Страница:
Так вот, я закончил, повторяю, третью главу, когда звездолет вдруг дернулся, будто ему влепили пощечину, и я почувствовал, что курс изменился. - А что такое? - спросил я в потолок. - А ничего особенного, - в тон мне ответил звездолет. - Просто на планете Арданк в системе Каппа Парусов в настоящее время возникла опасность уничтожения племени вуувукеров. С гор идет оползень... - Ну? - сказал я, поскольку нужно же было как-то отреагировать на реплику машины. - И что из этого? - Согласно заложенной в меня базовой программе, - пояснил звездолет, - я обязан прервать выполнение любого задания, если получаю сигнал готовности от ГСС. - ГСС? - переспросил я. Аббревиатура показалась мне знакомой, но, увлеченный "Смертью в Кейсарии", я никак не мог вспомнить, как эта абракадабра расшифровывается. - Галактическая служба спасения, - отрапортовал звездолет и увеличил скорость, но двигались мы уже не в направлении Солнечной системы, а в сторону некоей планеты Арданк. - Послушай, - сказал я звездолету, - а может, эти вуувукеры заслужили, чтобы их накрыл оползень? И к тому же, как мы с тобой можем воспрепятствовать стихийному бедствию? - Какому стихийному бедствию? - удивился звездолет. - Оползень - это название местного животного, представляющего собой ползущую по склону горы глыбу биомассы размером три на пять километров. Накрывая поселение вуувукеров, оползень вызовет... - Понятно, - прервал я. - Тогда объясни, чем мы с тобой можем помочь бедным вуувукерам? Устроить атомный взрыв? Ведь иначе с этой глыбой не справиться! - Никаких атомных взрывов, - отрезал звездолет. - Галактическая служба спасения запрещает использовать средства, которые могут нанести непоправимый урон биосфере. - Гуманно, - согласился я. - Но тогда как мы можем... - Неважно, - буркнул звездолет. - Есть программа, я ее выполняю. - Похоже, - вздохнул я, - еще немного, и спасать придется нас с тобой. - Надо будет - спасут, - философски заметил звездолет и бухнулся на поверхность планеты Арданк в системе Каппа Парусов, даже не подумав включить амортизаторы. Когда я пришел в себя и немного отдышался, то увидел картину, от которой кровь, как любят писать романисты, застыла в моих жилах. Корабль стоял на краю пропасти глубиной километра два. Слева на нас надвигалась стена светло-зеленого оттенка, сиявшая на солнце, будто грань изумруда высшей степени чистоты. Впечатление портили только глаза оползня - их было десятка два на квадратный метр. Слишком много, по-моему, для такого огромного существа, но что я, впрочем, понимал в местной экологии? Надвигался оползень очень живенько, еще минута, и звездолет вместе со мной будет погребен под этой многотонной глыбой живой материи. А с другой стороны стеной стояли вуувукеры и, видимо, дрожали от страха во всяком случае, выглядело это так, будто жирные мешки пятиметровой высоты проходили испытания на вибростенде. Скажу честно: я не испытал приязни к тем, кого мы прибыли спасать. Не спорю, возможно, вуувукеры были нежными и душевными созданиями, но в тот момент мне хотелось только одного - чтобы оползень и вуувукеры выясняли отношения без моего участия в этом процессе. В следующую секунду мешки вытянулись, став еще выше, чем были, и с резкими щелчками в сторону оползня полетели тонкие и короткие стрелы, которые каждый вуувукер выпускал, по-моему, из собственного живота. Никогда не видел такой точно и массированной стрельбы! Каждая стрелка вонзалась в один из многочисленных глазов оползня, и наверняка даже для огромной глыбы это было мучительно. Туша оползня дернулась (еще одна лавина стрел), потом опять (вторая лавина), а когда третья лавина сделала оползень похожим на постриженного ежа, огромное это существо прекратило свое поступательное движение, и будто какая-то внутренняя сила поволокла его к пропасти похоже было на то, что вуувукеры лишили оползня глаз именно с этой стороны, и существо просто не понимало, что ему грозит. - Цель изменилась, - сообщил мне звездолет, наращивая силовое поле. - ГСС приказывает приступить к спасению оползня. - Они там вообще знают, что делают? - возмутился я. - То этих спасай, то тех... - Спасают того, кто слаб, - поучительно сказал звездолет и набросил на оползня невидимую энергетическую сеть. Туша перестала сползать в пропасть, вуувукеры произвели еще один залп, но на этот раз стрелы не достигли цели, срикошетировав от поверхности силового поля. И тогда обе конфликтующие стороны обратили наконец внимание на букашку, встрявшую в выяснение их сложных и давних отношений. Я всегда придерживался мнения, что, если двое дерутся, третьему там делать нечего, даже если благородство предписывает спасать слабейшего. Следующий залп вуувукеры произвели, естественно, по звездолету. Учитывая, что стреляли они точно, можете представить себе последствия. Все внешние телекамеры вышли из строя, и я перестал видеть, что происходит. Слышать я перестал тоже. Энергетическое поле отключилось, поскольку перестала поступать внешняя информация. И по-моему, оползень сразу понял, на кого ему нужно обратить свой праведный гнев. Давление на оболочку увеличилось так, будто звездолет оказался на двухкилометровой глубине. Еще немного, и... Вот тогда-то я понял, какие молодцы работают в ГСС - Галактической службе спасения. Прошла секунда, и неожиданно давление за бортом упало до нуля, а из динамика послышался нежный голос дежурной: - Дорогой Иона Шекет, вы спасены! Ваш звездолет находится в зоне ожидания на орбите Арданка, система Каппа Парусов. Ремонтный корабль прибудет через полчаса. - Ну спасибо, - буркнул я. - А как насчет оползня и вуувукеров? Кого из них нужно спасать в данный момент? - Никого! - радостно сообщила дежурная. - Дело в том, что для вашего спасения пришлось использовать лазерный выдавливатель, и в результате оползень расплавился, а вуувукеры свалились в пропасть... - Но как же! - воскликнул я. - Вы же - служба спасения! - Мы всегда спасаем слабейшего, - гордо сказала дежурная. - Согласитесь, что в тот момент слабейшим были вы. Так вот, господа, я, конечно, благодарен ГСС за спасение моей драгоценной персоны, но судьба оползня и вуувукеров не дает мне заснуть по ночам. К тому же, если бы ГСС не заставила мой звезолет изменить курс, то из этой передряги кто-то еще вышел бы живым - либо оползень одолел бы своих врагов и остался жив, либо вуувукеры свалили тушу оползня в пропасть и праздновали победу. А так... Размышляя о моральной стороне службы спасения, я вспомнил о том, как оказался однажды на планете совершенно диких солдат. Это тоже интересная история, но совершенно другая...
ПОЕДИНОК НА АГРОЛЛЕ
Мне почему-то редко везет на попутчиков. Еще когда я служил в зман-патруле, начальство предпочитало посылать меня в прошлое одного - так я лучше справлялся с любым самым сложным заданием. Попутчик, коллега, сослуживец - называйте как хотите - мне мешал уже одним своим присутствием. Я хочу сказать, что, когда мне на Ренде Хи Большого Льва дале двухместный корабль и сообщили, что со мной к Магде Омикрона Кассиопеи пойдет еще и некто Луций Брегет, я понял, что ничего хорошего из этого путешествия не получится. Отказаться от полета я не мог: деньги были уплачены заранее, а других звездолетов в направлении Кассиопеи в тот момент не было, да и не предвиделось в ближайшие два-три года. Луций Брегет, несмотря на свое имя, оказался вовсе не римлянином и даже не итальянцем. Это был старый еврей, поклонник языка идиш, так что можете себе представить, какое удовольствие я получил во время нашего трехдневного перелета. Я говорю - трехдневного, хотя по расписанию рейс должен был продолжаться неделю, потому что через трое суток вышла из строя система кондиционирования жизненного пространства. Не знаю, возможно ли такое в принципе, но с нами это случилось, и я уверен, что, если бы летел один, ни одному аппарату на борту и в голову бы не пришло ломаться или иным способом демонстрировать свое нежелание выполнять возложенные на него функции. Как бы то ни было, жить внутри коробки, где температура поднималась на градус в час, стало невозможно, и я начал искать место для посадки. Аварийный корабль был, естественно, уже вызван - сработала система безопасности, не успевшая пока испортиться в знак солидарности с системой жизнеобеспечения. Луций Брегет, вместо того, чтобы помогать мне ненужными советами, только и делал, что причитал на идиш, воздевая к потолку кабины свои тощие ручки. А я взял управление на себя и посадил звездолет на широком поле какой-то землеподобной планеты, наверняка имевшей название, но не занесенной по каким-то причинам в мой походный атлас. Хорошо еще, что воздух здесь оказался пригодным для дыхания, иначе мне, хочешь-не хочешь, пришлось бы обратиться к Галактической службе спасения, а этого мне хотелось в последнюю очередь. Я был почему-то уверен, что ребята из ГСС бросятся спасать сначала Луция Брегета, а такого развития событий мое самолюбие не сумело бы выдержать. Итак, я вышел из корабля, а Луций Брегет плелся следом, продолжая излагать на идиш историю сотворения мира. Во всяком случае, я улавливал в его речи отдельные слова типа "творец", "небо", "хаос" и еще что-то в таком духе. Звездолет стоял в чистом поле - до самого горизонта были только невысокие холмы, поросшие чахлыми кустиками. Впечатление было таким, будто на этой планете тоже вышла из строя система кондиционирования жизненного пространства, и растительность именно сейчас находилась в процессе издыхания. Едва я успел подумать о том, что неудачно подыскал место для посадки, как из-за ближайшего кустика встало существо, чем-то напоминавшее гориллу, но облаченное в полевую армейскую форму межзвездных оборонительных сил Сиррабонского альянса. - Эй! - крикнул я Луцию Брегету, который ничего не понимал в полевой субординации и шел навстречу своей смерти, продолжая бубнить под нос неудобопонятный текст. - Остановитесь! Сиррабонский солдат поднял клешню, в которой я разглядел автоматическую лазерную пушку АГД-75, и щелкнул челюстями. - Ложись! - заорал я и помянул недобрым словом Галактическую службу спасения. Надо отдать должное Луцию Брегету - команду он выполнил незамедлительно и оказался на земле даже раньше, чем я закончил слово. Лазерная пушка выстрелила короткой очередью, и я ощутил ни с чем не сравнимый запах испаряющихся приборов. Мне не нужно было поднимать голову (я, как вы понимаете, тоже лежал в тот момент мордой в грязи), чтобы убедиться в том, что наш звездолет сейчас не смог бы исполнять функции даже дорожной повозки. В следующую секунду над моей головой просвистел камень и, выбив из клешни сиррабонского вояки лазерник, грохнулся где-то за холмом, подняв тучу пыли.. Обезоруженный сиррабонец повернулся и бросился бежать, взбрыкивая всеми пятью конечностями, а за ним погналось нечто, напоминавшее в первом приближении колесный экипаж начала ХХ века. Экипаж издавал воинственные вопли, а две пары рук, торчавшие из того места, где у порядочного автомобиля располагался мотор, на ходу бросали в сиррабанца камни, доставая их из-за водительского кресла. Мой попутчик всего этого не видел, поскольку лежал, уткнувшись лицом в пыльную почву, но я-то быстро понял, что передо мной солдат армии Иргидака, третьй планеты в системе Беты Единорога. Иргидакцы замечательные бросатели камней, никто в Галактике не может сравниться с ними в этом искусстве. По-моему, у сиррабонца не было никаких шансов остаться в живых, если учесть, что лазерная пушка валялась в пыли неподалеку от меня. Я все еще не понимал, что происходит, и как два инопланетных солдата оказались в этой пустыне? Но инстинкт подсказал мне, что лазерной пушкой нужно завладеть незамедлительно. Что я и сделал, причем ни тот солдат, ни этот не обратили на меня никакого внимания. Поразил меня Луций Брегет. С неожиданной резвостью он вскочил на ноги, выбил у меня из руки пушку, отлетевшую за ближайший холм, и немедленно залег опять, будто ничего и не произошло. - Эй! - вскричал я. - Господин Брегет! Что вы себе позволяете? Но попутчик мой окончательно перешел на идиш, и взаимопонимание между нами перестало быть проблемой - о каких проблемах можно говорить на разных языках? Между тем ситуация изменилась еще раз: в пределах видимости возник боевой столб десятиметровой высоты, внутри которого восседал солдат в красной полевой форме армии Хлибатора, пятой планеты в системе Каппы Волопаса. Столб передвигался по полю прыжками, подобно раненому страусу, но хлибаторец свое дело знал хорошо, и в следующую секунду оба его противника - и иргидакец, и сиррабонец - лежали мертвее мертвых ножками кверху, как тараканы, которых полили отравой. Если вы думаете, что на этом все кончилось, то вы ошибаетесь. На всякую силу, как известно, находится другая сила. Нашлась управа и на хлибаторского солдата. Не прошло и секунды после его внушительной и безоговорочной победы, как что-то мелькнуло низко над землей, что-то шарахнуло, и боевой столб переломился посредине, рухнул и стал для хлибаторского солдата безвременной могилой. Кого еще принесла сюда нелегкая, и что вообще происходило на этом пятачке? Должно быть, я задал этот риторический, по-моему, вопрос вслух, потому что купавшийся в пыли Луций Брегет неожиданно перешел с любимого им идиша на чистейший и незамутненный иврит. - Господин Шекет, - сказал он, не поднимая головы, - не будете ли вы так любезны не мешать боевым действиям враждующих армий? Бросьте лазерник, не искажайте реальной ситуации. После чего он опять перешел на идиш и забормотал свое: "хаос", "творение", "искуситель"... В другое время и в другом месте я бы, возможно, и послушался чужого совета, даже если это совет попутчика. Но - не здесь и не теперь. Я-то понимал, что хлибаторского солдата могло уложить в грязь только лучевое оружие поля боя. Следовательно, и мы с Луцием не могли быть застрахованы от случайного лепесткового отблеска, последствия которого как правило бывают летальными для любого типа живой материи. Но кто, черт побери, мог использовать здесь лучевое оружие? Я спиной чувствовал, если вы понимаете, что я имею в виду: нужно срочно зарываться в землю, иначе нас запросто изжарит тепловое излучение неизвестного происхождения. - Делай, как я! - рявкнул я и принялся забрасывать себя землей, будто крот, роющий нору. К чести Луция Брегета должен сказать, что он и теперь вовремя выполнил приказание. Если вы думаете, что лежать под слоем земли и размышлять о том, спалит тебя тепловой луч или нет, - занятие глупое и для мыслящего индивидуума просто непристойное. Главное: я теперь не мог следить за ходом странного сражения и не знал, когда можно будет высунуть голову наружу. А что оставалось делать? Я лежал, прислушиваясь, и минут через пять подумал, что битва, пожалуй, закончилось: тишина стояла такая, будто работало звуковое стационарное заграждение типа ЗПР-873. Я поднял голову и увидел невдалеке лишь несколько трупов инопланетных солдат: кроме хлибаторца, сиррадонца и иргибакца, здесь оказались абсолютно мертвые тела еще десятка неизвестных мне представителей военной элиты. А в сотне метров от меня в розовом облаке силового поля опускался на поверхность планеты корабль ГСС - Галактической спасательной службы. Вот уж действительно: помощь пришла вовремя! Луций Брегет тоже поднял из грязи свое грузное тело и бормотал что-то под нос, но уже не на идиш, а одном из стандартных галактических жаргонов иврита: - Ну вот, Шекет, мы легко отделались, сейчас нам помогут... Нам действительно помогли - для чего еще существует ГСС? Но мое возмущение не имело предела, и высказал я его командиру спасателей в самой резкой форме. - Дорогой Шекет, - усмехаясь, ответил командир, который был, по-моему, евреем из системы Каппы Ориона, - вам изначально ничего не грозило, так что мы прилетели для того лишь, чтобы исправить в вашем звездолете систему кондиционирования жизненного пространства. - Ничего? - вскричал я. - А лучевой удар? А камни? А стрельба из... Командир широким жестом отмел все эти обвинения. - Дорогой Шекет, - сказал он. - Вам не повезло в том смысле, что вы совершили посадку на боевую планету. Но ведь вы не являетесь официально признанным солдатом, так что жизнь ваша была, конечно, вне опасности. - Не понимаю, - заявил я, хотя мне и было трудно признаваться в собственном невежестве. - Агролла относится к типу боевых планет, где ведутся все галактические войны. Если, допустим, между Землей и Марсом возникает конфликт, который обе планеты готовы разрешить лишь силой оружия, то самый опытный боец с той и другой стороны прибывает на Агроллу, где и ведет поединок с противником до полного уничтожения. А поскольку в Галактике одновременно желают вести войны друг с другом по меньшей мере тысячи планет, но на Агролле одновременно происходят тысячи поединков, и солдаты порой не знают, с кем именно им нужно сразиться. А потому здесь сражаются все против всех. Но, повторяю, - лишь официальные бойцы, направленные с миссией: победить или умереть. А вы с господином Брегетом оказались здесь случайно, и потому никто из сражавшихся не видел вас в упор. Что, безусловно, и спасло вам жизнь. Кстати, если бы на вашем корабле была в порядке система кондиционирования жизненного пространства, вы бы и неудобств не испытали и смогли бы наблюдать за сражениями в комфортных условиях. - Если бы эта проклятая система была в порядке, - воскликнул я, - то ноги моей на Агролле не было бы! Какое варварство! Драться до смерти! - Да, - печально сказал спасатель, - но что делать? Иногда поединок единственное средство сдержать большую войну. - Истинно так, - встрял в разговор Луций Брегет, неожиданно опять вспомнивший об иврите. - Я давно мечтал побывать на Агролле и понаблюдать за военными действиями. И вот мечта моя исполнилась. Тут до меня наконец дошло. - Как? - вскричал я. - Это вы вывели из строя систему кондиционирования? - Но если бы я этого не сделал, - гордо сказал господин Брегет, - вы лишились бы самого увлекательного приключения в жизни! У вас не было бы сюжета для очередной истории! Подумав, я понял, что Брегет, конечно, прав. Хотя, должен добавить, что историй у меня и без того достаточно. Вот хотя бы - работа по очищению газовых туманностей...
ЧИСТЫЕ ПЛЯЖИ ЗАГАРАБАБАРЕ
Вы, конечно, понимаете, что работа ассенизатора - не самое престижное дело для человека, обладающего степенью магистра в области оккультных наук. Говоря о магистре, я имею в виду себя. Действительно, лет десять назад со мной случился такой казус, и я получил диплом, которым одно время похвалялся перед каждым, кто хотел меня слушать. Что до работы ассенизатора, то и этот казус выпал на мою долю, о чем сейчас, когда улеглись страсти, я не очень и жалею. Но в тот день, когда я, прибыв отдохнуть на курорт Загарабабаре, узнал о том, что пляжи будут закрыты и похоже - навсегда... О, возмущению моему не было предела! Впрочем, я попробую изложить эту историю по порядку, но признаюсь заранее, что истинного порядка, к какому я привык, на Загарабабаре не было и в помине. Итак, посетив Агроллу и понаблюдав за поединками солдат всех галактических армий, я понял, что мне необходим отдых - если не физический, то хотя бы ментальный. Лучшего места, чем планета Загарабабаре в системе Дельты Волос Вероники, я найти не смог. Возможно, если бы я слушался советов, то выбрал бы другое место для отдыха, но чужих мнений я не признавал никогда и потому воспользовался Большим каталогом Галактических рекреационных планет. Каталог содержал сведения о ста сорока двух тысячах трехстах девяноста семи зонах отдыха, и каждая из них заявляла, что является единственным местом во Вселенной, где усталый путник, сбросив сандалии, опустит натруженные ноги... В общем, чушь. Загарабабаре я выбрал только потому, что название этой планеты начиналось с мягкого знака. Конечно, ни на одном из земных языков произнести такое название невозможно, но я просто довожу до сведения читателей, что в слове Загарабабаре перед буквой "З" стоит мягкий знак, и для аборигенов в этом нет ровно ничего странного. Самый модный курорт расположен на Загарабабаре (не забывайте о мягком знаке!) в таком месте, куда можно добраться от главного космопорта лишь на лумбике - местной разновидности земного удава. В длину взрослый лумбик достигает семи километров, а в диаметре сантиметров сорок - как раз столько, чтобы можно было сесть верхом. Впереди меня сидела очаровательная женщина по имени Грижа, прилетевшая с одной из планет Ахернара, и мы всю дорогу от космопорта до санатория спорили о том, к чему может привести спаривание лошади Пржевальского с новорожденным лумбиком - оказалось, что генетические коды этих принципиально разных, казалось бы, существ имеют много общего, и нельзя исключить, что в будущем селекционеры создадут этакий гибрид лошади и лумбика: то ли семикилометровую змею с лошадиной головой, то ли лошадь с сознанием змеи-переростка. К согласию мы с Грижей не пришли, ибо я принципиально не соглашаюсь с женщинами ни по какому вопросу. Однако это не помешало нам в первую же ночь отправиться на вершину горы, на которой стоял санаторий, и предаться там местной разновидности секса - наблюдению за облаками. Аборигены Загарабабаре размножаются именно таким странным образом: собираются группами и поднимаются на местные горы, откуда следят за движением немногочисленных облаков. Кому удается первому разглядеть в облаке фигуру Озика, местного божества, отвечающего за рождаемость, тот и беременеет, причем неважно, какого пола окажется удачливый абориген. Нам с Грижей это, как вы понимаете, не грозило, и потому мы глядели на облака, не задумываясь о том, каким может стать наше потомство. Только поэтому нам и удалось разглядеть нависшую над Загарабабаре смертельную опасность. Была полночь, когда госпожа Грижа сказала своим приятным скрипучим голосом: - Уважаемый Иона, вам не кажется, что вон то облако в зените не совершает положенного ему спирального движения? - Да, - вынужден был согласиться я, вглядевшись в туманную небесную даль. - Не совершает. Странно. - Более чем, - пылко сказала Грижа. - К тому же, в отличие от прочих облаков, оно состоит из водорода и примесей, что исключает его происхождение в экосфере планеты, состоящей... Я не стану приводить окончание речи госпожи Грижи - женщины вообще не имеют представления, когда можно предаваться словесным изыскам, а когда нужно, наконец, замолчать. Мне-то уже было, к сожалению, ясно: где-то в космосе поток быстрых частиц разогнал плотное водородное облако, окружавшее одну из близких к системе Загарабабаре карликовых звезд, и в результате этого то ли естественного, то ли явно террористического акта облако двинулось на планету-курорт и вот-вот собиралось утопить ее в своих газовых миазмах. Я представил себе последствия: отравленная водородом атмосфера Загарабабаре, миллионы аборигенов и гостей планеты, мучающихся от удушья, прекрасные пляжи, где невозможно купаться, потому что местная вода, впитав лишние молекулы водорода, будет загораться от малейшего движения, подобно земным лесам в периоды страшной засухи... И еще: гибель фауны, не говоря уже о флоре. Но главное, что возмутило меня до глубины души: пропадал мой отдых! Зачем я сюда прилетел - чтобы наблюдать за агонией местной биосферы? Это я мог сделать в любом другом, менее приятном для взгляда, месте Галактики! - Дорогая, - прервал я словесные излияния Грижи, - хватит болтать, нужно спасать природу! К чести женщины должен сказать, что, услышав мои слова, она немедленно закрыла свой красивый рот, напоминавший по форме пасть дракона, и до конца операции молчала, как рыба - я имею в виду рыб планеты Гапрафун, которые действительно не умеют издавать никаких звуков, в отличие от рыб планеты Земля, чьи вопли в ультразвуковом диапазоне давно отвадили от наших океанов всех инопланетных купальщиков. Итак, мы с Грижей отправились назад, в космопорт, и вылетели в ту же ночь в сторону наседавшего на Загарабабаре межзвездного облака. В моей голове еще не было никакого плана, но нужно же было делать хоть что-то! Когда мы поднялись над эклиптикой, мне стали ясны масштабы грозившей планете экологической катастрофы. Газовая туманность была такой плотной, что даже свет ближайших звезд застревал в ней, как шило в пуховой подушке. Я, конечно, мог вызвать ГСС - Галактическую службу спасения, и эти бравые парни за здорово живешь разнесли бы злосчастное облако в клочья. Но мог ли я, Иона Шекет, обращаться за чьей-то помощью, не испробовав сначала всех своих сил? Ответ очевиден, не правда ли? Какие возможности были в моем распоряжении? Во-первых, госпожа Грижа, которую я мог выбросить из звездолета в центре облака. Органических молекул ее грузного тела вполне хватило бы для того, чтобы весь водород облака выпал в осадок, пролившись на Загарабабаре горячим дождем. Во-вторых, я мог, подобно камикадзе, взорвать свой звездолет, и тогда ударная волна разнесла бы облако в мелкие клочья, сделав минимальным экологический эффект его падения на Загарабабаре. У этого плана был тот недостаток, что, взорвав корабль, я вынужден был бы добираться до Солнечной системы пешком, да еще и с госпожой Грижей в качестве дорожного посоха, а это представлялось мне несколько затруднительным, если учесть, что я не способен развивать ту скорость, с какой движется рейсовый звездолет. Был еще третий вариант, который я вообще не рассматривал: оставить все как есть и отправиться вместе с госпожой Грижей на любую другую планету, пляжи которой манили чистотой и доступностью. Ни один из этих вариантов не мог удовлетворить ни мою совесть, ни мое тщеславие, ни мой инстинкт самосохранения. И что же оставалось делать? Пляжам Загарабабаре оставалось около двадцати часов спокойной жизни, и я решил портатить это время с толком. - Летим на Фомальгаут! - сказал я госпоже Гриже, и она, кажется, решила, что я удираю с места будущей трагедии. Женщины всегда плохо думают о мужчинах, даже когда они не думают о мужчинах вообще. Я не стал отвечать на невысказанный выпад Грижи, и наш звездолет упал на взлетное поле космопорта Фомки-2, второй планеты Фомальгаута, спустя всего пять часов после экстренного старта. Не сказав ни слова Гриже (какой смысл о чем-то говорить с женщиной, которая плохо думает о ваших намерениях?), я отправился в местный музей бронетанковых войск и взял напрокат некий экспонат, который значился в каталоге под номером К-2303-К. Вообще говоря, музейные экспонаты не выдают почем зря и первому желающему, но среди желающих я был не первым и потому имел право на льготу, и, кроме того, директор музея был моим давним приятелем, мы с ним как-то служили в зман-патруле, а такая дружба не только не ржавеет, но и не забывается, что в наши дни всеобщего склероза имеет огромное значение. Вернувшись на корабль, я привинтил экспонат к наружной поверхности, и мы взлетели, даже не насладившись красотами Фомки, которые сами по себе заслуживают особого описания. Грижа продолжала хранить молчание, и я уже начал опасаться, не проглотила ли бедная женщина язык. Впрочем, сейчас меня вполне устраивало это проявление женской гордости, бессмысленной и беспощадной, как русский бунт. Обратно в систему Загарабабаре мы летели всего три часа, поставив рекорд скорости. Облако уже почти достигло границ атмосферы, и экологическая катастрофа вот-вот должна была разразиться. Но я, как вы понимаете, проявил чудеса ловкости и успел таки включить экспонат К-2303-К, после чего мне и госпоже Гриже осталось только наблюдать и ждать. Как только прибор начал работать, чернота облака сменилась серостью утреннего тумана, появились звезды, прежде невидимые за газовой пеленой. Час спустя все было кончено - от облака остались только воспоминания, если, конечно, кому-то нравится вспоминать о какой-то газовой туманности. Я опустил звездолет на Загарабабаре и сказал Гриже: - Теперь, дорогая, мы можем спокойно отправляться на пляж. Вот тогда и вернулся к Гриже дар речи. - Шекет! - воскликнула она. - Что ты наделал? - Как что? - удивился я. - Спас Загарабабаре от экологической катастрофы. - И для этого использовал машину времени? - Ну да, - согласился я. - Прибор К-2303-К, в просторечии - машина времени. - И теперь, - безжалостно продолжала Грижа, - это проклятое облако оказалось в прошлом и наверняка выпало на какую-нибудь беззащитную планету. А Галактической службы спасения тогда еще не было! И Иона Шекет еще не родился! И облако могло погубить целый мир! Ты об этом подумал? Эти мужчины вообще когда-нибудь думают? Ну вот, сразу и обобщения... Пожав плечами, я включил ретроскоп и посмотрел, в какое именно прошлое я отправил облако межзвездного газа. - Ты видишь? - прошипела Грижа над моим ухом. - Солнечная система, шестьдесят миллионов лет назад. Это облако выпало на Землю и уничтожило всех динозавров! - Ах, - сказал я. - Вот почему я всегда терпеть не мог этих гнусных тварей. Без них Земля стала лучше, ты не находишь? - Ты погубил целый мир! - выходила из себя Грижа. - Если бы не ты, динозавры могли бы стать разумными! И никакие теплокровные, вроде тебя, на Земле не появились бы! - Понятно, - ехидно сказал я. - Тебя бы больше устроило, если бы Иона Шекет был не человеком, а бронтозавром. Конечно, тогда мы с тобой лучше подошли бы друг к другу... То, что сказала в ответ госпожа Грижа, не поддается переводу на нормальный язык. Впрочем, не думаю, что вам интересны детали этого скандала, не имевшего к спасению Загарабабаре никакого отношения.
ПОЕДИНОК НА АГРОЛЛЕ
Мне почему-то редко везет на попутчиков. Еще когда я служил в зман-патруле, начальство предпочитало посылать меня в прошлое одного - так я лучше справлялся с любым самым сложным заданием. Попутчик, коллега, сослуживец - называйте как хотите - мне мешал уже одним своим присутствием. Я хочу сказать, что, когда мне на Ренде Хи Большого Льва дале двухместный корабль и сообщили, что со мной к Магде Омикрона Кассиопеи пойдет еще и некто Луций Брегет, я понял, что ничего хорошего из этого путешествия не получится. Отказаться от полета я не мог: деньги были уплачены заранее, а других звездолетов в направлении Кассиопеи в тот момент не было, да и не предвиделось в ближайшие два-три года. Луций Брегет, несмотря на свое имя, оказался вовсе не римлянином и даже не итальянцем. Это был старый еврей, поклонник языка идиш, так что можете себе представить, какое удовольствие я получил во время нашего трехдневного перелета. Я говорю - трехдневного, хотя по расписанию рейс должен был продолжаться неделю, потому что через трое суток вышла из строя система кондиционирования жизненного пространства. Не знаю, возможно ли такое в принципе, но с нами это случилось, и я уверен, что, если бы летел один, ни одному аппарату на борту и в голову бы не пришло ломаться или иным способом демонстрировать свое нежелание выполнять возложенные на него функции. Как бы то ни было, жить внутри коробки, где температура поднималась на градус в час, стало невозможно, и я начал искать место для посадки. Аварийный корабль был, естественно, уже вызван - сработала система безопасности, не успевшая пока испортиться в знак солидарности с системой жизнеобеспечения. Луций Брегет, вместо того, чтобы помогать мне ненужными советами, только и делал, что причитал на идиш, воздевая к потолку кабины свои тощие ручки. А я взял управление на себя и посадил звездолет на широком поле какой-то землеподобной планеты, наверняка имевшей название, но не занесенной по каким-то причинам в мой походный атлас. Хорошо еще, что воздух здесь оказался пригодным для дыхания, иначе мне, хочешь-не хочешь, пришлось бы обратиться к Галактической службе спасения, а этого мне хотелось в последнюю очередь. Я был почему-то уверен, что ребята из ГСС бросятся спасать сначала Луция Брегета, а такого развития событий мое самолюбие не сумело бы выдержать. Итак, я вышел из корабля, а Луций Брегет плелся следом, продолжая излагать на идиш историю сотворения мира. Во всяком случае, я улавливал в его речи отдельные слова типа "творец", "небо", "хаос" и еще что-то в таком духе. Звездолет стоял в чистом поле - до самого горизонта были только невысокие холмы, поросшие чахлыми кустиками. Впечатление было таким, будто на этой планете тоже вышла из строя система кондиционирования жизненного пространства, и растительность именно сейчас находилась в процессе издыхания. Едва я успел подумать о том, что неудачно подыскал место для посадки, как из-за ближайшего кустика встало существо, чем-то напоминавшее гориллу, но облаченное в полевую армейскую форму межзвездных оборонительных сил Сиррабонского альянса. - Эй! - крикнул я Луцию Брегету, который ничего не понимал в полевой субординации и шел навстречу своей смерти, продолжая бубнить под нос неудобопонятный текст. - Остановитесь! Сиррабонский солдат поднял клешню, в которой я разглядел автоматическую лазерную пушку АГД-75, и щелкнул челюстями. - Ложись! - заорал я и помянул недобрым словом Галактическую службу спасения. Надо отдать должное Луцию Брегету - команду он выполнил незамедлительно и оказался на земле даже раньше, чем я закончил слово. Лазерная пушка выстрелила короткой очередью, и я ощутил ни с чем не сравнимый запах испаряющихся приборов. Мне не нужно было поднимать голову (я, как вы понимаете, тоже лежал в тот момент мордой в грязи), чтобы убедиться в том, что наш звездолет сейчас не смог бы исполнять функции даже дорожной повозки. В следующую секунду над моей головой просвистел камень и, выбив из клешни сиррабонского вояки лазерник, грохнулся где-то за холмом, подняв тучу пыли.. Обезоруженный сиррабонец повернулся и бросился бежать, взбрыкивая всеми пятью конечностями, а за ним погналось нечто, напоминавшее в первом приближении колесный экипаж начала ХХ века. Экипаж издавал воинственные вопли, а две пары рук, торчавшие из того места, где у порядочного автомобиля располагался мотор, на ходу бросали в сиррабанца камни, доставая их из-за водительского кресла. Мой попутчик всего этого не видел, поскольку лежал, уткнувшись лицом в пыльную почву, но я-то быстро понял, что передо мной солдат армии Иргидака, третьй планеты в системе Беты Единорога. Иргидакцы замечательные бросатели камней, никто в Галактике не может сравниться с ними в этом искусстве. По-моему, у сиррабонца не было никаких шансов остаться в живых, если учесть, что лазерная пушка валялась в пыли неподалеку от меня. Я все еще не понимал, что происходит, и как два инопланетных солдата оказались в этой пустыне? Но инстинкт подсказал мне, что лазерной пушкой нужно завладеть незамедлительно. Что я и сделал, причем ни тот солдат, ни этот не обратили на меня никакого внимания. Поразил меня Луций Брегет. С неожиданной резвостью он вскочил на ноги, выбил у меня из руки пушку, отлетевшую за ближайший холм, и немедленно залег опять, будто ничего и не произошло. - Эй! - вскричал я. - Господин Брегет! Что вы себе позволяете? Но попутчик мой окончательно перешел на идиш, и взаимопонимание между нами перестало быть проблемой - о каких проблемах можно говорить на разных языках? Между тем ситуация изменилась еще раз: в пределах видимости возник боевой столб десятиметровой высоты, внутри которого восседал солдат в красной полевой форме армии Хлибатора, пятой планеты в системе Каппы Волопаса. Столб передвигался по полю прыжками, подобно раненому страусу, но хлибаторец свое дело знал хорошо, и в следующую секунду оба его противника - и иргидакец, и сиррабонец - лежали мертвее мертвых ножками кверху, как тараканы, которых полили отравой. Если вы думаете, что на этом все кончилось, то вы ошибаетесь. На всякую силу, как известно, находится другая сила. Нашлась управа и на хлибаторского солдата. Не прошло и секунды после его внушительной и безоговорочной победы, как что-то мелькнуло низко над землей, что-то шарахнуло, и боевой столб переломился посредине, рухнул и стал для хлибаторского солдата безвременной могилой. Кого еще принесла сюда нелегкая, и что вообще происходило на этом пятачке? Должно быть, я задал этот риторический, по-моему, вопрос вслух, потому что купавшийся в пыли Луций Брегет неожиданно перешел с любимого им идиша на чистейший и незамутненный иврит. - Господин Шекет, - сказал он, не поднимая головы, - не будете ли вы так любезны не мешать боевым действиям враждующих армий? Бросьте лазерник, не искажайте реальной ситуации. После чего он опять перешел на идиш и забормотал свое: "хаос", "творение", "искуситель"... В другое время и в другом месте я бы, возможно, и послушался чужого совета, даже если это совет попутчика. Но - не здесь и не теперь. Я-то понимал, что хлибаторского солдата могло уложить в грязь только лучевое оружие поля боя. Следовательно, и мы с Луцием не могли быть застрахованы от случайного лепесткового отблеска, последствия которого как правило бывают летальными для любого типа живой материи. Но кто, черт побери, мог использовать здесь лучевое оружие? Я спиной чувствовал, если вы понимаете, что я имею в виду: нужно срочно зарываться в землю, иначе нас запросто изжарит тепловое излучение неизвестного происхождения. - Делай, как я! - рявкнул я и принялся забрасывать себя землей, будто крот, роющий нору. К чести Луция Брегета должен сказать, что он и теперь вовремя выполнил приказание. Если вы думаете, что лежать под слоем земли и размышлять о том, спалит тебя тепловой луч или нет, - занятие глупое и для мыслящего индивидуума просто непристойное. Главное: я теперь не мог следить за ходом странного сражения и не знал, когда можно будет высунуть голову наружу. А что оставалось делать? Я лежал, прислушиваясь, и минут через пять подумал, что битва, пожалуй, закончилось: тишина стояла такая, будто работало звуковое стационарное заграждение типа ЗПР-873. Я поднял голову и увидел невдалеке лишь несколько трупов инопланетных солдат: кроме хлибаторца, сиррадонца и иргибакца, здесь оказались абсолютно мертвые тела еще десятка неизвестных мне представителей военной элиты. А в сотне метров от меня в розовом облаке силового поля опускался на поверхность планеты корабль ГСС - Галактической спасательной службы. Вот уж действительно: помощь пришла вовремя! Луций Брегет тоже поднял из грязи свое грузное тело и бормотал что-то под нос, но уже не на идиш, а одном из стандартных галактических жаргонов иврита: - Ну вот, Шекет, мы легко отделались, сейчас нам помогут... Нам действительно помогли - для чего еще существует ГСС? Но мое возмущение не имело предела, и высказал я его командиру спасателей в самой резкой форме. - Дорогой Шекет, - усмехаясь, ответил командир, который был, по-моему, евреем из системы Каппы Ориона, - вам изначально ничего не грозило, так что мы прилетели для того лишь, чтобы исправить в вашем звездолете систему кондиционирования жизненного пространства. - Ничего? - вскричал я. - А лучевой удар? А камни? А стрельба из... Командир широким жестом отмел все эти обвинения. - Дорогой Шекет, - сказал он. - Вам не повезло в том смысле, что вы совершили посадку на боевую планету. Но ведь вы не являетесь официально признанным солдатом, так что жизнь ваша была, конечно, вне опасности. - Не понимаю, - заявил я, хотя мне и было трудно признаваться в собственном невежестве. - Агролла относится к типу боевых планет, где ведутся все галактические войны. Если, допустим, между Землей и Марсом возникает конфликт, который обе планеты готовы разрешить лишь силой оружия, то самый опытный боец с той и другой стороны прибывает на Агроллу, где и ведет поединок с противником до полного уничтожения. А поскольку в Галактике одновременно желают вести войны друг с другом по меньшей мере тысячи планет, но на Агролле одновременно происходят тысячи поединков, и солдаты порой не знают, с кем именно им нужно сразиться. А потому здесь сражаются все против всех. Но, повторяю, - лишь официальные бойцы, направленные с миссией: победить или умереть. А вы с господином Брегетом оказались здесь случайно, и потому никто из сражавшихся не видел вас в упор. Что, безусловно, и спасло вам жизнь. Кстати, если бы на вашем корабле была в порядке система кондиционирования жизненного пространства, вы бы и неудобств не испытали и смогли бы наблюдать за сражениями в комфортных условиях. - Если бы эта проклятая система была в порядке, - воскликнул я, - то ноги моей на Агролле не было бы! Какое варварство! Драться до смерти! - Да, - печально сказал спасатель, - но что делать? Иногда поединок единственное средство сдержать большую войну. - Истинно так, - встрял в разговор Луций Брегет, неожиданно опять вспомнивший об иврите. - Я давно мечтал побывать на Агролле и понаблюдать за военными действиями. И вот мечта моя исполнилась. Тут до меня наконец дошло. - Как? - вскричал я. - Это вы вывели из строя систему кондиционирования? - Но если бы я этого не сделал, - гордо сказал господин Брегет, - вы лишились бы самого увлекательного приключения в жизни! У вас не было бы сюжета для очередной истории! Подумав, я понял, что Брегет, конечно, прав. Хотя, должен добавить, что историй у меня и без того достаточно. Вот хотя бы - работа по очищению газовых туманностей...
ЧИСТЫЕ ПЛЯЖИ ЗАГАРАБАБАРЕ
Вы, конечно, понимаете, что работа ассенизатора - не самое престижное дело для человека, обладающего степенью магистра в области оккультных наук. Говоря о магистре, я имею в виду себя. Действительно, лет десять назад со мной случился такой казус, и я получил диплом, которым одно время похвалялся перед каждым, кто хотел меня слушать. Что до работы ассенизатора, то и этот казус выпал на мою долю, о чем сейчас, когда улеглись страсти, я не очень и жалею. Но в тот день, когда я, прибыв отдохнуть на курорт Загарабабаре, узнал о том, что пляжи будут закрыты и похоже - навсегда... О, возмущению моему не было предела! Впрочем, я попробую изложить эту историю по порядку, но признаюсь заранее, что истинного порядка, к какому я привык, на Загарабабаре не было и в помине. Итак, посетив Агроллу и понаблюдав за поединками солдат всех галактических армий, я понял, что мне необходим отдых - если не физический, то хотя бы ментальный. Лучшего места, чем планета Загарабабаре в системе Дельты Волос Вероники, я найти не смог. Возможно, если бы я слушался советов, то выбрал бы другое место для отдыха, но чужих мнений я не признавал никогда и потому воспользовался Большим каталогом Галактических рекреационных планет. Каталог содержал сведения о ста сорока двух тысячах трехстах девяноста семи зонах отдыха, и каждая из них заявляла, что является единственным местом во Вселенной, где усталый путник, сбросив сандалии, опустит натруженные ноги... В общем, чушь. Загарабабаре я выбрал только потому, что название этой планеты начиналось с мягкого знака. Конечно, ни на одном из земных языков произнести такое название невозможно, но я просто довожу до сведения читателей, что в слове Загарабабаре перед буквой "З" стоит мягкий знак, и для аборигенов в этом нет ровно ничего странного. Самый модный курорт расположен на Загарабабаре (не забывайте о мягком знаке!) в таком месте, куда можно добраться от главного космопорта лишь на лумбике - местной разновидности земного удава. В длину взрослый лумбик достигает семи километров, а в диаметре сантиметров сорок - как раз столько, чтобы можно было сесть верхом. Впереди меня сидела очаровательная женщина по имени Грижа, прилетевшая с одной из планет Ахернара, и мы всю дорогу от космопорта до санатория спорили о том, к чему может привести спаривание лошади Пржевальского с новорожденным лумбиком - оказалось, что генетические коды этих принципиально разных, казалось бы, существ имеют много общего, и нельзя исключить, что в будущем селекционеры создадут этакий гибрид лошади и лумбика: то ли семикилометровую змею с лошадиной головой, то ли лошадь с сознанием змеи-переростка. К согласию мы с Грижей не пришли, ибо я принципиально не соглашаюсь с женщинами ни по какому вопросу. Однако это не помешало нам в первую же ночь отправиться на вершину горы, на которой стоял санаторий, и предаться там местной разновидности секса - наблюдению за облаками. Аборигены Загарабабаре размножаются именно таким странным образом: собираются группами и поднимаются на местные горы, откуда следят за движением немногочисленных облаков. Кому удается первому разглядеть в облаке фигуру Озика, местного божества, отвечающего за рождаемость, тот и беременеет, причем неважно, какого пола окажется удачливый абориген. Нам с Грижей это, как вы понимаете, не грозило, и потому мы глядели на облака, не задумываясь о том, каким может стать наше потомство. Только поэтому нам и удалось разглядеть нависшую над Загарабабаре смертельную опасность. Была полночь, когда госпожа Грижа сказала своим приятным скрипучим голосом: - Уважаемый Иона, вам не кажется, что вон то облако в зените не совершает положенного ему спирального движения? - Да, - вынужден был согласиться я, вглядевшись в туманную небесную даль. - Не совершает. Странно. - Более чем, - пылко сказала Грижа. - К тому же, в отличие от прочих облаков, оно состоит из водорода и примесей, что исключает его происхождение в экосфере планеты, состоящей... Я не стану приводить окончание речи госпожи Грижи - женщины вообще не имеют представления, когда можно предаваться словесным изыскам, а когда нужно, наконец, замолчать. Мне-то уже было, к сожалению, ясно: где-то в космосе поток быстрых частиц разогнал плотное водородное облако, окружавшее одну из близких к системе Загарабабаре карликовых звезд, и в результате этого то ли естественного, то ли явно террористического акта облако двинулось на планету-курорт и вот-вот собиралось утопить ее в своих газовых миазмах. Я представил себе последствия: отравленная водородом атмосфера Загарабабаре, миллионы аборигенов и гостей планеты, мучающихся от удушья, прекрасные пляжи, где невозможно купаться, потому что местная вода, впитав лишние молекулы водорода, будет загораться от малейшего движения, подобно земным лесам в периоды страшной засухи... И еще: гибель фауны, не говоря уже о флоре. Но главное, что возмутило меня до глубины души: пропадал мой отдых! Зачем я сюда прилетел - чтобы наблюдать за агонией местной биосферы? Это я мог сделать в любом другом, менее приятном для взгляда, месте Галактики! - Дорогая, - прервал я словесные излияния Грижи, - хватит болтать, нужно спасать природу! К чести женщины должен сказать, что, услышав мои слова, она немедленно закрыла свой красивый рот, напоминавший по форме пасть дракона, и до конца операции молчала, как рыба - я имею в виду рыб планеты Гапрафун, которые действительно не умеют издавать никаких звуков, в отличие от рыб планеты Земля, чьи вопли в ультразвуковом диапазоне давно отвадили от наших океанов всех инопланетных купальщиков. Итак, мы с Грижей отправились назад, в космопорт, и вылетели в ту же ночь в сторону наседавшего на Загарабабаре межзвездного облака. В моей голове еще не было никакого плана, но нужно же было делать хоть что-то! Когда мы поднялись над эклиптикой, мне стали ясны масштабы грозившей планете экологической катастрофы. Газовая туманность была такой плотной, что даже свет ближайших звезд застревал в ней, как шило в пуховой подушке. Я, конечно, мог вызвать ГСС - Галактическую службу спасения, и эти бравые парни за здорово живешь разнесли бы злосчастное облако в клочья. Но мог ли я, Иона Шекет, обращаться за чьей-то помощью, не испробовав сначала всех своих сил? Ответ очевиден, не правда ли? Какие возможности были в моем распоряжении? Во-первых, госпожа Грижа, которую я мог выбросить из звездолета в центре облака. Органических молекул ее грузного тела вполне хватило бы для того, чтобы весь водород облака выпал в осадок, пролившись на Загарабабаре горячим дождем. Во-вторых, я мог, подобно камикадзе, взорвать свой звездолет, и тогда ударная волна разнесла бы облако в мелкие клочья, сделав минимальным экологический эффект его падения на Загарабабаре. У этого плана был тот недостаток, что, взорвав корабль, я вынужден был бы добираться до Солнечной системы пешком, да еще и с госпожой Грижей в качестве дорожного посоха, а это представлялось мне несколько затруднительным, если учесть, что я не способен развивать ту скорость, с какой движется рейсовый звездолет. Был еще третий вариант, который я вообще не рассматривал: оставить все как есть и отправиться вместе с госпожой Грижей на любую другую планету, пляжи которой манили чистотой и доступностью. Ни один из этих вариантов не мог удовлетворить ни мою совесть, ни мое тщеславие, ни мой инстинкт самосохранения. И что же оставалось делать? Пляжам Загарабабаре оставалось около двадцати часов спокойной жизни, и я решил портатить это время с толком. - Летим на Фомальгаут! - сказал я госпоже Гриже, и она, кажется, решила, что я удираю с места будущей трагедии. Женщины всегда плохо думают о мужчинах, даже когда они не думают о мужчинах вообще. Я не стал отвечать на невысказанный выпад Грижи, и наш звездолет упал на взлетное поле космопорта Фомки-2, второй планеты Фомальгаута, спустя всего пять часов после экстренного старта. Не сказав ни слова Гриже (какой смысл о чем-то говорить с женщиной, которая плохо думает о ваших намерениях?), я отправился в местный музей бронетанковых войск и взял напрокат некий экспонат, который значился в каталоге под номером К-2303-К. Вообще говоря, музейные экспонаты не выдают почем зря и первому желающему, но среди желающих я был не первым и потому имел право на льготу, и, кроме того, директор музея был моим давним приятелем, мы с ним как-то служили в зман-патруле, а такая дружба не только не ржавеет, но и не забывается, что в наши дни всеобщего склероза имеет огромное значение. Вернувшись на корабль, я привинтил экспонат к наружной поверхности, и мы взлетели, даже не насладившись красотами Фомки, которые сами по себе заслуживают особого описания. Грижа продолжала хранить молчание, и я уже начал опасаться, не проглотила ли бедная женщина язык. Впрочем, сейчас меня вполне устраивало это проявление женской гордости, бессмысленной и беспощадной, как русский бунт. Обратно в систему Загарабабаре мы летели всего три часа, поставив рекорд скорости. Облако уже почти достигло границ атмосферы, и экологическая катастрофа вот-вот должна была разразиться. Но я, как вы понимаете, проявил чудеса ловкости и успел таки включить экспонат К-2303-К, после чего мне и госпоже Гриже осталось только наблюдать и ждать. Как только прибор начал работать, чернота облака сменилась серостью утреннего тумана, появились звезды, прежде невидимые за газовой пеленой. Час спустя все было кончено - от облака остались только воспоминания, если, конечно, кому-то нравится вспоминать о какой-то газовой туманности. Я опустил звездолет на Загарабабаре и сказал Гриже: - Теперь, дорогая, мы можем спокойно отправляться на пляж. Вот тогда и вернулся к Гриже дар речи. - Шекет! - воскликнула она. - Что ты наделал? - Как что? - удивился я. - Спас Загарабабаре от экологической катастрофы. - И для этого использовал машину времени? - Ну да, - согласился я. - Прибор К-2303-К, в просторечии - машина времени. - И теперь, - безжалостно продолжала Грижа, - это проклятое облако оказалось в прошлом и наверняка выпало на какую-нибудь беззащитную планету. А Галактической службы спасения тогда еще не было! И Иона Шекет еще не родился! И облако могло погубить целый мир! Ты об этом подумал? Эти мужчины вообще когда-нибудь думают? Ну вот, сразу и обобщения... Пожав плечами, я включил ретроскоп и посмотрел, в какое именно прошлое я отправил облако межзвездного газа. - Ты видишь? - прошипела Грижа над моим ухом. - Солнечная система, шестьдесят миллионов лет назад. Это облако выпало на Землю и уничтожило всех динозавров! - Ах, - сказал я. - Вот почему я всегда терпеть не мог этих гнусных тварей. Без них Земля стала лучше, ты не находишь? - Ты погубил целый мир! - выходила из себя Грижа. - Если бы не ты, динозавры могли бы стать разумными! И никакие теплокровные, вроде тебя, на Земле не появились бы! - Понятно, - ехидно сказал я. - Тебя бы больше устроило, если бы Иона Шекет был не человеком, а бронтозавром. Конечно, тогда мы с тобой лучше подошли бы друг к другу... То, что сказала в ответ госпожа Грижа, не поддается переводу на нормальный язык. Впрочем, не думаю, что вам интересны детали этого скандала, не имевшего к спасению Загарабабаре никакого отношения.