Вольнов Сергей. Приговоренные к войне

   Тем не менее, явившиеся сюда и сейчас, представители Фронта говорили следующее...
   Что завоевать «кожу» планеты, в виде её наземной поверхности — это полдела, а вот захватить «мускулы и кости», коими является мощная подземная инфраструктура — совсем другое.
   Что земляне даже не представляют себе, что сосредоточено под землёй и какие настроения у той части населения планеты, которая там обитает.
   Что все они, как один, возьмут в руки оружие, когда земляне сунутся под землю, чтобы убивать их.
   Что они не боятся смерти, но, в отличие от безмозглого, закостеневшего правительства, повинного во всех злоключениях земных воинов, они призывают бывших наёмников остановить акт своего бессмысленного мщения. Прекратить мстить «не тем», кто повинен в случившемся! Главная же мысль подчеркивалась неоднократно: «Вы можете, пока вам не надоест, портить кожу планеты, но не разрушайте её внутренние органы!» Иначе... И вот здесь прозвучала категорическая, ультимативная часть «Обращения».
   Землянам предлагалось остановиться именно на этом пороге, пока все разрушения, причинённые локосианской цивилизации, ещё восстановимы, пусть и спустя долгие годы. В случае же, если они пойдут дальше и примутся разрушать инфраструктуру... В тексте так и говорилось: «Мы могли бы элементарно вас угробить, взорвав всё изнутри, подняв на воздух половину планеты, чтобы вторая половина тут же развалилась сама. Но мы не хотим уничтожить своих. Однако, если вы будете продолжать разрушения и попытаетесь ворваться в подземные комплексы — мы так и сделаем. Мы взорвём себя вместе с вами, потому что нам будет уже всё равно!»
   — Давайте, если уж так вышло, что истинные виновники пока не выявлены и не представлены народам обеих планет, сами возьмём в руки запутавшиеся нити собственных судеб. И попытаемся их расправить. Попытаемся, уж если НЕКТО направил Реку Времени по неправильному руслу — плыть ПРОТИВ ТЕЧЕНИЯ ВРЕМЕНИ.
   Неожиданно твёрдый голос и чёткая логика миниатюрной женщины-семиарха заставила всех слушать её.
   Она говорила долго и убедительно. И уже не вызывало недоумения, КАК она оказалась на этой высокой должности.
   После её речи в помещении воцарилась гнетущая тишина.
   Молчание повисло тяжёлой тучей, готовой в любой момент прорваться ливнем взаимных упрёков, или же, того хуже — громом и молниями необдуманных действий.
   Но, когда Святополк Третий расправил плечи и уже разомкнул губы, чтобы высказать своё мнение — его опередили!
   — В этой войне нет ни правых, ни виноватых! Потому что победить в ней кому-то одному невозможно! — громкий женский голос, откуда-то сзади, от самого входа, буквально вонзился в нависшее молчание и прорвал его насквозь. — Поэтому только переговоры, только совместное решение! Мы либо победим вместе, либо все погибнем!
   Взгляды собравшихся землян и прибывших локосиан дружно обратились в сторону нежданной ораторши. И когда она появилась из-за спин, в форменном светлом одеянии восславянского солдата...
   Её мгновенно узнали. Не один, сразу несколько человек.
   Застыли настороженно глаза Юолу Сфе Оол Третьей...
   «Дочка Второго?!»
   Расцвело от радости лицо Яспэ Тывга Лвай...
   «Амрина!»
   И удивлённо поползла вверх бровь Святополка Ветрича...
   «Клеонта?»
   — Хорошо, — веско сказал он. — Разум нам дарован для того, чтобы отмерять, прежде чем резать. Давайте, попробуем разобраться с этими нитями. И с самой Рекой...
   Дерзкая попытка представителей спонтанно созданного ФСО увенчалась первым успехом. С ними начали общаться.
   Само собой, ни о каком внятном решении, принятом быстро, не могло быть и речи. Однако уже то, что земное командование задумалось — позволяло надеяться на лучшее. Сегодняшняя попытка переговоров явилась чем-то, напоминавшим Протокол о намерениях, и, судя по всему, была не безуспешной.
   Благодаря кому?
 
   Всё это время она напряжённо перебирала взглядом многочисленные лица собравшихся земных воинов. Старательно избегала ищущего взгляда Яспэ Тывга Лвай. С надеждой переключалась на фигуры тех, кто присоединялся к собранию позднее... Сама себя спрашивала: не пропустила ли? И опять сортировала всё те же лица. Уже не от надежды — от растерянности. И лишь когда поняла со всей обречённостью, что ИХ здесь нет... и что поиск среди лиц — был всего лишь самоутешением... будь они здесь, разве усидели бы на месте...
   Она сама подошла к грозному новорусскому полководцу. Как и в тот раз, на Эксе. Сама.
   — Здравствуй, Клеонта. Я слышал о твоём уходе. Я всё понимаю. Не думал, что свидимся.
   Она промолчала. Тяжело вздохнула и решилась.
   — Я ищу двух человек из вашего мира. Помоги мне, великий. — Глаза Амрины вспыхнули, но не смогли полностью скрыть напряжённости ожидания.
   — Чем смогу. — Святополк положил руки ей на плечи, посмотрел сверху вниз. — Кого ты ищешь?
   — Упыря... — сказала она, но тут же поправилась: — Данила Петрович Ерёмин. Из ваших, из русских. Середина двадцатого ве...
   Она сразу же ВСЁ поняла — дёрнулся болезненно взгляд полководца, ушёл в сторону.
   — Клеонта, кто он тебе?
   — Дру-уг... — медленно, с неимоверной натугой выдавила из себя Амрина. — Он... у-у-уб...
   — Окончил путь земной. — Святополк помрачнел. — Три дня назад. На поле боя, как подобает истинному воину. Вечная ему слава... Ты спрашивала о двоих. Кто...
   — Дымов! — громче, чем ожидала, выпалила Амрина и торопливо добавила: — Алексей Алексеевич Дымов, подполковник спецназа, из последнего года нашего витка спирали вре... — она осеклась, только в этот миг сообразив, что в душевном волнении едва не проговорилась...
   — И тоже — друг? — высокорослый предводитель славян нахмурился ещё больше. — Ладно-ладно... вижу и сам, чего уж.
   Он замолчал, невыносимо вытягивая и без того звенящую паузу. Это его молчание было до того красноречивым, что... Внутри Амрины что-то оборвалось. Может, главный нерв? Лопнула незримая струна, и с этого, наступившего и застывшего, мгновения вдруг стала невозможной вся музыка этого мира.
   — Погоди, а что это ты говорила о витке спирали? Я что-то не совсем понял... Куда же ты, постой! Я не то хотел ска...
   Она резко развернулась и бросилась бежать, пока хватало сил не расплакаться, пока получалось не рухнуть пластом. Ей что-то кричали вслед, возможно, даже звали по имени, но она уже не реагировала.
 

* * *

 
   По просьбе Святополка меня, после выполнения первоочередных хирургических действий, врачевал его личный знахарь — волхв Яргаст. Не знаю, как это ему удалось — то ли действительно знал он ТАКОЕ, от чего раны затягивались не по дням, а по часам, то ли чудо сотворила медицина будущего, узнавшая о человеке многое, о чём мы в своё время даже не догадывались. Как бы там и тут ни было, через неделю я уже вернулся в строй. Конечно, не в том состоянии, чтобы воевать в полную силу, но уж руководить своим соединением мог вполне.
   Прибыл я в расположение своих войск на следующий день после визита локосианских парламентёров.
   Уже приближаясь к своему штабу, я увидел разительные перемены. Главным элементом было наличие аэромобильного Крыла «Алконост» в полном составе, усеявшего своими неподвижными «перьями» целое поле.
   Заметив, по одним мне ведомым приметам, флайер главнокомандующего, я поспешил с обязательным докладом. Святополк Третий в компании двух летунов стоял возле края Крыла. Заметив меня, сразу же двинулся навстречу. Отмахнулся от уставных почестей. Обнял своими большими сильными ручищами. Сдавил, но тут же вспомнив о ранении, отпустил, извинился.
   — Ну, наконец-то в строю! Рад видеть тебя здоровым, Дымыч. Так, кажется, тебя друзья зовут? — хитро прищурился он.
   — Это ты, Ветрич, здоровый... аки шкаф. А я так, погулять вышел. Подлатали немного. За волхва твоего спасибо тебе огромное! Действительно, волшебник.
   — Да ты тоже хват, как я погляжу. Тут тебя буквально вчера такая женщина разыскивала! Настоящая царица амазонок...
   Но, спрятав улыбку, умолк — к нам уже подходили представители Объединённого штаба Земных Армий, во главе со Смарглом Смагичем. Я сразу оценил представительство — практически весь состав в полном сборе. Больше мне ничего не требовалось объяснять. Всё было понятно и без слов. Речь пойдёт, ни много ни мало — о штурме вражеской столицы.
   Позднее я задал вопрос, что за царица такая меня искала, но Святополк, загадочно ухмыльнувшись, ответил, что, дескать, коль суждено, сама придёт и ответит, а перед битвой воину не о женщинах замысливаться надобно. Странно, конечно. Ни с одной амазонкой мне до сих пор встречаться не приходилось...
   Получив у главкома сутки на восстановление и вхождение в курс дел, я первым делом вызвал Ильма и Юджина. Узнав от них всё, что полагалось, я попросил соратников отвезти меня на то место, где погиб наш боевой товарищ, Данила Петрович Ерёмин по прозванью Упырь...
   Оказалось, что это некогда живописная парковая зона, жестоко изуродованная взрывами и огнём. Как назывался городок, я не запомнил, хотя мне и говорили. Моя голова опять отказывалась воспринимать информацию, всё забивалось монотонными мыслями: «Вот здесь... Вот здесь... Если бы я был рядом... Вот здесь».
   Местом последнего упокоения друга явилась большая братская могила, на отвалах свежевзрытой земли которой ещё не принялась свежая трава, только проглядывали пожухлые пучки былой растительности. Вместо обелиска высился огромный деревянный крест, изготовленный из цельных кусков не очищенных от коры стволов дерева, толщиной в человеческое туловище.
   Я смотрел на этот вертикальный столб, снабжённый двумя поперечинами, прямой и косой, пока он не начал расплываться, двоиться. Глаза набухли влагой, которой я не стыдился, вновь остро осознав степень потери. Лишь когда померещилось, что от креста, шевельнувшись, отделилась размытая, но тем не менее очень похожая фигура — я встряхнул головой и стиснул челюсти. Потом подошёл поближе, коснулся рукой шероховатой коры. Погладил. Достал из-за пояса нож и принялся вырезать на этом природном покрове креста неровные буквы. Пускай, что он лежит здесь не один, пускай здесь ещё нет никаких табличек даже с примерным списком погибших. На таблички у наступавших сотоварищей просто не было времени — всему своё время. Но уж коль я был здесь, я не мог позволить себе, чтобы ещё хоть один день мой друг лежал в этой чужой земле, как безымянный солдат. Я стоял и вырезал букву за буквой. Совершенно не думая о времени — оно для меня сейчас просто не существовало.
   Уходя, обернулся. Медленно прочитал собственноручно начертанное на косой поперечине креста: «Данила Петрович „Упырь“ Ерёмин. 1902 — безвременье Локоса. Жди, друг! Встретимся...»
   И спросил Юджина:
   — А у него с рукой-то что было? Мне приснилось...
   — Оторвало ему руку, командир. Правую... На засаду они напоролись, вот граната из кустов и прилетела. Вместе с ним ещё двое полегли.
   Я стиснул челюсти, заскрипел зубами. Ненадолго прикрыл веки. И сразу же зашевелилось видение.
   Опять Упырь удалялся от меня, зажав под мышкой оторванную руку. Шёл, не оглядываясь, в СВОЙ ЛЕС, где, по его словам, уже поджидали своего командира бойцы небесной интербригады. Когда-нибудь и я в её личный состав войду... А голос, его до звука знакомый хрипловатый голос, не долетал издалека — он жил и звучал в моей голове:
   — Ничего, Дымыч, сюда не спеши... Я тебя долго ждать согласен.

Глава одиннадцатая
ПЛАНЕТУ — НА КОН!

   «Очень трудно найти чёрного крупье в совершенно тёмном зале казино, особенно, если его уже уволили», — пришло мне на ум высказывание, порождённое как-то Антилом, реформировавшим конфуцианскую мудрость под нужды Экса.
   Вряд ли его уволили, этого примерещившегося чёрного крупье! Не так давно, пару месяцев назад, он соблазнял меня персонально. Но разве он мог пропустить момент, когда пошла игра по-крупному?
   — Делайте ваши ставки, господа!.. — опять я слышу его голос с дьявольским тембром.
   Издалека. Из непроглядных космических туманностей с поблёскивающей звёздной пылью. Словно само Мироздание, вырядившись в строгий костюм, забавляется, глядя на пыл и азарт разумных частиц, возомнивших себя чем-то цельным и самостоятельным. Оно смотрит на полубезумных игроков чёрными дырами вместо глаз. И трещины, расходящиеся от этих опустевших глазниц, напоминают лучи чёрных звёзд.
   И ещё я слышу торопливые голоса, выкрики со всех сторон.
   — Планету — на кон! — эти голоса чертовски смахивают на знакомые голоса моих соратников. — Всё — на красное!
   — Планету — на кон! — вопят локосиане, чтобы утопить в крике остатки страха. — На все номера чёрного!
   — Планету — на кон!.. Всё, до последнего — на «зеро»! — а вот этот демонический голос принадлежит кому-то незнакомому и невидимому...
   А мнимый блестящий шарик уже метнулся навстречу раскрученному колесу рулетки. Или же — колесу Судьбы?
   — Ставки сделаны... Ставок больше нет.
   На кону — Локос. И любой номер, который рано или поздно должен был выпасть, нёс планете только одно — Смерть. Могло показаться, что спасением было бы неостановимое, вечное вращение колеса, однако... Рано или поздно, шарик, потеряв инерцию, уляжется в одно из гнёзд. И далее — станет путешествовать только в нём, на вечно крутящемся колесе, что будет равносильно сыгранному номеру.
   Но был ещё один вариант. На полной скорости выхватить шарик с этого колеса, аннулируя ставки. И потом уже — перевернуть вверх дном всё казино.
   ...После визита двенадцати парламентёров от техников локосианских подземелий, мы попытались приостановить военные действия.
   Не тут-то было!
   Выяснилось, что уже не только мы диктуем условия. О том, что дело идёт к временной остановке боевых действий, можно было сказать, характеризуя обстановку только на четырёх из семи направлений.
   В первую очередь это касалось наших «клещей», нависших над столицей. Западного оперативного и Юго-Западного стратегического направлений. Кроме этого, сделали заметную передышку войска Юго-Западного оперативного и Восточного стратегического направлений. Зато на Северо-Западном стратегическом вовсю шли бои. Несмотря на указания Объединённого штаба Земных Армий, наши войска были вынуждены продолжать военные действия из-за чрезмерной активности локосиан. На оставшихся направлениях также громыхала война.
   Это объяснялось тем, что переговоры о временном перемирии с нами вело не правительство, а неформальная организация, которая не нашла понимания у официального руководства. Локосианские же войска, какими бы неуклюжими они ни были, слушались пока только приказов действующей власти! Поэтому, в тех местах, где мы явно прекратили боевые действия — наши войска были вынуждены перейти к обороне. Ситуация становилась в чём-то комической — враг, до этого не смевший высунуть лишний раз нос из укрытий, видя наше бездействие, посчитал его СЛАБОСТЬЮ и накинулся на нас с невесть откуда появившейся дерзостью!
   ...На моём направлении неразбериха была ощутимой. Боевые порядки землян напоминали диспозицию пастухов, выпасающих стада очень опасных животных. Мы щёлкали бичами-выстрелами на самые наглые попытки приблизиться. В целом же это наверное смахивало на устоявшуюся линию фронта, времён эдак Второй мировой войны. Постреливали с обеих сторон. Локосиане смекнули, что кишка у них тонка заставить излучатели плевать смертью дальше, чем стреляют их враги, а значит, и смысл в их применении при позиционных боях — минимальный. Тогда они, невесть откуда, должно быть со складов, затаренных импортированным с Земли оружием ещё при подготовке к Проекту «Вечная Война», добыли земное стрелковое оружие и стали его пользовать всё чаще и чаще.
   Мы уже вторые сутки ждали каких-то реальных действии от локосианской оппозиции во главе с третьим по рейтингу семиархом, но сдвигов в лучшую сторону пока не было. Вот и опять — с левого фланга поступило срочное донесение, что живая сила противника, в количестве около двух сотен, обходит наши позиции и продвигается к нам в тыл.
   Я опять не усидел на месте, запрыгнул вторым номером в командирский челнок Ильма, сделал знак «за мной» своим спецназовцам, которых в последнее время возглавлял Юджин, и...
   Движитель плавно заурчал, машина резко с места рванула вперёд. Впечатление было такое, словно она летела, едва касаясь почвы. До места прорыва мы домчались минут за десять. Справа и слева от нас, но не вырываясь вперёд, неслись ещё около двух десятков стремительных машин. Ильм обернулся и молча показал мне на шлем, лежавший в нише, справа от приборного щитка. Я надел это устройство и тут же услышал в наушниках:
   — Дымыч, смотри на экран и подавляй лишь те объекты, которые пульсируют. Это наши персональные мишени. «Алконосты» корректируют наш огонь, а значит, работаем полностью по первому уровню. Твой ФЛЭК лежит в соседней нише.
   Экран, вмонтированный в шлем изнутри, себя практически ничем не обнаруживал, будучи полностью адаптирован под визуальную информацию обычного человеческого взгляда. Никаких тебе свечений или же пульсаций, утомляющих глаза. Зато все предметы, в первую очередь одушевлённые, во вторую — обозначенные оператором как вражеские цели, были окрашены по-разному, иначе, чем в природе. И это сразу же упорядочивало бой и в чём-то превращало в компьютерную схватку, ведущуюся в реальном времени. Правда, с реальными потерями.
   Фигуры белого цвета возникли слева от нашего маршрута. Ильм вмиг скорректировал движение челнока. Спустя несколько секунд три фигуры стали красными, словно раскалились. Одна из них запульсировала.
   Всё понятно... Фигуры-мишени, отведённые для уничтожения другими стрелками, имели белый цвет. Мои — красный. Первоочерёдные мои — красный пульсирующий! Вот и вся премудрость. ФЛЭК-4, фронтовой лазерный энергокомплекс четвёртого поколения, позволял многое. А стрелок из этого многого должен был лишь — навести пульсирующую жёлтую точку прицела на пульсирующую красную фигурку и нажать клавишу. И мгновенно улетевшая молния безошибочно находила цель.
   В считанные мгновения справившись со всеми тремя вражескими пехотинцами, я обнаружил, что и белые фигуры исчезли также — наши сотоварищи не теряли время даром.
   Я, конечно, имел навыки пользования ФЛЭКом. Началось моё обучение ещё там, на Эксе, в последние дни перед переброской. И продолжалось при любом удобном случае. Это завораживало, увлекало, но, сколько я об этом ни думал — не создавало у меня впечатления реального боя; скорей напоминало работу на имитационном виртуальном симуляторе. Тем неприятнее и жёстче был переход в реальность, когда по различным причинам координационные системы умолкали, будучи выведены из строя. И вместо боя по первому уровню неподготовленный боец попадал в бой второго уровня. Когда нужно было действовать без подсказок и самому находить свои цели. Так оно и вышло!
   После того, как первая группа локосиан была уничтожена, мы въехали в какие-то живописные развалины, и тут...
   Наш челнок тряхнуло. Резкий неприятный зуммер в ушах, после которого настала пронзительная тишина, просигнализировал об аварийном сбое системы координационного оповещения. Окрашенные фигурки тотчас исчезли с экрана, и всё сделалось, как в обычном бинокле, правда, невероятно сильном.
   В наушниках громче, чем обычно, командовал Ильм, раздался голос:
   — Дымыч, прочь из машины! Всем экипажам — переход на работу по второму уровню! Работаем по азимуту два-восемь-девять на своих экранах. Цели ловим самостоятельно! ФЛЭКи перевести на малую тактическую мощность, иначе пожжёте своих!
   Я выпрыгнул из замершего на месте челнока, откатился в сторону, в кусты. Боковым зрением приметил, как Ильм покинул машину и устремился влево, туда, где виднелось нагромождение плит, недавно бывших отдельным строением. Я хотел метнуться за ним, но не успел даже приподняться — застыл от звука голоса...
   — Стой! — Это слово возникло не в наушниках, напротив — ощутимо не там, а где-то в районе темечка. — Сзади!
   Я едва успел обернуться и одним длинным росчерком луча перерезал пополам две фигуры в чёрных комбезах. Думать о том, кто предупредил меня — не было ни секунды. Я вскочил и рванул туда, где скрылся Ильм.
   Там уже всё горело! Мой сотоварищ из будущего был поистине универсальным солдатом — оставив после себя пять горящих неподвижных тел, он уже мелькал где-то впереди. При этом успевал давать указания и сверять свой маршрут движения с остальными.
   — Прок, Студь, Красич, выдвигайте своих людей на уровень три-шесть по глубинному масштабу. Азимут — два-девять-один.
   — Ильм, на вас движется группа до двух десятков. У нас три тела, вызываем эвакуатор в точку два-девять по двести восемьдесят восьмому...
   — Брадул и Радим... Почему молчите, вашу мать!
   Я двигался короткими перебежками. Выхватывал мечущимся взглядом чёрные фигуры, поражал короткими импульсами, но тем не менее — всё больше отставал от светлых пехотинцев. Они безошибочно ориентировались в этой координационной эфирной вакханалии и не совершали лишних передвижений. Я же попросту не привык воевать с постоянной подсказкой, жужжащей в ушах. Поэтому, отметив свои координаты на персональном экране, тщательно продиктовал в эфир:
   — Вызываю эвакуатор в точку два-восемь по двести девяностому...
   После чего аккуратно снял шлем, положил рядом с ФЛЭКом — в траву возле толстого ствола незнакомого лиственного дерева. И уже на бегу, приводя в действие верный «вампир», ловя лицом свежий ветер и далёкие крики впереди — я наконец почувствовал настоящий азарт. Боевой азарт реального боя... Каково же было моё удивление, когда я понял, что подсказки не прекратились!
   Не успел я приблизиться к следующим скоплениям обрушившихся плит, как снова в районе темени возник чёткий голос. Я даже вначале подумал, что Антил совершенствуется и уже научился реально помогать в бою, но... В том-то и дело — это был не он. Внутри я попросту никогда не называл себя так.
   — Аль Эксей! Стой! За этим завалом засада!
   Раздумывать было некогда. Несколько секунд, и кольцо осталось на указательном пальце левой руки, а граната полетела в указанное место. Взрыв! Предсмертные вопли...
   Действительно — за этой грудой стройматериалов меня или ещё кого-то из землян поджидали два черношлемника, готовясь разрядить свои излучатели. Я плюхнулся в небольшую воронку, устало привалился спиной к дымящемуся откосу.
   «Аль Эксей»
   Так меня называл только...
   — Хасан! Ты здесь?! — заорал я, устремив почему-то взгляд в небо.
   — Здравствуй, анда. Рад был тебе помочь...
   — Где ты?
   — Я уже далеко, но если получится, буду навещать тебя почаще. Пока смогу...
   — Спасибо тебе! — запоздало поблагодарил я и понял, что ответа не будет: чувство присутствия побратима развеялось.
   Если я и сошёл с ума окончательно, то моё сумасшествие реально спасло мне жизнь.
   Но я почему-то был абсолютно уверен, что шизофренией здесь и не пахло.
 
   Теперь она изнутри прекрасно знала многие проблемы этих отважных воинов, в которых должна бы видеть только жестоких захватчиков, топтавших землю её родной планеты. Но сердце её уже превратилось в обычную помпу для перекачки жидкости красного цвета. Оно, расколотое пополам, работало из последних сил, больше не вмещая эмоции.
   Умом Амрина понимала, что уже никогда не будет так, как прежде. Даже если сейчас всё неожиданно закончится миром. Она не хотела больше жить в таком обществе. Она не хотела, не хотела, не хотела... Она не хотела ненавидеть землян только за то, что они вторглись на Локос, который сам же их к этому вынудил. Более того, она уже осознала, что ничего на самом деле не желает так сильно, как одного-единственного прикосновения к своему любимому мужчине... Особенно сейчас, когда, судя по всему...
   «Не-е-ет! Прочь даже мысли об этом!»
   Во-первых, никто не видел его мёртвым. Во-вторых, он ПРОСТО ЖИВ, и всё. А во-всех-остальных, они обязательно встретятся. Может быть, даже завтра!
   Чтобы не лишить себя надежды, она больше не обращалась к Святополку Третьему. Что бы ни сказал восславянин... она не поверит. Сердце чует — любимый жив.
   К тому же она очень хотела избежать новых вопросов о витке спирали. Надо же было так проколоться!
   Странное дело — сам Ветрич больше не пытался с ней поговорить на эту тему. Забыл? Слабо верилось... И это держало её в напряжённом ожидании.
   Амрина вспомнила, что уже давно не слала Аленькому мнемопослания — ведь находилась в добровольной изоляции. От чего? От кого? Как оказалось — от себя самой. К тому же неудачно — все проблемы остались в ней, внутри, и как ни убегай... Долой внутренние проблемы! Она перевязала покрепче чёрную повязку со знаком Избранницы. Откинулась на спинку удобного кресла. Сконцентрировалась на образе Алексея и принялась чётко проговаривать внутри свои мысли. Как заклинание. Как мольбу. Как...
   И только потом, когда концентрация накопленного посыла превысила способность наслаивать новые мысли — одним долгим импульсом ОТДАЛА всё это в ту даль, где он наверняка ждал её послание.
   «Милый мой, сокол одинокий... Возьми мои крылья... Возьми мои силы... Взмахни-взлети... Отдам тебе годы. Отдам тебе мысли. Отдам тебе всю себя. Только найди дорогу. Только найди. Заклинаю тебя от ножа, от пули, от взрыва, от предательства, от счастья не со мной... Не умирай, мой любимый! А если пытался — воскресни!..»