— Это в Джорджтауне, доктор, но он сказал, чтобы вы не беспокоились.
— Ну какое тут беспокойство? Выхожу сию минуту. — Вспомнив о женщине, нависавшей над ее плечом, Тэсс повернулась к Лоуэнстайн. — Наверное, вам стоит поговорить с детективом Лоуэнстайн. Спасибо, что позвонили.
— Хорошо, что все позади.
— Да. — Тэсс на мгновение закрыла глаза и передала трубку Лоуэнстайн. — Его поймали. — Она бросилась в спальню за сумочкой и ключами от машины. Тэсс в спешке снимала с вешалки пальто, а Лоуэнстайн все еще вытягивала из Родерика подробности. Нетерпеливо перебросив пальто через руку, Тэсс ждала, пока закончится этот бесконечный разговор.
— Вроде все чисто сработано, — сказала Лоуэнстайн, вешая трубку. — Бен с Эдом решили еще раз прочесать район и заметили этого типа. Он выходил из переулка и направлялся к вашему дому. На нем была ряса. Его остановили. Он не сопротивлялся, но, когда Бен нашел у него в кармане епитрахиль, начал вырываться и выкрикивать ваше имя.
— О Боже. — Тэсс захотелось его увидеть, поговорить с ним. Но Бена везут в больницу, и главное сейчас — он.
— Лу сказал, что Бена немного помяли, но как будто ничего серьезного.
— Знаете, мне будет спокойнее, если я увижу собственными глазами.
— Понимаю, понимаю. Может, отвезти вас в больницу?
— Нет, вам наверняка надо поскорее в участок подбить бабки. Да и мне вроде уже не нужна никакая охрана.
— Это верно, но все же я провожу вас до машины. Передайте Бену: отлично сработано.
Направляясь в участок, Бен пересекал стоянку, когда рядом с ним затормозила машина и из нее выскочил Логан.
— Бен. — Простоволосый, без перчаток, облаченный, что нечасто случалось, в рясу, Логан схватил его за локоть. — Я как раз надеялся застать вас здесь.
— Не самый лучший вечер для священника разгуливать по улицам, Тим. Сегодня в городе полно нервных полицейских. Запросто могли бы оказаться в наручниках.
— У меня была вечерняя месса и не хватило времени переодеться. По-моему, я кое-что раскопал.
— Входите. — Бен толкнул дверь. — У вас пальцы того и гляди отвалятся.
— Я слишком спешил. — Логан механически принялся сгибать и разгибать пальцы. — Все эти дни я занимался вашим делом. Мне известно, что вы интересуетесь преподобным Фрэнсисом Муром и проводите всякие проверки, но сам я никак не мог мысленно отойти от Фрэнка Мура, которого знавал в семинарии.
— Мы и им занимаемся. — Бен нетерпеливо посмотрел на часы.
— Знаю, но мы были хорошо знакомы, и я отлично помню, что он постоянно балансировал на грани святости и фанатизма. Потом я вспомнил одного его ученика, которому пришлось оставить семинарию после ссоры с Муром, наделавшей много шума. Я вспомнил его, потому что этот молодой человек стал впоследствии известным писателем. Его зовут Стивен Матиас.
— Слышал это имя. — Бен уже не глядел на часы. — Так вы думаете, что Матиас…
— Нет, нет. — Злясь на себя, что не может говорить быстро и достаточно связно, Логан глубоко вздохнул. — Я не был знаком с Матиасом лично, потому что пришел в университет уже после этой истории. Но припомнил, что, по слухам, он знал в семинарии всех и вся. Его первые две книги, по сути, основаны на реальных событиях семинарской жизни. И чем больше я думал, тем явственнее все сходилось. Особенно хорошо мне вспомнился один роман, где рассказывалось о юном ученике, пережившем нервный срыв. Он ушел из семинарии после того, как его сестра — близняшка — умерла от криминального аборта. Ясное дело, возник грандиозный скандал. Выяснилось, что мать мальчика находится в психиатрической лечебнице, а сам он прошел курс лечения от шизофрении.
— Давайте-ка поищем этого самого Матиаса. — И Бен двинулся по коридору. Но Логан остановил его.
— Я уже все выяснил. Достаточно было не скольких звонков, чтобы найти его. Он живет в Коннектикуте и прекрасно помнит эту историю. Семинарист был человеком необыкновенно набожным и преданным церкви и самому Муру. Собственно, он стал его секретарем. Матиас сказал, что имя его — Луи Родерик.
Может ли кровь застывать в жилах, а сердце переставать биться, но тело продолжать жить?
— Вы уверены?
— Да. Матиас и так говорил уверенно, но, когда я переспросил, он заглянул в свои старые записи, еще раз проверил и подтвердил. Он готов подъехать и дать вам описание этого человека. Имея описание и имя, вы без труда разыщете его.
— А мне и искать не надо. — Бен круто развернулся, побежал в инспекторскую и схватил трубку первого попавшегося телефона.
— Так вы знаете его? — Логан схватил за рукав Эда, пока и тот не сорвался с места.
— Он полицейский. Один из нас. И в этот самый момент он ведет вместе с напарником наружное наблюдение за домом Тэсс.
— О Боже милосердный. — Комната поплыла перед глазами, и Логан принялся молиться.
Наряды были посланы по адресу Родерика, а также к дому Тэсс. Бен поспешил к двери. Логан последовал за ним вслед.
— Я с вами.
— Это дело полиции.
— Может, вид священника успокоит его.
— Не путайтесь под ногами. — Оба разом толкнули застекленную дверь и едва не налетели на Лоуэнстайн.
— Что здесь происходит?
Едва не обезумев от страха, Бен схватил ее за воротник пальто.
— А ты почему не с ней? Кто разрешил тебе оставить ее?
— Да что с тобой? Позвонил Лу, сказал, что все кончено, так чего же мне было там болтаться?
— Когда это было?
— Двадцать минут назад. Погоди, он ведь сказал, что ты едешь… — Хоть и невозможно было поверить, но выражение лица Бена сказало ей все. — О Боже, только не это. Ведь он… — Полицейский. Товарищ. Лоуэнстайн заставила себя говорить: — Он позвонил двадцать минут назад и сказал, что этого малого взяли и пост можно снять. Мне и в голову ничего такого не пришло. Я даже не подумала звонить в управление, чтобы перепроверить. Ведь это был Лу.
— Надо отыскать его.
Не давая Бену выйти, Лоуэнстайн схватила его за локоть:
— Джорджтаунская больница. Он сказал ей, что тебя отправили в отделение «Скорой помощи».
Услышав это, Бен кубарем скатился с лестницы и прыгнул в машину.
После двадцатиминутной сумасшедшей езды Тэсс въехала на стоянку. На дорогах было почти пусто, но любителей упираться прямо в бампер это не смущало. Ладно, говорила она себе, хорошо еще, что Бену уже сделали перевязку и он ждет тебя. И вообще все позади.
Захлопнув дверцу, Тэсс опустила ключи в карман. По дороге домой они купят бутылочку шампанского. Нет, лучше, две бутылки, поправила она себя. А потом проведут целый уик-энд в постели, попивая это самое шампанское.
Тэсс настолько увлеклась своими мыслями, что не заметила, как из тени выскользнула и появилась на свету какая-то фигура.
— Доктор Курт.
Ее первой реакцией был страх: Тэсс вскинула руки, защищая шею. Затем со смехом опустила их и сделала шаг вперед.
— Детектив Родерик, я и не думала, что вы здесь…
Свет упал на высокий белый воротник. Одеяние церковника. Как во сне, подумала она, мгновенно впадая в панику: думаешь, что ты всего лишь в шаге от безопасного места, а оказывается, подтверждаются твои худшие страхи. Можно, конечно, повернуться и попробовать убежать, но он на расстоянии всего лишь вытянутой руки и легко схватит ее. Можно, конечно, закричать, но он, несомненно, заткнет ей рот. Остается только одно: посмотреть ему прямо в лицо.
— Вы хотели поговорить со мной? — Нет, так не пойдет, в отчаянии подумала она. Ни за что не пойдет, если голос будет дрожать, если в голове будет гулко отдаваться эхо страха, которым она охвачена. — И мне хотелось с вами пообщаться. Я могу помочь вам.
— Сначала и я так думал. У вас были добрые глаза. А читая ваши отчеты, я видел, что вы понимаете, что я не убийца. Потом я понял, что вы мне посланы. Вы должны стать последней, и самой главной. Вы были единственной, кого Голос назвал по имени.
— Расскажите мне про голос, Лу. — Ей хотелось податься назад, отступить хоть на шаг, но по глазам его Тэсс видела, что достаточно легкого движения, чтобы он сорвался с тормозов. — Когда вы впервые услышали его?
— Еще мальчиком. Говорили, что я сумасшедший, как и мать. Я испугался и приказал себе за быть о Голосе. Позже я понял, что то был зов Божий — мне должно стать священнослужителем. Я был счастлив, что избран. Отец Мур говорил, что только немногие удостаиваются чести исполнять веления Божьи, давать святое причастие. Но даже избранных искушают грехом. Даже избранные слабы, вот нам и приходится приносить жертвы и замаливать грехи. Он учил меня закалять тело, чтобы противостоять соблазну. Бичевание, пост.
Так, еще одно недостающее звено в картинке-загадке. Эмоционально неуравновешенный мальчик поступает в семинарию, где наставником его становится эмоционально неуравновешенный мужчина. Он убьет ее… Завершая путь, ему, как он думает, предназначенный, он должен убить ее. На стоянке никого не видно, помещение «Скорой помощи» в двухстах ярдах.
— Ну и каково вам было служить в церкви, Лу?
— Церковь стала для меня всем. Моя жизнь сложилась, можете вы это понять? Сложилась. Ради этого.
— Однако же вы отошли от церкви.
— Нет. — Он поднял голову, словно принюхиваясь или прислушиваясь к чему-то такому, что предназначено только для его ушей. — Просто в моей жизни произошел какой-то провал. По сути, я перестал жить. Человек не может жить без веры. А священник не может жить без цели.
Тэсс заметила, как его рука потянулась к карману. В руке у него мелькнуло что-то белое. Когда взгляды их вновь встретились, глаза у Тэсс горели почти так же, как у него.
— Расскажите мне про Лауру.
Он уже сделал было шаг вперед, но имя его остановило.
— Лауру? А вы знали Лауру?
— Нет.
Епитрахиль была у него в руках, но, казалось, он вовсе про нее забыл.
«Работай, — приказала она себе, сдерживая готовый сорваться с губ крик. — Работай, говори, слушай».
— Расскажите мне про нее.
— Она была красавицей, прекрасной в своей хрупкости. За такие сосуды всегда боишься, что они могут разбиться. Мать места себе не находила, потому что Лаура любила вертеться перед зеркалом, придумывать разные прически, носить красивые платья. Мать прямо-таки ощущала, что Дьявол затягивает Лауру в свои сети, толкает к греху, пробуждает дурные мысли. Но Лаура только смеялась и говорила, что вовсе не собирается посыпать голову пеплом. Наплевать ей на все. Она вообще любила смеяться.
— А вы ее очень любили?
— Мы были близнецами. У нас была общая жизнь еще до рождения. Так говорила мать. Сам Господь связал нас воедино. И это я должен был уберечь Лауру от презрения церкви и всего того, чему нас учили. Это был мой долг, но я не мог его выполнить.
— Что вы имеете в виду?
— Ей было только восемнадцать. Красавица, умница, но смеха больше не было. — Он заплакал. Слезы оставили на щеках след. — Она так ослабела! Меня не было рядом, и она ослабела. В какой-то конуре ей сделали аборт. Божий суд. Но почему Божий суд должен непременно быть таким суровым? — Дыхание участилось и сделалось болезненно-громким. Он прижал руку ко лбу. — Жизнь за жизнь. Это справедливо и честно. Жизнь за жизнь. Она умоляла меня не дать ей умереть, не дать ей умереть во грехе, который обрекает ее на ад. А у меня не было власти отпустить ей грехи. Не было власти, даже когда она умирала у меня на руках. Власть пришла позднее, после того как я пережил отчаяние и темные, мрачные времена. Я покажу вам. Должен показать.
Он сделал шаг вперед, Тэсс инстинктивно отпрянула, но он успел набросить ей шарф на шею.
— Лу, вы полицейский. Ваша работа, ваш долг — оберегать.
— Оберегать… — Дрожащими пальцами он завязывал шарф. Полицейский. Он вынужден был подмешать Толстяку в кофе снотворное. Это самое большее, что он мог себе позволить! Нельзя нападать на напарника-полицейского. Оберегать… Пастух оберегает свое стадо. — Но я не уберег Лауру.
— Увы. И это была страшная утрата. Трагедия. Но потом вы постарались возместить ее, разве не так? Разве не поэтому вы пошли в полицию? Чтобы возместить? Чтобы оберегать других?
— Мне приходилось лгать, но после смерти Лауры уже ничто не имело значения. Я рассчитывал найти в полиции то, что хотел обрести в семинарии. Цель. Призвание. Закон. Человеческий — не Божий.
— Но ведь вы присягнули охранять закон!
— Но спустя много лет снова зазвучал Голос. По-настоящему.
— Да, для вас это было по-настоящему.
— Он не всегда звучит у меня в голове. Иногда это шепот в соседней комнате, а порой — гром, ниспадающий с потолка над моей кроватью. Голос велел мне спасти Лауру и самого себя. Мы с нею связаны воедино. Мы всегда были связаны воедино.
Она стиснула ключи в кармане. Если он начнет затягивать на шее шарф, она проткнет ему глаза. Чтобы не погибнуть. Ей хотелось жить!
— Я очищу вас от греха, — негромко проговорил он. — И вы увидите Бога.
— Отнять жизнь — это грех. Он заколебался.
— Жизнь за жизнь. Святая жертва. — Голос его дрожал от боли.
— Отнять жизнь — это грех, — повторила она, чувствуя, как кровь стучит в ушах. — Убить — это значит нарушить закон, и Божий, и человеческий. Вам ведомы и тот и другой — и как полицейскому, и как священнику.
Тэсс услышала звук сирены. Она решила, что это карета «скорой помощи». Теперь она не одна. Тэсс не отводила от него взгляда.
— Я могу помочь вам.
— Помогите мне. — Это был только шепот — наполовину вопрос, наполовину мольба.
— Да. — Дрожащей рукой она прикрыла его ладонь. Пальцы ощутили гладкую поверхность шелка.
Позади хлопнула дверь, но ни один из них не пошевелился.
— Руки прочь, Родерик. Убери руки и сделай шаг в сторону.
Не разжимая пальцев, Тэсс обернулась и увидела позади себя футах в десяти Бена. Расставив ноги, он выставил вперед зажатый в руках пистолет. Слева от него в той же позе стоял Эд. Стоянка заполнялась машинами с включенными сиренами и горящими фарами.
— Бен, со мной все в порядке.
Но он даже не взглянул на нее. Не отрываясь, он сверлил глазами Родерика, и она видела в них горящую, с трудом сдерживаемую ярость. Стоит ей отступить, и она прорвется наружу.
— Повторяю, Бен, он ничего мне не сделал. Ему нужна помощь.
— С дороги! — Не будь он уверен, что Родерик вооружен, немедленно метнулся бы вперед. Тэсс обернулась и, как щитом, загородила собою Родерика.
— Все, Бен, все кончено.
Махнув напарнику рукой, Эд сделал шаг вперед.
— Я должен обыскать тебя, Лу. Потом я надену на тебя наручники и посажу в машину.
— Да. — Почти механически, не сопротивляясь, Родерик поднял руки. — Таков закон. Доктор?
— Да, Лу. Никто не собирается сделать вам ни чего дурного.
— У тебя есть право не отвечать на вопросы, — начал Эд, доставая у Родерика из кармана пальто полицейский жетон.
— Ладно, все понятно. — Пока Эд надевал ему наручники, Родерик повернулся к Логану. — Отец, вы пришли, чтобы выслушать мою исповедь?
— Да. Хотите, чтобы я поехал с вами? — Обращаясь к нему, Логан крепко сжал руку Тэсс.
— Да. Я так устал!
— Скоро вы сможете отдохнуть. Поехали, я буду с вами.
Опустив голову, Родерик в сопровождении Эда и Логана двинулся к машине.
— Благословите, отец, меня, грешника.
Бен подождал, пока они пройдут мимо. Тэсс стояла на месте. Глядя на Бена, она не решалась сделать и шага, боясь, что ноги подкосятся при малейшем движении. Бен сунул пистолет в кобуру и стремительно направился к ней.
— Мне ничего не надо, ничего, — повторяла она, тесно прижимаясь к Бену. — Никогда бы он не сделал этого. Он просто не мог бы.
Не говоря ни слова, Бен отстранил ее, сорвал шарф с шеи и швырнул его в сугроб. Бегло ощупав шею Тэсс, он убедился, что на ней нет никаких следов.
— Я мог потерять тебя.
— Нет. — Она сильнее прижалась к нему. — Он знал. По-моему, он верил, что я способна остановить его. — Немного успокоившись, она заплакала и обняла его еще крепче. — Но беда в том, что мне это не удалось. Бен, мне еще никогда не было так страшно.
— Ты стояла посредине и загораживала мне дорогу.
Всхлипывая, Тэсс слегка отстранилась, но только для того, чтобы найти его губы.
— Я оберегала пациента.
— Он вовсе не твой пациент.
Надо все-таки попробовать — может быть, удастся хоть ненадолго устоять на ногах. Тэсс отступила и посмотрела в глаза Бену.
— Мой. И как только вы покончите с формальностями, я примусь за лечение.
Он схватил Тэсс за лацканы пальто, но, почувствовав ее руку у себя на щеке, тут же отпустил и прижался к ней лбом.
— Проклятие, я весь дрожу.
— Я тоже.
— Поехали домой.
— Да, да, поехали.
Крепко обняв друг друга за талию, они направились к машине. Тэсс заметила — но ничего не сказала, — что Бен въехал на тротуар. В машине она снова прижалась к нему. Никогда в жизни Тэсс не ощущала такой теплоты и уверенности!
— Он был полицейским.
— Он болен. — Пальцы их переплелись.
— Он все время был на шаг впереди нас.
— Он постоянно страдал. — Тэсс на мгновение прикрыла глаза. Она жива. На сей раз она не промахнулась. — Я сделаю все, чтобы оказаться ему полезной.
Бен помолчал. Видимо, с этим ему придется мириться — ей просто необходимо отдавать себя другим. Возможно, наступит день, и он поймет, что не только меч, но и слова способны служить справедливости.
— Эй, док?
— Да?
— Помните, мы говорили, что неплохо бы смотаться куда-нибудь на несколько дней?
— Помню. — Тэсс вздохнула, ей представился остров, поросший пальмами и пышными, в цвету, апельсиновыми деревьями. — Еще как помню!
— Я вроде скоро освобожусь.
— Сколько времени ты даешь мне на сборы? Бен рассмеялся, по-прежнему нервно крутя связку ключей.
— Я подумал, может, съездим ненадолго во Флориду? Хочу познакомить тебя с матерью.
Медленно, не желая превращать наметившийся шаг в большой прыжок, Тэсс оторвала голову от его плеча и посмотрела ему в глаза. Бен улыбнулся, и в этой улыбке она прочитала все, что ей хотелось знать.
— Я с удовольствием познакомлюсь с твоей матерью.
— Ну какое тут беспокойство? Выхожу сию минуту. — Вспомнив о женщине, нависавшей над ее плечом, Тэсс повернулась к Лоуэнстайн. — Наверное, вам стоит поговорить с детективом Лоуэнстайн. Спасибо, что позвонили.
— Хорошо, что все позади.
— Да. — Тэсс на мгновение закрыла глаза и передала трубку Лоуэнстайн. — Его поймали. — Она бросилась в спальню за сумочкой и ключами от машины. Тэсс в спешке снимала с вешалки пальто, а Лоуэнстайн все еще вытягивала из Родерика подробности. Нетерпеливо перебросив пальто через руку, Тэсс ждала, пока закончится этот бесконечный разговор.
— Вроде все чисто сработано, — сказала Лоуэнстайн, вешая трубку. — Бен с Эдом решили еще раз прочесать район и заметили этого типа. Он выходил из переулка и направлялся к вашему дому. На нем была ряса. Его остановили. Он не сопротивлялся, но, когда Бен нашел у него в кармане епитрахиль, начал вырываться и выкрикивать ваше имя.
— О Боже. — Тэсс захотелось его увидеть, поговорить с ним. Но Бена везут в больницу, и главное сейчас — он.
— Лу сказал, что Бена немного помяли, но как будто ничего серьезного.
— Знаете, мне будет спокойнее, если я увижу собственными глазами.
— Понимаю, понимаю. Может, отвезти вас в больницу?
— Нет, вам наверняка надо поскорее в участок подбить бабки. Да и мне вроде уже не нужна никакая охрана.
— Это верно, но все же я провожу вас до машины. Передайте Бену: отлично сработано.
Направляясь в участок, Бен пересекал стоянку, когда рядом с ним затормозила машина и из нее выскочил Логан.
— Бен. — Простоволосый, без перчаток, облаченный, что нечасто случалось, в рясу, Логан схватил его за локоть. — Я как раз надеялся застать вас здесь.
— Не самый лучший вечер для священника разгуливать по улицам, Тим. Сегодня в городе полно нервных полицейских. Запросто могли бы оказаться в наручниках.
— У меня была вечерняя месса и не хватило времени переодеться. По-моему, я кое-что раскопал.
— Входите. — Бен толкнул дверь. — У вас пальцы того и гляди отвалятся.
— Я слишком спешил. — Логан механически принялся сгибать и разгибать пальцы. — Все эти дни я занимался вашим делом. Мне известно, что вы интересуетесь преподобным Фрэнсисом Муром и проводите всякие проверки, но сам я никак не мог мысленно отойти от Фрэнка Мура, которого знавал в семинарии.
— Мы и им занимаемся. — Бен нетерпеливо посмотрел на часы.
— Знаю, но мы были хорошо знакомы, и я отлично помню, что он постоянно балансировал на грани святости и фанатизма. Потом я вспомнил одного его ученика, которому пришлось оставить семинарию после ссоры с Муром, наделавшей много шума. Я вспомнил его, потому что этот молодой человек стал впоследствии известным писателем. Его зовут Стивен Матиас.
— Слышал это имя. — Бен уже не глядел на часы. — Так вы думаете, что Матиас…
— Нет, нет. — Злясь на себя, что не может говорить быстро и достаточно связно, Логан глубоко вздохнул. — Я не был знаком с Матиасом лично, потому что пришел в университет уже после этой истории. Но припомнил, что, по слухам, он знал в семинарии всех и вся. Его первые две книги, по сути, основаны на реальных событиях семинарской жизни. И чем больше я думал, тем явственнее все сходилось. Особенно хорошо мне вспомнился один роман, где рассказывалось о юном ученике, пережившем нервный срыв. Он ушел из семинарии после того, как его сестра — близняшка — умерла от криминального аборта. Ясное дело, возник грандиозный скандал. Выяснилось, что мать мальчика находится в психиатрической лечебнице, а сам он прошел курс лечения от шизофрении.
— Давайте-ка поищем этого самого Матиаса. — И Бен двинулся по коридору. Но Логан остановил его.
— Я уже все выяснил. Достаточно было не скольких звонков, чтобы найти его. Он живет в Коннектикуте и прекрасно помнит эту историю. Семинарист был человеком необыкновенно набожным и преданным церкви и самому Муру. Собственно, он стал его секретарем. Матиас сказал, что имя его — Луи Родерик.
Может ли кровь застывать в жилах, а сердце переставать биться, но тело продолжать жить?
— Вы уверены?
— Да. Матиас и так говорил уверенно, но, когда я переспросил, он заглянул в свои старые записи, еще раз проверил и подтвердил. Он готов подъехать и дать вам описание этого человека. Имея описание и имя, вы без труда разыщете его.
— А мне и искать не надо. — Бен круто развернулся, побежал в инспекторскую и схватил трубку первого попавшегося телефона.
— Так вы знаете его? — Логан схватил за рукав Эда, пока и тот не сорвался с места.
— Он полицейский. Один из нас. И в этот самый момент он ведет вместе с напарником наружное наблюдение за домом Тэсс.
— О Боже милосердный. — Комната поплыла перед глазами, и Логан принялся молиться.
Наряды были посланы по адресу Родерика, а также к дому Тэсс. Бен поспешил к двери. Логан последовал за ним вслед.
— Я с вами.
— Это дело полиции.
— Может, вид священника успокоит его.
— Не путайтесь под ногами. — Оба разом толкнули застекленную дверь и едва не налетели на Лоуэнстайн.
— Что здесь происходит?
Едва не обезумев от страха, Бен схватил ее за воротник пальто.
— А ты почему не с ней? Кто разрешил тебе оставить ее?
— Да что с тобой? Позвонил Лу, сказал, что все кончено, так чего же мне было там болтаться?
— Когда это было?
— Двадцать минут назад. Погоди, он ведь сказал, что ты едешь… — Хоть и невозможно было поверить, но выражение лица Бена сказало ей все. — О Боже, только не это. Ведь он… — Полицейский. Товарищ. Лоуэнстайн заставила себя говорить: — Он позвонил двадцать минут назад и сказал, что этого малого взяли и пост можно снять. Мне и в голову ничего такого не пришло. Я даже не подумала звонить в управление, чтобы перепроверить. Ведь это был Лу.
— Надо отыскать его.
Не давая Бену выйти, Лоуэнстайн схватила его за локоть:
— Джорджтаунская больница. Он сказал ей, что тебя отправили в отделение «Скорой помощи».
Услышав это, Бен кубарем скатился с лестницы и прыгнул в машину.
После двадцатиминутной сумасшедшей езды Тэсс въехала на стоянку. На дорогах было почти пусто, но любителей упираться прямо в бампер это не смущало. Ладно, говорила она себе, хорошо еще, что Бену уже сделали перевязку и он ждет тебя. И вообще все позади.
Захлопнув дверцу, Тэсс опустила ключи в карман. По дороге домой они купят бутылочку шампанского. Нет, лучше, две бутылки, поправила она себя. А потом проведут целый уик-энд в постели, попивая это самое шампанское.
Тэсс настолько увлеклась своими мыслями, что не заметила, как из тени выскользнула и появилась на свету какая-то фигура.
— Доктор Курт.
Ее первой реакцией был страх: Тэсс вскинула руки, защищая шею. Затем со смехом опустила их и сделала шаг вперед.
— Детектив Родерик, я и не думала, что вы здесь…
Свет упал на высокий белый воротник. Одеяние церковника. Как во сне, подумала она, мгновенно впадая в панику: думаешь, что ты всего лишь в шаге от безопасного места, а оказывается, подтверждаются твои худшие страхи. Можно, конечно, повернуться и попробовать убежать, но он на расстоянии всего лишь вытянутой руки и легко схватит ее. Можно, конечно, закричать, но он, несомненно, заткнет ей рот. Остается только одно: посмотреть ему прямо в лицо.
— Вы хотели поговорить со мной? — Нет, так не пойдет, в отчаянии подумала она. Ни за что не пойдет, если голос будет дрожать, если в голове будет гулко отдаваться эхо страха, которым она охвачена. — И мне хотелось с вами пообщаться. Я могу помочь вам.
— Сначала и я так думал. У вас были добрые глаза. А читая ваши отчеты, я видел, что вы понимаете, что я не убийца. Потом я понял, что вы мне посланы. Вы должны стать последней, и самой главной. Вы были единственной, кого Голос назвал по имени.
— Расскажите мне про голос, Лу. — Ей хотелось податься назад, отступить хоть на шаг, но по глазам его Тэсс видела, что достаточно легкого движения, чтобы он сорвался с тормозов. — Когда вы впервые услышали его?
— Еще мальчиком. Говорили, что я сумасшедший, как и мать. Я испугался и приказал себе за быть о Голосе. Позже я понял, что то был зов Божий — мне должно стать священнослужителем. Я был счастлив, что избран. Отец Мур говорил, что только немногие удостаиваются чести исполнять веления Божьи, давать святое причастие. Но даже избранных искушают грехом. Даже избранные слабы, вот нам и приходится приносить жертвы и замаливать грехи. Он учил меня закалять тело, чтобы противостоять соблазну. Бичевание, пост.
Так, еще одно недостающее звено в картинке-загадке. Эмоционально неуравновешенный мальчик поступает в семинарию, где наставником его становится эмоционально неуравновешенный мужчина. Он убьет ее… Завершая путь, ему, как он думает, предназначенный, он должен убить ее. На стоянке никого не видно, помещение «Скорой помощи» в двухстах ярдах.
— Ну и каково вам было служить в церкви, Лу?
— Церковь стала для меня всем. Моя жизнь сложилась, можете вы это понять? Сложилась. Ради этого.
— Однако же вы отошли от церкви.
— Нет. — Он поднял голову, словно принюхиваясь или прислушиваясь к чему-то такому, что предназначено только для его ушей. — Просто в моей жизни произошел какой-то провал. По сути, я перестал жить. Человек не может жить без веры. А священник не может жить без цели.
Тэсс заметила, как его рука потянулась к карману. В руке у него мелькнуло что-то белое. Когда взгляды их вновь встретились, глаза у Тэсс горели почти так же, как у него.
— Расскажите мне про Лауру.
Он уже сделал было шаг вперед, но имя его остановило.
— Лауру? А вы знали Лауру?
— Нет.
Епитрахиль была у него в руках, но, казалось, он вовсе про нее забыл.
«Работай, — приказала она себе, сдерживая готовый сорваться с губ крик. — Работай, говори, слушай».
— Расскажите мне про нее.
— Она была красавицей, прекрасной в своей хрупкости. За такие сосуды всегда боишься, что они могут разбиться. Мать места себе не находила, потому что Лаура любила вертеться перед зеркалом, придумывать разные прически, носить красивые платья. Мать прямо-таки ощущала, что Дьявол затягивает Лауру в свои сети, толкает к греху, пробуждает дурные мысли. Но Лаура только смеялась и говорила, что вовсе не собирается посыпать голову пеплом. Наплевать ей на все. Она вообще любила смеяться.
— А вы ее очень любили?
— Мы были близнецами. У нас была общая жизнь еще до рождения. Так говорила мать. Сам Господь связал нас воедино. И это я должен был уберечь Лауру от презрения церкви и всего того, чему нас учили. Это был мой долг, но я не мог его выполнить.
— Что вы имеете в виду?
— Ей было только восемнадцать. Красавица, умница, но смеха больше не было. — Он заплакал. Слезы оставили на щеках след. — Она так ослабела! Меня не было рядом, и она ослабела. В какой-то конуре ей сделали аборт. Божий суд. Но почему Божий суд должен непременно быть таким суровым? — Дыхание участилось и сделалось болезненно-громким. Он прижал руку ко лбу. — Жизнь за жизнь. Это справедливо и честно. Жизнь за жизнь. Она умоляла меня не дать ей умереть, не дать ей умереть во грехе, который обрекает ее на ад. А у меня не было власти отпустить ей грехи. Не было власти, даже когда она умирала у меня на руках. Власть пришла позднее, после того как я пережил отчаяние и темные, мрачные времена. Я покажу вам. Должен показать.
Он сделал шаг вперед, Тэсс инстинктивно отпрянула, но он успел набросить ей шарф на шею.
— Лу, вы полицейский. Ваша работа, ваш долг — оберегать.
— Оберегать… — Дрожащими пальцами он завязывал шарф. Полицейский. Он вынужден был подмешать Толстяку в кофе снотворное. Это самое большее, что он мог себе позволить! Нельзя нападать на напарника-полицейского. Оберегать… Пастух оберегает свое стадо. — Но я не уберег Лауру.
— Увы. И это была страшная утрата. Трагедия. Но потом вы постарались возместить ее, разве не так? Разве не поэтому вы пошли в полицию? Чтобы возместить? Чтобы оберегать других?
— Мне приходилось лгать, но после смерти Лауры уже ничто не имело значения. Я рассчитывал найти в полиции то, что хотел обрести в семинарии. Цель. Призвание. Закон. Человеческий — не Божий.
— Но ведь вы присягнули охранять закон!
— Но спустя много лет снова зазвучал Голос. По-настоящему.
— Да, для вас это было по-настоящему.
— Он не всегда звучит у меня в голове. Иногда это шепот в соседней комнате, а порой — гром, ниспадающий с потолка над моей кроватью. Голос велел мне спасти Лауру и самого себя. Мы с нею связаны воедино. Мы всегда были связаны воедино.
Она стиснула ключи в кармане. Если он начнет затягивать на шее шарф, она проткнет ему глаза. Чтобы не погибнуть. Ей хотелось жить!
— Я очищу вас от греха, — негромко проговорил он. — И вы увидите Бога.
— Отнять жизнь — это грех. Он заколебался.
— Жизнь за жизнь. Святая жертва. — Голос его дрожал от боли.
— Отнять жизнь — это грех, — повторила она, чувствуя, как кровь стучит в ушах. — Убить — это значит нарушить закон, и Божий, и человеческий. Вам ведомы и тот и другой — и как полицейскому, и как священнику.
Тэсс услышала звук сирены. Она решила, что это карета «скорой помощи». Теперь она не одна. Тэсс не отводила от него взгляда.
— Я могу помочь вам.
— Помогите мне. — Это был только шепот — наполовину вопрос, наполовину мольба.
— Да. — Дрожащей рукой она прикрыла его ладонь. Пальцы ощутили гладкую поверхность шелка.
Позади хлопнула дверь, но ни один из них не пошевелился.
— Руки прочь, Родерик. Убери руки и сделай шаг в сторону.
Не разжимая пальцев, Тэсс обернулась и увидела позади себя футах в десяти Бена. Расставив ноги, он выставил вперед зажатый в руках пистолет. Слева от него в той же позе стоял Эд. Стоянка заполнялась машинами с включенными сиренами и горящими фарами.
— Бен, со мной все в порядке.
Но он даже не взглянул на нее. Не отрываясь, он сверлил глазами Родерика, и она видела в них горящую, с трудом сдерживаемую ярость. Стоит ей отступить, и она прорвется наружу.
— Повторяю, Бен, он ничего мне не сделал. Ему нужна помощь.
— С дороги! — Не будь он уверен, что Родерик вооружен, немедленно метнулся бы вперед. Тэсс обернулась и, как щитом, загородила собою Родерика.
— Все, Бен, все кончено.
Махнув напарнику рукой, Эд сделал шаг вперед.
— Я должен обыскать тебя, Лу. Потом я надену на тебя наручники и посажу в машину.
— Да. — Почти механически, не сопротивляясь, Родерик поднял руки. — Таков закон. Доктор?
— Да, Лу. Никто не собирается сделать вам ни чего дурного.
— У тебя есть право не отвечать на вопросы, — начал Эд, доставая у Родерика из кармана пальто полицейский жетон.
— Ладно, все понятно. — Пока Эд надевал ему наручники, Родерик повернулся к Логану. — Отец, вы пришли, чтобы выслушать мою исповедь?
— Да. Хотите, чтобы я поехал с вами? — Обращаясь к нему, Логан крепко сжал руку Тэсс.
— Да. Я так устал!
— Скоро вы сможете отдохнуть. Поехали, я буду с вами.
Опустив голову, Родерик в сопровождении Эда и Логана двинулся к машине.
— Благословите, отец, меня, грешника.
Бен подождал, пока они пройдут мимо. Тэсс стояла на месте. Глядя на Бена, она не решалась сделать и шага, боясь, что ноги подкосятся при малейшем движении. Бен сунул пистолет в кобуру и стремительно направился к ней.
— Мне ничего не надо, ничего, — повторяла она, тесно прижимаясь к Бену. — Никогда бы он не сделал этого. Он просто не мог бы.
Не говоря ни слова, Бен отстранил ее, сорвал шарф с шеи и швырнул его в сугроб. Бегло ощупав шею Тэсс, он убедился, что на ней нет никаких следов.
— Я мог потерять тебя.
— Нет. — Она сильнее прижалась к нему. — Он знал. По-моему, он верил, что я способна остановить его. — Немного успокоившись, она заплакала и обняла его еще крепче. — Но беда в том, что мне это не удалось. Бен, мне еще никогда не было так страшно.
— Ты стояла посредине и загораживала мне дорогу.
Всхлипывая, Тэсс слегка отстранилась, но только для того, чтобы найти его губы.
— Я оберегала пациента.
— Он вовсе не твой пациент.
Надо все-таки попробовать — может быть, удастся хоть ненадолго устоять на ногах. Тэсс отступила и посмотрела в глаза Бену.
— Мой. И как только вы покончите с формальностями, я примусь за лечение.
Он схватил Тэсс за лацканы пальто, но, почувствовав ее руку у себя на щеке, тут же отпустил и прижался к ней лбом.
— Проклятие, я весь дрожу.
— Я тоже.
— Поехали домой.
— Да, да, поехали.
Крепко обняв друг друга за талию, они направились к машине. Тэсс заметила — но ничего не сказала, — что Бен въехал на тротуар. В машине она снова прижалась к нему. Никогда в жизни Тэсс не ощущала такой теплоты и уверенности!
— Он был полицейским.
— Он болен. — Пальцы их переплелись.
— Он все время был на шаг впереди нас.
— Он постоянно страдал. — Тэсс на мгновение прикрыла глаза. Она жива. На сей раз она не промахнулась. — Я сделаю все, чтобы оказаться ему полезной.
Бен помолчал. Видимо, с этим ему придется мириться — ей просто необходимо отдавать себя другим. Возможно, наступит день, и он поймет, что не только меч, но и слова способны служить справедливости.
— Эй, док?
— Да?
— Помните, мы говорили, что неплохо бы смотаться куда-нибудь на несколько дней?
— Помню. — Тэсс вздохнула, ей представился остров, поросший пальмами и пышными, в цвету, апельсиновыми деревьями. — Еще как помню!
— Я вроде скоро освобожусь.
— Сколько времени ты даешь мне на сборы? Бен рассмеялся, по-прежнему нервно крутя связку ключей.
— Я подумал, может, съездим ненадолго во Флориду? Хочу познакомить тебя с матерью.
Медленно, не желая превращать наметившийся шаг в большой прыжок, Тэсс оторвала голову от его плеча и посмотрела ему в глаза. Бен улыбнулся, и в этой улыбке она прочитала все, что ей хотелось знать.
— Я с удовольствием познакомлюсь с твоей матерью.