Страница:
Пол АНДЕРСОН
АВАТАРА
ПРЕДИСЛОВИЕ
Тебе, Искорка
Т-машина не является полностью произведением моего воображения. Основные принципы ее действия были описаны С. Дж. Типлером в журнале «Физикл ревью», т. 99, № 8 (15 апреля 1974 г.), стр. 2203-1, и «Физикл ревью рекорде», т. 37, № 14 (4 октября 1976 г.), стр. 879-882, и в диссертации, озаглавленной «Нарушение принципов причинности, точная теория относительности», Университет Мериленда, 1976 г., однако ученый ни в коей мере не отвечает за использование мною его идей, поскольку я значительно отклонился от предложенной им математической модели.
Аналогичным образом концепция жизни на пульсаре заимствована мною из интервью с Фрэнком Дрейком, опубликованным в журнале «Астрономия», декабрь 1973 г., стр. 5-8, и лекции, прочитанной им в 1974 г. на собрании Американской ассоциации научного прогресса. Как ученый он обладает безупречной репутацией и эту идею предлагал в лучшем случае как спекулятивную; более того, в своем изложении я мог совершить досадные технические ошибки, за которые ученый ни в коей мере не отвечает. Благодарю обоих джентльменов за предоставленное мне разрешение воспользоваться их гипотезами и надеюсь вернуть хозяевам интеллектуальную собственность в не слишком потрепанном состоянии.
Части глав II и XXIII появились в осеннем выпуске 1977 г. журнала Научной фантастики Айзека Азимова в виде рассказа, озаглавленного «Джоэль», право на его публикацию принадлежит «Дэвидс пабликейшн ИМК».
Цитата из стихотворения «Сассекс» в четвертой главе приведена по «Определяющему изданию» поэзии Редьярда Киплинга, опубликованному компанией «Даблдей», и использована с ее согласия.
Приношу благодарность за предложения, полезную информацию и помощь Карен Андерсон, Милдред Дауни Броксон, Виктору Фернандесу-Давила, Роберту Л. Форварду, Ларри Дж. Фризену и Дэвиду Дж. Хартвеллу. Они внесли в книгу несколько удачных эпизодов. Все неудачные изобретены мною самим.
Глава 1
Березой белой и стройной я росла посреди луга, но не могла назвать себя этим именем. Листья мои впивали солнечный свет, струившийся с неба, заставляя зелень сверкать; они плясали, когда ветер легкими прикосновениями перебирал арфу моих ветвей, но я не видела этого и не слышала. Когда дни шли на убыль, я делалась золотой, а потом холод срывал с меня листья и снег укрывал корни во время долгой дремоты… Тем временем Орион преследовал свою добычу за пределами этих небес, и солнце продвигалось на север, чтобы в свою очередь пробудить меня, но ничего этого я не ощущала.
И все же я воспринимала все, потому что — жила. Каждая клетка внутри меня тайным образом узнавала, когда загоралось небо рассветом и когда опускалась ночь; ощущала, воет или рвется вдаль или дремлет рядом ветер; слышала, как смеется дождь, обрызгивая каплями мои листья; чувствовала, как трудятся у широко расползшихся корней вода и черви. Слышала, как пищат птенцы, которых я укрывала; видела зеленый ковер, расшитый золотыми одуванчиками, посреди которого я стояла; чувствовала шевеление Земли, кружащей среди звезд. Каждый год дарил мне кольцо на память. Не осознавая этого, я была погружена в Творение; я не понимала — но знала… Я была Деревом.
И все же я воспринимала все, потому что — жила. Каждая клетка внутри меня тайным образом узнавала, когда загоралось небо рассветом и когда опускалась ночь; ощущала, воет или рвется вдаль или дремлет рядом ветер; слышала, как смеется дождь, обрызгивая каплями мои листья; чувствовала, как трудятся у широко расползшихся корней вода и черви. Слышала, как пищат птенцы, которых я укрывала; видела зеленый ковер, расшитый золотыми одуванчиками, посреди которого я стояла; чувствовала шевеление Земли, кружащей среди звезд. Каждый год дарил мне кольцо на память. Не осознавая этого, я была погружена в Творение; я не понимала — но знала… Я была Деревом.
Глава 2
Когда «Эмиссар» миновал Ворота и Феб вновь осветил корабль, примерно полдюжины оставшихся в живых членов экипажа собрались в кают-компании вместе с пассажиром-бетанином. Давно оставив родной дом, они хотели видеть свое возвращение на самых больших экранах и отметить радость, подняв бокалы с последним вином на корабле, предвкушая еще более счастливую встречу. Вахтенные присоединялись голосами по интеркому. «Салуд. Пруст. Скол. Банзай. Сауде. Ваше здоровье. Прозит. Мазвлтов. Санте. Вива. Алока». — Звучала речь дальних краев.
Оставаясь на своем посту возле компьютера, Джоэль Кай шептала за тех, кто навсегда остался позади. «Живио» за Александра Влантеса, «Канбей» за Юань Си Сяо, «Приветствую» — за Кристину Берн. Ничего не добавляя, она мысленно называла себя сентиментальной старой дурой и надеялась, что никто ее не слышит. Взгляд Джоэль обратился к небольшому экрану, который при необходимости обеспечивал ее визуальной информацией. Среди датчиков, приборов, приемного и передающего оборудования, загромождавшего кабину, экран казался окном в мир.
Слово «мир» здесь обозначало Вселенную. Увеличение было отключено, и взгляду было доступно лишь то, что мог увидеть невооруженный глаз… но и ему открывались несчетные мириады немигающих алмазов, сапфиров, топазов, рубинов, и окружавшая это великолепие тьма служила для него лишь фоном. В Солнечной системе не видно стольких звезд и созвездий; впрочем, очертания Млечного Пути лишь немного переменились, если сравнивать с памятными ей ясными ночами над Северной Америкой. Ориентируясь по его холодному свету, она отыскала призрачный уголек, обозначаемый М-31. Очертания туманности Андромеды, сестры нашей Галактики, оставались привычными и знакомыми. Тем не менее Джоэль захотелось увидеть что-нибудь более близкое. Стремление к столь примитивному утешению удивило ее, голотевта, для которого все вокруг было простой вуалью, наброшенной на реальность. Должно быть, миновавшие восемь земных лет выпили из нее больше, чем она подозревала. Не желая ждать, пока минуют несколько часов, или, быть может, дней пути, и она снова сможет увидеть Солнце, Джоэль, пробежав пальцами по клавиатуре, направила сканер на Феб. Что ж, по дороге сюда она все время смотрела на светило, запечатлевшееся в ее памяти на всю жизнь.
Соединенный с компьютером шлем на ее голове был связан с банком данных и уже настроенными корабельными приборами. Она пожелала узнать точное расположение светил и буквально через мгновение вычислила его. Подобная операция стала для нее обычной — так опускаешь свою руку, чтобы подобрать инструмент, или поворачиваешься, чтобы определить, откуда доносится звук. В этом не было ничего непостижимого.
Джоэль переключила датчики. Перед ней появился диск, поперечником превышающий Солнце, видимое с Земли или Луны, и чуточку более желтый… светило относилось к классу G-5. Яркость фотосферы его — сто десять процентов, если сравнивать с Солнцем, — была немедленно автоматически ослаблена светофильтрами, чтобы не ослепить. Но краски менее яркие не потускнели. Джоэль видела на поверхности светила пятна, выступавшие над краем диска протуберанцы, перламутровое свечение короны и тонкие крылья зодиакального света. «Да, — подумала она, — красота Феба сродни моему Солнцу. Центрум светит иначе, и только теперь я представляю, как не хватало мне такой красоты».
Она потянулась вперед, разыскивая Деметру, эту проблему мозг мог решить и без помощи приборов. Только что совершивший переход «Эмиссар» плавал возле Ворот, занимая четвертую лагранжеву точку по отношению к планете… впереди на 60° и на той же самой орбите. Достаточно просто провести сканером вдоль эклиптики, чтобы обнаружить желаемое. Без увеличения находившаяся на расстоянии 0,81 астрономической единицы Деметра во всем напоминала окружающие ее звезды и только казалась самой яркой и голубой. «Там ли ты еще, Дэн Бродерсен? — подумала Джоэль. — Да, конечно, пусть я отсутствовала восемь лет, но здесь миновало лишь несколько месяцев. Но сколько же в точности? Я не знаю, и Фиделио не уверен».
Общее объявление капитана Лангендийка нарушило ход ее размышлений.
— Прошу всеобщего внимания. Наши радары засекли два корабля. Один из них — безусловно, правительственный сторожевик — сигналом требует связи по прямому лучу. Я переключу разговор на интерком и прошу всех не прерывать нас. И не производить лишнего шума. Пусть лучше они не знают, что вы будете слушать.
Джоэль удивилась. Зачем нужны подобные предосторожности, когда возвращение «Эмиссара» несет радость всему человечеству? Почему в голосе капитана угадывается волнение? Ответ кольнул сердце. Она всегда была безразлична к закулисным интригам и не хотела быть причастна к ним, однако, став членом экипажа «Эмиссара», успела наслушаться разговоров о подпольных кознях. Бродерсен предоставил ей мрачные факты, и на Бете они нередко бывали предметом разговоров. Некая коалиция, представлявшая часть человечества, не хотела этой экспедиции и не будет рада ее успеху.
Два корабля. Оба должны находиться на орбите вокруг Т-машины. Значит, второй из них принадлежит Дэну.
— Говорит Томас Арчер, командир сторожевого корабля «Фарадей», принадлежащего Всемирному Союзу, — мужской голос выговаривал испанские слова с акцентом, как и она сама.
— Назовите себя.
— Виллем Лангендийк, командир исследовательского корабля «Эмиссар», по-испански «Эмисарио», — отвечал капитан. — Мы направляемся в Солнечную систему. Можно ли приступить к маневру?
— Что… но… — Арчер явно пытался скрыть удивление. — Ни на что не похоже… все ожидали, что вы вернетесь через много лет!
— Так оно и случилось.
— Нет, я сам наблюдал за вашим переходом. Он состоялся пять месяцев назад, не более того.
— Ага. Прошу вас сообщить мне дату и время.
— Но… вы…
— Будьте добры.
Джоэль видела строгое выражение лица Лангендийка, под стать его жесткому тону. Арчер выпалил цифры, считав их с хронометра. Джоэль вызвала из банка памяти показания, значившиеся на часах в тот миг, когда они с друзьями, завершив здесь подлетную траекторию, отправились сквозь пространство и время к неведомой цели. Вычитание определило срок их отсутствия: двадцать недель и три дня. Она могла бы непринужденно сказать, сколько секунд и даже микросекунд прошло с тех пор в жизни Арчера, но он ограничился лишь самыми грубыми цифрами.
— Благодарю вас, — проговорил Лангендийк. — А для нас миновало примерно восемь земных лет. Как оказалось, Т-машина действительно, в известном смысле, является не только космическим транспортным устройством, но и машиной времени. Бетане — создания, за которыми мы последовали, — вычислили курс, позволявший вернуться поближе к дате отправления.
Молчание жужжало. Джоэль отметила, что ощущает происходящее куда более интенсивно, чем обычно. Корабль находился в невесомости, и ее удерживали привязные ремни, чтобы случайно не уплыть с места. Приятное ощущение напоминало о тех полетах, что снились ей в молодости. Потом сны ее переменились вместе с умом и душой, когда она сделалась голотевтом. Ветерок, с шелестом вылетая из вентилятора, гладил ее по щекам, нес запах свежей листвы, химикатов, восстанавливающих кислород, и полной ионов прохладой, необходимой для поддержания здоровья. Сердце громко стучало. Кстати, покалывание в левой кисти сменилось устойчивой болью… что поделать — артрит; время идет, время идет. Быть может, даже сами Иные не властны над ним…
— Ну, — продолжил Арчер по-английски. — Ну, черт побери! Что ж, приветствую вас. Ну как вы?
Лангендийк перешел на тот же язык, явно обнаруживая большую непринужденность, поскольку на борту «Эмиссара» к нему прибегали чаще, чем к испанскому:
— Экипаж потерял троих, но во всем остальном, капитан, у нас чудесные новости. Мы торопимся добраться до дома — это понятно. Просто не терпится донести нашу повесть до всего Союза.
— Значит, вы… — Арчер смолк, словно бы опасаясь договорить остальное. Возможно, так и было. Джоэль услышала, как он затаил дыхание, прежде чем докончить. — Значит, вы нашли Иных?
— Нет. Мы обнаружили развитую цивилизацию; не гуманоидную, но дружественную и находящуюся в контакте с большим количеством обитаемых миров. Они стремятся установить тесные взаимоотношения с человечеством и предлагают — на наш взгляд — фантастически выгодную сделку. Об Иных они знают не более чем мы; разве что им известно больше Ворот, которые они к тому же научились использовать. Словом, нескольким следующим поколениям людей придется как следует потрудиться, чтобы усвоить все, что предоставят нам бетане.
Впрочем, простите, капитан, понимаю, что вы хотели бы услышать всю повесть, но на нее уйдут дни; к тому же нам приказано поторопиться. Нас посылал Совет Всемирного Союза, и мы должны отчитаться перед ним. Согласитесь, это разумно. А посему мы запрашиваем разрешение на отправление прямо в Солнечную систему.
Арчер вновь онемел.
Неужели он пытается справиться не только с удивлением? Повинуясь порыву, Джоэль вызвала внешние приборные комплексы корабля. Хлынувший поток данных увлек ее. Он еще не нес полноты восприятия… и все же какую легкость и благословение ощущаешь, воспринимая космос как целое и сливаясь с ним воедино! Сопротивляясь желанию, она сконцентрировала свое внимание на показаниях радара и навигационной информации. За какую-то долю биения пульса Джоэль вычислила координаты «Фарадея» и вывела его на свой экран.
Для этого не было особых причин. Она знала, на что похожи сторожевики: усеченный серый цилиндр, способный опускаться на планеты, ракетная и лучевая установки, втянутые в обтекаемый корпус. Сколь непохожи его очертания на огромную, ощетинившуюся инструментами хрупкую сферу «Эмиссара». Когда картинка поменялась, она не стала увеличивать и усиливать изображение, чтобы различить корабль за тысячи километров. Вместо него перед ней на фоне звезд возникли два неярких огонька — зеленый и красный. Это были маяки возле Т-машины. Там их поместили Иные. Усиленные приборами органы чувств сообщили ей, что на экране виден и третий — ярким пятнышком в ультрафиолетовой области.
Она смутно расслышала Арчера:
— …карантин?
И ответ Лангендийка:
— Ну разве что, если они настаивают; однако мы восемь лет ходили по Бете, привезли сюда посла бетан, и никто не подцепил никаких болезней. Пинский и Де Карвалья, наши биологи, изучали этот вопрос и заявили, что перекрестное заражение невозможно. Слишком несходная биохимия.
Завороженная видом маяков, Джоэль перестала слушать. Настанет день, и она, голотевт, вступит в общение — разум с разумом — с их создателями, если когда-нибудь сумеет найти их.
Впрочем, зачем она Иным и что они сделают с ней, быть может, и в прямом смысле этой фразы? Даже физический облик, возможно, не совсем безразличен им. Как ни странно, в это мгновение, впервые едва ли не за десятилетие, Джоэль Кай представила свое тело состоящим из плоти, а не машиной.
В свои пятьдесят восемь земных лет и при 175 сантиметрах роста тело ее оставалось стройным, даже склонным к худобе, кожа чистой и бледной и почти лишенной морщин. На сложении и высоких скулах свой отпечаток оставила история, отзывавшаяся и в ее имени; Джоэль родилась в Северной Америке, точнее, в последних останках Соединенных Штатов, прежде чем они объединились с Канадой. Мягкое лицо, темные и большие глаза, соболиные волосы, ровно постриженные ниже ушей, ныне отливали сталью. Теперь на ней был рабочий комбинезон с огромным количеством карманов и застежек, но она и дома редко носила модные вещи.
Мелькнула улыбка. «Какой глупой я становлюсь. Если об Иных что-нибудь точно известно, так это именно то, что никто из них т станет ухаживать за мной. Неужели я думаю о Дэне, оставшемся на Деметре? Еще одна чепуха. Слетав на Бету, я стала старше его на восемь лет».
Мысль эта каким-то образом пробудила память об Эрике Странатане, первом и последнем мужчине, которого она беззаветно любила. Четверть столетия плюс то время, которое она провела в этом полете, он возвращался к ней, — в том каноэ на лесном озере у подножия гор, под пропахшим соснами ясным небом, столь же беспредельным, как и то, которое окружало «Эмиссар».
Подняв вверх глаза, она прошептала:
— Интересно, каким видят его Иные? Что значит небо для них?
— Что представляют собой Иные? — спрашивал он тогда. — Животные ли они, в своем развитии превзошедшие нас, или думающие машины; ангелы, обитающие у престола Господня; или же столь удивительные создания, что мы просто не умели представить себе такое и не сумеем; или вообще что-нибудь еще? Люди гадают об их природе уже более века.
Она ответила с гордостью:
— Мы намереваемся выяснить это.
— С помощью голотевтики? — спросил он.
— Возможно; или с помощью… Впрочем, кто может сказать? Но я верю в то, что это случится. Я должна в это верить.
— Быть может, лучше не хотеть этого. По-моему, узнав их суть, мы не останемся прежними, цена может оказаться слишком высокой.
Она поежилась:
— Ты хочешь сказать, что нам придется отречься от всего, что у нас есть?
— И от всего, что представляем мы сами. Да, такое возможно. — Родной стройный силуэт шевельнулся, качнув лодку. — А я не хочу этого. Я так счастлив сейчас. В это мгновение.
В ту ночь они стали любовниками.
…Джоэль очнулась. «Прекрати, будь разумной. Иные — мое наваждение, я знаю об этом. Я вновь увидела их творение, служащее не инопланетянам, но людям, и зрелище словно открыло во мне родник. Виллем прав. Одних бетан хватит многим поколениям исследователей моей расы. Неужели Иные знают это? И предвидели?»
С легким замешательством Джоэль обнаружила, что внимание ее отвлеклось от интеркома не на одну минуту. Она не была склонна к мечтам и задумчивости посреди бела дня. Быть может, так вышло, потому что она подсоединена к компьютеру. В подобные мгновения оператор становится великим математиком и логиком, чьи возможности на несколько порядков превышают возможности существ из плоти и крови, живших на Земле прежде, чем была разработана эта связь. Но оператор все равно остается смертным, полным глупости, подобающей всему человеческому роду. «Должно быть, мной овладела привычка к рабочей концентрации. Я ведь отвыкла от эмоций».
Так сказать, краем уха она понимала, что идет спор, и, прислушавшись, услышала слова Арчера:
— Очень хорошо, капитан Лангендийк. Никто не ожидал, что вы вернетесь так рано. Откровенно говоря, не было гарантий, что вы вернетесь вообще, а посему я не имею никаких приказов относительно вас. Однако начальство все же снабдило меня общими инструкциями.
— Ну и?.. — поинтересовался шкипер «Эмиссара». — Что же они гласят?
— Ну, скажем, некоторые высокопоставленные особы опасаются не просто того, что вы занесете на Землю неизвестную болезнь… Дело в том, что они просто не представляют, что вы можете прихватить с собой. Я не стану говорить о том, что корабль могло захватить чудовище, теперь изображающее вас… на мой взгляд, это уже совершенная паранойя.
— Надеюсь, что вы действительно так думаете! Дело в том, сэр, что бетане — так их назвали, конечно, мы сами, — бетане не только дружественно настроены к людям. Они просто рвутся ближе познакомиться с нами и поэтому соглашаются торговать с нами на условиях, которые мы могли бы посчитать просто невероятно выгодными. Однако у них есть свой интерес.
Последовал осторожный ответ:
— Какой именно?
— Долго объяснять. Человечество располагает сведениями об одном важном для них вопросе.
В сердце Джоэль шевельнулась мысль: «То самое, чего я так и не поняла и, наверное, не пойму».
Голос Арчера прогнал эту задумчивость:
— Что ж, возможно. Однако я полагаю, что ваши слова только подчеркивают правильность принятых мер, никто не может сказать, как отразится — на нас — ваш полет. А как известно, Всемирный Союз учреждение не слишком стабильное. Итак, вы намереваетесь доложить результаты непосредственно Совету…
— Да, — проговорил Лангендийк. — Мы подойдем к Земле, вызовем Лиму и затребуем инструкции. Что в этом плохого?
— Чересчур много шума! — воскликнул Арчер, помедлив. — Видите ли, я не все могу сказать вам, но… упомянутые чиновники намереваются опросить вас приватно, изучить собранные материалы и все прочее, прежде чем передавать известия о вашем возвращении в новости. Понимаете?
— М-м-м, у меня были такие подозрения, — грохотнул Лангендийк. — Продолжайте.
— Словом, с учетом обстоятельств и так далее, я собираюсь интерпретировать полученные мною приказы следующим образом. Мы проводим вас через Ворота в Солнечную систему. И, естественно, синхронизируем по радио автопилоты, чтобы корабли одновременно вышли на той стороне. Вы не будете ни с кем общаться по прямому лучу, мы сами уладим все необходимые вопросы, пока не отменят приказ. Понятно?
— Пожалуй, даже чересчур.
— Поймите, капитан, мы не хотим обидеть вас. Учтите, какой огромной важностью обладает это дело. Люди, отвечающие за миллиарды человеческих жизней, обязаны быть осторожными. А считать их начнем хотя бы с меня.
— Хорошо, я согласен; вы выполняете свои обязанности так, как считаете нужным, капитан Арчер. К тому же сила на вашей стороне.
Уже в последний момент на «Эмиссаре» установили парочку пушек, корабельные стрелки дублировали пилотов при запуске. Располагая достаточным временем, корабль мог набрать колоссальную скорость, однако предельное ускорение в заправленном состоянии и при полной нагрузке меньше чем в два раза превосходило земное тяготение, а гироскопы и вспомогательные двигатели весьма медленно разворачивали судно. Никто не собирался отправлять одинокий военный корабль на просторы Галактики. «Фарадей» же был рассчитан для боя, хотя прежде подобных оказий не возникало. Однако, кто знает, что может однажды вынырнуть из Ворот? К тому же высокая маневренность сторожевых кораблей помогала им совершать спасательные работы и также перевозить исследовательские экипажи.
— Я пытаюсь наилучшим образом выполнять требования правительства, сэр.
— Хотелось бы мне услышать от вас состав правительства в вашем понимании.
— Простите, но я всего лишь офицер-астронавт, и мне не подобает обсуждать политические вопросы. Э, видите ли .. ну, словом, вам не о чем беспокоиться. Это всего лишь дополнительная предосторожность, не более. — Да-да, — вздохнул Лангендийк. — Тогда приступим к выполнению. — Разговор перешел к техническим подробностям.
Завершив переговоры и выключив луч, Лангендийк обратился к своему экипажу:
— Ну, слыхали, конечно? Есть вопросы? Комментарии? Отвечал ему взрыв негодования и разочарования. Самым громким был голос Фриды фон Мольтке:
— Hollenfeuer und Teufelscheiss!
Первый инженер Дайроку Мицукури выразился мягче:
— Быть может, это и произвол, но долго нас не задержат. Сам факт нашего прибытия заставит публику требовать нашего освобождения.
Карлос Франсиско Руэда Суарес, старший помощник, добавил надменным тоном:
— К тому же у членов моего семейства найдутся весьма веские соображения по этому поводу.
Ужас, который, как она надеялась, был смешным, охватил Джоэль, заморозив ее плоть, заставил огрубеть голос.
— Ты полагаешь, что они узнают? — спросила она.
— Господи Боже, как ты можешь такое говорить! — вмешался второй инженер Торстейн Свердруп. — Чтобы клан Руэда держали в неведении… немыслимо.
— Боюсь, что вы ошибаетесь, — отвечала Джоэль. — Мы полностью и целиком зависим от этого сторожевого корабля. А капитан его не похож на персону, радеющую о безопасности человечества. Или вы думаете иначе?
Не могу претендовать на тонкое понимание людей, однако мне пришлось немного пообщаться с разными лицами и группировками на высоком политическом уровне. К тому же еще на Земле, перед самым отлетом, Дэн Бродерсен предупредил меня, что наше возвращение может не просто встревожить некоторые группы, но и подтолкнуть их к действиям.
— Бродерсен? — осведомился Сэм Калахеле, коллега фон Мольтке по артиллерийской части.
— Владелец «Чехалис энтерпрайзес» на Деметре, — проговорила Мари Фюили, экспедиционный химик. — Твой друг вполне может преувеличивать. Он вольный капиталист, а потому излишне подозрительно относится к правительству, а быть может, и к самому Союзу.
— Скоро начнем ускорение, — определил Лангендийк, — все по летным постам.
— Пожалуйста! — воскликнула Джоэль. — Шкипер, выслушайте меня! Я не намереваюсь спорить, поскольку считаю себя безнадежно наивной в отношении многих вещей, но Дэн… капитан Бродерсен сообщил мне, что оставит возле Ворот робота, запрограммированного на поиски нашего корабля — просто на всякий случай. Он предвидел возможность — он называл ее вероятностью — того, что мы вернемся вскоре после отлета. Тогда второй космический аппарат на далекой орбите — который, как вы знаете, заметили локаторы, — может быть лишь его наблюдателем? Прозвенел голос Руэды:
— Святая Дева! Джоэль, и за все эти годы ты ни разу не помянула об этом.
— О, Дэн полагал, что не следует заранее беспокоиться о том, что может и не случиться. А мне он сказал, потому что мы были друзьями, потому что он не сомневался в том, что я буду держать эту информацию в голове. Я ввела его предупреждение на мою итоговую ленту, чтобы все вы узнали об этом только после моей смерти.
— Но в таком случае проблемы нет, — радостно отозвался Руэда. — Тогда нас нельзя тайно задержать, если ты этого боишься. Как только робот сообщит Дэну, он немедленно известит весь мир о нашем прибытии. Следовало ожидать это от него. Ты ведь знаешь, что он мой родственник по своему первому браку.
Джоэль качнула головой. Гибкие кабели, входящие в чашеобразный шлем, заставили ее чуть повернуться, компенсируя в невесомости движения утяжеленной прибором головы.
— Нет, — отвечала она. — Этот корабль располагается чересчур далеко от нас. Ни одна оптическая система из всех созданных человеком не обладает разрешением, необходимым для того, чтобы отличить на таком удалении контуры «Эмиссара» от — семи, так, кажется? — подобных ему кораблей. В конце концов, наш корабль — просто модифицированный транспорт класса «Королева».
Оставаясь на своем посту возле компьютера, Джоэль Кай шептала за тех, кто навсегда остался позади. «Живио» за Александра Влантеса, «Канбей» за Юань Си Сяо, «Приветствую» — за Кристину Берн. Ничего не добавляя, она мысленно называла себя сентиментальной старой дурой и надеялась, что никто ее не слышит. Взгляд Джоэль обратился к небольшому экрану, который при необходимости обеспечивал ее визуальной информацией. Среди датчиков, приборов, приемного и передающего оборудования, загромождавшего кабину, экран казался окном в мир.
Слово «мир» здесь обозначало Вселенную. Увеличение было отключено, и взгляду было доступно лишь то, что мог увидеть невооруженный глаз… но и ему открывались несчетные мириады немигающих алмазов, сапфиров, топазов, рубинов, и окружавшая это великолепие тьма служила для него лишь фоном. В Солнечной системе не видно стольких звезд и созвездий; впрочем, очертания Млечного Пути лишь немного переменились, если сравнивать с памятными ей ясными ночами над Северной Америкой. Ориентируясь по его холодному свету, она отыскала призрачный уголек, обозначаемый М-31. Очертания туманности Андромеды, сестры нашей Галактики, оставались привычными и знакомыми. Тем не менее Джоэль захотелось увидеть что-нибудь более близкое. Стремление к столь примитивному утешению удивило ее, голотевта, для которого все вокруг было простой вуалью, наброшенной на реальность. Должно быть, миновавшие восемь земных лет выпили из нее больше, чем она подозревала. Не желая ждать, пока минуют несколько часов, или, быть может, дней пути, и она снова сможет увидеть Солнце, Джоэль, пробежав пальцами по клавиатуре, направила сканер на Феб. Что ж, по дороге сюда она все время смотрела на светило, запечатлевшееся в ее памяти на всю жизнь.
Соединенный с компьютером шлем на ее голове был связан с банком данных и уже настроенными корабельными приборами. Она пожелала узнать точное расположение светил и буквально через мгновение вычислила его. Подобная операция стала для нее обычной — так опускаешь свою руку, чтобы подобрать инструмент, или поворачиваешься, чтобы определить, откуда доносится звук. В этом не было ничего непостижимого.
Джоэль переключила датчики. Перед ней появился диск, поперечником превышающий Солнце, видимое с Земли или Луны, и чуточку более желтый… светило относилось к классу G-5. Яркость фотосферы его — сто десять процентов, если сравнивать с Солнцем, — была немедленно автоматически ослаблена светофильтрами, чтобы не ослепить. Но краски менее яркие не потускнели. Джоэль видела на поверхности светила пятна, выступавшие над краем диска протуберанцы, перламутровое свечение короны и тонкие крылья зодиакального света. «Да, — подумала она, — красота Феба сродни моему Солнцу. Центрум светит иначе, и только теперь я представляю, как не хватало мне такой красоты».
Она потянулась вперед, разыскивая Деметру, эту проблему мозг мог решить и без помощи приборов. Только что совершивший переход «Эмиссар» плавал возле Ворот, занимая четвертую лагранжеву точку по отношению к планете… впереди на 60° и на той же самой орбите. Достаточно просто провести сканером вдоль эклиптики, чтобы обнаружить желаемое. Без увеличения находившаяся на расстоянии 0,81 астрономической единицы Деметра во всем напоминала окружающие ее звезды и только казалась самой яркой и голубой. «Там ли ты еще, Дэн Бродерсен? — подумала Джоэль. — Да, конечно, пусть я отсутствовала восемь лет, но здесь миновало лишь несколько месяцев. Но сколько же в точности? Я не знаю, и Фиделио не уверен».
Общее объявление капитана Лангендийка нарушило ход ее размышлений.
— Прошу всеобщего внимания. Наши радары засекли два корабля. Один из них — безусловно, правительственный сторожевик — сигналом требует связи по прямому лучу. Я переключу разговор на интерком и прошу всех не прерывать нас. И не производить лишнего шума. Пусть лучше они не знают, что вы будете слушать.
Джоэль удивилась. Зачем нужны подобные предосторожности, когда возвращение «Эмиссара» несет радость всему человечеству? Почему в голосе капитана угадывается волнение? Ответ кольнул сердце. Она всегда была безразлична к закулисным интригам и не хотела быть причастна к ним, однако, став членом экипажа «Эмиссара», успела наслушаться разговоров о подпольных кознях. Бродерсен предоставил ей мрачные факты, и на Бете они нередко бывали предметом разговоров. Некая коалиция, представлявшая часть человечества, не хотела этой экспедиции и не будет рада ее успеху.
Два корабля. Оба должны находиться на орбите вокруг Т-машины. Значит, второй из них принадлежит Дэну.
— Говорит Томас Арчер, командир сторожевого корабля «Фарадей», принадлежащего Всемирному Союзу, — мужской голос выговаривал испанские слова с акцентом, как и она сама.
— Назовите себя.
— Виллем Лангендийк, командир исследовательского корабля «Эмиссар», по-испански «Эмисарио», — отвечал капитан. — Мы направляемся в Солнечную систему. Можно ли приступить к маневру?
— Что… но… — Арчер явно пытался скрыть удивление. — Ни на что не похоже… все ожидали, что вы вернетесь через много лет!
— Так оно и случилось.
— Нет, я сам наблюдал за вашим переходом. Он состоялся пять месяцев назад, не более того.
— Ага. Прошу вас сообщить мне дату и время.
— Но… вы…
— Будьте добры.
Джоэль видела строгое выражение лица Лангендийка, под стать его жесткому тону. Арчер выпалил цифры, считав их с хронометра. Джоэль вызвала из банка памяти показания, значившиеся на часах в тот миг, когда они с друзьями, завершив здесь подлетную траекторию, отправились сквозь пространство и время к неведомой цели. Вычитание определило срок их отсутствия: двадцать недель и три дня. Она могла бы непринужденно сказать, сколько секунд и даже микросекунд прошло с тех пор в жизни Арчера, но он ограничился лишь самыми грубыми цифрами.
— Благодарю вас, — проговорил Лангендийк. — А для нас миновало примерно восемь земных лет. Как оказалось, Т-машина действительно, в известном смысле, является не только космическим транспортным устройством, но и машиной времени. Бетане — создания, за которыми мы последовали, — вычислили курс, позволявший вернуться поближе к дате отправления.
Молчание жужжало. Джоэль отметила, что ощущает происходящее куда более интенсивно, чем обычно. Корабль находился в невесомости, и ее удерживали привязные ремни, чтобы случайно не уплыть с места. Приятное ощущение напоминало о тех полетах, что снились ей в молодости. Потом сны ее переменились вместе с умом и душой, когда она сделалась голотевтом. Ветерок, с шелестом вылетая из вентилятора, гладил ее по щекам, нес запах свежей листвы, химикатов, восстанавливающих кислород, и полной ионов прохладой, необходимой для поддержания здоровья. Сердце громко стучало. Кстати, покалывание в левой кисти сменилось устойчивой болью… что поделать — артрит; время идет, время идет. Быть может, даже сами Иные не властны над ним…
— Ну, — продолжил Арчер по-английски. — Ну, черт побери! Что ж, приветствую вас. Ну как вы?
Лангендийк перешел на тот же язык, явно обнаруживая большую непринужденность, поскольку на борту «Эмиссара» к нему прибегали чаще, чем к испанскому:
— Экипаж потерял троих, но во всем остальном, капитан, у нас чудесные новости. Мы торопимся добраться до дома — это понятно. Просто не терпится донести нашу повесть до всего Союза.
— Значит, вы… — Арчер смолк, словно бы опасаясь договорить остальное. Возможно, так и было. Джоэль услышала, как он затаил дыхание, прежде чем докончить. — Значит, вы нашли Иных?
— Нет. Мы обнаружили развитую цивилизацию; не гуманоидную, но дружественную и находящуюся в контакте с большим количеством обитаемых миров. Они стремятся установить тесные взаимоотношения с человечеством и предлагают — на наш взгляд — фантастически выгодную сделку. Об Иных они знают не более чем мы; разве что им известно больше Ворот, которые они к тому же научились использовать. Словом, нескольким следующим поколениям людей придется как следует потрудиться, чтобы усвоить все, что предоставят нам бетане.
Впрочем, простите, капитан, понимаю, что вы хотели бы услышать всю повесть, но на нее уйдут дни; к тому же нам приказано поторопиться. Нас посылал Совет Всемирного Союза, и мы должны отчитаться перед ним. Согласитесь, это разумно. А посему мы запрашиваем разрешение на отправление прямо в Солнечную систему.
Арчер вновь онемел.
Неужели он пытается справиться не только с удивлением? Повинуясь порыву, Джоэль вызвала внешние приборные комплексы корабля. Хлынувший поток данных увлек ее. Он еще не нес полноты восприятия… и все же какую легкость и благословение ощущаешь, воспринимая космос как целое и сливаясь с ним воедино! Сопротивляясь желанию, она сконцентрировала свое внимание на показаниях радара и навигационной информации. За какую-то долю биения пульса Джоэль вычислила координаты «Фарадея» и вывела его на свой экран.
Для этого не было особых причин. Она знала, на что похожи сторожевики: усеченный серый цилиндр, способный опускаться на планеты, ракетная и лучевая установки, втянутые в обтекаемый корпус. Сколь непохожи его очертания на огромную, ощетинившуюся инструментами хрупкую сферу «Эмиссара». Когда картинка поменялась, она не стала увеличивать и усиливать изображение, чтобы различить корабль за тысячи километров. Вместо него перед ней на фоне звезд возникли два неярких огонька — зеленый и красный. Это были маяки возле Т-машины. Там их поместили Иные. Усиленные приборами органы чувств сообщили ей, что на экране виден и третий — ярким пятнышком в ультрафиолетовой области.
Она смутно расслышала Арчера:
— …карантин?
И ответ Лангендийка:
— Ну разве что, если они настаивают; однако мы восемь лет ходили по Бете, привезли сюда посла бетан, и никто не подцепил никаких болезней. Пинский и Де Карвалья, наши биологи, изучали этот вопрос и заявили, что перекрестное заражение невозможно. Слишком несходная биохимия.
Завороженная видом маяков, Джоэль перестала слушать. Настанет день, и она, голотевт, вступит в общение — разум с разумом — с их создателями, если когда-нибудь сумеет найти их.
Впрочем, зачем она Иным и что они сделают с ней, быть может, и в прямом смысле этой фразы? Даже физический облик, возможно, не совсем безразличен им. Как ни странно, в это мгновение, впервые едва ли не за десятилетие, Джоэль Кай представила свое тело состоящим из плоти, а не машиной.
В свои пятьдесят восемь земных лет и при 175 сантиметрах роста тело ее оставалось стройным, даже склонным к худобе, кожа чистой и бледной и почти лишенной морщин. На сложении и высоких скулах свой отпечаток оставила история, отзывавшаяся и в ее имени; Джоэль родилась в Северной Америке, точнее, в последних останках Соединенных Штатов, прежде чем они объединились с Канадой. Мягкое лицо, темные и большие глаза, соболиные волосы, ровно постриженные ниже ушей, ныне отливали сталью. Теперь на ней был рабочий комбинезон с огромным количеством карманов и застежек, но она и дома редко носила модные вещи.
Мелькнула улыбка. «Какой глупой я становлюсь. Если об Иных что-нибудь точно известно, так это именно то, что никто из них т станет ухаживать за мной. Неужели я думаю о Дэне, оставшемся на Деметре? Еще одна чепуха. Слетав на Бету, я стала старше его на восемь лет».
Мысль эта каким-то образом пробудила память об Эрике Странатане, первом и последнем мужчине, которого она беззаветно любила. Четверть столетия плюс то время, которое она провела в этом полете, он возвращался к ней, — в том каноэ на лесном озере у подножия гор, под пропахшим соснами ясным небом, столь же беспредельным, как и то, которое окружало «Эмиссар».
Подняв вверх глаза, она прошептала:
— Интересно, каким видят его Иные? Что значит небо для них?
— Что представляют собой Иные? — спрашивал он тогда. — Животные ли они, в своем развитии превзошедшие нас, или думающие машины; ангелы, обитающие у престола Господня; или же столь удивительные создания, что мы просто не умели представить себе такое и не сумеем; или вообще что-нибудь еще? Люди гадают об их природе уже более века.
Она ответила с гордостью:
— Мы намереваемся выяснить это.
— С помощью голотевтики? — спросил он.
— Возможно; или с помощью… Впрочем, кто может сказать? Но я верю в то, что это случится. Я должна в это верить.
— Быть может, лучше не хотеть этого. По-моему, узнав их суть, мы не останемся прежними, цена может оказаться слишком высокой.
Она поежилась:
— Ты хочешь сказать, что нам придется отречься от всего, что у нас есть?
— И от всего, что представляем мы сами. Да, такое возможно. — Родной стройный силуэт шевельнулся, качнув лодку. — А я не хочу этого. Я так счастлив сейчас. В это мгновение.
В ту ночь они стали любовниками.
…Джоэль очнулась. «Прекрати, будь разумной. Иные — мое наваждение, я знаю об этом. Я вновь увидела их творение, служащее не инопланетянам, но людям, и зрелище словно открыло во мне родник. Виллем прав. Одних бетан хватит многим поколениям исследователей моей расы. Неужели Иные знают это? И предвидели?»
С легким замешательством Джоэль обнаружила, что внимание ее отвлеклось от интеркома не на одну минуту. Она не была склонна к мечтам и задумчивости посреди бела дня. Быть может, так вышло, потому что она подсоединена к компьютеру. В подобные мгновения оператор становится великим математиком и логиком, чьи возможности на несколько порядков превышают возможности существ из плоти и крови, живших на Земле прежде, чем была разработана эта связь. Но оператор все равно остается смертным, полным глупости, подобающей всему человеческому роду. «Должно быть, мной овладела привычка к рабочей концентрации. Я ведь отвыкла от эмоций».
Так сказать, краем уха она понимала, что идет спор, и, прислушавшись, услышала слова Арчера:
— Очень хорошо, капитан Лангендийк. Никто не ожидал, что вы вернетесь так рано. Откровенно говоря, не было гарантий, что вы вернетесь вообще, а посему я не имею никаких приказов относительно вас. Однако начальство все же снабдило меня общими инструкциями.
— Ну и?.. — поинтересовался шкипер «Эмиссара». — Что же они гласят?
— Ну, скажем, некоторые высокопоставленные особы опасаются не просто того, что вы занесете на Землю неизвестную болезнь… Дело в том, что они просто не представляют, что вы можете прихватить с собой. Я не стану говорить о том, что корабль могло захватить чудовище, теперь изображающее вас… на мой взгляд, это уже совершенная паранойя.
— Надеюсь, что вы действительно так думаете! Дело в том, сэр, что бетане — так их назвали, конечно, мы сами, — бетане не только дружественно настроены к людям. Они просто рвутся ближе познакомиться с нами и поэтому соглашаются торговать с нами на условиях, которые мы могли бы посчитать просто невероятно выгодными. Однако у них есть свой интерес.
Последовал осторожный ответ:
— Какой именно?
— Долго объяснять. Человечество располагает сведениями об одном важном для них вопросе.
В сердце Джоэль шевельнулась мысль: «То самое, чего я так и не поняла и, наверное, не пойму».
Голос Арчера прогнал эту задумчивость:
— Что ж, возможно. Однако я полагаю, что ваши слова только подчеркивают правильность принятых мер, никто не может сказать, как отразится — на нас — ваш полет. А как известно, Всемирный Союз учреждение не слишком стабильное. Итак, вы намереваетесь доложить результаты непосредственно Совету…
— Да, — проговорил Лангендийк. — Мы подойдем к Земле, вызовем Лиму и затребуем инструкции. Что в этом плохого?
— Чересчур много шума! — воскликнул Арчер, помедлив. — Видите ли, я не все могу сказать вам, но… упомянутые чиновники намереваются опросить вас приватно, изучить собранные материалы и все прочее, прежде чем передавать известия о вашем возвращении в новости. Понимаете?
— М-м-м, у меня были такие подозрения, — грохотнул Лангендийк. — Продолжайте.
— Словом, с учетом обстоятельств и так далее, я собираюсь интерпретировать полученные мною приказы следующим образом. Мы проводим вас через Ворота в Солнечную систему. И, естественно, синхронизируем по радио автопилоты, чтобы корабли одновременно вышли на той стороне. Вы не будете ни с кем общаться по прямому лучу, мы сами уладим все необходимые вопросы, пока не отменят приказ. Понятно?
— Пожалуй, даже чересчур.
— Поймите, капитан, мы не хотим обидеть вас. Учтите, какой огромной важностью обладает это дело. Люди, отвечающие за миллиарды человеческих жизней, обязаны быть осторожными. А считать их начнем хотя бы с меня.
— Хорошо, я согласен; вы выполняете свои обязанности так, как считаете нужным, капитан Арчер. К тому же сила на вашей стороне.
Уже в последний момент на «Эмиссаре» установили парочку пушек, корабельные стрелки дублировали пилотов при запуске. Располагая достаточным временем, корабль мог набрать колоссальную скорость, однако предельное ускорение в заправленном состоянии и при полной нагрузке меньше чем в два раза превосходило земное тяготение, а гироскопы и вспомогательные двигатели весьма медленно разворачивали судно. Никто не собирался отправлять одинокий военный корабль на просторы Галактики. «Фарадей» же был рассчитан для боя, хотя прежде подобных оказий не возникало. Однако, кто знает, что может однажды вынырнуть из Ворот? К тому же высокая маневренность сторожевых кораблей помогала им совершать спасательные работы и также перевозить исследовательские экипажи.
— Я пытаюсь наилучшим образом выполнять требования правительства, сэр.
— Хотелось бы мне услышать от вас состав правительства в вашем понимании.
— Простите, но я всего лишь офицер-астронавт, и мне не подобает обсуждать политические вопросы. Э, видите ли .. ну, словом, вам не о чем беспокоиться. Это всего лишь дополнительная предосторожность, не более. — Да-да, — вздохнул Лангендийк. — Тогда приступим к выполнению. — Разговор перешел к техническим подробностям.
Завершив переговоры и выключив луч, Лангендийк обратился к своему экипажу:
— Ну, слыхали, конечно? Есть вопросы? Комментарии? Отвечал ему взрыв негодования и разочарования. Самым громким был голос Фриды фон Мольтке:
— Hollenfeuer und Teufelscheiss!
Первый инженер Дайроку Мицукури выразился мягче:
— Быть может, это и произвол, но долго нас не задержат. Сам факт нашего прибытия заставит публику требовать нашего освобождения.
Карлос Франсиско Руэда Суарес, старший помощник, добавил надменным тоном:
— К тому же у членов моего семейства найдутся весьма веские соображения по этому поводу.
Ужас, который, как она надеялась, был смешным, охватил Джоэль, заморозив ее плоть, заставил огрубеть голос.
— Ты полагаешь, что они узнают? — спросила она.
— Господи Боже, как ты можешь такое говорить! — вмешался второй инженер Торстейн Свердруп. — Чтобы клан Руэда держали в неведении… немыслимо.
— Боюсь, что вы ошибаетесь, — отвечала Джоэль. — Мы полностью и целиком зависим от этого сторожевого корабля. А капитан его не похож на персону, радеющую о безопасности человечества. Или вы думаете иначе?
Не могу претендовать на тонкое понимание людей, однако мне пришлось немного пообщаться с разными лицами и группировками на высоком политическом уровне. К тому же еще на Земле, перед самым отлетом, Дэн Бродерсен предупредил меня, что наше возвращение может не просто встревожить некоторые группы, но и подтолкнуть их к действиям.
— Бродерсен? — осведомился Сэм Калахеле, коллега фон Мольтке по артиллерийской части.
— Владелец «Чехалис энтерпрайзес» на Деметре, — проговорила Мари Фюили, экспедиционный химик. — Твой друг вполне может преувеличивать. Он вольный капиталист, а потому излишне подозрительно относится к правительству, а быть может, и к самому Союзу.
— Скоро начнем ускорение, — определил Лангендийк, — все по летным постам.
— Пожалуйста! — воскликнула Джоэль. — Шкипер, выслушайте меня! Я не намереваюсь спорить, поскольку считаю себя безнадежно наивной в отношении многих вещей, но Дэн… капитан Бродерсен сообщил мне, что оставит возле Ворот робота, запрограммированного на поиски нашего корабля — просто на всякий случай. Он предвидел возможность — он называл ее вероятностью — того, что мы вернемся вскоре после отлета. Тогда второй космический аппарат на далекой орбите — который, как вы знаете, заметили локаторы, — может быть лишь его наблюдателем? Прозвенел голос Руэды:
— Святая Дева! Джоэль, и за все эти годы ты ни разу не помянула об этом.
— О, Дэн полагал, что не следует заранее беспокоиться о том, что может и не случиться. А мне он сказал, потому что мы были друзьями, потому что он не сомневался в том, что я буду держать эту информацию в голове. Я ввела его предупреждение на мою итоговую ленту, чтобы все вы узнали об этом только после моей смерти.
— Но в таком случае проблемы нет, — радостно отозвался Руэда. — Тогда нас нельзя тайно задержать, если ты этого боишься. Как только робот сообщит Дэну, он немедленно известит весь мир о нашем прибытии. Следовало ожидать это от него. Ты ведь знаешь, что он мой родственник по своему первому браку.
Джоэль качнула головой. Гибкие кабели, входящие в чашеобразный шлем, заставили ее чуть повернуться, компенсируя в невесомости движения утяжеленной прибором головы.
— Нет, — отвечала она. — Этот корабль располагается чересчур далеко от нас. Ни одна оптическая система из всех созданных человеком не обладает разрешением, необходимым для того, чтобы отличить на таком удалении контуры «Эмиссара» от — семи, так, кажется? — подобных ему кораблей. В конце концов, наш корабль — просто модифицированный транспорт класса «Королева».