуто сказал Рикс. - Логан никогда бы не смог занять твое место. Сейчас ты должен это понимать.
   - Я искренне думал, что Логана способен сделать что-то в своей жизни. Кэсс говорила мне, что я свалял дурака. Может, она была права. - Он нахмурился. Рикс не привык видеть такое выражение на обычно спокойном лице Эдвина. - У Логана совершенно отсутствует дисциплина. Я узнал об этом, когда Роберт рассказал мне о всех переделках, в которых тот побывал. Ну... я хотел дать парню шанс, он ведь Бодейн. Так ли это плохо?
   - Вовсе нет. Может, ты был излишне доверчив.
   - Вот и Кэсс сказала то же самое. Я пока не буду звонить Роберту. Я дам Логану время вечера. Но если Логан не может, то кто займет мое место? - Он потер рукой костяшки пальцев. - Парня нужно как следует выпороть, чтобы вправить ему мозги.
   - Он уже давно вышел из этого возраста.
   Эдвин вздохнул.
   - Я еще не был у Лоджии. Если Логан пошел туда один после того, как я предупредил его, чтобы он этого не делал, он так же туп, как и непослушен. Ну что ж, не буду надоедать вам с Логаном. К сожалению, это _м_о_я проблема. - Он направился к дверям библиотеки.
   - Эдвин? - сказал Рикс, и тот остановился. Рикс махнул рукой в сторону картонных коробок. - Я рылся там, чтобы узнать, как Лудлоу Эшер вернул трость из черного дерева обратно в семью. Я знаю, что она была похищена тем самым человеком, который убил на дуэли Арама Эшера. И отсутствовала как минимум тринадцать лет. Очевидно, трость очень важна. Есть ли у тебя какие-нибудь соображения по поводу того, как Лудлоу мог ее вернуть? Может, ты слышал что-нибудь от отца или матери?
   - Нет, - ответил Эдвин, но он сказал это так быстро, что Рикс мгновенно навострил уши. - Я лучше посмотрю, не смогу ли выследить...
   Рикс встал между Эдвином и дверью.
   - Если ты что-нибудь знаешь, я хочу, чтобы ты мне это рассказал. Кому это повредит? Не маме и уж, конечно, не папе. И не вам с Кэсс. - Он видел на лице Эдвина нерешительность. - Ну, пожалуйста. Мне нужно услышать то, что ты знаешь.
   - Рикс, я не...
   - Это важно для меня, и я должен это знать.
   За окнами библиотеки, как гулкий барабан, прогремел гром.
   - Хорошо, - сказал Эдвин покорным голосом. - Я знаю, как Лудлоу нашел трость. Когда я был в возрасте Логана, я был точно таким же, как он. Я ненавидел работать. Я нашел хорошее место, чтобы прятаться - библиотеку в подвале Лоджии. - Он загадочно улыбнулся. - Я, бывало, воровал сигары из курительной комнаты и курил их там. Среди журналов и книг. Удивительно, как я не поджег дом. Естественно, я много читал.
   - И ты что-то нашел о Лудлоу и трости? - нажимал Рикс.
   - Среди прочего. Это была подшивка старых газет. Конечно, дело очень давнее. Я не уверен, что моей памяти еще можно доверять.
   - Расскажи мне все, что вспомнишь.
   Эдвин по-прежнему глядел неуверенно. Он было снова запротестовал, но затем вздохнул и медленно опустился на стул.
   - Хорошо, - сказал он в конце концов, глядя на свечи, горевшие в канделябре на столе рядом с ним. - Я знаю, что Лютер Бодейн, мой дедушка, летом 1882 года поехал вместе с Лудлоу в Новый Орлеан. Лудлоу хотел повидаться со сводной сестрой, Шанн. Она жила за городом в женском монастыре, где провела более восьми лет.
   - Шанн была монахиней? - спросил Рикс. - Я думал, она была пианисткой. Разве она не училась музыке в Париже?
   - Училась. Очевидно, она была музыкальным гением, потому что, когда ей было десять лет, она уже сочиняла музыку. Насколько я понимаю, когда ее отец был убит, Шанн была в Париже. Его смерть, должно быть, стала для нее сильным ударом. Она была застенчивой нежной девушкой, которая боготворила Арама Эшера. Но она закончила образование. На выпускном экзамене в консерватории она играла концерт собственного сочинения - для директрисы. - Глаза Эдвина, казалось, потемнели, он смотрел мимо Рикса, в прошлое. Концерт был написан в честь ее отца. Шанн получила высокие оценки. Вернувшись в Америку, она сразу же начала концертный тур.
   - Так как же она стала монахиней?
   - После того, как Шанн уехала, директриса Академии повесилась, продолжал Эдвин, словно не слыша вопроса Рикса. - Во время своего турне Шанн играла то, что стало известно как "Эшеровский концерт". В библиотеке Лоджии хранятся десятки хвалебных статей о ее выступлениях. Турне продолжалось более четырех месяцев, и везде, где Шанн играла, она имела феноменальный успех. Затем начались самоубийства.
   - Самоубийства? Не понимаю.
   - Сперва никто не понимал. Дюжина человек в Нью-Йорке, десять в Бостоне, восемь в Филадельфии, еще двенадцать в Чарльстоне. И все они слышали "Эшеровский концерт".
   Рикс внутренне съежился. Он вспомнил выцветшую фотографию маленькой счастливой девочки, сидевшей за большим белым роялем.
   - Ты хочешь сказать... что _м_у_з_ы_к_а_ была как-то связана с самоубийствами?
   - Очевидно, да. - Голос Эдвина стал мрачным. - Музыка была такой... прекрасно странной, что еще долго после прослушивания продолжала действовать на подсознание. Пресса взялась за сопоставления. Когда Шанн со своей свитой сошла с поезда в Новом Орлеане, газетчики ждали ее, как свора охотничьих собак. За вокзалом стояла толпа. Они называли ее убийцей, кричали, что она ведьма, которая сочинила сатанинскую симфонию. Стресс для Шанн был слишком сильным, и она окончательно прекратила выступления. Следующие несколько лет она провела в новоорлеанской лечебнице для душевнобольных. После того как ее выписали, она ушла в женский монастырь.
   - И она никогда не возвращалась в Эшерленд? Она не похоронена здесь на кладбище?
   - Нет. Ей поставили памятник, но Шанн похоронена в Новом Орлеане. Точно неизвестно, зачем Лудлоу ездил ее повидать, возможно, он пытался привезти ее обратно домой. Как бы то ни было, но она не уехала из монастыря. - Эдвин помедлил, собираясь с мыслями. На стене нечетко вырисовывалась его тень. - В Новом Орлеане были сильные бури и наводнения. Поезда отменили, - тихо продолжил он. - Лудлоу и Лютер забронировали места на одном из последних пароходов старика Кордвейлера под названием "Голубая луна". Согласно описанию, данному газетами, пароход был в плачевном состоянии. Как бы то ни было, Лудлоу каким-то образом позволил увлечь себя в заднюю комнату для игры в покер, и так было начал возвращение семейного скипетра.
   Пока Эдвин говорил, над Эшерлендом прозвучал приглушенный раскат грома. В своем воображении Рикс увидел некогда гордую, а ныне всю в неказистых заплатах из дешевой дранки "Голубую луну", с трудом плывущую на запад по вышедшей из берегов Миссисипи. В комнате на корме при свете ламп шла игра в карты. Ставки были высоки. Двадцатичетырехлетний Лудлоу сел за круглый стол для игры, но это оказалась не просто игра.
   Мистер Тайсон, пожилой джентльмен в цилиндре, который завел в баре разговор с Лудлоу, представил его остальным игрокам. Лудлоу назвался Томом Войатом, понимая, что пожилой джентльмен, вероятно, ищет овцу, которую можно остричь, а имя Эшера могло быть ему знакомо. Лудлоу часто прибегал к такой предосторожности с незнакомцами.
   Лудлоу кивнул по очереди каждому из них: лысому мужчине крепкого сложения, который носил кричащий бриллиантовый перстень и назвался Николлсом - с двумя "л" - кофейно-смуглому человеку по имени Чэнс - у него была козлиная бородка, а правый глаз прикрывала коричневая бархатная повязка, и худому негру, который назвался Брезреном. В одной из его широких ноздрей была продета булавка с рубином. Лудлоу налили стакан виски, предложили отличную гаванскую сигару, и игра пошла.
   "Голубая луна", качаясь, тащилась по неспокойной реке. Все скрипело и стонало так, будто она вот-вот развалится. Карточный стол был усыпан пятидесяти- и стодолларовыми купюрами, а развешанные по комнате керосиновые лампы ярко горели в клубах сигарного дыма. Лудлоу рассчитывал быстро проиграть некоторую сумму и оставшуюся часть длинного путешествия в Сент-Луис провести в баре. Так что, выиграв менее чем за час почти пять тысяч долларов, он был изрядно удивлен.
   Тайсон налил ему еще виски и похвалил за его ловкую игру. Но Лудлоу не делал ничего особенно ловкого. Фактически, большую часть выигрыша он сделал, когда его партнеры пасовали. Николлс, с умелыми интонациями бывшего актера, неожиданно предложил удвоить ставки.
   - Я знаю, что над моею глупой башкой тяготеет рок, - сказал он с тонкой усмешкой, - но, возможно, удача изменит этому молодому человеку.
   - Я в этом не так уверен, мистер Николлс, - ответил Тайсон. - Наш мистер Войат довольно проницателен. Что скажете, мистер Войат? Вы согласны?
   Лудлоу знал, что в такой ситуации следует брать деньги и бежать. Все смотрели на него. Повисла напряженная тишина. Лудлоу решил проиграть.
   - Я согласен, - сказал он.
   К его удивлению, он продолжал выигрывать без всяких видимых усилий. Быстрый ум Лудлоу вычислил шансы сторон. Не нужно было быть гением чтобы понять: его готовят к крупному проигрышу. Действовали его партнеры медленно и осторожно. Для начала Брезрен сорвал крупный куш, который состоял в основном из денег Лудлоу. Затем Лудлоу лишь один раз выиграл на четверной, а его гора фишек быстро таяла. Но всякий раз, когда казалось, что Лудлоу может бросить карты и встать из-за стола, ему позволяли сорвать приличный куш. С ним забавлялись, он это знал, и все они должны были быть заодно, чтобы так разыграть спектакль. Возможно, Тайсон выбрал его из-за хорошей одежды, или из-за бриллиантовой булавки, или из-за толстой пачки денег, которую он доставал расплачиваясь в баре. Хотя игроки, казалось, были невинно сосредоточены на собственных картах, создавалось впечатление, что они наверняка знали какие именно карты на руках у Лудлоу, и в соответствии с этим делали ставки. Лудлоу был озадачен. Как они это делают?
   Он прекратил пить виски, которое ему настойчиво предлагал Тайсон и изо всех сил сосредоточился на картах. Лудлоу поставил последнюю тысячу долларов из своего выигрыша, когда его пальцы нащупали в левом нижнем углу короля пик три малюсенькие, едва выступающие точечки. Другие карты также имели различные комбинации точек на том же самом месте. Лудлоу понял: такой крап не под силу заметить пьяному, который убежден, что к нему снова вернется удача. Карты были помечены, казалось, случайными наборами мелких точек. Этот запутанный код точно говорил сдающему, какая у кого карта. Лудлоу внутренне улыбнулся стоявшей перед ним двойной задаче: расшифровать этот код и взять под контроль колоду.
   - Ну, - сказал он, добавив невнятности в свой голос, когда проиграл еще четыреста долларов. - Я думаю, с меня достаточно, джентльмены. - Он стал подниматься.
   Тайсон схватил его за руку.
   - Еще один кон, мистер Войат. Я чувствую, что вам сегодня везет.
   Лудлоу выиграл следующий кон и еще один за ним. Затем началась полоса серьезных потерь. Его выигрыш кончился, и он играл уже на собственные деньги. Контроль за колодой переходил по кругу стола, а выигрыш Чэнса рос.
   В течение следующего часа, пока "Голубая луна" боролась с течением, а по крыше барабанил проливной дождь, мозг Лудлоу, сидевшего с непроницаемым лицом, работал, как машина. Как заправский математик он подсчитывал шансы, а его пальцы поглаживали карты, запоминая каждую комбинацию точек и соответствующую ей карту. Он более часто стал скидывать, сохраняя свои деньги, потом уголком глаза поймал быстрый взгляд Чэнса, брошенный на Тайсона, - и "удача" вернулась к нему в виде крупного выигрыша, воодушевляя его безрассудно торговаться в следующем розыгрыше.
   Лудлоу знал, что чем чаще он сдает, тем выше шансы побить шулеров их собственным оружием. Но они были опытнее его, и ему по-прежнему приходилось разыгрывать обалдевшего дурака в ожидании той минуты, когда придет время их уничтожить. Он сосредоточил все внимание на картах, которые сдавал, скользя пальцем по помеченному уголку. Но он был неловок и узнавал лишь половину карт.
   Ему пришлось ждать еще шесть раздач перед тем, как он снова получил право сдавать. На этот раз он намеренно делал это более медленно. Хотя он проиграл Брезрену, процент узнанных Лудлоу карт заметно вырос. Когда он сдавал в следующий раз, он уже проигрывал семь тысяч долларов из собственных денег. В глазах его партнеров была кровь. Они чувствовали запах свежего мяса и жаждали крови.
   Пора.
   - Джентльмены, - сказал Лудлоу, перетасовав колоду. - Я чувствую руку судьбы. Что вы скажете, если мы поднимем сумму первой ставки?
   На лице Тайсона появилась скользкая улыбка.
   - Еще по тысяче долларов на каждого, мистер Войат?
   - Нет, сэр, - ответил Лудлоу. - Еще по десять тысяч долларов на каждого. Наличными. - В неожиданно повисшей тишине он аккуратно положил колоду перед собой, вытащил банкноты из своего сюртука и положил деньги на середину стола.
   - Это... чертовски крупная сумма, - сказал Николлс. Его взгляд перебегал от одного игрока к другому.
   - В чем дело? - Лудлоу разыграл тупое удивление. - Вы, джентльмены, не готовы к этому?
   - Десять тысяч долларов за первую ставку на одного игрока? - Брезрен вынул сигару изо рта, и его глаза превратились в тоненькие щелочки. - А какой предел?
   - О, небеса, - сказал Лудлоу. - Кто-нибудь желает играть?
   Воцарилась тишина. Тайсон нервно откашлялся и залпом проглотил стопку виски. Сидящий на другом конце стола Чэнс, пристально глядя на Лудлоу, холодно улыбнулся.
   - Я играю, - сказал он. Он вынул из внутреннего кармана коричневого бархатного сюртука пачку банкнот и, отсчитав десять тысяч долларов, накрыл ими деньги Лудлоу.
   - Я выхожу, джентльмены, - сказал Брезрен. Николлс нерешительно посопел, а затем поставил деньги на кон. Тайсон медлил. Его глаза стали змеиными и внимательно изучали лицо Лудлоу. Затем он тихо хмыкнул и выложил десять тысяч долларов.
   Теперь от Лудлоу требовалась точность и аккуратность. Он медленно сдавал, скользя пальцами по точечкам и идентифицируя каждую карту перед тем как сдать следующую. Когда карты были сданы и обменены, у Лудлоу оказались пара десяток, дама червей, пятерка бубен и пятерка червей. По его расчетам, у Тайсона было два туза, у Николлса - разношерстная карта, а у Чэнса две пары - валетов и девяток.
   - Играем? - тихо спросил Лудлоу.
   Тайсон начал с тысячи долларов. Николлс уравнял. То же сделал и Чэнс.
   - Я принимаю вашу тысячу, - сказал им Лудлоу, - и поднимаю вас еще на десять тысяч. - Он вынул банкноты и кинул их на стол.
   Изо рта Николлса вместе с сигарным дымом вырвался сдавленный кашель. Лицо Тайсона стало приобретать желтоватый оттенок. Он взял свои карты и уставился на них, словно пытаясь прочитать будущее. Лудлоу встретился взглядом с сидящим напротив Чэнсом. Его лицо ничего не выражало.
   - Ну? - ворчливо спросил Лудлоу.
   - Игрок, который убегает, - сказал Тайсон, положив карты на стол, сохраняет жизнь, чтобы выиграть в следующий раз. Прошу прощения, джентльмены.
   На носу у Николлса выступили капельки пота. Со сдавленным стоном он оттолкнул свои бесполезные карты.
   - Вы думаете, что поймали меня, не так ли? - Единственный глаз Чэнса был цвета темного топаза. - Нет, сэр. Я так не думаю. - Он начал отсчитывать банкноты, но на восьми тысячах трехстах долларах его деньги кончились.
   - Вам не хватает, сэр, - сказал Лудлоу. - Я думаю, это вас доконало. - Он начал сгребать деньги к себе.
   Но Чэнс быстро вытянул руку вперед и вцепился пальцами в запястье Лудлоу. Глаза игрока сверкали, горькая усмешка кривила рот.
   - У меня есть кое-что, - с усилием сказал Чэнс, - что, я думаю, могло бы покрыть недостаток. - Он нагнулся к полу и положил на стол предмет, при виде которого от лица Лудлоу отхлынула кровь.
   Это был скипетр Эшеров с головой льва.
   - Прелесть, а? - спросил Чэнс. - Она принадлежала раньше богатому человеку. Взгляните на отделку серебряной головы льва. Взгляните на гладкое как стекло черное дерево. Это подарила мне жена богатого человека. Мы с ней, скажем так, были хорошо знакомы.
   Лудлоу посмотрел Чэнсу в лицо и понял, что играет в карты с человеком, который убил его отца. Его сердце бешено заколотилось, а кровь снова прилила к лицу.
   - Что... заставляет вас верить, будто эта палка стоит семнадцать сотен долларов, сэр?
   - То, что она _в_о_л_ш_е_б_н_а_я_, - сказал Чэнс, наклонившись к Лудлоу с заговорщицкой улыбкой. - Видите этот шрам, мистер Войат? Шесть лет назад, в Атланте, мне выстрелили прямо в лицо. В упор, из небольшого пистолета. Я потерял глаз, но выжил, потому что в руке у меня была трость. Два года назад в поезде мужчина пырнул меня ножом в живот. Нож вошел глубоко... но рана зажила за неделю. В Канзас-сити женщина порезала мне шею разбитой бутылкой. Доктор сказал, что я должен был бы истечь кровью, но этого не произошло. У меня в руке была трость. Она волшебная, и поэтому стоит семнадцать сотен долларов и даже гораздо больше.
   Лудлоу взял трость и пристально рассмотрел голову льва. Его руки дрожали.
   - Она полна счастья, - сказал ему Чэнс. - Посмотрите на меня. Я тому ходячее доказательство.
   - Ваши удачи... просто шли своим чередом, мистер Тайгрэ, - сказал Лудлоу сдавленным голосом.
   Чэнс - Рэндольф Тайгрэ - казался таким ошеломленным, будто его лягнула в голову лошадь.
   - Меня зовут Лудлоу Эшер. Вы убили моего отца, Арама Эшера. Я думаю, полиции интересно было бы узнать...
   Но тут Тайгрэ вскочил, выкрикнул ругательство и опрокинул стол на Лудлоу. Карты, деньги и фишки полетели в воздух. Николлс завизжал, как ошпаренная крыса, а Тайсон упал со стула. Когда Лудлоу, сжимая трость, повалился назад, Тайгрэ уже доставал из кобуры под сюртуком револьвер фирмы "Эшер" под названием "Защитник джентльмена".
   - Нет! - закричал Брезрен, хватая его за руку. Пистолет дернулся, и выстрел вдребезги разнес лампу. На пол и стены брызнул горящий керосин. Второй выстрел попал в голову Тайсона, когда тот, шатаясь, поднимался на ноги. Затем Тайгрэ оттолкнул Брезрена в сторону и дважды выстрелил в опрокинутый стол. Одна из пуль зацепила рукав Лудлоу, а другая, как кнут, обожгла краешек левого уха.
   - Убийство! - заорал Николлс. - На помощь!
   Тайгрэ выбежал из дверей и помчался по узкому коридору. Лудлоу последовал за ним, в его крови взыграла месть. Выбежав из дверей и пробежав по пассажирской палубе, Лудлоу обнаружил Тайгрэ, стоявшего у поручней в шести футов от него. Со звериным рыком Тайгрэ поднял пистолет, чтобы выстрелить Лудлоу в лицо.
   Но Лудлоу со своей тростью оказался проворнее. Он ударил противника по руке, прицел сбился, и пуля прошла над плечом. Затем Лудлоу яростно накинулся на Тайгрэ. Они столкнулись, и тут раздался треск сломанных перил. Вцепившись друг в друга, они полетели за борт, в бурную реку.
   Под водой Тайгрэ ударил Лудлоу пистолетом. Ослепленные грязью, они крутились и крутились, захваченные сильными потоками. Лудлоу ударился спиной обо что-то твердое. Его голову заполнил ревущий шум и стук, и он понял, что их затянуло под "Голубую луну". Над их головами было днище корабля, а в опасной близости от них - вращающееся колесо.
   Крепкий кулак Лудлоу осыпал ударами Тайгрэ. Молодой человек вцепился Тайгрэ в сюртук, но тот пнул его ногой в живот, и драгоценный воздух вырвался изо рта Лудлоу. Тайгрэ вырвался на свободу и делал отчаянные попытки уплыть. Стремительный подводный поток подхватил Лудлоу, и в следующее мгновение он застрял в ветвях затонувшего дерева и лежащего менее чем в десяти футах под водой. Он пытался вырваться, а из его легких уходил последний воздух.
   Тайгрэ был подхвачен потоком, который нес его к поверхности. Он ударился головой о дерево и вдохнул воздух. Но облегчение быстро сменилось ужасом. Река бурлила вокруг него и, схваченный за шею, он поднимался из воды. Его голова застряла между двумя досками гребного колеса. Когда Тайгрэ вытаскивало из реки, он страшно кричал - таково было давление на голову и шею. Крик стал сдавленным, и кучка людей, в ужасе наблюдавших эту картину, увидела, как корчится тело Рэндольфа Тайгрэ. Словно на ужасной вращающейся виселице, Тайгрэ был поднят гребным колесом наверх и низвергнут в воду. Потом снова поднят, уже безжизненный и покрытый грязью.