Страница:
Бродерсен качнул головой и прищелкнул языком. Любые слова были сейчас неуместны.
— Ну, — проговорил он, — похоже, что эти края давно не интересны Иным. Иначе они бы не забросили Т-машину. Или они хотят проследить за тем, как умирает звездная система.
Вскоре приемники Дозсы заставили усомниться в таком предположении. С землеподобной планеты шла радиоволна явно искусственного происхождения, несмотря на простоту и повторяемость сигнала. Маяк или послание? Но для «Чинука» это был зов.
Лететь предстояло три дня.
Все, кто умел заниматься астрономией, были заняты, обеспечивая Фиделио данными, которые он объединял во все более сложную картину. Любые результаты поступали к нему слишком медленно. Но тем не менее бетанин проводил все свое время в голотезисе, прощупывая звездное окружение с помощью приборов. И чаще всего, размышляя о Предельном — так, чтобы те, кого он любил, обретали реальность в одном пространстве и времени с ним.
Тем временем инженеры проверили, как «Вилливо» выдержал трудный полет на Дану, полностью обследовали кораблик и постарались получше приспособить его уже для других условий, наконец заправили баки бота из цистерн «Чинука». Бродерсен помогал всем, чем только мог. Для большей рабочей бригады не было места.
У Карлоса Руэды и Сью досуга было больше, чем им хотелось. Джоэль тоже полностью бездельничала.
Просыпалась она очень рано — во время второй утренней вахты — и не могла снова уснуть, а потому читала книги и слушала музыку, или же вставала, натягивала комбинезон и уходила. Первым делом она отправлялась на кухню, предпочитая возиться здесь, чтобы приготовить себе чаю, и пока бетанин спал, подсоединялась к машине. Одной было не совсем удобно, но просить помощи она не хотела. Зачем унижать себя, тем более что она не намеревалась предпринимать ничего значительного, ей просто хотелось погрузиться в сердца атомов и звезд, — в то, что о них известно, и ни во что другое. Она не могла даже удовлетворить привычку. В конце концов, еще совсем недавно она могла насладиться этим во всей полноте.
В полноте… а теперь все опустело.
Коридор лишь подчеркнул это чувство, едва она вошла в полую металлическую трубку, изгибавшуюся в обе стороны. По бокам ее виднелись закрытые двери, струился прохладный воздух. Одна из дверей — в каюту Фриды фон Мольтке — поползла в сторону, Джоэль вздрогнула, почти испугалась.
Из нее вышел Мартти Лейно, он помахал рукой, прежде чем закрыть дверь, и, только повернувшись, заметил голотевта. Не менее удивленный, он выпалил:
— Доброе утро, доктор Кай, как дела? — Лохматая голова, беспорядок в одежде.
— Бессонница, — проговорила Джоэль, считая себя почему-то виноватой. — Ну а у вас?
Лейно казался вполне довольным собой.
— Я тоже не слишком долго спал и хотел сейчас выпить кофе на кухне. Не хотите присоединиться?
Джоэль решила не пить кофе. Зачем это она краснеет ?
— Нет, спасибо, я лучше пройдусь, — она оставила его. "Неужели эта подстилка обслуживает всех мужчин на борту? — подумала она. — Но если и так, что мне до того! Во всяком случае Лейно теперь доволен, а ведь он казался таким унылым последние дни.
Но что было тому причиной? Мне показалось, что ночью после вечеринки он отправился к этой Малрайен и с тех пор, похоже, избегает ее. Неужели он надеялся получить приглашение в постель и вместо этого нарвался на отказ; или… они поссорились, но она любезно разговаривает с ним за едой, хотя редко добивается более чем односложных ответов".
Не знаю. Мне никто ничего не рассказывает. Наверно потому, что я никогда не спрашиваю. А я просто не знаю, как это делать. И ничего не знаю о людях вообще.
«На короткое время Эрик сделал меня полностью человеком, — но потом я опередила его и влюбилась в эту чересчур завораживающую реальность. Я сделалась картезианкой. Несколько последующих любовников-голотевтов пользовались своими телами как приложением к интеллекту, во всяком случае в отношении меня. Остальные были просто телами, гигиеническим средством… в лучшем случае ручными зверюшками. Неужели это сделало меня уязвимой для чар Крис, прекрасной ласковой Крис? Любить — значит быть ранимым… ах! Из этого ничего не получится. Правильно? Что же касается Дэна…»
Ноги несли ее в ход, ведущий к научному уровню, где располагался ее компьютер. Металл стискивал Джоэль своей узостью. Она вспомнила фразу из проведенного в Теннесси детства. Когда она уже работала в проекте «Итака», расширяя границы человеческого познания, приемные родители посылали ее в воскресную школу. Там армейский протестантский священник читал им молитвенник и Библию. Она вспомнила все это: выбеленные стены, банальную картину, на которой Иисус благословлял детей, окно, пропускавшее в комнату запах клевера и жужжание пчел, и своих одноклассников, аккуратно сидевших на прямых деревянных скамьях, а над головами бас рослого мужчины грохотал… «Окованные горем и железом».
«А знаешь, он был похож на Дэна, даже голосом. В эти юные годы он произвел на меня сильное впечатление. Интересно бы знать, невзирая на все его благочестие, хорош ли он был в постели? Прекрати!»
Джоэль улыбнулась:
— Почему? Разве это богохульство?
«Нет, — поняла она. — Это просто опасно. Я не смею позволить себе впасть в новое наваждение с Дэном. Получится новая Крис, а он принадлежит Малрайен. О, конечно, она охотно одолжит его мне, когда я захочу, и он согласится на это, но все равно будет сожалеть, что проводит время не с ней; прошедшие годы разделили нас. И мне будет одиноко, очень одиноко. И я не осмеливаюсь признать, что Декарт (создатель символов, в которых осталось научного смысла не больше, чем в Страшном суде) был не прав».
Достигнув нужного коридора, Джоэль направилась путем, который привел ее в астролабораторию. Дверь осталась открытой, она услыхала разговор в темном помещении и с удивлением остановилась.
Карлос Руэда Суарес:
— …да, я гарантирую тебе то, что правительство Деметры нуждается в полной реформе: должно быть, сама планета имеет право на более открытое выражение своих интересов в политике, но автономия? Независимость? Это же не зародыш нации.
«И у меня были на него кое-какие виды». Джоэль замерла на месте.
Сюзанна Гранвиль:
— Что ты называешь нацией? Разве Перу однороден? Или Английская конференция? Почему наши разрозненные колонии не имеют права создать свой собственный всемирный союз? — На испанском голос ее звучал почти без акцента, в голосе слышалась не застенчивость, не оживление, а некоторый пыл.
Руэда:
— Я слышу слова Дэниэла Бродерсена. Гранвиль:
— Я слушала его и училась. Руэда:
— И думала сама, как я вижу. — Горький смешок. — О чем мы спорим? Что значит для нас политика? Мы плывем в пространстве и времени. Земля, Деметра и все человечество не существуют для нас, и эта фразы нельзя считать бессмыслицей. Проверяй, если хочешь.
Гранвиль:
— Быть может, мы найдем дорогу, — и добавила на английском:
— Мы еще не побеждены, мой друг.
Руэда:
— И вновь слышу Дэниэла. Ну ладно, Сью, мы о многом переговорили с тобой за последнее время. О жизни, судьбе и Боге, о тех мелочах, что нам дороги — почему бы не вспомнить о Деметре? Но лучше сделать это, когда мы отдохнем.
Гранвиль, более мягким тоном:
— У тебя есть причина, Карлос. К тому же вид слишком завораживает, чтобы спорить. Погляди.
«Дэн не одобрит меня за подслушивание, — подумала Джоэль. — Я могла бы развернуться в обратную сторону, но ему бы понравилось, если бы я сумела предупредить их о своем появлении». Постаравшись, чтобы шаги ее зазвучали, она остановилась в дверях и окликнула:
— Привет.
Помещение было заставлено мрачными шкафами. Свет из коридора лишь чуть выхватывал из тьмы лица Руэды и Гранвиль, сидевших лицом друг к другу, соприкасаясь коленями. Позади них единственный видеоэкран источал чистейшую тьму, на которой покоились звезды, Млечный Путь, планета, окруженная желто-зеленым сиянием, а возле нее золоченая точка луны. Кейтлин предложила назвать планету Пандорой; никто не знал, что ждет здесь экипаж «Чинука», надежда или беда, или смесь того и другого.
Руэда вскочил, чтобы отвесить изысканный поклон.
— А, доктор Кай! Что привело вас сюда? — Ни он, ни линкерша как будто бы не смутились, впрочем, Джоэль показалось, что ее появление расстроило обоих.
— Я… я хотела проверить некоторые распечатки, — ответила она. «Какого черта, откуда это смущение?» — А вы?.. — «Зачем я начинаю прямо с этого вопроса ?»
— Это не секрет, я думал, что все знают. Мы со Сью сделались на корабле настоящим балластом — в лучшем случае никчемными помощниками — и решили овладеть смежными специальностями, в которых нуждается корабль. Поэтому мы пришли поиграть с приборами, пока они не нужны.
«А потом занялись разговором, увлекшим вас на целую ночную вахту. Сколько теплоты слышалось в их голосах!» Джоэль поежилась немножко от предутреннего холодка.
— Понимаю, ну что ж, желаю удачи. — И направилась к своим компьютерам.
Выйдя на орбиту вокруг Пандоры, собравшийся в кают-компании экипаж «Чинука» с высоты двадцати пяти тысяч километров рассматривал планету на экране. Умирающее солнце, горевшее позади них, окрашивало съежившиеся океаны аквамарином, из которого бурыми, четко очерченными пятнами выступали континенты. Очертания редких водяных облаков казались словно бы прорисованными бледно-оливковой краской, густые темно-желтые тучи несли пыльные бури, нигде и пятнышка льда или снега, повсюду искрились обширные солончаки. Над горизонтом стояла луна, — иззубренный полумесяц, — в пол овину Луны, когда смотришь на нее с ныне утраченной Земли, или же Персефоны, видимой с потерянной навсегда Деметры. А вокруг — звезды вселенной.
Плавая перед своим экипажем, Бродерсен бурчал:
— Черт побери, нам придется послать вниз отряд, или же просто признаться себе, что мы не хотим домой. Видок малообещающий, но как знать, может быть, и Бета показалась бы нам не более гостеприимной, если не знать заранее. Так, Фиделио?
Инопланетянин отвечал соответствующим звуком. Глаза его были обращены к миру еще более чуждому для него, чем для людей-землян.
Некогда Пандора обладала нужной массой и располагалась на необходимом расстоянии от вполне подходящей звезды, чтобы породить жизнь. Растения выделяли кислород в воздух, покоряли сушу, кормили животный мир; годы эволюции за сотни миллионов лет произвели существо, умевшее думать и работать.
Но теперь планету терзала старость. Утомленная приливами, она делала один оборот вокруг оси почти за месяц. Ее ближайшая луна отошла далеко, другая — небольшое тело на собственной орбите — оторвалась вовсе. Давно иссякшие запасы радиоактивных веществ в коре более не производили тепла, способного передвигать литосферные плиты, превратив их в холмы. Сохранились только чудовищные отрывы там, где континентальный шельф рушился ко дну мертвых океанов, превратившемуся в покрытые коркой пустоши и соленые болота. Гаснувшее солнце уже сорвало с планеты большую часть ее атмосферы, — нагревом и солнечным ветром, от которого Пандору более не защищало магнитое поле. За воздухом последовала вода. Высыхая, океаны отдали растворенную в воде двуокись углерода, и парниковый эффект еще более повысил температуру.
В некоторых местах еще случались проливные дожди, в особенности на закате и на рассвете, но большая часть суши иссохла, и ветер ее сделался едок. Тропики, должно быть, сгорели. Во всяком случае, исследователи не обнаруживали в них признаков жизни. Растительность уцелела там, где прежде располагались умеренная и полярная зоны. В долгую, как на Земле, зиму и ночь, в двадцать пять раз более долгую, внизу царил колючий холод, днем же всегда было тепло.
Ситуация на планете будет ухудшаться еще два миллиарда лет, а потом, наконец, красный гигант заполнит все небо и сожрет свое дитя, прежде чем сжаться в ничто — в черный карлик.
— Мы уже обнаружили как будто руины разрушенных городов, — проговорил Бродерсен. — И небольшую наземную базу, которая излучает стационарные сигналы; еще мы обследовали передающий спутник, вероятно, используемый в качестве маяка для гостей, после того как они проникнут в Ворота.
Они с Вейзенбергом вышли в космос в специальных костюмах, чтобы исследовать спутник. Металлическая сфера размером с «Чинук» могла удивить разве что количеством рытвин, оставленных микрометеоритами. Они позволяли понять возраст спутника в системе почти лишившейся малых небесных тел. Люди решили, что расположенные на поверхности устройства преобразуют солнечную энергию в радиочастотный ход. Эффективный метод все же не отвечал представлениям Бродерсена о технике Иных. Еще более его огорчило отсутствие на спутнике существ, способных поприветствовать вновь прибывших или отозваться на продолжительные сигналы.
Бродерсен выставил вперед челюсть.
— Но вы знаете это, вопрос же заключается в том, что нам, на мой взгляд, нужно послать «Вилливо» и все хорошенько обнюхать… что, если кто-нибудь наведывается сюда время от времени? Более того, нас могут заметить и решить познакомиться.
Никто не возражал.
Он продолжал в самой непринужденной манере:
— Прекрасно, отлично. Тогда решаем, кто из нас отправляется вниз. Во-первых, я… тихо! Выслушайте!
Внизу не Дану. Там боту приходилось бороться с атмосферой и гравитацией — так сказать, сражаться с природой. Здесь экипажу придется высаживаться, а иначе зачем трудиться? А значит: нам понадобится солдат, дипломат, лесник и так далее. С должной скромностью, которой во мне слишком мало, напоминаю всем, что привык управляться с подобного рода делами.
Заткнись, Фил! В тот раз ты был прав, капитана действительно следовало поберечь, но ситуация изменилась. Могу немедленно назвать троих или четверых из вас, способных заменить меня на посту и вполне прилично справиться с делами. К тому же если я не смогу встряхнуться в самое ближайшее время, то скоро раскисну. Я закончил, подумаем кого еще можно послать.
Дебаты закончились быстрее, чем рассчитывал Бродерсен. Главным пилотом летел Дозса, Руэда вторым пилотом и заместителем (Сью Гранвиль показалась куда более расстроенной, чем когда шкипер выдвинул собственную кандидатуру), Фиделио, как специалист в общении с ксенософонтами
, — бетанин серьезно кивнул, — и Кейтлин, потому что на сей раз действительно могла потребоваться медицинская помощь. Лейно застыл в молчании.
«Пиджин… О нет, нет! Я действительно выпустил ситуацию из-под контроля, разве не так ?» Она протанцевала мимо. «Пиджин, что, если на том шарике нас ждет сущий ад?»
Глава 34
— Ну, — проговорил он, — похоже, что эти края давно не интересны Иным. Иначе они бы не забросили Т-машину. Или они хотят проследить за тем, как умирает звездная система.
Вскоре приемники Дозсы заставили усомниться в таком предположении. С землеподобной планеты шла радиоволна явно искусственного происхождения, несмотря на простоту и повторяемость сигнала. Маяк или послание? Но для «Чинука» это был зов.
Лететь предстояло три дня.
Все, кто умел заниматься астрономией, были заняты, обеспечивая Фиделио данными, которые он объединял во все более сложную картину. Любые результаты поступали к нему слишком медленно. Но тем не менее бетанин проводил все свое время в голотезисе, прощупывая звездное окружение с помощью приборов. И чаще всего, размышляя о Предельном — так, чтобы те, кого он любил, обретали реальность в одном пространстве и времени с ним.
Тем временем инженеры проверили, как «Вилливо» выдержал трудный полет на Дану, полностью обследовали кораблик и постарались получше приспособить его уже для других условий, наконец заправили баки бота из цистерн «Чинука». Бродерсен помогал всем, чем только мог. Для большей рабочей бригады не было места.
У Карлоса Руэды и Сью досуга было больше, чем им хотелось. Джоэль тоже полностью бездельничала.
Просыпалась она очень рано — во время второй утренней вахты — и не могла снова уснуть, а потому читала книги и слушала музыку, или же вставала, натягивала комбинезон и уходила. Первым делом она отправлялась на кухню, предпочитая возиться здесь, чтобы приготовить себе чаю, и пока бетанин спал, подсоединялась к машине. Одной было не совсем удобно, но просить помощи она не хотела. Зачем унижать себя, тем более что она не намеревалась предпринимать ничего значительного, ей просто хотелось погрузиться в сердца атомов и звезд, — в то, что о них известно, и ни во что другое. Она не могла даже удовлетворить привычку. В конце концов, еще совсем недавно она могла насладиться этим во всей полноте.
В полноте… а теперь все опустело.
Коридор лишь подчеркнул это чувство, едва она вошла в полую металлическую трубку, изгибавшуюся в обе стороны. По бокам ее виднелись закрытые двери, струился прохладный воздух. Одна из дверей — в каюту Фриды фон Мольтке — поползла в сторону, Джоэль вздрогнула, почти испугалась.
Из нее вышел Мартти Лейно, он помахал рукой, прежде чем закрыть дверь, и, только повернувшись, заметил голотевта. Не менее удивленный, он выпалил:
— Доброе утро, доктор Кай, как дела? — Лохматая голова, беспорядок в одежде.
— Бессонница, — проговорила Джоэль, считая себя почему-то виноватой. — Ну а у вас?
Лейно казался вполне довольным собой.
— Я тоже не слишком долго спал и хотел сейчас выпить кофе на кухне. Не хотите присоединиться?
Джоэль решила не пить кофе. Зачем это она краснеет ?
— Нет, спасибо, я лучше пройдусь, — она оставила его. "Неужели эта подстилка обслуживает всех мужчин на борту? — подумала она. — Но если и так, что мне до того! Во всяком случае Лейно теперь доволен, а ведь он казался таким унылым последние дни.
Но что было тому причиной? Мне показалось, что ночью после вечеринки он отправился к этой Малрайен и с тех пор, похоже, избегает ее. Неужели он надеялся получить приглашение в постель и вместо этого нарвался на отказ; или… они поссорились, но она любезно разговаривает с ним за едой, хотя редко добивается более чем односложных ответов".
Не знаю. Мне никто ничего не рассказывает. Наверно потому, что я никогда не спрашиваю. А я просто не знаю, как это делать. И ничего не знаю о людях вообще.
«На короткое время Эрик сделал меня полностью человеком, — но потом я опередила его и влюбилась в эту чересчур завораживающую реальность. Я сделалась картезианкой. Несколько последующих любовников-голотевтов пользовались своими телами как приложением к интеллекту, во всяком случае в отношении меня. Остальные были просто телами, гигиеническим средством… в лучшем случае ручными зверюшками. Неужели это сделало меня уязвимой для чар Крис, прекрасной ласковой Крис? Любить — значит быть ранимым… ах! Из этого ничего не получится. Правильно? Что же касается Дэна…»
Ноги несли ее в ход, ведущий к научному уровню, где располагался ее компьютер. Металл стискивал Джоэль своей узостью. Она вспомнила фразу из проведенного в Теннесси детства. Когда она уже работала в проекте «Итака», расширяя границы человеческого познания, приемные родители посылали ее в воскресную школу. Там армейский протестантский священник читал им молитвенник и Библию. Она вспомнила все это: выбеленные стены, банальную картину, на которой Иисус благословлял детей, окно, пропускавшее в комнату запах клевера и жужжание пчел, и своих одноклассников, аккуратно сидевших на прямых деревянных скамьях, а над головами бас рослого мужчины грохотал… «Окованные горем и железом».
«А знаешь, он был похож на Дэна, даже голосом. В эти юные годы он произвел на меня сильное впечатление. Интересно бы знать, невзирая на все его благочестие, хорош ли он был в постели? Прекрати!»
Джоэль улыбнулась:
— Почему? Разве это богохульство?
«Нет, — поняла она. — Это просто опасно. Я не смею позволить себе впасть в новое наваждение с Дэном. Получится новая Крис, а он принадлежит Малрайен. О, конечно, она охотно одолжит его мне, когда я захочу, и он согласится на это, но все равно будет сожалеть, что проводит время не с ней; прошедшие годы разделили нас. И мне будет одиноко, очень одиноко. И я не осмеливаюсь признать, что Декарт (создатель символов, в которых осталось научного смысла не больше, чем в Страшном суде) был не прав».
Достигнув нужного коридора, Джоэль направилась путем, который привел ее в астролабораторию. Дверь осталась открытой, она услыхала разговор в темном помещении и с удивлением остановилась.
Карлос Руэда Суарес:
— …да, я гарантирую тебе то, что правительство Деметры нуждается в полной реформе: должно быть, сама планета имеет право на более открытое выражение своих интересов в политике, но автономия? Независимость? Это же не зародыш нации.
«И у меня были на него кое-какие виды». Джоэль замерла на месте.
Сюзанна Гранвиль:
— Что ты называешь нацией? Разве Перу однороден? Или Английская конференция? Почему наши разрозненные колонии не имеют права создать свой собственный всемирный союз? — На испанском голос ее звучал почти без акцента, в голосе слышалась не застенчивость, не оживление, а некоторый пыл.
Руэда:
— Я слышу слова Дэниэла Бродерсена. Гранвиль:
— Я слушала его и училась. Руэда:
— И думала сама, как я вижу. — Горький смешок. — О чем мы спорим? Что значит для нас политика? Мы плывем в пространстве и времени. Земля, Деметра и все человечество не существуют для нас, и эта фразы нельзя считать бессмыслицей. Проверяй, если хочешь.
Гранвиль:
— Быть может, мы найдем дорогу, — и добавила на английском:
— Мы еще не побеждены, мой друг.
Руэда:
— И вновь слышу Дэниэла. Ну ладно, Сью, мы о многом переговорили с тобой за последнее время. О жизни, судьбе и Боге, о тех мелочах, что нам дороги — почему бы не вспомнить о Деметре? Но лучше сделать это, когда мы отдохнем.
Гранвиль, более мягким тоном:
— У тебя есть причина, Карлос. К тому же вид слишком завораживает, чтобы спорить. Погляди.
«Дэн не одобрит меня за подслушивание, — подумала Джоэль. — Я могла бы развернуться в обратную сторону, но ему бы понравилось, если бы я сумела предупредить их о своем появлении». Постаравшись, чтобы шаги ее зазвучали, она остановилась в дверях и окликнула:
— Привет.
Помещение было заставлено мрачными шкафами. Свет из коридора лишь чуть выхватывал из тьмы лица Руэды и Гранвиль, сидевших лицом друг к другу, соприкасаясь коленями. Позади них единственный видеоэкран источал чистейшую тьму, на которой покоились звезды, Млечный Путь, планета, окруженная желто-зеленым сиянием, а возле нее золоченая точка луны. Кейтлин предложила назвать планету Пандорой; никто не знал, что ждет здесь экипаж «Чинука», надежда или беда, или смесь того и другого.
Руэда вскочил, чтобы отвесить изысканный поклон.
— А, доктор Кай! Что привело вас сюда? — Ни он, ни линкерша как будто бы не смутились, впрочем, Джоэль показалось, что ее появление расстроило обоих.
— Я… я хотела проверить некоторые распечатки, — ответила она. «Какого черта, откуда это смущение?» — А вы?.. — «Зачем я начинаю прямо с этого вопроса ?»
— Это не секрет, я думал, что все знают. Мы со Сью сделались на корабле настоящим балластом — в лучшем случае никчемными помощниками — и решили овладеть смежными специальностями, в которых нуждается корабль. Поэтому мы пришли поиграть с приборами, пока они не нужны.
«А потом занялись разговором, увлекшим вас на целую ночную вахту. Сколько теплоты слышалось в их голосах!» Джоэль поежилась немножко от предутреннего холодка.
— Понимаю, ну что ж, желаю удачи. — И направилась к своим компьютерам.
Выйдя на орбиту вокруг Пандоры, собравшийся в кают-компании экипаж «Чинука» с высоты двадцати пяти тысяч километров рассматривал планету на экране. Умирающее солнце, горевшее позади них, окрашивало съежившиеся океаны аквамарином, из которого бурыми, четко очерченными пятнами выступали континенты. Очертания редких водяных облаков казались словно бы прорисованными бледно-оливковой краской, густые темно-желтые тучи несли пыльные бури, нигде и пятнышка льда или снега, повсюду искрились обширные солончаки. Над горизонтом стояла луна, — иззубренный полумесяц, — в пол овину Луны, когда смотришь на нее с ныне утраченной Земли, или же Персефоны, видимой с потерянной навсегда Деметры. А вокруг — звезды вселенной.
Плавая перед своим экипажем, Бродерсен бурчал:
— Черт побери, нам придется послать вниз отряд, или же просто признаться себе, что мы не хотим домой. Видок малообещающий, но как знать, может быть, и Бета показалась бы нам не более гостеприимной, если не знать заранее. Так, Фиделио?
Инопланетянин отвечал соответствующим звуком. Глаза его были обращены к миру еще более чуждому для него, чем для людей-землян.
Некогда Пандора обладала нужной массой и располагалась на необходимом расстоянии от вполне подходящей звезды, чтобы породить жизнь. Растения выделяли кислород в воздух, покоряли сушу, кормили животный мир; годы эволюции за сотни миллионов лет произвели существо, умевшее думать и работать.
Но теперь планету терзала старость. Утомленная приливами, она делала один оборот вокруг оси почти за месяц. Ее ближайшая луна отошла далеко, другая — небольшое тело на собственной орбите — оторвалась вовсе. Давно иссякшие запасы радиоактивных веществ в коре более не производили тепла, способного передвигать литосферные плиты, превратив их в холмы. Сохранились только чудовищные отрывы там, где континентальный шельф рушился ко дну мертвых океанов, превратившемуся в покрытые коркой пустоши и соленые болота. Гаснувшее солнце уже сорвало с планеты большую часть ее атмосферы, — нагревом и солнечным ветром, от которого Пандору более не защищало магнитое поле. За воздухом последовала вода. Высыхая, океаны отдали растворенную в воде двуокись углерода, и парниковый эффект еще более повысил температуру.
В некоторых местах еще случались проливные дожди, в особенности на закате и на рассвете, но большая часть суши иссохла, и ветер ее сделался едок. Тропики, должно быть, сгорели. Во всяком случае, исследователи не обнаруживали в них признаков жизни. Растительность уцелела там, где прежде располагались умеренная и полярная зоны. В долгую, как на Земле, зиму и ночь, в двадцать пять раз более долгую, внизу царил колючий холод, днем же всегда было тепло.
Ситуация на планете будет ухудшаться еще два миллиарда лет, а потом, наконец, красный гигант заполнит все небо и сожрет свое дитя, прежде чем сжаться в ничто — в черный карлик.
— Мы уже обнаружили как будто руины разрушенных городов, — проговорил Бродерсен. — И небольшую наземную базу, которая излучает стационарные сигналы; еще мы обследовали передающий спутник, вероятно, используемый в качестве маяка для гостей, после того как они проникнут в Ворота.
Они с Вейзенбергом вышли в космос в специальных костюмах, чтобы исследовать спутник. Металлическая сфера размером с «Чинук» могла удивить разве что количеством рытвин, оставленных микрометеоритами. Они позволяли понять возраст спутника в системе почти лишившейся малых небесных тел. Люди решили, что расположенные на поверхности устройства преобразуют солнечную энергию в радиочастотный ход. Эффективный метод все же не отвечал представлениям Бродерсена о технике Иных. Еще более его огорчило отсутствие на спутнике существ, способных поприветствовать вновь прибывших или отозваться на продолжительные сигналы.
Бродерсен выставил вперед челюсть.
— Но вы знаете это, вопрос же заключается в том, что нам, на мой взгляд, нужно послать «Вилливо» и все хорошенько обнюхать… что, если кто-нибудь наведывается сюда время от времени? Более того, нас могут заметить и решить познакомиться.
Никто не возражал.
Он продолжал в самой непринужденной манере:
— Прекрасно, отлично. Тогда решаем, кто из нас отправляется вниз. Во-первых, я… тихо! Выслушайте!
Внизу не Дану. Там боту приходилось бороться с атмосферой и гравитацией — так сказать, сражаться с природой. Здесь экипажу придется высаживаться, а иначе зачем трудиться? А значит: нам понадобится солдат, дипломат, лесник и так далее. С должной скромностью, которой во мне слишком мало, напоминаю всем, что привык управляться с подобного рода делами.
Заткнись, Фил! В тот раз ты был прав, капитана действительно следовало поберечь, но ситуация изменилась. Могу немедленно назвать троих или четверых из вас, способных заменить меня на посту и вполне прилично справиться с делами. К тому же если я не смогу встряхнуться в самое ближайшее время, то скоро раскисну. Я закончил, подумаем кого еще можно послать.
Дебаты закончились быстрее, чем рассчитывал Бродерсен. Главным пилотом летел Дозса, Руэда вторым пилотом и заместителем (Сью Гранвиль показалась куда более расстроенной, чем когда шкипер выдвинул собственную кандидатуру), Фиделио, как специалист в общении с ксенософонтами
, — бетанин серьезно кивнул, — и Кейтлин, потому что на сей раз действительно могла потребоваться медицинская помощь. Лейно застыл в молчании.
«Пиджин… О нет, нет! Я действительно выпустил ситуацию из-под контроля, разве не так ?» Она протанцевала мимо. «Пиджин, что, если на том шарике нас ждет сущий ад?»
Глава 34
«Чинук» опустился на более низкую орбиту, наклоненную к экватору под углом, позволявшим «Вилливо» более удобно добраться до цели. Бот отошел, пыхнул паром и направился к планете. Ее темный щит постепенно заполнил все поле зрения; теперь он был не впереди, а внизу.
Привязанный к сиденью позади Дозсы и Руэды, беспомощный Бродерсен потянулся к Кейтлин и взял ее за руку. Она ответила твердым рукопожатием. Следующие минуты окажутся тяжелыми, и — кто знает — быть может, даже фатальными. Пусть атмосфера планеты уже обследована из космоса, знакомой ее назвать нельзя. А значит, она способна представить сюрприз, готовый низвергнуть корабль в пламени вниз. На поверхности «Вилливо» не было системы аэродромного наведения. Оставаясь на низкой орбите, корабль тоже не мог помочь, сперва нужно было подняться на синхронную. «Чинук» спустился пониже, чтобы выпустить посадочный бот, не имевший электростатической защиты от излучения звезды.
Ладонь Бродерсена сделалась влажной, он даже не мог сказать, чьи руки вспотели: его или Кейтлин. Она ухмыльнулась и прикоснулась к его большому пальцу своим. А потом повернулась назад, чтобы погладить Фиделио, сидевшего в специальном кресле. Бетанин коротко прикоснулся когтями к ее голове. «Ласка или, быть может, благословение?»
Они пронзили небо. Тоненький свист медленно превратился в рев, ударные волны сотрясали корпус, корабль вздрагивал. Спустя некоторое время Дозса оглянулся назад — по лицу его текли струйки пота — и сказал:
— Ну что ж, все в порядке.
Бродерсен отвечал приветливым восклицанием. «Проклятие! — подумал он без всякой благодарности. — Почему нас закупорили так плотно, что я не могу дотянуться до Пиджин и поцеловать ее? Ладно, подожди, девочка моя, пока мы сядем».
По долгой, гасящей энергию дуге «Вилливо» скользил над миром. Бродерсен завороженно глядел вниз, странным образом пытаясь понять, что он вот-вот ступит на эту почву своими ногами. Неужели так чувствовал себя и Армстронг? Он был таким сдержанным человеком. Ночное море катило свои валы под маленькой луной. Призрачные просторы солончаков закончились у подножия высокого — не в один километр — обрыва. За ним лежало плато, некогда бывшее континентом. Рассвет осветил голую охристую почву, спекшуюся до кирпича, потрескавшуюся и опаленную, на мгновение видимость закрыла пыльная буря. У сухого каньона выросло несколько четко очерченных ярких высоких коряг, поднимавшихся над грудами обломков. Неужели здесь был город?
Дозса запустил воздушные двигатели. Руэда принял на себя управление, сперва руководствуясь заранее рассчитанным положением солнца, а потом сигналами радиомаяка, призывавшего их к себе.
Они летели на северо-восток, земля поднималась. Помогало и время года: в Северном полушарии была осень, температура упала, и повсюду видны были признаки жизни. Разбросанные кусты, покрытые блестевшими кожистыми листьями, редкие высокие растения, смутно напоминавшие своими гротескными формами цереусы
или юкки
, начинали тесниться друг к другу, ручьи стекали в лужицы, красноватый дерн уже покрывал почву. Редкие рощицы древоподобных форм превращались в лес, фиолетово-бурые сучья, блестя, шевелились под силой ветра. Безоблачное небо над головой казалось пурпурным, а не голубым; застывшее без движения над ботом светило придавало ему зеленоватый оттенок. Заговорил Фиделио. Бродерсену пришлось сконцентрироваться, чтобы понять его хриповатые, с присвистом, испанские слова.
— По-моему, времена года здесь более контрастны, чем на обеих наших планетах, как с точки зрения биологии, так и погоды. Ничто не растет здесь ни долгими ночами, ни зимой, которая уже приближается, но, предположу я, в жуткую летнюю жару. Животные должны быть приспособлены к такому циклу. Должно быть, мы появились здесь в пору лихорадочного сбора припасов и подготовки к зиме.
Бродерсен хотел было сказать, что такое предположение далеко выходит за пределы доступных фактов, однако решил не делать этого. Бетанцы знакомы со многими мирами, и если среди них и нет вполне подобных Пандоре, то на паре планет могут существовать сопоставимые условия. К тому же в настоящее время его собственный интерес к местной экологии был вполне незначительным, если сравнивать с…
— А вот и цель!
Кейтлин вскрикнула, Бродерсен и Дозса в удивлении присвистнули, Руэда перекрестился, Фиделио пошевельнулся, распространяя резкий запах. Фотографии, взятые из космоса, мало соответствовали реальности.
Давным-давно здесь безусловно существовал город. Остатки стен еще поднимались в нескольких местах чащобы, хотя яркие краски и мягкие пастельные тона давно потускнели. Дерн, затягивавший лужайки, не мог справиться с большими каменными плитами, наполовину утопавшими в нем.
К северу от руин обнаружился комплекс из нескольких строений, на первый взгляд казавшихся целыми. Позволяя спутникам все рассмотреть, Дозса изменил нагрузку двигателей, и аппарат завис. Поначалу сооружения казались людям всего лишь причудливой массой, но потом глаза приспособились, обнаруживая их структуру и даже торжественную красу. Слагавшиеся в колонны гексаэдры гармонично переходили друг в друга, окружая центральную башню, сложенную из дуг и спиралей; венчал ее трехмерный золотой игольчатый шар. Между западной и восточной башенками протянулся крытый мостик, изгибавшийся с почему-то уместной здесь элегантностью птичьего крыла.
В двух километрах на север, словно наткнувшись на преграду, дебри расступались, окружая объект, способный служить базой для космических кораблей (для чего же еще?). Впечатляющее зрелище, как раз и заманившее сюда путешественников, предлагало взгляду куда меньше. В основном это была мостовая, отливавшая бирюзой; сторона квадрата почти равнялась четырем километрам. Ее ограждали того же цвета полуцилиндры (ангары, бараки?), их контуры дополнялись входами и локаторами. Над отдаленным концом поля возвышался большой голубиного цвета купол, окруженный пузырями меньшего размера. Над ними поднималась сложная металлическая паутина, вне сомнения связанная с радиопередатчиком и, возможно, с другими приборами. Приглядевшись, они увидели на ровном поле широкие круги, очерченные канавками. Неужели это люки, прикрывающие шахты, в которых отдыхали в безопасности корабли?..
Круги были едва различимы, поскольку весь объект окружило смутное мерцание, полусферой накрывшее поле.
Слезы бежали по щекам Кейтлин.
— Слава Создателю, — вырвалось у нее, — вот еще одна раса в нашей вселенной… она думает, познает, и… жива.
— Что? — рассеянно осведомился Руэда. Он пытался связаться с «Чинуком», который должен был уже выйти на синхронную орбиту. — Что ты имеешь в виду?
— Разве это неясно, парень? Вся планета разрушена, города пали, а здесь дома реставрированы в древнем стиле, погляди, ведь порт перед нами принадлежит к совсем другому архитектурному стилю. Кто, кроме самих пандорян, станет возвращаться назад, чтобы возвести подобный мемориал после того, как они перебрались через Ворота в более молодой мир?
Она высказалась по-английски. Бродерсен перевел вопрос на испанский, и Фиделио высказал свое мнение.
— Это кажется разумным, брат мой пловец, но некий клык тревожит плоть. Зачем им потребовались такие труды для простого — анг'гк к'храй — удовольствия? Чувства? Да — сентиментальности ради. Запоминающие устройства способны сохранить все воспоминания о материнской планете и голографически воссоздать ее при желании… много точнее, чем несколько ненужных домов на разрушающемся рифе.
Дозса вывел бот из режима зависания и повел его по кругу.
— Я могу ответить, — заметил он, — дома эти нужны. Их посещают.
— Почему ты так решил? — спросил Руэда. — Откуда и какие здесь могут быть посетители? Туристы? Едва ли; не считая этой копии, на всей планете ничего нет, кроме обломков. Фиделио прав; электроника может много точней воспроизвести старую Пандору. Кроме того, их ученые вполне могут приглядывать за происходящим. Но им не нужны столь сложные и громадные установки; я не сомневаюсь в этом, особенно если учитывать, что астронавтическая техника у них по крайней мере равна бетанской, если не выше.
— Только что я предложил несколько соображений по поводу здешнего жизненного цикла, — негромко сказал Фиделио. — Пусть они и разумны, но вполне могут плавать по воде, не пуская корней в истину. Гадать о софонтах, которых мы еще не встретили, просто водоворотная глупость. Возможно, мы никогда не узнаем их, но сейчас можно не сомневаться: нас ждет удивление.
— Жить — значит вечно удивляться, — отвечала Кейтлин. — Как это прекрасно!
— Сейчас не до этого, — перебил ее Бродерсен. — Лучше попробуем связаться с кораблем… Черт побери, Карлос, неужели они уснули на орбите?
Тут словно по приказу на экране появилось худощавое лицо Вейзенберга, замещавшего капитана на борту корабля. Обычное спокойствие оставило его.
— Как вы там? — едва не завопил он. — Все в порядке? Вейзенберг чуточку расслабился, лишь услыхав ответ и увидев здешние пейзажи в прямом показе и записи. Погруженная в голотевтику Джоэль восприняла все непосредственно своим умом. Остальные члены экипажа наблюдали, оставаясь на постах.
— Увы, непохоже, чтобы здесь кто-то жил, — проговорил со вздохом Бродерсен. — Ну что же, приступим к исследованиям.
Быть может, нам удастся узнать, когда здесь может появиться корабль, или придумать способ оставить записку, или… не знаю. Вейзенберг нахмурился.
— Кто-то приглядывает за этим местом, — предупредил он. — Или хотя бы что-то, иначе поле давно затянула бы пыль и на нем выросли бы кусты, а животные наложили бы куч. Будьте осторожны.
— Правильно. Итак, будем наготове. Ждите очередного интригующего сообщения.
После обсуждения на борту «Вилливо» развернулся и приблизился к базе сверху. В каждом крыле бота были установлены пулеметы. Дозса дал очередь, не собираясь кого-нибудь поразить или разгневать, просто чтобы прозондировать среду над комплексом. Руэда проследил за показаниями, а Бродерсен перенастроил камеру на замедленное воспроизведение с увеличением.
Пули поразили прозрачный полог. Трассеры, оставив огненные хвосты, разлетелись в разные стороны. Взвыв двигателями под управлением Дозсы, кораблик торопливо направился к чистому небу. Все молчали, пока не рассмотрели запись Бродерсена. Прежде чем отлететь, все пули проникли вглубь на несколько сантиметров и лишь потом отразились, расплющенные ударом.
— Хо-ха, — пробормотал Дэн, — и мы едва ли не влетели прямо туда… Фиделио, ты представляешь, что это такое?
Бетанин отвечал неописуемым жестом:
— Возможно, гиперзвуковые волны сверхвысокой амплитуды, с помощью гетеродина образующие квазитвердую оболочку. Или более тонкое и эффективное поле, неизвестное моему народу. Корабли Пандоры, опускаясь, должны излучить сигнал, выключающий его, и я не сомневаюсь в том, что мы не сумеем подобрать его методом проб и ошибок.
Привязанный к сиденью позади Дозсы и Руэды, беспомощный Бродерсен потянулся к Кейтлин и взял ее за руку. Она ответила твердым рукопожатием. Следующие минуты окажутся тяжелыми, и — кто знает — быть может, даже фатальными. Пусть атмосфера планеты уже обследована из космоса, знакомой ее назвать нельзя. А значит, она способна представить сюрприз, готовый низвергнуть корабль в пламени вниз. На поверхности «Вилливо» не было системы аэродромного наведения. Оставаясь на низкой орбите, корабль тоже не мог помочь, сперва нужно было подняться на синхронную. «Чинук» спустился пониже, чтобы выпустить посадочный бот, не имевший электростатической защиты от излучения звезды.
Ладонь Бродерсена сделалась влажной, он даже не мог сказать, чьи руки вспотели: его или Кейтлин. Она ухмыльнулась и прикоснулась к его большому пальцу своим. А потом повернулась назад, чтобы погладить Фиделио, сидевшего в специальном кресле. Бетанин коротко прикоснулся когтями к ее голове. «Ласка или, быть может, благословение?»
Они пронзили небо. Тоненький свист медленно превратился в рев, ударные волны сотрясали корпус, корабль вздрагивал. Спустя некоторое время Дозса оглянулся назад — по лицу его текли струйки пота — и сказал:
— Ну что ж, все в порядке.
Бродерсен отвечал приветливым восклицанием. «Проклятие! — подумал он без всякой благодарности. — Почему нас закупорили так плотно, что я не могу дотянуться до Пиджин и поцеловать ее? Ладно, подожди, девочка моя, пока мы сядем».
По долгой, гасящей энергию дуге «Вилливо» скользил над миром. Бродерсен завороженно глядел вниз, странным образом пытаясь понять, что он вот-вот ступит на эту почву своими ногами. Неужели так чувствовал себя и Армстронг? Он был таким сдержанным человеком. Ночное море катило свои валы под маленькой луной. Призрачные просторы солончаков закончились у подножия высокого — не в один километр — обрыва. За ним лежало плато, некогда бывшее континентом. Рассвет осветил голую охристую почву, спекшуюся до кирпича, потрескавшуюся и опаленную, на мгновение видимость закрыла пыльная буря. У сухого каньона выросло несколько четко очерченных ярких высоких коряг, поднимавшихся над грудами обломков. Неужели здесь был город?
Дозса запустил воздушные двигатели. Руэда принял на себя управление, сперва руководствуясь заранее рассчитанным положением солнца, а потом сигналами радиомаяка, призывавшего их к себе.
Они летели на северо-восток, земля поднималась. Помогало и время года: в Северном полушарии была осень, температура упала, и повсюду видны были признаки жизни. Разбросанные кусты, покрытые блестевшими кожистыми листьями, редкие высокие растения, смутно напоминавшие своими гротескными формами цереусы
или юкки
, начинали тесниться друг к другу, ручьи стекали в лужицы, красноватый дерн уже покрывал почву. Редкие рощицы древоподобных форм превращались в лес, фиолетово-бурые сучья, блестя, шевелились под силой ветра. Безоблачное небо над головой казалось пурпурным, а не голубым; застывшее без движения над ботом светило придавало ему зеленоватый оттенок. Заговорил Фиделио. Бродерсену пришлось сконцентрироваться, чтобы понять его хриповатые, с присвистом, испанские слова.
— По-моему, времена года здесь более контрастны, чем на обеих наших планетах, как с точки зрения биологии, так и погоды. Ничто не растет здесь ни долгими ночами, ни зимой, которая уже приближается, но, предположу я, в жуткую летнюю жару. Животные должны быть приспособлены к такому циклу. Должно быть, мы появились здесь в пору лихорадочного сбора припасов и подготовки к зиме.
Бродерсен хотел было сказать, что такое предположение далеко выходит за пределы доступных фактов, однако решил не делать этого. Бетанцы знакомы со многими мирами, и если среди них и нет вполне подобных Пандоре, то на паре планет могут существовать сопоставимые условия. К тому же в настоящее время его собственный интерес к местной экологии был вполне незначительным, если сравнивать с…
— А вот и цель!
Кейтлин вскрикнула, Бродерсен и Дозса в удивлении присвистнули, Руэда перекрестился, Фиделио пошевельнулся, распространяя резкий запах. Фотографии, взятые из космоса, мало соответствовали реальности.
Давным-давно здесь безусловно существовал город. Остатки стен еще поднимались в нескольких местах чащобы, хотя яркие краски и мягкие пастельные тона давно потускнели. Дерн, затягивавший лужайки, не мог справиться с большими каменными плитами, наполовину утопавшими в нем.
К северу от руин обнаружился комплекс из нескольких строений, на первый взгляд казавшихся целыми. Позволяя спутникам все рассмотреть, Дозса изменил нагрузку двигателей, и аппарат завис. Поначалу сооружения казались людям всего лишь причудливой массой, но потом глаза приспособились, обнаруживая их структуру и даже торжественную красу. Слагавшиеся в колонны гексаэдры гармонично переходили друг в друга, окружая центральную башню, сложенную из дуг и спиралей; венчал ее трехмерный золотой игольчатый шар. Между западной и восточной башенками протянулся крытый мостик, изгибавшийся с почему-то уместной здесь элегантностью птичьего крыла.
В двух километрах на север, словно наткнувшись на преграду, дебри расступались, окружая объект, способный служить базой для космических кораблей (для чего же еще?). Впечатляющее зрелище, как раз и заманившее сюда путешественников, предлагало взгляду куда меньше. В основном это была мостовая, отливавшая бирюзой; сторона квадрата почти равнялась четырем километрам. Ее ограждали того же цвета полуцилиндры (ангары, бараки?), их контуры дополнялись входами и локаторами. Над отдаленным концом поля возвышался большой голубиного цвета купол, окруженный пузырями меньшего размера. Над ними поднималась сложная металлическая паутина, вне сомнения связанная с радиопередатчиком и, возможно, с другими приборами. Приглядевшись, они увидели на ровном поле широкие круги, очерченные канавками. Неужели это люки, прикрывающие шахты, в которых отдыхали в безопасности корабли?..
Круги были едва различимы, поскольку весь объект окружило смутное мерцание, полусферой накрывшее поле.
Слезы бежали по щекам Кейтлин.
— Слава Создателю, — вырвалось у нее, — вот еще одна раса в нашей вселенной… она думает, познает, и… жива.
— Что? — рассеянно осведомился Руэда. Он пытался связаться с «Чинуком», который должен был уже выйти на синхронную орбиту. — Что ты имеешь в виду?
— Разве это неясно, парень? Вся планета разрушена, города пали, а здесь дома реставрированы в древнем стиле, погляди, ведь порт перед нами принадлежит к совсем другому архитектурному стилю. Кто, кроме самих пандорян, станет возвращаться назад, чтобы возвести подобный мемориал после того, как они перебрались через Ворота в более молодой мир?
Она высказалась по-английски. Бродерсен перевел вопрос на испанский, и Фиделио высказал свое мнение.
— Это кажется разумным, брат мой пловец, но некий клык тревожит плоть. Зачем им потребовались такие труды для простого — анг'гк к'храй — удовольствия? Чувства? Да — сентиментальности ради. Запоминающие устройства способны сохранить все воспоминания о материнской планете и голографически воссоздать ее при желании… много точнее, чем несколько ненужных домов на разрушающемся рифе.
Дозса вывел бот из режима зависания и повел его по кругу.
— Я могу ответить, — заметил он, — дома эти нужны. Их посещают.
— Почему ты так решил? — спросил Руэда. — Откуда и какие здесь могут быть посетители? Туристы? Едва ли; не считая этой копии, на всей планете ничего нет, кроме обломков. Фиделио прав; электроника может много точней воспроизвести старую Пандору. Кроме того, их ученые вполне могут приглядывать за происходящим. Но им не нужны столь сложные и громадные установки; я не сомневаюсь в этом, особенно если учитывать, что астронавтическая техника у них по крайней мере равна бетанской, если не выше.
— Только что я предложил несколько соображений по поводу здешнего жизненного цикла, — негромко сказал Фиделио. — Пусть они и разумны, но вполне могут плавать по воде, не пуская корней в истину. Гадать о софонтах, которых мы еще не встретили, просто водоворотная глупость. Возможно, мы никогда не узнаем их, но сейчас можно не сомневаться: нас ждет удивление.
— Жить — значит вечно удивляться, — отвечала Кейтлин. — Как это прекрасно!
— Сейчас не до этого, — перебил ее Бродерсен. — Лучше попробуем связаться с кораблем… Черт побери, Карлос, неужели они уснули на орбите?
Тут словно по приказу на экране появилось худощавое лицо Вейзенберга, замещавшего капитана на борту корабля. Обычное спокойствие оставило его.
— Как вы там? — едва не завопил он. — Все в порядке? Вейзенберг чуточку расслабился, лишь услыхав ответ и увидев здешние пейзажи в прямом показе и записи. Погруженная в голотевтику Джоэль восприняла все непосредственно своим умом. Остальные члены экипажа наблюдали, оставаясь на постах.
— Увы, непохоже, чтобы здесь кто-то жил, — проговорил со вздохом Бродерсен. — Ну что же, приступим к исследованиям.
Быть может, нам удастся узнать, когда здесь может появиться корабль, или придумать способ оставить записку, или… не знаю. Вейзенберг нахмурился.
— Кто-то приглядывает за этим местом, — предупредил он. — Или хотя бы что-то, иначе поле давно затянула бы пыль и на нем выросли бы кусты, а животные наложили бы куч. Будьте осторожны.
— Правильно. Итак, будем наготове. Ждите очередного интригующего сообщения.
После обсуждения на борту «Вилливо» развернулся и приблизился к базе сверху. В каждом крыле бота были установлены пулеметы. Дозса дал очередь, не собираясь кого-нибудь поразить или разгневать, просто чтобы прозондировать среду над комплексом. Руэда проследил за показаниями, а Бродерсен перенастроил камеру на замедленное воспроизведение с увеличением.
Пули поразили прозрачный полог. Трассеры, оставив огненные хвосты, разлетелись в разные стороны. Взвыв двигателями под управлением Дозсы, кораблик торопливо направился к чистому небу. Все молчали, пока не рассмотрели запись Бродерсена. Прежде чем отлететь, все пули проникли вглубь на несколько сантиметров и лишь потом отразились, расплющенные ударом.
— Хо-ха, — пробормотал Дэн, — и мы едва ли не влетели прямо туда… Фиделио, ты представляешь, что это такое?
Бетанин отвечал неописуемым жестом:
— Возможно, гиперзвуковые волны сверхвысокой амплитуды, с помощью гетеродина образующие квазитвердую оболочку. Или более тонкое и эффективное поле, неизвестное моему народу. Корабли Пандоры, опускаясь, должны излучить сигнал, выключающий его, и я не сомневаюсь в том, что мы не сумеем подобрать его методом проб и ошибок.