Страница:
Поэтому Курт ничуть не удивился, не обнаружив у джипа ни прессы, ни толпы зевак. Улица казалась более пустынной, нежели до самого происшествия. Даже парнишка, проявлявший чудеса скорости явно в нетрезвом состоянии, уже давно исчез из виду.
Курт в нерешительности постоял на тротуаре, разглядывая автомобиль.
Тот, конечно, был хорош: блестящий, лоснящийся корпус, тонированные стекла, начищенные колпаки… Курт не умел водить, но в “кремниевый век” это не имело принципиального значения. Все сделает бортовой компьютер, достаточно задать маршрут и точку назначения. Разумеется, для этого необходимо соблюсти одну-две формальности, однако волк рассчитывал решить и эту проблему, пошарив по карманам мертвых охранников. Курт задумался. Наверное, лучше все-таки оставить машину в покое. Именно благодаря компьютеру его легко могли запеленговать. И даже отключение Сети не гарантировало, что нахождение джипа не будет обнаружено другими способами.
А это могло помешать Курту выполнить клятву.
Но, с другой стороны, ему надо на чем-то ездить. На такси? Снова слушать бредни таксиста или препираться с безмозглым конструктом?
Подойдя к трупу охранника, Курт принялся шарить по карманам.
Рассудительность и осторожность — это хорошо, но сейчас Курту меньше всего хотелось рассуждать и осторожничать. По большому счету, ему уже было все равно.
Чип-ключ обнаружился в боковом кармане штанов. К брелоку крепились еще три ключа, поменьше (от квартиры, гаража, сейфа или чего-то еще, что Курта не интересовало). Зажав находку в правой лапе, он направился к джипу.
Как и ожидалось, одна из кнопок на чип-ключе отключала сигнализацию. Об этом возвестил короткий электронный звук. Вторая кнопка открывала двери, включала зажигание и, в зависимости от температуры за “бортом”, кондиционер или печку. Третья кнопка делала что-то еще (возможно, готовила обед или включала головизор), что Курт решил даже не проверять.
Распахнув водительскую дверь, он уселся на сиденье. Оно оказалось кожаным, а потому приятно захрустело под волчьим телом. Подушки немедля приспособились под рельеф нижней части спины. Пахло более-менее приятно — каким-то цветочным, но не навязчивым освежителем.
Перед глазами был руль. Курт прикоснулся к рельефной поверхности, для пробы крутанул. Ощущение оказалось приятным, и все же он отдернул лапы — не учатся вождению, сидя в угнанном автомобиле, да и время неподходящее. Найдя на приборной панели приемную щель, он сунул в нее чип. Мотор уже работал, но, чтобы сдвинуться с места без ключа, требовалось владеть кое-какими навыками, о которых Курт имел весьма смутное представление.
Как бы там ни было, у него БЫЛ чип-ключ.
А потому бортовой комп незамедлительно вспыхнул монитором. Полетели строчки загружаемой среды. Затем пользователю предложили сделать выбор из следующих действий: включить конструкт, голосовой режим или же ручной ввод информации.
Курт без колебаний выбрал последнее.
Оба первых пункта грозили разоблачением. А если и нет, он все равно не испытывал ни малейшего желания* общаться с очередным конструктом.
Дождавшись, когда выдвинется клавиатура, он набрал адрес. Монитор тут же высветил карту района. В правом верхнем углу мигала надпись: “Внимание! — Неконтролируемый сектор. Высокая вероятность осложнений — 65%. Запросить базу?” Игнорируя предостережение, волк нашел световое перо и начертил маршрут. Затем вдавил Enter.
Джип взревел и тронулся с места.
Волка на сиденье мягко качало. Следить за тем, как руль, казалось, сам собой крутится вправо-влево, было немного непривычно. Брелок свисал из гнезда зажигания: оскаленный серебряный череп. От вибрации у него загорались алым глаза — злая глянцевая побрякушка, будто говорящая: “Добро пожаловать в мегаполис”.
Затем взгляд Курта упал на рацию.
Один вид микрофона натолкнул его на определенные мысли. Он сразу же вспомнил слова убитого охранника, и когтистая лапа рефлекторно дернулась к “торпеде”, намереваясь отодрать прибор от липучки.
Однако Курт заставил себя успокоиться. То, что он вызовет к указанному месту “чистильщиков” или даже подкрепление, не даст ему ровным счетом ничего. Конечно, он лишний раз умоет руки в крови (и напьется ею же), но только смысла в этом не больше, чем если бы он остановил машину, вышел на улицу и начал убивать прохожих. Те, кто приехал бы с “базы” по вызову, вероятнее всего, не имели бы никакого отношения к бойне в убежище. Они выполняли приказы, не более.
Вот почему Курт решил сперва наведаться к другому персонажу.
Но это было не все. Когда джип поворачивал на перекрестке, в боковом зеркале заднего вида мелькнуло нечто странное. Волк всмотрелся и не поверил собственным глазам. Над телом охранника склонился какой-то силуэт. Все детали были смазаны движением, да и расстояние было приличным. Тем не менее Курт не без труда разглядел суставчатые конечности — несколько стояли на асфальте, а две копошились внутри мертвого тела, — блестящий корпус, а также десяток объективов на круглой голове…
Курт рефлекторно оглянулся, но джип уже миновал перекресток.
Лысый Хью обитал в том еще райончике. Место это именовалось Клоповником, и лежало оно на востоке мегаполиса — аккурат против стерильного, чистого Сити. Мрачная клякса с рваными краями. Забираться туда, пусть даже под ярким дневным солнцем, поостережется любой здравомыслящий человек, какими бы физическими данными он ни обладал… В этом отношении репутация Клоповника ничуть не уступала Запретному городу, а в чем-то, вероятно, даже превосходила… Запретный город походил на сонное кладбище, залитое лунным светом, в то время как его моральный конкурент был похож на пир вурдалаков, вставших из могил…
Клоповник варился в самом себе, бурлил, истекая зловонным соком, и, казалось, был совершенно доволен таким положением. Границы его изменялись с каждым годом. Там постоянно что-то менялось, строилось, взлетало на воздух и вновь перестраивалось. Благодаря этому обстоятельству на детальной карте мегаполиса отсутствовали целые кварталы. Такие места были обозначены пустыми пятнами, на которых впору было писать: “Здесь водятся чудовища”.
Противопоставление Клоповнику Сити — делового центра города — было отнюдь не случайным. Именно Клоповник, а не трущобы “буферной зоны” или даже “спорных территорий”, являлся криминальным центром мегаполиса. Здесь обитали те, кто стоял по ту сторону закона (как одной ногой, так и обеими) или же занес ногу, чтобы переступить таковой. Именно в Клоповнике творились дела, за информацию о которых осведомители легавых получали неплохие деньги — если, конечно, успевали донести эту информацию до адресата. Именно здесь, а не где-либо еще, готовилась значительная часть умышленных корыстных преступлений, последствия которых пожинали уже по всему мегаполису. Именно в Клоповнике можно было купить практически любое оружие — от удавки до зенитной установки, — орудия взлома, андроидов, имплантанты, наркотики, а также любые компьютерные побрякушки: от железа до софта (ледорубы, вирусы и, разумеется, информацию на любого покупателя)… Если кому-то, кто не обладал здравомыслием в должном объеме, требовалось приобрести нечто не вполне законное (либо же в обход закона), он отправлялся прямиком в Клоповник. Эта экскурсия, как правило, становилась одним из наиболее ярких событий его жизни, о котором он еще долго потом рассказывал и пересказывал друзьям за кружкой пива…
Впрочем, в Клоповнике продавались не только ПРЕДМЕТЫ.
Если кому-то требовалось найти людей, готовых выполнить некую работу (за определенную, конечно, плату — порой не отличавшуюся умеренностью), он тоже отправлялся прямиком в Клоповник. Там обитали убийцы, воры и негодяи всех мастей, а кое-где можно было запросто встретить витрины с корявыми надписями вроде “Прафессиональные паджоги, званить с 19:00 до 05:00”, “Взыщем любые долги. Кому нужен суд?” или “Грабим по наводке. Наводчику 10%. Возможен торг”.
Вот таким местом был Клоповник.
Люди вроде Лысого Хью чувствовали себя там как рыба в воде. Они знали нужных людей, а нужные люди знали их. Они нюхом чуяли любое подводное течение, рыболовные сети, а при приближении более крупного хищника тут же ложились на дно. Они знали, как выжить в этих местах, в какую сторону следует крутиться, а когда — остановиться. Они могли найти любую трещину или лазейку, а после просочиться в нее расплавленным свинцом.
Одним из таких людей был Лысый Хью.
Оставив джип на окраине Клоповника, дальше волк двинулся на своих двоих. Проформы ради он включил сигнализацию, но был уверен, что в этих местах такая машина не задержится на месте более четверти часа. Но это уже было не важно. (Отключенная сигнализация, напротив, могла отпугнуть угонщиков, а в интересах Курта было, чтобы джип оказался где-нибудь совсем в другом месте).
По утрам в Клоповнике было относительно спокойно, но зверь не спал, а только дремал перед новой охотой, пока в желудке варились куски свежего мяса. Собственно, это было главным, что характеризовало Клоповник, — голод, то есть даже не голод как таковой, а неутолимая, ненасытная страсть — к пище, зрелищам, развлечениям, роскоши… Под напором этой страсти все моральные запреты слетали, как ненужная шелуха, обнажая истинное естество и сокровенную суть. В этом отношении Клоповник не уступал самим Ульям, не говоря уж о каком-то там Сити…
Курт целеустремленно шагал к цели, не утруждаясь петлянием и проверками на предмет слежки (разве что инстинктивно, но это не в счет). Прохожих было немного, а те, что попадались, изо всех сил старались остаться незамеченными — не потому, что что-то задумали, просто боялись. Они ждали утра, когда большинство хищников забирались в берлоги, и только тогда выходили из дома и спешили сделать поскорее свои дела, чтобы успеть домой задолго до того, как солнце вновь начнет катиться к горизонту.
Сильный и ловкий молодой человек, каким, без сомнения, Курт казался со стороны, внушал упомянутым травоядным инстинктивный страх. Хищник идет с охоты, наверняка думали они. Задержался, мерзавец. Судя по тому, что он не тащил с собой мешка с награбленным добром, аборигены могли заключить, что волк промышлял совсем другим ремеслом. В чем, разумеется, были недалеки от истины…
Архитектурный стиль Клоповника полностью соответствовал тому образу жизни, что был присущ аборигенам. А этот образ жизни не отличался ни размеренностью, ни умеренностью пороков, ни, конечно, склонностью к планированию дальнейшей деятельности. Эти же черты присутствовали и у самого Клоповника.
Впечатление у человека, впервые попавшего сюда, создавалось весьма неоднозначное. Даже Курт, привычный ко всякого рода трущобам, чувствовал себя здесь не в своей тарелке. От этого места веяло чем-то недобрым, мрачным. Потаенной животной злобой здесь было пропитано все — растрескавшийся асфальт, старые фасады, слепые глазницы выбитых окон… Казалось, вокруг простирается абстрактная трехмерная картина (либо стим-конструкт, хотя создание такого сложного продукта было заведомо обречено на провал), творец которой преследовал цель воплотить человеческие пороки, душевные изъяны и ущербность в архитектурных формах… Но это была реальность.
Клоповник строился без всякой системы. Некоторые здания видели еще чистое небо, не прикрытое куполом. (Таких ветеранов можно было отличить по непроглядно-тонированным стеклам и останкам систем кондиционирования.) Все остальные, разумеется, ваялись уже на скорую руку.
Никто не помнил, когда именно Клоповник получил свое название. Вероятно, это произошло вскоре после возведения купола. Как и значительная часть всего Гетто, Клоповник также не мог не подвергнуться коренным метаморфозам. Вскоре после того, как первые тысячи людей переселились в Ульи, все те, кто переселяться не захотел, потому что эти железобетонные колоссы не внушали им доверия — недаром их прозвали “сухопутными титаниками”, — с муравьиным рвением (еще не догадываясь, каким словом назовут позже их потуги) приступили к обустройству освободившихся площадей. Здания рушили и перестраивали, нередко поверх старых фундаментов и первых этажей (просто так было дешевле). В каждом проснулся дар архитектора, а каждый второй торопился воплотить свою мечту в бетоне и камне, пока это не сделал кто-то другой на той же территории. Разумеется, такое рвение не соответствовало архитектурным талантам и познаниям аборигенов, потому как большинство из них были знакомы с зодчеством лишь понаслышке.
В итоге получилась странная штука, своего рода архитектурный феномен. Посреди одного из наиболее крупных мегаполисов образовалось рваное пятно, обитатели которого были бы не прочь провозгласить себя Свободной Республикой, посети кого-то подобная мысль. Старые и надежные здания соседствовали с новоиспеченными уродцами, о прочности которых не могло идти и речи. Многие, нужно заметить, рухнули в течение первого года, погреби под обломками жильцов (среди которых, как правило, самих строителей не было, лишь квартиранты).
Спешка сыграла со строителями злую шутку. А потому перестройка тянулась по сей день, приобретая порой самые невообразимые, фантастические формы. Многие новоиспеченные зодчие использовали в качестве образцов для своего творчества снимки старинных шедевров, таких, к примеру, как Дом с чудовищами в Барселоне или же готические соборы старой Франции. В итоге получились какие-то жалкие карлики, сморщившиеся под гнетом бетона и человеческой глупости. Чтобы удержаться на месте, они тянулись друг к другу, совмещая несущие стены, протягивая над подворотнями мостки, лесенки, галереи и просто металлические балки.
Таким был Клоповник.
Вскоре Курт вышел на знакомую улицу. При дневном свете, впрочем, она выглядела совсем по-другому. Глубокие тени убрались куда-то в подземелья, где всегда было сыро и холодно. Небесный мрак втянулся до поры до времени в космический вакуум, дожидаясь заката. Даже звуки потеряли тот глубокий объем и насыщенность, с какими они ночью рокотали в подворотнях… Курту пришлось порядком напрягать зрительную память, чтобы восстановить хоть какие-то ориентиры.
Наконец показался гараж. У самых ворот стояли два остова — без окон, без двигателей и без дверей. Обглоданные скелеты машин, не способные двинуться с места без буксира. Курт изучил их беглым взглядом, не обнаружив ничего, что внушало бы подозрения. Кроме, конечно, самого факта, что скряга Хью решился выставить свое добро на всеобщее обозрение, причем без охраны… С другой стороны, охраной служила репутация Лысого Хью и двух его приспешников, один другого краше. К тому же место в гараже могло понадобиться для чего-то еще, какого-нибудь срочного заказа…
Но волк не спешил.
Улица была пуста, и он, стоя в тени, прислушивался к собственным ощущениям. Запахи не говорили ему ничего необычного (что, по крайней мере, отличалось бы от предыдущего визита). Визуальная информация тоже.
Все было… очень спокойно. Что и вызывало беспокойство.
Все замерло, словно перед бурей.
Но в душе Курта буря уже бушевала, и он был неспособен медлить и размышлять. Он жаждал действия.
Жаждал крови.
А поэтому он зашагал прямиком к широкому, приземистому строению с металлическими воротами. У него, однако, хватило осмотрительности, чтобы на перекрестке перейти мостовую, — так его не могли заметить со второго этажа здания, за большими окнами которого царила непроглядная тьма, не шевелилась ни единая тень.
По всей видимости, волка успели все же заметить, да этого практически невозможно было и избежать, потому как офис Хью был расположен крайне удачно. Гараж, неказистый с виду, на деле представлял собою настоящую крепость. Курт в свое время не поленился разузнать, что вход в здание только один. Как по бокам, так и с тыла окна накрепко заложены кирпичом. Можно было, конечно, взобраться на покатую крышу, но куда идти дальше, было неясно. Окна гаража выходили на металлические балки, протянувшиеся под потолком. Влетев внутрь в вихре стеклянных осколков, волк тут же столкнулся бы с непростой проблемой удержаться на одной из этих балок… Эффект внезапности, разумеется, в этом случае вряд ли сыграл бы свою роль (даже если бы Курт удержался и не сорвался вниз).
Таким образом, Курт шел в лобовую атаку.
Подойдя к невысоким воротам, он трижды дернул за шнурок. Затем, отступив на шаг, принялся ждать.
Минуту спустя за дверью послышались шаги. По шершавому полу шли двое, почти в ногу (волчий слух сразу же уловил разнобой). Остановились. Форточка, лязгнув, распахнулась. Показавшаяся в квадратном оконце бледная физиономия, не говоря ни слова, окинула волка наметанным взглядом. Форточка лязгнула вновь, закрываясь.
Натужно заскрипели засовы.
Не дожидаясь, пока дверца в воротах откроется, Курт метнулся вперед и с силой пнул ее ногой. Безволосый быстро отскочил, лишь чудом избежав удара. Но его напарник не торопился объявлялся в поле зрения.
— Я хочу видеть обоих, — сказал Курт.
Из дверного проема на пол падала длинная полоса солнечного света. Пылинки плясали в этом потоке, а мгновение спустя полосу перегородила широкая тень. Первый безволосый отступил от проема и остановился на расстоянии. Появился второй. Злые маленькие глазки уставились на посетителя.
Хмырь. Тяжелый и крепкий, как дубовый шкаф. Правая (или же левая, в зависимости от того, какие у них были отношения с напарником) рука Лысого Хью.
Курт вошел в гараж, глядя исподлобья на суровую парочку.
Первый безволосый, по кличке Шило, высокий и уродливый, словно корявый сук с того же дуба, извлек руки из-под складок черного одеяния. Такое с ним случалось нечасто, а потому уже заслуживало внимания. Продолжая держать парочку в поле зрения, Курт бегло осмотрел гараж.
Там, где происходил основной “ремонт”, стояли три машины.
В предыдущий визит волка их там не было. Это, впрочем, объясняло, почему Хью понадобилось выставлять голые остовы перед воротами. Где-то ему удалось разжиться тремя почти новыми тачками, для которых потребовалось срочно освобождать кучу места. У одной не хватало колеса, у другой что-то торчало из-под капота, третья же, похоже, была и вовсе на ходу. Тонированные стекла отражали свет.
Роботы-ремонтники безжизненно свисали со своих балок.
Курту подумалось, что, судя по виду автомобилей, для ликвидации всех неисправностей хватило бы и четверти часа. С другой же стороны, он не настолько хорошо разбирался в механике, чтобы делать какие-то выводы…
— Где Хью?
— Не так быстро, волчонок, — осклабившись, сказал Хмырь.
— Его здесь нет, — добавил Шило.
Эта парочка, как Курт понял еще в прошлый раз, разговаривала так всегда и со всеми — один дополнял слова другого. Создавалось впечатление, что мозги у них также одни на двоих. Это, впрочем, делало их только опаснее — они действовали как единый организм.
— А где он?
— Откуда нам знать? — Шило пожал плечами. — Где угодно.
— Платит ведь он, — поддакнул Хмырь.
Курт, подняв руку, снял с головы капюшон. Это заметно увеличило угол обзора.
Но, чтобы заметить очевидное, не требовалось сильно напрягаться.
— А я вижу, у него горит свет. — Курт кивнул в ту сторону, где находился кабинет Хью (там он встречался с клиентами, там же проводил все свое свободное время). — Разве не так?
То, что шефа, по словам его помощников, нет на месте, показалось Курту по меньшей мере странным.
Хмырь дернул плечом, не потрудившись даже обернуться.
— Что с того?
— Мы там были, — добавил Шило. — Разбирали кое-какие бумаги…
Это звучало совсем уж дико. Волк сомневался не только в том, что эта дикая парочка умеет читать, но даже и в том, что они способны разобрать вареную курицу для холодца…
Не говоря ни слова, Курт двинулся вперед.
Хмырь отважно — следовало отдать ему должное— шагнул навстречу. Курт прыгнул, носок его ботинка угодил под коленную чашечку здоровяка. Что-то хрустнуло. Хмырь скривился, но не проронил ни звука. Правый его кулак с тихим свистом вспорол воздух. Скорость и внезапность удара оказались таковы, что волк еле успел уклониться. Огромная ручища просвистела в каких-то сантиметрах от его головы. Стоило Курту еще немного замешкаться, и лежать бы ему в следующее мгновение на бетонном полу…
Не встретив препятствия, Хмырь по инерции шагнул вперед. Это заставило его перенести вес здоровенного тела на травмированную ногу. В тот момент, когда верзила пошатнулся, Курт шагнул вперед и ударил его кулаком по массивной челюсти. Зубы Хмыря явственно щелкнули. Маленькие глазки помутнели, массивное тело как-то сразу обмякло. Курт шагнул в сторонку, как делает дровосек, в последний раз рубанув по двухсотлетнему стволу.
Хмырь рухнул на пол, взметнув тучу пыли. За мгновение до того, как дубленая физиономия коснулась бетона, Шило рванулся в атаку. Но это произошло в несколько замедленном темпе — для Шила, конечно, хотя для простого безволосого он двигался поразительно быстро. Как бы там ни было, уродливый телохранитель явно чего-то ожидал. У волка создалось впечатление, что Шило намеренно дожидался момента, когда его напарник упадет. Но размышлять об этом было недосуг…
Безволосый проворно извлек из недр одеяния два ножа. Лезвия, прямые и длинные, тускло блестели в солнечном свете. Шило шагнул вперед, резко водя перед собой клинками, не подпуская к себе Курта.
Действовал он умело и сосредоточенно, как заправский фехтовальщик. Собственно, таковым он и был, предпочитая холодное оружие любому другому.
Волк не без труда уклонился от первых выпадов. Ощерившись, он поднял лапы, приготовившись ударить в первый же мало-мальски подходящий момент. Но, охваченный яростью, он никак не мог сосредоточиться, да еще, что уже вообще никуда не годилось, накатила усталость, как физическая, так и душевная, вызванная всем пережитым за последние часы. Шило продолжал наступать, лезвия злобно свистели, рассекая воздух.
О состоянии Курта говорило уже то, что он не сразу вспомнил о пистолетах. Впрочем, это было неудивительно, ведь прежде ему приходилось полагаться только на свое тело.
Как бы там ни было, момент был упущен.
Для того чтобы достать хотя бы один пистолет, снять с предохранителя и навести на цель, требовались какие-то доли секунды. Шилу же требовалось куда меньше времени, чтобы проткнуть волка насквозь. Он наседал на противника, с бешеной скоростью орудуя своими клинками. Курт отмахивался, удерживая безволосого на безопасном расстоянии лишь ценой невероятных усилий. (В какой-то момент ему показалось, что один из автомобилей покачнулся; чувство, что на него направлен напряженный взгляд не одной пары глаз, терзало волка с самого начала, но это, возможно, было вызвано все той же усталостью.)
Чтобы нанести удар, надо было сократить дистанцию. Курту хватило бы одного мгновения для одного-единственного удара. Но руки у безволосого были гораздо длиннее. Даже пропорционально всему прочему телу они казались несуразно длинными. Благодаря же горбу Шило был точь-в-точь похож на богомола, одного из наиболее грозных бойцов в царстве насекомых.
В Клоповнике Шило был широко известен.
Но вот наконец перед Куртом появилась лазейка. Шило размахнулся и сделал более размашистый выпад, чем того допускала осторожность. Вероятно, безволосый устал и не мог поддерживать стремительный темп бесконечно. Волк перехватил его руку, из которой торчало блестящее жало, и с силой рванул на себя. Раздался треск, с каким кость выходит из сустава. Шило зашипел, левая рука его рефлекторно дернулась.
Курт отвел локтем клинок и в следующее мгновение ударил. Кулак на бешеной скорости врезался в солнечное сплетение противника. Рот Шила широко раскрылся, глаза выкатились из орбит.
Все еще остерегаясь сверкавших перед ним ножей, волк отступил. Шило осел на пол — грузно и совсем не грациозно. Правая его рука висела плетью, хотя все так же удерживала рукоять. Левой он пытался массировать грудь. Он судорожно пытался вздохнуть, точно рыба, выброшенная на берег.
Курт обошел его и направился к офису Хью.
В следующее мгновение дверцы автомобилей распахнулись.
Курт вспоминал позже свою первую встречу с “агентом”.
Дело было глубокой ночью.
Он поравнялся с массивным двухэтажным домом, посмотрел по сторонам и для порядка проверил по бумажке описание дома. На улице, застроенной развалюхами, этот дом был такой только один. Но Курт волновался и поэтому мешкал.
Подъезд заменяли широкие металлические ворота. В левой створке наличествовала дверь с зарешеченным окошком — низкая и почти квадратная. Чтобы протиснуться в этот проем, нагнуться пришлось бы даже человеку среднего роста (что, возможно, было хитроумным тактическим трюком).
Волк поднял лапу и дернул за шнурок, висевший у косяка.
Внутри зазвенел колокольчик.
Потянулись секунды ожидания. Курт прислушивался и нюхал воздух, стараясь уловить любую опасность до того, как она подкрадется к нему на расстояние удара. Он даже поднял голову, но, как и ожидалось, окон второго этажа разглядеть не смог.
Улица была совершенно пуста. Она лежала на окраине Клоповника, а потому путешествие Курта длилось относительно недолго. Тем не менее где-то поблизости бурлила недобрая деятельность. Пузыри взбухали и лопались на поверхности этого месива кровавыми пятнами. В отличие от бульвара Сансет, Клоповник не спал никогда.
Курт в нерешительности постоял на тротуаре, разглядывая автомобиль.
Тот, конечно, был хорош: блестящий, лоснящийся корпус, тонированные стекла, начищенные колпаки… Курт не умел водить, но в “кремниевый век” это не имело принципиального значения. Все сделает бортовой компьютер, достаточно задать маршрут и точку назначения. Разумеется, для этого необходимо соблюсти одну-две формальности, однако волк рассчитывал решить и эту проблему, пошарив по карманам мертвых охранников. Курт задумался. Наверное, лучше все-таки оставить машину в покое. Именно благодаря компьютеру его легко могли запеленговать. И даже отключение Сети не гарантировало, что нахождение джипа не будет обнаружено другими способами.
А это могло помешать Курту выполнить клятву.
Но, с другой стороны, ему надо на чем-то ездить. На такси? Снова слушать бредни таксиста или препираться с безмозглым конструктом?
Подойдя к трупу охранника, Курт принялся шарить по карманам.
Рассудительность и осторожность — это хорошо, но сейчас Курту меньше всего хотелось рассуждать и осторожничать. По большому счету, ему уже было все равно.
Чип-ключ обнаружился в боковом кармане штанов. К брелоку крепились еще три ключа, поменьше (от квартиры, гаража, сейфа или чего-то еще, что Курта не интересовало). Зажав находку в правой лапе, он направился к джипу.
Как и ожидалось, одна из кнопок на чип-ключе отключала сигнализацию. Об этом возвестил короткий электронный звук. Вторая кнопка открывала двери, включала зажигание и, в зависимости от температуры за “бортом”, кондиционер или печку. Третья кнопка делала что-то еще (возможно, готовила обед или включала головизор), что Курт решил даже не проверять.
Распахнув водительскую дверь, он уселся на сиденье. Оно оказалось кожаным, а потому приятно захрустело под волчьим телом. Подушки немедля приспособились под рельеф нижней части спины. Пахло более-менее приятно — каким-то цветочным, но не навязчивым освежителем.
Перед глазами был руль. Курт прикоснулся к рельефной поверхности, для пробы крутанул. Ощущение оказалось приятным, и все же он отдернул лапы — не учатся вождению, сидя в угнанном автомобиле, да и время неподходящее. Найдя на приборной панели приемную щель, он сунул в нее чип. Мотор уже работал, но, чтобы сдвинуться с места без ключа, требовалось владеть кое-какими навыками, о которых Курт имел весьма смутное представление.
Как бы там ни было, у него БЫЛ чип-ключ.
А потому бортовой комп незамедлительно вспыхнул монитором. Полетели строчки загружаемой среды. Затем пользователю предложили сделать выбор из следующих действий: включить конструкт, голосовой режим или же ручной ввод информации.
Курт без колебаний выбрал последнее.
Оба первых пункта грозили разоблачением. А если и нет, он все равно не испытывал ни малейшего желания* общаться с очередным конструктом.
Дождавшись, когда выдвинется клавиатура, он набрал адрес. Монитор тут же высветил карту района. В правом верхнем углу мигала надпись: “Внимание! — Неконтролируемый сектор. Высокая вероятность осложнений — 65%. Запросить базу?” Игнорируя предостережение, волк нашел световое перо и начертил маршрут. Затем вдавил Enter.
Джип взревел и тронулся с места.
Волка на сиденье мягко качало. Следить за тем, как руль, казалось, сам собой крутится вправо-влево, было немного непривычно. Брелок свисал из гнезда зажигания: оскаленный серебряный череп. От вибрации у него загорались алым глаза — злая глянцевая побрякушка, будто говорящая: “Добро пожаловать в мегаполис”.
Затем взгляд Курта упал на рацию.
Один вид микрофона натолкнул его на определенные мысли. Он сразу же вспомнил слова убитого охранника, и когтистая лапа рефлекторно дернулась к “торпеде”, намереваясь отодрать прибор от липучки.
Однако Курт заставил себя успокоиться. То, что он вызовет к указанному месту “чистильщиков” или даже подкрепление, не даст ему ровным счетом ничего. Конечно, он лишний раз умоет руки в крови (и напьется ею же), но только смысла в этом не больше, чем если бы он остановил машину, вышел на улицу и начал убивать прохожих. Те, кто приехал бы с “базы” по вызову, вероятнее всего, не имели бы никакого отношения к бойне в убежище. Они выполняли приказы, не более.
Вот почему Курт решил сперва наведаться к другому персонажу.
Но это было не все. Когда джип поворачивал на перекрестке, в боковом зеркале заднего вида мелькнуло нечто странное. Волк всмотрелся и не поверил собственным глазам. Над телом охранника склонился какой-то силуэт. Все детали были смазаны движением, да и расстояние было приличным. Тем не менее Курт не без труда разглядел суставчатые конечности — несколько стояли на асфальте, а две копошились внутри мертвого тела, — блестящий корпус, а также десяток объективов на круглой голове…
Курт рефлекторно оглянулся, но джип уже миновал перекресток.
Лысый Хью обитал в том еще райончике. Место это именовалось Клоповником, и лежало оно на востоке мегаполиса — аккурат против стерильного, чистого Сити. Мрачная клякса с рваными краями. Забираться туда, пусть даже под ярким дневным солнцем, поостережется любой здравомыслящий человек, какими бы физическими данными он ни обладал… В этом отношении репутация Клоповника ничуть не уступала Запретному городу, а в чем-то, вероятно, даже превосходила… Запретный город походил на сонное кладбище, залитое лунным светом, в то время как его моральный конкурент был похож на пир вурдалаков, вставших из могил…
Клоповник варился в самом себе, бурлил, истекая зловонным соком, и, казалось, был совершенно доволен таким положением. Границы его изменялись с каждым годом. Там постоянно что-то менялось, строилось, взлетало на воздух и вновь перестраивалось. Благодаря этому обстоятельству на детальной карте мегаполиса отсутствовали целые кварталы. Такие места были обозначены пустыми пятнами, на которых впору было писать: “Здесь водятся чудовища”.
Противопоставление Клоповнику Сити — делового центра города — было отнюдь не случайным. Именно Клоповник, а не трущобы “буферной зоны” или даже “спорных территорий”, являлся криминальным центром мегаполиса. Здесь обитали те, кто стоял по ту сторону закона (как одной ногой, так и обеими) или же занес ногу, чтобы переступить таковой. Именно в Клоповнике творились дела, за информацию о которых осведомители легавых получали неплохие деньги — если, конечно, успевали донести эту информацию до адресата. Именно здесь, а не где-либо еще, готовилась значительная часть умышленных корыстных преступлений, последствия которых пожинали уже по всему мегаполису. Именно в Клоповнике можно было купить практически любое оружие — от удавки до зенитной установки, — орудия взлома, андроидов, имплантанты, наркотики, а также любые компьютерные побрякушки: от железа до софта (ледорубы, вирусы и, разумеется, информацию на любого покупателя)… Если кому-то, кто не обладал здравомыслием в должном объеме, требовалось приобрести нечто не вполне законное (либо же в обход закона), он отправлялся прямиком в Клоповник. Эта экскурсия, как правило, становилась одним из наиболее ярких событий его жизни, о котором он еще долго потом рассказывал и пересказывал друзьям за кружкой пива…
Впрочем, в Клоповнике продавались не только ПРЕДМЕТЫ.
Если кому-то требовалось найти людей, готовых выполнить некую работу (за определенную, конечно, плату — порой не отличавшуюся умеренностью), он тоже отправлялся прямиком в Клоповник. Там обитали убийцы, воры и негодяи всех мастей, а кое-где можно было запросто встретить витрины с корявыми надписями вроде “Прафессиональные паджоги, званить с 19:00 до 05:00”, “Взыщем любые долги. Кому нужен суд?” или “Грабим по наводке. Наводчику 10%. Возможен торг”.
Вот таким местом был Клоповник.
Люди вроде Лысого Хью чувствовали себя там как рыба в воде. Они знали нужных людей, а нужные люди знали их. Они нюхом чуяли любое подводное течение, рыболовные сети, а при приближении более крупного хищника тут же ложились на дно. Они знали, как выжить в этих местах, в какую сторону следует крутиться, а когда — остановиться. Они могли найти любую трещину или лазейку, а после просочиться в нее расплавленным свинцом.
Одним из таких людей был Лысый Хью.
Оставив джип на окраине Клоповника, дальше волк двинулся на своих двоих. Проформы ради он включил сигнализацию, но был уверен, что в этих местах такая машина не задержится на месте более четверти часа. Но это уже было не важно. (Отключенная сигнализация, напротив, могла отпугнуть угонщиков, а в интересах Курта было, чтобы джип оказался где-нибудь совсем в другом месте).
По утрам в Клоповнике было относительно спокойно, но зверь не спал, а только дремал перед новой охотой, пока в желудке варились куски свежего мяса. Собственно, это было главным, что характеризовало Клоповник, — голод, то есть даже не голод как таковой, а неутолимая, ненасытная страсть — к пище, зрелищам, развлечениям, роскоши… Под напором этой страсти все моральные запреты слетали, как ненужная шелуха, обнажая истинное естество и сокровенную суть. В этом отношении Клоповник не уступал самим Ульям, не говоря уж о каком-то там Сити…
Курт целеустремленно шагал к цели, не утруждаясь петлянием и проверками на предмет слежки (разве что инстинктивно, но это не в счет). Прохожих было немного, а те, что попадались, изо всех сил старались остаться незамеченными — не потому, что что-то задумали, просто боялись. Они ждали утра, когда большинство хищников забирались в берлоги, и только тогда выходили из дома и спешили сделать поскорее свои дела, чтобы успеть домой задолго до того, как солнце вновь начнет катиться к горизонту.
Сильный и ловкий молодой человек, каким, без сомнения, Курт казался со стороны, внушал упомянутым травоядным инстинктивный страх. Хищник идет с охоты, наверняка думали они. Задержался, мерзавец. Судя по тому, что он не тащил с собой мешка с награбленным добром, аборигены могли заключить, что волк промышлял совсем другим ремеслом. В чем, разумеется, были недалеки от истины…
Архитектурный стиль Клоповника полностью соответствовал тому образу жизни, что был присущ аборигенам. А этот образ жизни не отличался ни размеренностью, ни умеренностью пороков, ни, конечно, склонностью к планированию дальнейшей деятельности. Эти же черты присутствовали и у самого Клоповника.
Впечатление у человека, впервые попавшего сюда, создавалось весьма неоднозначное. Даже Курт, привычный ко всякого рода трущобам, чувствовал себя здесь не в своей тарелке. От этого места веяло чем-то недобрым, мрачным. Потаенной животной злобой здесь было пропитано все — растрескавшийся асфальт, старые фасады, слепые глазницы выбитых окон… Казалось, вокруг простирается абстрактная трехмерная картина (либо стим-конструкт, хотя создание такого сложного продукта было заведомо обречено на провал), творец которой преследовал цель воплотить человеческие пороки, душевные изъяны и ущербность в архитектурных формах… Но это была реальность.
Клоповник строился без всякой системы. Некоторые здания видели еще чистое небо, не прикрытое куполом. (Таких ветеранов можно было отличить по непроглядно-тонированным стеклам и останкам систем кондиционирования.) Все остальные, разумеется, ваялись уже на скорую руку.
Никто не помнил, когда именно Клоповник получил свое название. Вероятно, это произошло вскоре после возведения купола. Как и значительная часть всего Гетто, Клоповник также не мог не подвергнуться коренным метаморфозам. Вскоре после того, как первые тысячи людей переселились в Ульи, все те, кто переселяться не захотел, потому что эти железобетонные колоссы не внушали им доверия — недаром их прозвали “сухопутными титаниками”, — с муравьиным рвением (еще не догадываясь, каким словом назовут позже их потуги) приступили к обустройству освободившихся площадей. Здания рушили и перестраивали, нередко поверх старых фундаментов и первых этажей (просто так было дешевле). В каждом проснулся дар архитектора, а каждый второй торопился воплотить свою мечту в бетоне и камне, пока это не сделал кто-то другой на той же территории. Разумеется, такое рвение не соответствовало архитектурным талантам и познаниям аборигенов, потому как большинство из них были знакомы с зодчеством лишь понаслышке.
В итоге получилась странная штука, своего рода архитектурный феномен. Посреди одного из наиболее крупных мегаполисов образовалось рваное пятно, обитатели которого были бы не прочь провозгласить себя Свободной Республикой, посети кого-то подобная мысль. Старые и надежные здания соседствовали с новоиспеченными уродцами, о прочности которых не могло идти и речи. Многие, нужно заметить, рухнули в течение первого года, погреби под обломками жильцов (среди которых, как правило, самих строителей не было, лишь квартиранты).
Спешка сыграла со строителями злую шутку. А потому перестройка тянулась по сей день, приобретая порой самые невообразимые, фантастические формы. Многие новоиспеченные зодчие использовали в качестве образцов для своего творчества снимки старинных шедевров, таких, к примеру, как Дом с чудовищами в Барселоне или же готические соборы старой Франции. В итоге получились какие-то жалкие карлики, сморщившиеся под гнетом бетона и человеческой глупости. Чтобы удержаться на месте, они тянулись друг к другу, совмещая несущие стены, протягивая над подворотнями мостки, лесенки, галереи и просто металлические балки.
Таким был Клоповник.
Вскоре Курт вышел на знакомую улицу. При дневном свете, впрочем, она выглядела совсем по-другому. Глубокие тени убрались куда-то в подземелья, где всегда было сыро и холодно. Небесный мрак втянулся до поры до времени в космический вакуум, дожидаясь заката. Даже звуки потеряли тот глубокий объем и насыщенность, с какими они ночью рокотали в подворотнях… Курту пришлось порядком напрягать зрительную память, чтобы восстановить хоть какие-то ориентиры.
Наконец показался гараж. У самых ворот стояли два остова — без окон, без двигателей и без дверей. Обглоданные скелеты машин, не способные двинуться с места без буксира. Курт изучил их беглым взглядом, не обнаружив ничего, что внушало бы подозрения. Кроме, конечно, самого факта, что скряга Хью решился выставить свое добро на всеобщее обозрение, причем без охраны… С другой стороны, охраной служила репутация Лысого Хью и двух его приспешников, один другого краше. К тому же место в гараже могло понадобиться для чего-то еще, какого-нибудь срочного заказа…
Но волк не спешил.
Улица была пуста, и он, стоя в тени, прислушивался к собственным ощущениям. Запахи не говорили ему ничего необычного (что, по крайней мере, отличалось бы от предыдущего визита). Визуальная информация тоже.
Все было… очень спокойно. Что и вызывало беспокойство.
Все замерло, словно перед бурей.
Но в душе Курта буря уже бушевала, и он был неспособен медлить и размышлять. Он жаждал действия.
Жаждал крови.
А поэтому он зашагал прямиком к широкому, приземистому строению с металлическими воротами. У него, однако, хватило осмотрительности, чтобы на перекрестке перейти мостовую, — так его не могли заметить со второго этажа здания, за большими окнами которого царила непроглядная тьма, не шевелилась ни единая тень.
По всей видимости, волка успели все же заметить, да этого практически невозможно было и избежать, потому как офис Хью был расположен крайне удачно. Гараж, неказистый с виду, на деле представлял собою настоящую крепость. Курт в свое время не поленился разузнать, что вход в здание только один. Как по бокам, так и с тыла окна накрепко заложены кирпичом. Можно было, конечно, взобраться на покатую крышу, но куда идти дальше, было неясно. Окна гаража выходили на металлические балки, протянувшиеся под потолком. Влетев внутрь в вихре стеклянных осколков, волк тут же столкнулся бы с непростой проблемой удержаться на одной из этих балок… Эффект внезапности, разумеется, в этом случае вряд ли сыграл бы свою роль (даже если бы Курт удержался и не сорвался вниз).
Таким образом, Курт шел в лобовую атаку.
Подойдя к невысоким воротам, он трижды дернул за шнурок. Затем, отступив на шаг, принялся ждать.
Минуту спустя за дверью послышались шаги. По шершавому полу шли двое, почти в ногу (волчий слух сразу же уловил разнобой). Остановились. Форточка, лязгнув, распахнулась. Показавшаяся в квадратном оконце бледная физиономия, не говоря ни слова, окинула волка наметанным взглядом. Форточка лязгнула вновь, закрываясь.
Натужно заскрипели засовы.
Не дожидаясь, пока дверца в воротах откроется, Курт метнулся вперед и с силой пнул ее ногой. Безволосый быстро отскочил, лишь чудом избежав удара. Но его напарник не торопился объявлялся в поле зрения.
— Я хочу видеть обоих, — сказал Курт.
Из дверного проема на пол падала длинная полоса солнечного света. Пылинки плясали в этом потоке, а мгновение спустя полосу перегородила широкая тень. Первый безволосый отступил от проема и остановился на расстоянии. Появился второй. Злые маленькие глазки уставились на посетителя.
Хмырь. Тяжелый и крепкий, как дубовый шкаф. Правая (или же левая, в зависимости от того, какие у них были отношения с напарником) рука Лысого Хью.
Курт вошел в гараж, глядя исподлобья на суровую парочку.
Первый безволосый, по кличке Шило, высокий и уродливый, словно корявый сук с того же дуба, извлек руки из-под складок черного одеяния. Такое с ним случалось нечасто, а потому уже заслуживало внимания. Продолжая держать парочку в поле зрения, Курт бегло осмотрел гараж.
Там, где происходил основной “ремонт”, стояли три машины.
В предыдущий визит волка их там не было. Это, впрочем, объясняло, почему Хью понадобилось выставлять голые остовы перед воротами. Где-то ему удалось разжиться тремя почти новыми тачками, для которых потребовалось срочно освобождать кучу места. У одной не хватало колеса, у другой что-то торчало из-под капота, третья же, похоже, была и вовсе на ходу. Тонированные стекла отражали свет.
Роботы-ремонтники безжизненно свисали со своих балок.
Курту подумалось, что, судя по виду автомобилей, для ликвидации всех неисправностей хватило бы и четверти часа. С другой же стороны, он не настолько хорошо разбирался в механике, чтобы делать какие-то выводы…
— Где Хью?
— Не так быстро, волчонок, — осклабившись, сказал Хмырь.
— Его здесь нет, — добавил Шило.
Эта парочка, как Курт понял еще в прошлый раз, разговаривала так всегда и со всеми — один дополнял слова другого. Создавалось впечатление, что мозги у них также одни на двоих. Это, впрочем, делало их только опаснее — они действовали как единый организм.
— А где он?
— Откуда нам знать? — Шило пожал плечами. — Где угодно.
— Платит ведь он, — поддакнул Хмырь.
Курт, подняв руку, снял с головы капюшон. Это заметно увеличило угол обзора.
Но, чтобы заметить очевидное, не требовалось сильно напрягаться.
— А я вижу, у него горит свет. — Курт кивнул в ту сторону, где находился кабинет Хью (там он встречался с клиентами, там же проводил все свое свободное время). — Разве не так?
То, что шефа, по словам его помощников, нет на месте, показалось Курту по меньшей мере странным.
Хмырь дернул плечом, не потрудившись даже обернуться.
— Что с того?
— Мы там были, — добавил Шило. — Разбирали кое-какие бумаги…
Это звучало совсем уж дико. Волк сомневался не только в том, что эта дикая парочка умеет читать, но даже и в том, что они способны разобрать вареную курицу для холодца…
Не говоря ни слова, Курт двинулся вперед.
Хмырь отважно — следовало отдать ему должное— шагнул навстречу. Курт прыгнул, носок его ботинка угодил под коленную чашечку здоровяка. Что-то хрустнуло. Хмырь скривился, но не проронил ни звука. Правый его кулак с тихим свистом вспорол воздух. Скорость и внезапность удара оказались таковы, что волк еле успел уклониться. Огромная ручища просвистела в каких-то сантиметрах от его головы. Стоило Курту еще немного замешкаться, и лежать бы ему в следующее мгновение на бетонном полу…
Не встретив препятствия, Хмырь по инерции шагнул вперед. Это заставило его перенести вес здоровенного тела на травмированную ногу. В тот момент, когда верзила пошатнулся, Курт шагнул вперед и ударил его кулаком по массивной челюсти. Зубы Хмыря явственно щелкнули. Маленькие глазки помутнели, массивное тело как-то сразу обмякло. Курт шагнул в сторонку, как делает дровосек, в последний раз рубанув по двухсотлетнему стволу.
Хмырь рухнул на пол, взметнув тучу пыли. За мгновение до того, как дубленая физиономия коснулась бетона, Шило рванулся в атаку. Но это произошло в несколько замедленном темпе — для Шила, конечно, хотя для простого безволосого он двигался поразительно быстро. Как бы там ни было, уродливый телохранитель явно чего-то ожидал. У волка создалось впечатление, что Шило намеренно дожидался момента, когда его напарник упадет. Но размышлять об этом было недосуг…
Безволосый проворно извлек из недр одеяния два ножа. Лезвия, прямые и длинные, тускло блестели в солнечном свете. Шило шагнул вперед, резко водя перед собой клинками, не подпуская к себе Курта.
Действовал он умело и сосредоточенно, как заправский фехтовальщик. Собственно, таковым он и был, предпочитая холодное оружие любому другому.
Волк не без труда уклонился от первых выпадов. Ощерившись, он поднял лапы, приготовившись ударить в первый же мало-мальски подходящий момент. Но, охваченный яростью, он никак не мог сосредоточиться, да еще, что уже вообще никуда не годилось, накатила усталость, как физическая, так и душевная, вызванная всем пережитым за последние часы. Шило продолжал наступать, лезвия злобно свистели, рассекая воздух.
О состоянии Курта говорило уже то, что он не сразу вспомнил о пистолетах. Впрочем, это было неудивительно, ведь прежде ему приходилось полагаться только на свое тело.
Как бы там ни было, момент был упущен.
Для того чтобы достать хотя бы один пистолет, снять с предохранителя и навести на цель, требовались какие-то доли секунды. Шилу же требовалось куда меньше времени, чтобы проткнуть волка насквозь. Он наседал на противника, с бешеной скоростью орудуя своими клинками. Курт отмахивался, удерживая безволосого на безопасном расстоянии лишь ценой невероятных усилий. (В какой-то момент ему показалось, что один из автомобилей покачнулся; чувство, что на него направлен напряженный взгляд не одной пары глаз, терзало волка с самого начала, но это, возможно, было вызвано все той же усталостью.)
Чтобы нанести удар, надо было сократить дистанцию. Курту хватило бы одного мгновения для одного-единственного удара. Но руки у безволосого были гораздо длиннее. Даже пропорционально всему прочему телу они казались несуразно длинными. Благодаря же горбу Шило был точь-в-точь похож на богомола, одного из наиболее грозных бойцов в царстве насекомых.
В Клоповнике Шило был широко известен.
Но вот наконец перед Куртом появилась лазейка. Шило размахнулся и сделал более размашистый выпад, чем того допускала осторожность. Вероятно, безволосый устал и не мог поддерживать стремительный темп бесконечно. Волк перехватил его руку, из которой торчало блестящее жало, и с силой рванул на себя. Раздался треск, с каким кость выходит из сустава. Шило зашипел, левая рука его рефлекторно дернулась.
Курт отвел локтем клинок и в следующее мгновение ударил. Кулак на бешеной скорости врезался в солнечное сплетение противника. Рот Шила широко раскрылся, глаза выкатились из орбит.
Все еще остерегаясь сверкавших перед ним ножей, волк отступил. Шило осел на пол — грузно и совсем не грациозно. Правая его рука висела плетью, хотя все так же удерживала рукоять. Левой он пытался массировать грудь. Он судорожно пытался вздохнуть, точно рыба, выброшенная на берег.
Курт обошел его и направился к офису Хью.
В следующее мгновение дверцы автомобилей распахнулись.
Курт вспоминал позже свою первую встречу с “агентом”.
Дело было глубокой ночью.
Он поравнялся с массивным двухэтажным домом, посмотрел по сторонам и для порядка проверил по бумажке описание дома. На улице, застроенной развалюхами, этот дом был такой только один. Но Курт волновался и поэтому мешкал.
Подъезд заменяли широкие металлические ворота. В левой створке наличествовала дверь с зарешеченным окошком — низкая и почти квадратная. Чтобы протиснуться в этот проем, нагнуться пришлось бы даже человеку среднего роста (что, возможно, было хитроумным тактическим трюком).
Волк поднял лапу и дернул за шнурок, висевший у косяка.
Внутри зазвенел колокольчик.
Потянулись секунды ожидания. Курт прислушивался и нюхал воздух, стараясь уловить любую опасность до того, как она подкрадется к нему на расстояние удара. Он даже поднял голову, но, как и ожидалось, окон второго этажа разглядеть не смог.
Улица была совершенно пуста. Она лежала на окраине Клоповника, а потому путешествие Курта длилось относительно недолго. Тем не менее где-то поблизости бурлила недобрая деятельность. Пузыри взбухали и лопались на поверхности этого месива кровавыми пятнами. В отличие от бульвара Сансет, Клоповник не спал никогда.