Страница:
Обнимаю тебя крепко. Сердечный мой привет Марии Илларионовне [7], целую
Валю.
С. Маршак
Тамара Григорьевна8 просит передать тебе привет, ждет рассказов.
1 Письмо А. Т. Твардовского от 22 ноября 1940 года и рецензия А.
Викторова на очерк С. Маршака и А. Твардовского "Герой и его мать" (о Герое
Советского Союза генерал-майоре В. Н. Кашубе), опубликованная в газете
"Вечерняя Москва", 1940, 21 ноября. Очерк С. Маршака и А. Твардовского был
напечатан в журнале "Знамя", 1940, Э 6-7.
2 Во время войны с белофиннами (1939-1940) А. Т. Твардовский служил
военным корреспондентом, часто бывал в Ленинграде.
3 С. Я. Маршак работал вместе с Т. Г. Габбе и А. И. Любарской над
хрестоматией для младших классов школы, собирался составить учебник
литературы для начальной школы. В то же время С. Я. Маршак переводил песни
шута из трагедии В. Шекспира "Король Лир".
4 А. Т. Твардовский только что переехал в новую квартиру. "Я вроде
чеховского писателя, - шутливо жаловался он С. Я. Маршаку, - который завел
стол, прибор и пр. и видит, что писать-то он мог только в проходной комнате
на подоконнике. Меня угнетают мои новые жилищные условия, которые я уже и в
анкетах обозначаю как "хорошие".
5 А. Т. Твардовский писал, что закончил работу над рассказом для детей
"Экипаж малышей", но остался недоволен им.
6 Дочь А. Т. Твардовского.
7 Жена А. Т. Твардовского.
8 Т. Г. Габбе.
<Алма-Ата, декабрь 1941 г.) [1]
Дорогой Корней Иванович,
Очень рад был Вашему письму [2]. Непременно пошлю Вам свои "Баллады",
как только получу их.
Сейчас тороплюсь. Тов. Дабужский зашел ко мне за письмом перед самым
поездом.
Хочу только послать Вам самый дружеский привет - Вам и Анне Андреевне
[3] и Лиде [4]. Вероятно, через несколько дней я уеду на месяц - на два в
Москву.
Будьте здоровы и счастливы. Думаю о Вас очень тепло и надеюсь, что мы
еще увидимся с Вами.
Получаете ли какие-нибудь известия из Ленинграда?
Есть ли вести о Бобе? [5]
Передайте мой привет Марии Борисовне [6].
Крепко жму руку.
Ваш С. Маршак
А. И. Дабужский передаст Вам двести рублей (мой долг). Он будет звонить
ко мне из Ташкента по телефону. Если есть какие-нибудь новости, сообщите ему
для меня.
1 Письмо из Алма-Аты, куда был эвакуирован С. Я. Маршак вместе с женой
и младшим сыном.
2 В письме (без даты) из Ташкента К. И. Чуковский писал о вышедшей в
канун войны книге переводов С. Я. Маршака "Английские баллады и песни":
"Баллады и песни" стали моей любимой книгой. Я и не ожидал, что Вы мастер не
только стального стиха, но и "влажного" (по терминологии Блока). Неожиданным
явились для меня "Джеми", "В полях под снегом", "Цыганка" и др. В них
столько подлинной страсти и лирики - такие черты, которые только
просвечивали в Ваших детских стихах. По-новому зазвучали для меня детские
ваши стихи. Многое я понял в них и полюбил (под влиянием "Баллад")... Жаль,
что я не имею экземпляра "Баллад".
3 Анна Андреевна Ахматова.
4 Л. К. Чуковская.
5 Известия о младшем сыне К. И. Чуковского - Борисе Корнеевиче, с
первых дней войны находившемся на фронте. Погиб под Можайском в октябре 1941
года.
6 Жена К. И. Чуковского.
Москва, 13 февраля 1942 г.
Дорогой Владимир Васильевич,
Письма Ваши [1] я получил с большим опозданием, так как только на днях
вернулся в Москву после длительной отлучки. Сейчас же по получении писем
послал Вам телеграмму, а сегодня говорил о Вас в Комитете по делам искусств.
Вам вызов будет послан, - может быть, уже послан сегодня. Что же касается
Ирины [2], то это, по словам т. Солодовникова (заместителя председателя
Комитета), совершенно невозможно. Вызывают очень ограниченное число
работников, и даже Ваш вызов был связан с известными затруднениями. Я
пытался доказывать, что Ирина должна помогать Вам в работе, но все мои
доводы ни к чему не привели. Не знаю, что Вам посоветовать.
Я приехал сюда один, без семьи, хоть и жена моя и сын (младший) очень
не хотели разлучаться со мной. Я совершенно беспомощен, когда остаюсь один,
а сейчас со мной нет даже Розалии Ивановны [3]. Ну, ничего, как-нибудь
проживу.
Работаю очень много. Буду рад Вашему приезду и совместной работе с
Вами. Уверен, что дела для Вас найдется много.
А Ирина сможет приехать сюда через некоторое время.
Жму Вашу руку и шлю самый дружеский привет Ирине.
Ваш С. Маршак
1 Письма В. В. Лебедева не сохранились. В. В. Лебедев находился в г.
Кирове, куда эвакуировался Детгиз.
2 Жена В. В. Лебедева.
3 Р. И. Вилтцин, секретарь С. Я. Маршака.
(Москва), 8 марта 1942 г.
Дорогая Тамара Григорьевна,
До сих пор не получил от Вас ни слова. Здоровы ли Вы, Евгения
Самойловна, Соломон Маркович, Миша?
Тов. Потемкин [1] (Наркомпрос) послал секретарю горкома т. Шумилову и
председателю Ленсовета т. Попкову телеграмму о том, что Наркомпрос вызывает
Вас и Александру Иосифовну для работы над хрестоматией [2]. Известили ли Вас
об этом? Если нет, справьтесь. Детгиз в Кирове. Я еще не знаю точно, где Вам
предлагают работать над хрестоматией - там или в Москве. Но мне кажется, Вам
следовало бы приехать даже в том случае, если бы работать над хрестоматией
пришлось бы в Кирове.
Последнюю телеграмму от Вас я получил в начале февраля [3]. Напишите
или хотя бы телеграфируйте.
16 марта Ваш день рождения. Желаю Вам, дорогая, здоровья, бодрости.
Вероятно, удастся на днях отправить посылочку Вам, Шурочке и Лене [4].
Здоровы ли они? (...)
Мои родные здоровы. Я живу один, а присматривает за мною, как за
пушкинским мельником русалка, соседская домработница. Я очень устал,
постарел, много работаю. Ну, пишите.
С. Маршак
1 В. П. Потемкин (1878-1946) - народный комиссар просвещения РСФСР.
2 Т. Г. Габбе и А. И. Любарская перед войной начали работу над
хрестоматией "Двенадцать месяцев".
3 Телеграмма из Ленинграда от 2 февраля 1942 года: "Все живы пишу
привет Габбе".
4 Писатель Л. Пантелеев.
126. С. М. и Я. С. МАРШАК
Москва, 11 марта 1942 г.
Моя дорогая Софьюшка, милый мой Яшенька.
Завтра утром едет в Алма-Ата д-р Гинзбург. Пользуюсь случаем и пишу Вам
несколько строчек. (...)
Что с моей картиной? [1] Михайлов [2] и другие советовали мне многое
изменить (в сцене обучения Фрица, в сцене "Фриц в Норвегии и в Бельгии",
мож<ет> быть, Бельгию совсем опустить) и радикально переработать
предпоследнюю сцену (Мороз и то место, где Фриц попадает в плен). Будет ли
ожидать этих изменений Козинцев? По-моему, это необходимо. (...)
Я побывал на фронте. Поездкой был очень доволен. (...)
16 марта
Я читал свой сценарий т. Храпченко и Солодовникову [3] в Комитете
искусств, и они хотят использовать его для цирка и театра. Скажи, Софьюшка,
Козинцеву, что я читал сценарий Каплеру [4] и тот очень одобрил. Но скажи,
что все-таки поправки будут. Мне советуют здесь немного расширить ту часть,
где действие происходит в СССР. Хотелось бы знать, как это все получится в
кино. Поправки я могу выслать не раньше, чем через 2 недели. Каплер не
возражает против использования сценария для цирка и театра и дал на это
официальное согласие в разговоре с Комитетом по делам искусств (с
Фалковским).
В американском журнале "New Masses and Statesman" помещены в переводе
мои стихи "Акула, гиена и волк".
Поклонитесь женам Кукрыниксов, Морозову, Зощенко, Болынинцову,
Шкловскому, Харджиеву, Муканову, Квитко, Таджибаеву, Духовному и всем, кто
меня помнит. (...)
Крепко, горячо целую вас, мои милые.
1 Кинофильм "Юный Фриц" по сценарию С. Я. Маршака ставил режиссер Г. М.
Козинцев на студии "Мосфильм", находившейся в то время в Алма-Ате.
Впоследствии фильм не был выпущен на экран.
2 Н. А. Михайлов, в то время первый секретарь ЦК ВЛКСМ.
3 Председатель и заместитель председателя Комитета по делам искусств
при СНК СССР.
4 А. Я. Каплер - кинодраматург, сотрудник Сценарной студии Комитета по
делам кинематографии при СНК СССР.
127. К. И. и Л. К. ЧУКОВСКИМ
Москва, 20 марта 1942 г.
Дорогие Корней Иванович и Лида,
Пишу Вам всего несколько слов, так как тороплюсь отправить письмо.
Очень хотел бы знать, как Вам живется, здоровы ли Вы, чем заняты.
От Туей и Шуры [1] я получил письма. Они пережили и переживают еще
очень трудные дни. Около месяца тому назад Союз писателей отправил вместе с
другими продуктовыми посылками, предназначенными для писателей, небольшую
посылочку Тамаре Григорьевне. Она пишет, что это почти спасло ее и ее
большую семью (мать, отчима, бабушку, тетку, семью брата Миши). Кое-что из
полученного она уделила и Шуре. А недели две тому назад опять были
отправлены посылки, и на этот раз Шуре были посланы продукты отдельно.
Кое-что из продуктов и лекарств присоединил и я - к сожалению, не так много,
как хотелось бы. Шура очень истощена, ее взяли на поправку в госпиталь.
Туся, и сама обессиленная, донесла до больницы ее вещи.
Туся пишет, что она (Туся) очень постарела и похудела, - по ее словам,
стала тоньше, чем была когда-то Зоя [2].
Обеим им - Тусе и Шуре - послан отсюда вызов. Их приглашают для работы
над детской хрестоматией "Двенадцать месяцев", которую издательство намерено
выпустить. Но удастся ли им скоро выехать и возможно ли будет устроиться им
здесь, еще неизвестно. Да и поправиться здесь им будет трудно, а они обе
очень истощены. Тусю вызвали вместе с отчимом и матерью, без которых она,
конечно, никуда не поедет.
Шуре, я думаю, лучше всего поехать в Свердловск к ее тетке, которая,
конечно, позаботится о том, чтобы подкормить и поправить ее. А вот куда
поехать Тусе с родителями, я еще не знаю. Очень хотелось бы, чтобы они
окрепли и отдохнули после такой трудной зимы. Как они жили - и представить
себе трудно.
Когда узнаю что-нибудь о них, напишу Вам.
Шуре очень помогал в трудные времена ее сослуживец Макогоненко [3], -
Ваш приятель, Лида. Он, очевидно, очень хороший человек.
Говорят, что очень плохо чувствует себя Алексей Иванович [4]. У него,
ко всем прочим бедам и трудностям, еще язва желудка. Очень жалко его.
Я живу здесь один, без семьи и Розалии Ивановны [5]. За мною, как за
пушкинским мельником русалка, присматривает соседская домработница. Много
работаю, устаю, беспокоюсь о своих, которые находятся так далеко от меня, но
киснуть и распускаться себе не позволяю.
Пишите. Передайте мой привет Анне Андреевне [6] и Марии Борисовне [7].
Как их здоровье? Скажите Анне Андреевне, что я с большой нежностью вспоминаю
ее и наше долгое путешествие в холодном международном вагоне [8].
Жму руки.
С. Маршак
Сейчас получил Вашу телеграмму [9], Корней Иванович. Думаю, что Вам
следует дать телеграмму в ЦК тов. Александрову и В. П. Потемкину в
Наркомпрос. Указать на то, что обе - очень ценные работники.
1 Письма Т. Г. Габбе и А. И. Любарской от 26 февраля 1942 года.
2 З. М. Задунайская.
3 Г. П. Макогоненко, литературовед, в то время работал на Ленинградском
радио. 4 А. И. Пантелеев. 5 Р. И. Вилтцин.
6 А. А. Ахматова.
7 М. Б. Чуковская.
8 В конце октября - начале ноября 1941 года А. Ахматова и С. Маршак
ехали в одном поезде из Казани в Среднюю Азию. С. Маршак и Л. Квитко
устроили Анну Андреевну в своем купе международного вагона.
9 Телеграмма К. И. Чуковского (без даты): "Телеграфируйте возможность
моего участия <в> ваших хлопотах выезда Тамары, Шуры. Чуковский".
128. Е. Л. и Е. И. ШВАРЦ
(Москва), 21 мая (1942 г.>
Мой дорогой друг Евгений Львович,
Дорогая Екатерина Ивановна,
Узнал о том, что Женя заболел [1]. Очень беспокоюсь о нем. Если не
трудно, дайте мне, пожалуйста, телеграмму о состоянии его здоровья.
Посылаю Вам лекарство (стрептоцид).
Сейчас очень тороплюсь. Надо отправить письмо.
Еще раз прошу: телеграфируйте (Чкаловская, 14/16, кв. 113).
Желаю Женечке и Вам, Екатерина Ивановна, бодрости. Надеюсь, все у Вас
будет благополучно.
Сюда приехали из Ленинграда Тамара Григорьевна и Александра Иосифовна
[2]. Страшно исхудали, но живы.
Они просят передать Вам их дружеский привет.
Очень люблю и целую Вас.
Ваш С. Маршак
Автограф хранится в ЦГАЛИ (фонд 2215).
1 Е. Л. Шварц вместе с женой находился в Кирове. Из Ленинграда Шварцы
выехали 11 декабря 1941 года.
2 Т. Г. Габбе и А. И. Любарская.
129. С. М. и Я. С. МАРШАК
<Москва, июнь 1942 г.>
Дорогие мои Софьюшка и Яков,
Пишу второпях. Через полчаса надо отослать письмо.
Вот уж вторую ночь не сплю в ожидании телефонного разговора, а мне его
все не дают. Теперь очень трудно добиться его. А без телефона я прихожу в
уныние. Писем от Вас нет, телеграмм тоже. Я много раз спрашивал, не вызвать
ли Вас сюда. Советуют ждать.
Мне надо было бы съездить к Вам, хоть для того, чтобы устроить Вас
лучше, позаботиться о прикреплении Вас к столовой. Да и мою кинокартину [1]
следовало бы посмотреть до выпуска. Как бы ее не испортили. Но трудно
оторваться от работы, когда весь наш коллектив работает непрерывно. Все же я
надеюсь, что удастся хоть на короткое время слетать к Вам (на самолете).
(..}
Скажите Козинцеву, что у меня есть отличная сцена "Фриц в Голландии"
(он гонит со сцены симфонический оркестр и заменяет его своей "джаз-бандой",
которая исполняет очень смешные номера). Для звукового кино - это находка.
Послать я могу с первой оказией, чтобы скорее дошло. Пусть телеграфируют об
этом мне. Я уверен, что, если даже картина из-за этого выйдет чуть-чуть
позже, она очень окрепнет и выиграет. Есть крошечные добавления в речах
профессора, кото<рые> я тоже мог бы экстренно выслать (в них Фриц
обрисовывается как крепостник, колонизатор - очень нужный с идеологич<еской>
точки зрения материал).
Привез ли Трауберг [2] совершенно необходимую летнюю сцену (перед
пленением Фрица) и надписи? (...)
Крепко, горячо целую.
Ваш С. М.
1 "Юный Фриц" (режиссер Г. М. Козинцев).
2 Режиссер Л. З. Трауберг; ранее в творческом содружестве с Г. М.
Козинцевым создал известную трилогию о Максиме.
(Москва), 14 июня 1942 г.
Дорогой Николай Александрович,
Я получил письмо из Действующей армии от известного деятеля и знатока
юношеской литературы Ивана Игнатьевича Халтурина [1].
В письме этом содержатся дельные, на мой взгляд, предложения. Считаю
своим долгом довести их до Вашего сведения.
1. О журнале для учащихся специальных школ.
Сейчас идет прием в специальные школы. Между тем никакой печатной
пропаганды этого нового дела не ведется, ничего не предпринимается для того,
чтобы помочь учащимся спецшкол печатным словом.
В России раньше десятки лет издавался журнал для воспитанников
военно-учебных заведений. Одно время журнал этот был передовым, его вели
лучшие педагоги страны.
Если это нужно было в мирные времена, то тем более необходимо теперь.
Ив. Халтурин может представить по этому поводу специальную докладную
записку, а если понадобится, то и наметить программу журнала.
Несмотря на недостаток бумаги, мне кажется, такой журнал вполне
осуществим. Выпускать каждый месяц тетрадку в 3-4 листа будет не так уж
трудно, а пользу это принесет огромную. В редакции журнала т. Халтурин был
бы чрезвычайно полезен.
2. О работе с детьми.
Война сделала тысячи детей сиротами. Многих из них берут на воспитание
советские патриоты. Организовано несколько специальных детских домов. Но
всего этого, конечно, мало. Дело воспитания детей-сирот Отечественной войны
должно быть развернуто шире. Тов. Халтурин выдвигает интересную мысль о
создании колонии типа Макаренковских - с минимальной затратой
государственных средств. В этих колониях обучение и воспитание должно
сочетаться с производственным трудом.
3. О систематическом отображении в наиболее популярных журналах Англии
и Америки нашей героической борьбы с фашизмом.
Популярность и влияние детских и юношеских журналов в Англии и Америке
- огромны. Участие в них советских писателей и журналистов содействовало бы
сближению народов дружественных стран. Несомненно, что эти журналы охотно
предоставят свои страницы нашим лучшим детским писателям, которые могут
рассказать о героической жизни и работе народов Советского Союза. Надо
только организовать это дело через ЦК ВЛКСМ, Информбюро, ВОКС.
Мне кажется, что все эти предложения заслуживают серьезного обсуждения.
Но, прежде всего, следует подумать о самом Иване Игнатьевиче Халтурине.
Сейчас он находится в Действующей армии в качестве рядового бойца.
Человек он уже не очень молодой, с больным сердцем. Я полагаю, что было бы
практичнее и правильнее использовать И. И. Халтурина по его специальности -
как литератора (он член Союза писателей) и как педагога.
Он мог бы быть очень полезен в любом военном издательстве, журнале, во
фронтовой или армейской газете. Но, конечно, лучше всего было бы
использовать его опыт и творческую инициативу в юношеской литературе.
Не считаете ли Вы возможным поставить вопрос о вызове его в Москву? Он
- один из немногих писателей, ни разу не побывавших в Москве за последние
месяцы. Адрес его: ППС 934, 19-й МСПВ, 1 рота, 3 взвод, красноармейцу И.
Халтурину.
Примите мой искренний привет.
С. Маршак
Письмо адресовано Н. А. Михайлову - в то время секретарю ЦК ВЛКСМ.
Печатается по машинописной копии.
1 Письмо И. И. Халтурина от 25 мая 1942 года.
(Москва, лето 1942 г.) Дорогой Женечка,
Крепко тебя целую, помню и люблю. Прости, что мало пишу тебе, - ты и
представить не можешь, в какой сутолоке я живу. Мне сказал Эшман, что ты
скоро будешь Здесь, - и (я) очень обрадовался. Нам давно пора увидеться.
Очень много хорошего слышу о Екатерине Ивановне [1]. Она у тебя и в
самом деле замечательная женщина. Думаю, что нам пора с ней подружиться.
Совсем ли ты поправился после болезни? Что делаешь сейчас и что
собираешься делать?
Как поживает Наташа? [2] Очень поклонись ей.
Письмо это передаст тебе Ольга Георгиевна [3], которую я очень люблю. А
ты тоже люби ее, но немного меньше.
Что ты пишешь?
Передай мой привет Евг. Ив. Чарушину. По поводу его квартиры я в
Ленинград писал, но Кетлинская (она сейчас здесь) говорит, что квартиры всех
писателей забронированы.
Тамара Григорьевна и Александра Иосифовна шлют тебе самые нежные
приветы. Они понемногу приходят в себя, а приехали сюда в очень плохом
состоянии. Обе работают над хрестоматией, а кроме того, редактируют сборники
сказок в Гослитиздате.
Я работаю с утра до ночи, а часто и ночью. Постарел, поседел, но
держусь.
Крепко тебя, дорогой, целую.
Твой С. М.
Автограф письма хранится в ЦГАЛИ (фонд 2215).
1 Жена Е. Л. Шварца.
2 Дочь Е. Л. Шварца.
3 О. Г. Казико, Народная артистка РСФСР, актриса ленинградского
Большого драматического театра имени А. М. Горького, друг С. Я. Маршака.
132. С. М. и Я. С. МАРШАК
(Москва), 13 августа <1942 г.>, 6 ч. 30 м. утра
Мои дорогие Софьюшка и Яшенька,
Посылаю тебе, Софьюшка, очки и некоторые лекарства с товарищем
Вайнштоком (зам. директора фабрики "Мосфильм"), который едет в Алма-Ата.
Напиши, такие ли очки, как надо. Может быть, была бы возможность достать
лучшую оправу (хоть я в этом не уверен), но надо было торопиться. Посылаю и
второй термометр (первый послан с самолетом) в надежде, что Яшенька его не
разобьет. Достать термометры очень трудно.
Вероятно, приехать к Вам мне удастся. Но очень трудно оторваться от
работы. Художники пока не собираются, - хотелось бы согласовать поездку с
ними. (...)
Вчера мы смотрели у Большакова [1] картину. Она интересна, даже
красива, но чересчур легка, развлекательна и совсем не соответствует
нынешней обстановке. Я это предвидел и был прав, когда (начиная с февраля)
настаивал на изменениях и дополнениях. Дважды звонил по этому поводу в
Алма-Ата (в ЦК Казахстана) тов. Михайлов, который тоже считал, что нужно
внести исправления, чтобы линия у картины была правильной. Эти исправления
были посланы мною наконец с Траубергом, который зашел ко мне только в конце
своего пребывания в Москве, а потом задержался в дороге чуть ли не на месяц,
а второй раз с Большаковым. Все это оказалось напрасно. Теперь ясно, что
картину пускать на экран нельзя, если не сделать очень существенных
изменений (переделать чуть ли не половину). Вопрос ставится так: переделать
или отклонить совсем. Я готов помочь, чем могу, если пойдут на переделки.
Сатира, памфлет превратились в юмор, в развлечение. Очень легкомысленна
музыка. Нет законченности в сценах. А главное, все должно быть серьезнее и
острее.
Скажи об этом Козинцеву. Он написал мне сердечное письмо, пишет мне,
что я любимый его автор и он очень хотел бы еще поработать со мной. (...)
Крепко целую тебя, Софьюшка, и Яшеньку. Сердечный привет Алиде [2].
Ваш С. М.
1 И. Г. Большаков, в то время председатель Комитета по дедам
кинематографии при СНК СССР.
2 А. М. Турбович, врач, сестра С. М. Маршак.
<Поезд Москва-Алма-Ата>,
22 сентября 1942 г.
Дорогая Тамара Григорьевна,
Еду хорошо. Только очень медленно тянется время. Хотелось бы скорее
доехать или хотя бы получить по дороге весточку из дому.
Спасибо Вам, дорогая, за Вашу помощь и участие в суматошный день перед
моим отъездом. (...)
Пишу у окна в вагоне. День солнечный. В лесу - осень, красно, желто,
огненно.
У меня очень милый попутчик - железнодорожник, необыкновенно
предупредительный и заботливый.
Простите, что опять обременяю Вас просьбами.
Надо добиться, чтобы издательство (Детгиз) непременно показало Вам
корректуру моих стихов в сборнике баллад и песен под редакцией профессора М.
М. Морозова [1] (тот сборник, который мы просматривали с ним, когда я был в
больнице). Надо проверить текст, расположение стихотворений и строф и внести
некоторые изменения, уже внесенные нами в мой сборник, выходящий в
Гослитиздате [2], чтобы не было разночтения.
Вы помните эти поправки: "Сняла она с шеи узорный платок" [3] и т. д.
Да и вообще надо внимательно посмотреть корректуру. Надо спросить, кто
в Детгизе ведет этот сборник, и попросить у этого редактора корректуру.
На всякий случай телефон проф. Мих(аила) Мих(айловича) Морозова -
Д1-17-18.
Спорную строфу, мне кажется, следует изменить в сборниках Гослитиздата
и Детгиза так:
Вели приготовить постели для нас, Помягче веди их постлать. Ты Маргарет
рядом со мной положи, И долго мы будем спать.
Сообщите, нравится ли Вам этот вариант. Если нет, пришлю срочно другой.
Мясникову скажите, что я изменил эту строфу только потому, что не знаю
точно, были ли в замках кровати в то время, когда сочинялась эта баллада.
В "Рональде" слова "Стели мне кровать" повторяются, как припев, в
каждой строфе.
Я думаю, что следует исключить "Рональда" совсем из обоих сборников.
Скажите, что я готовлю новый вариант этой баллады [4].
Если нетрудно, спросите в производственной части Детгиза, приступили ли
к печатанию "Сказок, песен и загадок" [5].
Передали ли Орловой сказку "12 месяцев"? [6] Если Эмден [7] очень
обижается, - пусть печатает ее в сборнике, по пусть поймет, что обидно
печатать ее только в сборнике, не выпустив отдельной книжкой с рисунками
Лебедева для маленьких.
Я забыл перед отъездом позвонить Влад<имиру> Васильевичу Лебедеву и
Сарре Дмитриевне [8]. Их телефон К3-86-26. Пожалуйста, позвоните к ним часов
в 9-9.30 утра, скажите, что я уехал внезапно из-за болезни сына, передайте
самый горячий и нежный привет. Жене Шварцу ("Москва" (гостиница), Э 810)
тоже поклонитесь и тоже объясните, почему я не попрощался с ним.
Вот сколько поручений! (...)
Как Шурочка? Легче ли ей теперь?
Мне очень грустно. Трудно было оторваться от Москвы, тревожусь о сыне.
Надеюсь, что буду говорить с Вами по телефону в ближайшее воскресенье от 7
до 8 вечера.
Крепко жму руку и шлю самый дружеский привет.
С. Маршак
Письмо вышло очень деловое. Это от спешки и усталости. А мне очень
хотелось сказать Вам, как дорога была мне Ваша забота все это время. Желаю
Вам бодрости, здоровья. Надеюсь, скоро увидимся. Передайте мой большой
привет Евгении Самойловне и Соломону Марковичу. Поцелуйте Шурочку.
С. Маршак
Очень тревожусь о здоровье Яши [9]. Надеюсь получить еще в пути
телеграмму. Мне сейчас не до корректур, но замечания Мясникова сейчас, в
минуту усталости, когда мне трудно сосредоточиться на чем-нибудь, назойливо
преследуют меня. Хотелось бы не давать повода для таких придирок. Жду от Вас
вестей. Будьте веселы и спокойны. Берегите себя, не простуживайтесь, не
одевайтесь слишком легко.
Вот еще варианты строфы [10]. Кажется, этот вариант лучше других:
Вели приготовить для сына постель,
Вели ее мягче постлать.
Ты Маргарет рядом со мной положи,
И долго мы будем спать.
Или:
Вели приготовить для сына постель,
Пошире стели ее, мать.
Ты Маргарет рядом со мной положи,
И долго мы будем спать.
Какой из вариантов лучше и больше соответствует контексту? Если ни
один, пришлю новый. Телефон Александра Сергеевича Мясникова - в Гослитиздате
- К4-82-72.
Верстка "Верескового меда" должна быть показана мне и, уж во всяком
случае, Вам.
1 "Баллады и песни английского народа. Составитель сборника проф. М. М.
Морозов", Детгиз, М. - Л. 1942.
2 "Английские баллады и песни" в переводе С. Я. Маршака, Гослитиздат,
Валю.
С. Маршак
Тамара Григорьевна8 просит передать тебе привет, ждет рассказов.
1 Письмо А. Т. Твардовского от 22 ноября 1940 года и рецензия А.
Викторова на очерк С. Маршака и А. Твардовского "Герой и его мать" (о Герое
Советского Союза генерал-майоре В. Н. Кашубе), опубликованная в газете
"Вечерняя Москва", 1940, 21 ноября. Очерк С. Маршака и А. Твардовского был
напечатан в журнале "Знамя", 1940, Э 6-7.
2 Во время войны с белофиннами (1939-1940) А. Т. Твардовский служил
военным корреспондентом, часто бывал в Ленинграде.
3 С. Я. Маршак работал вместе с Т. Г. Габбе и А. И. Любарской над
хрестоматией для младших классов школы, собирался составить учебник
литературы для начальной школы. В то же время С. Я. Маршак переводил песни
шута из трагедии В. Шекспира "Король Лир".
4 А. Т. Твардовский только что переехал в новую квартиру. "Я вроде
чеховского писателя, - шутливо жаловался он С. Я. Маршаку, - который завел
стол, прибор и пр. и видит, что писать-то он мог только в проходной комнате
на подоконнике. Меня угнетают мои новые жилищные условия, которые я уже и в
анкетах обозначаю как "хорошие".
5 А. Т. Твардовский писал, что закончил работу над рассказом для детей
"Экипаж малышей", но остался недоволен им.
6 Дочь А. Т. Твардовского.
7 Жена А. Т. Твардовского.
8 Т. Г. Габбе.
<Алма-Ата, декабрь 1941 г.) [1]
Дорогой Корней Иванович,
Очень рад был Вашему письму [2]. Непременно пошлю Вам свои "Баллады",
как только получу их.
Сейчас тороплюсь. Тов. Дабужский зашел ко мне за письмом перед самым
поездом.
Хочу только послать Вам самый дружеский привет - Вам и Анне Андреевне
[3] и Лиде [4]. Вероятно, через несколько дней я уеду на месяц - на два в
Москву.
Будьте здоровы и счастливы. Думаю о Вас очень тепло и надеюсь, что мы
еще увидимся с Вами.
Получаете ли какие-нибудь известия из Ленинграда?
Есть ли вести о Бобе? [5]
Передайте мой привет Марии Борисовне [6].
Крепко жму руку.
Ваш С. Маршак
А. И. Дабужский передаст Вам двести рублей (мой долг). Он будет звонить
ко мне из Ташкента по телефону. Если есть какие-нибудь новости, сообщите ему
для меня.
1 Письмо из Алма-Аты, куда был эвакуирован С. Я. Маршак вместе с женой
и младшим сыном.
2 В письме (без даты) из Ташкента К. И. Чуковский писал о вышедшей в
канун войны книге переводов С. Я. Маршака "Английские баллады и песни":
"Баллады и песни" стали моей любимой книгой. Я и не ожидал, что Вы мастер не
только стального стиха, но и "влажного" (по терминологии Блока). Неожиданным
явились для меня "Джеми", "В полях под снегом", "Цыганка" и др. В них
столько подлинной страсти и лирики - такие черты, которые только
просвечивали в Ваших детских стихах. По-новому зазвучали для меня детские
ваши стихи. Многое я понял в них и полюбил (под влиянием "Баллад")... Жаль,
что я не имею экземпляра "Баллад".
3 Анна Андреевна Ахматова.
4 Л. К. Чуковская.
5 Известия о младшем сыне К. И. Чуковского - Борисе Корнеевиче, с
первых дней войны находившемся на фронте. Погиб под Можайском в октябре 1941
года.
6 Жена К. И. Чуковского.
Москва, 13 февраля 1942 г.
Дорогой Владимир Васильевич,
Письма Ваши [1] я получил с большим опозданием, так как только на днях
вернулся в Москву после длительной отлучки. Сейчас же по получении писем
послал Вам телеграмму, а сегодня говорил о Вас в Комитете по делам искусств.
Вам вызов будет послан, - может быть, уже послан сегодня. Что же касается
Ирины [2], то это, по словам т. Солодовникова (заместителя председателя
Комитета), совершенно невозможно. Вызывают очень ограниченное число
работников, и даже Ваш вызов был связан с известными затруднениями. Я
пытался доказывать, что Ирина должна помогать Вам в работе, но все мои
доводы ни к чему не привели. Не знаю, что Вам посоветовать.
Я приехал сюда один, без семьи, хоть и жена моя и сын (младший) очень
не хотели разлучаться со мной. Я совершенно беспомощен, когда остаюсь один,
а сейчас со мной нет даже Розалии Ивановны [3]. Ну, ничего, как-нибудь
проживу.
Работаю очень много. Буду рад Вашему приезду и совместной работе с
Вами. Уверен, что дела для Вас найдется много.
А Ирина сможет приехать сюда через некоторое время.
Жму Вашу руку и шлю самый дружеский привет Ирине.
Ваш С. Маршак
1 Письма В. В. Лебедева не сохранились. В. В. Лебедев находился в г.
Кирове, куда эвакуировался Детгиз.
2 Жена В. В. Лебедева.
3 Р. И. Вилтцин, секретарь С. Я. Маршака.
(Москва), 8 марта 1942 г.
Дорогая Тамара Григорьевна,
До сих пор не получил от Вас ни слова. Здоровы ли Вы, Евгения
Самойловна, Соломон Маркович, Миша?
Тов. Потемкин [1] (Наркомпрос) послал секретарю горкома т. Шумилову и
председателю Ленсовета т. Попкову телеграмму о том, что Наркомпрос вызывает
Вас и Александру Иосифовну для работы над хрестоматией [2]. Известили ли Вас
об этом? Если нет, справьтесь. Детгиз в Кирове. Я еще не знаю точно, где Вам
предлагают работать над хрестоматией - там или в Москве. Но мне кажется, Вам
следовало бы приехать даже в том случае, если бы работать над хрестоматией
пришлось бы в Кирове.
Последнюю телеграмму от Вас я получил в начале февраля [3]. Напишите
или хотя бы телеграфируйте.
16 марта Ваш день рождения. Желаю Вам, дорогая, здоровья, бодрости.
Вероятно, удастся на днях отправить посылочку Вам, Шурочке и Лене [4].
Здоровы ли они? (...)
Мои родные здоровы. Я живу один, а присматривает за мною, как за
пушкинским мельником русалка, соседская домработница. Я очень устал,
постарел, много работаю. Ну, пишите.
С. Маршак
1 В. П. Потемкин (1878-1946) - народный комиссар просвещения РСФСР.
2 Т. Г. Габбе и А. И. Любарская перед войной начали работу над
хрестоматией "Двенадцать месяцев".
3 Телеграмма из Ленинграда от 2 февраля 1942 года: "Все живы пишу
привет Габбе".
4 Писатель Л. Пантелеев.
126. С. М. и Я. С. МАРШАК
Москва, 11 марта 1942 г.
Моя дорогая Софьюшка, милый мой Яшенька.
Завтра утром едет в Алма-Ата д-р Гинзбург. Пользуюсь случаем и пишу Вам
несколько строчек. (...)
Что с моей картиной? [1] Михайлов [2] и другие советовали мне многое
изменить (в сцене обучения Фрица, в сцене "Фриц в Норвегии и в Бельгии",
мож<ет> быть, Бельгию совсем опустить) и радикально переработать
предпоследнюю сцену (Мороз и то место, где Фриц попадает в плен). Будет ли
ожидать этих изменений Козинцев? По-моему, это необходимо. (...)
Я побывал на фронте. Поездкой был очень доволен. (...)
16 марта
Я читал свой сценарий т. Храпченко и Солодовникову [3] в Комитете
искусств, и они хотят использовать его для цирка и театра. Скажи, Софьюшка,
Козинцеву, что я читал сценарий Каплеру [4] и тот очень одобрил. Но скажи,
что все-таки поправки будут. Мне советуют здесь немного расширить ту часть,
где действие происходит в СССР. Хотелось бы знать, как это все получится в
кино. Поправки я могу выслать не раньше, чем через 2 недели. Каплер не
возражает против использования сценария для цирка и театра и дал на это
официальное согласие в разговоре с Комитетом по делам искусств (с
Фалковским).
В американском журнале "New Masses and Statesman" помещены в переводе
мои стихи "Акула, гиена и волк".
Поклонитесь женам Кукрыниксов, Морозову, Зощенко, Болынинцову,
Шкловскому, Харджиеву, Муканову, Квитко, Таджибаеву, Духовному и всем, кто
меня помнит. (...)
Крепко, горячо целую вас, мои милые.
1 Кинофильм "Юный Фриц" по сценарию С. Я. Маршака ставил режиссер Г. М.
Козинцев на студии "Мосфильм", находившейся в то время в Алма-Ате.
Впоследствии фильм не был выпущен на экран.
2 Н. А. Михайлов, в то время первый секретарь ЦК ВЛКСМ.
3 Председатель и заместитель председателя Комитета по делам искусств
при СНК СССР.
4 А. Я. Каплер - кинодраматург, сотрудник Сценарной студии Комитета по
делам кинематографии при СНК СССР.
127. К. И. и Л. К. ЧУКОВСКИМ
Москва, 20 марта 1942 г.
Дорогие Корней Иванович и Лида,
Пишу Вам всего несколько слов, так как тороплюсь отправить письмо.
Очень хотел бы знать, как Вам живется, здоровы ли Вы, чем заняты.
От Туей и Шуры [1] я получил письма. Они пережили и переживают еще
очень трудные дни. Около месяца тому назад Союз писателей отправил вместе с
другими продуктовыми посылками, предназначенными для писателей, небольшую
посылочку Тамаре Григорьевне. Она пишет, что это почти спасло ее и ее
большую семью (мать, отчима, бабушку, тетку, семью брата Миши). Кое-что из
полученного она уделила и Шуре. А недели две тому назад опять были
отправлены посылки, и на этот раз Шуре были посланы продукты отдельно.
Кое-что из продуктов и лекарств присоединил и я - к сожалению, не так много,
как хотелось бы. Шура очень истощена, ее взяли на поправку в госпиталь.
Туся, и сама обессиленная, донесла до больницы ее вещи.
Туся пишет, что она (Туся) очень постарела и похудела, - по ее словам,
стала тоньше, чем была когда-то Зоя [2].
Обеим им - Тусе и Шуре - послан отсюда вызов. Их приглашают для работы
над детской хрестоматией "Двенадцать месяцев", которую издательство намерено
выпустить. Но удастся ли им скоро выехать и возможно ли будет устроиться им
здесь, еще неизвестно. Да и поправиться здесь им будет трудно, а они обе
очень истощены. Тусю вызвали вместе с отчимом и матерью, без которых она,
конечно, никуда не поедет.
Шуре, я думаю, лучше всего поехать в Свердловск к ее тетке, которая,
конечно, позаботится о том, чтобы подкормить и поправить ее. А вот куда
поехать Тусе с родителями, я еще не знаю. Очень хотелось бы, чтобы они
окрепли и отдохнули после такой трудной зимы. Как они жили - и представить
себе трудно.
Когда узнаю что-нибудь о них, напишу Вам.
Шуре очень помогал в трудные времена ее сослуживец Макогоненко [3], -
Ваш приятель, Лида. Он, очевидно, очень хороший человек.
Говорят, что очень плохо чувствует себя Алексей Иванович [4]. У него,
ко всем прочим бедам и трудностям, еще язва желудка. Очень жалко его.
Я живу здесь один, без семьи и Розалии Ивановны [5]. За мною, как за
пушкинским мельником русалка, присматривает соседская домработница. Много
работаю, устаю, беспокоюсь о своих, которые находятся так далеко от меня, но
киснуть и распускаться себе не позволяю.
Пишите. Передайте мой привет Анне Андреевне [6] и Марии Борисовне [7].
Как их здоровье? Скажите Анне Андреевне, что я с большой нежностью вспоминаю
ее и наше долгое путешествие в холодном международном вагоне [8].
Жму руки.
С. Маршак
Сейчас получил Вашу телеграмму [9], Корней Иванович. Думаю, что Вам
следует дать телеграмму в ЦК тов. Александрову и В. П. Потемкину в
Наркомпрос. Указать на то, что обе - очень ценные работники.
1 Письма Т. Г. Габбе и А. И. Любарской от 26 февраля 1942 года.
2 З. М. Задунайская.
3 Г. П. Макогоненко, литературовед, в то время работал на Ленинградском
радио. 4 А. И. Пантелеев. 5 Р. И. Вилтцин.
6 А. А. Ахматова.
7 М. Б. Чуковская.
8 В конце октября - начале ноября 1941 года А. Ахматова и С. Маршак
ехали в одном поезде из Казани в Среднюю Азию. С. Маршак и Л. Квитко
устроили Анну Андреевну в своем купе международного вагона.
9 Телеграмма К. И. Чуковского (без даты): "Телеграфируйте возможность
моего участия <в> ваших хлопотах выезда Тамары, Шуры. Чуковский".
128. Е. Л. и Е. И. ШВАРЦ
(Москва), 21 мая (1942 г.>
Мой дорогой друг Евгений Львович,
Дорогая Екатерина Ивановна,
Узнал о том, что Женя заболел [1]. Очень беспокоюсь о нем. Если не
трудно, дайте мне, пожалуйста, телеграмму о состоянии его здоровья.
Посылаю Вам лекарство (стрептоцид).
Сейчас очень тороплюсь. Надо отправить письмо.
Еще раз прошу: телеграфируйте (Чкаловская, 14/16, кв. 113).
Желаю Женечке и Вам, Екатерина Ивановна, бодрости. Надеюсь, все у Вас
будет благополучно.
Сюда приехали из Ленинграда Тамара Григорьевна и Александра Иосифовна
[2]. Страшно исхудали, но живы.
Они просят передать Вам их дружеский привет.
Очень люблю и целую Вас.
Ваш С. Маршак
Автограф хранится в ЦГАЛИ (фонд 2215).
1 Е. Л. Шварц вместе с женой находился в Кирове. Из Ленинграда Шварцы
выехали 11 декабря 1941 года.
2 Т. Г. Габбе и А. И. Любарская.
129. С. М. и Я. С. МАРШАК
<Москва, июнь 1942 г.>
Дорогие мои Софьюшка и Яков,
Пишу второпях. Через полчаса надо отослать письмо.
Вот уж вторую ночь не сплю в ожидании телефонного разговора, а мне его
все не дают. Теперь очень трудно добиться его. А без телефона я прихожу в
уныние. Писем от Вас нет, телеграмм тоже. Я много раз спрашивал, не вызвать
ли Вас сюда. Советуют ждать.
Мне надо было бы съездить к Вам, хоть для того, чтобы устроить Вас
лучше, позаботиться о прикреплении Вас к столовой. Да и мою кинокартину [1]
следовало бы посмотреть до выпуска. Как бы ее не испортили. Но трудно
оторваться от работы, когда весь наш коллектив работает непрерывно. Все же я
надеюсь, что удастся хоть на короткое время слетать к Вам (на самолете).
(..}
Скажите Козинцеву, что у меня есть отличная сцена "Фриц в Голландии"
(он гонит со сцены симфонический оркестр и заменяет его своей "джаз-бандой",
которая исполняет очень смешные номера). Для звукового кино - это находка.
Послать я могу с первой оказией, чтобы скорее дошло. Пусть телеграфируют об
этом мне. Я уверен, что, если даже картина из-за этого выйдет чуть-чуть
позже, она очень окрепнет и выиграет. Есть крошечные добавления в речах
профессора, кото<рые> я тоже мог бы экстренно выслать (в них Фриц
обрисовывается как крепостник, колонизатор - очень нужный с идеологич<еской>
точки зрения материал).
Привез ли Трауберг [2] совершенно необходимую летнюю сцену (перед
пленением Фрица) и надписи? (...)
Крепко, горячо целую.
Ваш С. М.
1 "Юный Фриц" (режиссер Г. М. Козинцев).
2 Режиссер Л. З. Трауберг; ранее в творческом содружестве с Г. М.
Козинцевым создал известную трилогию о Максиме.
(Москва), 14 июня 1942 г.
Дорогой Николай Александрович,
Я получил письмо из Действующей армии от известного деятеля и знатока
юношеской литературы Ивана Игнатьевича Халтурина [1].
В письме этом содержатся дельные, на мой взгляд, предложения. Считаю
своим долгом довести их до Вашего сведения.
1. О журнале для учащихся специальных школ.
Сейчас идет прием в специальные школы. Между тем никакой печатной
пропаганды этого нового дела не ведется, ничего не предпринимается для того,
чтобы помочь учащимся спецшкол печатным словом.
В России раньше десятки лет издавался журнал для воспитанников
военно-учебных заведений. Одно время журнал этот был передовым, его вели
лучшие педагоги страны.
Если это нужно было в мирные времена, то тем более необходимо теперь.
Ив. Халтурин может представить по этому поводу специальную докладную
записку, а если понадобится, то и наметить программу журнала.
Несмотря на недостаток бумаги, мне кажется, такой журнал вполне
осуществим. Выпускать каждый месяц тетрадку в 3-4 листа будет не так уж
трудно, а пользу это принесет огромную. В редакции журнала т. Халтурин был
бы чрезвычайно полезен.
2. О работе с детьми.
Война сделала тысячи детей сиротами. Многих из них берут на воспитание
советские патриоты. Организовано несколько специальных детских домов. Но
всего этого, конечно, мало. Дело воспитания детей-сирот Отечественной войны
должно быть развернуто шире. Тов. Халтурин выдвигает интересную мысль о
создании колонии типа Макаренковских - с минимальной затратой
государственных средств. В этих колониях обучение и воспитание должно
сочетаться с производственным трудом.
3. О систематическом отображении в наиболее популярных журналах Англии
и Америки нашей героической борьбы с фашизмом.
Популярность и влияние детских и юношеских журналов в Англии и Америке
- огромны. Участие в них советских писателей и журналистов содействовало бы
сближению народов дружественных стран. Несомненно, что эти журналы охотно
предоставят свои страницы нашим лучшим детским писателям, которые могут
рассказать о героической жизни и работе народов Советского Союза. Надо
только организовать это дело через ЦК ВЛКСМ, Информбюро, ВОКС.
Мне кажется, что все эти предложения заслуживают серьезного обсуждения.
Но, прежде всего, следует подумать о самом Иване Игнатьевиче Халтурине.
Сейчас он находится в Действующей армии в качестве рядового бойца.
Человек он уже не очень молодой, с больным сердцем. Я полагаю, что было бы
практичнее и правильнее использовать И. И. Халтурина по его специальности -
как литератора (он член Союза писателей) и как педагога.
Он мог бы быть очень полезен в любом военном издательстве, журнале, во
фронтовой или армейской газете. Но, конечно, лучше всего было бы
использовать его опыт и творческую инициативу в юношеской литературе.
Не считаете ли Вы возможным поставить вопрос о вызове его в Москву? Он
- один из немногих писателей, ни разу не побывавших в Москве за последние
месяцы. Адрес его: ППС 934, 19-й МСПВ, 1 рота, 3 взвод, красноармейцу И.
Халтурину.
Примите мой искренний привет.
С. Маршак
Письмо адресовано Н. А. Михайлову - в то время секретарю ЦК ВЛКСМ.
Печатается по машинописной копии.
1 Письмо И. И. Халтурина от 25 мая 1942 года.
(Москва, лето 1942 г.) Дорогой Женечка,
Крепко тебя целую, помню и люблю. Прости, что мало пишу тебе, - ты и
представить не можешь, в какой сутолоке я живу. Мне сказал Эшман, что ты
скоро будешь Здесь, - и (я) очень обрадовался. Нам давно пора увидеться.
Очень много хорошего слышу о Екатерине Ивановне [1]. Она у тебя и в
самом деле замечательная женщина. Думаю, что нам пора с ней подружиться.
Совсем ли ты поправился после болезни? Что делаешь сейчас и что
собираешься делать?
Как поживает Наташа? [2] Очень поклонись ей.
Письмо это передаст тебе Ольга Георгиевна [3], которую я очень люблю. А
ты тоже люби ее, но немного меньше.
Что ты пишешь?
Передай мой привет Евг. Ив. Чарушину. По поводу его квартиры я в
Ленинград писал, но Кетлинская (она сейчас здесь) говорит, что квартиры всех
писателей забронированы.
Тамара Григорьевна и Александра Иосифовна шлют тебе самые нежные
приветы. Они понемногу приходят в себя, а приехали сюда в очень плохом
состоянии. Обе работают над хрестоматией, а кроме того, редактируют сборники
сказок в Гослитиздате.
Я работаю с утра до ночи, а часто и ночью. Постарел, поседел, но
держусь.
Крепко тебя, дорогой, целую.
Твой С. М.
Автограф письма хранится в ЦГАЛИ (фонд 2215).
1 Жена Е. Л. Шварца.
2 Дочь Е. Л. Шварца.
3 О. Г. Казико, Народная артистка РСФСР, актриса ленинградского
Большого драматического театра имени А. М. Горького, друг С. Я. Маршака.
132. С. М. и Я. С. МАРШАК
(Москва), 13 августа <1942 г.>, 6 ч. 30 м. утра
Мои дорогие Софьюшка и Яшенька,
Посылаю тебе, Софьюшка, очки и некоторые лекарства с товарищем
Вайнштоком (зам. директора фабрики "Мосфильм"), который едет в Алма-Ата.
Напиши, такие ли очки, как надо. Может быть, была бы возможность достать
лучшую оправу (хоть я в этом не уверен), но надо было торопиться. Посылаю и
второй термометр (первый послан с самолетом) в надежде, что Яшенька его не
разобьет. Достать термометры очень трудно.
Вероятно, приехать к Вам мне удастся. Но очень трудно оторваться от
работы. Художники пока не собираются, - хотелось бы согласовать поездку с
ними. (...)
Вчера мы смотрели у Большакова [1] картину. Она интересна, даже
красива, но чересчур легка, развлекательна и совсем не соответствует
нынешней обстановке. Я это предвидел и был прав, когда (начиная с февраля)
настаивал на изменениях и дополнениях. Дважды звонил по этому поводу в
Алма-Ата (в ЦК Казахстана) тов. Михайлов, который тоже считал, что нужно
внести исправления, чтобы линия у картины была правильной. Эти исправления
были посланы мною наконец с Траубергом, который зашел ко мне только в конце
своего пребывания в Москве, а потом задержался в дороге чуть ли не на месяц,
а второй раз с Большаковым. Все это оказалось напрасно. Теперь ясно, что
картину пускать на экран нельзя, если не сделать очень существенных
изменений (переделать чуть ли не половину). Вопрос ставится так: переделать
или отклонить совсем. Я готов помочь, чем могу, если пойдут на переделки.
Сатира, памфлет превратились в юмор, в развлечение. Очень легкомысленна
музыка. Нет законченности в сценах. А главное, все должно быть серьезнее и
острее.
Скажи об этом Козинцеву. Он написал мне сердечное письмо, пишет мне,
что я любимый его автор и он очень хотел бы еще поработать со мной. (...)
Крепко целую тебя, Софьюшка, и Яшеньку. Сердечный привет Алиде [2].
Ваш С. М.
1 И. Г. Большаков, в то время председатель Комитета по дедам
кинематографии при СНК СССР.
2 А. М. Турбович, врач, сестра С. М. Маршак.
<Поезд Москва-Алма-Ата>,
22 сентября 1942 г.
Дорогая Тамара Григорьевна,
Еду хорошо. Только очень медленно тянется время. Хотелось бы скорее
доехать или хотя бы получить по дороге весточку из дому.
Спасибо Вам, дорогая, за Вашу помощь и участие в суматошный день перед
моим отъездом. (...)
Пишу у окна в вагоне. День солнечный. В лесу - осень, красно, желто,
огненно.
У меня очень милый попутчик - железнодорожник, необыкновенно
предупредительный и заботливый.
Простите, что опять обременяю Вас просьбами.
Надо добиться, чтобы издательство (Детгиз) непременно показало Вам
корректуру моих стихов в сборнике баллад и песен под редакцией профессора М.
М. Морозова [1] (тот сборник, который мы просматривали с ним, когда я был в
больнице). Надо проверить текст, расположение стихотворений и строф и внести
некоторые изменения, уже внесенные нами в мой сборник, выходящий в
Гослитиздате [2], чтобы не было разночтения.
Вы помните эти поправки: "Сняла она с шеи узорный платок" [3] и т. д.
Да и вообще надо внимательно посмотреть корректуру. Надо спросить, кто
в Детгизе ведет этот сборник, и попросить у этого редактора корректуру.
На всякий случай телефон проф. Мих(аила) Мих(айловича) Морозова -
Д1-17-18.
Спорную строфу, мне кажется, следует изменить в сборниках Гослитиздата
и Детгиза так:
Вели приготовить постели для нас, Помягче веди их постлать. Ты Маргарет
рядом со мной положи, И долго мы будем спать.
Сообщите, нравится ли Вам этот вариант. Если нет, пришлю срочно другой.
Мясникову скажите, что я изменил эту строфу только потому, что не знаю
точно, были ли в замках кровати в то время, когда сочинялась эта баллада.
В "Рональде" слова "Стели мне кровать" повторяются, как припев, в
каждой строфе.
Я думаю, что следует исключить "Рональда" совсем из обоих сборников.
Скажите, что я готовлю новый вариант этой баллады [4].
Если нетрудно, спросите в производственной части Детгиза, приступили ли
к печатанию "Сказок, песен и загадок" [5].
Передали ли Орловой сказку "12 месяцев"? [6] Если Эмден [7] очень
обижается, - пусть печатает ее в сборнике, по пусть поймет, что обидно
печатать ее только в сборнике, не выпустив отдельной книжкой с рисунками
Лебедева для маленьких.
Я забыл перед отъездом позвонить Влад<имиру> Васильевичу Лебедеву и
Сарре Дмитриевне [8]. Их телефон К3-86-26. Пожалуйста, позвоните к ним часов
в 9-9.30 утра, скажите, что я уехал внезапно из-за болезни сына, передайте
самый горячий и нежный привет. Жене Шварцу ("Москва" (гостиница), Э 810)
тоже поклонитесь и тоже объясните, почему я не попрощался с ним.
Вот сколько поручений! (...)
Как Шурочка? Легче ли ей теперь?
Мне очень грустно. Трудно было оторваться от Москвы, тревожусь о сыне.
Надеюсь, что буду говорить с Вами по телефону в ближайшее воскресенье от 7
до 8 вечера.
Крепко жму руку и шлю самый дружеский привет.
С. Маршак
Письмо вышло очень деловое. Это от спешки и усталости. А мне очень
хотелось сказать Вам, как дорога была мне Ваша забота все это время. Желаю
Вам бодрости, здоровья. Надеюсь, скоро увидимся. Передайте мой большой
привет Евгении Самойловне и Соломону Марковичу. Поцелуйте Шурочку.
С. Маршак
Очень тревожусь о здоровье Яши [9]. Надеюсь получить еще в пути
телеграмму. Мне сейчас не до корректур, но замечания Мясникова сейчас, в
минуту усталости, когда мне трудно сосредоточиться на чем-нибудь, назойливо
преследуют меня. Хотелось бы не давать повода для таких придирок. Жду от Вас
вестей. Будьте веселы и спокойны. Берегите себя, не простуживайтесь, не
одевайтесь слишком легко.
Вот еще варианты строфы [10]. Кажется, этот вариант лучше других:
Вели приготовить для сына постель,
Вели ее мягче постлать.
Ты Маргарет рядом со мной положи,
И долго мы будем спать.
Или:
Вели приготовить для сына постель,
Пошире стели ее, мать.
Ты Маргарет рядом со мной положи,
И долго мы будем спать.
Какой из вариантов лучше и больше соответствует контексту? Если ни
один, пришлю новый. Телефон Александра Сергеевича Мясникова - в Гослитиздате
- К4-82-72.
Верстка "Верескового меда" должна быть показана мне и, уж во всяком
случае, Вам.
1 "Баллады и песни английского народа. Составитель сборника проф. М. М.
Морозов", Детгиз, М. - Л. 1942.
2 "Английские баллады и песни" в переводе С. Я. Маршака, Гослитиздат,