Андерсон Пол Уильям. Девять королев (Короли Иса - 1)

   - Я - простая пехота, рядовой легионер, госпожа моя, - Будик замялся. Я ничего не понимаю в высокой политике. Мое дело - выполнять приказы центуриона.
   - Но ты же слышишь разговоры, - настойчиво возразила королева. - Или ты глухой?
   - Да ведь лагеря и бараки всегда полны сплетен, - попытался уклониться Будик. - Ты, госпожа, разбираешься в делах Рима лучше меня.
   Бодилис рассмеялась.
   - Стараюсь. Я как улитка - сама спряталась в раковине, а рожки выставила. Кое-что до меня доходит. Сегодня я пришла сюда, чтобы поделиться с Эвкерием новостями, полученными от Авсония. До него тоже дошли кое-какие слухи.
   - Давайте же познакомимся, - предложил пресвитер. Он был рад рассказать новому человеку свою историю.
   Эвкерий был родом из Неаполиса. Он обучался в школе риторики, которую основал в Болгарии Авсоний, и проявил немалые дарования. Но знакомство с философией и беседы с учителями зародили в его Душе сомнения в догмате о первородном грехе. Молодой священник не мог поверить, что даже новорожденные младенцы изначально прокляты. Вернувшись Домой с такими идеями, он был вскорости обвинен в ереси, и не нашлось влиятельного церковника, который бы выступил в его защиту. Несмотря на принесенное покаяние, епископ с тех пор не удостаивал его поручениями сложнее, чем простая переписка рукописей.
   Через некоторое время епископ получил письмо от своего единоверца и друга. Гесокрибатский епископ, среди прочего, выражал сожаление о том, что место священника в Исе опустело, и не находится человека, достаточно компетентного и в то же время самоотверженного, который пожелал бы занять его. Таким образом, разрывается даже та тонкая нить, которая связывала этот город с Церковью, и невозможно предсказать, какие темные силы возобладают над Гобейским полуостровом.
   Итальянский епископ в ответном письме предложил кандидатуру Эвкерия, и дело было решено. Высшие клирики рассудили, что в среде упорствующих язычников заблуждения Эвкерия едва ли будут заметны, а между тем он с успехом может исполнять священный долг для немногочисленных исанских христиан. Кроме того, такой пост мог расцениваться как дополнительная епитимья и послужить к спасению заблудшей души.
   Эвкерия рукоположили в сан пресвитера - старейшины сельской церкви - с правом управлять экклесией, учить, вести службы, давать причастие и отпущение, но без права крестить и освящать хлеб и вино.
   Добравшись до города, священник быстро изучил язык, но оставался одиноким. Горожане не то чтобы презирали, скорее не замечали его. Любознательная Бодилис заинтересовалась пришельцем, и вскоре между ними возникла дружеская приязнь. Королева пыталась ввести его в Симпозиум собрание мыслителей в Доме Звезд, - однако большинством голосов чужак был отвергнут. Он, в свою очередь, связал ее с Авсонием, и они с королевой до сих пор обменивались письмами, хотя поэт с тех пор переехал ко двору императора и получил консульство.
   Переписка самого Эвкерия ограничивалась докладами начальству и получением инструкций. Свободные часы он заполнял изучением истории и традиций Иса. Этот предмет повергал его в ужас и в то же время зачаровывал, к тому же священник надеялся, что рано или поздно его исследования пригодятся тому подвижнику, который сумеет извлечь этот несчастный народ из бездны невежества.
   Будик слушал со слезами на глазах.
   - Отец, - пробормотал он, - ты солдат, как и я, легионер Христа!
   Эвкерий вздохнул и застенчиво улыбнулся.
   - Едва ли так. В лучшем случае, я обозник, вечно спотыкающийся на дороге и вздыхающий об оставленном доме.
   - Я слышала, что Неаполис прекрасен, - тихо заметила Бодилис, обращаясь к Будику. - Древний греческий город между холмами и голубым заливом, под солнцем Италии, о котором здесь, на сумрачном севере, можно только мечтать.
   - Нам следует оставить этот мир и искать истинной родины на небесах, наставительно проговорил Эвкерий. Новый приступ кашля не дал ему закончить. Он прижал ко рту платок, а когда убирал его, Будик заметил на ткани пятнышки крови.
   III
   Получив у Эпилла увольнение, Кинан и Админий собрались посмотреть Ис и поискать развлечений. Молодой моряк Херун согласился быть проводником. Парни познакомились в Доме Воинов, где легионеров разместили вместе с городскими военными. Правда, горожане свободные от службы часы проводили дома, а римлянам пока приходилось и спать в казарме.
   Вне службы полагалось носить гражданскую одежду, а из оружия разрешался только нож, длиной не более четырех дюймов. Админий предусмотрительно упрятал тяжелую дубинку за пояс. Свободно висевшая на его костлявой фигуре туника прекрасно скрывала сие нарушение правил. Кинан разоделся в одежды родной Деметы: отороченная мехом рубаха, штаны с подвязками крест-накрест и яркий шафранный плащ, хлопающий на ветру. На левом плече висел футляр маленькой дорожной арфы. Херун был одет по-исански: льняная рубаха, вышитая куртка, распахнутая на груди, чтобы выставить напоказ цепочку с подвеской, и широкие штаны. О том, что он кельт по крови, говорили только высокий рост, конопатое лицо да медные волосы, стянутые в пучок на затылке.
   - Прогуляемся к Воротам Зубров через Гусиный рынок, а потом свернем на север, к Рыбьему хвосту, - Херун говорил медленно и внятно, чтобы спутникам легче было понимать малознакомую речь. - Посмотрите городские достопримечательности, а там и за пирушку.
   - Звучит соблазнительно, - Админий перевел для Кинана это предложение на латынь. Протолкавшись через толпу на дороге Лера, все трое свернули на тихую улочку, которая вилась среди оград богатых особняков.
   - Быстро ты подхватил наш язык, - похвалил Херун.
   Админий усмехнулся, показав щербатые зубы.
   - Таракану в лондинийских доках приходится учиться проворству, чтобы на него не наступили.
   - Хочешь сказать, жизнь научила?
   - У меня, знаешь ли, отец был лодочником на реке Темезис. Заработков было меньше, чем голодных ртов в семье. Я только ходить научился, а уже шнырял повсюду, стараясь раздобыть что-нибудь попитательней вареной капусты. Скудная добыча, а частенько и незаконная, но чтобы хоть что-то урвать, пришлось учиться понимать всякую речь. Так что у меня с детства острый слух и проворный язык.
   Херун хмурился, сосредоточенно вслушиваясь. Админий говорил с запинкой, к тому же вкраплял в речь много слов, понятных во всей Арморике, но чуждых для исанца. Правда, моряк в своих путешествиях тоже нахватался чужеземных слов, и это помогало делу. Исанские моряки, патрулируя побережье и сопровождая торговые суда, часто заходили в гавани, чтобы пополнить запасы и дать команде отдых. Обычно капитаны выбирали маленькие портовые городки, где не было имперских чиновников, собирающих пошлины.
   - И в конце концов ты пошел в солдаты? - догадался Херун.
   Админий кивнул.
   - Я нажил себе врагов в Лондинии. Да жизнь легионера не так уж и плоха, если умеешь подсуетиться и найти щелочку в уставе.
   - О чем это вы болтаете? - не выдержал Кинан. Админий перешел на латынь.
   - Да просто выкладываю свою биографию. Не переживай, скоро ты тоже сможешь болтать по-здешнему.
   Кинан оскалился.
   - Может, тогда здешние бродяги перестанут меня обчищать - если я выучу заговор против их колдовства.
   - Ну-ну, брось скулить. Игра была честная. Просто тебе не везет в кости. Я-то свое получил, - Админий позвенел монетами в кошельке. Исанским военным, как и римлянам, платили не только натурой, но и звонкой монетой. Сестерции в последнее время упали в цене, но хранить их было удобнее, чем набивать мешок мелкой монетой. - Не думай, я не из тех, кто оставит приятеля на мели, - добавил он.
   Кинан вспыхнул.
   - Я не просил милостыни.
   Админий расчесал пятерней желтую шевелюру.
   - Слушай, ты безнадежен. Мы же собрались повеселиться, или как? Если хочешь, считай это займом. Отдашь, когда тебе повезет, - он хлопнул товарища по плечу. - Скучно тебе в бараках, а? Ничего, раздобудем выпивку и девку, разом повеселеешь.
   Узкая улица уперлась в решетчатые ворота. По сторонам стояла стража из исанских моряков и легионеров. Херун отдал салют по-исански, Админий, проходя, махнул рукой знакомым парням.
   - Это королевский дворец? - спросил Кинан.
   - Должно, так. Наши больше нигде караул не несут. Скоро и нам с тобой здесь стоять.
   - Я понимаю, что центурион... префект хочет иметь рядом своих людей. Но почему только двое? И зачем ему местные?
   - Мне Эпилл объяснял. Грациллоний теперь не префект, а король, чтоб его. Если им не позволят охранять своего короля, местные это за обиду сочтут. Ну и нашим не понравится, если нас оставят не при деле.
   Кинан обдумал слова приятеля.
   - Похоже на правду. Мудрый у нас начальник, - и тут же снова вспыхнул: - Ну, когда настанет мой черед, меня не упрячут за ворота!
   - Легче, парень, легче. Тебе так уж не терпится снова начать учения и копать рвы? Не бойся. Вот обустроимся немного, тогда у нас дела хватит.
   Дорога пошла круто вниз. Дома здесь были победнее, старинной постройки. Тень от городской стены заслоняла заходящее солнце. С Гусиного рынка расходилась деловитая толпа. Под копытами и колесами гудели камни мостовой. Башни-Братья у Ворот Зубров торчали черными столбами.
   Херун свернул направо по переулку, над которым нависали выступающие вторые этажи домов. Торцы мостовой сменились грубыми булыжниками. Толпа здесь была гуще, чем в Новом Городе. По улице сновали моряки, ремесленники, служанки, рыбачки, ребятня в грязных рубашонках и личности неопределенных занятий. Кто был одет щегольски, а кто просто, но богатых одежд не видно было ни на ком. Лица казались усталыми, а порой и нездоровыми. Но все же здесь не было голода и нищеты, как в Лондинии, не было кислого запаха отбросов и немытых тел. Морской ветер Иса пах солью и водорослями, нес прохладу. Над головами кружились белые чайки.
   Троица остановилась перед глинобитным квадратным домиком под деревянной крышей. Над дверью виднелась эмблема солнца из полированного гранита. Несмотря на следы ремонта и вынужденной перестройки, от стен дома веяло дыханием древности. Херун почтительно поклонился перед запертым входом.
   - Что это? - спросил Кинан. Его знание языка почти исчерпывалось этим простым вопросом.
   - Святилище Мелькарта, - объяснил Херун. - Того, которого основатели города в давние времена назвали Таранисом. С тех времен для него были выстроены храмы более величественные, и это святилище теперь открыто только в дни солнцестояния, и только один жрец совершает жертвоприношение. Есть еще подобное святилище Иштар - Белисамы, - которое открыто только в равноденствие. Мы чтим богов.
   Он повел спутников дальше. Админий переводил его пояснения Кинану. Деметец начертил в воздухе тайный знак.
   - Как не чтить им своих богов, - тихо проговорил он, - им, живущим во власти океана... Но ты христианин, ты не поймешь.
   - Я плохой христианин, - признался Админий.
   Чуть дальше они увидели темные, покрытые мхом менгиры высотой в рост человека. Херун снова преклонил колени.
   - Святилище менгиров, - объяснил он. - Эти камни древнее города. Я видел в Арморике, как кельты, а иногда и христиане, выбивают свои знаки на памятниках древнего народа, но мы не смеем тревожить камни, посвященные неведомому богу.
   Админий вздрогнул, и пробормотал, словно продолжая свое признание.
   - Я чувствую присутствие древних богов... Надо было прихватить плащ. Экая холодина.
   Дорога Лера спустилась к гавани. Там стояло несколько приличных домов, а дальше начинался Рыбий Хвост. Здешние трущобы были богаче бедных районов империи, однако оборванцев хватало и здесь. Вопили нищие, усталые шлюхи зазывали прохожих, детишки выкрикивали дразнилки, а взрослые провожали пришельцев цепкими взглядами прищуренных глаз.
   - Все не так страшно, как кажется, - успокоил приятелей Херун. - Зато местные таверны не разорительны для кошелька.
   Дом, в котором помещалась таверна, когда-то блистал роскошью. Теперь фрески облупились, в черепице виднелись наскоро залатанные дыры, а от барельефа над входом остались жалкие обломки. В бывшем атриуме на глиняном полу еще виднелись остатки мозаики, а стенные росписи скрывала вековая копоть.
   - Что за разруха? - подивился Админий.
   - Здесь поработало море, еще до того как были возведены Морские ворота, - Херун жестом пригласил их к столу. На скамье уже сидели четверо мужчин в грубой, поношенной одежде.
   - Привет, - окликнул их Херун. Занятые выпивкой завсегдатаи что-то пробормотали в ответ.
   Усадив товарищей за дальний конец стола, Херун шепотом пояснил:
   - Рыбаки. Неплохой народ на свой лад, но угрюмый. Лучше их не задевать.
   Горящие свечи немного добавляли света к полумраку, сочившемуся сквозь тусклую пленку окон. Воздух пропах горьким дымом, сальной копотью и ароматами кухни. Хозяин кликнул мальчишку, который и подбежал спросить, чего желают новые гости.
   - Мед здесь неплох, - посоветовал Херун, - а вот с вином поосторожнее. - Он перевел мальчишке на исанский заказы своих спутников и расплатился. - Первый круг за мой счет. Будьте здоровы!
   Из-за перегородки, раскачивая бедрами, вышла женщина. Несмотря на грязные волосы и дешевое платье, она была недурна собой. Узнав Херуна, девица расплылась в улыбке.
   - Добро пожаловать, милый! Что-то тебя давно не видно. Познакомишь с друзьями?
   - Это римляне, ты, должно быть, слыхала о них, - ответил моряк. Прибыли с новым королем. Эти двое - Админий и Кинан.
   Женщина округлила глаза.
   - Римляне! О, чудесно! - она пристроилась рядом с Херуном. - Добро пожаловать и вам, красавчики. Если вы в настроении повеселиться, то попали куда надо. Я - Кебан.
   - А где же твои подружки? - поинтересовался Херун. - Неужели все заняты в такую рань?
   - Какое там, - она послала рыбакам кислый взгляд. - Эти вот жалуются на плохой улов и держатся за свои кошельки. Ну, а девицы - у Раэли лунные дни, и она заявила, что не может работать. Силис залетела и еще не оправилась от лечения. Так что я одна за всех и буду рада компании.
   - Одна не останешься, - засмеялся Херун. - Но прежде ты, верно, хочешь выпить? - Он вновь подозвал мальчишку.
   Админий коротко пересказывал Кинану разговор. У парня задрожали ноздри, он стиснул чашу и, тяжело дыша, выговорил:
   - Клянусь Тремя в Капюшонах, после долгого похода мне нужна девка. Как здесь посмотрят, если я завалю ее прямо на полу?
   - Удивятся, что ты натираешь себе коленки, когда мог бы за те же деньги валяться на тюфяке. Погоди немного, получишь больше удовольствия.
   Дверь распахнулась, и в таверну раскачивающейся матросской походкой вошел новый гость. Его полотняная роба пропахла рыбой. Пришелец был невысок ростом, но сложением напоминал медведя, а плечи могли бы сойти за кабестаны, способные удержать пять якорей. Буйная черная борода и яркие зеленые глаза выдавали его молодость, хотя ветра и солнце выдубили кожу, как хорошую подметку.
   Рыбаки встали, приветствуя его появление, и пригласили к столу. Пришелец с улыбкой махнул им рукой, но направился к тому концу стола, который занимали римляне.
   - Это еще кто? - спросил Админий.
   - Я его мало знаю, - вполголоса отозвался Херун. - Зовут его Маэлох.
   - С чего ему такой почет? Ты вроде говорил, эти парни нелюдимы?
   - Он Перевозчик. Перевозчик Мертвых. Неплохой парень, не задира, но лучше не задевать его гордость.
   - Меду! - судя по голосу, пришелец привык перекрикивать рев урагана. Усевшись за стол, он покосился на Херуна и коснулся рукой груди. Молодой моряк ответил тем же. Этим жестом в Исе приветствовали друг друга равные по положению.
   - Добрая встреча, - проворчал Маэлох. - Эти чужестранцы кто такие?
   - А ты не слыхал? - отозвался Херун.
   - Нет, я неделю был в море. Большая стая макрели на отмелях, только вот погода задала жару. Теперь бы мне выпивку да девку погорячей.
   - А твоя жена?
   - А, Бета опять на сносях. Еще один рот, но ничего не поделаешь. Поколотил бы ее, да боюсь спугнуть удачу, - Маэлох потянулся потрепать по голове Кебан. Та замурлыкала и потерлась щекой о его бедро. Мальчишка принес два кубка с медом. - Всем привет и здоровья!
   Все подняли кубки, кроме Кинана. Тот сварливо потребовал от Админия перевести.
   Тем временем правая рука Маэлоха ласкала Кебан, левая сжимала кубок, а сам он вытягивал из Херуна последние новости. Рассказ моряка не слишком порадовал его.
   - Новый король это, положим, хорошо, давно пора, - пробормотал он. Колконор был гнилой рыбьей кишкой. Кабы не запрет для исанцев, я бы и сам его вызвал... хотя нет, пожалуй, не стал бы, а то пришлось бы оставить мою Бету, - он холодно кивнул легионерам. - А вот то, что король - бродяга из Рима... Ну ладно, давайте-ка послушаем эту парочку. Вот только оприходую девицу.
   - Я первый! - воскликнул Кинан. - Админий, ты сказал, что заплатишь. Договорись о цене, а я пока... - он выбрался из-за стола и потянул Кебан за подол. - Куда пойдем?
   Девица растерянно захихикала. Маэлох привстал.
   - Эй, это еще что? Оставь ее!
   - Солдату нужней, чем тебе, - поспешно вмешался Херун. - Они после долгого похода, наши гости. Давай лучше допивай свой мед, и позволь мне угостить тебя.
   - Чтоб я подтирал мокрую палубу... за римлянином! - Маэлох поднимался над скамьей, как всплывающий кит. Рыбак мигом оказался на другой стороне стола, схватил британца за грудки и выдернул со скамьи. Левый кулак сжался для удара. - А ну, вали отсюда!
   Кинан побледнел и схватился за нож.
   - Пусти, грязный рыботорговец!
   Херун с Админием переглянулись и прыгнули: исанец на исанца, римлянин на римлянина. Каждый обхватил своего земляка сзади за локти. Долго удержать их они не надеялись и потому принялись уговаривать:
   - Стойте, легче, легче, вы с ума сошли, вдруг стража явится на нашу голову, давайте поговорим, как цивилизованные люди...
   Почувствовав, что драчуны немного расслабились, они отскочили назад. Противники стояли в двух шагах друг от друга, набычившись и тяжело дыша.
   Херун сказал:
   - Маэлох, охолони. Он же совсем мальчишка. Поверь мне, я их знаю, они не собираются задирать нос. Мы вполне можем подружиться. Во имя Трех, мир!
   Админий же заворчал:
   - Кинан, у тебя голова или задница? Если до центуриона дойдет, что ты затеял свару из-за шлюхи, он с тебя шкуру спустит. Сядь-ка! Сейчас выпьем еще по одной, да и разыграем ее в орлянку.
   Все успокоились, в том числе и рыбаки за другим концом стола, которые привстали было, собираясь тоже принять участие в заварушке. Обрадованный мирным исходом дела хозяин угостил всех бесплатной выпивкой, и за вином собутыльники быстро забыли о ссоре. Поначалу голоса звучали слишком громко, и хлопали парни друг друга по спине с подозрительным усердием, но вскоре они и в самом деле подружились. Маэлох и Кинан, по исанскому обычаю, обменялись рукопожатием. Тем временем Херун с Админием азартно обсуждали военные приемы, а рыбаки, слушая их, требовали все новой выпивки. Когда их кошельки опустели, пришли на помощь Херун с Админием. Маэлох припомнил песню о рыбаке, который заманил саксонских пиратов на рифы. Римляне старательно подтягивали. Кинан, чтобы не ударить лицом в грязь перед местными, снял с плеча арфу и исполнил балладу на родном языке. Его пение понравилось, и собравшиеся громко требовали продолжения.
   Кебан, забытая всеми, тихонько сидела в углу, подперев щеку ладонью и постукивая по столу пальцами.
   IV
   Ниалл Мак-Эохайд, король Миды, покинул Темир сразу после Имболка. С ним отправились слуги, воины, ученые и старший сын, Бреккан. Король отослал королеву с младшими детьми в один из дворцов, а сам отправился объезжать свое царство, передвигаясь, согласно гейсу, по солнцу, и потратил на это больше месяца.
   Обычай требовал от короля совершить подобное путешествие лишь единожды, после коронации, однако Ниалл заявил, что слишком много месяцев проводит он в военных походах и должен потому посвятить часть времени знакомству со своим народом, с его радостями и заботами.
   Он и в самом деле выслушивал многих, и не только знать, дававшую ему приют в своих домах. Король присутствовал в суде и, не вмешиваясь в решения местных властителей, нередко давал им потом наедине добрые советы. Он осыпал щедрыми дарами бедных, не забывал польстить и знатным. Он держался то строго, то непринужденно, в зависимости от требований момента, и умел понравиться мужчинам, что же до женщин, то немало их, проведя две-три ночи с королем, возвращались домой, согретые его теплом и готовые привлечь на его сторону отцов, братьев и мужей.
   Кое-кто шептал исподтишка: мол, король хитер. Погода стояла вполне благоприятная для этого времени года, и не было оснований ожидать неурожая, однако рано или поздно придут и голодные времена. Вот тогда королю пригодятся верные сторонники, готовые доказывать, что не он виновен в беде, постигшей землю. Особенно если беспокойный Ниалл окажется в это время в походе и не сможет сам защититься от обвинения в том, что прогневил богов. Да и его поражение прошлым летом хоть и не навлекло на него бесчестья, но требовало объяснений, дабы в следующий поход воины могли устремиться за ним без колебаний.
   А что поход затевался - сомнений не было. Еще в Темире состоялись тайные переговоры с представителями различных племен. Медленно продвигавшийся по стране королевский поезд догоняли и обгоняли гонцы с секретными донесениями. И король часто отъезжал один, в сопровождении только молчаливых стражей.
   Земля гудела слухами. Их волна взметнулась особенно высоко, когда Ниалл без дозволения местных властителей вступил в Койкет-н-Улад и в святилище Мат Слехт принес кровавую жертву Кромб Кройху и двенадцати меньшим идолам. Хотя он вернулся назад, так и не встретив сопротивления, весть об этом событии заставила многих наточить мечи.
   В должный срок король достиг побережья, спустился в Клон Таруй и остановился в общинной гостинице. Он проводил там день за днем, принимая у себя приезжавших и уезжавших посланцев, но не торопясь объявить о своих планах. Поскольку река Руитех отмечала здесь границу лагини, прошел слух, что Ниалл намеревается вымучить дань с племени бору, которую не получал уже много лет. Сопровождавшей его свиты было недостаточно, чтобы захватить земли Эриу, но возможно, король желал пригрозить непокорным или же разведать обстановку для того, чтобы летом вернуться с войском. Ниалл же в ответ на все намеки и вопросы только улыбался в усы.
   И однажды король отправился с Брекканом на охоту и вернулся только к вечернему приливу. Они загнали оленя в северных лесах, а Бреккан из пращи сбил полдюжины белок. Охотники возвращались усталые, но довольные. Они выехали на поля и пастбища, где в любом доме можно было найти ужин и ночлег. Здесь и там виднелись круглые хижины крестьян под соломенными крышами. Над конусами крыш поднимались струйки дыма - всюду готовили ужин. Днем прошел дождь, но косые лучи солнца уже пробивались из-за туч. Копыта коней шлепали по лужам. И когда в закатном свете блеснул залив, охотники, завидев вдали вытянутое здание общинной гостиницы, забыли о холоде и промокшей одежде и разразились радостными криками.
   Вдруг Ниалл насторожился. В пене волн на западе мелькнули паруса - к Клон Тарую направлялась каррака.
   - Безумцы. Выходить в море в такую пору, - заметил один из воинов.
   - Это... нет, сдается мне... - медленно проговорил Ниалл. - Н-но! - он ударил пятками в бока коня, и усталый скакун перешел на галоп. Воины отстали, один только Бреккан поспевал за отцом. Ниалл не оглядывался. Остановился он только у кромки волн.
   Каррака была уже совсем близко. Это было большое двухмачтовое судно, кожаные борта которого несли больше десятка человек. Паруса сползли вниз, и корабль, направляемый ударами весел, уткнулся носом в прибрежный песок. На берег выскочил человек и бегом направился к королю. Ниалл спрыгнул с коня и бросился ему навстречу.
   - Добро пожаловать, дорогой, добро пожаловать! - воскликнул король. Ты отлично выглядишь - и все твои парни вернулись живыми! Как прошло дело?
   Прибывший отступил на пару шагов назад. Это был крепкий жилистый мужчина. Каштановая бородка окружала обветренное, осунувшееся лицо. Усталость и промокшая одежда не мешала ему держаться с непринужденным достоинством.
   - В море мокро, на земле жестко, - со смехом ответил он. - Но страдали мы недаром. Ты оказался прав. Римские солдаты объявили Максима своим повелителем, и он с большей частью войска покинул Галлию.
   - Ах-ха! - выкрикнул Ниалл.
   - Не торопись праздновать победу, мой дорогой король. Они еще не дошли до того, чтобы оставить форты без охраны, а кроме того, у меня есть новости, касающиеся саксов.
   Ниалл ударил кулаком в ладонь.
   - И все же...
   К ним почтительно приблизился шкипер. Ниалл приветливо поздоровался с ним и пообещал угостить свежей олениной. Тем временем взгляд худощавого незнакомца остановился на Бреккане.
   - Неужто твой сын? Давно же я не видал его. Он в ту пору едва ходить научился.
   - Он, - кивнул Ниалл. - Бреккан, милый, ты, верно, не помнишь Вайла Мак-Карбри, верного человека, который не раз выполнял для меня трудные поручения. И никогда еще не брался он за дело труднее того, что исполнил сейчас.
   - Э, не пугай парня, не так уж это было трудно, - заметил Вайл, не выказывая, впрочем, особой скромности. - Я знаю те места, и язык мне знаком. К тому же я и по-латыни немного разбираю. Так что всего и дела было бродить там и сям под видом безвредного торговца, да иногда подпоить одного, а другого разозлить, чтобы у парней язык развязался.