Авраменко Олег Евгеньевич. Наследник Громовержца

   Я бы с удовольствием присоединилась к Дейдре, но как раз перед уходом она мысленно предупредила меня, что в ближайшие пару часов будет занята. Пять дней назад, после кропотливой и скрупулезной работы по своей легализации в том мире, Дейдра наконец явилась к Ракели и Мигелю Бенитесам, представившись им младшей сестрой Ричи из Шотландии. Они приняли ее радушно, не заподозрив никакого подвоха; правда, Мигель, скорее по привычке, чем из недоверия, провел собственное расследование, проник в добрый десяток разных баз данных и получил информацию, полностью подтверждавшую легенду Дейдры. За столь короткое время она завоевала полное доверие матери и сына, очаровала их обоих, но до сих пор не могла придумать, что делать дальше, как представить Мигеля родне и не выдать при этом тайну его отца. Ситуация казалась неразрешимой...
   Пока я стояла возле клумбы и размышляла, что делать дальше, дверь дома распахнулась, и на крыльцо вышла худенькая девушка в потертых джинсовых брюках, черном топе и с распущенными белокурыми волосами. Немного постояв, глядя на меня, она спустилась по ступенькам и нерешительно направилась ко мне.
   Я мысленно выругала себя, что не убралась отсюда сразу; а теперь уже было поздно убегать. Хотя, возможно, я задержалась именно потому, что подсознательно меня снедало желание наконец-то повидать Лану, о которой за последние дни я услышала много лестных слов от родных. Ее расхваливали и моя мама, и Пенелопа, и тетушка Бренда, и Софи, и Сабрина, и тетя Бронвен, и даже обе мои сестренки, Этайн и Джулия. Правда, почти все похвалы звучали довольно однообразно и в основном сводились к вариациям на тему: «Очень милая девочка и так похожа на тебя, Фи...»
   На самом же деле наше сходство оказалось не таким разительным, как я представляла себе по отзывам родственников. На близнецов мы никак не тянули, хотя вполне могли сойти за родных сестер. Во всяком случае, Лана была похожа на меня в гораздо большей степени, чем Джулия и Этайн, вместе взятые. По привычке я воздействовала на нее тестовым заклятием хотя и понимала, что это ничего не даст: ее наверняка уже не раз проверяли на наличие колдовского Дара. Как и следовало ожидать, реакция отсутствовала.
   Остановившись передо мной, Лана робко поздоровалась:
   – Привет...
   – Привет, – ответила я.
   – Ты Фиона, – произнесла она утвердительно.
   – А ты Лана, – сказала я без тени сомнения.
   – Я видела в окно, как ты разговаривала с Фебом. Куда он ушел?
   – В Замок-на-Закате. Через час, думаю, вернется. А может, и раньше.
   – Какие-то дела?
   – Да.
   Мы замолчали, жадно разглядывая друг дружку. У обеих были голубые глаза, только у меня – оттенка весеннего неба, а у Ланы – скорее осеннего. Ее волосы были едва темнее моих, нос – чуть более вздернут, губы – самую малость тоньше, черты лица – немного резче и правильнее.
   Зато фигура зримо ничем не отличалась от моей. У нее были такие же стройные и красивые ноги – предмет моей гордости, из-за чего я предпочитала носить короткие платья и юбки или облегающие брюки. Ее талия была такая же тонкая и гибкая, а грудь – небольшая, высокая и не нуждавшаяся ни в каком лифчике.
   – А ты красивее меня, – первой отозвалась Лана.
   – Ничего подобного, – возразила я совершенно искренне. – У тебя личико посмазливее будет. Просто сейчас я накрашена и одета лучше.
   – Да, классный костюмчик, – сказала она.
   – У меня таких два. Могу подарить один... – Я немного помедлила, но затем все же продолжила: – ...вдобавок к тому зеленому платью, которое две недели иазад Феб стащил из моего гардероба. Вместе с туфельками и бельем.
   Лана смутилась:
   – Извини, я не знала.
   – Ничего, мелочи. Считай это подарком. Тебе все подошло?
   – Идеально. Как на меня шито.
   – Похоже, что шито на нас обеих, – заметила я. – Как-нибудь заходи в гости, покажу свою коллекцию. Если что понравится – порекомендую модельера. Хотя, наверное, Бренда уже предлагала тебе услуги своих кутюрье.
   – Да, предлагала. Всучила мне длинный список, но особо отметила в нем нескольких мастеров, у которых одеваешься и ты. Сказала, что они подойдут мне лучше других.
   – Логично, – согласилась я.
   Мы присели на скамейку, и я достала из сумочки пачку сигарет. Предложила Лане:
   – Будешь?
   – Нет, спасибо, – ответила она. – Не курю.
   – Правильно делаешь, – сказала я, щелкнув зажигалкой. – Курить – здоровью вредить. Но от пассивного курения ты все равно никуда не денешься – ведь мальчики дымят как паровозы.
   – Это уж точно. Хорошо, хоть травку не шмалят. И пьют умеренно, в основном пиво.
   – А как тебе вообще в их компании?
   – Нормально. Пару дней чувствовала некоторый дискомфорт, а потом все наладилось. Они приятные ребята, с ними интересно и работать, и просто общаться. Правда, Мортон и Шейн постоянно пасут меня раздевающими взглядами, и порой приходится терпеть их не слишком пристойные шуточки, но тут ничего не поделаешь – парни есть парни.
   – Как на это реагирует Феб?
   – Спокойно. Говорит, что они неисправимы. Лишь однажды на репетиции, когда Шейн слишком разошелся и во время гитарного соло пытался меня облапить, Феб шваркнул ему под ноги молнией. От испуга Шейн даже грохнулся в обморок.
   Я коротко рассмеялась:
   – Это в стиле Феба! Ты ведь в курсе, что его называют наследником Зевса?
   – Знаю. Еще на той вечеринке, где мы познакомились, он представился Фебом-Громовержцем.
   – Наверное, был здорово пьян.
   – В стельку, – подтвердила Лана. – Расхваливал себя вовсю. Тогда я решила, что он несносный хвастунишка.
   – Тем не менее он тебе понравился?
   – Да, сразу. Даже в пьяном состоянии Феб был необыкновенно милый. А трезвый он вообще лапочка. В него нельзя не влюбиться.
   При этом Лана внимательно посмотрела мне в глаза. В ее взгляде явственно чувствовалась настороженность, и я прекрасно понимала, какой вопрос не давал ей покоя, какие сомнения терзали душу.
   – Ну спрашивай, – мягко сказала я, взяв ее за руку. – Не стесняйся.
   Лана глубоко вдохнула и выпалила:
   – Что у тебя с Фебом?
   – Мы лучшие друзья, – ответила я. – Дружим с самого детства.
   – Он влюблен в тебя. Он сам признался.
   Я невозмутимо кивнула:
   – В нашей семье это часто случается. Страсть к кровосмешению у нас – давняя болезнь. Но ты не волнуйся, наши с Фебом отношения никогда не выходили за рамки дружбы. И никогда не выйдут, поверь.
   – Я верю, но... Боюсь, что он любит меня только потому, что я похожа на тебя.
   – А что он сам говорит?
   – Клянется, что это не так. Хотя не отрицает, что в самом начале его привлекла именно моя внешность.
   – Не вижу в этом ничего страшного, – пожала я плечами. – Все мужчины придают большое значение внешности. И у каждого свои предпочтения, свои пунктики. Вот Фебу всегда нравились девушки моего типа – это заскок, спору нет, но заскок вполне безобидный. В конце концов, мы с тобой очень даже хорошенькие и вполне заслуживаем того, чтобы кто-то, например Феб, считал нас идеалом женской красоты.
   Лана слабо улыбнулась. Хотя вряд ли мои слова успокоили ее – одно только время сможет расставить все по своим местам. И я отнюдь не была уверена, что всей душой желаю Фебу с Ланой многих лет любви и счастья. Все-таки я порядочная стерва...
   – Мне нужен твой совет, Фиона, – отозвалась Лана после минутного молчания. – Я не знаю, как заговорить об этом с Фебом. Боюсь, он неправильно поймет меня... ну что я требую от него... вроде как платить за мою любовь...
   – Ага, – понимающе кивнула я. – Ты о своих родителях?
   – Да. Им скоро пятьдесят, а от Амалии я слышала, что в космическом мире существует методика омоложения для обычных людей. Я бы хотела помочь отцу с мамой... – она замялась, – а если можно, и бабушке...
   – Не переживай, – успокоила я, – все будет в порядке. Средство от старости появилось сравнительно недавно, но в колдовском сообществе уже сложились определенные традиции на сей счет. Пока ты с Фебом, он обязан заботиться и о твоей семье. Я думаю, что он просто выжидает подходящего случая, чтобы завести с тобой этот разговор. Скорее всего, твоим родным придется переселиться из вашего мира – или, на худой конец, переехать в другую страну и сменить имена. Иначе у них возникнут проблемы с объяснением своей внезапной молодости. Сама понимаешь.
   – Понимаю, – ответила Лана; в ее голосе прозвучало облегчение. – Для отца это будет трудное решение, он... А разве нельзя подбросить ученым из нашего мира рецепт долголетия? Или это запрещено?
   – Не запрещено, но бесполезно. Омоложение – сложный комплекс биохимических процедур, которые возможно реализовать либо с помощью колдовства, либо в условиях продвинутой медицины космического мира.
   Лана кивнула:
   – Да, действительно, как я не сообразила. Ведь если дать средневековым алхимикам рецепт пенициллина, они все равно не смогут его производить.
   – Примерно так. Хотя ты выбрала не совсем удачное сравнение. Тетя Помона, бабушка Феба, еще сто пятьдесят лет назад разработала технологию производства простейших антибиотиков из лишайников, которая вполне годится для средневековых условий. А последние двадцать лет они с моей мамой и еще группой ученых при поддержке Кевина работают над упрощением методики омоложения – правда, пока безуспешно. Наука других населенных миров и близко не подошла к пониманию физиологических процессов, препятствующих старению организма. Так что вряд ли у них что-нибудь получится. А мой отец считает, что это даже к лучшему. Отчасти я согласна с ним.
   – Почему? – удивленно и с оттенком возмущения спросила Лана. – Что плохого в том, чтобы обычные люди жили так же долго, как колдуны и ведьмы?
   – В принципе ничего плохого в этом нет. Если не считать того, что в условиях, когда человечество замкнуто в пределах одной планеты, резкое увеличение продолжительности жизни неизбежно приведет к демографической катастрофе. Люди будут умирать не от старости, а от голода и бесконечных войн за территории. По-моему, это ничем не лучше.
   – Наверное, ты права, – неохотно согласилась Лана. – К рецепту долголетия должны прилагаться и новые жизненные пространства. А ваши колдуны и ведьмы, как я понимаю, не станут в этом помогать – слишком хлопотное дело.
   – И безнадежное, – добавила я. – Нельзя объять необъятное. К тому же мы не добрые волшебники, не орден белых магов. Колдовское сообщество живет своей собственной жизнью и занято в основном своими внутренними проблемами. Даже если удастся разработать простую и общедоступную методику омоложения, ее будут внедрять лишь в тех мирах, которые входят в официальные владения Домов. А пока у простых смертных есть только один способ обрести долгую жизнь: для девушек – подцепить парня-колдуна, для мужчин – окрутить ведьму. Причем женщины находятся в более выгодном положении, им достаточно родить от колдуна ребенка, чтобы обеспечить свое будущее. Ведь дети никогда не забывают своих матерей.
   Лана нахмурилась:
   – Звучит унизительно...
   – Так и есть, если преследуешь именно эту цель. Но ты же полюбила Феба не ради долголетия для себя? И не для того, чтобы вернуть молодость своим родителям?
   – Нет, конечно.
   – Тогда выбрось глупые мысли из головы, – посоветовала я. – Считай, что ты просто вытянула счастливый билет в лотерее жизни. Это судьба.
   – Судьба... – задумчиво повторила Лана. – Знаешь, порой я удивляюсь тому, как маленькая, незначительная случайность способна перевернуть всю жизнь. Ведь если бы не мое дурацкое письмо, я бы так и осталась жить в родном мире, считая его единственным сущим, ничего не зная ни о других мирах, ни о колдовской цивилизации, никогда не встретила бы Феба... – Она невольно содрогнулась.
   Я обняла ее за плечи, испытывая к этой девушке диковинную смесь ревности и нежности.
   – А что за письмо?
   – В прошлом году я сдуру написала Патрику, что Шейн отличный певец, но неважно играет на гитаре, и набралась наглости предложить свою кандидатуру на место второго гитариста. Патрик ничего не ответил – он наверняка получал сотни, если не тысячи подобных предложений. Однако взял меня на заметку. К письму я приложила свою фотографию, и его впечатлило мое сходство с тобой. А позже он вспомнил обо мне и притащил на пирушку, так как знал, что Фебу нравятся девушки твоего типа. Только благодаря этому стечению обстоятельств мы познакомились.
   – Вселенной правит его величество случай, – сказала я. – Вся наша жизнь состоит из непрерывной череды реализованных и нереализованных вероятностей. Так, например, мальчики могли выбрать для своих гастролей какой-нибудь другой мир, где тоже популярен рок-н-ролл. Но они выбрали именно тот, в котором жила ты.
   – Вернее, – уточнила Лана, – его выбрала Хозяйка.
   – Как это? – насторожилась я.
   – Ну на днях мы с Патриком разговорились о всяких случайностях, и он рассказал, что мой мир ему порекомендовала Хозяйка.
   – Ну и ну! – удивилась я. – Очень странно... Патрик что, просил у нее помощи?
   – Не знаю, он об этом не говорил. Просто упомянул, что выбрал мой мир по подсказке Хозяйки. Вот так она стала нечаянным пособником нашего с Фебом знакомства.
   «А нечаянным ли? – усомнилась я, интуитивно чувствуя, что ухватилась за кончик очень важной нити, ведущей к объяснению многих странных событий последнего времени. – Или, может, Хозяйка запланировала все наперед?.. Но зачем ей это понадобилось?»

36

   Среди многочисленных ограничений, наложенных Кевином на колдунов, посещающих космический мир или проживающих там, был строжайший запрет на применение блокирующих чар, так как они поддавались обнаружению с помощью местных измерительных приборов. Поэтому королевская резиденция на Астурии, в числе других правительственных учреждений, была защищена специальной сигнализацией, которая поднимала тревогу, если в зоне ее действия посторонние колдуны пытались воспользоваться Туннелем.
   Здесь я не была посторонней, к тому же пришла не по Туннелю, а совершила мгновенный прыжок, на который сигнализация не реагировала. Как обычно, я появилась в ванной комнате и быстро проверила соседние помещения на присутствие людей. Поблизости находился только один человек – и он крепко спал.
   Убедившись, что все в порядке, я сняла с себя чары невидимости и прошла в спальню. Комната была тускло освещена мягким светом ночника, а на широкой кровати мирно похрапывал смуглый темноволосый мужчина. Во сне его излишне жесткие черты лица смягчились, и он больше, чем обычно, походил на свою сестру Анхелу, а соответственно – и на своего племянника Ричи.
   На продолговатом топчане у изножья кровати лежала небрежно брошенная адмиральская форма. Хоть Рик и был военным, а значит, дисциплинированным человеком, он тем не менее никогда не отличался слишком уж педантичной аккуратностью.
   Несколько минут я простояла в нерешительности, охваченная сомнениями. Это был уже мой третий ночной визит к Рику за последнее время, но в двух предыдущих случаях я отказывалась от своей затеи и уходила, так и не потревожив его.
   На сей раз, чтобы отрезать себе путь к отступлению, я нарочито громко кашлянула. Рик, который спал довольно чутко, сразу же проснулся, несколько раз моргнул, фокусируя на мне взгляд, и сонно улыбнулся:
   – Здравствуй, солнышко. Ты все-таки пришла?
   – Как видишь, – ответила я, расстегивая блузку.
   – А я уже думал, что с этим покончено.
   – Я тоже так думала.
   Рик приподнялся на локте, наблюдая за тем, как я раздеваюсь. Предлагать свою помощь не стал, поскольку знал, что мне это не нравится. Когда я сняла верхнюю одежду и принялась стягивать чулки, он сказал:
   – А я все равно тебя ждал. Весь этот год.
   – Десять месяцев, – уточнила я. – Последний раз это было перед Летним Солнцестоянием.
   – Зато для меня прошел целый год. Даже больше года.
   Полностью раздевшись, я голышом забралась в постель. Рик привлек меня к себе и крепко поцеловал. Мои губы, хоть и с небольшим опозданием, ответили ему, а в голове мгновенно затуманилось. Он распустил мои стянутые в узел волосы и зарылся в них лицом.
   – Знаешь, Фи, я очень скучал по тебе.
   – Можно подумать, я у тебя одна.
   – Конечно, нет, иначе мне впору было бы записываться в монахи. А ты... что у тебя?
   – Лучше не спрашивай.
   – Понятно.
   Дальше нам было не до разговоров. Мой разум почти полностью отключился, уступив контроль над телом инстинктам, и я целиком отдалась приятному безмыслию, с головой окунувшись в стремительный круговорот страсти.
   Так продолжалось довольно долго, без всяких перерывов. Несколько раз за это время Рик пытался спасовать, но мне удавалось снова распалить его. В конце концов он полностью обессилел и, несмотря на все мои старания, уже не мог даже шелохнуться.
   Убедившись, что от него больше не будет проку, я растянулась рядом на кровати, взяла с тумбочки у изголовья пачку сигарет, закурила и предложила Рику:
   – Будешь?
   – Нет, позже, – простонал он. – Сейчас я еле дышу.
   Минут десять мы молчали. Докурив сигарету, я сразу взяла следующую. В данный момент я чувствовала себя замечательно, однако понимала, что скоро это пройдет и мной, как всегда, овладеет раскаяние. А хуже всего, что я желала этого чуть ли не с нетерпением – муки совести доставляли мне какое-то противоестественное наслаждение...
   Наконец Рик пошевелился и протянул руку к тумбочке. Я передала ему сигареты.
   – Это было потрясающе! – произнес он. – С тобой каждый раз полный улет. Жаль, что так редко.
   – Как получается, – сказала я.
   – Неужели у тебя целый год не было мужчин?
   – Почему же, были, – солгала я. – Но тебя это не касается.
   Рик вздохнул:
   – Странные у нас отношения.
   – У нас нет никаких отношений, – возразила я. – Только секс.
   – Это уж точно, – согласился Рик. – Только секс и ничего больше. Нет чтобы приятно провести вечер, поужинать где-нибудь, потанцевать, прогуляться по набережной, полюбоваться на звезды... Куда там! Тебе побоку всякая романтика – сразу подавай постель. А ты же все-таки женщина.
   Я не знала, что ответить. Упреки Рика были совершенно справедливы – я действительно обращалась с ним, как с какой-то секс-машиной. Но иначе у меня не получалось. Единственный мужчина, с которым я представляла романтический ужин или, скажем, прогулку под звездами, был Феб. А с Риком я могла просто поужинать, просто прогуляться и поболтать, но только по-дружески, а не в качестве прелюдии к близости. Это было бы выше моих сил...
   – А если нам снова попробовать с этими камнями? – предложил Рик. – Вдруг выйдет?
   Я хмыкнула:
   – Почему сейчас должно выйти, если раньше не получалось?
   – Но ведь в первый раз что-то было...
   – И быстро прошло. Это безнадежно, Рик. Мы должны признать, что по какой-то непонятной причине ты не годишься мне в Отворяющие.
   – А может... – Рик на секунду замялся. – Боюсь, ты назовешь меня параноиком, но... может быть, во всем виновата Хозяйка? Может быть, она препятствовала осуществлению ритуала?
   – С какой стати?
   – Ну допустим, из-за меня. Из-за того, что я искусственный, самодельный колдун. Возможно, Хозяйка не захотела допускать моей связи с Источником даже в такой опосредованной форме. Она ведь здорово злилась, когда я привил себе колдовской Дар. До сих пор не могу забыть, как она смотрела на меня в нашу первую встречу. Для нее я был преступником, покусившимся на основы мироздания.
   – По-моему, ты преувеличиваешь.
   – Нет, нисколько. Ты просто не видела этого. А Анхела, Кевин, Софи и Дейдра всё видели. Кевин позже признался, что тогда ему стало страшно – он испугался, что Хозяйка убьет меня. Дейдра упорно твердила нам, что мы ошибаемся, но ее слова звучали как-то неубедительно.
   – Ты никогда об этом не говорил.
   – Не люблю вспоминать. Но факт остается фактом: я не пользуюсь благосклонностью Хозяйки. Вот скажи: когда ты выбрала меня Отворяющим, она не пыталась отговорить тебя?
   – Нет. Правда, несколько раз переспросила, уверена ли я в своем выборе. Я твердо ответила, что да, и она не стала возражать.
   – Тем не менее спрашивала, причем несколько раз, – подчеркнул Рик. – А зачем ей спрашивать, раз она читает мысли? Только затем, чтобы заставить тебя задуматься – и передумать. Но ты не передумала, и тогда она просто заблокировала контакт между камнями.
   – М-да, любопытная теория, – медленно произнесла я. – Еще недавно я назвала бы это бредом сивой кобылы, но теперь... да, я не исключаю такой возможности. Хозяйка на многое способна.
   – А что она еще натворила?
   Я взяла у Рика сигарету, сделала затяжку и вновь вернула ему.
   – Ты знаешь о новой девчонке Феба?
   – Сам не видел, но слышал о ней. Твоя матушка говорила, что она очень похожа на тебя и, кажется, Феб здорово влюблен в нее.
   – Да, это так, – вздохнула я. – А вчера я обнаружила некоторые странные обстоятельства их знакомства, и у меня возникли сильные подозрения, что Хозяйка специально подстроила все так, чтобы Феб и Лана встретились. Я наведалась в Безвременье, собиралась расспросить ее, но разговора у нас не получилось – Хозяйка постоянно уходила от этой темы, делала вид, что не слышит моих мыслей и не понимает прямых вопросов. Тем самым она фактически признала свою вину. – Я ненадолго умолкла. – Так что я совсем не удивлюсь, если окажется, что Хозяйка действительно мешала нам в ритуале с камнями. Хотя вряд ли из антипатии к тебе, это не в ее стиле. Скорее она твердо убеждена, что мне нужен другой Отворяющий. И знаешь, возможно, она права.
   – Почему?
   – Наша затея с самого начала была обречена на провал. Даже если бы Источник помог мне влюбиться в тебя, на твои чувства он бы не повлиял.
   – А на них и не надо влиять. Я и так тебя люблю.
   – Ну да! – фыркнула я. – Как и многих других.
   – Больше, чем других. Ты должна понять, Фи: мы, мужчины, устроены иначе, среди нас мало твердых однолюбов. Нам трудно оставаться равнодушными к хорошеньким женщинам. А ты не просто хорошенькая – ты восхитительная! Тебя легко полюбить.
   – Если это комплимент, то очень сомнительный, – сказала я. – Но пусть даже так, это все равно не снимает главной проблемы. Имя ей – Дейдра.
   Рик не ответил, и я повернула к нему голову. Он лежал, мрачно уставившись в потолок, а на его лице застыло угрюмое выражение.
   – Дейдра не просто проблема, – наконец произнес он. – Она мой рок. Я не могу выбросить ее из головы, как ни стараюсь. То же самое у тебя с Фебом.
   Я покачала головой:
   – Нет, не то же самое. Если бы я хотела, то давно заполучила бы его. Он бы не смог устоять – вы, мужчины, действительно слабаки. Но я не хочу... вернее, хочу, но не могу себе позволить. А ты только и ждешь, когда Дейдра позовет тебя. Тогда ты сразу бросишься к ней, позабыв обо всем на свете, в том числе и обо мне.
   – Этого никогда не случится. Даже если я останусь единственным мужчиной во Вселенной, Дейдра все равно не захочет иметь со мной дела.
   – Глупости, – сказала я. – Дейдра не лесбиянка, просто у нее затяжной сдвиг по фазе. Когда-нибудь это пройдет, и она снова станет нормальной.
   – Все равно, – стоял на своем Рик, – мне ничего не светит.
   – Раз так, то почему ты бегаешь за ней? Значит, на что-то надеешься?
   – Да, надеюсь. Но не на то, что ты думаешь. Это совсем другое.
   Рик замолчал. Я снова посмотрела на него, ожидая продолжения. Но он, как видно, считал эту тему исчерпанной и дальше говорить не собирался.
   – Так что же другое? – с нажимом спросила я.
   – Извини. Не могу сказать. Не имею права.
   – Что ж, ладно.
   Я поднялась, села на краю кровати и начала одеваться.
   – Уже уходишь? – спросил Рик.
   – Да, – ответила я, натягивая чулки. – Больше мне делать здесь нечего.
   – А когда снова придешь?
   – Никогда. Между нами все кончено. Да собственно, ничего и не было.
   Рик придвинулся ко мне и взял за локоть.
   – Ты обиделась?
   – Ни капельки. – Я высвободила руку, чтобы надеть блузку. – Просто не люблю, когда меня принимают за дурочку. Четыре года назад мы договорились, что попробуем помочь друг другу, попытаемся совместно наладить нашу личную жизнь. Попытались, не получилось. Значит, не судьба. И все, точка. А теперь ты заводишь новую песенку о том, что не ждешь ничего от Дейдры, ни на что не надеешься, выдумываешь какие-то секреты... Зачем, спрашивается? Что это даст?
   Я взяла юбку и собиралась встать, но Рик удержал меня, обхватив за талию.
   – Постой, Фи, выслушай меня. Только обещай, что будешь молчать, что никому об этом не скажешь, ни единой душе.
   – Хорошо, обещаю, – согласилась я и положила юбку обратно на топчан. – Рассказывай.
   Он сел рядом со мной. Черты его лица заострились, брови сдвинулись, между ними залегли морщины.
   – Я не солгал тебе. В отношении Дейдры я действительно не питаю никаких надежд, она для меня недосягаема. Я сам во всем виноват, и исправить что не в моих силах. А бегаю за ней по другой причине. – Рик глубоко вдохнул. – Вот уже двадцать восемь лет я пытаюсь вымолить у нее прощение. Пусть не полное, хоть частичное. Я прошу ее об одном: чтобы она наконец признала Гленна моим сыном.