Страница:
Престимион улыбнулся в ответ. Но улыбка вышла очень слабой.
— Вы находились там, когда все произошло, — упрямо сказал Гиялорис, повернувшись к Септаху Мелайну. — Ваш собственный разум был помрачен заклятием. И вы станете отрицать, что это было действие волшебства?
— Да, конечно, я признаю, что мое сознание было каким-то образом затуманено. Но я не могу утверждать, было ли это результатом колдовства или еще какого-то воздействия. — В глазах Септаха Мелайна сверкнули злые искры. — Мое сознание было затуманено, Гиялорис. Так откуда же я могу знать, что именно его затуманило?
Престимион нетерпеливо забарабанил пальцами по карте.
— Давайте продолжим. Мы заявляем о незаконности власти Корсибара и спускаемся с Горы, чтобы приступить к ее окружению. Я провозглашу себя короналем в Амблеморне, возле черного мраморного памятника, отмечающего черту, с которой в древности началось освоение Горы: ведь повторное завоевание Горы мы тоже начнем с того же самого места. В Амблеморне я призову добровольцев вступать в мою армию. С нами будет отряд хорошо вооруженных людей из Малдемара на случай каких-нибудь неприятностей с местным гарнизоном, хотя я думаю, что Амблеморн примет нас достаточно спокойно. От Амблеморна двинемся вниз к истокам Глэйдж, а оттуда повернем направо, на запад, и пойдем вокруг подножья Горы, посещая по очереди все находящиеся там большие города: Вилимонг, Эстотилоп, Симбильфант, Грэв и так далее, пока не замкнем полный круг. — Он тыкал пальцем в карту, громко произнося названия: — Аркилон, Пруйц, Пиврарч, Лонтано, Да. А затем мы придем в Хазен, Мегенторп, Бевел, Салиморген, Демигон-Глэйд и наконец в Матрисиан, где добрый герцог Фенгираз примет нас с распростертыми объятиями. Оттуда мы вернемся к истокам Глэйдж, ниже Амблеморна, и перед нами откроется дорога к Замку. Сколько людей живет в городах предгорья? Пятьдесят миллионов? Я думаю, что даже больше. Они станут стекаться под наши знамена: я это точно знаю. Тем временем с Зимроэля прибудет Дантирия Самбайл со своими армиями, со своими воинственными братьями Гавиадом и Гавиундаром и присоединится к нашим силам близ западного склона Горы. Ну, а те, на вершине Горы, будут узнавать о происходящем, и неужели они встанут вместе с Корсибаром против меня? Я думаю, нет. Они начнут говорить друг другу, что лорд Престимион имеет благословение Божества, а лорд Корсибар является ложным короналем, а потом целыми стадами побегут вниз. И тогда мы поднимемся на Гору.
Внезапно он зашелся в приступе кашля и принялся на ощупь искать стоявший у изголовья стакан. Гиялорис подал ему питье. Престимион не отрываясь несколькими большими глотками выпил до дна, глубоко вдохнул и на мгновение закрыл глаза, чтобы прийти в себя.
— Ну вот, полегчало. Что вы скажете, друзья?
— Я думаю, что вам нужно как следует отдохнуть, — проворчал Свор.
— Конечно, ну а потом? Как вам план?
— Он не может сорваться, — заявил Септах Мелайн. — Согласен, — откликнулся Гиялорис. — Божество на нашей стороне.
— Наверняка, — поддержал его Свор, когда взгляды обратились к нему. Однако в его голосе угадывалась нотка неуверенности. И продолжил: — Сначала вы должны отдохнуть, Престимион, и поправиться. А потом мы двинемся вперед и увидим, как сложится для нас эта война.
Все пошло успешно с самых первых шагов. В Амблеморне, где род Малдемаров всегда находился в почете, где любили самого Престимиона, его горячо встретила на дороге из Дундлимира многочисленная делегация.
— Престимион! — кричали люди, воздевая руки в знаке Горящей Звезды. — Лорд Престимион! Да здравствует лорд Престимион!
Еще никогда в жизни народ не называл его лордом и не приветствовал знаками Горящей Звезды, и он улыбаясь, скромно, но уверенно принимал эти свидетельства всеобщего признания.
Знамена Корсибара, которыми был увешан весь Амблеморн, когда Престимион посетил город по пути из Лабиринта, были убраны, и теперь город украшали знамена тех же самых королевских цветов — зеленого и золотого — но с портретами Престимиона. Без сомнения, они были заранее приготовлены к моменту смерти Пранкипина, ну, а когда трон всем на удивление перешел к Корсибару, их поспешили убрать подальше. Престимион встал рядом с черным каменным обелиском, отмечавшим место, откуда началось освоение Горы, и торжественно объявил, что явился, дабы восстановить в мире надлежащий порядок, а жители города скандировали его имя и клялись поддерживать его. И когда он в сопровождении малдемарского ополчения и примкнувших к нему жителей Амблеморна спустился ниже, в предгорья, повернул на запад и подошел к городу Вилимонгу, все повторилось. Вилимонг с готовностью приветствовал его как законного короналя, а его армия пополнилась новым полком.
Первые затруднения произошли в Эстотилопе, следующем городе у подножья Горы.
Эстотилоп был наследственным городом Конфалюма, и его жители, глубоко гордившиеся своим знаменитым земляком, перенесли свои чувства и на его сына Корсибара. Это был город высоких стройных белых башен с острыми шпилями, покрытыми красной черепицей, с мощной стеной и несколькими огромными высокими черными железными воротами, защищенными невысокими барбаканами.8 Когда Престимион подошел к городу, ворота были чуть приоткрыты, а путь к ним преграждали полсотни людей в одеяниях муниципальных чиновников, стоявшие, скрестив руки на груди. Но позади, в барбакане, виднелась толпа мрачных вооруженных людей.
Вперед выступил герцог Свор.
— Корональ лорд Престимион желает войти в ваш город и встретиться с вашим мэром, — объявил он.
— Короналя зовут лорд Корсибар, — ответил предводитель чиновников, мрачно глядя поверх головы Свора на толпу вооруженных людей на равнине. — Мы знаем Престимиона только как принца одного из городов Горы. Если он прибыл сюда, чтобы захватить трон, то не будет допущен в город.
Свор передал эти слова Престимиону, который ответил, что они в своем праве не признать его в качестве короналя, но даже в этом случае у них нет оснований отказаться впустить в свой город принца Малдемарского.
— Сообщите им об этом, — сказал он герцогу.
— И дайте понять, что если они откажутся впустить нас, то мы заставим их это сделать, — с непривычным жаром добавил Септах Мелайн.
Он поднял руку, намереваясь дать передовому отряду войска Престимиона сигнал, по которому они должны были подойти поближе к воротам. Но Престимион поймал его за руку и дернул вниз.
— Нет, — резко сказал он. — Силой мы здесь ничего не добьемся, по крайней мере сегодня. Еще придется проливать кровь, если нас вынудят к этому, но я не желаю воевать с этими ни в чем не повинными, сбитыми с толку людьми у врат Эстотилопа.
— Это глупость, мой лорд, — ответил Септах Мелайн.
— Вы величаете меня лордом, а в следующий миг — дураком?
— Именно так. Вы мой корональ, и я предан вам до могилы, — нимало не смутившись, ответил длинноногий фехтовальщик. — Но, несмотря на это, вы, вероятно, все-таки глупец, если считаете, что можете уклониться от столкновения здесь и пойти на него в иной день, когда сочтете это удобным. Покажите обывателям Эстотилопа здесь и сейчас, что вы их король, перед которым нельзя закрывать ворота.
— Я согласен с Септахом Мелайном, — сказал Гиялорис.
— Вы оба решили ссориться со мной?
— Да, когда вы неправы, — ответил Гиялорис. — А сейчас вы глубоко заблуждаетесь.
— Ну что ж, — рассмеялся Престимион. — Если мое царствование начинается с того, что двое моих ближайших сподвижников обзывают меня дураком и готовы оттаскать за бороду, то, похоже, это будет непростое царствование. — И, повернувшись к Свору, продолжал уже совершенно серьезным тоном: — Передайте им, что мы войдем в город, и не стоит пытаться воспрепятствовать нам.
Септаху Мелайну он приказал встать за спиной Свора с отрядом в две сотни человек, но воздерживаться от каких-либо враждебных действий, если только горожане не решат напасть первыми.
Двое друзей Престимиона удалились, а сам он приготовился ждать исхода переговоров.
Что произошло потом, не смогли объяснить даже те, кто находился в самой гуще событий. Престимион видел издалека, как Свор на повышенных тонах объясняется с предводителем муниципальных чиновников, как они трясут головами и горячо жестикулируют, а затем всех внезапно охватило яростное возбуждение, хотя никто так и не смог сказать, что послужило его причиной. Из ворот высыпали вооруженные стражники, оттеснившие городских старшин, и в ту же самую минуту им навстречу бросился отряд Септаха Мелайна. Блеснули мечи, тут и там засверкали острия копий, а кое-где замелькали ярко-красные лучи энергометов — ненадежного, но смертоносного оружия.
Престимион видел возвышавшегося над всеми головами Септаха Мелайна. Он находился в самой гуще схватки и орудовал своей шпагой с такой скоростью, что глаз не мог уследить за движениями неотразимого клинка, обагрявшегося свежей кровью при каждом выпаде. Вот он одной рукой выхватил из побоища маленького герцога Свора. Несколько солдат, одетых в различные цвета, уже валялись на поле, заливаясь кровью. Из схватки выскочил воин Эстотилопа, разглядывавший, ничего не понимая, красный обрубок руки.
Престимион решительно направился к воротам. Но не успел он сделать и трех шагов, как Гиялорис обхватил его за плечи и остановил.
— Мой лорд, куда вы идете?
— Гиялорис, это следует немедленно прекратить.
— Ну так прикажите мне, и я все сделаю. Вы не должны подвергать свою жизнь опасности, лорд Престимион. — Он выпустил Престимиона, тяжело побежал к воротам, пробился сквозь беспорядочную толпу дерущихся людей и добрался до Септаха Мелайна. Престимион видел, как они о чем-то совещались, казалось, не замечая происходившего вокруг сражения. А через несколько минут оно закончилось. Приказ об отступлении очень быстро пробежал по цепочке людей Престимиона, и звон оружия и крики стихли. Жители Эстотилопа помчались назад и захлопнули за собой ворота, Гиялорис и Септах Мелайн вернулись во главе своего отряда. Между ними шел бледный перепуганный Свор; малый рост и хрупкое телосложение бедняги не позволяли ему уверенно чувствовать себя среди сражающихся рыцарей, к тому же он никогда не испытывал пристрастия к кровопролитию.
— Они не впустят нас, разве что мы ворвемся силой, — сообщил Свор. — В этом они непоколебимы. Несколько их людей уже расстались с жизнью, чтобы преградить нам путь. Думаю, что если мы все же попытаемся завладеть городом, то жертв с обеих сторон окажется намного больше.
— Тогда пока что откажемся от этого намерения, — сказал Престимион, в упор взглянув на Септаха Мелайна, который, похоже, собирался возразить. — Когда мы подойдем сюда в следующий раз, они расстелят передо мной драгоценный ковер из Макропросопоса. Но пока я не хочу воевать против моих собственных подданных; всем ясно? Мы завоюем их признание только силой нашей справедливости, и никаким иным путем. — И он приказал отступить и двинуться в сторону Симбильфанта, следующего города на их маршруте вокруг Горы. В его войске погибли два человека — один из Малдемара и один из Амблеморна — и четверо были ранены. Из защитников Эстотилопа на поле остались по меньшей мере пятеро мертвых или умирающих воинов.
— Меня это тревожит, — негромко сказал Гиялорис Септаху Мелайну, когда они заняли свои места в парящих экипажах. — Что если у него не хватает боевого духа? — А Септах Мелайн нахмурился и кивнул: его снедало то же самое беспокойство.
Но Свор услышал этот краткий разговор.
— У него? — рассмеялся он. — Он боец, и в этом не может быть ни малейшего сомнения! И будет рубить и колоть наравне с вами, когда для этого придет время. Но сейчас, он считает, это время еще не наступило. В душе он еще не пришел к уверенности в том, что сможет достичь трона, лишь преодолев целые реки крови.
— Вот об этом я и говорю, — ответил Шялорис. — Он не стремится к бою.
— Да, он не стремится к бою, но готов вступить в него, если у него не останется лучшего выбора, — возразил Свор. — Погодите и вы сами это увидите. Когда сражение будет неизбежно, даже я возьму меч.
— Вы?! — воскликнул Септах Мелайн и громко расхохотался.
— Вы научите меня им пользоваться, — торжественно сказал Свор.
В Симбильфанте, знаменитом своим исчезающим озером, все сложилось как нельзя лучше. Это был большой торговый город, через который на протяжении веков вывозили большую часть малдемарского вина, и Престимион пользовался там большой популярностью. Там уже знали о том, что Престимион провозгласил себя короналем, и гегемон города — так там называли мэра — приготовил, поджидая его, большой банкет, развесил повсюду зелено-золотые знамена, набрал две тысячи воинов-добровольцев и пообещал в будущем представить гораздо больше. А также, как будто город принимал короналя, совершавшего увеселительную поездку, для него организовали исчезновение озера. Огромные валуны, загораживавшие вулканические каналы, откатили в сторону, и вода озера прямо на глазах с громким журчанием ушла в недра планеты, оставив пустой зияющий кратер в серовато-желтых сернистых скалах, окруженных гребнями белого горного гранита, чтобы через час со страшным ревом вернуться назад.
— Такое впечатление, что я совершаю великое паломничество, — сказал Престимион, — а ведь я еще даже не коронован.
Их достаточно дружественно приняли и в расположенном поблизости Грэве, хотя там и не было такой искренней сердечности, как в Симбильфанте. Мэр этого города ощущал себя зерном, попавшим между двумя каменными жерновами — Престимионом и Корсибаром — и испытывал вполне естественный страх за свое будущее. Но все же он держался достаточно гостеприимно и обиняком, хотя и не слишком громко, высказывал сочувствие намерениям Престимиона. Затем они направились к Аркилону; в этом городе, уютно устроившемся в широкой зеленой долине между невысокими поросшими лесом холмами, обитали четыре миллиона человек. Там имелся известный университет, обитель утонувших в высоких раздумьях ученых, архивариусов и издателей, и у Престимиона не было никаких оснований ожидать там серьезного противодействия. Но, когда войско, освещенное яркими лучами горячего осеннего солнца, уже приближалось к городу, зоркий Септах Мелайн указал на один из холмов, ближайший к Горе. Весь холм и возвышавшийся за ним склон были усеян воинами в форме короналя; они, как муравьи, кишели повсюду, сколько хватал глаз.
— Боюсь, что их здесь по десять против каждого из наших людей, — сказал Септах Мелайн. — Сюда собрали весь западный гарнизон и, похоже, привели народ и из других мест. Они заняли высоты. А готовы ли мы к такой встрече?
— А Корсибар готов? — спросил Гиялорис. — Он замахивается на нас этой армией, как кулаком. А вот сможет ли он сделать что-нибудь помимо замаха?
— Вышлите вперед парламентера, — сказал Престимион, мрачно глядя на огромное войско, расположившееся на холме. — Мы будем вести переговоры.
Парламентер поскакал в гору, и через некоторое время, когда уже начали сгущаться сумерки, с холма спустились двое всадников, чтобы, согласно предложению, встретиться с Престимионом на полпути между двумя армиями. Но Корсибара среди них не было. Главнокомандующими оказались Навигорн Гоикмарский в роскошном боевом одеянии из плотной глянцевой черной кожи и шлеме с алым плюмажем и Кантеверел Байлемунский. У него был куда менее воинственный вид, и одет он был в свободную полосатую тунику оранжевого и желтого цветов, схваченную на поясе красивой золотой цепью. Престимион был удивлен и расстроен, увидев веселого и добродушного Кантеверела здесь, во главе армии Корсибара. Круглое лицо герцога Байлемунского было странно холодным, и на нем не было и следа от обычной улыбки.
— Где Корсибар? — сразу же спросил Престимион.
— Лорд Корсибар пребывает в принадлежащем ему Замке, — с каменным выражением лица ответил Навигорн, глядя на Престимиона сверху вниз с высоты своего недюжинного роста. — Он поручил нам доставить вас туда с собой, чтобы вы могли попытаться оправдать перед ним свои последние действия.
— Умоляю вас, скажите, о каких действиях идет речь?
На этот раз ему ответил Кантеверел. Он говорил, как всегда, спокойно, но даже без намека на ту легкую теплую улыбку, которая всегда была его отличительной чертой.
— Вы сами это знаете, Престимион. Не можете же вы не понимать, что нельзя бегать по предгорьям, объявляя себя короналем и набирая войско, и при этом остаться не замеченным Корсибаром. Чего вы, собственно, хотите?
— Корсибар это отлично знает. Я не признаю его короналем и заявляю себя перед всем миром в качестве законного владельца трона.
— Ради Повелительницы Снов, Престимион, постарайтесь быть разумным человеком! — воскликнул Кантеверел, и на его лице мелькнула тень прежней улыбки. — Ваша позиция просто абсурдна. Никто и никогда не называл вас королем. А вот Корсибар владеет короной, и в этом нет никаких сомнений, Теперь он является короналем, и это признает весь мир.
— Престимион, вы принц Малдемарский, — Навигорн надменным скрипучим голосом перебил Кантеверела, — и ничего больше, и никогда не станете ничем большим. Лорд Корсибар имеет благословение понтифекса Конфалюма, который в Лабиринте утвердил его власть, согласно всем древним законам.
— Конфалюм его отец. Как это соответствует древним законам? Да и в любом случае Конфалюм просто не понимал того, что делает. Корсибар устроил так, чтобы его фокусники запутали сознание Конфалюма в куче заклинаний, превративших его собственного отца в трясущегося старого маразматика.
Кантеверел расхохотался.
— И вы, Престимион, говорите нам о том, что все это было сделано при помощи колдовства? Неужели нам предстоит услышать, что вы взяли себе на службу мага?
— Хватит тянуть время. У меня есть дела в Аркилоне, — холодно сказал Престимион. Он обвел взглядом большую армию, расположившуюся на холме. — Вы намереваетесь помешать мне?
— У вас есть дела в Замке, — ответил Навигорн. Он говорил достаточно твердо, хотя облик его показался Престимиону тревожным, как если бы он был очень недоволен сложившейся ситуацией и сожалел о столкновении, которое, как знали все трое участников переговоров, было неизбежно. — Когда вы были освобождены по просьбе Дантирии Самбайла, это было сделано под его личную ответственность. Он поручился за ваше поведение. Теперь прокуратор, насколько нам известно, уехал в Ни-мойю, а ваше хорошее поведение, похоже, состоит в том, что вы собираете армию и намереваетесь ввергнуть мир в гражданскую войну. Ваше освобождение отменяется, Престимион. Я приказываю вам именем лорда Корсибара немедленно отправиться с нами.
Наступила напряженная пауза. Престимиона сопровождали на переговоры только Септах Мелайн, Свор, Гиялорис и пятеро солдат. С Навигорном и Кантеверелом были лорды Сибеллор Банглкодский, Маларих Мерободский и тоже пятеро охранников.
Люди обеих групп держались крайне настороженно. Не могли ли эти переговоры закончиться немедленным вооруженным столкновением? Прежде всех дворян связывала между собой если не дружба, то приятельские отношения, но осталось ли от них сегодня хоть что-нибудь? Престимион пристально взглянул на Навигорна, чье хмурое лицо застыло, превратившись в каменную маску, затем бросил быстрый взгляд на Септаха Мелайна, который улыбнулся в ответ и положил руку на рукоять шпаги.
А не могла ли у Навигорна и впрямь возникнуть дикая мысль захватить его здесь, на переговорах, подумал Престимион. Если так, то это было бы дурацким поступком. Его спутники были более сильными бойцами, да и его войско находилось неподалеку, и оттуда всегда могла прийти помощь.
— Я не намерен сдаться вам, — наконец нарушил молчание Престимион. — Вы прекрасно знали об этом еще до того, как пришли сюда. Давайте не будем больше впустую тратить слова на эти формальности, Навигорн. Пусть будет то, чему следует быть.
— И что это? — спросил Навигорн.
— Откуда я могу это знать? Я лишь повторяю вам, что для меня лорд Корсибар вовсе не лорд Корсибар, а всего лишь принц Корсибар, и я не признаю его власти надо мною. А теперь я хотел бы закончить эту встречу.
— Как вам будет угодно, — без выражения ответил Навигорн. Он не предпринял никакой попытки помешать Престимиону вернуться в расположение его войска.
— Все же дела идут не совсем так, как положено во время великого паломничества, — сказал Престимион Септаху Мелайну. — Похоже, что нам предстоит вступить в войну прежде, чем мы смогли подготовиться к ней.
— Но и прежде, чем к ней успел подготовиться Корсибар, — откликнулся Гиялорис. — Если Навигорн и Кантеверел лучшие генералы, каких он смог наскоро найти, то мы сегодня же разорвем его армию в клочки.
— Кантеверел здесь только для того, чтобы немного смягчить обстановку. — заметил Свор. — Командует всем Навигорн, и он один будет распоряжаться, если сегодня произойдет битва.
— И какой же у нас будет план? — спросил Септах Мелайн.
— Мы идем в Аркилон, — ответил Престимион. — Они должны будут спуститься с холма, чтобы остановить нас. А если они это сделают, то мы заставим их пожалеть об этом.
4
— Вы находились там, когда все произошло, — упрямо сказал Гиялорис, повернувшись к Септаху Мелайну. — Ваш собственный разум был помрачен заклятием. И вы станете отрицать, что это было действие волшебства?
— Да, конечно, я признаю, что мое сознание было каким-то образом затуманено. Но я не могу утверждать, было ли это результатом колдовства или еще какого-то воздействия. — В глазах Септаха Мелайна сверкнули злые искры. — Мое сознание было затуманено, Гиялорис. Так откуда же я могу знать, что именно его затуманило?
Престимион нетерпеливо забарабанил пальцами по карте.
— Давайте продолжим. Мы заявляем о незаконности власти Корсибара и спускаемся с Горы, чтобы приступить к ее окружению. Я провозглашу себя короналем в Амблеморне, возле черного мраморного памятника, отмечающего черту, с которой в древности началось освоение Горы: ведь повторное завоевание Горы мы тоже начнем с того же самого места. В Амблеморне я призову добровольцев вступать в мою армию. С нами будет отряд хорошо вооруженных людей из Малдемара на случай каких-нибудь неприятностей с местным гарнизоном, хотя я думаю, что Амблеморн примет нас достаточно спокойно. От Амблеморна двинемся вниз к истокам Глэйдж, а оттуда повернем направо, на запад, и пойдем вокруг подножья Горы, посещая по очереди все находящиеся там большие города: Вилимонг, Эстотилоп, Симбильфант, Грэв и так далее, пока не замкнем полный круг. — Он тыкал пальцем в карту, громко произнося названия: — Аркилон, Пруйц, Пиврарч, Лонтано, Да. А затем мы придем в Хазен, Мегенторп, Бевел, Салиморген, Демигон-Глэйд и наконец в Матрисиан, где добрый герцог Фенгираз примет нас с распростертыми объятиями. Оттуда мы вернемся к истокам Глэйдж, ниже Амблеморна, и перед нами откроется дорога к Замку. Сколько людей живет в городах предгорья? Пятьдесят миллионов? Я думаю, что даже больше. Они станут стекаться под наши знамена: я это точно знаю. Тем временем с Зимроэля прибудет Дантирия Самбайл со своими армиями, со своими воинственными братьями Гавиадом и Гавиундаром и присоединится к нашим силам близ западного склона Горы. Ну, а те, на вершине Горы, будут узнавать о происходящем, и неужели они встанут вместе с Корсибаром против меня? Я думаю, нет. Они начнут говорить друг другу, что лорд Престимион имеет благословение Божества, а лорд Корсибар является ложным короналем, а потом целыми стадами побегут вниз. И тогда мы поднимемся на Гору.
Внезапно он зашелся в приступе кашля и принялся на ощупь искать стоявший у изголовья стакан. Гиялорис подал ему питье. Престимион не отрываясь несколькими большими глотками выпил до дна, глубоко вдохнул и на мгновение закрыл глаза, чтобы прийти в себя.
— Ну вот, полегчало. Что вы скажете, друзья?
— Я думаю, что вам нужно как следует отдохнуть, — проворчал Свор.
— Конечно, ну а потом? Как вам план?
— Он не может сорваться, — заявил Септах Мелайн. — Согласен, — откликнулся Гиялорис. — Божество на нашей стороне.
— Наверняка, — поддержал его Свор, когда взгляды обратились к нему. Однако в его голосе угадывалась нотка неуверенности. И продолжил: — Сначала вы должны отдохнуть, Престимион, и поправиться. А потом мы двинемся вперед и увидим, как сложится для нас эта война.
Все пошло успешно с самых первых шагов. В Амблеморне, где род Малдемаров всегда находился в почете, где любили самого Престимиона, его горячо встретила на дороге из Дундлимира многочисленная делегация.
— Престимион! — кричали люди, воздевая руки в знаке Горящей Звезды. — Лорд Престимион! Да здравствует лорд Престимион!
Еще никогда в жизни народ не называл его лордом и не приветствовал знаками Горящей Звезды, и он улыбаясь, скромно, но уверенно принимал эти свидетельства всеобщего признания.
Знамена Корсибара, которыми был увешан весь Амблеморн, когда Престимион посетил город по пути из Лабиринта, были убраны, и теперь город украшали знамена тех же самых королевских цветов — зеленого и золотого — но с портретами Престимиона. Без сомнения, они были заранее приготовлены к моменту смерти Пранкипина, ну, а когда трон всем на удивление перешел к Корсибару, их поспешили убрать подальше. Престимион встал рядом с черным каменным обелиском, отмечавшим место, откуда началось освоение Горы, и торжественно объявил, что явился, дабы восстановить в мире надлежащий порядок, а жители города скандировали его имя и клялись поддерживать его. И когда он в сопровождении малдемарского ополчения и примкнувших к нему жителей Амблеморна спустился ниже, в предгорья, повернул на запад и подошел к городу Вилимонгу, все повторилось. Вилимонг с готовностью приветствовал его как законного короналя, а его армия пополнилась новым полком.
Первые затруднения произошли в Эстотилопе, следующем городе у подножья Горы.
Эстотилоп был наследственным городом Конфалюма, и его жители, глубоко гордившиеся своим знаменитым земляком, перенесли свои чувства и на его сына Корсибара. Это был город высоких стройных белых башен с острыми шпилями, покрытыми красной черепицей, с мощной стеной и несколькими огромными высокими черными железными воротами, защищенными невысокими барбаканами.8 Когда Престимион подошел к городу, ворота были чуть приоткрыты, а путь к ним преграждали полсотни людей в одеяниях муниципальных чиновников, стоявшие, скрестив руки на груди. Но позади, в барбакане, виднелась толпа мрачных вооруженных людей.
Вперед выступил герцог Свор.
— Корональ лорд Престимион желает войти в ваш город и встретиться с вашим мэром, — объявил он.
— Короналя зовут лорд Корсибар, — ответил предводитель чиновников, мрачно глядя поверх головы Свора на толпу вооруженных людей на равнине. — Мы знаем Престимиона только как принца одного из городов Горы. Если он прибыл сюда, чтобы захватить трон, то не будет допущен в город.
Свор передал эти слова Престимиону, который ответил, что они в своем праве не признать его в качестве короналя, но даже в этом случае у них нет оснований отказаться впустить в свой город принца Малдемарского.
— Сообщите им об этом, — сказал он герцогу.
— И дайте понять, что если они откажутся впустить нас, то мы заставим их это сделать, — с непривычным жаром добавил Септах Мелайн.
Он поднял руку, намереваясь дать передовому отряду войска Престимиона сигнал, по которому они должны были подойти поближе к воротам. Но Престимион поймал его за руку и дернул вниз.
— Нет, — резко сказал он. — Силой мы здесь ничего не добьемся, по крайней мере сегодня. Еще придется проливать кровь, если нас вынудят к этому, но я не желаю воевать с этими ни в чем не повинными, сбитыми с толку людьми у врат Эстотилопа.
— Это глупость, мой лорд, — ответил Септах Мелайн.
— Вы величаете меня лордом, а в следующий миг — дураком?
— Именно так. Вы мой корональ, и я предан вам до могилы, — нимало не смутившись, ответил длинноногий фехтовальщик. — Но, несмотря на это, вы, вероятно, все-таки глупец, если считаете, что можете уклониться от столкновения здесь и пойти на него в иной день, когда сочтете это удобным. Покажите обывателям Эстотилопа здесь и сейчас, что вы их король, перед которым нельзя закрывать ворота.
— Я согласен с Септахом Мелайном, — сказал Гиялорис.
— Вы оба решили ссориться со мной?
— Да, когда вы неправы, — ответил Гиялорис. — А сейчас вы глубоко заблуждаетесь.
— Ну что ж, — рассмеялся Престимион. — Если мое царствование начинается с того, что двое моих ближайших сподвижников обзывают меня дураком и готовы оттаскать за бороду, то, похоже, это будет непростое царствование. — И, повернувшись к Свору, продолжал уже совершенно серьезным тоном: — Передайте им, что мы войдем в город, и не стоит пытаться воспрепятствовать нам.
Септаху Мелайну он приказал встать за спиной Свора с отрядом в две сотни человек, но воздерживаться от каких-либо враждебных действий, если только горожане не решат напасть первыми.
Двое друзей Престимиона удалились, а сам он приготовился ждать исхода переговоров.
Что произошло потом, не смогли объяснить даже те, кто находился в самой гуще событий. Престимион видел издалека, как Свор на повышенных тонах объясняется с предводителем муниципальных чиновников, как они трясут головами и горячо жестикулируют, а затем всех внезапно охватило яростное возбуждение, хотя никто так и не смог сказать, что послужило его причиной. Из ворот высыпали вооруженные стражники, оттеснившие городских старшин, и в ту же самую минуту им навстречу бросился отряд Септаха Мелайна. Блеснули мечи, тут и там засверкали острия копий, а кое-где замелькали ярко-красные лучи энергометов — ненадежного, но смертоносного оружия.
Престимион видел возвышавшегося над всеми головами Септаха Мелайна. Он находился в самой гуще схватки и орудовал своей шпагой с такой скоростью, что глаз не мог уследить за движениями неотразимого клинка, обагрявшегося свежей кровью при каждом выпаде. Вот он одной рукой выхватил из побоища маленького герцога Свора. Несколько солдат, одетых в различные цвета, уже валялись на поле, заливаясь кровью. Из схватки выскочил воин Эстотилопа, разглядывавший, ничего не понимая, красный обрубок руки.
Престимион решительно направился к воротам. Но не успел он сделать и трех шагов, как Гиялорис обхватил его за плечи и остановил.
— Мой лорд, куда вы идете?
— Гиялорис, это следует немедленно прекратить.
— Ну так прикажите мне, и я все сделаю. Вы не должны подвергать свою жизнь опасности, лорд Престимион. — Он выпустил Престимиона, тяжело побежал к воротам, пробился сквозь беспорядочную толпу дерущихся людей и добрался до Септаха Мелайна. Престимион видел, как они о чем-то совещались, казалось, не замечая происходившего вокруг сражения. А через несколько минут оно закончилось. Приказ об отступлении очень быстро пробежал по цепочке людей Престимиона, и звон оружия и крики стихли. Жители Эстотилопа помчались назад и захлопнули за собой ворота, Гиялорис и Септах Мелайн вернулись во главе своего отряда. Между ними шел бледный перепуганный Свор; малый рост и хрупкое телосложение бедняги не позволяли ему уверенно чувствовать себя среди сражающихся рыцарей, к тому же он никогда не испытывал пристрастия к кровопролитию.
— Они не впустят нас, разве что мы ворвемся силой, — сообщил Свор. — В этом они непоколебимы. Несколько их людей уже расстались с жизнью, чтобы преградить нам путь. Думаю, что если мы все же попытаемся завладеть городом, то жертв с обеих сторон окажется намного больше.
— Тогда пока что откажемся от этого намерения, — сказал Престимион, в упор взглянув на Септаха Мелайна, который, похоже, собирался возразить. — Когда мы подойдем сюда в следующий раз, они расстелят передо мной драгоценный ковер из Макропросопоса. Но пока я не хочу воевать против моих собственных подданных; всем ясно? Мы завоюем их признание только силой нашей справедливости, и никаким иным путем. — И он приказал отступить и двинуться в сторону Симбильфанта, следующего города на их маршруте вокруг Горы. В его войске погибли два человека — один из Малдемара и один из Амблеморна — и четверо были ранены. Из защитников Эстотилопа на поле остались по меньшей мере пятеро мертвых или умирающих воинов.
— Меня это тревожит, — негромко сказал Гиялорис Септаху Мелайну, когда они заняли свои места в парящих экипажах. — Что если у него не хватает боевого духа? — А Септах Мелайн нахмурился и кивнул: его снедало то же самое беспокойство.
Но Свор услышал этот краткий разговор.
— У него? — рассмеялся он. — Он боец, и в этом не может быть ни малейшего сомнения! И будет рубить и колоть наравне с вами, когда для этого придет время. Но сейчас, он считает, это время еще не наступило. В душе он еще не пришел к уверенности в том, что сможет достичь трона, лишь преодолев целые реки крови.
— Вот об этом я и говорю, — ответил Шялорис. — Он не стремится к бою.
— Да, он не стремится к бою, но готов вступить в него, если у него не останется лучшего выбора, — возразил Свор. — Погодите и вы сами это увидите. Когда сражение будет неизбежно, даже я возьму меч.
— Вы?! — воскликнул Септах Мелайн и громко расхохотался.
— Вы научите меня им пользоваться, — торжественно сказал Свор.
В Симбильфанте, знаменитом своим исчезающим озером, все сложилось как нельзя лучше. Это был большой торговый город, через который на протяжении веков вывозили большую часть малдемарского вина, и Престимион пользовался там большой популярностью. Там уже знали о том, что Престимион провозгласил себя короналем, и гегемон города — так там называли мэра — приготовил, поджидая его, большой банкет, развесил повсюду зелено-золотые знамена, набрал две тысячи воинов-добровольцев и пообещал в будущем представить гораздо больше. А также, как будто город принимал короналя, совершавшего увеселительную поездку, для него организовали исчезновение озера. Огромные валуны, загораживавшие вулканические каналы, откатили в сторону, и вода озера прямо на глазах с громким журчанием ушла в недра планеты, оставив пустой зияющий кратер в серовато-желтых сернистых скалах, окруженных гребнями белого горного гранита, чтобы через час со страшным ревом вернуться назад.
— Такое впечатление, что я совершаю великое паломничество, — сказал Престимион, — а ведь я еще даже не коронован.
Их достаточно дружественно приняли и в расположенном поблизости Грэве, хотя там и не было такой искренней сердечности, как в Симбильфанте. Мэр этого города ощущал себя зерном, попавшим между двумя каменными жерновами — Престимионом и Корсибаром — и испытывал вполне естественный страх за свое будущее. Но все же он держался достаточно гостеприимно и обиняком, хотя и не слишком громко, высказывал сочувствие намерениям Престимиона. Затем они направились к Аркилону; в этом городе, уютно устроившемся в широкой зеленой долине между невысокими поросшими лесом холмами, обитали четыре миллиона человек. Там имелся известный университет, обитель утонувших в высоких раздумьях ученых, архивариусов и издателей, и у Престимиона не было никаких оснований ожидать там серьезного противодействия. Но, когда войско, освещенное яркими лучами горячего осеннего солнца, уже приближалось к городу, зоркий Септах Мелайн указал на один из холмов, ближайший к Горе. Весь холм и возвышавшийся за ним склон были усеян воинами в форме короналя; они, как муравьи, кишели повсюду, сколько хватал глаз.
— Боюсь, что их здесь по десять против каждого из наших людей, — сказал Септах Мелайн. — Сюда собрали весь западный гарнизон и, похоже, привели народ и из других мест. Они заняли высоты. А готовы ли мы к такой встрече?
— А Корсибар готов? — спросил Гиялорис. — Он замахивается на нас этой армией, как кулаком. А вот сможет ли он сделать что-нибудь помимо замаха?
— Вышлите вперед парламентера, — сказал Престимион, мрачно глядя на огромное войско, расположившееся на холме. — Мы будем вести переговоры.
Парламентер поскакал в гору, и через некоторое время, когда уже начали сгущаться сумерки, с холма спустились двое всадников, чтобы, согласно предложению, встретиться с Престимионом на полпути между двумя армиями. Но Корсибара среди них не было. Главнокомандующими оказались Навигорн Гоикмарский в роскошном боевом одеянии из плотной глянцевой черной кожи и шлеме с алым плюмажем и Кантеверел Байлемунский. У него был куда менее воинственный вид, и одет он был в свободную полосатую тунику оранжевого и желтого цветов, схваченную на поясе красивой золотой цепью. Престимион был удивлен и расстроен, увидев веселого и добродушного Кантеверела здесь, во главе армии Корсибара. Круглое лицо герцога Байлемунского было странно холодным, и на нем не было и следа от обычной улыбки.
— Где Корсибар? — сразу же спросил Престимион.
— Лорд Корсибар пребывает в принадлежащем ему Замке, — с каменным выражением лица ответил Навигорн, глядя на Престимиона сверху вниз с высоты своего недюжинного роста. — Он поручил нам доставить вас туда с собой, чтобы вы могли попытаться оправдать перед ним свои последние действия.
— Умоляю вас, скажите, о каких действиях идет речь?
На этот раз ему ответил Кантеверел. Он говорил, как всегда, спокойно, но даже без намека на ту легкую теплую улыбку, которая всегда была его отличительной чертой.
— Вы сами это знаете, Престимион. Не можете же вы не понимать, что нельзя бегать по предгорьям, объявляя себя короналем и набирая войско, и при этом остаться не замеченным Корсибаром. Чего вы, собственно, хотите?
— Корсибар это отлично знает. Я не признаю его короналем и заявляю себя перед всем миром в качестве законного владельца трона.
— Ради Повелительницы Снов, Престимион, постарайтесь быть разумным человеком! — воскликнул Кантеверел, и на его лице мелькнула тень прежней улыбки. — Ваша позиция просто абсурдна. Никто и никогда не называл вас королем. А вот Корсибар владеет короной, и в этом нет никаких сомнений, Теперь он является короналем, и это признает весь мир.
— Престимион, вы принц Малдемарский, — Навигорн надменным скрипучим голосом перебил Кантеверела, — и ничего больше, и никогда не станете ничем большим. Лорд Корсибар имеет благословение понтифекса Конфалюма, который в Лабиринте утвердил его власть, согласно всем древним законам.
— Конфалюм его отец. Как это соответствует древним законам? Да и в любом случае Конфалюм просто не понимал того, что делает. Корсибар устроил так, чтобы его фокусники запутали сознание Конфалюма в куче заклинаний, превративших его собственного отца в трясущегося старого маразматика.
Кантеверел расхохотался.
— И вы, Престимион, говорите нам о том, что все это было сделано при помощи колдовства? Неужели нам предстоит услышать, что вы взяли себе на службу мага?
— Хватит тянуть время. У меня есть дела в Аркилоне, — холодно сказал Престимион. Он обвел взглядом большую армию, расположившуюся на холме. — Вы намереваетесь помешать мне?
— У вас есть дела в Замке, — ответил Навигорн. Он говорил достаточно твердо, хотя облик его показался Престимиону тревожным, как если бы он был очень недоволен сложившейся ситуацией и сожалел о столкновении, которое, как знали все трое участников переговоров, было неизбежно. — Когда вы были освобождены по просьбе Дантирии Самбайла, это было сделано под его личную ответственность. Он поручился за ваше поведение. Теперь прокуратор, насколько нам известно, уехал в Ни-мойю, а ваше хорошее поведение, похоже, состоит в том, что вы собираете армию и намереваетесь ввергнуть мир в гражданскую войну. Ваше освобождение отменяется, Престимион. Я приказываю вам именем лорда Корсибара немедленно отправиться с нами.
Наступила напряженная пауза. Престимиона сопровождали на переговоры только Септах Мелайн, Свор, Гиялорис и пятеро солдат. С Навигорном и Кантеверелом были лорды Сибеллор Банглкодский, Маларих Мерободский и тоже пятеро охранников.
Люди обеих групп держались крайне настороженно. Не могли ли эти переговоры закончиться немедленным вооруженным столкновением? Прежде всех дворян связывала между собой если не дружба, то приятельские отношения, но осталось ли от них сегодня хоть что-нибудь? Престимион пристально взглянул на Навигорна, чье хмурое лицо застыло, превратившись в каменную маску, затем бросил быстрый взгляд на Септаха Мелайна, который улыбнулся в ответ и положил руку на рукоять шпаги.
А не могла ли у Навигорна и впрямь возникнуть дикая мысль захватить его здесь, на переговорах, подумал Престимион. Если так, то это было бы дурацким поступком. Его спутники были более сильными бойцами, да и его войско находилось неподалеку, и оттуда всегда могла прийти помощь.
— Я не намерен сдаться вам, — наконец нарушил молчание Престимион. — Вы прекрасно знали об этом еще до того, как пришли сюда. Давайте не будем больше впустую тратить слова на эти формальности, Навигорн. Пусть будет то, чему следует быть.
— И что это? — спросил Навигорн.
— Откуда я могу это знать? Я лишь повторяю вам, что для меня лорд Корсибар вовсе не лорд Корсибар, а всего лишь принц Корсибар, и я не признаю его власти надо мною. А теперь я хотел бы закончить эту встречу.
— Как вам будет угодно, — без выражения ответил Навигорн. Он не предпринял никакой попытки помешать Престимиону вернуться в расположение его войска.
— Все же дела идут не совсем так, как положено во время великого паломничества, — сказал Престимион Септаху Мелайну. — Похоже, что нам предстоит вступить в войну прежде, чем мы смогли подготовиться к ней.
— Но и прежде, чем к ней успел подготовиться Корсибар, — откликнулся Гиялорис. — Если Навигорн и Кантеверел лучшие генералы, каких он смог наскоро найти, то мы сегодня же разорвем его армию в клочки.
— Кантеверел здесь только для того, чтобы немного смягчить обстановку. — заметил Свор. — Командует всем Навигорн, и он один будет распоряжаться, если сегодня произойдет битва.
— И какой же у нас будет план? — спросил Септах Мелайн.
— Мы идем в Аркилон, — ответил Престимион. — Они должны будут спуститься с холма, чтобы остановить нас. А если они это сделают, то мы заставим их пожалеть об этом.
4
Лорд Корсибар в наполненном теплой пузырящейся водой алебастровом, отделанном халцедоном бассейне забавлялся с камеристкой своей сестры, рыжеволосой, с молочно-белой кожей Ализивой. В дверь постучали, и приглушенный голос камердинера сообщил, что его ожидает граф Фаркванор с важными новостями. Под Аркилоном, похоже, произошло военное столкновение, и Фаркванор получил оттуда известия.
— Я скоро вернусь, — пообещал Корсибар девушке. Он накинул халат и вышел в вестибюль, белые стены которого были украшены прекрасными мозаиками из синего, зеленого и красного стекла, изображавшими морских драконов, и сразу же заметил выражение самодовольства на костлявом хищном лице Фаркванора. Это означало, что он принес хорошие новости.
— Ну? — бросил он, едва переступив порог. — Престимион схвачен?
— Удрал в необитаемые места, мой лорд. Думаю, Навигорн был слишком милосерден. Но силы мятежника понесли большие потери и находятся в полном расстройстве.
— Но по крайней мере с Септахом Мелайном удалось разделаться? Или с Гиялорисом?
— Ни с тем, ни с другим, ваше высочество, — ответил Фаркванор извиняющимся голосом, — и даже Свор ускользнул. Но погибло много народу. Мне сообщили несколько имен, но единственный, кого я знаю, это Гардомир из Амблеморна. Хребет мятежа сломлен. Похоже, что война завершилась в первом же столкновении.
— Расскажите! — потребовал Корсибар. Фаркванор погладил ладонью свой длинный, тонкий нос, который, как лезвие кинжала, выдавался на его лице.
— Вот долина Аркилона, — сказал он, проведя рукой в воздухе. — Вот город. Тут холм Вормисдас, на котором расположились наши отряды. Здесь, на равнине, Престимион с разношерстной армией, которую он набрал в Амблеморне, Вилимонге и некоторых других местах; в центре его позиции кучка виноделов из Малдемара. Прошли переговоры. Навигорн выдвинул ультиматум, но Престимион, как мы и ожидали, отказался сдаться. А потом…
Престимион, рассказал он, после переговоров попытался двинуться по равнине дальше к Аркилону. Навигорн быстро двинул свою армию вниз, с ее позиции на вершине. На острие атаки он расположил батальон маленьких парящих машин, оборудованных энергометами малого калибра, по бокам шли два эскадрона верховых копейщиков, а следом двигалась масса пехоты. У Престимиона вообще не оказалось конницы, а его отряды представляли собой в основном случайный сброд, а не обученную армию. Единственное, что он смог сделать, это приказать рассеяться, чтобы ударный клин парящих машин Навигорна лишился четкой цели атаки, и попытаться привести людей Навигорна в замешательство, навалившись на них сразу со всех сторон. Но это не дало никакого результата. Свирепость атаки Престимиона имела успех лишь в первые минуты. Но люди Навигорна были лучше вооружены и подготовлены, их было намного больше, и после непродолжительной растерянности они с большим успехом контратаковали силы мятежников. Парящие машины сохранили свой строй, копейщики без труда отбили навалившихся на них мятежников, и, прежде чем королевские пехотинцы успели вступить в бой, его исход стал ясен. Люди Престимиона ударились в паническое бегство; некоторые бросились к Аркилону, кое-кто в сторону Грэва, а большинство просто разбежались, куда глаза глядят.
— Но Престимион со своими тремя приспешниками благополучно удрал? — спросил Корсибар, когда Фаркванор умолк, чтобы перевести дух.
— Увы, да. Навигорн приказал не убивать их, а захватить живьем. Он оказался слишком мягкосердечным, ваше высочество. Если бы командование было поручено кому-нибудь наподобие моего брата Фархольта, то, думаю, результат оказался бы иным. Конечно, Фархольт…
— Избавьте меня от восхваления достоинств вашего брата, — улыбнулся Корсибар. — Захватить их живьем было бы вполне достаточно. Но они не смогли сделать даже этого.
— Они чуть не схватили Септаха Мелайна в самом центре боя. Его атаковал Хосмар Варанг, капитан копейщиков, и граф Алексид Стрэйвский, пеший, с двумя своими людьми.
— Но все же он ушел от них?
— Он сбил Хосмара Баранга со скакуна и нанес ему глубокую рану возле подмышки — ее придется лечить не меньше года — убил Алексида, а остальных покалечил так, что они теперь не насчитают на руках и десяти пальцев на двоих. И, совершенно невредимый, вскочил на скакуна Хосмара Варанга, подхватил этого мерзкого маленького ублюдка герцога Свора, которого любит так, словно сам позаботился о его появлении на свет, и, видя, что сражение проиграно и продолжать бой нет смысла, умчался в лес.
— Я скоро вернусь, — пообещал Корсибар девушке. Он накинул халат и вышел в вестибюль, белые стены которого были украшены прекрасными мозаиками из синего, зеленого и красного стекла, изображавшими морских драконов, и сразу же заметил выражение самодовольства на костлявом хищном лице Фаркванора. Это означало, что он принес хорошие новости.
— Ну? — бросил он, едва переступив порог. — Престимион схвачен?
— Удрал в необитаемые места, мой лорд. Думаю, Навигорн был слишком милосерден. Но силы мятежника понесли большие потери и находятся в полном расстройстве.
— Но по крайней мере с Септахом Мелайном удалось разделаться? Или с Гиялорисом?
— Ни с тем, ни с другим, ваше высочество, — ответил Фаркванор извиняющимся голосом, — и даже Свор ускользнул. Но погибло много народу. Мне сообщили несколько имен, но единственный, кого я знаю, это Гардомир из Амблеморна. Хребет мятежа сломлен. Похоже, что война завершилась в первом же столкновении.
— Расскажите! — потребовал Корсибар. Фаркванор погладил ладонью свой длинный, тонкий нос, который, как лезвие кинжала, выдавался на его лице.
— Вот долина Аркилона, — сказал он, проведя рукой в воздухе. — Вот город. Тут холм Вормисдас, на котором расположились наши отряды. Здесь, на равнине, Престимион с разношерстной армией, которую он набрал в Амблеморне, Вилимонге и некоторых других местах; в центре его позиции кучка виноделов из Малдемара. Прошли переговоры. Навигорн выдвинул ультиматум, но Престимион, как мы и ожидали, отказался сдаться. А потом…
Престимион, рассказал он, после переговоров попытался двинуться по равнине дальше к Аркилону. Навигорн быстро двинул свою армию вниз, с ее позиции на вершине. На острие атаки он расположил батальон маленьких парящих машин, оборудованных энергометами малого калибра, по бокам шли два эскадрона верховых копейщиков, а следом двигалась масса пехоты. У Престимиона вообще не оказалось конницы, а его отряды представляли собой в основном случайный сброд, а не обученную армию. Единственное, что он смог сделать, это приказать рассеяться, чтобы ударный клин парящих машин Навигорна лишился четкой цели атаки, и попытаться привести людей Навигорна в замешательство, навалившись на них сразу со всех сторон. Но это не дало никакого результата. Свирепость атаки Престимиона имела успех лишь в первые минуты. Но люди Навигорна были лучше вооружены и подготовлены, их было намного больше, и после непродолжительной растерянности они с большим успехом контратаковали силы мятежников. Парящие машины сохранили свой строй, копейщики без труда отбили навалившихся на них мятежников, и, прежде чем королевские пехотинцы успели вступить в бой, его исход стал ясен. Люди Престимиона ударились в паническое бегство; некоторые бросились к Аркилону, кое-кто в сторону Грэва, а большинство просто разбежались, куда глаза глядят.
— Но Престимион со своими тремя приспешниками благополучно удрал? — спросил Корсибар, когда Фаркванор умолк, чтобы перевести дух.
— Увы, да. Навигорн приказал не убивать их, а захватить живьем. Он оказался слишком мягкосердечным, ваше высочество. Если бы командование было поручено кому-нибудь наподобие моего брата Фархольта, то, думаю, результат оказался бы иным. Конечно, Фархольт…
— Избавьте меня от восхваления достоинств вашего брата, — улыбнулся Корсибар. — Захватить их живьем было бы вполне достаточно. Но они не смогли сделать даже этого.
— Они чуть не схватили Септаха Мелайна в самом центре боя. Его атаковал Хосмар Варанг, капитан копейщиков, и граф Алексид Стрэйвский, пеший, с двумя своими людьми.
— Но все же он ушел от них?
— Он сбил Хосмара Баранга со скакуна и нанес ему глубокую рану возле подмышки — ее придется лечить не меньше года — убил Алексида, а остальных покалечил так, что они теперь не насчитают на руках и десяти пальцев на двоих. И, совершенно невредимый, вскочил на скакуна Хосмара Варанга, подхватил этого мерзкого маленького ублюдка герцога Свора, которого любит так, словно сам позаботился о его появлении на свет, и, видя, что сражение проиграно и продолжать бой нет смысла, умчался в лес.