— Послушай, Стрит, ты же знаешь: меня на базе не было какое-то время. У меня секретное задание было. Майор небось забыл, что меня на базе нету. Он мне ни словечка ни про какие пароли не говорил. Я вернулся и должен отрапортовать о выполнении задания. Ну и как же мне пройти в лагерь, чтобы ты меня не подстрелил?
— Слушай, а я сам не знаю как, — смущенно отозвался Стрит. — Надо послать кого-нибудь к майору, пусть рассудит, как тут быть.
— Нет-нет-нет, — скороговоркой выпалил Суши. — Зачем же будить человека — пусть поспит. Ты же знаешь, как он не любит, когда его напрасно беспокоят. Ты меня пропусти, а я пойду помоюсь, приведу себя в божеский вид да передохну немного, чтобы к майору явиться честь по чести.
Неохота мне, понимаешь, чтобы он меня отчитывал за то, что у меня пуговицы не так застегнуты, при том, какие плохие новости я ему принес.
— Плохие новости, говоришь? — вступил в разговор искренне озабоченный Весельчак. — И что за плохие новости?
В ответ негромко зажужжали парализаторы Гарбо и Каменюки.
— Плохие новости для вас, парни, — еле слышно проговорил Суши.
Шутт и его спутники выждали пару мгновений и поспешно, но бесшумно поползли дальше. Через ограду они перебрались задолго до того, как очнулись парализованные зенобианскими лучеметами дозорные.
В столь поздний час, посреди ночи, какая-то активность наблюдалась только в связном пункте, да и здесь, можно сказать, обстановка была более чем спокойная. Даже дежурные офицеры предпочитали не коротать ночь здесь, за столом в углу комнаты, заставленной аппаратурой от пола до потолка. После того как с легкой руки Шутта рота была снабжена наручными коммуникаторами, Мамочка получила возможность вызывать дежурного офицера в любое время — и даже самого командира, если происходило нечто такое, что требовало их внимания.
Но лейтенант Окопник не разделял обычаев роты «Омета». На его взгляд, офицеры этой роты на редкость расхлябанно относились к исполнению своих обязанностей, а его прислали сюда именно для того, чтобы в роте был наведен порядок. Поэтому, когда, согласно графику, настала его очередь заступить на круглосуточное дежурство, он отправился прямиком в пункт связи и уселся за стол, всем своим видом показывая, какой он дисциплинированный, собранный, готовый ко всему дежурный офицер. Как неоднократно указывал майор, эта планета фактически была зоной боевых действий. Случиться здесь могло все что угодно, так что непременно должен был быть хотя бы кто-то один, готовый к любой случайности. По графику сегодня таким человеком был Окопник.
Единственным человеком в пункте связи, кроме него самого, была Мамочка. Прячась за штабелями приборов, Роза принимала ночные сообщения. Большей частью это были самые безобидные сообщения с других планет вперемежку с донесениями типа «все в порядке» от тех незадачливых легионеров, которым довелось стоять в дозоре в столь поздний час.
Роза упорно делала вид, что не замечает присутствия Окопника. За столом рядом с ней сидел Клыканини. Пока осуждающие взгляды Окопника не вызывали у волтрона ровным счетом никаких реакций. Он быстро и увлеченно штудировал второй том «Упадка и гибели Римской империи» Гиббона. Ночь тянулась и становилась похожей на многие и многие скучнющие промежутки времени, из которых, собственно, большей частью и состояла военная карьера Окопника.
Отказавшись наконец от тщетных попыток привлечь внимание Клыканини и каким-нибудь способом унизить его, Окопник придумал для себя более достойное занятие: он стал стараться не заснуть. Он уже почти проиграл и в этом сражении, когда вдруг его заставили очнуться от дремоты какие-то звуки на фоне еле слышного гудения аппаратуры.
— Что это было? — лупая спросонья глазами, вопросил Окопник и уставился в ту сторону, где за приборами пряталась Мамочка. — Готов поклясться: я слышал что-то насчет нарушителей.
— Имперснснснс, — объяснила Мамочка и сгорбилась еще сильнее.
— Я тоже слыхать, — объявил Клыканини. Заложив страницу закладкой, он положил книгу на стол, встал, подошел к Мамочке и, заглядывая через ее плечо, стал читать распечатки сообщений. Его сморщенная кабанья физиономия от напряжения покрылась еще большим количеством морщинок.
Лейтенант Окопник встал и хотел было присоединиться к ним, но волтрон предостерегающе поднял здоровенную лапищу и недвусмысленно покачал головой. Окопник еле удержался от того, чтобы напомнить этому наглецу, что приказы как офицер здесь отдает он. Вместо этого он почему-то спросил слегка дрожащим голосом:
— Что… происходит?
— Пока не знать, — отвечал Клыканини. — Окопник не вякать. Мамочка слушать.
Окопник раззявил рот, готовясь разразиться гневной тирадой, но не успел и слова сказать, как вокруг воцарился сущий хаос.
ГЛАВА 16
Дневник, запись № 600
Мой босс полагал, что, оказавшись в лагере, он сумеет решить все накопившиеся проблемы. Он намеревался найти андроида и дать ему новую программу — сделать его главным действующим лицом в ведении переговоров с микроидами. Зачтем он собирался занять подобающее место в роте, а потом хотел приступить к следующему пункту плана, а именно — к изложению своих соображений по поводу возможности решения зенобианской проблемы. Он рассчитывал на то, что последнее может позволить ему вернуть утраченный престиж, а заодно — и командование ротой. Капитан понимал, что для этого потребуется особая тактика и борьба с начальством из генштаба, но полагал, что терпение и труд (а также и кредитная карточка «Дилитиум экспресс») все перетрут.
Он не догадывался о том, насколько быстро развиваются события.
— Куда вы теперь желаете отправиться, капитан Клоун? — по-змеиному шипя, поинтересовался лейтенант Квел.
Оказавшись на территории лагеря, Шутт и его спутники притаились за зданием склада — вотчины Шоколадного Гарри. Напротив склада располагались казармы. Большинство легионеров наверняка спали.
— Точно не знаю, — ответил Шутт, немного подумал и добавил:
— Пожалуй, мне следует найти робота, чтобы перепрограммировать его и занять его место. Кто-нибудь знает, где он поселился?
— На офицерской половине, я так думаю, — сказал Суши, осторожно заглянув за угол. — Вам бы туда ходить не надо.
Еще на майора не ровен час наткнетесь.
— Это ерунда, — махнул рукой Шутт. — Он решит, что я — робот. Хотя… он-то насчет робота ничего не знает, верно?
— Никто из нас ничего про робота не знал, пока вы нам не сказали, — признался Суши и еле слышно хихикнул. — Ох и посмеюсь же я над кое-кем, когда они узнают, что на самом деле беседовали вовсе не с вами. До того как мы ушли с базы, я слышал парочку занятных историй про…
— Тс-с! Что-то происходит, — шикнула Каменюка, исполнявшая в отряде роль разведчика.
— Что? — сразу стал серьезным и собранным Шутт. Но ответа от Каменюки он не дождался. Вместо ответа со стороны казарм донесся оглушительный вой сирены.
Легионеры переглянулись. За время командования Портача они успели привыкнуть к этому звуку — майор обожал устраивать учебные тревоги. Либо сейчас, в столь неподходящее время, была затеяна очередная учебная тревога, либо кто-то действительно решил, что на лагерь совершено нападение!
— Что же нам делать, капитан? — взволнованно спросил Суши.
Из казарм уже выскакивали вооруженные легионеры и разбегались по своим номерам боевого расчета.
Шутт нисколько не смутился.
— Вы все отлично знаете, что вам делать. Оружие при вас. Отправляйтесь на свои места согласно расчету и будьте наготове.
— Но мы… мы ведь только-только вернулись в лагерь, — пролепетала Каменюка. — Наверняка мы значимся повинными в самовольной отлучке.
— Никто вам слова не скажет, если вы окажетесь там, где должны быть, — заверил ее Шутт. — Ступайте, ступайте, только так вы избежите ненужного внимания.
— Капитан прав, — сказал Суши и поддел Каменюку локтем. — Если мы останемся здесь, это будет все равно что белой краской вымазаться. Пошли, давайте разбегаться по своим местам. Капитан, если мы вам понадобимся, вы знаете, где нас найти.
— Точно, — кивнул Шутт. — Ну, поспешим, пока никто не заметил, что мы выбежали не из казарм.
Легионеры без лишних слов рассыпались по лагерю. Каждый побежал к тому месту, которое было ему предписано согласно боевому расписанию. Но у лейтенанта Квела такого места не было. Проводив взглядом своих товарищей, он еще немного постоял, обернулся и спросил у Шутта:
— Это все поистине замечательно, но куда отправится капитан Клоун?
— Первым делом мне нужно известить о происходящем Бикера, чтобы он успел укрыться, — ответил Шутт. — Если лагерь поднят по тревоге, то очень может быть, что аэроджип засекли радаром и решили, что это враждебное транспортное средство. Не сомневаюсь, Бик способен уговорить кого угодно, но думаю, ему тяжеловато будет это сделать, если по нему начнут палить.
— Согласен, переговоры будут затруднительны, — кивнул Квел. — Чем я мог бы оказать вам помощь?
— Может быть, попробуете разыскать робота — моего двойника? — предложил Шутт. — Мне обязательно нужно перепрограммировать его, пока никто не догадался, что я здесь в двух экземплярах. А если вы сумеете отвлечь нового командира роты, это будет еще лучше.
— Можете на меня положиться, — торжественно заверил его Квел.
— Молодчина, — похвалил зенобианца Шутт и тронулся в сторону казарм. Он пока не решил, как поведет себя, но понимал, что все рано или поздно встанет на места — так бывало всегда. Поэтому пока он отправился в то единственное место, где никто почти наверняка не стал бы его беспокоить до тех пор, пока он не был бы готов.
Дженни Хиггинс спала неважно. Это для нее было нетипично. Она привыкла спать и в более неудобной обстановке во время служебных командировок. К тому же здесь, на Зенобии, ночью жара спадала, и засыпать было легко и приятно. По ночам здесь даже дул легкий прохладный ветерок. И хотя зверьки, обитавшие в здешней пустыне, издавали не такие мелодичные и приятные для слуха звуки, как флендеры и олоксы, жившие на родной планете Дженни, эти звуки вряд ли бы не дали ей заснуть. Раскладушка и спальный мешок у Дженни были самые лучшие, какие только можно было купить за деньги.
Нет, она слишком хорошо знала, что не дает ей заснуть.
Она переживала из-за Уилларда Шутта, которого в легионе называли капитаном Шутником. Она и не догадывалась, что он ей настолько небезразличен. Это было совсем непохоже на отличавшуюся жестким характером Дженни Хиггинс. Профессия репортера приучала не принимать многое близко к сердцу.
Видимо, ей пора было прощаться с темой роты «Омега».
Легко сказать, но трудно сделать.
Дженни нравился Шутт. Ей нравились все, кто служил в роте «Омега». И она ужасно злилась из-за того, что все они стали заложниками в политической игре шишек из генштаба. Но Дженни никак не предполагала, что Шутт так легко смирится с назначением нового командира. Тот капитан Шутник, что был ей знаком, непременно нашел бы способ сражаться за свои права, а его легионеры с превеликой радостью бросились бы в бой за него.
А тот человек, которого Дженни утром застала за просмотром каких-то бумажонок, был напрочь лишен даже малейших признаков наличия духа сопротивления. Он даже в глаза ей посмотреть не решился.
Дженни понимала, что ей нужно делать. Она должна была подготовить такой материал, чтобы начальство Легиона предстало в истинном свете, чтобы генералы впредь дрожали от страха, завидев ее лицо на экранах головизоров. Но Дженни никак не могла собраться с силами, ей трудно было бы подготовить такой материал без помощи Шутта. А от нынешнего Шутта помощи ждать не приходилось.
Быть может, она вообще зря прилетела на Зенобию.
Мысль о том, чтобы бросить на произвол судьбы роту «Омега», была ненавистна Дженни. Этих легионеров она привыкла считать своими друзьями. И все же репортер был вправе выбирать для себя поле боя. Здесь же Дженни вряд ли была суждена победа. Если только не…
От воя сирены Дженни рывком села на раскладушке. В лагере что-то происходило. Она уже слышала громкие голоса, топот ног разбегавшихся в разные стороны людей.
Дженни вскочила с кровати и поспешно облачилась в комбинезон, подаренный ей легионерами в старые добрые времена. «Может быть, мне все же удастся состряпать какой-нибудь захудалый сюжетик», — думала она.
Она торопливо пригладила растрепавшиеся волосы, но не стала зажигать свет, чтобы посмотреть, как выглядит.
Дженни была настолько уверена в себе, что даже непричесанная была готова работать «под камеру». Она отбросила полотнище на входе в палатку и, подбежав к спавшему под открытым небом оператору, принялась стаскивать с того спальный мешок. Нужно было торопиться, если уж представилась возможность заснять более или менее оживленные действия. Вдалеке продолжала мерзко завывать сирена.
Робот производства компании «Андроматик» очнулся от легкой дремоты, в которую периодически погружался на время перезарядки аккумуляторных батарей и осуществления процедур микроремонта механических частей. Его тонкие, чувствительные датчики зарегистрировали передвижение людей, а это означало, что для него есть работа.
Внутренние мониторы произвели быструю проверку действия всех систем. Все было в полном порядке. Взглянув на часы и узнав, который час по местному времени, робот изменил свой внешний вид. Конфигурацию «форма Легиона» он сменил на конфигурацию «вечерняя парадная одежда» — ведь именно так ему предписывала одеваться программа с двадцати одного ноль-ноль до шести утра. Правда, робот ни разу не заметил, чтобы здесь в это время кто-то из людей соответственно одевался, но его так проинструктировали, а он всегда очень послушно выполнял данные ему инструкции… если, конечно, эти инструкции ему давал тот, кто имел на это право.
Робот дождался, пока в коридоре неподалеку от того места, где он прятался, стихли шаги. Ждать пришлось недолго.
Он не мог допустить, чтобы кто-то из людей увидел его в состоянии функциональной дремоты. Вдобавок, если бы его увидели покидающим это укрытие, ему бы пришлось затем искать новое, и кроме того, он мог посеять в душе тех, кто увидел бы его здесь, большие сомнения на свой счет. Робот не очень хорошо понимал, кто такой офицер Легиона, но он точно знал, что офицеры Легиона не ночуют в шкафах для швабр.
Радуясь тому, что сумел выбраться из шкафа незамеченным, робот зашагал по коридору к ближайшему выходу. Походило на то, что все решили прогуляться на свежем воздухе. Пора было приниматься за работу.
— Что за хреновина такая? — спотыкаясь спросонья, вопросил Шоколадный Гарри. Легионерскую кепку он напялил набекрень, поверх огромного размера пижамы набросил лиловый камуфляжный жилет. Он явно не радовался тому, что его разбудили и подняли с постели.
— Небось очередная учебная тревога, — отозвался другой легионер, пытаясь протиснуться мимо Гарри в проем двери. — Наш командир просто сбрендил с этими тревогами, чтоб ему пусто было. — Выждав пару мгновений, легионер жалобно проговорил:
— Может, пропустите меня, сержант, а? Бренди меня выпорет, если я явлюсь на свое место последним.
— Давай, давай, парень, беги, чего там, — буркнул Шоколадный Гарри и отступил в сторону. Ему жутко надоели учебные тревоги в ночное время, но майор с ним, естественно, этот вопрос обсуждать не собирался. Гарри утешил себя мыслью о том, что ему хотя бы не надо бежать со всех ног к ограде и изображать отражение вражеской атаки, и зашагал в сторону склада. Во время учебных тревог его то и дело дергали легионеры, у которых, как назло, именно в это время садилась батарейка в лазерной винтовке. Что говорить — работа грязная, но кто-то же должен был ее делать.
Гарри был на полпути от склада, когда на глаза ему попалась знакомая фигура. Капитан Шутник бежал трусцой.
— Эй, кэп, — окликнул его Гарри. — Вас тоже подняли среди ночи, да?
Капитан остановился и дружески хлопнул Гарри по мускулистому плечу.
— Рад тебя видеть, Гарри. Ты не в курсе, что стряслось?
Гарри скривился.
— Ежели капитанам не говорят, что стряслось, то кто скажет бедному сержанту? — Он собрался уже идти дальше, но вдруг прищурился и поинтересовался:
— Вы уж упардоньте, что я вас спрашиваю, кэп, но может, как раз вас-то мне и надо спросить… если, конечно, можно… но может, все-таки мне следует про это знать? Я-то понятия не имел, что вы по ночам прячетесь у меня за складом.
Шутт наклонился ближе к Гарри и заговорщицки зашептал:
— Начинается новая сверхсекретная операция. — Он схватил снабженца за локоть. — На самом деле это очень хорошо, что я тебя встретил. Нам нужен человек с головой на плечах, и думаю, ты подходишь. Ты не проболтаешься?
— Чтоб я военную тайну выдал? — возмущенно прошипел Шоколадный Гарри, оглянулся через плечо и кивнул. — Вы же меня знаете, кэп. Ежели что, я — могила. Что за тайна?
Шутт огляделся по сторонам с видом истинного заговорщика.
— Ты знаешь, что мы с Бикером были в столице, вели переговоры с зенобианскими правителями, — сказал он. — В общем, у зенобианцев полным-полно всякой военной техники, про которую в Альянсе никто не знает, и мы пробуем договориться с ними насчет того, чтобы опробовать эту технику — ну, как в свое время мы опробовали парализаторы.
— Класс! — восхищенно прошептал Гарри. В свое время зенобианские парализаторы-лучеметы произвели на него неизгладимое впечатление. Он как ротный снабженец обязан был первым подержать в руках все новое, что поступало в роту. — Ну, какими такими игрушечками мы разживемся на этот раз, кэп?
— Это как раз и есть секрет, — шепнул в ответ Шутт. — Бикера я оставил в столице, он договаривается насчет доставки оружия. Собственно, он уже договорился обо всем.
Но нельзя, чтобы кто-то увидел, как он возвращается в лагерь, иначе враги непременно догадаются о том, что происходит нечто очень важное. Ну, ты меня понимаешь…
И Шутт, не мигая, уставился на Шоколадного Гарри.
— Понимаю, как не понять, — с готовностью шепнул в ответ снабженец. — Надо протащить старину Бика в лагерь, чтоб никто не заметил. Так бы и сказали, кэп. Если вам только этого и надо, то вы верно сделали, что обратились к Шоколадному Гарри. Что мне надо делать, кэп?
— План такой… — начал Шутт и зашептал на ухо Гарри.
Послушав капитана пару секунд, здоровяк снабженец принялся энергично кивать. А к тому времени, когда Шутт завершил изложение плана, Гарри улыбался от уха до уха.
— Заметано, кэп, — сказал он. — Все будет тип-топ!
— Отлично, — кивнул Шутт. — Ну, за работу!
Проснувшись от воя сирены, майор Портач сначала рассердился. «Я не назначал на эту ночь учебной тревоги, — подумал он. — Окопник заплатит за это». Но тут к вою сирены примешался еще какой-то звук. Прислушавшись, Портач понял, что слышит зуммер своего наручного коммуникатора, который лежал на тумбочке. Что-то определенно происходило в лагере.
Портач сел и схватил с тумбочки коммуникатор.
— Портач на связи, — буркнул он в микрофон. — Что происходит?
— Беда, сэр, — послышался из динамика жалобный голосок Окопника.
— Понимаю, полудурок! — проревел Портач. — Какая конкретно беда?
— Тревога в синем секторе, сэр, — ответил Окопник еще более жалобно. — Дозорные с этого поста не отвечают на вызов. Учитывая тот факт, что мы находимся на враждебной территории, я объявил боевую тревогу — на всякий случай.
Какие будут приказания, сэр?
Портач кивнул. Он ожидал как раз чего-нибудь в этом роде.
— Держи все под контролем. Окопник, — рявкнул он. — Сообщай мне обо всем — обо всем, понял? Я сейчас же приду в штаб.
Не дав Окопнику отозваться, он отключил коммуникатор.
Штаб базы располагался в непосредственной близости от офицерского спального корпуса. Портач, пожалуй, был бы очень удивлен, если бы узнал, что такое расположение — замысел Шутта. Однако целесообразность такого размещения штаба этим не ограничивалась. Его помещение было звукоизолировано от спального корпуса, и отсюда можно было быстро и легко пройти к любой из построек на базе. И хотя личное присутствие командира вряд ли могло бы понадобиться, в случае чего до границы лагеря он мог добраться за пять минут.
Портач натянул форму, провел расческой по волосам.
Металлическая дверь отъехала в сторону, и он, переступив порог, оказался в своем штабном кабинете. Там его уже ждал дежурный легионер — молодой парень с длиннющими бакенбардами и нагловатой ухмылкой. Что-то в его внешности Портачу не понравилось, но что именно — он и сам точно сказать не смог бы. Может быть, его ухмылка отдавала высокомерием?
— Рапортуй, — распорядился Портач. — Какова диспозиция?
— А-а-а… Вероятно, на территорию лагеря проникли нарушители, сэр, — промямлил легионер. Судя по голосу, это был не парень, а девушка, а на вид — нет, все-таки парень.
Бакенбарды эти, и вообще…
Майор счел, что сейчас не время решать этот вопрос.
Были дела поважнее.
— На каком участке границы имело место нарушение и какие были приняты меры? — спросил он и, наклонившись, через плечо легионера взглянул на экран компьютера.
— А-а-а, это было как раз за хатой Шоколадного Гарри… то есть за складом, сэр, — сопровождая свой ответ бурной жестикуляцией, ответил легионер.
— Было? — прищурился Портач. — Было? Хочешь сказать мне, что все уже позади?
— А-а-а, нет, я не то хотел сказать, сэр, — смутился легионер. — Просто…
Его прервал радостный, веселый голос.
— Добрый вечер, как поживаете? Надеюсь, нынче всем везет, а?
Это был капитан Шутник в безупречно отглаженном смокинге. Сияя улыбкой, он вошел в кабинет с бокалом мартини в левой руке.
— Шутник! Вы что, совсем с ума сошли? — гаркнул майор. — На базу совершено нападение…
— Служба охраны позаботится об этом, — небрежно махнул Шутт правой рукой. — Это их работа, а вам волноваться положительно не о чем, уверяю вас. Ведь вы здесь для того, чтобы забыть обо всех своих заботах. И вы выбрали самое верное место для того, чтобы забыть о них.
Он приветственно поднял бокал и поднес его к губам.
— Проклятие! — вскричал Портач и протянул руку к бокалу, намереваясь отнять его у Шутника. — Да вы пьяны! И не по форме одеты! Нет, я добьюсь того, что вас вышибут из Легиона!
— Наши вышибалы — отличные ребята, — с улыбкой заверил его Шутт. — А касса — на первом этаже, рядом со входом в казино. — Он изящно отвел руку с бокалом в сторону. — Не забывайте, тут вам надо расслабиться, забыть обо всем. Выпейте, сыграйте во что-нибудь — и у вас сразу изменится отношение к жизни. Но только смотрите: не теряйте голову во время игры. Ну, мне пора. Сегодня у нас особенно весело!
Он развернулся и вышел, не дожидаясь ответа.
Портач все еще пытался понять смысл всего, что наболтал капитан Шутник, когда его окликнул дежурный.
— А-а-а… майор, вас вызывает лейтенант Окопник.
Майор выхватил портативный коммуникатор у легионера.
— Окопник! Что, черт побери, происходит на этой треклятой базе?
— Прошу прощения, сэр? — непонимающе проговорил Окопник. — Согласно моему предыдущему сообщению, имела место экстренная ситуация в синем секторе, сэр…
— Это я уже слышал, придурок, — грубо оборвал его Портач. — Ты послал кого-нибудь, чтобы посмотреть, что там и как?
К чести Окопника, он отозвался почти сразу же:
— Гм… Сэр, я немедленно распоряжусь. Сэр.
— Если так будет продолжаться и дальше, эту чертову базу захватят с потрохами! — проревел майор. — Этот рапорт мне был нужен от тебя пять минут назад, понял, ты?
Вперед!
— Есть, с…
Портач прервал связь, не дав Окопнику договорить, и, развернувшись к экранам с показателями датчиков, попытался уловить хоть какой-то смысл в этих мудреных показателях. Это оказалось намного труднее, чем он думал.
По лагерю во все стороны носились легионеры в черных комбинезонах. Каждый стремился как можно скорее занять свое место на оборонительной позиции. Дженни Хиггинс остановилась, чтобы настроить аппаратуру. Без очков ночного видения, которыми были обеспечены легионеры, ей плохо были видны детали. Надо было бы попросить у капитана такие очки. Но нет, она не станет больше к нему обращаться. С нее довольно.
— Где разместимся, Джен? — послышался рядом знакомый голос.
Это был оператор, Сидни, готовый к работе, невзирая на то что Дженни вытряхнула его из спальника самым бесцеремонным образом. На правом плече у Сидни чернела какая-то объемистая ноша — видимо, камера.
Дженни огляделась по сторонам.
— Пока не решила, Сидни, — ответила она. — Можно ли снимать при таком освещении?
— Освещении? Какое же тут освещение?
— Ну да, вот тебе и ответ, — вздохнула Дженни. — Вряд ли вояки обрадуются, если мы включим прожекторы только для того, чтобы заснять пару удачных кадров. Если на лагерь и в самом деле кто-то напал, я бы тоже такому не обрадовалась.
— Между прочим, я и не собирался предлагать тебе зажечь прожекторы, — заметил Сидни. — Думаю, нам стоит немного подождать и посмотреть, а будет ли бой или еще что-нибудь в этом духе. Вдруг пара-тройка взрывов грянет.
Тогда и поснимать можно. Взрывы — это отличный фон.
— Сидни, я хороший фон тоже высоко ценю, но очень надеюсь, что если взрывы и будут, то не на территории лагеря, а в пустыне, — буркнула Дженни. — А здесь у меня много хороших друзей.