Но это была другая тишина. Это был не сон.
Зазвенел сигнальный звонок. Взглянув на приборную доску, они поняли,
что Прак вызывает их к себе.
-- Он совсем плох, -- тихо сказала Триллиан. -- Непрерывный хохот
совершенно его истощил.
Артур поджал губы, но ничего не сказал.
-- Пойдемте-ка, посмотрим, что с ним, -- и Триллиан поднялась с кресла.
Триллиан вышла из каюты с очень серьезным лицом.
-- Он хочет поговорить с тобой, -- сказала она Артуру, стоявшему с
лицом мрачным и недовольным. Артур засунул руки поглубже в карманы халата и
попытался придумать какой-нибудь не слишком дурацкий ответ. Несмотря на всю
очевидную бессовестность ситуации, ничего весомого ему придумать не удалось.
-- Ну что ты, в самом деле! -- сказала Триллиан.
Артур пожал плечами и вошел, не меняя своего очень серьезного лица,
хотя и знал прекрасно, как реагировал на это лицо Прак.
Артур поглядел на своего мучителя. Тот тихо лежал на койке, бледный и
тощий. Дыхание его было редким и неровным. Форд и Зафод стояли рядом,
растерянные и озабоченные.
-- Ты хотел что-то спросить у меня, -- спросил Прак еле слышным голосом
и кашлянул. От его кашля Артур внутренне сжался, но продолжения не
воспоследовало.
-- Почему вы так думаете? -- спросил Артур.
Прак еле заметно пожал плечами:
-- Потому что это же правда.
Артур понял.
-- Ну, вообще говоря, да, -- выдавил он из себя не без труда. -- У меня
есть один вопрос. Точнее, у меня есть Ответ. А я хотел бы знать, в чем
состоит Вопрос.
Прак понимающе кивнул, и Артуру несколько полегчало.
-- Дело в том, что... В общем, это длинная история, -- продолжил Артур.
-- Вопрос, который мне нужно найти -- это Главный Вопрос Жизни, Вселенной, и
Вообще. Все, что мы знаем, это то, что Ответ будет сорок два, а это не
очень-то много говорит.
Прак кивнул снова:
-- Сорок два... -- повторил он за Артуром. -- Да, это правильный ответ.
Прак помолчал. Тени воспоминаний и размышлений проплыли по его лицу,
как тени облаков проплывают по полю.
-- Боюсь, -- сказал он наконец, -- что Вопрос и Ответ взаимоисключающи.
Знание одного из них логически исключает знание другого. В одной и той же
вселенной невозможно одновременно знать и то, и другое.
Прак снова умолк. На лице Артура отразилось глубокое разочарование и
угнездилось на привычном ему месте.
-- То есть, -- с заметным трудом заговорил снова Прак, -- такое может
случиться, но, по-видимому, Вопрос и Ответ в таком случае просто взаимно
уничтожатся, и прихватят Вселенную с собой. Тогда вместо нее появится
что-нибудь еще более необъяснимое и бессмысленное. Вполне может быть, что
это уже произошло, -- добавил Прак со слабой улыбкой. -- Но полной
уверенности в этом вопросе быть не может.
Прак непроизвольно хихикнул.
Артур присел на стул.
-- Понятно, -- подытожил он. -- Я просто надеялся, что во всем этом
есть какой-то смысл.
-- Знаешь историю о смысле? -- спросил Прак.
Артур сказал, что не знает, и Прак кивнул, что знал, что он не знает.
Прак рассказал эту историю.
Однажды ночью, начал он, в небе планеты, которая до того не видела ни
одного космического корабля, пролетел один такой корабль. Планета называлась
Дальфорсаж, а корабль был вот этот вот самый корабль. Бриллиантовой звездой
он беззвучно пронесся по ночному небу.
Вожди отсталых племен, селившихся на Холодных Склонах, оторвались от
своих дымящихся ночных чаш и трясущимися руками принялись указывать в небо,
уверяя, что видели знак, знак, возвещающий волю богов, которые требуют от
своих детей наконец-то подняться, отправиться в поход и уничтожить безбожных
Князей с Равнин.
Глядя в небо с площадок своих высоких башен, Князья с Равнин увидели
сверкающую звезду и безошибочно признали в ней знак, возвещающий волю богов,
которые призывают подняться и навеки усмирить проклятых Вождей с Холодных
Склонов.
А посередине между ними Лесные Жители поглядели наверх и увидели
знамение новой звезды, и и склонили головы в страхе и отчаянии, потому что,
хоть они никогда и не видели такого знамения прежде, они очень хорошо знали,
что оно предвещает.
Они знали, что начало дождей -- это знамение.
Что конец дождей -- это тоже знамение.
Что сильные ветры -- это знамение.
И что затишье -- это тоже знамение.
Что, если в полночь полной луны родится козленок с тремя головами --
это знамение.
Что, если средь бела дня родится совершенно нормальный котенок или
поросенок без малейших отклонений от нормы, или даже ребенок всего лишь с
заячьей губой -- это зачастую тоже знамение.
Поэтому у них не было никаких сомнений по поводу новой звезды в небе --
это было знамение, и знамение особенно знаменательной силы.
А все знамения предвещали только одно -- что Князья с Равнин и Вожди с
Холодных Склонов снова решили как следует вздуть друг дружку.
И само по себе это было бы еще не так уж плохо, но беда в том, что
Князья с Равнин и Вожди с Холодных Склонов неизменно выбирали местом своих
встреч Лес, и именно Лесным Жителям в итоге доставалось больше всех, хотя,
насколько они могли понять, их это все вообще никаким боком не касалось.
И время от времени, после какой-нибудь особенно кровопролитной стычки,
Лесные Жители посылали гонца то к верховному Князю с Равнин, то к главному
Вождю с Холодных Склонов с просьбой объяснить смысл происходящего.
И предводитель той или иной стороны отводил гонца в сторонку и объяснял
ему этот Смысл -- медленно, доходчиво, во всех подробностях.
И ужас заключался в том, что Смысл всегда был. Он был очень простой,
очень убедительный и очень глубокий. Гонец стоял, опустив голову, и
чувствовал себя диким дураком, что сам до сих пор не понимал, как сложен и
суров мир, и с какими проблемами и противоречиями приходится иметь дело
тому, кто решился жить в нем.
-- Понимаешь теперь? -- спрашивал предводитель.
Гонец уныло кивал головой.
-- И что эти войны необходимы?
Гонец кивал.
-- И что их необходимо вести в Лесу? И что это в интересах всех нас? И
Лесных Жителей в том числе?
-- Но ведь...
-- Я имею в виду, в конечном счете.
-- А-а... ну, тогда...
И гонец, осознавший Смысл, возвращался к своему лесному народу. Но по
пути, уже в Лесу, он вдруг обнаруживал, что все, что он помнит о Смысле --
это то, как очевиден и непреложен он был. А в чем он заключался, гонец никак
не мог вспомнить.
И это, конечно, очень утешало, когда Вожди и Князья в очередной раз
огнем и мечом прокладывали себе путь через Лес, убивая всех Лесных Жителей,
попадающихся на этом пути.
Здесь Прак помолчал и печально кашлянул.
-- Я был таким гонцом, -- сказал он. -- Меня послали после битвы,
вызванной появлением вашего корабля, особенно жестокой и жуткой. Много наших
полегло. Я думал, что принесу людям Смысл. И я отправился к Верховному
Князю, но на обратном пути Смысл растаял и вытек из моей головы, как
прошлогодний снег. Это было много лет назад. С тех пор произошло много
всякого...
Прак посмотрел на Артура и снова тихо-тихо хихикнул.
-- Есть еще кое-что, что я помню от наркотика правды. Ну, кроме
лягушек. Это последнее послание Бога Своему творению. Рассказать, что в нем?
Путешественники не могли понять, серьезен ли Прак или издевается над
ними.
-- Нет, правда-правда, -- сказал тот. -- Это все правда. По-настоящему.
Грудь Прака вздымалась -- он с трудом ловил воздух ртом. Голова
скатилась по подушке набок.
-- Лично меня оно по первому разу не очень-то впечатлило, -- тихо
говорил Прак. -- Но я тут подумал... я вспомнил, как впечатлил меня Смысл,
рассказанный Верховным Князем, и как быстро я его потерял. И я подумал, что
это может оказаться гораздо полезнее. Хотите узнать? Хотите?
Стоящие кивнули.
-- Ну, ясное дело, хотите. Так вот, если хотите его узнать, то
отправляйтесь и узнайте. Оно написано десятиметровыми огненными буквами на
вершине горы Квентулюс Квазгар в стране Севорбеапстрии на планете
Прелюмтарен, третьей от звезды Зараззс в секторе ЙЙ7 Активный Ж-Гамма. Его
охраняет Лажественный Крякопаук.
Услышав это, все надолго замолчали. Наконец, Артур нарушил тишину:
-- Где-где-где оно? -- спросил он.
-- Оно написано десятиметровыми огненными буквами, -- повторил Прак, --
на вершине горы Квентулюс Квазгар в стране Севорбеапстрии на планете
Прелюмтарен, третьей от...
-- Я прошу прощения, -- перебил Артур, -- какой горы?
-- Горы Квентулюс Квазгар в стране Севорбеапстрии на планете...
-- Какой стране? Я не уверен, что правильно расслышал название.
-- Севорбеапстрии, на планете...
-- Севорбе-как?
-- Да блин! -- в сердцах воскликнул Прак и скончался.
Всю следующую неделю Артур размышлял о последних словах Прака и о
Послании, но в конце концов решил, что не даст втравить себя в эту авантюру,
а будет следовать своему изначальному плану: найти себе какой-нибудь
симпатичный мирок, осесть там и жить тихой и спокойной жизнью. Человек,
который за один день дважды спас Вселенную, подумал Артур, имеет моральное
право относиться ко всему не с такой серьезностью.
Артура высадили на планете Криккит, снова ставшей теперь планетой
пасторальной идиллии, хотя песни криккитян и действовали иногда ему на
нервы.
Артур много летал.
Он научился понимать язык птиц и обнаружил, что речь их фантастически
безынтересна. Птицы говорили только о скорости ветра, размахе крыльев,
отношении подъемной силы к весу, да еще о червяках. К несчастью, Артур
обнаружил, что стоит только начать понимать птичью речь, как воздух просто
переполняется ею -- пустой птичьей болтовней, бестолковым щебетом, деваться
от которого абсолютно некуда.
Через какое-то время Артур отказался от полетов и научился жить на
земле и любить это дело, несмотря на огромное количество бестолкового
щебета, которое он слышал и там, внизу.
Однажды он шел по полям и лугам, напевая чудесную мелодию, услышанную
недавно в деревне, как вдруг серебряный звездолет спустился с неба и
приземлился прямо перед ним.
Открылся люк, выдвинулся трап, и по трапу сошел высокий серо-зеленый
пришелец.
-- Артур Фили... -- начал было пришелец, но потом оглядел Артура,
сверился со своим блокнотом, нахмурился и снова поглядел на Артура.
-- Стоп! -- сказал он. -- Было!
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Возможно, кому-то из читателей памятно почтительное приветствие
толкиеновских гномов: "Да удлиннится бесконечно твоя (его, ее) борода!" В
некоторых вариантах этой формулы, имевших хождение в околотолкиенистических
и ролевых кругах, вместо бороды фигурировали другие предметы, бесконечное
удлинение которых было бы столь же забавно, сколь неуместно. Видимо, в связи
с этим приветствие постепенно сократилось до беглого "Да удлиннится
бесконечно!" -- без уточнений, что именно. (Прим. перев.)
1 "Я назвал его "Рорибот" в честь своего старого приятеля по имени Рори
МакГрат. Рори вел себя в ресторанах именно так. Не знаю, ведет ли он так
себя в ресторанах сейчас, потому что давно уже не ходил с ним по ресторанам
-- по понятным, мне кажется, причинам. Не один Рори оценил эту шутку: все,
кому случалось когда-нибудь сходить с ним в ресторане или хотя бы побывать в
одном ресторане с ним, оценили ее." -- Д.Адамс на
http://www.douglasadams.se/quotes/.
1 О том, что это вино, узнал на Гугле; вкусовые его характеристики
измышлены мною на свой страх и риск. (прим. перев.)
1
BORDER=0 align="right">Этот театр выглядит -- точнее, выглядел, пока
существовала планета, на которой располагался материк, восточное побережье
которого украшал город, визитной карточкой которого являлся театр --
примерно вот так:
1 "Read The F***lous Manual" -- "Пожалуйста, ознакомьтесь с
документацией", грубое программистское ругательство. (Прим. перев.)
Зазвенел сигнальный звонок. Взглянув на приборную доску, они поняли,
что Прак вызывает их к себе.
-- Он совсем плох, -- тихо сказала Триллиан. -- Непрерывный хохот
совершенно его истощил.
Артур поджал губы, но ничего не сказал.
-- Пойдемте-ка, посмотрим, что с ним, -- и Триллиан поднялась с кресла.
Триллиан вышла из каюты с очень серьезным лицом.
-- Он хочет поговорить с тобой, -- сказала она Артуру, стоявшему с
лицом мрачным и недовольным. Артур засунул руки поглубже в карманы халата и
попытался придумать какой-нибудь не слишком дурацкий ответ. Несмотря на всю
очевидную бессовестность ситуации, ничего весомого ему придумать не удалось.
-- Ну что ты, в самом деле! -- сказала Триллиан.
Артур пожал плечами и вошел, не меняя своего очень серьезного лица,
хотя и знал прекрасно, как реагировал на это лицо Прак.
Артур поглядел на своего мучителя. Тот тихо лежал на койке, бледный и
тощий. Дыхание его было редким и неровным. Форд и Зафод стояли рядом,
растерянные и озабоченные.
-- Ты хотел что-то спросить у меня, -- спросил Прак еле слышным голосом
и кашлянул. От его кашля Артур внутренне сжался, но продолжения не
воспоследовало.
-- Почему вы так думаете? -- спросил Артур.
Прак еле заметно пожал плечами:
-- Потому что это же правда.
Артур понял.
-- Ну, вообще говоря, да, -- выдавил он из себя не без труда. -- У меня
есть один вопрос. Точнее, у меня есть Ответ. А я хотел бы знать, в чем
состоит Вопрос.
Прак понимающе кивнул, и Артуру несколько полегчало.
-- Дело в том, что... В общем, это длинная история, -- продолжил Артур.
-- Вопрос, который мне нужно найти -- это Главный Вопрос Жизни, Вселенной, и
Вообще. Все, что мы знаем, это то, что Ответ будет сорок два, а это не
очень-то много говорит.
Прак кивнул снова:
-- Сорок два... -- повторил он за Артуром. -- Да, это правильный ответ.
Прак помолчал. Тени воспоминаний и размышлений проплыли по его лицу,
как тени облаков проплывают по полю.
-- Боюсь, -- сказал он наконец, -- что Вопрос и Ответ взаимоисключающи.
Знание одного из них логически исключает знание другого. В одной и той же
вселенной невозможно одновременно знать и то, и другое.
Прак снова умолк. На лице Артура отразилось глубокое разочарование и
угнездилось на привычном ему месте.
-- То есть, -- с заметным трудом заговорил снова Прак, -- такое может
случиться, но, по-видимому, Вопрос и Ответ в таком случае просто взаимно
уничтожатся, и прихватят Вселенную с собой. Тогда вместо нее появится
что-нибудь еще более необъяснимое и бессмысленное. Вполне может быть, что
это уже произошло, -- добавил Прак со слабой улыбкой. -- Но полной
уверенности в этом вопросе быть не может.
Прак непроизвольно хихикнул.
Артур присел на стул.
-- Понятно, -- подытожил он. -- Я просто надеялся, что во всем этом
есть какой-то смысл.
-- Знаешь историю о смысле? -- спросил Прак.
Артур сказал, что не знает, и Прак кивнул, что знал, что он не знает.
Прак рассказал эту историю.
Однажды ночью, начал он, в небе планеты, которая до того не видела ни
одного космического корабля, пролетел один такой корабль. Планета называлась
Дальфорсаж, а корабль был вот этот вот самый корабль. Бриллиантовой звездой
он беззвучно пронесся по ночному небу.
Вожди отсталых племен, селившихся на Холодных Склонах, оторвались от
своих дымящихся ночных чаш и трясущимися руками принялись указывать в небо,
уверяя, что видели знак, знак, возвещающий волю богов, которые требуют от
своих детей наконец-то подняться, отправиться в поход и уничтожить безбожных
Князей с Равнин.
Глядя в небо с площадок своих высоких башен, Князья с Равнин увидели
сверкающую звезду и безошибочно признали в ней знак, возвещающий волю богов,
которые призывают подняться и навеки усмирить проклятых Вождей с Холодных
Склонов.
А посередине между ними Лесные Жители поглядели наверх и увидели
знамение новой звезды, и и склонили головы в страхе и отчаянии, потому что,
хоть они никогда и не видели такого знамения прежде, они очень хорошо знали,
что оно предвещает.
Они знали, что начало дождей -- это знамение.
Что конец дождей -- это тоже знамение.
Что сильные ветры -- это знамение.
И что затишье -- это тоже знамение.
Что, если в полночь полной луны родится козленок с тремя головами --
это знамение.
Что, если средь бела дня родится совершенно нормальный котенок или
поросенок без малейших отклонений от нормы, или даже ребенок всего лишь с
заячьей губой -- это зачастую тоже знамение.
Поэтому у них не было никаких сомнений по поводу новой звезды в небе --
это было знамение, и знамение особенно знаменательной силы.
А все знамения предвещали только одно -- что Князья с Равнин и Вожди с
Холодных Склонов снова решили как следует вздуть друг дружку.
И само по себе это было бы еще не так уж плохо, но беда в том, что
Князья с Равнин и Вожди с Холодных Склонов неизменно выбирали местом своих
встреч Лес, и именно Лесным Жителям в итоге доставалось больше всех, хотя,
насколько они могли понять, их это все вообще никаким боком не касалось.
И время от времени, после какой-нибудь особенно кровопролитной стычки,
Лесные Жители посылали гонца то к верховному Князю с Равнин, то к главному
Вождю с Холодных Склонов с просьбой объяснить смысл происходящего.
И предводитель той или иной стороны отводил гонца в сторонку и объяснял
ему этот Смысл -- медленно, доходчиво, во всех подробностях.
И ужас заключался в том, что Смысл всегда был. Он был очень простой,
очень убедительный и очень глубокий. Гонец стоял, опустив голову, и
чувствовал себя диким дураком, что сам до сих пор не понимал, как сложен и
суров мир, и с какими проблемами и противоречиями приходится иметь дело
тому, кто решился жить в нем.
-- Понимаешь теперь? -- спрашивал предводитель.
Гонец уныло кивал головой.
-- И что эти войны необходимы?
Гонец кивал.
-- И что их необходимо вести в Лесу? И что это в интересах всех нас? И
Лесных Жителей в том числе?
-- Но ведь...
-- Я имею в виду, в конечном счете.
-- А-а... ну, тогда...
И гонец, осознавший Смысл, возвращался к своему лесному народу. Но по
пути, уже в Лесу, он вдруг обнаруживал, что все, что он помнит о Смысле --
это то, как очевиден и непреложен он был. А в чем он заключался, гонец никак
не мог вспомнить.
И это, конечно, очень утешало, когда Вожди и Князья в очередной раз
огнем и мечом прокладывали себе путь через Лес, убивая всех Лесных Жителей,
попадающихся на этом пути.
Здесь Прак помолчал и печально кашлянул.
-- Я был таким гонцом, -- сказал он. -- Меня послали после битвы,
вызванной появлением вашего корабля, особенно жестокой и жуткой. Много наших
полегло. Я думал, что принесу людям Смысл. И я отправился к Верховному
Князю, но на обратном пути Смысл растаял и вытек из моей головы, как
прошлогодний снег. Это было много лет назад. С тех пор произошло много
всякого...
Прак посмотрел на Артура и снова тихо-тихо хихикнул.
-- Есть еще кое-что, что я помню от наркотика правды. Ну, кроме
лягушек. Это последнее послание Бога Своему творению. Рассказать, что в нем?
Путешественники не могли понять, серьезен ли Прак или издевается над
ними.
-- Нет, правда-правда, -- сказал тот. -- Это все правда. По-настоящему.
Грудь Прака вздымалась -- он с трудом ловил воздух ртом. Голова
скатилась по подушке набок.
-- Лично меня оно по первому разу не очень-то впечатлило, -- тихо
говорил Прак. -- Но я тут подумал... я вспомнил, как впечатлил меня Смысл,
рассказанный Верховным Князем, и как быстро я его потерял. И я подумал, что
это может оказаться гораздо полезнее. Хотите узнать? Хотите?
Стоящие кивнули.
-- Ну, ясное дело, хотите. Так вот, если хотите его узнать, то
отправляйтесь и узнайте. Оно написано десятиметровыми огненными буквами на
вершине горы Квентулюс Квазгар в стране Севорбеапстрии на планете
Прелюмтарен, третьей от звезды Зараззс в секторе ЙЙ7 Активный Ж-Гамма. Его
охраняет Лажественный Крякопаук.
Услышав это, все надолго замолчали. Наконец, Артур нарушил тишину:
-- Где-где-где оно? -- спросил он.
-- Оно написано десятиметровыми огненными буквами, -- повторил Прак, --
на вершине горы Квентулюс Квазгар в стране Севорбеапстрии на планете
Прелюмтарен, третьей от...
-- Я прошу прощения, -- перебил Артур, -- какой горы?
-- Горы Квентулюс Квазгар в стране Севорбеапстрии на планете...
-- Какой стране? Я не уверен, что правильно расслышал название.
-- Севорбеапстрии, на планете...
-- Севорбе-как?
-- Да блин! -- в сердцах воскликнул Прак и скончался.
Всю следующую неделю Артур размышлял о последних словах Прака и о
Послании, но в конце концов решил, что не даст втравить себя в эту авантюру,
а будет следовать своему изначальному плану: найти себе какой-нибудь
симпатичный мирок, осесть там и жить тихой и спокойной жизнью. Человек,
который за один день дважды спас Вселенную, подумал Артур, имеет моральное
право относиться ко всему не с такой серьезностью.
Артура высадили на планете Криккит, снова ставшей теперь планетой
пасторальной идиллии, хотя песни криккитян и действовали иногда ему на
нервы.
Артур много летал.
Он научился понимать язык птиц и обнаружил, что речь их фантастически
безынтересна. Птицы говорили только о скорости ветра, размахе крыльев,
отношении подъемной силы к весу, да еще о червяках. К несчастью, Артур
обнаружил, что стоит только начать понимать птичью речь, как воздух просто
переполняется ею -- пустой птичьей болтовней, бестолковым щебетом, деваться
от которого абсолютно некуда.
Через какое-то время Артур отказался от полетов и научился жить на
земле и любить это дело, несмотря на огромное количество бестолкового
щебета, которое он слышал и там, внизу.
Однажды он шел по полям и лугам, напевая чудесную мелодию, услышанную
недавно в деревне, как вдруг серебряный звездолет спустился с неба и
приземлился прямо перед ним.
Открылся люк, выдвинулся трап, и по трапу сошел высокий серо-зеленый
пришелец.
-- Артур Фили... -- начал было пришелец, но потом оглядел Артура,
сверился со своим блокнотом, нахмурился и снова поглядел на Артура.
-- Стоп! -- сказал он. -- Было!
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Возможно, кому-то из читателей памятно почтительное приветствие
толкиеновских гномов: "Да удлиннится бесконечно твоя (его, ее) борода!" В
некоторых вариантах этой формулы, имевших хождение в околотолкиенистических
и ролевых кругах, вместо бороды фигурировали другие предметы, бесконечное
удлинение которых было бы столь же забавно, сколь неуместно. Видимо, в связи
с этим приветствие постепенно сократилось до беглого "Да удлиннится
бесконечно!" -- без уточнений, что именно. (Прим. перев.)
1 "Я назвал его "Рорибот" в честь своего старого приятеля по имени Рори
МакГрат. Рори вел себя в ресторанах именно так. Не знаю, ведет ли он так
себя в ресторанах сейчас, потому что давно уже не ходил с ним по ресторанам
-- по понятным, мне кажется, причинам. Не один Рори оценил эту шутку: все,
кому случалось когда-нибудь сходить с ним в ресторане или хотя бы побывать в
одном ресторане с ним, оценили ее." -- Д.Адамс на
http://www.douglasadams.se/quotes/.
1 О том, что это вино, узнал на Гугле; вкусовые его характеристики
измышлены мною на свой страх и риск. (прим. перев.)
1
BORDER=0 align="right">Этот театр выглядит -- точнее, выглядел, пока
существовала планета, на которой располагался материк, восточное побережье
которого украшал город, визитной карточкой которого являлся театр --
примерно вот так:
1 "Read The F***lous Manual" -- "Пожалуйста, ознакомьтесь с
документацией", грубое программистское ругательство. (Прим. перев.)