- Он... - кучер обвел гостиную отсутствующим взглядом, словно увидел призрака. - Он мертв! - наконец-то выдавил он.
- Что? Что? - послышались изумленные возгласы. - По комнате прокатилась волна настоящего ужаса.
- Не зря мне гроб-то привиделся - простонала суеверная Грушенька, княгиня же упала без чувств.
Англичанка прикрыла лицо ладонями.
- Боится, наверное, что теперь ей от места откажут, - прошептал мне на ухо Кинрю.
- Я тебя не узнаю, - сказал я ему в ответ. - Откуда в тебе столько желчи?
Японец пожал плечами и заключил:
- Не нравится она мне!
- Господа! Господа! Тише! - призвал всех к спокойствию Лаврентий Филиппович. - У страха глаза велики! Показания кучера надобно еще и проверить!
- Вот именно! - поддакнул я и вызвался первым идти вместе с ним осматривать тело. Лаврентий Филиппович Медведев действовал на правах полицейского, о моем же предназначении в этом доме почти что никто не знал!
Кучер взирал на индусов с искренним ужасом. Мне захотелось узнать, в чем же кроется причина подобного страха. Я подошел к нему и спросил, в чем же дело.
- Демоны это! - ответил он, но больше ничего не сказал.
На конюшню кучера сопровождал управляющий Никита Дмитриевич Сысоев, квартальный надзиратель Лаврентий Филиппович Медведев и, разумеется, ваш покорный слуга со своим ангелом-хранителем по имени Золотой дракон.
Метель просто валила с ног, ветер завывал так, что в ушах звенело, мороз обжигал щеки, снег залеплял глаза.
- Ничего себе Рождество! - процедил Сысоев, выкарабкиваясь из сугроба, в котором по самые голенища застряли его сапоги.
- Да уж, - поддакнул квартальный надзиратель, пытаясь идти за ним след в след.
У конюшни кучер как-то нерешительно остановился.
- Да поторапливайся же ты! - прикрикнул на него Никита Дмитриевич. А то нас тут всех заметет!
- Страшно мне, барин, - ответил кучер. - Темное это дело! Лихое! добавил он.
- Иди уже! - велел ему управляющий.
Первое, что я увидел, повергло меня поистине в шок. На полу в луже крови лежал конь с отрезанной головой. Я едва удержался, чтобы не вскрикнуть. Мне пришлось признать, что мой сон под Рождество оказался в руку. Как там читала Мира?
"На убиенье отправился быстрый конь, - вспомнилось мне, - ... Так пусть он нынче уходит к богам, он, самый приятный им, и испросит даров, желанных жертвователю!"
Так что же это за жертвователь? И каких даров он испросил?
Вопросы один за другим рождались у меня в голове.
- Яков Андреевич! Да что же это? - прошептал ошеломленный Кинрю.
- Не знаю, - чистосердечно ответил я. - Какой-то кошмарный сон!
- А Титов-то где? - спросил Лаврентий Филиппович, который, пожалуй, единственный из нас не потерял самообладания. - Я и не такое видел, заметил он. - Вон! - кучер ткнул пальцем куда-то вдаль, обошел стороной обезглавленного коня и ушел вглубь конюшни. Мы все последовали за ним. Следующее зрелище, представшее перед нами, тоже было не из приятных.
Бездыханное тело князя Николая Николаевича Титова, служившего в Коллегии Иностранных дел, близкого Его Императорскому Высочеству, дружившего с князем Голицыным и графом Румянцевым, было привязано веревкой к деревянному гнилому столбу. Хозяин имения был раздет почти догола. Горло у него было перерезано, поэтому кругом было много крови. Еще я заметил, что на пальце у него не оказалось чугунного перстня с адамовой головой, с которым Николай Николаевич как масон практически никогда не расставался. Это меня смутило и навело на мысль, что убийство как-то связано с его масонской деятельностью.
- Так-так-так, - пробормотал Лаврентий Филиппович.
- Ужас-то какой! - воскликнул Никита Дмитриевич. - Это что же за изверги-то? А? - он как-то беспомощно взирал по сторонам. Лицо его, красное от мороза, сразу сникло и побледнело.
- Ну, нехристи! - простонал кучер. - И конягу не пожалели! - добавил он.
- Я же говорю, что это - индусы! - настаивал на своем японец.
- По-моему, выводы делать еще рано! - сердито ответил я.
Мне начинало уже казаться, что дело в усадьбе кончится самосудом. К тому же я начинал опасаться за Миру, которую тоже могли счесть причастной к этой истории. И потом мне совсем не верилось, что это дело рук индийского брахмана и его ученика-брахмачарина, который выполнял обязанности слуги. Неужели индусам надо было обязательно пуститься в такую даль, чтобы именно в имении Николая Николаевича Титова совершить свое ритуальное жертвоприношение?!
Однако никто, по-моему, из всей компании так не думал. Скорее все придерживались мнения моего Кинрю.
Вокруг столба с телом покойного масона видны были следы костра, что тоже наводило на мысли о ведическом действе. Такие обряды обычно проводились в сумерках, при свете костров на специально приготовленных алтарях. Жертву привязывали к столбу, читали над ней заклинания и зажигали вокруг священный огонь...
Перед столбом лежала статуэтка Индры - верховного индийского божества, который на родине моей Миры считался раджой богов.
- Золото! - воскликнул Медведев и подобрал статуэтку с пола. Определенно ее оставили здесь индусы! - добавил он.
- Интересно зачем? - усомнился я.
- Ну, Яков Андреевич, - разочарованно протянул Лаврентий Филиппович, - вечно вы со своим скепсисом! Забыли, наверное, - высказал он вслух первое предположение, которое пришло ему в голову. - Торопились!
- Куда? - поинтересовался я.
- Ну... - пожал он плечами, - уйти с места преступления.
Я покачал головой, всем видом показывая, что эта версия меня совершенно не устраивает.
- В деревне недавно быка забили... - промолвил кучер.
- И что же здесь необыкновенного? - перебил его Никита Дмитриевич. Он не мог оторвать взгляд от столба с телом князя Титова.
- Неизвестно кто, - ответил кучер, - а вокруг такие же вот следы, он указ пальцем на пепелище.
В сердце у меня закралось сомнение: "Неужели и правда?!"
- И это не первый случай, - продолжал рассказывать кучер, озираясь по сторонам.
- В самом деле? - спросил я встревоженно.
- Да, - подтвердил мужик. - У свата моего козла зарезали и выбросили на дорогу, - добавил он.
"Козла ведут впереди его - сородича!" - внезапно вспомнилось мне.
- И все-таки что-то здесь не так! - проговорил я вполголоса.
- Что будем делать с телом? - спросил Сысоев.
- В дом надо отнести, - ответил Лаврений Филиппович, - не здесь же оставлять, - развел он руками.
- Да уж, - согласился Никита Дмитриевич. - Вы, наверное, идите в дом, - обратился он ко мне, - и предупредите гостей... А мы тут втроем управимся, - Сысоев перевел взгляд на тело хозяина и тяжело вздохнул. Мерзкое, я должен сказать, это дело, - понуро добавил он.
Я вышел на улицу, мощный порыв ветра со снегом ударил мне в лицо. Матушка-зима разыгралась не на шутку! Мне предстояло очень неприятное дело, я должен был сообщить княгине Ольге Павловне, что она этой ночью сделалась вдовой, да еще при крайне ужасных обстоятельствах.
До центральной усадьбы я добирался около получаса. И за это время смертельно замерз и устал.
В гостиной меня обступили со всех сторон. Лица у гостей и хозяйки были встревоженные.
- Ну что? Как? - слышалось со всех сторон.
- Позвольте принести вам свои соболезнования, - печально обратился я к Ольге Павловне. - Князь...
Не успел я произнести эту фразу до конца, как княгиня упала в обморок. К ней сразу бросились англичанка и Грушенька.
- Что случилось? - спросила Мира, не отводя от меня взволнованных черных глаз.
- Николай Николаевич убит! - ответил я.
***
II
***
- Как это произошло? - с дрожью в голосе спросила Мира. Ее черные глаза превратились в два огромных, пугающих омута; волосы цвета воронова крыла рассыпались по плечам. Она шагнула мне навстречу, не скрывая терзающего ее волнения.
- Как? Почему? - на ломаном русском спросил брахман. Его ученик-брахмачарин Агастья выглядывал у него из-за спины. Оба чувствовали, что над их головами нависла какая-то опасность.
- Ничего себе Рождество! - воскликнул поляк Гродецкий.
Я заметил, что Мери-Энн подняла глаза, как только Станислав это сказал. Как ни абсурдно это выглядело, но мне почему-то навязчиво казалось, что этих двоих что-то обязательно связывает. Но что именно, я пока точно определить не мог.
- Это очень неприятная история, - пришлось мне ответить. - Похоже на какое-то жертвоприношение... - нехотя выговорил я. У меня не было особого желания говорить об этом, но я прекрасно понимал, что рано или поздно все так или иначе проведают обо всем, в том числе и о леденящих душу подробностях.
- Жертвоприношение?! - княгиня наконец отошла от обморока. - О чем вы говорите, Яков Андреевич? - восклицала она. - Я брежу? - Ольга Павловна часто-часто заморгала своими заплаканными глазами. - Я не верю своим ушам! - запричитала она. - Я же говорила Николаю Николаевичу, - как только княгиня Титова произнесла имя мужа, то сразу же вновь залилась слезами, чтобы он не приглашал этих варваров в дом! - Ольга Павловна указала своим пухлым пальцем на Мадхаву с Агастьей, которые съежились под ее обличающим взглядом.
Взоры гостей сразу обратились в их сторону.
- Надо вызвать полицию! - передернул плечами Гродецкий.
- Что же будет с детьми? - ужаснулась мисс Браун. - Здесь опасно оставаться! - простонала она.
- Но мы здесь ни при чем! - ткнул себя в грудь Мадхава. - Почему вы так на нас смотрите?
- Убийцы! - воскликнула Ольга Павловна.
- Господа, - обратился я к присутствующим, - я попросил бы вас сохранять спокойствие! - обратился я ко всем присутствующим.
- А кто вас на это уполномочил? - усмехнулся Гродецкий.
- Но, господа, - я развел руками. - Не лучше ли все-таки сохранять трезвую голову и здравый рассудок?
- Но если эти варвары причасны к убийству... - угрожающе проговорил Иван Парфенович.
- Я думаю, нам в этом еще предстоит разобраться, - ответил я.
- А я думаю, - высокомерно вмешался Гродецкий, - нам следует вызвать полицию!
- Вполне с вами согласен, - ответил я. - Как только метель утихнет...
Станислав взглянул в окно. Метель вовсе не собиралась стихать, а только усиливалась. Влажные хлопья снега облепили стекло.
- I am so afraiding! - всхлипывая, сказала англичанка.
- Господи! - всплеснула руками Грушенька. - А убийца-то среди нас!
В госиную вошли запыхавшийся Никита Дмитриевич Сысоев и вспотевший Лаврентий Филиппович Медведев. На обоих лица не было. У квартального шея побагровела от натуги.
- Где мой муж? - воскликнула Ольга Павловна.
- Внизу, - ответил Никита Дмитриевич, - в одной из комнат, которая тоже была предназначена для гостей. Я отдал распоряжение, чтобы его тело начали приводить в порядок, - добавил он. - И послал в нашу часовню за священником. Примите мои соболезнования, княгиня, - скорбно склонился управляющий.
- Я иду к нему, - вскликнула Ольга Павловна и направилась к выходу, путаясь в своем чайного цвета салопе, длинной широкой накидке на вате с прорезями для рук. Грушенька бережно поддерживала барыню под руку.
- Я немедленно уезжаю отсюда, - холодно заявил Гродецкий.
- Ну уж нет, - Лаврентий Филиппович поднял вверх указательный палец и отечески им погрозил. - Я представляю здесь на данный момент органы сыска, и никто не уедет отсюда до прибытия полицейских или пока мною не будет схвачен убийца! Или убийцы... - он покосился в сторону окаменевших индусов.
- Да и выезды из имения все снегом занесло, - сказал Сысоев.
- Так, значит, мы в западне! - воскликнула англичанка.
- Получается так, - согласился Никита Дмитриевич.
- И до каких же пор? - осведомился Иван Парфенович Колганов.
- Ну, - пожал плечами управляющий, - полагаю, что как только метель закончится, через несколько дней дороги будут расчищены.
- А это уже радует, - с иронией заметил поляк.
- Что ж, господа, - проговорил Медведев, потирая вспотевшие руки, пока вы свободны. До моего особого распоряженя, - добавил он.
Тогда гости медленно и понуро стали разбредаться по своим комнатам.
- Лаврений Филиппович! - позвал я Медведева. - Не соблаговолите ли вы отдать мне индийского божка, хотя бы во временное пользование?
- Это еще зачем? - насупился квартальный.
- Я хотел бы показать его Мире, - ответил я, - так как она разбирается в индийской религии гораздо лучше нас с вами!
- Ну-ну, - пробормотал Лаврентий Филиппович, - я бы не сказал, чтобы это сейчас пошло ей на пользу!
- Что вы имеете в виду? - насторожился я, догадываясь к чему он клонит.
- А то, - грозно ответил Лаврентий Филиппович, - что ваша индианка тоже может быть в этом замешана.
- Я полагаю, вы это не всерьез? - поинтересовался я.
- Не знаю, не знаю, - развел руками Медведев. Однако он все же передал мне золотую статуэтку Индры!
Я постучался в комнату Миры.
- Войдите! - позволила мне она.
- Мне надо с тобой поговорить, - сказал я, едва переступив через порог.
Спальня индианки вся была обставлна мелкой мебелью: шифоньерками, шкафчиками, столиками... За ширмами, обитыми китайским изумрудно-зеленым шелком с разводами, белели покрывала пуховой кровати.
В комнате терпко пахло какими-то травами и цветами.
- О чем? - спросила Мира, убирая со столика орехового дерева свой погребец - миниатюрный дорожный сундучок.
Она поправила прическу, заглянув в венецианское зеркало. Я невольно залюбовался ею и поэтому сразу не заметил Кинрю, который сидел, утопая в глубоком сафьяновом кресле.
- Юкио! Ты тоже здесь? - удивился я.
- Разумеется, - ответил японец. - Разве вы не понимаете, Яков Андреевич, что Мире теперь угрожает опасность? - осведомился он.
- Ну... - замялся я, - мне бы не хотелось утверждать так категорично.
- Яков Андреевич, - обратилась Мира ко мне, - не надо меня щадить! Я прекрасно понимаю, что и на меня теперь падают подозрения! Но вы бы не могли рассказать, что же там все-таки произошло?!
Я вздохнул:
- За этим-то я и пришел! - и достал из-за спины индийскую статуэтку.
- Что это?! - сплеснула руками Мира.
- Я думал, тебе это известно, - ответил я.
- Нет-нет, - замахала руками Мира, - я знаю, что это Индра - один из верховных богов нашего пантеона! Но откуда эта статуэтка взялась у вас?!
- Я обнаружил ее на месте преступления, - ответил я.
- Неужели? - индианка в ужасе прижала ладонь к губам. - Так, значит, убийство князя в самом деле имеет отношение к какому-то ведическому ритуалу?
- Это возможно? - спросил я Миру.
- Не знаю, - пожала плечами моя протеже. - Человеческие жертвоприношения ушли в глубокое прошлое, - сказала она.
- Но как это было? - полюбопытствовал я.
- Вы и впрямь желаете это знать? - засомневалась индианка.
- Да еще как! - признался я.
- Но я вам, Яков Андреевич, кое что уже рассказывала об этом, произнесла Мира загадочно.
- Я бы хотел узнать об этом подробнее, - продолжал я настаивать.
- Ну что же, - Мира наконец-то сдалась. - Раньше люди верили в то, что пролитие крови необходимо для продления жизни, - начала она свой рассказ. - Жертвоприношение должно было умилостивить божество и упрочить его могущество, в тоже время оно противодействовало силам разрушения и увеличивало жизнеспособность человека, приниющего участие в обряде...
- А ты бы не могла конкретнее рассказать мне о последовательности заклания жертв? - попросил я мою индианку.
- Яков Андреевич, а с каких это пор вы стали так кравожадны? сострил Кинрю.
- С тех самых, как ты стал злоупотреблять сарказмом, - ответил я ему в тон.
- Пожалуйста, - согласилась Мира. - Обычно дело ограничивалось пятью жертвами, - сказала она.
- Какими именно? - осведомился я.
- Бараном, козлом, быком, конем, ну и... - индианка замялась, человеком, - наконец, выговорила она.
- Это ужасно, - произнес я в ответ, усаживаясь на маленький диванчик.
- Что? - спросила Мира.
- Вы слышали, что говорила Грушенька? - поинтересовался я.
- О чем? - осведомилась индианка. - Она много что говорила.
- О баране, - напомнил я.
- Да, припоминаю, - произнесла Мира задумчиво.
- Кучер сказал мне, - продолжил я, - что точно так же совсем недавно в их деревне неизвестные забили быка и козла.
- Но это еще ни о чем не говорит! - горячилась индианка.
- Возле трупов животных были обнаружены следы кострищ.
- Но...
- А в конюшне мы нашли зарезанного коня, неподалеку от столба, к которому было привязано тело князя Николая Николаевича, - перебил я ее.
- Какой кошмар! - вскричала Мира. - Но этого не может быть!
- Все сходится, - подвел черту обычно молчаливый японец.
- Я боюсь, - ответил я, - что кто-то просто хочет свалить вину на брахманов!
- Но кто? - воскликнула Мира. - Мне это дело кажется слишком запутанным! - добавила она, глядя мне прямо в глаза. - Ведь вы здесь неслучайно! - высказала индианка свое предположение вслух. - Могу поспорить, - промолвила она, - что к этому всему приложил свою руку Иван Сергеевич!
- Да, - подтвердил я устало, - Кутузов и в самом деле в курсе событий, - добавил я. - Но мастер не сказал мне ничего определенного, развел я руками. - И пригласил меня погостить в это имение, - подчеркнул я, - именно Николай Николаевич Титов.
- Вы видели, Яков Андреевич, какими глазами смотрела на меня его вдова Ольга Павловна? - Мира сглотнула ком в горле. - По-моему, она уже приговорила меня!
- Я выступлю твоим защитником! - поспешил я ее успокоить.
- Пока я жив, - напыщенно произнес мой Золотой дракон, - никто не станет трогать тебя!
- Спасибо, - улыбнулась индианка с особенной нежностью.
Я вернулся к себе в комнату, чтобы обдумать в спокойной обстановке все, что случилось. К тому же я должен был решить с какого конца взяться за это дело.
На маленьком прикроватном столике лежала раскрытая книга немца Эккартсгаузена "Ключ к таинствам натуры", которую я накануне собрался изучить. Однако продолжить мое самообразование мне помешало убийство на княжеской конюшне. И надо же убийце или убийцам было выбрать такое время, как рождественскую ночь!
Я все больше склонялся к мысли, что убийца был не один. По моему мнению чересчур сложно было организовать ведическое жертвоприношение в одиночестве.
Я спрятал книгу и извлек из дорожного рундука свой дневник. Чернильница и перо уже ждали меня на круглом письменном столике. Не успел я раскрыть тетрадь в бархатной лиловой обложке, как раздался стук в мою дверь.
Странно, - подумал я, - кого это принесла нелегкая?
Однако я тут же убрал тетрадь и крикнул:
- Войдите!
Дверь скрипнула, и на пороге возник Никита Дмитриевич Сысоев.
- Яков Андреевич, - обратился он ко мне, - мне хотелось бы с вами поговорить.
- Что же, - развел я руками, - я к вашим услугам.
Сысоев прошел вглубь комнаты и присел на стуле, на который я ему указал.
- Итак, - начал я, - что вы имеете мне сообщить?
Управляющий задумался, словно бы собираясь с мыслями. Сначала он взглянул на меня, потом отвел глаза, но через несколько мгновений все же решился и заговорил:
- Мне стало известно от покойного Николая Николаевича, что вы состоите в неком масонском ордене, - Никита Дмитриевич испытующе посмотрел на меня.
- И что же? - не стал я отказываться. Однако меня удивило, что князь посвящал своего управляющего в такие подробности. Хотя, - я одернул себя, Мира с Кинрю тоже почти что всегда были в курсе всех моих дел!
- Мне известно также, что вы занимаетесь расследованием преступлений, - вкрадчиво продолжил Сысоев.
- Так, значит, - заключил я, - Николай Николаевич не напрасно вызвал меня сюда?!
- Я не знаю, - замялся Никита Дмитриевич. - По-моему, он о чем-то догадывался и чего-то боялся, - продолжил он. - Чего именно я не знаю, но... - Сысоев пожал плечами. - Он собирался мне рассказать, - добавил он, - но так и не успел!
- Я признателен вам, - поблагодарил я Никиту Дмитриевича, - что вы мне сказали об этом.
- Ну что вы, - отмахнулся он. - Это был мой долг, по отношению к покойному. Но я хотел вас спросить...
- О чем же? - поинтересовался я.
- Что вы собираетесь делать?
- Разумеется, заняться расследованием этого дела, - ответил я.
- Понимаю, - сказал Сысоев. - И гарантирую вам всяческую поддержку со своей стороны!
Утром все собрались в столовой за завтраком. Вид у гостей был несчастный и заспанный. Один только Станислав Гродецкий держался по-прежнему щеголем! Во время еды все сохраняли гробовое молчание, словно отдавая дань почившему князю.
К завтраку подали соте с мадерой - тонкие ломтики говядины, обжаренные в масле. Слышно было только, как позвякивало столовое серебро.
Княгиня к завтраку опоздала, к гостям она вышла в глубоком трауре с окаменевшем лицом, почти не поднимая заплаканных, карих глаз.
- Со мною приключилось еще одно несчастье, - печально промолвила она, - рождественский подарок мужа украли...
- Что? Что? - Лаврентий Филиппович встал в стойку, словно борзая. Какой такой подарок? - осведомился он. Его маленькие голубоватые глазки хитро забегали.
- Жемчужина, - проговорила княгиня. - Николай Николаевич приподнес мне жемчужину к Рождеству, - всхлипнула она.
- Какую жемчужину? - поинтересовался в свою очередь я, отрываясь от своего соте, которое и впрямь оказалось на вкус изумительным.
- Князь сказал мне, - Ольга Павловна утерла припухшие глаза батистовым платком, - что привез ее из Индии около года назад.
Я едва не поперхнулся мадерой. Упоминание Индии уже начинало меня раздражать.
- Ну-ка, расскажите подробнее, - попросил Медведев хозяйку.
- Я не знаю, что рассказывать! - рассердилась она. - Большая жемчужина, белая, - пожала плечами княгиня Титова. - Ее украли вместе с коробочкой, - заплакала она.
- Как выглядела эта коробочка? - спросил ее Медведев.
- Коробочка как коробочка, - ответила Ольга Павловна, продолговатое лицо ее приняло задумчивое выражение. - Черная, бархатная, - добавила она.
Я заметил, что Мира нахмурилась, и решил дознаться сразу же после завтрака, что встревожило мою индианку.
- Определенно все это очень странно, - проговорила англичанка, отпивая глоток мадеры. Она сообщила княгине, что дети позавтракали под присмотром Грушеньки. Мери-Энн вытерла губы салфеткой и вышла из-за стола. Она извинилась перед гостями и сказала, что ей надо идти к Саше и Насте. Удерживать гувернантку никто не стал.
- Вы опрашивали горничных? - спросил Медведев. - В конце-концов, ведь кто-то и из них мог под шумок... - заметил он многозначительно.
- Не до того мне, - ответила опечаленная княгиня. - Не до того, приглушенным эхом повторила она.
- Тогда велите сейчас же созвать всю прислугу! - потребовал он.
- Я опрашивал горничных, - раздался голос Сысоева. - Но так ничего и не выяснил, - добавил он. - Ни одна из них не могла этим утром находиться в спальне княгини в ее отсутствие. К тому же сегодня спальню никто и не убирал. А к Ольге Павловне намедни только Грушенька и заходила...
- Чудес, как известно, не бывает, - заметил Лаврентий Филиппович.
- Рождество, как никак! - усмехнулся Гродецкий.
Княгиня Титова первой вышла из-за стола. Она покинула мраморную залу в мертвенной тишине.
Тогда я отправился вслед за ней, так как Мира все еще продолжала завтракать, и я счел, что успею расспросить ее после разговора с Ольгой Павловной.
Лакей рассказал мне, как пройти в ее комнату, которая располагалась на втором этаже. Я прошел через анфилады комнат, миновав княжескую оранжерею, и свернул в коридор, заставленный рядами мраморных статуй в нишах. Наконец, я постучал в дверь, которая, как я полагал и была будуаром княгини.
- Кто там? - спросил уже известный мне женский голос.
- Кольцов, - выкрикнул я в ответ.
- Сейчас, Яков Андреевич, - отозвалась она. - Подождите секундочку!
Минуты через две княгиня Ольга Павловна позволила мне войти к ней в покои.
- Что вы хотели? - спросила она, укладывая ноги на маленькую подушечку на табурете. - Я так устала сегодня, - печально произнесла вдова.
- Я хотел бы задать вам несколько вопросов, - ответил я, чувствуя, что становлюсь навязчивым. Но у меня не оставалось иного выхода, должен же был я как-то выяснить, что происходит в имении на самом деле.
- Спрашивайте, - позволила она, пожимая плечами. Княгиня никак не могла понять причины моего интереса. Я же не мог объяснить ей, что любопытство мое совсем непраздное.
Я сел в кресло, лицом к вдове, напротив образов, перед которыми горели две маленькие лампадки.
- У вашего мужа были враги? - прервал я недолгое молчание.
- Какие еще враги? - седые брови княгини сдвинулись к переносице. Он же не на войне, - глубокомысленно заключила она, утирая глаза скомканным, мокрым насквозь платочком. - Николай Николаевич такой доброй души человек был, - всхлипывала она.
- И все-таки, - продолжал настаивать я, - возможно, чтобы у вашего мужа были недоброжелатели? - я чувствовал, что княгиня борится с желанием выставить меня за дверь своей комнаты и сдерживается только из вежливости.
- Не знаю, - Ольга Павловна пожала плечами, чинно сложив руки у себя на груди. - Если и были, то мне уж, mon cher, не было об этом известно! категорично заключила она.
- Но, может быть, на службе или при дворе... - не отставал я от нее.
Княгиня бросила на меня грозный взгляд и отрезала:
- В свои служебные дела Николай Николаевич меня не посвящал! Да и карьера у князя была блестящая!
- Тогда у него могли быть завистники! - осмелился я предположить.
- Могли, наверное, - сдалась, наконец, княгиня. - Но мне-то об этом откуда знать? - жалобно спросила она. - К тому же я слышала, что речь идет о каком-то языческом культе, жертвой которого он стал, - Ольга Павловна повернулась к образам и перекрестилась. - Вот нехристи, - простонала она. И мы еще дали им приют в нашем доме! - воскликнула Ольга Павловна негодующе. - Я надеюсь, Лаврентий Филиппович их уже изолировал?!
- Что? Что? - послышались изумленные возгласы. - По комнате прокатилась волна настоящего ужаса.
- Не зря мне гроб-то привиделся - простонала суеверная Грушенька, княгиня же упала без чувств.
Англичанка прикрыла лицо ладонями.
- Боится, наверное, что теперь ей от места откажут, - прошептал мне на ухо Кинрю.
- Я тебя не узнаю, - сказал я ему в ответ. - Откуда в тебе столько желчи?
Японец пожал плечами и заключил:
- Не нравится она мне!
- Господа! Господа! Тише! - призвал всех к спокойствию Лаврентий Филиппович. - У страха глаза велики! Показания кучера надобно еще и проверить!
- Вот именно! - поддакнул я и вызвался первым идти вместе с ним осматривать тело. Лаврентий Филиппович Медведев действовал на правах полицейского, о моем же предназначении в этом доме почти что никто не знал!
Кучер взирал на индусов с искренним ужасом. Мне захотелось узнать, в чем же кроется причина подобного страха. Я подошел к нему и спросил, в чем же дело.
- Демоны это! - ответил он, но больше ничего не сказал.
На конюшню кучера сопровождал управляющий Никита Дмитриевич Сысоев, квартальный надзиратель Лаврентий Филиппович Медведев и, разумеется, ваш покорный слуга со своим ангелом-хранителем по имени Золотой дракон.
Метель просто валила с ног, ветер завывал так, что в ушах звенело, мороз обжигал щеки, снег залеплял глаза.
- Ничего себе Рождество! - процедил Сысоев, выкарабкиваясь из сугроба, в котором по самые голенища застряли его сапоги.
- Да уж, - поддакнул квартальный надзиратель, пытаясь идти за ним след в след.
У конюшни кучер как-то нерешительно остановился.
- Да поторапливайся же ты! - прикрикнул на него Никита Дмитриевич. А то нас тут всех заметет!
- Страшно мне, барин, - ответил кучер. - Темное это дело! Лихое! добавил он.
- Иди уже! - велел ему управляющий.
Первое, что я увидел, повергло меня поистине в шок. На полу в луже крови лежал конь с отрезанной головой. Я едва удержался, чтобы не вскрикнуть. Мне пришлось признать, что мой сон под Рождество оказался в руку. Как там читала Мира?
"На убиенье отправился быстрый конь, - вспомнилось мне, - ... Так пусть он нынче уходит к богам, он, самый приятный им, и испросит даров, желанных жертвователю!"
Так что же это за жертвователь? И каких даров он испросил?
Вопросы один за другим рождались у меня в голове.
- Яков Андреевич! Да что же это? - прошептал ошеломленный Кинрю.
- Не знаю, - чистосердечно ответил я. - Какой-то кошмарный сон!
- А Титов-то где? - спросил Лаврентий Филиппович, который, пожалуй, единственный из нас не потерял самообладания. - Я и не такое видел, заметил он. - Вон! - кучер ткнул пальцем куда-то вдаль, обошел стороной обезглавленного коня и ушел вглубь конюшни. Мы все последовали за ним. Следующее зрелище, представшее перед нами, тоже было не из приятных.
Бездыханное тело князя Николая Николаевича Титова, служившего в Коллегии Иностранных дел, близкого Его Императорскому Высочеству, дружившего с князем Голицыным и графом Румянцевым, было привязано веревкой к деревянному гнилому столбу. Хозяин имения был раздет почти догола. Горло у него было перерезано, поэтому кругом было много крови. Еще я заметил, что на пальце у него не оказалось чугунного перстня с адамовой головой, с которым Николай Николаевич как масон практически никогда не расставался. Это меня смутило и навело на мысль, что убийство как-то связано с его масонской деятельностью.
- Так-так-так, - пробормотал Лаврентий Филиппович.
- Ужас-то какой! - воскликнул Никита Дмитриевич. - Это что же за изверги-то? А? - он как-то беспомощно взирал по сторонам. Лицо его, красное от мороза, сразу сникло и побледнело.
- Ну, нехристи! - простонал кучер. - И конягу не пожалели! - добавил он.
- Я же говорю, что это - индусы! - настаивал на своем японец.
- По-моему, выводы делать еще рано! - сердито ответил я.
Мне начинало уже казаться, что дело в усадьбе кончится самосудом. К тому же я начинал опасаться за Миру, которую тоже могли счесть причастной к этой истории. И потом мне совсем не верилось, что это дело рук индийского брахмана и его ученика-брахмачарина, который выполнял обязанности слуги. Неужели индусам надо было обязательно пуститься в такую даль, чтобы именно в имении Николая Николаевича Титова совершить свое ритуальное жертвоприношение?!
Однако никто, по-моему, из всей компании так не думал. Скорее все придерживались мнения моего Кинрю.
Вокруг столба с телом покойного масона видны были следы костра, что тоже наводило на мысли о ведическом действе. Такие обряды обычно проводились в сумерках, при свете костров на специально приготовленных алтарях. Жертву привязывали к столбу, читали над ней заклинания и зажигали вокруг священный огонь...
Перед столбом лежала статуэтка Индры - верховного индийского божества, который на родине моей Миры считался раджой богов.
- Золото! - воскликнул Медведев и подобрал статуэтку с пола. Определенно ее оставили здесь индусы! - добавил он.
- Интересно зачем? - усомнился я.
- Ну, Яков Андреевич, - разочарованно протянул Лаврентий Филиппович, - вечно вы со своим скепсисом! Забыли, наверное, - высказал он вслух первое предположение, которое пришло ему в голову. - Торопились!
- Куда? - поинтересовался я.
- Ну... - пожал он плечами, - уйти с места преступления.
Я покачал головой, всем видом показывая, что эта версия меня совершенно не устраивает.
- В деревне недавно быка забили... - промолвил кучер.
- И что же здесь необыкновенного? - перебил его Никита Дмитриевич. Он не мог оторвать взгляд от столба с телом князя Титова.
- Неизвестно кто, - ответил кучер, - а вокруг такие же вот следы, он указ пальцем на пепелище.
В сердце у меня закралось сомнение: "Неужели и правда?!"
- И это не первый случай, - продолжал рассказывать кучер, озираясь по сторонам.
- В самом деле? - спросил я встревоженно.
- Да, - подтвердил мужик. - У свата моего козла зарезали и выбросили на дорогу, - добавил он.
"Козла ведут впереди его - сородича!" - внезапно вспомнилось мне.
- И все-таки что-то здесь не так! - проговорил я вполголоса.
- Что будем делать с телом? - спросил Сысоев.
- В дом надо отнести, - ответил Лаврений Филиппович, - не здесь же оставлять, - развел он руками.
- Да уж, - согласился Никита Дмитриевич. - Вы, наверное, идите в дом, - обратился он ко мне, - и предупредите гостей... А мы тут втроем управимся, - Сысоев перевел взгляд на тело хозяина и тяжело вздохнул. Мерзкое, я должен сказать, это дело, - понуро добавил он.
Я вышел на улицу, мощный порыв ветра со снегом ударил мне в лицо. Матушка-зима разыгралась не на шутку! Мне предстояло очень неприятное дело, я должен был сообщить княгине Ольге Павловне, что она этой ночью сделалась вдовой, да еще при крайне ужасных обстоятельствах.
До центральной усадьбы я добирался около получаса. И за это время смертельно замерз и устал.
В гостиной меня обступили со всех сторон. Лица у гостей и хозяйки были встревоженные.
- Ну что? Как? - слышалось со всех сторон.
- Позвольте принести вам свои соболезнования, - печально обратился я к Ольге Павловне. - Князь...
Не успел я произнести эту фразу до конца, как княгиня упала в обморок. К ней сразу бросились англичанка и Грушенька.
- Что случилось? - спросила Мира, не отводя от меня взволнованных черных глаз.
- Николай Николаевич убит! - ответил я.
***
II
***
- Как это произошло? - с дрожью в голосе спросила Мира. Ее черные глаза превратились в два огромных, пугающих омута; волосы цвета воронова крыла рассыпались по плечам. Она шагнула мне навстречу, не скрывая терзающего ее волнения.
- Как? Почему? - на ломаном русском спросил брахман. Его ученик-брахмачарин Агастья выглядывал у него из-за спины. Оба чувствовали, что над их головами нависла какая-то опасность.
- Ничего себе Рождество! - воскликнул поляк Гродецкий.
Я заметил, что Мери-Энн подняла глаза, как только Станислав это сказал. Как ни абсурдно это выглядело, но мне почему-то навязчиво казалось, что этих двоих что-то обязательно связывает. Но что именно, я пока точно определить не мог.
- Это очень неприятная история, - пришлось мне ответить. - Похоже на какое-то жертвоприношение... - нехотя выговорил я. У меня не было особого желания говорить об этом, но я прекрасно понимал, что рано или поздно все так или иначе проведают обо всем, в том числе и о леденящих душу подробностях.
- Жертвоприношение?! - княгиня наконец отошла от обморока. - О чем вы говорите, Яков Андреевич? - восклицала она. - Я брежу? - Ольга Павловна часто-часто заморгала своими заплаканными глазами. - Я не верю своим ушам! - запричитала она. - Я же говорила Николаю Николаевичу, - как только княгиня Титова произнесла имя мужа, то сразу же вновь залилась слезами, чтобы он не приглашал этих варваров в дом! - Ольга Павловна указала своим пухлым пальцем на Мадхаву с Агастьей, которые съежились под ее обличающим взглядом.
Взоры гостей сразу обратились в их сторону.
- Надо вызвать полицию! - передернул плечами Гродецкий.
- Что же будет с детьми? - ужаснулась мисс Браун. - Здесь опасно оставаться! - простонала она.
- Но мы здесь ни при чем! - ткнул себя в грудь Мадхава. - Почему вы так на нас смотрите?
- Убийцы! - воскликнула Ольга Павловна.
- Господа, - обратился я к присутствующим, - я попросил бы вас сохранять спокойствие! - обратился я ко всем присутствующим.
- А кто вас на это уполномочил? - усмехнулся Гродецкий.
- Но, господа, - я развел руками. - Не лучше ли все-таки сохранять трезвую голову и здравый рассудок?
- Но если эти варвары причасны к убийству... - угрожающе проговорил Иван Парфенович.
- Я думаю, нам в этом еще предстоит разобраться, - ответил я.
- А я думаю, - высокомерно вмешался Гродецкий, - нам следует вызвать полицию!
- Вполне с вами согласен, - ответил я. - Как только метель утихнет...
Станислав взглянул в окно. Метель вовсе не собиралась стихать, а только усиливалась. Влажные хлопья снега облепили стекло.
- I am so afraiding! - всхлипывая, сказала англичанка.
- Господи! - всплеснула руками Грушенька. - А убийца-то среди нас!
В госиную вошли запыхавшийся Никита Дмитриевич Сысоев и вспотевший Лаврентий Филиппович Медведев. На обоих лица не было. У квартального шея побагровела от натуги.
- Где мой муж? - воскликнула Ольга Павловна.
- Внизу, - ответил Никита Дмитриевич, - в одной из комнат, которая тоже была предназначена для гостей. Я отдал распоряжение, чтобы его тело начали приводить в порядок, - добавил он. - И послал в нашу часовню за священником. Примите мои соболезнования, княгиня, - скорбно склонился управляющий.
- Я иду к нему, - вскликнула Ольга Павловна и направилась к выходу, путаясь в своем чайного цвета салопе, длинной широкой накидке на вате с прорезями для рук. Грушенька бережно поддерживала барыню под руку.
- Я немедленно уезжаю отсюда, - холодно заявил Гродецкий.
- Ну уж нет, - Лаврентий Филиппович поднял вверх указательный палец и отечески им погрозил. - Я представляю здесь на данный момент органы сыска, и никто не уедет отсюда до прибытия полицейских или пока мною не будет схвачен убийца! Или убийцы... - он покосился в сторону окаменевших индусов.
- Да и выезды из имения все снегом занесло, - сказал Сысоев.
- Так, значит, мы в западне! - воскликнула англичанка.
- Получается так, - согласился Никита Дмитриевич.
- И до каких же пор? - осведомился Иван Парфенович Колганов.
- Ну, - пожал плечами управляющий, - полагаю, что как только метель закончится, через несколько дней дороги будут расчищены.
- А это уже радует, - с иронией заметил поляк.
- Что ж, господа, - проговорил Медведев, потирая вспотевшие руки, пока вы свободны. До моего особого распоряженя, - добавил он.
Тогда гости медленно и понуро стали разбредаться по своим комнатам.
- Лаврений Филиппович! - позвал я Медведева. - Не соблаговолите ли вы отдать мне индийского божка, хотя бы во временное пользование?
- Это еще зачем? - насупился квартальный.
- Я хотел бы показать его Мире, - ответил я, - так как она разбирается в индийской религии гораздо лучше нас с вами!
- Ну-ну, - пробормотал Лаврентий Филиппович, - я бы не сказал, чтобы это сейчас пошло ей на пользу!
- Что вы имеете в виду? - насторожился я, догадываясь к чему он клонит.
- А то, - грозно ответил Лаврентий Филиппович, - что ваша индианка тоже может быть в этом замешана.
- Я полагаю, вы это не всерьез? - поинтересовался я.
- Не знаю, не знаю, - развел руками Медведев. Однако он все же передал мне золотую статуэтку Индры!
Я постучался в комнату Миры.
- Войдите! - позволила мне она.
- Мне надо с тобой поговорить, - сказал я, едва переступив через порог.
Спальня индианки вся была обставлна мелкой мебелью: шифоньерками, шкафчиками, столиками... За ширмами, обитыми китайским изумрудно-зеленым шелком с разводами, белели покрывала пуховой кровати.
В комнате терпко пахло какими-то травами и цветами.
- О чем? - спросила Мира, убирая со столика орехового дерева свой погребец - миниатюрный дорожный сундучок.
Она поправила прическу, заглянув в венецианское зеркало. Я невольно залюбовался ею и поэтому сразу не заметил Кинрю, который сидел, утопая в глубоком сафьяновом кресле.
- Юкио! Ты тоже здесь? - удивился я.
- Разумеется, - ответил японец. - Разве вы не понимаете, Яков Андреевич, что Мире теперь угрожает опасность? - осведомился он.
- Ну... - замялся я, - мне бы не хотелось утверждать так категорично.
- Яков Андреевич, - обратилась Мира ко мне, - не надо меня щадить! Я прекрасно понимаю, что и на меня теперь падают подозрения! Но вы бы не могли рассказать, что же там все-таки произошло?!
Я вздохнул:
- За этим-то я и пришел! - и достал из-за спины индийскую статуэтку.
- Что это?! - сплеснула руками Мира.
- Я думал, тебе это известно, - ответил я.
- Нет-нет, - замахала руками Мира, - я знаю, что это Индра - один из верховных богов нашего пантеона! Но откуда эта статуэтка взялась у вас?!
- Я обнаружил ее на месте преступления, - ответил я.
- Неужели? - индианка в ужасе прижала ладонь к губам. - Так, значит, убийство князя в самом деле имеет отношение к какому-то ведическому ритуалу?
- Это возможно? - спросил я Миру.
- Не знаю, - пожала плечами моя протеже. - Человеческие жертвоприношения ушли в глубокое прошлое, - сказала она.
- Но как это было? - полюбопытствовал я.
- Вы и впрямь желаете это знать? - засомневалась индианка.
- Да еще как! - признался я.
- Но я вам, Яков Андреевич, кое что уже рассказывала об этом, произнесла Мира загадочно.
- Я бы хотел узнать об этом подробнее, - продолжал я настаивать.
- Ну что же, - Мира наконец-то сдалась. - Раньше люди верили в то, что пролитие крови необходимо для продления жизни, - начала она свой рассказ. - Жертвоприношение должно было умилостивить божество и упрочить его могущество, в тоже время оно противодействовало силам разрушения и увеличивало жизнеспособность человека, приниющего участие в обряде...
- А ты бы не могла конкретнее рассказать мне о последовательности заклания жертв? - попросил я мою индианку.
- Яков Андреевич, а с каких это пор вы стали так кравожадны? сострил Кинрю.
- С тех самых, как ты стал злоупотреблять сарказмом, - ответил я ему в тон.
- Пожалуйста, - согласилась Мира. - Обычно дело ограничивалось пятью жертвами, - сказала она.
- Какими именно? - осведомился я.
- Бараном, козлом, быком, конем, ну и... - индианка замялась, человеком, - наконец, выговорила она.
- Это ужасно, - произнес я в ответ, усаживаясь на маленький диванчик.
- Что? - спросила Мира.
- Вы слышали, что говорила Грушенька? - поинтересовался я.
- О чем? - осведомилась индианка. - Она много что говорила.
- О баране, - напомнил я.
- Да, припоминаю, - произнесла Мира задумчиво.
- Кучер сказал мне, - продолжил я, - что точно так же совсем недавно в их деревне неизвестные забили быка и козла.
- Но это еще ни о чем не говорит! - горячилась индианка.
- Возле трупов животных были обнаружены следы кострищ.
- Но...
- А в конюшне мы нашли зарезанного коня, неподалеку от столба, к которому было привязано тело князя Николая Николаевича, - перебил я ее.
- Какой кошмар! - вскричала Мира. - Но этого не может быть!
- Все сходится, - подвел черту обычно молчаливый японец.
- Я боюсь, - ответил я, - что кто-то просто хочет свалить вину на брахманов!
- Но кто? - воскликнула Мира. - Мне это дело кажется слишком запутанным! - добавила она, глядя мне прямо в глаза. - Ведь вы здесь неслучайно! - высказала индианка свое предположение вслух. - Могу поспорить, - промолвила она, - что к этому всему приложил свою руку Иван Сергеевич!
- Да, - подтвердил я устало, - Кутузов и в самом деле в курсе событий, - добавил я. - Но мастер не сказал мне ничего определенного, развел я руками. - И пригласил меня погостить в это имение, - подчеркнул я, - именно Николай Николаевич Титов.
- Вы видели, Яков Андреевич, какими глазами смотрела на меня его вдова Ольга Павловна? - Мира сглотнула ком в горле. - По-моему, она уже приговорила меня!
- Я выступлю твоим защитником! - поспешил я ее успокоить.
- Пока я жив, - напыщенно произнес мой Золотой дракон, - никто не станет трогать тебя!
- Спасибо, - улыбнулась индианка с особенной нежностью.
Я вернулся к себе в комнату, чтобы обдумать в спокойной обстановке все, что случилось. К тому же я должен был решить с какого конца взяться за это дело.
На маленьком прикроватном столике лежала раскрытая книга немца Эккартсгаузена "Ключ к таинствам натуры", которую я накануне собрался изучить. Однако продолжить мое самообразование мне помешало убийство на княжеской конюшне. И надо же убийце или убийцам было выбрать такое время, как рождественскую ночь!
Я все больше склонялся к мысли, что убийца был не один. По моему мнению чересчур сложно было организовать ведическое жертвоприношение в одиночестве.
Я спрятал книгу и извлек из дорожного рундука свой дневник. Чернильница и перо уже ждали меня на круглом письменном столике. Не успел я раскрыть тетрадь в бархатной лиловой обложке, как раздался стук в мою дверь.
Странно, - подумал я, - кого это принесла нелегкая?
Однако я тут же убрал тетрадь и крикнул:
- Войдите!
Дверь скрипнула, и на пороге возник Никита Дмитриевич Сысоев.
- Яков Андреевич, - обратился он ко мне, - мне хотелось бы с вами поговорить.
- Что же, - развел я руками, - я к вашим услугам.
Сысоев прошел вглубь комнаты и присел на стуле, на который я ему указал.
- Итак, - начал я, - что вы имеете мне сообщить?
Управляющий задумался, словно бы собираясь с мыслями. Сначала он взглянул на меня, потом отвел глаза, но через несколько мгновений все же решился и заговорил:
- Мне стало известно от покойного Николая Николаевича, что вы состоите в неком масонском ордене, - Никита Дмитриевич испытующе посмотрел на меня.
- И что же? - не стал я отказываться. Однако меня удивило, что князь посвящал своего управляющего в такие подробности. Хотя, - я одернул себя, Мира с Кинрю тоже почти что всегда были в курсе всех моих дел!
- Мне известно также, что вы занимаетесь расследованием преступлений, - вкрадчиво продолжил Сысоев.
- Так, значит, - заключил я, - Николай Николаевич не напрасно вызвал меня сюда?!
- Я не знаю, - замялся Никита Дмитриевич. - По-моему, он о чем-то догадывался и чего-то боялся, - продолжил он. - Чего именно я не знаю, но... - Сысоев пожал плечами. - Он собирался мне рассказать, - добавил он, - но так и не успел!
- Я признателен вам, - поблагодарил я Никиту Дмитриевича, - что вы мне сказали об этом.
- Ну что вы, - отмахнулся он. - Это был мой долг, по отношению к покойному. Но я хотел вас спросить...
- О чем же? - поинтересовался я.
- Что вы собираетесь делать?
- Разумеется, заняться расследованием этого дела, - ответил я.
- Понимаю, - сказал Сысоев. - И гарантирую вам всяческую поддержку со своей стороны!
Утром все собрались в столовой за завтраком. Вид у гостей был несчастный и заспанный. Один только Станислав Гродецкий держался по-прежнему щеголем! Во время еды все сохраняли гробовое молчание, словно отдавая дань почившему князю.
К завтраку подали соте с мадерой - тонкие ломтики говядины, обжаренные в масле. Слышно было только, как позвякивало столовое серебро.
Княгиня к завтраку опоздала, к гостям она вышла в глубоком трауре с окаменевшем лицом, почти не поднимая заплаканных, карих глаз.
- Со мною приключилось еще одно несчастье, - печально промолвила она, - рождественский подарок мужа украли...
- Что? Что? - Лаврентий Филиппович встал в стойку, словно борзая. Какой такой подарок? - осведомился он. Его маленькие голубоватые глазки хитро забегали.
- Жемчужина, - проговорила княгиня. - Николай Николаевич приподнес мне жемчужину к Рождеству, - всхлипнула она.
- Какую жемчужину? - поинтересовался в свою очередь я, отрываясь от своего соте, которое и впрямь оказалось на вкус изумительным.
- Князь сказал мне, - Ольга Павловна утерла припухшие глаза батистовым платком, - что привез ее из Индии около года назад.
Я едва не поперхнулся мадерой. Упоминание Индии уже начинало меня раздражать.
- Ну-ка, расскажите подробнее, - попросил Медведев хозяйку.
- Я не знаю, что рассказывать! - рассердилась она. - Большая жемчужина, белая, - пожала плечами княгиня Титова. - Ее украли вместе с коробочкой, - заплакала она.
- Как выглядела эта коробочка? - спросил ее Медведев.
- Коробочка как коробочка, - ответила Ольга Павловна, продолговатое лицо ее приняло задумчивое выражение. - Черная, бархатная, - добавила она.
Я заметил, что Мира нахмурилась, и решил дознаться сразу же после завтрака, что встревожило мою индианку.
- Определенно все это очень странно, - проговорила англичанка, отпивая глоток мадеры. Она сообщила княгине, что дети позавтракали под присмотром Грушеньки. Мери-Энн вытерла губы салфеткой и вышла из-за стола. Она извинилась перед гостями и сказала, что ей надо идти к Саше и Насте. Удерживать гувернантку никто не стал.
- Вы опрашивали горничных? - спросил Медведев. - В конце-концов, ведь кто-то и из них мог под шумок... - заметил он многозначительно.
- Не до того мне, - ответила опечаленная княгиня. - Не до того, приглушенным эхом повторила она.
- Тогда велите сейчас же созвать всю прислугу! - потребовал он.
- Я опрашивал горничных, - раздался голос Сысоева. - Но так ничего и не выяснил, - добавил он. - Ни одна из них не могла этим утром находиться в спальне княгини в ее отсутствие. К тому же сегодня спальню никто и не убирал. А к Ольге Павловне намедни только Грушенька и заходила...
- Чудес, как известно, не бывает, - заметил Лаврентий Филиппович.
- Рождество, как никак! - усмехнулся Гродецкий.
Княгиня Титова первой вышла из-за стола. Она покинула мраморную залу в мертвенной тишине.
Тогда я отправился вслед за ней, так как Мира все еще продолжала завтракать, и я счел, что успею расспросить ее после разговора с Ольгой Павловной.
Лакей рассказал мне, как пройти в ее комнату, которая располагалась на втором этаже. Я прошел через анфилады комнат, миновав княжескую оранжерею, и свернул в коридор, заставленный рядами мраморных статуй в нишах. Наконец, я постучал в дверь, которая, как я полагал и была будуаром княгини.
- Кто там? - спросил уже известный мне женский голос.
- Кольцов, - выкрикнул я в ответ.
- Сейчас, Яков Андреевич, - отозвалась она. - Подождите секундочку!
Минуты через две княгиня Ольга Павловна позволила мне войти к ней в покои.
- Что вы хотели? - спросила она, укладывая ноги на маленькую подушечку на табурете. - Я так устала сегодня, - печально произнесла вдова.
- Я хотел бы задать вам несколько вопросов, - ответил я, чувствуя, что становлюсь навязчивым. Но у меня не оставалось иного выхода, должен же был я как-то выяснить, что происходит в имении на самом деле.
- Спрашивайте, - позволила она, пожимая плечами. Княгиня никак не могла понять причины моего интереса. Я же не мог объяснить ей, что любопытство мое совсем непраздное.
Я сел в кресло, лицом к вдове, напротив образов, перед которыми горели две маленькие лампадки.
- У вашего мужа были враги? - прервал я недолгое молчание.
- Какие еще враги? - седые брови княгини сдвинулись к переносице. Он же не на войне, - глубокомысленно заключила она, утирая глаза скомканным, мокрым насквозь платочком. - Николай Николаевич такой доброй души человек был, - всхлипывала она.
- И все-таки, - продолжал настаивать я, - возможно, чтобы у вашего мужа были недоброжелатели? - я чувствовал, что княгиня борится с желанием выставить меня за дверь своей комнаты и сдерживается только из вежливости.
- Не знаю, - Ольга Павловна пожала плечами, чинно сложив руки у себя на груди. - Если и были, то мне уж, mon cher, не было об этом известно! категорично заключила она.
- Но, может быть, на службе или при дворе... - не отставал я от нее.
Княгиня бросила на меня грозный взгляд и отрезала:
- В свои служебные дела Николай Николаевич меня не посвящал! Да и карьера у князя была блестящая!
- Тогда у него могли быть завистники! - осмелился я предположить.
- Могли, наверное, - сдалась, наконец, княгиня. - Но мне-то об этом откуда знать? - жалобно спросила она. - К тому же я слышала, что речь идет о каком-то языческом культе, жертвой которого он стал, - Ольга Павловна повернулась к образам и перекрестилась. - Вот нехристи, - простонала она. И мы еще дали им приют в нашем доме! - воскликнула Ольга Павловна негодующе. - Я надеюсь, Лаврентий Филиппович их уже изолировал?!