- Желаю вам всяческого успеха на этом поприще, - ответил я.
Медведев раскланялся со мной и отправился восвояси.
В этот момент я заметил, что из-за колонны вышел Кинрю.
- Откуда ты здесь? - осведомился я.
- Я должен вас охранять, - ответил мой Золотой дракон. - И долго вы собираетесь мучить Медведева? - осведомился он.
- Еще не пришло время раскрыть все карты, - произнес я многозначительно.
- Да, - усмехнулся Юкио Хацуми, - вы, Яков Андреевич, знаете толк в карточной игре!
Не успел я вернуться к себе, как в дверь кто-то постучался.
- Войдите! - позволил я.
Дверь распахнулась, и в комнату поспешно вошел Колганов, которого я, признаться, давно не видел. Иван Парфенович выглядел встревоженным и все время озирался по сторонам.
- Какими судьбами? - осведомился я, предлагая ему присесть.
- Я должен переговорить с вами о Гродецком, - ответил Иван Парфенович. - Я его боюсь, - признался он с дрожью в голосе.
Я вспомнил, что пан Гродецкий собирался вызвать Колганова на поединок.
- Это не удивительно... - было начал я.
- Вы не понимаете, - перебил меня Колганов. - Мне кажется, что это именно он убил князя Николая Николаевича...
- С чего вы это взяли? - осведомился я.
- Он странно ведет себя, - ответил Иван Парфенович, комкая в руке край камчатой скатерти.
- Что вы имеете в виду? - поинтересовался я.
- Я видел, как поляк подглядывал в замочную скважину, - нерешительно ответил Колганов, - и, кажется, подслушивал у дверей, - развел он руками, перед тем, как от вас вышел японец...
- Но это еще не говорит о том, что он убил князя Титова, - заметил я.
- Да... - замялся Колганов, - но в нем есть что-то такое, что при встрече с ним делается жутко! Господин Гродецкий чувствует, что вы, Яков Андреевич, его подозреваете, - добавил он.
- С чего вы взяли, что я его подозреваю? - осведомился я.
- Не знаю, - пожал плечами Иван Парфенович, - что то подсказывает мне, что вы выслеживаете Гродецкого...
- Неужели это настолько заметно? - расстроился я.
- По крайней мере, для меня, - ответил Колганов. - С паном Станиславом у меня личные счеты, - добавил он. - К тому же он как-то странно себя ведет. Мне кажется, что поляк что-то скрывает...
- Вы очень наблюдательны, - заметил я.
Когда Колганов ушел, я уселся за стол и задумался. Мне совсем не понравилось, что Иван Парфенович обо всем догадался. У меня не оставалось сомнений, что и сам Гродецкий прекрасно понимает, что я подозреваю его. А это делало наше совместное пребывание с ним в усадьбе опасным. Особенно я переживал за Миру, которая в последнее время вела себя совершенно безрассудно.
Я достал свою бархатную тетрадь и обмакнул в чернила перо. Мысли и чувства переполняли меня. Мне хотелось, наконец-то, излить свою душу, и я доверил роль исповедника бристольской бумаге, уповая на то, что никто никогда не обнаружит мою тетрадь...
***
VIII
***
C Мирой мы встретились в мраморной зале за ужином. Индианка сияла от счастья, по ее лицу было видно, что она за нас с Кинрю сильно переволновалась. Я мысленно укорил себя за то, что так и не нашел впемени до сих пор навестить ее.
Мы сидели с ней совсем рядом, и я не смог удержаться, что бы не сжать ее руку в своих ладонях.
В этот момент Никита Дмитриевич Сысоев поднялся из-за стола и постучал краем вилки по своему бокалу.
- Господа, - проговорил он торжественно, - у меня есть для вас одно радостное сообщение, - глаза его ликующе поблескивали в теплющемся свете свечей.
- Что за сообщение? - оживился Иван Парфенович.
Мадхава с Агастьей переглянулись, Станислав Гродецкий перевел свой взгляд из блюда с салатом на управляющего, который, едва не начал заикаться под ним.
- Господа! - снова обратился Никита Дмитриевич ко всем присутствующим. - Дороги к завтрашнему утру, кажется, будут расчищены!
Его последние слова утонули в гуле апплодисментов.
- В самом деле?! - воскликнула Мира, не поверив своим ушам. Она страстно мечтала вернуться в наш особняк на Офицерской улице.
- Ну, наконец-то! - удовлетворенно произнес Гродецкий, оправляя манжеты, выглядывающие у него из-под фрачных рукавов. - Я завтра же уезжаю отсюда! - заявил он чеканным голосом.
Я подумал о том, что мне надо было пошевеливаться, чтобы на чем-нибудь поймать его с поличным. Однако я должен был отдать должное Гродецкому - он был как никто осторожен.
- А где дети? - поинтересовался я у Миры, которая зачарованными глазами смотрела в окно. В этих черных, огромных озерах отражались мерцающие снежинки.
- Что? - индианка будто очнулась от долгого волшебного сна.
- Где дети? - спросил я снова.
- С Грушенькой, - ответила Мира. - Они прекрасно поладили, - сказала она, - не хуже, чем с англичанокой!
Колганов, услышав о чем она говорит, перекрестился.
- Да упокоится с миром ее душа, - промолвил он.
- Я, пожалуй, пойду, - сказал Кинрю, вставая из-за стола.
- Куда ты? - удивленно спросил я своего ангела-хранителя.
- Я обещал Саше кое-что рассказать, - ответил японец с таинственным видом.
Я прекрасно представлял себе, о чем они будут разговаривать. Мне ли было не знать, о чем может поведать мальчишке мой самурай?! Я должен был признать, что японскому дворянину было чем вскружить голову ребенку. Чего только стоила его служба в императорском дворце?!
Я вернулся к себе вместе с Мирой, атласные, тяжелые юбки которой шуршали у меня за спиной. От нее удивительно пахло восточными духами, запах которых сводил меня с ума.
- Вам удалось что-нибудь узнать? - осведомилась Мира, как только я повернул ключ в замке. Она забралась с ногами на оттоманку и принялась водить рукой по ткани, которой были обтянуты стены в комнате.
- Почти ничего, - ответил я, - кроме того, что Гродецкий действительно раньше уже бывал в имении князя, и при этом, инкогнито. Судя по всему, именно по его приказу пара мужиков создали в местной деревне видимость индийского ритуала...
- Вы имеете в виду заклание скота? - догадалась Мира.
- Вот именно, - согласился я. - Однако я так до сих пор и не выяснил, кто из них принимал участие в убийтсве князя Титова. Мне кажется, что Гродецкий вряд ли сумел бы справиться с этим самостоятельно!
- Мне тоже так кажется! - кивнула Мира. - Но ему помогала еще и англичанка...
- Да, - кивнул я, - в этом тоже не остается сомнений!
- Но, Яков Андреевич, - заволновалась Мира. - Вы сможете что-нибудь доказать?! - с тревогой в голосе спросила она.
- Постараюсь, - ответил я. Однако я сам не имел на этот счет абсолютно никакой уверенности.
- Гродецкий пытался выпытать у меня, - сказала Мира, - зачем вы поехали в дереню?!
- И что ты ему ответила? - осведомился я.
- Ничего, - передернула она плечами. - Сказала, что вы отправились на прогулку!
- Ну и славно, - похвалил я ее. Она словно котенок прильнула ко мне и прошептала на ухо:
- Яков, будь осторожен!
Я был изумлен: Мира впервые за все время нашего знакомства отважилась на такую фамильярность.
- Буду, милая, буду! - успокоил я ее, погладив по тяжелым густым волосам.
Мира забралась ко мне на колени и страстно проговорила:
- Я не переживу, если с тобою что-то случится!
- Успокойся, - я убрал у нее с лица прядь непослушных, черных волос, - твоими молитвами со мной никогда ничего не случится!
- Вашими бы устами, - заулыбалась Мира, она любила повторять за мной мои поговорки. Я и не заметил, что моя индианка снова перешла со мною на "вы".
Я вытащил из-за ворота пантакль, который всегда носил у себя на груди.
- Он хранит меня, - ответил я ей.
- А я и не знала, Яков Андреевич, что вы - язычник! - лукаво заулыбалась индианка.
- О! - усмехнулся я. - Ты научила меня многим премудростям!
Мира слезла с моих колен, вытащила из-под шифоньера свой магический ящик и склонилась над ним.
- Что ты ищешь? - осведомился я.
- Траву для Ольги Павловны, - ответила индианка, перебирая свои бархатные мешочки.
- Ой! - ужаснулся я. - Я совсем позабыл справиться у тебя о здоровье вдовой княгини! Как она? Ей лучше? - осведомился я.
- Да, - кивнула моя индианка. - Ольге Павловне с каждым часом все лучше, - сказала она. - Княгиня выздоравливает прямо на глазах!
- Ты считаешь, что это действие ведического ритуала? - спросил я с сомнением в голосе. Говоря откровенно, я никогда особенно-то не верил во все эти магические обряды, не смотря на то, что принадлежал к ордену вольных каменщиков.
- Не знаю, - пожала плечами Мира, - а вы-то, Яков Андреевич, оказывается, Фома неверующий, - со смехом заключила она, отыскав наконец мешочек с травой хариды. - Ну, - пожала индианка плечами, - возможно, это всего лишь действие лекарственных трав, - улыбнувшись допустила она.
Мира высыпала засушенную траву на ладонь.
- И что бы я делала сейчас, - усмехнулась она, - если бы не привезла ее с собой из Калькутты?!
- Не знаю, - пожал я плечами, - возможно, сидела бы взаперти!
- Да уж, - кивнула моя индианка, - с княгини станется!
- Она не обижала тебя? - спросил я уже серьезно.
- Нет, - Мира покачала своей головой, - нам удалось-таки найти со вдовою общий язык!
Мира взяла свой мешочек, спрятала на место обклееный цветной бумагой ящик с магическими принадлежностями, захватила серебряную кружку, из которой обычно отпаивала больную княгиню, коснулась на прощание своими устами моей щеки, словно взмахнула крыльями бабочки, и отправилась врачевать занемогшую Ольгу Павловну.
Я же решил перечитать дневник погибшего князя. Едва за Мирой захлопнулась дверь, как я полез за ним в ящик стола. На лбу у меня выступили капли холодного пота - я шарил ладонью в столе и ничего не находил. Наконец, я нащупал бархатную обложку своей лиловой тетради. Мне удалось вынуть ее из ящика письменного стола. Лежала она явно не на своем месте. Я открыл ее и перелистал. На одном из листков оказался загнутый уголок. Мой дневник явно кто-то прочел.
- Гродецкий! - ужаснулся я вслух и снова сунулся в стол. Дневник Николая Николаевича Титова исчез.
- Этого только мне не хватало, - пробормотал я, утирая ладонью пот со лба. Сережка англичанки также отсутствовала. Мне оставалось только заключить, что в мое отсутствие мои апартаменты кто-то обыскивал. Только сейчас я понял, какую совершил глупость, взяв с собой в деревню своего Золотого дракона. Насколько больше пользы он смог бы принести мне именно здесь!
Кинрю оказался легок на помине.
Раздался тихонький стук в дверь.
- Кто там? - спросил я встревоженно.
- Ваш ангел-хранитель, Яков Андреевич, - ответил японец.
- Входи! - велел я ему, не убирая свой дневник со стола. От моего Золотого дракона у меня практически не было секретов, тем более, в такой критической ситуации, которая вот-вот грозила выйти из-под контроля.
- Вы только посмотрите, Яков Андреевич, что я принес?! - сверкнул белозубой улыбкой японец.
- Очень интересно, - проговорил я заинтригованно, на минуту позабыв обо всех своих напастях, обрушившихся на меня, как снег на голову.
Кинрю держал в своих ладонях маленький серебряный сундучок довольно тонкой работы, с такой же узорной серебряной крышечкой.
- Что это? - осведомился я.
Золотой дракон молча приподнял ее, и я не поверил своим глазам. В серебряном сундучке лежала жемчужина...
- Эта та самая? - тихо спросил я пересохшими от волнения губами.
- Та самая, - ответил Кинрю, - настоящая! Та, что исчезла из спальни княгини!
- Где ты ее нашел? - поинтересовался я, выкладывая жемчужину себе на ладонь.
- Сейчас я все расскажу, - ответил Юкио, усаживаясь в кресло.
- Не тяни! - попросил я Кинрю. Мне не терпелось узнать, что же все-таки приключилось с жемчужиной. - Выкладывай все как есть! - торопил я его.
Жемчужина переливалась перламутром в свете чадящей свечи, закапавшей воском подсвечник. Она сияла девственной чистотой.
- То-то княгиня обрадуется! - протянул я с восторгом в голосе.
- Мне ее Саша показал, - начал японец. - Он ее под рождественским деревом нашел, - продолжил он, - в тот день, когда Мери-Энн с Гродецким поссорилась и Никита Дмитриевич Сысоев случайно подслушал их разговор.
- Вот как? - вслух удивился я.
Мой Золотой дракон кивнул мне в ответ.
- По-видимому, мисс Браун, - имя англичанки по-прежнему давалось японцу с трудом. Когда Кинрю произносил его, он старался спрятать глаза, сама намеренно оставила ее в зале, где стояла рождественская елка, чтобы не отдавать Гродецкому. Возможно, поэтому, он ее и убил, - высказал вслух японец свое предположение.
- Не думаю, - тихо ответил я. - Ему была нужна жемчужина, а не мертвая англичанка. Своей смертью Мери-Энн только смешала ему все карты!
- Не знаю, - пожал плечами Кинрю. - Но, так или иначе, Саша советовался со мной, стоит или нет дарить ее Настеньке на рождение... Оно, у нее, кажется, в январе, - добавил японец.
- Так, значит, мальчик присвоил себе бабушкину жемчужину?! - удивился я.
- Вовсе нет, - возразил японец, вступившись за Сашу. - Он и не знал, что она принадлежит княгине. Саша считал, что это жемчужина его гувернантки. Он собирался отдать ей ее на следующий же день, но неожиданно узнал, что Мери-Энн умерла.
- Вследствие чего он посчитал себя единственным обладателем редкого клада?! - усмехнулся я.
- В общем-то да, - согласился японец. - Но он сразу согласился отдать жемчужину мне, как только узнал, что она принадлежит его бабушке. Мальчик даже надеется, что это вернет ей здоровье! - добавил он.
- Добрая душа, - заметил я искренне. - Кстати, мне стало известно, что эту жемчужину Николай Николаевич Титов приобрел в Индии в тоже самое время, когда Гродецкий купил у того же ювелира другую жемчужину, схожею с этой, как две капли воды!
- Вот оно что?! - покачал головой японец. - Тогда все становится на свои места, - заметил он. - Но откуда вы это узнали? - удивленно поинтересовался Кинрю.
- Я обнаружил в архиве князя его дневник, - ответил я.
- Что же вы раньше молчали, Яков Андреевич?! - вспыхнул мой Золотой дракон. - Где он? Я хочу его прочитать! - заволновался он.
- Дневник исчез, - развел я руками.
- Яков Андреевич! - сокрушенно покачал головой японец. - Какая жалость!
- Совершенно с тобой согласен, - ответил я. - Подозреваю, что это дело рук господина Гродецкого!
- Но он же завтра покинет имение! - ужаснулся мой Золотой дракон. - И ищи тогда ветра в поле! - присвистнул он.
- Совершенно верно, - согласился я. - Мы должны его обязательно задержать!
- Но каким же образом? - заволновался Кинрю, его впалые щеки раскраснелись так, будто он побывал на морозе.
- Думаю, нам все-таки стоит обратиться к Медведеву, - ответил я.
- Так, значит, время пришло! - воскликнул Кинрю, потирая руки.
- Похоже, что да! - ответил я. - Я думаю, он не откажется поприсутствовать при нашем разговоре с Гродецким...
- Но вы же обидели его, - осторожно заметил Кинрю.
- Он - старая ищейка, - усмехнулся я, - мне кажется, что Лаврентий Филиппович настолько великодушен, что простит меня! Тем более, когда мы покажем ему жемчужину...
- Пожалуй, вы правы, - согласился японец.
- Завтра же утром я поставлю Лаврентия Филипповича в известность обо всем, что нам удалось узнать! - объявил я Кинрю свое окончательное решение.
Не успел я переодеться ко сну, как в дверь моей комнаты вновь кто-то постучался.
- Кто там? - осведомился я уже в полудреме. За последние дни мне ни разу так и не удалось толком выспаться, и я чувствовал себя, будто разбитая телега.
- Яков Андреевич! - донеслось из-за двери.
- Кто там? - откликнулся я, не узнав обладателя голоса.
- Это - Мадхава! - ответил ночной посетитель.
- Мадхава? - переспросил я удивленно. - И чего вам только не спится в такое время? - я направился к двери, которую на всякий случай запер на ключ.
- Яков Андреевич, - ввалился индиец в комнату, - как хорошо, что я вас застал!
- Что еще случилось? - заволновался я.
- В комнате пана Гродецкого свет горит, - отдышавшись, проговорил Мадхава.
- Ну и что? - спросил я устало. - Может быть, он вздумал почитать перед сном?!
- Яков Андреевич, что с вами? - Мадхава встряхнул меня за плечи. Очнитесь! По-моему, он собирается сбежать из имения. Я видел, как кучер Гродецкого носил его вещи в карету!
- В самом деле? - слова Мадхавы подействовали на меня, будто холодный душ. Весь сон с меня словно рукой сняло. Я бросился одеваться.
Минут через пять в дверь постучала Мира.
- Яков Андреевич, вы уже знаете? - спросила она через порог.
- Что именно? - осведомился я.
- Что Гродецкий задумал что-то неладное...
- Он собирается сбежать? - поинтересовался я, натягивая рубашку.
- По-моему, он собрался поджечь усадьбу, - встревоженно проговорила Мира.
- Что? - воскликнули мы в один голос с Мадхавой. - С чего это ты взяла?!
- Грушенька сказала мне, - ответила моя индианка, - что Гродецкий в манерке из людской керосин унес!
- В какой еще манерке? - удивился Мадхава.
- Это такая металлическая фляжка, походная, - объяснил я ему, на ходу обуваясь в сапоги, - с закручивающейся крышкой... - Я подумал о том, что Гродецкий вполне мог быть в прошлом военным, и, так же, как и я, уйти в отставку. С тех самых времен у него как раз и могла остаться походная фляжка.
- Агастья нас у его комнаты дожидается, - сказал Мадхава, - я ему велел, если что подозрительное заметит, орать во все горло! Пожар страшное дело! - протянул индиец многозначительно.
- Какой ужас! - всплеснула руками Мира. - Я не хочу!.. - воскликнула она. Я видел, что мою индианку охватывает паника. Я мог представить себе, что она чувствовала. Ведь однажды моя Мира уже сумела избежать мучительной смерти в объятиях пламени.
- Все будет хорошо, - я сделал слабую попытку ее успокоить.
- Торопитесь! - простонала Мира. - В доме же дети!
Все втроем мы выбежали на лестницу, где столкнулись с Кинрю, который тоже заметил, что творится что-то неладное. Особенно ему не понравилось, что кучер Гродецкого тайком перетаскивал его вещи в карету.
У дверей Гродецкого Агастьи не оказалось.
- Я не понимаю, что происходит! - взволнованно воскликнул Мадхава, озираясь по сторонам. - Мне кажется, что с Агастьей что-то случилось, прошептал он испуганно, заметив, что я делаю ему знак молчать.
Я постучался в дверь, которая, разумеется, оказалась запертой.
- Кто там? - откуда-то издалека услышал я голос пана Станислава.
- Кольцов, - ответил я. - Мне надо обсудить с вами один спорный вопрос.
За дверью на несколько секунд повисла пауза. Гродецкий раздумывал, стоит или нет пускать меня в его комнату. Я вообще подозревал, что весь этот пожар он задумал только из-за меня, потому как был уверен, что я уже докопался до истины. В связи с этим ему необходимо было отделаться от меня. Поэтому я полагал, что он воспользуется моментом и попробует убрать меня без свидетелей и без лишнего шума, раз уж предоставилась такая возможность. К несчастию для себя, Гродецкий не знал, что я пришел к нему не один.
После недолгих колебаний пан Станислав все-таки загремел ключем в замочной скважине.
- Входите! - велел он мне, выглянув за дверь.
Мой Золотой дракон, Мадхава и Мира спрятались за одной из многочисленных колонн, имевшихся в холле.
Но только я переступил через порог, как они последовали за мною.
В комнате я заметил связанного Агастью, который валялся на полу с кляпом во рту.
- Яков Андреевич, вы проиграли, - сказал Гродецкий, как раз в тот момент, когда за моей спиной, грозной тенью, появился Кинрю. В руках пан Гродецкий сжимал "кухенрейтор". - Что здесь происходит? - осведомился он, прицелившись в японца.
Только сейчас я разглядел, что на полу валялась фляжка с пролившимся керосином. Вещи Гродецкого были сгружены в углу.
- Нет, это вы проиграли! - проговорил Мадхава, выступая из-за спины Кинрю. В руках он тоже держал дуэльный пистолет, который нацелил в сторону пана Станислава.
Воспользовавшись сложившейся ситуацией, японец молниеносным движением выбил из рук Гродецкого пистолет и повалил поляка на спину.
- Проклятие! - прохрипел Гродецкий, падая на мозаичный пол, бывший в его комнате черно-белым. В масонстве такая мозаика символизировала взаимочередование добра и зла в человеческом мире. Так убирались некоторые масонские ложи.
- Я вижу, пан Станислав, что вы торопитесь, - кивнул я в сторону его упакованного багажа.
- Да уж, - усмехнулся Гродецкий, обнажив свои жемчужно-белые зубы. Торопился, по крайней мере..., - добавил он. - И угораздило же меня с вами связаться, Яков Андреевич! - процедил сквозь зубы Гродецкий, пока Кинрю связывал ему руки.
- Да, - кивнул я, - напрасно вы выбрали именно меня в козлы отпущения... Кстати, - осведомился я, - куда вы спрятали дневник Николая Николаевича? - осведомился я.
- Ищите, - пожал плечами Гродецкий с издевательской улыбочкой на устах.
- Найду, - заверил я его. - Не беспокойтесь!
Мира тем временем вытирала на полу керосин, а Мадхава освобождал от тенет своего "брахмачарина" Агастью.
- Мира! - позвал я индианку.
- Что? - негромко отозвалась она. Я заметил, что ее панический ужас прошел. Индианка с интересом рассматривала вещи Гродецкого.
- Позови Медведева, - попросил я ее. - Этот случай не терпит отлагательств до завтрашнего утра.
- Хорошо, - согласилась индианка и вышла из комнаты.
Я же начал осматривать багаж господина Гродецкого и через несколько минут уже обнаружил дневник князя Титова.
- Я вижу, вы торопились, - сказал я Гродецкому, кивнув в сторону обнаруженной мною тетрадки.
- Теперь это не имеет никакого значения, - мрачно ответил пан Станислав.
- О, да! - воскликнул я, вынимая из его дорожного погребца черный футляр. Я раскрыл его и обомлел. - А это что такое? - произнес я вполголоса.
- Я вижу, вы узнали его, - ответил Гродецкий.
В эту минуту в комнату пана Станислава вошел Лаврентий Филиппович.
- Я так и знал, что вы что-нибудь этакое выкините, Яков Андреевич, усмехнулся он.
- Ну, все лавры в этом деле должны достаться пану Гродецкому! заметил я.
- Догадываюсь, - кивнул Медведев. - Что я вижу? - Лаврентий Филиппович уставился на футляр с вензелем Гродецкого, выгравированным под крышкой. - Перстень с адамовой головой! - воскликнул он. - Я видел его на пальце князя! Он с ним никогда не расставался, - добавил квартальный надзиратель, - но на теле покойного этого перстня не было! - заметил он, постукивая пальцами по столу. Медведев поводил ноздрями по воздуху. - Что это? - удивился он. - По-моему, это керосин, - прищурился надзиратель. - Вы хотели спалить имение? - обратился Лаврентий Филиппович к пану Гродецкому.
- Представьте себе, что - да, - нагло ответил он.
- Господин Гродецкий пожелал таким образом от меня избавиться, решил я внести некоторые пояснения и протянул Медведеву дневник Николая Николаевича Титова. - Занимательное чтиво, - заметил я.
- Обязательно почитаю на досуге, - ответил Лаврентий Филиппович.
- Я думаю, что настало время расставить все точки над i, - заметил я. - К сожалению, княгиня больна и не в состоянии выслушать эту историю...
- Да и Колганов с Сысоевым отсутствуют, - заметил мой Золотой дракон.
- Никита Дмитриевич по делам в деревню уехал, - сказал Медведев.
- А Иван Парфенович заперся в своей комнате, - заметил Мадхава, - и боится оттуда кончик носа высунуть, - усмехнулся он.
- Похоже, ваша дуэль с Колгановым не состоится! - сказал я Гродецкому.
- Не велика потеря, - ответил он. - У меня нет нужды сражаться с мошенниками!
- А себя вы к кому причисляете? - вкрадчиво осведомился Медведев.
- К патриотам, - серьезно сказал Гродецкий, - и к защитникам своего отечества!
- Ах, вот оно как?! - поджав губы, хмыкнул Лаврентий Филиппович.
- Знакомы ли вы с книгой Иоанна Масона "О познании самого себя"? обратился я к пану Станиславу. - Ведете ли вы дневник с целью исповедания?
- Мне нет надобности испытывать самого себя, - ответил Гродецкий. Ежедневно и еженощно могу я сказать, что служу своему отечеству! воскликнул он.
- Но к чему вам, господин Гродецкий, понадобилось обращаться к ведическому ритуалу?! - изумленно воскликнул Мадхава, широко распахнув свои огромные черные глаза.
- Думаю, я смогу ответить на этот вопрос, - проговорил я вполголоса.
- Не сомневаюсь, - кашлянул Лаврентий Филиппович.
- Какой-то неизвестный агент Титова, - начал я свой рассказ, сообщил ему, что я как-то связан с польским масонством, - я мог говорить об этом, поскольку в комнате не было никого кроме индусов, которым я уже доверял и которые вскорости собирались уехать на родину, Медведева и Миры, - Литовские ложи вопреки желанию Его Императорского Величества Александра I и Великой Петербургской ложи "Астреи" присоеденились в Великому польскому востоку, отчаянным противником чего был князь Николай Николаевич Титов. Но к его мнению прислушивались, - проговорил я многозначительно, - и господин Станислав Гродецкий как истинный патриот, я кивнул в сторону поляка, - решил физически устранить своего противника... и, - добавил я, - свалить это все на меня. Для этого ему не понадобилось черезмерных усилий, достаточно было намекнуть Николаю Николаевичу, чтобы он пригласил в это имение индусов. Его тайный агент также докладывал Титову, что "брахманы" как-то связаны с поляками, что было только на руку Гродецкому... Я подозреваю, что это именно он и связан с ним! Теперь меня легко было обвинить в том, что я через индианку Миру передаю информацию индусам, которые, якобы, работают на Великий польский восток.
- Я же вам говорил, - кивнул Лаврентий Филиппович, - что Иван Сергеевич Кутузов вам больше не доверяет!
Медведев раскланялся со мной и отправился восвояси.
В этот момент я заметил, что из-за колонны вышел Кинрю.
- Откуда ты здесь? - осведомился я.
- Я должен вас охранять, - ответил мой Золотой дракон. - И долго вы собираетесь мучить Медведева? - осведомился он.
- Еще не пришло время раскрыть все карты, - произнес я многозначительно.
- Да, - усмехнулся Юкио Хацуми, - вы, Яков Андреевич, знаете толк в карточной игре!
Не успел я вернуться к себе, как в дверь кто-то постучался.
- Войдите! - позволил я.
Дверь распахнулась, и в комнату поспешно вошел Колганов, которого я, признаться, давно не видел. Иван Парфенович выглядел встревоженным и все время озирался по сторонам.
- Какими судьбами? - осведомился я, предлагая ему присесть.
- Я должен переговорить с вами о Гродецком, - ответил Иван Парфенович. - Я его боюсь, - признался он с дрожью в голосе.
Я вспомнил, что пан Гродецкий собирался вызвать Колганова на поединок.
- Это не удивительно... - было начал я.
- Вы не понимаете, - перебил меня Колганов. - Мне кажется, что это именно он убил князя Николая Николаевича...
- С чего вы это взяли? - осведомился я.
- Он странно ведет себя, - ответил Иван Парфенович, комкая в руке край камчатой скатерти.
- Что вы имеете в виду? - поинтересовался я.
- Я видел, как поляк подглядывал в замочную скважину, - нерешительно ответил Колганов, - и, кажется, подслушивал у дверей, - развел он руками, перед тем, как от вас вышел японец...
- Но это еще не говорит о том, что он убил князя Титова, - заметил я.
- Да... - замялся Колганов, - но в нем есть что-то такое, что при встрече с ним делается жутко! Господин Гродецкий чувствует, что вы, Яков Андреевич, его подозреваете, - добавил он.
- С чего вы взяли, что я его подозреваю? - осведомился я.
- Не знаю, - пожал плечами Иван Парфенович, - что то подсказывает мне, что вы выслеживаете Гродецкого...
- Неужели это настолько заметно? - расстроился я.
- По крайней мере, для меня, - ответил Колганов. - С паном Станиславом у меня личные счеты, - добавил он. - К тому же он как-то странно себя ведет. Мне кажется, что поляк что-то скрывает...
- Вы очень наблюдательны, - заметил я.
Когда Колганов ушел, я уселся за стол и задумался. Мне совсем не понравилось, что Иван Парфенович обо всем догадался. У меня не оставалось сомнений, что и сам Гродецкий прекрасно понимает, что я подозреваю его. А это делало наше совместное пребывание с ним в усадьбе опасным. Особенно я переживал за Миру, которая в последнее время вела себя совершенно безрассудно.
Я достал свою бархатную тетрадь и обмакнул в чернила перо. Мысли и чувства переполняли меня. Мне хотелось, наконец-то, излить свою душу, и я доверил роль исповедника бристольской бумаге, уповая на то, что никто никогда не обнаружит мою тетрадь...
***
VIII
***
C Мирой мы встретились в мраморной зале за ужином. Индианка сияла от счастья, по ее лицу было видно, что она за нас с Кинрю сильно переволновалась. Я мысленно укорил себя за то, что так и не нашел впемени до сих пор навестить ее.
Мы сидели с ней совсем рядом, и я не смог удержаться, что бы не сжать ее руку в своих ладонях.
В этот момент Никита Дмитриевич Сысоев поднялся из-за стола и постучал краем вилки по своему бокалу.
- Господа, - проговорил он торжественно, - у меня есть для вас одно радостное сообщение, - глаза его ликующе поблескивали в теплющемся свете свечей.
- Что за сообщение? - оживился Иван Парфенович.
Мадхава с Агастьей переглянулись, Станислав Гродецкий перевел свой взгляд из блюда с салатом на управляющего, который, едва не начал заикаться под ним.
- Господа! - снова обратился Никита Дмитриевич ко всем присутствующим. - Дороги к завтрашнему утру, кажется, будут расчищены!
Его последние слова утонули в гуле апплодисментов.
- В самом деле?! - воскликнула Мира, не поверив своим ушам. Она страстно мечтала вернуться в наш особняк на Офицерской улице.
- Ну, наконец-то! - удовлетворенно произнес Гродецкий, оправляя манжеты, выглядывающие у него из-под фрачных рукавов. - Я завтра же уезжаю отсюда! - заявил он чеканным голосом.
Я подумал о том, что мне надо было пошевеливаться, чтобы на чем-нибудь поймать его с поличным. Однако я должен был отдать должное Гродецкому - он был как никто осторожен.
- А где дети? - поинтересовался я у Миры, которая зачарованными глазами смотрела в окно. В этих черных, огромных озерах отражались мерцающие снежинки.
- Что? - индианка будто очнулась от долгого волшебного сна.
- Где дети? - спросил я снова.
- С Грушенькой, - ответила Мира. - Они прекрасно поладили, - сказала она, - не хуже, чем с англичанокой!
Колганов, услышав о чем она говорит, перекрестился.
- Да упокоится с миром ее душа, - промолвил он.
- Я, пожалуй, пойду, - сказал Кинрю, вставая из-за стола.
- Куда ты? - удивленно спросил я своего ангела-хранителя.
- Я обещал Саше кое-что рассказать, - ответил японец с таинственным видом.
Я прекрасно представлял себе, о чем они будут разговаривать. Мне ли было не знать, о чем может поведать мальчишке мой самурай?! Я должен был признать, что японскому дворянину было чем вскружить голову ребенку. Чего только стоила его служба в императорском дворце?!
Я вернулся к себе вместе с Мирой, атласные, тяжелые юбки которой шуршали у меня за спиной. От нее удивительно пахло восточными духами, запах которых сводил меня с ума.
- Вам удалось что-нибудь узнать? - осведомилась Мира, как только я повернул ключ в замке. Она забралась с ногами на оттоманку и принялась водить рукой по ткани, которой были обтянуты стены в комнате.
- Почти ничего, - ответил я, - кроме того, что Гродецкий действительно раньше уже бывал в имении князя, и при этом, инкогнито. Судя по всему, именно по его приказу пара мужиков создали в местной деревне видимость индийского ритуала...
- Вы имеете в виду заклание скота? - догадалась Мира.
- Вот именно, - согласился я. - Однако я так до сих пор и не выяснил, кто из них принимал участие в убийтсве князя Титова. Мне кажется, что Гродецкий вряд ли сумел бы справиться с этим самостоятельно!
- Мне тоже так кажется! - кивнула Мира. - Но ему помогала еще и англичанка...
- Да, - кивнул я, - в этом тоже не остается сомнений!
- Но, Яков Андреевич, - заволновалась Мира. - Вы сможете что-нибудь доказать?! - с тревогой в голосе спросила она.
- Постараюсь, - ответил я. Однако я сам не имел на этот счет абсолютно никакой уверенности.
- Гродецкий пытался выпытать у меня, - сказала Мира, - зачем вы поехали в дереню?!
- И что ты ему ответила? - осведомился я.
- Ничего, - передернула она плечами. - Сказала, что вы отправились на прогулку!
- Ну и славно, - похвалил я ее. Она словно котенок прильнула ко мне и прошептала на ухо:
- Яков, будь осторожен!
Я был изумлен: Мира впервые за все время нашего знакомства отважилась на такую фамильярность.
- Буду, милая, буду! - успокоил я ее, погладив по тяжелым густым волосам.
Мира забралась ко мне на колени и страстно проговорила:
- Я не переживу, если с тобою что-то случится!
- Успокойся, - я убрал у нее с лица прядь непослушных, черных волос, - твоими молитвами со мной никогда ничего не случится!
- Вашими бы устами, - заулыбалась Мира, она любила повторять за мной мои поговорки. Я и не заметил, что моя индианка снова перешла со мною на "вы".
Я вытащил из-за ворота пантакль, который всегда носил у себя на груди.
- Он хранит меня, - ответил я ей.
- А я и не знала, Яков Андреевич, что вы - язычник! - лукаво заулыбалась индианка.
- О! - усмехнулся я. - Ты научила меня многим премудростям!
Мира слезла с моих колен, вытащила из-под шифоньера свой магический ящик и склонилась над ним.
- Что ты ищешь? - осведомился я.
- Траву для Ольги Павловны, - ответила индианка, перебирая свои бархатные мешочки.
- Ой! - ужаснулся я. - Я совсем позабыл справиться у тебя о здоровье вдовой княгини! Как она? Ей лучше? - осведомился я.
- Да, - кивнула моя индианка. - Ольге Павловне с каждым часом все лучше, - сказала она. - Княгиня выздоравливает прямо на глазах!
- Ты считаешь, что это действие ведического ритуала? - спросил я с сомнением в голосе. Говоря откровенно, я никогда особенно-то не верил во все эти магические обряды, не смотря на то, что принадлежал к ордену вольных каменщиков.
- Не знаю, - пожала плечами Мира, - а вы-то, Яков Андреевич, оказывается, Фома неверующий, - со смехом заключила она, отыскав наконец мешочек с травой хариды. - Ну, - пожала индианка плечами, - возможно, это всего лишь действие лекарственных трав, - улыбнувшись допустила она.
Мира высыпала засушенную траву на ладонь.
- И что бы я делала сейчас, - усмехнулась она, - если бы не привезла ее с собой из Калькутты?!
- Не знаю, - пожал я плечами, - возможно, сидела бы взаперти!
- Да уж, - кивнула моя индианка, - с княгини станется!
- Она не обижала тебя? - спросил я уже серьезно.
- Нет, - Мира покачала своей головой, - нам удалось-таки найти со вдовою общий язык!
Мира взяла свой мешочек, спрятала на место обклееный цветной бумагой ящик с магическими принадлежностями, захватила серебряную кружку, из которой обычно отпаивала больную княгиню, коснулась на прощание своими устами моей щеки, словно взмахнула крыльями бабочки, и отправилась врачевать занемогшую Ольгу Павловну.
Я же решил перечитать дневник погибшего князя. Едва за Мирой захлопнулась дверь, как я полез за ним в ящик стола. На лбу у меня выступили капли холодного пота - я шарил ладонью в столе и ничего не находил. Наконец, я нащупал бархатную обложку своей лиловой тетради. Мне удалось вынуть ее из ящика письменного стола. Лежала она явно не на своем месте. Я открыл ее и перелистал. На одном из листков оказался загнутый уголок. Мой дневник явно кто-то прочел.
- Гродецкий! - ужаснулся я вслух и снова сунулся в стол. Дневник Николая Николаевича Титова исчез.
- Этого только мне не хватало, - пробормотал я, утирая ладонью пот со лба. Сережка англичанки также отсутствовала. Мне оставалось только заключить, что в мое отсутствие мои апартаменты кто-то обыскивал. Только сейчас я понял, какую совершил глупость, взяв с собой в деревню своего Золотого дракона. Насколько больше пользы он смог бы принести мне именно здесь!
Кинрю оказался легок на помине.
Раздался тихонький стук в дверь.
- Кто там? - спросил я встревоженно.
- Ваш ангел-хранитель, Яков Андреевич, - ответил японец.
- Входи! - велел я ему, не убирая свой дневник со стола. От моего Золотого дракона у меня практически не было секретов, тем более, в такой критической ситуации, которая вот-вот грозила выйти из-под контроля.
- Вы только посмотрите, Яков Андреевич, что я принес?! - сверкнул белозубой улыбкой японец.
- Очень интересно, - проговорил я заинтригованно, на минуту позабыв обо всех своих напастях, обрушившихся на меня, как снег на голову.
Кинрю держал в своих ладонях маленький серебряный сундучок довольно тонкой работы, с такой же узорной серебряной крышечкой.
- Что это? - осведомился я.
Золотой дракон молча приподнял ее, и я не поверил своим глазам. В серебряном сундучке лежала жемчужина...
- Эта та самая? - тихо спросил я пересохшими от волнения губами.
- Та самая, - ответил Кинрю, - настоящая! Та, что исчезла из спальни княгини!
- Где ты ее нашел? - поинтересовался я, выкладывая жемчужину себе на ладонь.
- Сейчас я все расскажу, - ответил Юкио, усаживаясь в кресло.
- Не тяни! - попросил я Кинрю. Мне не терпелось узнать, что же все-таки приключилось с жемчужиной. - Выкладывай все как есть! - торопил я его.
Жемчужина переливалась перламутром в свете чадящей свечи, закапавшей воском подсвечник. Она сияла девственной чистотой.
- То-то княгиня обрадуется! - протянул я с восторгом в голосе.
- Мне ее Саша показал, - начал японец. - Он ее под рождественским деревом нашел, - продолжил он, - в тот день, когда Мери-Энн с Гродецким поссорилась и Никита Дмитриевич Сысоев случайно подслушал их разговор.
- Вот как? - вслух удивился я.
Мой Золотой дракон кивнул мне в ответ.
- По-видимому, мисс Браун, - имя англичанки по-прежнему давалось японцу с трудом. Когда Кинрю произносил его, он старался спрятать глаза, сама намеренно оставила ее в зале, где стояла рождественская елка, чтобы не отдавать Гродецкому. Возможно, поэтому, он ее и убил, - высказал вслух японец свое предположение.
- Не думаю, - тихо ответил я. - Ему была нужна жемчужина, а не мертвая англичанка. Своей смертью Мери-Энн только смешала ему все карты!
- Не знаю, - пожал плечами Кинрю. - Но, так или иначе, Саша советовался со мной, стоит или нет дарить ее Настеньке на рождение... Оно, у нее, кажется, в январе, - добавил японец.
- Так, значит, мальчик присвоил себе бабушкину жемчужину?! - удивился я.
- Вовсе нет, - возразил японец, вступившись за Сашу. - Он и не знал, что она принадлежит княгине. Саша считал, что это жемчужина его гувернантки. Он собирался отдать ей ее на следующий же день, но неожиданно узнал, что Мери-Энн умерла.
- Вследствие чего он посчитал себя единственным обладателем редкого клада?! - усмехнулся я.
- В общем-то да, - согласился японец. - Но он сразу согласился отдать жемчужину мне, как только узнал, что она принадлежит его бабушке. Мальчик даже надеется, что это вернет ей здоровье! - добавил он.
- Добрая душа, - заметил я искренне. - Кстати, мне стало известно, что эту жемчужину Николай Николаевич Титов приобрел в Индии в тоже самое время, когда Гродецкий купил у того же ювелира другую жемчужину, схожею с этой, как две капли воды!
- Вот оно что?! - покачал головой японец. - Тогда все становится на свои места, - заметил он. - Но откуда вы это узнали? - удивленно поинтересовался Кинрю.
- Я обнаружил в архиве князя его дневник, - ответил я.
- Что же вы раньше молчали, Яков Андреевич?! - вспыхнул мой Золотой дракон. - Где он? Я хочу его прочитать! - заволновался он.
- Дневник исчез, - развел я руками.
- Яков Андреевич! - сокрушенно покачал головой японец. - Какая жалость!
- Совершенно с тобой согласен, - ответил я. - Подозреваю, что это дело рук господина Гродецкого!
- Но он же завтра покинет имение! - ужаснулся мой Золотой дракон. - И ищи тогда ветра в поле! - присвистнул он.
- Совершенно верно, - согласился я. - Мы должны его обязательно задержать!
- Но каким же образом? - заволновался Кинрю, его впалые щеки раскраснелись так, будто он побывал на морозе.
- Думаю, нам все-таки стоит обратиться к Медведеву, - ответил я.
- Так, значит, время пришло! - воскликнул Кинрю, потирая руки.
- Похоже, что да! - ответил я. - Я думаю, он не откажется поприсутствовать при нашем разговоре с Гродецким...
- Но вы же обидели его, - осторожно заметил Кинрю.
- Он - старая ищейка, - усмехнулся я, - мне кажется, что Лаврентий Филиппович настолько великодушен, что простит меня! Тем более, когда мы покажем ему жемчужину...
- Пожалуй, вы правы, - согласился японец.
- Завтра же утром я поставлю Лаврентия Филипповича в известность обо всем, что нам удалось узнать! - объявил я Кинрю свое окончательное решение.
Не успел я переодеться ко сну, как в дверь моей комнаты вновь кто-то постучался.
- Кто там? - осведомился я уже в полудреме. За последние дни мне ни разу так и не удалось толком выспаться, и я чувствовал себя, будто разбитая телега.
- Яков Андреевич! - донеслось из-за двери.
- Кто там? - откликнулся я, не узнав обладателя голоса.
- Это - Мадхава! - ответил ночной посетитель.
- Мадхава? - переспросил я удивленно. - И чего вам только не спится в такое время? - я направился к двери, которую на всякий случай запер на ключ.
- Яков Андреевич, - ввалился индиец в комнату, - как хорошо, что я вас застал!
- Что еще случилось? - заволновался я.
- В комнате пана Гродецкого свет горит, - отдышавшись, проговорил Мадхава.
- Ну и что? - спросил я устало. - Может быть, он вздумал почитать перед сном?!
- Яков Андреевич, что с вами? - Мадхава встряхнул меня за плечи. Очнитесь! По-моему, он собирается сбежать из имения. Я видел, как кучер Гродецкого носил его вещи в карету!
- В самом деле? - слова Мадхавы подействовали на меня, будто холодный душ. Весь сон с меня словно рукой сняло. Я бросился одеваться.
Минут через пять в дверь постучала Мира.
- Яков Андреевич, вы уже знаете? - спросила она через порог.
- Что именно? - осведомился я.
- Что Гродецкий задумал что-то неладное...
- Он собирается сбежать? - поинтересовался я, натягивая рубашку.
- По-моему, он собрался поджечь усадьбу, - встревоженно проговорила Мира.
- Что? - воскликнули мы в один голос с Мадхавой. - С чего это ты взяла?!
- Грушенька сказала мне, - ответила моя индианка, - что Гродецкий в манерке из людской керосин унес!
- В какой еще манерке? - удивился Мадхава.
- Это такая металлическая фляжка, походная, - объяснил я ему, на ходу обуваясь в сапоги, - с закручивающейся крышкой... - Я подумал о том, что Гродецкий вполне мог быть в прошлом военным, и, так же, как и я, уйти в отставку. С тех самых времен у него как раз и могла остаться походная фляжка.
- Агастья нас у его комнаты дожидается, - сказал Мадхава, - я ему велел, если что подозрительное заметит, орать во все горло! Пожар страшное дело! - протянул индиец многозначительно.
- Какой ужас! - всплеснула руками Мира. - Я не хочу!.. - воскликнула она. Я видел, что мою индианку охватывает паника. Я мог представить себе, что она чувствовала. Ведь однажды моя Мира уже сумела избежать мучительной смерти в объятиях пламени.
- Все будет хорошо, - я сделал слабую попытку ее успокоить.
- Торопитесь! - простонала Мира. - В доме же дети!
Все втроем мы выбежали на лестницу, где столкнулись с Кинрю, который тоже заметил, что творится что-то неладное. Особенно ему не понравилось, что кучер Гродецкого тайком перетаскивал его вещи в карету.
У дверей Гродецкого Агастьи не оказалось.
- Я не понимаю, что происходит! - взволнованно воскликнул Мадхава, озираясь по сторонам. - Мне кажется, что с Агастьей что-то случилось, прошептал он испуганно, заметив, что я делаю ему знак молчать.
Я постучался в дверь, которая, разумеется, оказалась запертой.
- Кто там? - откуда-то издалека услышал я голос пана Станислава.
- Кольцов, - ответил я. - Мне надо обсудить с вами один спорный вопрос.
За дверью на несколько секунд повисла пауза. Гродецкий раздумывал, стоит или нет пускать меня в его комнату. Я вообще подозревал, что весь этот пожар он задумал только из-за меня, потому как был уверен, что я уже докопался до истины. В связи с этим ему необходимо было отделаться от меня. Поэтому я полагал, что он воспользуется моментом и попробует убрать меня без свидетелей и без лишнего шума, раз уж предоставилась такая возможность. К несчастию для себя, Гродецкий не знал, что я пришел к нему не один.
После недолгих колебаний пан Станислав все-таки загремел ключем в замочной скважине.
- Входите! - велел он мне, выглянув за дверь.
Мой Золотой дракон, Мадхава и Мира спрятались за одной из многочисленных колонн, имевшихся в холле.
Но только я переступил через порог, как они последовали за мною.
В комнате я заметил связанного Агастью, который валялся на полу с кляпом во рту.
- Яков Андреевич, вы проиграли, - сказал Гродецкий, как раз в тот момент, когда за моей спиной, грозной тенью, появился Кинрю. В руках пан Гродецкий сжимал "кухенрейтор". - Что здесь происходит? - осведомился он, прицелившись в японца.
Только сейчас я разглядел, что на полу валялась фляжка с пролившимся керосином. Вещи Гродецкого были сгружены в углу.
- Нет, это вы проиграли! - проговорил Мадхава, выступая из-за спины Кинрю. В руках он тоже держал дуэльный пистолет, который нацелил в сторону пана Станислава.
Воспользовавшись сложившейся ситуацией, японец молниеносным движением выбил из рук Гродецкого пистолет и повалил поляка на спину.
- Проклятие! - прохрипел Гродецкий, падая на мозаичный пол, бывший в его комнате черно-белым. В масонстве такая мозаика символизировала взаимочередование добра и зла в человеческом мире. Так убирались некоторые масонские ложи.
- Я вижу, пан Станислав, что вы торопитесь, - кивнул я в сторону его упакованного багажа.
- Да уж, - усмехнулся Гродецкий, обнажив свои жемчужно-белые зубы. Торопился, по крайней мере..., - добавил он. - И угораздило же меня с вами связаться, Яков Андреевич! - процедил сквозь зубы Гродецкий, пока Кинрю связывал ему руки.
- Да, - кивнул я, - напрасно вы выбрали именно меня в козлы отпущения... Кстати, - осведомился я, - куда вы спрятали дневник Николая Николаевича? - осведомился я.
- Ищите, - пожал плечами Гродецкий с издевательской улыбочкой на устах.
- Найду, - заверил я его. - Не беспокойтесь!
Мира тем временем вытирала на полу керосин, а Мадхава освобождал от тенет своего "брахмачарина" Агастью.
- Мира! - позвал я индианку.
- Что? - негромко отозвалась она. Я заметил, что ее панический ужас прошел. Индианка с интересом рассматривала вещи Гродецкого.
- Позови Медведева, - попросил я ее. - Этот случай не терпит отлагательств до завтрашнего утра.
- Хорошо, - согласилась индианка и вышла из комнаты.
Я же начал осматривать багаж господина Гродецкого и через несколько минут уже обнаружил дневник князя Титова.
- Я вижу, вы торопились, - сказал я Гродецкому, кивнув в сторону обнаруженной мною тетрадки.
- Теперь это не имеет никакого значения, - мрачно ответил пан Станислав.
- О, да! - воскликнул я, вынимая из его дорожного погребца черный футляр. Я раскрыл его и обомлел. - А это что такое? - произнес я вполголоса.
- Я вижу, вы узнали его, - ответил Гродецкий.
В эту минуту в комнату пана Станислава вошел Лаврентий Филиппович.
- Я так и знал, что вы что-нибудь этакое выкините, Яков Андреевич, усмехнулся он.
- Ну, все лавры в этом деле должны достаться пану Гродецкому! заметил я.
- Догадываюсь, - кивнул Медведев. - Что я вижу? - Лаврентий Филиппович уставился на футляр с вензелем Гродецкого, выгравированным под крышкой. - Перстень с адамовой головой! - воскликнул он. - Я видел его на пальце князя! Он с ним никогда не расставался, - добавил квартальный надзиратель, - но на теле покойного этого перстня не было! - заметил он, постукивая пальцами по столу. Медведев поводил ноздрями по воздуху. - Что это? - удивился он. - По-моему, это керосин, - прищурился надзиратель. - Вы хотели спалить имение? - обратился Лаврентий Филиппович к пану Гродецкому.
- Представьте себе, что - да, - нагло ответил он.
- Господин Гродецкий пожелал таким образом от меня избавиться, решил я внести некоторые пояснения и протянул Медведеву дневник Николая Николаевича Титова. - Занимательное чтиво, - заметил я.
- Обязательно почитаю на досуге, - ответил Лаврентий Филиппович.
- Я думаю, что настало время расставить все точки над i, - заметил я. - К сожалению, княгиня больна и не в состоянии выслушать эту историю...
- Да и Колганов с Сысоевым отсутствуют, - заметил мой Золотой дракон.
- Никита Дмитриевич по делам в деревню уехал, - сказал Медведев.
- А Иван Парфенович заперся в своей комнате, - заметил Мадхава, - и боится оттуда кончик носа высунуть, - усмехнулся он.
- Похоже, ваша дуэль с Колгановым не состоится! - сказал я Гродецкому.
- Не велика потеря, - ответил он. - У меня нет нужды сражаться с мошенниками!
- А себя вы к кому причисляете? - вкрадчиво осведомился Медведев.
- К патриотам, - серьезно сказал Гродецкий, - и к защитникам своего отечества!
- Ах, вот оно как?! - поджав губы, хмыкнул Лаврентий Филиппович.
- Знакомы ли вы с книгой Иоанна Масона "О познании самого себя"? обратился я к пану Станиславу. - Ведете ли вы дневник с целью исповедания?
- Мне нет надобности испытывать самого себя, - ответил Гродецкий. Ежедневно и еженощно могу я сказать, что служу своему отечеству! воскликнул он.
- Но к чему вам, господин Гродецкий, понадобилось обращаться к ведическому ритуалу?! - изумленно воскликнул Мадхава, широко распахнув свои огромные черные глаза.
- Думаю, я смогу ответить на этот вопрос, - проговорил я вполголоса.
- Не сомневаюсь, - кашлянул Лаврентий Филиппович.
- Какой-то неизвестный агент Титова, - начал я свой рассказ, сообщил ему, что я как-то связан с польским масонством, - я мог говорить об этом, поскольку в комнате не было никого кроме индусов, которым я уже доверял и которые вскорости собирались уехать на родину, Медведева и Миры, - Литовские ложи вопреки желанию Его Императорского Величества Александра I и Великой Петербургской ложи "Астреи" присоеденились в Великому польскому востоку, отчаянным противником чего был князь Николай Николаевич Титов. Но к его мнению прислушивались, - проговорил я многозначительно, - и господин Станислав Гродецкий как истинный патриот, я кивнул в сторону поляка, - решил физически устранить своего противника... и, - добавил я, - свалить это все на меня. Для этого ему не понадобилось черезмерных усилий, достаточно было намекнуть Николаю Николаевичу, чтобы он пригласил в это имение индусов. Его тайный агент также докладывал Титову, что "брахманы" как-то связаны с поляками, что было только на руку Гродецкому... Я подозреваю, что это именно он и связан с ним! Теперь меня легко было обвинить в том, что я через индианку Миру передаю информацию индусам, которые, якобы, работают на Великий польский восток.
- Я же вам говорил, - кивнул Лаврентий Филиппович, - что Иван Сергеевич Кутузов вам больше не доверяет!