Арсаньев Александр. Рождественский подарок (Казна Наполеона - 3)

   - Я знаю, - шепнула Мира, - но на какое-то мгновение мы могли бы с вами забыть об этом!
   - Ты искушаешь меня, - проговорил я устало, чувствуя, что сил бороться с нею у меня нет.
   - Вы же знаете, - продолжала Мира, - что я люблю вас... И буду любить всегда, - добавила она еле слышно, - пока жизнь будет теплиться во мне!
   Я взял ее ладони в свои и готов был уже коснуться ее сладких уст поцелуем, как услышал какой-то шорох, доносящийся из-за двери.
   - Тише! - прижал я палец к губам.
   - Что это? - испугалась моя индианка. Губы у нее побелели.
   - Яков Андреевич! - услышал я шепот в замочную скважину.
   - Кинрю! - обрадовался я, узнав своего ангела-хранителя.
   Спустя несколько мгновений дверь в нашу комнату отворилась.
   - Как тебе это удалось? - спросила Мира Кинрю. Мне показалось, что она несколько разочарована и смущена. Но мой Золотой дракон, казалось, ничего не заметил.
   - Я подкупил лакея, - ответил он, - который вас охранял! У Лаврентия Филипповича не хватает людей, - усмехнулся японец. - Один только Гродецкий размахивает своим "кухенрейтором..."
   - А Ольга Павловна? - удивился я.
   - Она заперлась в своей комнате и все время плачет, - ответил Кинрю, - и даже отец Макарий не может ее утешить!
   - Бедная женщина, - искренне посочувствовала Мира.
   - Так вот, - продолжил Кинрю, - оказалось, что княжеская прислуга в глаза никогда не видела империала...
   - О времена, о нравы! - вслух усмехнулся я.
   - Как поживает мисс Браун? - спросила Мира, усаживаясь на канапе.
   Японец нахмурился.
   - Я подружился с Сашей, - ответил он. - Мальчишка рассказал мне, что Мери-Энн довольно часто любезничает с Гродецким... Вы оказались правы, Яков Андреевич, - добавил японец со вздохом.
   - А ты уверен, что он тебе не наврал? - осведомился я.
   - Уверен, - ответил Кинрю, сохраняя каменное лицо. - Саша ко мне очень привязан. Я немного рассказывал ему о своей стране и наших обычаях, продолжил он, - и теперь мальчик ходит за мной по пятам! Иной раз я даже не знаю, как от него отделаться, - лицо моего Золотого дракона несколько просветлело. - Я обязательно расспрошу его подробнее, наверняка он знает про свою гувернантку что-то еще.
   - Лучше бы ты присмотрелся к Гродецкому, - посоветовал я. - Что-то подсказывает мне, что без него в этой истории с платком Титова не обошлось...
   - Я и сам собирался это сделать, - ответил мой Золотой дракон. - Да и за мисс Браун я буду присматривать, - добавил он.
   - Бедный Кинрю, - Мира погладила японца по жестким стриженым волосам.
   - Не стоит меня жалеть, - ответил японец, верный себе. - Я, пожалуй, пойду, - добавил он, - мне нужно быстрее вызволить вас из беды!
   - Кинрю! - обратился я к нему. - У меня к тебе еще одна просьба.
   - Какая? - на меня смотрели сосредоточенные, преданные глаза.
   - Я хочу, чтобы ты переговорил с Грушенькой, - ответил я. - Мне кажется, ей известно нечто такое, о чем девушка умалчивает. Допустим, что из-за страха или потому что не осознает, какое это имеет значение!
   - Почему вы так считаете? - серьезно спросил японец.
   - Тебе не показалось странным, что она раньше времени позвала нас к обеду? - в ответ поинтересовался я. - По-моему, она хотела, чтобы мы быстрее ушли из комнаты мисс Браун. Меня интересует - почему? Зачем ей это понадобилось?
   - Не знаю, - пожал плечами японец. - Возможно, в ваших словах есть смысл, - пожал он плечами.
   - Поговори с ней, - я вновь повторил свою просьбу. - Мне кажется, она девушка хорошая, да и относится к нам неплохо. Думаю, что Грушенька не откажется нам помочь...
   - Хорошо, - согласился Кинрю, - я сделаю, все что в моих силах, добавил он и вышел из комнаты.
   Я услышал, как щелкнул дверной замок. Мы с Мирой снова оказались в темнице наедине друг с другом и своими отчаянными чувствами. Говоря откровенно, я всегда подозревал, что эта минута придет, боялся ее и всячески оттягивал.
   Мира подошла к окну и отодвинула драпри. Оконное стекло было залеплено белыми снежными хлопьями, которые продолжали падать, как будто с разверзшихся небес. Но метель утихла, и это давало хотя бы какую-то надежду...
   - Яков Андреевич, - обернулась Мира, - вы помните как и при каких обстоятельствах мы познакомились? - она улыбалась мне одной из своих самых нежных улыбок.
   - Такое не забывается, - ответил я. Перед глазами у меня промелькнули джунгли, пламя костра и древний дворец раджи.
   - Я обязана вам жизнью, - сказала Мира.
   - Милая Мира, - я покачал головой в ответ, - ты давно оплатила свои долги!
   - Возможно, - согласилась индианка, склонив голову на бок, и копна тяжелых, черных волос рассыпалась по ее плечам.
   В эту секунду я подчинился внезапному порыву и обнял ее. Тогда я почувствовал на своих щеках ее слезы.
   - Как это у вас говорится, Яков Андреевич, не было бы счастья, да несчастье помогло?! - вспомнила моя индианка известную русскую пословицу.
   - Да, - коротко ответил я. Мне казалось, что я впервые увидел, насколько она прекрасна.
   - Ты жалеешь? - спросил я ее, когда буря нашей страсти утихла, а за окнами забрезжил рассвет.
   - Нет, никогда! - воскликнула индианка, ее черные глаза гневно блеснули. - Почему вы спрашиваете, Яков Андреевич? Это вы жалеете? - с горечью спросила она.
   - Нет, - ответил я, хотя и не совсем искренне. Теперь я прекрасно понимал, что между нами никогда больше не будет тех светлых дружеских отношений, что были прежде. Я вполне сознавал, что не должен был этого допускать. К тому же мне очень не хотелось портить ей жизнь, но она, казалось, и не желала другого...
   - Я так счастлива, - сказала моя индианка. - Теперь меня ничего уже не пугает, - добавила она легкомысленно и забралась на оттманку с ногами в изящных атласных туфельках, перевитых атласными летами. - К тому же, добавила Мира уверенно, - я не сомневаюсь, что Кинрю сумеет вытащить нас отсюда...
   - Мне бы твою уверенность, - произнес я чуть слышно. Мне не хотелось ее пугать, но я сознавал, что положение наше очень серьезно, и если мне не удастся-таки доказать нашу с ней невиновность, то нам вряд ли поможет даже мой старинный приятель московский обер-полицмейстер Шульгин. - Я боюсь, что Гродецкий сделает все от него зависящее, чтобы мы с тобой, милая Мира, отправились по этапу в Сибирь! - тогда я еще и не догадывался, что эта участь так или иначе не минует меня.
   - Почему он нас так ненавидит? - воскликнула Мира.
   - Ты же у нас прорицательница! - усмехнулся я.
   - Но если убийца Гродецкий, - вслух рассуждала моя индианка, - то он же нарочно подстроил все так, чтобы обвинили нас с вами! Готова даже поспорить, что это именно он посоветовал князю пригласить в имение Мадхаву с Агастьей на Рождество, чтобы нас обвинили в сговоре с ними... Яков Андреевич, - Мира устремила на меня долгий, пристальный взгляд, - по-моему, у вас появился враг и очень могущественный, - протянула она.
   - Мне кажется, ты права, - вынужден был согласиться я.
   Мира рассуждала очень логично. Она во всем и всегда разделяла со мною тяготы моего служения, и, по-моему, я даже любил ее. Мне снова вспомнились те самые белые перчатки, врученные мне при посвящении... Я поклялся себе отдать их ей, как только мы вернемся в столицу.
   - Яков Андреевич, о чем вы задумались? - спросила Мира.
   - О паре белых женских перчаток, - ответил я. Мне вспомнились слова обрядоначальника, обращенные ко мне, когда новообращенным вновь ввели меня в ложу для объяснения смысла обряда. Обрядоначальник протянул мне вторую пару перчаток и торжественно произнес: "Вам надлежит избрать себе подругу, обручиться с нею, словно с невестою, сочетаться священным браком с премудростью, небесной девой Софией, и да станет она вам единой избранницей на долгие времена!"
   - О каких-таких перчатках? - Мира чувствовала, что речь сейчас пойдет о чем-то безмерно важном, значительном, о том, что сможет изменить ее жизнь... - Ну, не томите же, Яков Андреевич! - взмолилась она.
   - Это что-то вроде обручальных колец, - ответил я. - Только значит гораздо больше!
   В этот момент за дверью послышались шаги, и щелкнул замок.
   Разочарование, что я прочитал в глазах моей индианки, трудно, пожалуй, было бы описать словами.
   Дверь открылась, на пороге стояли Кинрю и Грушенька.
   - Какие гости! - обрадовался я.
   - Грушенька все мне рассказала, - задумчиво произнес японец. - Сейчас она сама расскажет все, что ей известно, вам, Яков Андреевич!
   - Правда?
   - Да, - закивала Грушенька. - Мне это совсем нетрудно, - заулыбалась она.
   - Тогда, - перешел я к делу, - может быть, ты объяснишь нам, почему поторопилась пригласить нас к обеду?
   - Хорошо. Если это на самом деле важно, - серьезно произнесла она, перекинув свою толстую косу через плечо, - я объясню.
   - Уж будь так любезна, - попросила индианка.
   - Но я надеюсь, вы не выдадите меня, - сказала она.
   - Разумеется, нет, - пообещала Мира.
   - Меня попросила мисс Браун, - сказала Грушенька.
   - Зачем ей это понадобилось? - осведомился я.
   - По-моему, у нее было свидание с господином поляком, - пожала плечами экономка. - Уж она меня так просила, так просила... Я давно заметила, что у этих господ - роман, - выговорила она с предыханием. - Ну вот и надо было устроить так, чтобы вы с господином японцем, - Груша кивнула на Кинрю, - вышли из ее комнаты, - пока не появился Гродецкий.
   Я удивился:
   - А как же дети?
   - Так я с ними посидела, - развела руками ключница. - Мне не трудно! - добавила она. - Мы чудесно порезвились у елки! Настя мне даже кулек с волошскими орехами подарить изволила! А мисс Браун такая нарядная была, - добавила Грушенька, - только уж больно взволнованная!
   - Грушенька, - вновь обратилась к ней Мира ласковым голосом. - Ты не знаешь случайно, как попал в мою комнату платок покойного князя?
   - Откуда мне знать? - экономка перекрестилась. - Я как его увидала, так чуть в обморок со страху не грохнулась! - сказала она.
   - Но ведь кто-то подкинул его в Мирины вещи, - заметил я.
   - Ну так это не я! - воскликнула девушка. - Неужели вы мне не верите? - голос у нее задрожал, и в глазах заблестели слезы.
   - Ну что ты, Грушенька, - попытался я ее успокоить, - мне и в голову не приходило подозревать тебя в чем-то подобном...
   - А что же тогда? - недоуменно спросила она.
   - Ну, - осмелился я предположить, - возможно, ты кому-нибудь одалживала ключи от Мириной комнаты...
   - Нет, - Грушенька отчаянно закачала головой. - Никому я их не одалживала! Хотя... - лицо ее вдруг сделалось испуганным. - Я ведь их теряла, - расстроенно призналась она.
   - А как это случилось? - спросила Мира.
   - Я, наверное, оставила их у рождественского дерева, - вспомнила Грушенька, - когда играла с детьми. Их мне потом Саша принес, уже после того, как княгиня получила письмо...
   - Значит, - подвел я черту, - связку ключей вполне могла заполучить и мисс Браун, и сам Гродецкий!
   - Яков Андреевич, - удивилась Грушенька, - вы подозреваете гувернантку в убийстве?! - ее огромные глаза сделались круглыми.
   - Не знаю, - ответил я, - но все возможно. Мисс Браун вполне может быть как-то связана с убийцей! - добавил я. - Но я надеюсь, Грушенька, что этот разговор останется между нами.
   - Конечно! - закивала она.
   - Надо бы мальчика поподробнее расспросить, - произнес я задумчиво, где он ключи нашел...
   - Я этим займусь! - пообещал Кинрю. - Саша мне доверяет, поэтому не станет от меня ничего скрывать!
   - Грушенька, - обратился я к ключнице, - я очень тебя прошу, расскажи обо всем, что тебе известно, Никите Дмитриевичу!
   - Хорошо, - пообещала она.
   - Сысоев сейчас занят рассчисткой дорог, - сказал Кинрю, - но, думаю, он будет только рад помочь нам. Кто-кто, а Никита Дмитриевич ни на секунду не поверил в то, что вы с Мирой в этом замешаны!
   - Приятно слышать, - заметил я.
   Когда дверь за Кинрю и Грушей закрылась, Мира обернулась ко мне.
   - Яков Андреевич, - спросила она, - вы думаете, нам и правда удастся выкарабкаться из этой истории?
   - Думаю, что да, - ответил я. - Мне приходилось попадать в передряги и пострашнее. Да и тебе, моя милая, насколько я знаю, мужества-то не занимать. Так что прорвемся! - браво пообещал я ей.
   Мира положила красивую голову мне на плечо.
   - Яков Андреевич, - сказала она, - но в этом доме должно случиться убийство...
   - Оставь эти глупости, - отмахнулся я. Но мне самому стало не по себе, потому как обычно пророчества моей предсказательницы сбывались!
   Не прошло и часа, как дверь Мириной комнаты снова оказалась открытой. Я подумал, что Лаврентий Филиппович Медведев, если бы только узнал, сколько раз за сегодняшний день его обвели вокруг пальца, с горя бы застрелился.
   - Никита Дмитриевич! - обрадовался я.
   - Я не мог не прийти вам на помощь, - улыбнулся Сысоев.
   Следом за ним вошли Грушенька и Золотой дракон.
   - Кстати, - добавил Никита Дмитриевич, - я должен вам еще кое-что рассказать...
   - Что-то случилось? - встревожилась Мира.
   - Я бы так не сказал, - пожал плечами Сысоев. - Но я случайно подслушал один разговор!
   - Какой? - насторожился я.
   - Мери-Энн говорила с каким-то мужчиной, и мне показалось, что это был голос Гродецкого... - ответил он.
   - Ну, рассказывайте скорее! - воскликнула Мира.
   - Около двух часов назад, - начал Сысоев, - перед тем, как Мери-Энн повела детей в столовую, я проходил мимо ее комнаты. Мисс Браун с кем-то определенно ссорилась!
   - С Гродецким? - осведомился я.
   - Кажется, да, - кивнул Сысоев, - но я не до конца в этом уверен.
   - О чем они говорили? - спросила Мира.
   - Кажется, речь шла о жемчужине, - ответил Никита Дмитриевич.
   - О жемчужине? - не поверил я. Это было бы для нас слишком большой удачей!
   - Да, - подтвердил Сысоев, - мужчина обвинял Мери-Энн, что она разыграла спектакль с ее исчезновением так мастерски, что он ей даже поверил. Якобы мисс Браун так всполошилась, обнаружив, что драгоценность пропала, что выбежала на лестницу, оставив открытой дверь...
   - Припоминаю, - заметил я. - Однажды дверь в ее комнату и впрямь оказалась открытой. Это было как раз тогда, когда неизвестный ударил меня по голове!
   - Вот-вот, - согласился Никита Дмитриевич, - мужчина, кажется, и об этом упоминал... Потом он сказал, что англичанка спрятала жемчужину за корсажем своего платья, чем и поставила под удар все дело. Мужской голос обвинял мисс Браун и в том, что из-за нее может рухнуть весь их тщательно разработанный план! Но Мери-Энн продолжала упорствовать и отказывалась ему отдать жемчужину...
   - Так вот, значит, почему, жемчужину не подбросили мне вместе с платком! - заключила Мира. - Как жаль, - вздохнула моя индианка, - что вы не можете сказать нам наверняка, с кем разговаривала мисс Браун!
   - Да, - кивнул Никита Дмитриевич, - жаль! Но я не видел этого господина. К тому же они говорили очень тихо, хотя и на высоких тонах! И потом я не мог рисковать...
   - Вы поставили в известность Медведева? - осведомился я.
   - Пока еще нет, - ответил Сысоев, - но собираюсь это сделать незамедлительно! Он должен допросить англичанку! И выяснить, наконец, что происходит в имении!
   - Вы правы, - ответил я. - А то что-то Лаврентий Филиппович замучился гоняться за призраками!
   - Груша! - обратился я к ключнице. - Вы подтвердите квартальному все то, что нам здесь рассказывали? - осведомился я. - В том числе и то, что теряли ключи перед тем, как княгиня получила то злополучное анонимное письмо?
   - Да, - вздохнула она. Я чувствовал, что ей совсем не хотелось и дальше участвовать в этом деле.
   - Кстати, - спросил я Кинрю, - ты расспросил маленького Сашу?
   - Конечно, - подтвердил Золотой дракон, - он сказал мне, что нашел ключи в комнате своей гувернантки...
   Не успел японец договорить, как в коридоре послышались шаги и громкие голоса. Я различил даже бас Лаврентия Филипповича Медведева и его шаркающую, тяжелую походку.
   - Кажется, мы попались, - усмехнулся Никита Дмитриевич.
   - Похоже на то, - согласился я.
   Мой Золотой дракон встал в какую-то одному ему известную боевую стойку. Сысоев опасливо покосился в его сторону, но промолчал.
   - Что здесь происходит? - воскликнул квартальный, которого как обычно, с недавних пор, сопровождал Гродецкий. - Что это за сборище? осведомился он.
   - Это не сборище, - поправил его Никита Дмитриевич, - а...
   - Впрочем, это не важно, - не слишком вежливо прервал его Медведев. Хорошими манерами Лаврентий Филиппович особенно-то никогда и не отличался. - У меня для вас, господа, сногсшибательная новость! - добавил он.
   Мира присела на канапе, ничего хорошего она от Лаврентия Филипповича не ожидала.
   - Что случилось? - дрожащим голосом осведомилась индианка.
   - Мисс Браун мертва, - немного помедлив ответил Медведев.
   - Я так и думала! - всплеснула руками Мира. - Я знала, что одним убийством в этом доме не ограничится!
   - Да, но мы-то будучи взаперти никак не могли этого сделать! воскликнул я.
   - Что-то я не заметил, что вы - взаперти! - буркнул Лаврений Филиппович. - Я из этого лакея продажного всю душу вытрясу! - воскликнул он.
   - Я могу поручиться за Якова Андреевича и за Миру, - уверенно произнес управляющий. - Они ни разу не покидали этой комнаты!
   - Еще бы, - язвительно заметил Медведев, - ведь вы не давали им скучать! Для вас-то полиция не указ, - развел он руками.
   - Что произошло с Мери-Энн? - холодно осведомился Кинрю с окаменевшем лицом. Одному Богу было известно, что творится у него на душе.
   - Ее обнаружила горничная, - ответил Медведев, - англичанка либо упала, либо, что наиболее вероятно, ее толкнули. У нее рассечен висок, добавил Медведев, - судя по всему, падая, она ударилась об угол камода. Так что я вынужден перед вами извиниться, - с трудом выдавил он из себя. - Мне кажется, вы не имеете к этому убийству никакого отношнения, а следовательно, - заключил Лаврентий Филиппович, - и к убийству князя Николая Николаевича, - если, конечно, это не два совершенно отдельных преступления, что представляется мне весьма сомнительным...
   - Ну, слава Богу! - воскликнул я. - Лаврентий Филиппович, вы, наконец-то, вняли голосу разума!
   - Я тоже должен принести вам свои извинения, - сказал Гродецкий. - Я подозревал вас в убийстве, - его голубые глаза смотрели на меня прямо в упор.
   - Что же... - проговорил я задумчиво, - мы принимаем ваши извинения. Не правда ли, Мира?
   Индианка кивнула.
   Станислав Гродецкий шепнул мне на ухо, что нам надо с ним обязательно переговорить.
   - О чем же? - спросил я обескураженно.
   Тогда Станислав проделал рукою один из тайных масонских знаков, чем привел меня в еще большее изумление. Мне не оставалось ничего другого, как проследовать за ним в коридор, потому что мое заточение с легкой руки Медведева закончилось.
   - Я вас не понимаю, - сказал я Гродецкому, как только мы остались одни.
   - Давайте побеседуем о деле, - предложил он. Признаюсь, мне тоже очень хотелось поговорить с ним толком.
   - Итак, - начал я. - Что же вы хотели сказать?
   - Я не отвечал на ваши знаки, - ответил Гродецкий с достоинством, потому что подозревал вас в убийстве. Из-за вашей... связи с этой индианкой, - добавил он.
   - Но братья должны оказывать друг другу всяческое содействие, ответил я.
   - Да, - согласился Станислав, - однако князь Николай Николавич Титов также был нашим братом, - добавил он. - Я полагал необходимым сначала к вам присмотреться, Яков Андреевич...
   - И для этого, - усмехнулся я, - вам понадобилось размахивать у меня перед носом вашим дуэльным "кухенрейтором..."
   Мне невольно вспомнился господин Колганов, с которым Гродецкий был намерен драться, как только метель позволит ему покинуть пределы княжеского имения.
   - Я же уже принес вам свои извинения, - несколько раздраженно заметил Гродецкий.
   - К какому ордену вы принадлежите? - осведомился я.
   - К "Восточной звезде", - нехотя ответил Станислав Гродецкий. Он продолжал смотреть на меня своими холодными глазами в упор. От его взгляда мне делалось не по себе, словно я вынужден был терпеть на себе взгляд какого-нибудь удава. Это ощущение было сродни тому, что мне пришлось некогда испытывать в джунглях. Пожалуй, только моя Мира поняла бы меня.
   - Насколько мне известно, - ответил я. - "Восточная звезда" принадлежит к польскому Великому востоку...
   - Вы хорошо осведомлены, - сказал Гродецкий.
   Я умолчал о том, что мне было знакомо и имя его наместника, Великого мастера Людвика Гутаковского, председателя государственного совета Варшавского герцогства. Кроме того я знал, что в число его членов входили и самые влиятельные польские политические деятели. Однако на этом мои познания относительно польского Великого востока исчерпывались. Я слышал только, что, якобы, ему благоволил сам Государь, но в последнее время политика двора в отношении Польши несколько изменилась, что затрагивало также и организацию польских вольных каменщиков. Но с чем это было связано, я не знал. Кажется, речь шла о присоединении литовских лож к польскому Великому востоку.
   - Надеюсь, - предложил я Гродецкому, - теперь мы будем с вами действовать заодно!
   - Разумеется, - кивнул Станислав Гродецкий.
   Я прекрасно осознавал, что польский аристократ мне не доверяет и, образно говоря, утопит при первой представившейся возможности. Я отвечал ему той же монетой, и Гродецкий в этом нисколько не сомневался. Но я не понимал одного: почему Станислав резко изменил свое поведение по отношению ко мне? Над этим вопросом еще надо было подумать.
   Я вернулся в гостиную, где меня уже поджидал Медведев с заговорщическим выражением лица.
   - Лаврентий Филиппович, - обратился я к нему. - Мне требуется срочно осмотреть тело покойной гувернантки!
   - Это подождет! - ответил Медведев, взмахнув рукой.
   - То есть как это подождет?! - растерялся я. - Неужели приключилось что-то еще? - Я решил, что для одного небольшого имения это был уже все-таки перебор.
   - Ну что вы на меня уставились, Кольцов? - усмехнулся Медведев. Просто у меня появились кое-какие новости...
   - Какие еще новости? - опасливо поинтересовался я.
   Медведев взял со стола черную бархатную коробочку.
   Неужели!.. Я не поверил своим глазам. Лаврентий Филиппович подмигнул мне и двумя пальцами приоткрыл ее. На черном бархате переливалась перламутром крупная морская жемчужина. Я зажмурился на какую-то долю секунды и снова открыл глаза. Жемчужина по-прежнему лежала на своем месте.
   - Откуда это у вас? - осведомился я.
   - Лакей принес, - сообщил Лаврентий Филиппович, - обнаружил в вещах Никиты Дмитриевича...
   - Что?! - воскликнул я. - Так вы теперь еще и Сысоева подозреваете?
   - Я и вас, Яков Андреевич, подозреваю, - отмахнулся квартальный.
   - А мне-то казалось, что инцидент исчерпан, - усмехнулся я.
   - Я буду подозревать всех и каждого, - ответил Медведев, - пока не отыщется настоящий убийца, - добавил он. - Кстати, - вдруг обратился он ко мне, - вам не кажется, что англичанка была во всем этом замешана?
   Я мысленно удивился, что Лаврентию Филипповичу пришла в голову эта здравая мысль.
   - Пожалуй, - я кивнул. - Но вы уверены, что это именно та жемчужина?
   - Абсолютно, - безапеляционно заявил Лаврентий Филиппович. - Княгиня Титова ее узнала, - добавил он.
   - И что же вы собираетесь предпринять? - осведомился я, усаживаясь в штофное кресло с высокой спинкой напротив камина. Порой мне нравилось смотреть на огонь. - Посадить под замок Сысоева?
   - Яков Андреевич, - Медведев покачал головой, - вы несправедливы ко мне, - он тяжело вздохнул. - Иногда и я вынужден признавать свои ошибки...
   - В самом деле? - теперь я не поверил своим ушам.
   - Я допускаю, что жемчужину управляющему могли подбросить, Лаврентий Филиппович проигнорировал мою иронию, - но ведь кто-то же убил Титова! - воскликнул он.
   - Несомненно, - ответил я. - Но...
   - Я собираюсь учинить Никите Дмитриевичу допрос, - перебил меня Медведев.
   Я подумал, что допрос будет неприменно с пристрастием.
   - Могу ли я при этом присутствовать? - осведомился я.
   - Если желаете, - пожал плечами Медведев. Он взял со стола бархатную коробочку и заклопнул ее со звонким щелчком.
   В этот самый момент в гостиную и вошел Никита Дмитриевич.
   - Вы очень кстати, - широко улыбнулся Лавретий Филиппович. - У меня к вам есть несколько вопросов, - добавил он.
   Мы с Сысоевым переглянулись.
   - В чем дело? - осведомился Никита Дмитриевич. Он только что вышел из спальни княгини, которая отдавала ему очередные распоряжения. Но Ольга Павловна по просьбе Лаврентия Филипповича удержалась-таки и ничего не сказала ему о лакейской находке. Поэтому управляющий имением пребывал в блаженном неведении, относительно туч, сгустившихся у него над головой.
   - А дело, милейший, вот в чем, - ответил Медведев и снова раскрыл коробочку.
   - Не понимаю, - изумленно проговорил Никита Дмитриевич, уставившись на чудо-жемчужину. - Вы нашли подарок князя Николая Николаевича? осведомился он.
   - Совершенно верно, - подтвердил Медведев. - И знаете где? - невинно осведомился он, хлопая своими золотисто-оранжевыми ресницами.
   - Где? - встревоженно осведомился Сысоев, подозревая неладное.
   - В вашей спальне, - развел ручищами Лаврентий Филиппович.
   - А, - протянул Сысоев, - нечто в этом роде я и подозревал, - он опустился на стул красного дерева.
   - Итак, - начал Лаврентий Филиппович, - зачем вы убили князя?
   - Я?! - лицо Сысоева побагровело.
   - Успокойтесь, Никита Дмитриевич, - попросил я его и положил ему руку на плечу. - Это у Лаврентия Филипповича просто такая манера вести беседу...
   - Я никого не убивал! - воскликнул управляющий.
   - А жемчужину затем украли? - спросил Медведев, кивнув на корбочку, которая продолжала лежать на столике. - Дети голодают? - осведомился он.