Андерсон Сьюзен. Бэби, я твой

   – Меня зовут Кэтрин, – сказала она хрипло и облизала губы. – Ну назови меня так! – Это была и команда, и мольба. – Ну пожалуйста, ну хоть один раз назови меня Кэтрин. Сэм, ну хоть раз, и я дам тебе все, я сделаю все, что ты только захочешь.
   Ясные картины пронеслись у него в голове. Искушающее обещание! Боже, какое искушающее! Он физически ощутил, как ее соски впиваются ему в грудь через тонкую ткань. Он чувствовал, как сильно ее возбудил, по той влаге, которая оставляла свой след на ширинке его джинсов… Черт, зачем колебаться? Единственное, что ему надо сделать, – сказать имя сестры. Всего один раз, и тогда он разденет ее догола и удовлетворит все свои желания, которые он давил в себе с того момента, как впервые ее увидел.
   Но этому едва ли суждено произойти, если она намерена играть с ним в такую игру.
   Пальцы его сильнее впились в упругую плоть ее задницы, он глубоко вздохнул и уронил голову на грудь в знак поражения.
   Но потом прорычал грязное ругательство и отступил.
   – Опусти юбку! – велел он и, проведя пальцами по волосам, отвернулся, молча кляня себя за старомодную и такую неудобную и негибкую систему ценностей.

Глава 10

   Испытывая раздражение от зрелища неуютных, продуваемых ветрами необъятных просторов, Джимми Чейнз угрюмо уставился в стекло телефонной будки, ожидая ответа.
   – Эй, босс, это я, – сообщил он без всякого энтузиазма, когда Гектор Санчес снял трубку. – Я тут, в этой дыре, в Вайоминге. Как ты велел.
   – В Арабеске красота, – заметил Гектор. Чейнз пожал плечами в ответ, забыв, что Санчес его не видит.
   – – Не задуривай мне башку, не видал дерьмовей места в своей жизни. Океан тоже гадость, но тот хоть голубой. Стоишь тут, как кол осиновый, и всем тебя видно. – Он невольно вздрогнул. – У меня аж мурашки по коже забегали. Тут ни хрена нет, одна полынь.
   Санчес пропустил мимо ушей его жалобы.
   – Ты уже захомутал Кейли или нет?
   – Охо-хо… Проехал тут один скотовоз, но нашей телки там не было. – Увидев собственное отражение в стекле телефонной будки, Чейнз полез в карман, вынул носовой платок и принялся натирать свои цепи. На душе полегчало, когда они снова засверкали. – Вот черт, тут такая пылища, ветер дует без передыху.
   – Не сбейся со следа, парень! – раздался в ухе нетерпеливый голос Гектора. – Присмотрел подходящее место, чтобы провернуть дело, когда Кейли появится?
   – Да есть тут один ледник за мотелем, куда можно засунуть ищейку, ну мужика, который ее поймал. А ее я выманю из города. А там пустой земли немерено, есть где зарыть, как только работенку закончу. – Снова посмотрев на свое отражение в стекле, Чейнз нахмурился. – Босс, а ты точно знаешь, что ее надо пришить? Может, я просто припугну ее? Мне всегда нравилась ее…
   – Я тебе сто раз объяснял, – перебил его Гектор холодно, и по голосу было ясно, что он теряет терпение. Чейнз быстренько выпрямился. – Я тебе еще раз объясню, а ты послушай внимательно, потому как больше я не собираюсь повторять, парень. Ну, ты слушаешь или нет?
   Чейнз кивнул и сосредоточился, боясь пропустить хоть слово.
   – Джимми? Ты слушаешь?
   – Да, босс.
   Цедя каждое слово, Гектор сказал:
   – Кейли знает, что я заплатил тебе за заботу об Элис. Это означает, что мы сидим глубоко в дерьме. В настоящем дерьме. Мы сможем из него вылезти только в одном случае: если Кейли не будет. Тогда никто не даст свидетельских показаний.
   – Черт, так она, может, и не станет их давать?
   – Ага, ты готов рискнуть своей свободой?
   Джимми Чейнз подумал, потом сказал:
   – Не-а. Нет. – Потому что босс был всегда прав. Он умный мужик.
   – Да, вот и я так думаю. Я догадывался, что у тебя хватит мозгов сообразить.
   В груди Чейнза расцвела гордость. Он был очень доволен собой, но следующие слова босса напрочь испортили поднявшееся было настроение.
   – Я надеюсь, ты не забыл переодеться? Ты скинул свой шелковый костюм? Ты уже в нормальном виде?
   Чейнз с омерзением оглядел новую рубашку из шотландки и новые жесткие джинсы «ливайс». Черт, рубаха даже не проглажена как следует. На коротких рукавах остались складки от упаковки. Он потрогал пальцами единственную вещь, которая ему пришлось по душе из всей новой амуниции: сверкающая цепь, обрамляющая широкополую ковбойскую шляпу стетсон.
   – Да, уже, – ответил он брезгливо, – я похож на местного. Я тут не видел ни одного сносно одетого человека.
   – Это необходимо, Чейнз, ты должен слиться с пейзажем.
   – Ага. – Заметив, что носок кожаного мокасина запылился, он поднял ногу и потер об икру другой ноги. Потом полюбовался наведенным блеском и утонченным рисунком почти чисто шелковых носков. Ему немного полегчало, и он снова посмотрел в стекло.
   И вдруг Джимми обнаружил, что прямо на него смотрят бархатистые коричневые глаза и они всего в нескольких дюймах от пыльного стекла будки с другой стороны.
   – Черт бы тебя побрал! – Он спиной прижался к двери, невольно пытаясь подальше отодвинуться от этого существа, которое пялилось на него.
   – Чейнз? – раздался громкий голос Гектора из трубки, когда она вдруг вырвалась из рук и повисла на серебристом толстом шнуре, а сам аппарат закачался. – Чейнз! Черт побери, что у тебя там творится?
   – Хо! – выдохнул Джимми Чейнз, медленно выпрямляясь. Он подхватил трубку и сказал:
   – Лошадь.
   Настороженно, с опаской, Джимми посмотрел на животное, которое от его резкого движения и от звука голоса норовисто дернуло головой, потом вытянуло шею и снова ткнулось мордой в стекло.
   – Бог ты мой, какой здоровенный сукин сын! – попытавшись изобразить подобие улыбки, Джимми пропел:
   – Ты хорошая, хорошая лошадь. Иди домой. – Потом увидел поводья, накинутые на столб рядом с будкой. – Вот черт, кто-то привязал ее у меня под носом.
   – Да ты хоть на минуту отцепишься от этой треклятой лошади? – загрохотало в трубке.
   – Единственное, что спасает меня от этого паразита, небольшой кусок стекла, босс, так что трудно отцепиться. – Чейнз отвел глаза от крепкого мускулистого животного и уставился в бесконечные дали. – Черт, у них тут не только пальм, у них тут вообще ничего нет. Все такое бурое. А если в целом штате найдется хоть один дом выше двух этажей, я готов сожрать свою новую потрясную шляпу. Место тут отвратное.
   – Хорошо, но послушай, что я тебе скажу.
   Чейнз подумал: боссу, конечно, на все наплевать. Не он засел в этом Богом забытом месте.
   – Ты только сделай дело, – скомандовал Гектор, – и мы в ту же минуту перекинем тебя домой.
   – Обратно в рай, – размечтался Чейнз, – там я снова оденусь по-людски, а лошадь увижу только в загородке.
   – Совершенно верно. Позаботься о Кейли и первым же рейсом вернешься к людям.
   Джимми Чейнз улыбнулся, представив себе счастливый момент возвращения. Дом. Сочное голубое небо, зеленые пальмы и их темные контуры вечером на фоне кровавых закатов Майами. Неоновые огни и пастельные краски зданий. Парни, которые знают, что такое модно одеться. Кубинки с белыми-пребелыми зубами гордо вышагивают в ярких летних платьях. Мысль о доме наполнила его верой в себя.
   – Это легко, босс, – сказал он Гектору. – Так что можешь заказывать мне билет на обратный рейс. Работа, считай, сделана.
   Гектор Санчес аккуратно положил трубку на место и уселся поглубже в кресло. Потом потер разболевшиеся виски.
   – Считай, сделана, – пробормотал он. От мысли, что наглый, глупый Джимми Чейнз один на свободе и рядом с ним нет руководителя, у Санчеса возникло ощущение, что ледяное копье чистого страха пронзило даже кишки. Считай, сделана. От этих слов в голове неприятно зашумело.
   Считай, сделана. Разумеется. Слова Джимми да Богу бы в уши. Иначе им обоим придется приготовиться к тому, чтобы сесть.

* * *

   В третий раз – и это меньше чем за полчаса – Бобби снова пришлось вдавить педаль газа в пол, проезжая мимо еще одного автомобилиста. В одно весьма смачное слово он вложил все, что он про это думает.
   Отвернувшись от пейзажа за окном, который оставлял ее совершенно равнодушной, Кейли удобнее устроилась на сиденье арендованной машины и внимательно посмотрела на Бобби.
   – Ты знаешь, до нашего нынешнего путешествия с тобой, – заметила она, – я и не думала, что в Америке полно водителей по имени Дик [Дик – мужской член (жаргон). – Примеч. пер.]. – Именно это имя произнес Бобби только что, обогнав очередного «чайника».
   Бобби быстро взглянул на нее и снова уставился на дорогу. Он злился, но пытался не поддаться дурному настроению, которое тем чаще посещало его, чем дольше он пребывал в обществе Кейли.
   – Черт побери, детка, я вот думаю: где все эти идиоты получили права? Наверное, в школе трактористов. Нельзя же ездить по дорогам между штатами со скоростью пятьдесят миль в час. Потому-то люди и гибнут.
   Кейли удивленно вскинула бровь.
   – А умереть от инфаркта лучше? Ты так думаешь? Знаешь, скажу я тебе, все равно от чего стать покойником.
   – Кейли, лапочка моя. Мужик может умереть от инфаркта, когда у него нет отдушины, чтобы выпустить раздражение. Это я и делаю, забочусь о своем здоровье.
   – Не жди, что я куплюсь на эту ерунду. Береги ты свое драгоценное здоровье, только не дури мне голову, будто неприличными жестами и грязными ругательствами ты спасешь свое давление.
   Он улыбнулся ей, и сердце Кейли зашлось. Посматривая на него из-под опущенных ресниц, она пыталась не обращать внимания на внутренний голос, который вопил: о Боже, как он красив! Какие руки! Какая улыбка! Ей становилось все труднее выполнять принцип, который сама навязала ему. Никакого секса, пока они не найдут Кэтрин. Несмотря ни на что, и сейчас этот принцип казался Кейли верным. Есть в нем здравый смысл, это точно, уверяла она себя, его надо выдержать, иначе она будет слабовольной идиоткой даже в собственных глазах.
   Умнее всего, конечно, было бы заставить его нарушить этот принцип и самой насладиться, не испытывая при этом отвратительного чувства собственной ответственности. Но как тяжело терпеть! Мужчины, в основной массе, думают не головой, а своим членом, и Бобби не исключение. Как опытная женщина, Кейли знала кое-какие позы, способные мгновенно завести мужика, и стоит ей задеть слабое место Бобби, невероятно уставшего от накопившегося раздражения, как он швырнет ее на первую попавшуюся кровать и станет выделывать с ней самые неприличные штучки. При одной мысли об этом Кейли ощутила, как теплая волна накрыла ее с головой. Да, Бобби с его штучками неподражаем.
   Конечно, с другой стороны, ей никогда не нравились женщины, которые, желая добиться своего, начинали дразнить мужчин. А Бобби, когда дело касалось женщин, был настоящим рыцарем. Поэтому она не собиралась принижать его с помощью разных приемчиков и подталкивать к чему-то между ними. Нет, даже нет вопросов.
   Стиль Бобби – обольщение. Все время, сколько она с ним знакома, Кейли видела его мягким, очаровательным с женщинами, а надо сказать, среди его дам были одна или две достаточно отвратительные, и ему пришлось убрать их из клуба. Вот тогда Кейли увидела его другим, очарования Бобби как не бывало.
   Ну что ж, а с ней он не такой. Развернувшись к нему лицом, Кейли стала размышлять, почему. Глядя на его красивый профиль, она попробовала понять, в чем дело.
   – Что? – вдруг прорычал он, а Кейли от неожиданности вздрогнула. Она прижала руку к груди, не давая сердцу выпрыгнуть.
   – Боже мой, Бобби! Ты испугал меня до смерти. Ты о чем?
   – Что ты на меня уставилась?
   – Я уставилась? И не заметила.
   Он немного подождал, а когда понял, что она не намерена продолжать, потребовал:
   – Ну?
   Кейли заморгала, глядя на него.
   – А что – ну?
   – Ну чего уставилась?
   – Я же тебе сказала: я даже не заметила, что уставилась. Я просто думала о тебе и о женщинах.
   Бобби бросил на нее настороженный взгляд.
   – Обо мне и о женщинах? – переспросил он, стараясь говорить как можно равнодушнее. – Ты имеешь в виду какую-то конкретную?
   – Да нет, я просто думала о том, как ты с нами, женщинами, обращаешься.
   – Ну и как?
   Кейли нежно улыбнулась, и он почувствовал, что ему расставляют ловушку. С чего это он стал таким подозрительным?
   – Ну, ты очаровательный, – ласково сказала она. – У тебя легкий характер, ты всегда ровный. – Ее голос затих, а глаза светились обожанием, она даже приоткрыла рот. – О, Бобби Лабон! Ты покраснел!
   – Черта с два!
   От заалевших щек глаза Бобби казались еще голубее обычного, когда он оторвался от дороги и уничтожающе посмотрел на Кейли. Она решила: ну что ж, она ведет себя великодушно, но надо сбить с него спесь.
   – О’кей, если ты не согласен, тогда, конечно, нет. – Она погрызла ногти, потом снова положила руку на колено. – Слушай, а ты помнишь женщину, которую должен был прошлой зимой выгнать из «Тропиканы», ну, ту самую, которая пыталась прорваться на сцену с нашими девушками?
   – Ну конечно, помню. Она разодрала мне пол-лица, пока я ее выставлял за дверь.
   – Я вот подумала: почему ты не выпер ее сразу, когда она приняла первую дозу?
   Бобби снова повернулся к Кейли, и на лице его было искреннее удивление. И возмущение.
   – Так она же женщина!
   – Бобби, она ведь была совершенно пьяная, и у тебя лицо гноилось неделю от ее грязных ногтей! Будь на ее месте мужчина, ты бы вытурил его в секунду!
   – Бэби, о чем разговор, ну ясное дело, мужик от меня бы просто так не ушел. – Он снова обратился к дороге, но успел бросить взгляд на Кейли, в котором читался упрек. – Мужчина не должен бить женщин, плевать, заслуживают они того или нет.
   – Но тогда ты наставил пушку на меня.
   – Но я же не собирался пускать ее в ход. Я думал, что ты – не ты, а твоя сестра.
   Кейли сощурилась.
   – Если речь зашла о ней, мне стоило бы свести с тобой счеты, дорогой. Что за ерунду ты тогда нес насчет Кэтрин… моих ног?
   – Чего?
   – Не считай меня дурочкой, Бобби. Когда я пыталась доказать тебе, что я Кэт, ты так осмотрел меня с головы до ног, что мы оба прекрасно понимали, что ты думал о ее ногах. И ты сказал: красивые. – Она вложила в это слово глубокий сексуальный оттенок. Как и он тогда.
   – Неужели ты ревнуешь?
   – Я не ревную!
   – Уж прямо! – ухмыльнулся Бобби. – Но они на самом деле красивые. – Он посмотрел на гладкие, длинные ноги, и его глаза подернулись пеленой, прежде чем он снова посмотрел на дорогу.
   – Очень красивые. Я сказал ей, то есть тебе, правду.
   – Ты флиртовал с ней.
   – Если я и флиртовал с кем, детка, так это ведь с тобой.
   – Да, ты здорово умеешь выкручиваться, Бобби, но ведь ты не знал, что я – это я. Как только ты понял, что меня нет, ты даже не стал ждать, когда все проблемы утрясутся, а принялся флиртовать с моей сестрой!
   – Да не флиртовал я! Я просто оценил ее, черт побери, тебя, твои ноги. – Он убрал одну руку с руля и потер лоб. – Твои, ее, ее, твои, Боже, у меня уже голова раскалывается! Они красивые, вот все, что я сказал. Ну застрели меня. Женщины ведь любят слушать такое.
   Кейли хмыкнула:
   – Ты, наверное, не слишком много знаешь о женщинах, если так думаешь. Конечно, некоторые любят послушать, может, даже большинство, но если бы это была не я, а Кэт, она бы разорвала тебя на том самом месте, где ты стоял.
   – Что, она не любит комплименты?
   – Она не любит, когда чужие врываются к ней домой и смотрят влюбленными глазами на ее ноги. Уж это точно.
   – Да? Интересно, и что бы она сделала? Как бы она поступила? Она стукнула бы меня? Значит, она гораздо больше на тебя похожа, чем ты пытаешь вдолбить мне в башку.
   – Ну и дерьмо! Ты и сейчас мечтаешь покувыркаться с моей сестрой! Да, дурачок? Но тебе это удастся только в мечтах. Она на самом деле разорвет тебя в клочья своим языком. Ты окаменеешь. Ты станешь заикающимся придурком.
   Брови Бобби поползли вверх, когда он повернулся к ней.
   – Тогда я думаю, мне крупно повезло, что у нее в доме оказалась ты, а не Кэтрин. Близняшки – лед и пламя, и мне досталось пламя. – Брови его сошлись вместе, он вдруг нахмурился. – Но так было по крайней мере до того, как ты решила дать мне от ворот поворот. И теперь у меня болят яйца.
   – Ах, бедняжка, ты хочешь, чтобы я их поцеловала и им бы полегчало?
   – Да! – зарычал он.
   Атмосфера в машине изменилась, казалось, нервное возбуждение заполнило весь салон, оба замолчали. Потом Кейли глубоко вздохнула, выдохнула и потянулась за дорожной картой.
   – Как тот город называется, про который Скотт сказал, что там мы можем их нагнать?
   – Арабеск.
   – Я сомневаюсь, что мне там удастся сделать маникюр. У Кэт остались все мои вещи, мне нечем привести в порядок ногти, а они смотри какие. – Потом Кейли уставилась в карту, нашла город, о котором они говорили, и нахмурилась. – Ой, тут одна маленькая точечка.
   – Да, я думаю, они остановятся только на ленч.
   – Боже! Ты посмотри-ка сюда! – Она кивнула на карту на коленях. – Да в этом штате одни маленькие городишки. Как тут люди развлекаются?
   Они ехали молча, пока наконец Бобби не повернулся к ней.
   – А ты подумала, что будем делать, когда догоним твою сестру?
   Кейли тупо посмотрела на приятеля.
   – Конечно, спасем.
   – Ладно. А как?
   Кейли заморгала.
   – Ведь надо не просто найти твою сестру, а отнять ее у мужика, который тащит ее в Майами. Он, скажу я тебе, не собирается отдавать ее нам. Это уж точно. И парень наверняка вооружен до зубов.
   – У тебя тоже есть пушка.
   – Да, но он готов в любую минуту выстрелить.
   Кейли повела плечами.
   – Ну тогда надо застать их врасплох.
   – Хорошо. Допустим, он посмотрит на тебя и поймет, что поймал не ту женщину. – Он снял руку с руля и схватил ее за бедро чуть выше колена. Он довольно долго не глядел на дорогу, пришпилив Кейли напряженным взглядом к сиденью. – Но почему ты думаешь, что парень так просто сдастся? Ведь человек, о котором мы говорим, делает свое дело, это его работа, за нее ему платят деньги, и, уж поверь, он будет драться, как тигр!
   – И что? Может, мы его свяжем и успеем удрать вместе с Кэтрин, пока он придет в себя и развяжется? Ну я не знаю, Бобби, – протянула она разочарованно. – Но Кэт вообще-то с мозгами…
   Он пальцами впился ей в ногу.
   – Ты прекратишь наконец?
   – Что? Что прекращу? – Она шлепнула обеими руками по его руке, потом попыталась отдернуть ее силой. – Бобби, мне больно.
   – Перестань твердить о том, какая ты глупая. – Но руку он убрал и положил на руль, костяшки пальцев при этом побелели. Он довольно долго и яростно смотрел на Кейли. – Если ты не окончила какого-то проклятого колледжа, как твоя драгоценная сестра, это вовсе не значит, что ты глупее ее.
   – Но я на самом деле не слишком умная.
   Бобби уставился на нее. Она примирительным жестом коснулась его бедра.
   – Да правда, Бобби. Я, конечно, не говорю, что я дура набитая. Но Кэт очень быстро соображает. И это нормально. Мне всегда на все было наплевать, а когда я попадала в трудную ситуацию, я звала ее на помощь. Я была очень общительной, быстро заводила друзей. И я гораздо веселее ее. Но Кэт умнее, или по крайней мере скорее соображает, чем я. Это факт, как и то, что у меня рыжие волосы или красивые сиськи.
   Кейли смотрела на пальцы, которыми она водила по его мускулистому бедру, вырисовывая невидимый узор.
   Бобби бросил взгляд на великолепную грудь.
   – Может быть, ты просто не развивала природную смекалку?
   – А что это такое?
   – Ну, это как тренировка мускулов. Если с ними не работать, они не накачиваются. Ты не старалась сама разобраться со своими проблемами, а сестра думала за тебя. Но если уж мы про это заговорили, бэби, лучше прикинуть, что будем делать, когда догоним Кэтрин и ее мужика.
   – А нельзя просто дать ей знать, что мы рядом и готовы кинуться на помощь? А она пускай сама придумает, что делать.
   – Нет уж, или мы все бросим и смоемся отсюда, спасая свои задницы, за что я и голосую, или придется пошевелить мозгами как следует.
   Положиться на собственные мозги? Кейли стало не по себе. Более того, она до смерти испугалась. Белые зубки прикусили нижнюю губу. Да, бросить все и смыться – огромное искушение. Но, вздохнув поглубже, Кейли произнесла:
   – Ладно, мы должны напрячь мозги и сделать все как следует.
   – Фу ты, черт! – Бобби шлепнул ладонью по рулю. – Этого я и боялся.

Глава 11

   Еще нет восьми утра, но от жары уже не продохнуть. Над шоссе, по которому шли Кэтрин и Сэм, поднималось горячее марево.
   Завтрак тяжелым камнем осел в желудке Кэтрин и давил. Она проклинала себя еще за одну прихоть, которой поддалась: напялила туфли Кейли на высоких каблуках. Надо было давно прекратить детские глупости – злить Сэма. От этого ей самой только хуже. Пытаясь поспеть за ним и шагать в ногу, одергивая прилипающий топ из лайкры к вспотевшей груди, она мечтала о свободной рубахе, которая продувалась бы и холодила кожу. Надеть бы сорочку из хлопка и мешковатые шорты! Или длинное, до пят, платье, которое скользило бы по телу, а не впивалось в каждый дюйм. Кэтрин поклялась себе: если она когда-нибудь вернется в свою нормальную жизнь, она будет одеваться только в свободные вещи! И никогда больше не станет мучить тело.
   А почему это она так торопится за Сэмом? С какой стати? – спросила себя Кэтрин и тут же укоротила шаг. Разве в ее интересах прийти на автостанцию вовремя? Сэм сделал еще шага три, прежде чем обнаружил, что девушки рядом нет. Нетерпеливо обернувшись, он спросил:
   – В чем дело, Рыжая? Почему задержка?
   На жару Кэтрин не стала жаловаться, она сказала о главном:
   – У меня болят ноги. Мне надоело бежать за тобой след в след, как дрессированный пудель. Знаешь, Maк-Кэйд, в этом нет никакого удовольствия.
   Широко шагнув, он оказался рядом с ней, хмуро оглядел длинные ноги девушки.
   – Эй, нечего меня обвинять, надела бы нормальные туфли вместо чертовых каблуков, как я тебе предлагал… – И он умолк, догадавшись, что продолжать нет никакого смысла. Перед глазами возникла утренняя картина: мелкими шажками она разгуливает по комнате на этих проклятых высоченных ходулях, в его белой рубахе, застегнутой под самое горло и надетой поверх маленького розового платьица, которое сейчас на ней. Рубашка полностью прикрывала обтягивающее платье, и ему было не так больно смотреть на нее. А сейчас Рыжая казалась совершенно голой, будто под платьем ничего нет. Подумав об этом и вспомнив, как белые гладкие ноги обхватывали его талию, Сэм едва не завыл.
   – Предлагал, дурак? Да ты требовал!
   Ну ладно, он согласен. И себе может признаться, что это была ошибка, потому что Рыжая вздернула свой изящный носик и начала новый сеанс игры в молчанку.
   А каблуки остались у нее на ногах.
   – Кроме того, – резко бросила она, поднимая руку, чтобы стереть пот со лба, – если бы не твое скупердяйство, мы бы на чем-нибудь подъехали до автобусной станции, а не тащились по шоссе.
   – Если бы ты не нагрузилась за завтраком, как грузовик, может, я и пошел бы на это.
   Кэтрин сердито шагнула к нему.
   – Даже не смей заговаривать о моей комплекции!
   – Черт побери. Рыжая! – От раздражения Сэм подошел к ней так близко, что девушке пришлось прогнуться в талии, чтобы заглянуть ему в глаза. – Я ни разу не говорил, что ты толстая. Я только сказал, что у тебя хороший аппетит. Можешь мне поверить, дорогая, как человек, оплачивающий твою кормежку, заявляю об этом со всей ответственностью. – Он снова отошел от нее и стал наблюдать, как Кэтрин медленно выпрямилась. – Ну а теперь давай шевелись, – процедил он сквозь зубы. – Нам надо успеть на автобус. – Сэм повернулся и снова зашагал по обочине.
   Кэтрин тащилась за ним со скоростью улитки. Прорычав, мимо пронесся автомобиль, подняв облако пыли. Закашлявшись, Кэтрин остановилась, ожидая, когда пыль осядет, и раздраженно крутила головой.
   Сэм повернулся и так непристойно выругался, что Кэтрин отшатнулась. Он подскочил к ней, схватил сумки одной рукой, нагнулся, взял девушку и перекинул через плечо. Кэтрин болталась на плече Сэма, как пожарный шланг. Шлепнув руку ей на спину для надежности, чтобы груз не потерялся по дороге, он повернулся и зашагал вперед.
   – Проклятие! Сэм, и так слишком жарко. – Она стукнула его кулаком по спине. – Опусти меня на землю! – Еще одна машина прорычала мимо и энергично загудела. Насмешливое улюлюканье рвалось из здоровых глоток подростков. – Сэм, да отпусти же меня! Из-под юбки им все видно, даже мои миндалины!
   – Думаешь, поверю, что тебя это волнует? Тебя хлебом не корми, дай повыставляться.
   – Сэм!
   – Ты переобуешься и будешь слушаться меня, как дитя. И перестанешь досаждать мне.
   С каждым энергичным шагом Сэма живот Кэтрин трясло все больше, и завтрак, недавно съеденный, угрожал вывалиться наружу. От его слов она крепко стиснула зубы, но заставила себя сдержаться.
   – Ладно, а теперь поставь меня.
   Он наклонился и разрешил ей встать на ноги. Потом бросил сумку на дорогу, сел на корточки и быстро нашел пару теннисных туфель.
   – Давай сюда.
   Он отдал ей туфли, она надела и наклонилась завязать шнурки. Выпрямившись, Кэтрин увидела, что Сэм взвешивает в руке туфли, задумчиво глядя на густые заросли полыни неподалеку.