Андерсон Пол Уильям. Аватара

   — Здесь не найти помощи, — отозвался Лейно усталым голосом. — Долго ли еще продлится эта охота? В какие странные места она еще приведет нас.
   Бродерсен скривился:
   — Угу. Я и сам начинаю гадать. Быть может, мы не правы, продвигаясь вперед. А что, Джоэль, наверно, пора поворачивать назад, если ты можешь это сделать.
   — Похоже, я в общем представляю себе, как это делается, — ответила та, — но мне необходимо больше информации. А ее я должна собрать в любом случае, и чтобы уточнить свои вычисления, вне зависимости от нашего решения, мне придется собрать ее.
   — О'кей, — отвечал Бродерсен, — покрутимся здесь немного. Дело простое. — Он потер глаза. — Есть возможность подумать. И даже передохнуть после свежего удара.
   Кейтлин тихо спросила:
   — Неужели никто из вас не видит, как она прекрасна?
   Плавая посреди кают-компании, она восхищалась. Часы уже показывали 22.30 тех же суток, — экипаж возил время с собой, — общее собрание в тот день закончилось рано.
   Появившийся в дверях Дозса оттолкнулся и полетел к ней, остановился, ухватившись за кресло, которое находилось рядом с тем, за которое держалась она. Свет проникал только снаружи, серебро и роза, расшившие мягкую лунную гладь. Лучи обрисовывали Кейтлин на фоне смутных теней и тьмы более глубокой, наполнявшей каюту.
   — Я так и думал, что найду тебя здесь, — сказал Дозса. — Ну как?
   — Я за пределами счастья, — отвечала Кейтлин, не отводя взгляд от небес.
   — Да, зрелище великолепное. Как жаль, что больше некому восхититься им. Кроме Джоэль, как я полагаю, на ее холодный манер… а такое зрелище для влюбленных.
   — Ты прав, Стефан.
   Помощник капитана улыбнулся и обнял ее за талию. Кейтлин не стала ни поощрять его, ни противиться. Дозса прикоснулся к ее щеке, вдохнул аромат плоти и свободно расчесанных волос.
   — Но ты, Кейтлин, куда более великолепное зрелище, — пробормотал он.
   Она усмехнулась.
   — Благодарю вас, добрый сэр, за комплимент, — ее усмешка погасла. — Прости, не хочу обидеть тебя, но, пока мы здесь, я хочу погрузиться в зрелище, которое сейчас перед нами.
   — О! — Он пододвинулся ближе. — Кейтлин, милая. Та напряглась и повернулась прямо к нему:
   — Стефан, мы были хорошими друзьями. Прошу, не порть отношений.
   Дозса поцеловал ее в губы. Кейтлин оттолкнулась, не вырвавшись из его хватки, но отодвинувшись на полметра.
   — Пусти меня, — потребовала она. Он потянул ее к себе.
   — Пусти, — сказала она, выговаривая отчетливо каждое слово, — или с помощью Морриган я отправлю тебя в больницу.
   Дозса покорился, его негодование было сродни ее ярости. Кейтлин тяжело дышала.
   — Если не веришь, — предупредила она, — и решил положиться на свое каратэ, — останешься по меньшей мере без глаза и. боюсь, без обеих фамильных драгоценностей. Я умею не только собирать людей, но и разбирать их на части.
   Гнев покорился.
   — Наверно, я перегнула, — проговорила Кейтлин. — Не сомневаюсь, ты не хотел плохого. Забудем об этом.
   Раздражение не уступало.
   — Но ты ведь не женщина Дэна Бродерсена, честная и простая, — он сплюнул. — Еще — ты и баба Мартти Лейно, и чья еще?
   Кейтлин снова взвилась.
   — Своя собственная и ничья более.
   — Значит, трешься хвостом там, где хочешь! И я для тебя плох? Она попыталась изобразить кротость.
   — Стеф, дорогой. Мартти нуждался в помощи. Я не могу тебе сказать почему, но так было. И он вылечился, а сейчас в опасности Дэн. Ему приходится принимать решение за решением, не зная, на что он нас обрекает. Я облегчаю Дэну жизнь. А он для меня главное, он любит меня, и я его тоже.
   — Ага! Сегодня он с Фридой. Не думай, что я не видел, как вы втроем пошептались, и они отправились прочь.
   Кейтлин кивнула:
   — Ага. Как оказалось, она тоже нуждается в помощи. Ты никогда не пытался понять ее, увидеть в ней не только большое сильное тело? Я поняла, что Фрида приуныла настолько, что… но это неважно.
   — А как насчет меня? Тебе не приходило в голову, что я тоже могу страдать?
   — Ой, Стефан, опускай-ка занавес на эту сцену. Ты много раз наслаждался Фридой и сделаешь это еще не раз. Сейчас ты просто решил воспользоваться возможностью. — Ока оградилась рукой. — Да, я знаю, что тебе не хватает семьи, оставшейся дома; ты боишься, что больше не увидишь их. Но ты не менее крепок душой, чем я. На тебе не лежит груз ответственности, как на Дэне, и ты не… ох, что-то мы увлеклись, помимо помощи мы обязаны доставлять друг другу радость.
   — Значит, ты думаешь, что я не порадую тебя, — сказал он с горечью.
   Она расхохоталась:
   — Ну, друг мой, я немало недель глядела на тебя с интересом, просто условия складывались неподходящие.
   Дозса просветлел:
   — Ну же?
   Она покачала головой:
   — Давай отложим. Я же сказала тебе, что Дэн нуждается во мне. Сегодня он проявил доброту, и тем не менее мне пришлось попросить его. Развлечься не грех, однако я не могу рискнуть на другое дело, столь же серьезное, как с Мартти.
   Дозса казался веселым.
   — Я обещаю тебе, Кейтлин, все ограничится короткой интрижкой.
   — Но ты считал, что вправе требовать этого, — отвечала она с сочувствием в голосе. — Прости меня, Стеф, но я не могу позволить тебе такого.
   Помощник капитана сглотнул, поглядел на руки, стиснувшие кресло, и наконец сказал:
   — Прости меня.
   — Не сомневаюсь, что ты окажешься великолепным в постели, — она погладила его по щеке. — А теперь обо всем забудем. И как друзья восхитимся этой невероятной красой.

Глава 43

   Прыжок.
   И вокруг ничто: чернота слепая и абсолютная. В ужасе застонал экипаж.
   Маяки вокруг Т-машины казались свечами — красной, фиолетовой, изумрудной, янтарной, — зажженными против проклятой тьмы; крошечные огоньки едва светились, словно бы обещая вот-вот погаснуть. Наконец вдали, на пределе видимости, зрение обнаружило единственную светящуюся точку.
   — Успокойтесь, — приказала та часть Джоэль, которую она отделила от себя ради этой цели. — Непосредственная опасность нам не грозит. Я исследую ситуацию. — Она воссоединила единство своего ума. И потянулась вперед всеми чувствами и органами корабля.
   Радар обрисовал очертания вращающегося цилиндра. Большего экипаж «Чинука» не видел. Находящаяся в невесомости Джоэль тем не менее ощущала эту массу и силу, запертую внутри. Оптика и радио с огромным увеличением показали ей звезды: редкие и слабые угольки, готовые скользнуть в забвение. Корабль окружал почти предельный вакуум. Известные прежде излучения и материя исчезли, оставив после себя нечто уже совершенно лишенное плотности и температуры. После недолгих поисков она обнаружила на месте соседних галактик такие же угольки. Очертания их сделались расплывчатыми. Она попыталась отыскать скопления галактик и сумела бы заметить несколько ближайших, начиная с того, что в Деве даже по последним выдохнутым ими перед смертью фотонам, но и они слишком уж ослабели.
   Внимание Джоэль вернулось к непосредственному окружению; инструменты предоставили ей достаточно данных, чтобы можно было понять, что машина находится на орбите вокруг совершенно мертвой звезды. Подобно Солнцу, она так и не взорвалась сверхновой, потому что не обладала нужной для этого массой, но уже прошла через стадию красного гиганта и все последующие, сжавшись в шар величиной с планету, плотность которого еще позволяла атомам сохранять свою природу, и теперь медленно охлаждалась от белого каления до уголька. Уцелели и некоторые из планет, одетых камнем или замороженной атмосферой. Кроме одной…
   Джоэль вспомнила, что ей следует спуститься с высот и сообщить своему народу о том, что было увидено ею.
   — Мы перенеслись в отдаленное будущее, сейчас находимся внутри галактики, примерно через семьдесят или сотню миллиардов световых лет после нашего рождения. Никаких звезд уже не осталось, кроме самых неярких (блаженны кроткие, ибо наследуют они), но теперь смерть пришла и к ним, а сама галактика распадается. По сравнению с нашим днем, вселенная сделалась просторней в четыре или пять раз. Отправившись дальше, мы сможем узнать, действительно ли она будет вечно расширяться, или правы те, кто в старину утверждал, что в конце концов начнется новый коллапс и родившийся огненный шар вновь превратится в космос.
   — И ты хочешь вести нас дальше? — вскрикнул кто-то из экипажа. Джоэль не узнала искаженный страхом голос и не хотела этого делать. — О нет, о нет!
   В голосе Бродерсена звучали чисто прагматические интонации.
   — Что это за желтый огонек? Наверно, он неподалеку.
   — Он совсем рядом. У этого Черного карлика есть спутники и один из них является источником света. Я не представляю его природы. Надо бы взглянуть. Т-машина располагается в троянской позиции по отношению к основному светилу, вокруг которого она вращается на расстоянии около одной-полутора астрономических единиц. Лететь не более четырех стандартных дней при полной гравитации.
   — По-моему, нам следует это сделать, — сказал Бродерсен. Ровным голосом Джоэль напомнила ему — удивление пело и бушевало внутри голотевтической личности:
   — Видишь ли, это, без сомнения, работа Иных.
   ***
   «Чинук» летел.
   Видеоэкраны в кают-компании выключили. Никто не помнил, кто первым предложил это сделать, но не было никаких споров. На экранах в своей уже забытой яркости сменялись изображения незабытых шедевров человечества — Перикла, мавзолей Шах Джахана
   , картин Хокусая, Моне, изваяния Фидия и Родена, и так далее, негромко пела музыка, но немногие обращали на это внимание.
   Поскольку на корабле не хватало людей, было принято, что после еды все свободные от вахты помогают квартирмейстеру и ее помощнику быстро убрать со стола. Поэтому Филипп Вейзенберг оказался рядом с Кейтлин по дороге от раковины.
   — Похоже, ты сегодня вечером приуныла? — спросил он. — Что случилось? Быть может, я сумею помочь?
   — Спасибо, ничего, — отвечала она, изображая улыбку. — Так, настроение… прихоть.
   — Отнесись к этому внимательно, моя дорогая. Изоляция от человечества — невзирая на все величие окружающего, делает нас все более и более беззащитными — от самих себя. — Он почти приложил губы к ее уху. — Ты помогла мне пережить скверную ночь. Я не забыл этого. Позови меня, когда потребуется.
   — Ну… — она схватила его за руку. — Тогда давай отойдем в сторонку и поговорим.
   Они отправились к нему в каюту. Вейзенберг включил «Лебединое озеро» — спектакль, записанный на Луне сотню миллионов тысячелетий назад, просто чтобы оживить комнату. Ни алкоголя, ни марихуаны, она отклонила его предложение выпить чаю. Спокойно усевшись в кресло, он смотрел, как Кейтлин расхаживает по каюте.
   — Да, ты сказал правду, — сказала она. — Мы действительно отрезаны от людей, и мелочность, свойственная нашей породе, овладевает нами, превращая в запертых в клетке обезьянок. Я только что поняла это, потому что сюда мы летели от великолепия к великолепию. А в этой гробнице Творения до меня наконец дошло — столько всего случилось, — неужели мы действительно будем винить себя, когда обезумеем? Дома, при любой малой беде у нас есть закаты, восходы, леса, холмы, горы, перешейки, ласточки или просто город, мир, полный таких же, как мы, людей, куда мы можем пойти и заняться делами. Здесь же, в металлической оболочке, мы можем только смотреть, следуя за болотными огоньками, ведущими нас в никуда… Нет, хуже того, потому что болотный огонек может завести нас в истинную трясину, в холодную воду, ржавые тростники, где будут квакать лягушки; а потом, когда мы утонем, вода примет нас и сохранит для потомков, чтобы они нашли наши тела и дивились им через тысячу лет.
   — Значит, и ты? — отвечал он. — И ты тоже хочешь повернуть назад? Никто не рассчитывает найти здесь дом… но чтобы новую землю? Кейтлин, у нас на это нет даже шанса.
   — Ох, я это знаю. И у нас еще есть впереди звезды. К тому же… Земля… и Деметра не являются единственными живыми мирами. Я могу с восторгом умереть на Дану среди певцов и танцоров.
   — Мы не можем вернуться даже туда. Мы не сможем попасть назад, просто обратив наше передвижение. И у Джоэль нет всей информации и тех основ, которые необходимы, чтобы точно рассчитать траекторию.
   — Все это я знаю. Но мы можем вернуться во время, когда Галактика была еще жива, правда?
   Кейтлин некоторое время расхаживала взад и вперед. Яркие фонтаны прыгали под тягучую музыку. Наконец она встала перед Вейзенбергом и потребовала ответа:
   — И что, по-твоему, мы должны сделать?
   — Идти вперед, — отвечал он. — Пока это необходимо или пока мы способны двигаться.
   — В слабой надежде когда-нибудь найти лоцмана, способного привести нас домой, к Солнцу?
   — Да. — Из своей сдержанной худобы он поглядел на всю полноту ее отчаяния и сказал:
   — Кейтлин, мне кажется, я понимаю, в глубине души ты согласна со мной. Мне намного легче принять такое решение. Я не дитя просторов Земли и небес, а инженер. Машина столь же естественна для меня, как дерево или дождь. Пространство было всегда моей любовью… пространство, звезды и мечта об Иных… конечно, Сара и дети были важнее, но, черт побери, лишь продолжая идти вперед, мы можем вернуться к ним, а там победим мы или проиграем… кажется, я начинаю впадать в сентиментальность.
   Кейтлин остановилась и поглядела на него. Он шевельнулся, посмотрел по сторонам и сказал расстроенным голосом:
   — Кейтлин, ты не была бы так расстроена, если бы не пыталась разделить с Дэном тяжесть его груза. Зачем тебе это?
   — Он поддерживает дух всего экипажа, — отвечала она.
   — Не имея истинного представления о том, насколько полагается на твои силы?
   — Ты преувеличиваешь, Фил. Но пока я способна поддержать его, жизнь мою, и, наверно, для этого и существую.
   Почти с потрясением:
   — И как могла сказать подобное столь независимая личность?
   — Почему бы и нет? Разве он поступил бы иначе, если бы я оказалась в таком положении?
   Вейзенберг молчал, обратившись взглядом к палубе, а потом поглядел на нее и сказал:
   — Ну хорошо. Это не настолько уж отличается от отношений, которые существуют — существовали — между Сарой и мной. Но, Кейтлин. Если ты пожелаешь расслабиться, просто выпустить управление из рук, помяни вслух Ирландию, или что захочешь, и я буду рядом.
   …Она пожелала ему спокойной ночи; но скоро они устроились рядышком, не только разговаривали и разговаривали, он столько же, сколько она, пусть время от времени в голосе Кейтлин звучали слезы.
   — Спи спокойно, Фил, — сказала она, — и спасибо тебе, спасибо.
   — Благодарить не за что, — отвечал он. — Это я у тебя в долгу.
   ***
   Облаченная в воздух, под белыми облаками, омытая сапфировыми и лазурными океанами, украшенная зелеными континентами, планета сверкала. Солнцем светила близкая к ней луна.
   «Чинук» обогнул этот мир, раз и еще раз, приборы собирали информацию.
   — Прямо Земля, — прошептала Сюзанна.
   — Увы, не совсем, — отвечал Руэда. — Мы определили спектр. Эта зелень не хлорофилл, кое-что намекает на более фундаментальные биохимические отличия. Нам здесь нечего есть. Но планета живет.
   Джоэль отвечала по интеркому:
   — Спутник представляет собой гигантский ядерный реактор, расходующий собственную массу, почти полностью преобразуя ее в энергию. Это нарушает известные нам законы физики, но они, по всей видимости, составляют лишь частный случай. По всей видимости, там происходит вынужденное взаимодействие самих кварков. Аппарат, который его производит, находится в полости возле центра, защищенный теми самыми полями, в которых происходит процесс. Вне сомнения, это искусственное солнце прежде являлось природной луной с нужными характеристиками. И годилось на пять-шесть миллиардов лет. Вот почему Иные выбрали эту планету для воскрешения.
   — Иные? — потрясенным голосом спросила Фрида.
   — А кто еще? — отвечал Бродерсен. — Интересно, засеяли ли они планету жизнью, или дали простор химической эволюции?
   — И то и другое, — радостным тоном отвечала Кейтлин. — Здесь снова есть жизнь. Пусть мы не видим признаков разума, но туземцы, возможно, еще бегают в лесах, если только они уже думают. Пусть они никогда не увидят звезд, но кем они станут, что сделают и как будут любить? — И через момент добавила:
   — Неужели Иные сделали это, в надежде получить новый ответ на этот вопрос?
   Корабль несся назад к транспортной машине. Собравшийся в кают-компании экипаж слушал Бродерсена.
   — Надо решать. Джоэль не может привести нас в заданную точку пространства-времени, хотя она умеет обнаруживать нужное направление. Если мы будем продолжать путешествие, то рано или поздно войдем в Ворота, на противоположном конце которых не окажется Т-машины. Там и закончится наш путь. Но пусть это случится в нашем времени, плюс-минус несколько мегалет
   , в яркой, полной света, молодой вселенной. Конечно, тогда придется отказаться от надежд обнаружить Иных и знать, что мы умрем, когда кончится пища. Но прежний план вел нас от странного места к еще более странному. А следующее может разделаться и с нами, — он прищелкнул пальцами. — Вот так. Или медленно.
   Бродерсен заложил табак в трубку, раскурил, вдохнул дым.
   — А теперь, — сказал он, — выслушаем каждого.
   Сидя возле него, бледная и бесстрастная Джоэль сказала:
   — Я предпочитаю продолжать путь. Но, откровенно говоря, лишь потому, что мы действительно можем столкнуться с Иными. Мне безразлично, вернемся ли мы домой. В какую бы сторону мы ни направились, я смогу погрузиться в исследование реальности, как только мы остановимся.
   Лейно:
   — Поворачиваем назад. Что может существовать в будущем, кроме выгоревшей вселенной? Если процесс цикличен, коллапс погубит все. В противном случае мы увидим лишь вечную темноту. Зачем Иным обитать там?
   Вейзенберг:
   — Нет, мы не можем остановиться. Руэда:
   — Кто предлагает остановиться? У нас остается микроскопический шанс на успех. Пусть это и маловероятно, но в молодой галактике мы можем отыскать помощь.
   Сюзанна:
   — Что, если сделать еще два-три скачка вперед, прежде чем повернуть назад…
   Дозса:
   — Нет, вероятность остаться заточенными в летающем гробу чересчур велика. Я бы предпочел умереть в действии, исследуя планету… словом, пусть будет все что угодно, но в действии.
   Фрида:
   — Я уже собиралась проголософать за продолжение пути, но тфои слофа, Стеф, застафяяют меня подумать.
   Кейтлин шагнула вперед.
   — Неужели никто из вас не понимает? — вырвалось у нее. — О! На миг я сама потеряла отвагу, но Фил помог мне долгой беседой, а когда я увидела тот мир… неужели вы не понимаете? Иные живут ради жизни. Они великие противники смерти. Где еще мы можем их отыскать, как не возле Ворот, возле самого Судного дня? И как посмеем мы попросить о помощи, пав перед ними духом?
   ***
   Ночная вахта.
   Через электронные чувства, объединенные с электронным мозгом, и через память (Фиделио, Фиделио) в исполненном смысла великолепии целого Ноумен вошел в Джоэль, соединившись с ней. Время и пространство изгибались с тонкою мощью от измерения к измерению; текли энергии, материя волной пересекала их приливы; Закон, всесильный и имманентный, сделался не окаменевшим уравнением, но музыкой, которую она едва начинала слышать. «Спасибо тебе, Кейтлин, бедное животное, — мелькнуло в крошечной доле ее мозга. — Я никогда не умела пробуждать грубые эмоции в твоих животных собратьях и за один дикий час преображать их в желание». Теперь впереди меня уничтожение, которого я не могу страшиться; всеми своими клетками оно знает Предельное таким, какое оно есть; или же впереди меня (какой восторг!) ждут Иные.
   ***
   Ночная вахта.
   Золотистый свет неярко светился в кабине. На экране стояли розы. Кейтлин поставила термостат на тепло и надушила воздух экстрактами клевера и миндаля. Звучала песня «Пусть мирно пасутся овцы», милейшая из мелодий.
   Сбросив одежду, она стала перед Бродерсеном, протянув к нему руки.
   — Черт побери, — выдохнул он, глубиною своей души жалея, что лишен дара слова. — Пиджин, ты прекрасна до боли.
   Она улыбнулась:
   — Таков и ты для меня, Дэн, дорогой.
   — Нет, подожди.
   Радостный смех благословил его.
   — Да, ты, конечно, простоват рядом с Аполлоном Бельведерским, да и я не секс-бомба. Но ты прекрасен, потому что ты есть ты, ты похож на себя самого; ты — мужчина, которого я люблю. Такова и я для тебя, правда?
   Буквально через миг она стала серьезной… Что там — ранимой — и припала к нему.
   — Дэн, Дэн, мы отправляемся в неизвестное и не можем предвидеть, что станется с нами и чем мы станем. Но у нас есть эта ночь. Обними меня, Дэн, и люби меня, люби.

Глава 44

   Прыжок.
   Свет, повсюду свет. Словно бы все пространство сделалось каплей росы в рассветных лучах, пронзивших ее сердце. Мягкие радуги всех цветов, которые доводилось видеть всем зрячим существам вселенной: они кружили, смешиваясь, дрожали, текли, затопляли. Тут и там короткие фонтаны рассыпались искрами или сливались — парами и тройками, и поодиночке — и на огромных изящных дугах: прежде чем умереть, чтобы заново родиться где-нибудь в другом месте. Бурей захватив сознание, вид этот поглощал лицезреющего своей могущественной гармонией.
   У экипажа «Чинука» не было средств, чтобы определить размер охватившего их светящегося шара. Понятно было, что он огромен. Крохотная на таком расстоянии виднелась Т-машина. В похожем удалении подавляли своей чудовищной величиной еще едва объекта. Первый казался раскаленной добела сферой, потоки и силы колебали ее обличье; вокруг нее по сложной траектории двигались силуэты поменьше, но столь же туманные. Второй, эллипсоид с мягкими очертаниями, казался еще менее материальным и квазитвердым, но даже на взгляд обладал предельной прочностью по сравнению с кораблем, замеченным людьми возле галактического центра неисчислимые века назад. Его охватывали сетчатые конструкции, не идентичные с теми, что располагались на обсерваториях возле нейтронной звезды и черной дыры, не обладавшей тем . же самым причудливым изяществом.
   «А вот и Иные! — вспыхнуло в уме Джоэль. — Никто кроме Иных не мог соорудить все это».
   Она выслала все свои зонды, открыла многочисленные органы чувства, призвала все свое понимание Ноумена. «Я не пойму всего, что происходит здесь, но я сумею ухватить достаточно, чтобы задать нужные вопросы Иным, когда они появятся… вопросы, которые покажут, что я достойна их общества».
   И вдруг: оказалось, что она нема, глуха и хрома. Приборы не могли обнаружить ничего из того, на что они были рассчитаны. Никакие теории не были применимы в среде, чья природа основывалась на принципах полностью запредельных. Скорее земляной червь представит себе летящую птицу и объяснит принципы ее полета, чем она сумеет принять все это в свою Реальность.
   Ошеломленная, она едва заметила астероид, внезапно оказавшийся возле «Чинука». Темную неровную массу сопровождала небольшая золотистая призма, немедленно направившаяся к светящемуся шару. Астероид следовал за ней. Торопливо набирая скорость, они пропали из поля зрения.
   Оклик Бродерсена пробился к Джоэль как сквозь каменную стену:
   — Как дела? Что ты можешь сказать нам?
   — Ничего, — услыхала она свой жалобный голос.
   — Да, удивляться нечему, — за сухими словами капитана слышался восторг. — Послушайте, друзья, что бы это ни было — а я полагаю, что перед нами то, что мы искали, — нам остается теперь только ждать, пока эти… строители… сами заметят нас. Я уверен, именно так и будет, они не могут нас не заметить. Оставляйте посты, встречаемся в кают-компании. В такой момент лучше быть вместе.
   Джоэль возразила:
   — Я остаюсь в голотезисе.
   — Хорошо. Спасибо. Я надеялся на это.
   — Все равно ты окажешься вместе с нами, — позвала Кейтлин. «О нет, я уверена в этом. — Гордость и вера законов вспыхнула в душе Джоэль. — Напрасно я поддалась слабости перед лицом совершенно незнакомого человеку царства Закона. Напротив, надо стремиться познать его и вобрать в себя. Буду верить, что Иные научат меня».
   И вдруг на радужных небесах возникла светлая точка. Вырастая на глазах, она обрела стреловидные очертания и направилась прямо к «Чинуку»; путь ее пролегал от эллипсоида, в котором, должно быть, обитали создатели. «Они идут, они идут, и я буду разговаривать с ними; только я одна способна на это, только я одна среди всех людей сумела превзойти ограниченность человеческой расы».
   ***
   Экипаж плавал в ожидании. Экраны светились — ярко и вместе с тем мягко. По ним пробегали радуги, всякий раз преображая каюту, в которой находились люди. Они сидели обнявшись: Руэда с Сюзанной, Фрида между Лейно и Дозсой, Кейтлин между Бродерсеном и Вейзенбергом, — мешая дыхания, пот, запахи, теплоту тел, обменивались поцелуями.
   Странный корабль, — если это действительно был корабль, — приближался; текучие очертания его — величиной с «Вилливо» — скрывала радужная оболочка; используя невидимые для человека средства, он остановился в сотне метров от «Чинука». И на целых полчаса настало молчание в небе.
   — Ты можешь связаться с ними, Джоэль? — хриплым голосом спросил капитан.
   — Нет, — услыхал он ответ. — Ни с помощью лазера, ни по радио. И от них нет никаких сигналов.