Авраменко Олег Евгеньевич. Протекторат

   - А как же парадоксы времени? Как быть с причинно-следственными связями?
   - В том-то и дело, что никак. Пока я действовала под диктовку, с причиной и следствием, казалось бы, все было в порядке. Правда, существовала большая проблема со свободой воли. Но когда я взяла под контроль свои способности и убедилась, что свобода воли все-таки существует, причина и следствие просто взбесились. Порой они выкидывали такие фортели, что я... иногда я удивляюсь, как я не сошла с ума.
   Я на секунду зажмурилась в отчаянной надежде, что сейчас проснусь и все происшедшее окажется лишь дурным сном. Увы, чуда не случилось: когда я раскрыла глаза, рядом со мной по-прежнему была Тори - моя двойняшка, мое второе "я" из отмененного будущего.
   - Господи, твоя воля... - пробормотала я.
   - Ах, если бы так! - с сожалением произнесла Тори.
   - О чем ты?
   - О том, кого ты только что помянула всуе. Если бы он существовал, то не допустил бы такого безобразия. Я в этом уверена.
   Тори снимала небольшую уютную квартирку, состоящую из двух жилых комнатгостиной и спальни. Едва войдя внутрь, я сразу почувствовала себя как дома, до того знакомой и привычной была окружающая обстановка, начиная с набора верхней одежды и обуви в шкафу. Каждое жилище несет на себе отпечаток личности владельца, это проявляется в сочетании цветов интерьера, подборе мебели, ее расположении, в том, где лежат те или иные мелочи, и даже в легком индивидуальном запахе, который не способны истребить никакие кондиционеры. Обычно, приходя в чужой дом, пусть это дом близкого родственника или друга, человек испытывает легкий дискомфорт, не позволяющий ему забывать, что он все-таки в гостях. Я же с самой первой секунды ничего подобного не ощущала. Если бы полтора месяца назад я вздумала снять эту квартиру и жить в ней, сейчас она выглядела бы точно так же.
   Тори отправилась на кухню приготовить что-нибудь перекусить, а я, закончив осмотр гостиной и посетив ванную, прошла в спальню. Как и в остальной части квартиры, там было все знакомо и привычно мне - вплоть до того, что в кресле рядом с широкой кроватью, застеленной пестрым покрывалом, сидели плюшевый медвежонок и нарядно одетая кукла с длинными золотистыми волосами. Это не были двойники моих Миши и Маши, их Тори наверняка потеряла вместе со своей исчезнувшей реальностью. Они были новее и современнее, но очень походили на те игрушки, которые были сделаны по индивидуальному маминому заказу к моему шестилетию.
   "Ну и дела! - подумала я. - Ведь ей уже за сорок, а она... Впрочем, какая разница - сорок или двадцать шесть. Все равно это уже диагноз. Хронический и безнадежный случай эмоционального инфантилизма".
   Я присела на пуф перед трюмо, собрала на затылке волосы и скрепила их заколкой. Затем навела на веки тень, подкрасила губы более яркой помадой и оценила результат в зеркале. Да уж, теперь нас практически невозможно отличить друг от друга. А между тем меня и Тори разделяло пятнадцать лет... Если, конечно, она не солгала.
   Мой взгляд упал на фотографию с правого края туалетного столика. Я не сразу обратила на нее внимание, потому что в моей спальне на "Звездном Скитальце" уже более трех лет стоял почти на том же месте снимок в точно такой же рамке. Правда, имелась одна существенная разница: у меня был портрет Евы, а у Тори - Алены Габровои.
   Целую минуту я просидела, задумчиво глядя на фотографию и гадая, что бы это значило. Допустим, снимок Евы я держала у себя, потому что она была моей единственной настоящей подругой за все годы странствий. А как насчет Алены? Если бы Тори просто отвлекала ее от Игоря, то не держала бы ее фото в своей спальне. Похоже, тут все гораздо сложнее. И гораздо серьезнее...
   Я встала из-за трюмо, вышла из спальни и проследовала на кухню, где Тори уже заканчивала накрывать стол. Взглянув на меня, она улыбнулась:
   - Ты здорово выглядишь. Теперь, чего доброго, мы и сами перепутаем, кто из нас кто.
   Мы устроились за столом и принялись за еду. Тори ела с отменным аппетитом, а я лишь неохотно ковыряла вилкой в тарелке, переваривая полученную информацию.
   - Ну, хорошо, - сказала я. - Предположим, я научилась управлять временем. А что будет дальше? У тебя есть какой-то план?
   - Конечно, есть. По-моему, он очевиден. Я уверена, что за тем барьером 3129 года, дальше которого я не могла попасть и ничего не видела, скрывается некто или нечто, пытающееся манипулировать нами. Мы должны изменить будущее таким образом, чтобы это "некто-нечто" вообще не возникло. Тогда мы и сами освободимся, и освободим наше настоящее от диктата из будущего.
   Я задумалась.
   - Но если твое "некто-нечто" создало нас, то мы в таком случае тоже исчезнем. А стало быть, заведомо ничего не изменим, и все вернется на круги своя.
   - Да, классический парадокс времени. Я до сих пор не нашла его решения.
   - А ты когда-нибудь пыталась делать изменения в прошлом, которые затрагивали бы тебя в твоем настоящем? Речь не идет о тех запланированных вмешательствах, результаты которых уже известны наперед - вроде встречи с Игорем или похищении Келли. Я имею в виду изменения, сделанные по собственной инициативе. Ну, скажем, что будет, если когда-нибудь в будущем я вернусь в прошлое на часик раньше этого момента и... и, например, разнесу к чертовой матери стол, за которым мы сейчас сидим?
   - У тебя ничего не получится. Ты просто вернешься обратно в свое настоящее, как только попытаешься изменить запечатленные в твоей памяти события и обстоятельства. Поэтому ты не сможешь, к примеру, встретиться с самой собой на Арцахе и предупредить, что в твою яхту забрался Генри Янг. Не сможешь, потому что этого в твоих воспоминаниях нет. А вот изменения, результаты которых ты обнаружишь постфактум, уже после своего вмешательства, совсем другое дело.
   - С ума сойти! - сказала я, отодвинув от себя тарелку с едва начатым ростбифом. Есть мне совсем расхотелось. - Значит... Мишеля спасти нельзя?
   Тори покачала головой. - Боюсь, что нет. Он мертв, и для тебя это свер шившийся факт. Ты видела его убитым, ты знаешь результаты экспертизы. Его смерть повлияла на твои дальнейшие поступки и в итоге привела к нашей встрече. Если бы Мишель остался в живых, все сложилось бы иначе.
   - Что же ты! - с чувством произнесла я. - Ведь ты могла остановить его. Ты же наперед знала, что должно произойти, почему ты ничего не сделала?
   Тори тихо вздохнула:
   - Я хотела сделать, но не успела.
   - Вот как! И что тебе помешало?
   - Не "что", а "кто". Ты.
   - Я?!
   -Да, ты. Я собиралась позвонить адмиралу Сантини и анонимно предупредить, что Мишель Тьерри запрограммирован на его убийство, но когда я набирала номер на комлоге, передо мной появилась ты и выстрелила в меня из парализатора. А потом, наверное, вколола мне лошадиную дозу снотворного, потому что я проспала почти сутки. Проснувшись, я узнала из новостей, что Мишель и адмирал убиты.
   - Проклятье! - ошеломленно произнесла я. - Но ты... ты же видишь будущее. Как ты могла это проморгать?
   - Я вижу лишь его варианты, - уточнила Тори. - Множество разных вариантов. На самом деле - бесконечное множество. Те из них, вероятность осуществления которых близка к нулю, теряются в общем потоке возможных линий будущего, и я их просто не замечаю. Обычно это не мешает мне в точности предугадывать дальнейшее развитие событий - Вселенная предпочитает двигаться по пути максимальных вероятностей. Однако ты обладаешь способностью осуществлять самые невероятные варианты будущего, ты являешься тем фактором, который мне не удается до конца учесть. Так было на Эль-Парадисо - чему я очень рада; так случилось и в тот раз, когда я собиралась предупредить адмирала. За несколько секунд до твоего появления я увидела этот вариант будущего, но среагировать уже не успела. А сейчас я вообще не знаю, что может произойти дальше. Надеюсь, это временно.
   Я закрыла лицо руками.
   - Боже мой! Что ж это с нами творится... А я никак не могу это исправить? Например, отказаться в тебя стрелять. Ведь я еще не совершала этого путешествия в прошлое, и если ты быстро научишь меня управлять временем... Увидев безнадежное выражение лица Тори, я замолчала.
   - Нет, - сказала она. - Ничего не получится. Это уже состоявшийся факт, и никуда от этого ты не денешься. Рано или поздно ты перенесешься в прошлое и остановишь меня.
   - Я не стану стрелять! - упрямо заявила я.
   - Станешь. Если не сразу, то с десятой, с двадцатой, с сотой... да хоть и с тысячной попытки! Ты будешь блуждать в петле времени, пока не устанешь, пока не сдашься. А ты в конце концов сдашься - я знаю по своему опыту.
   - А если... если я убью себя? Прямо сейчас, здесь. Вот возьму и выброшусь в окно. Что тогда?
   - Не знаю, не пробовала. Хотя соблазн такой был. Но это слишком радикальное средство.
   Я взяла стакан с апельсиновым соком и сделала пару глотков.
   - А что получилось с Аленой Габровой? С той, другой, которая погибла при взрыве корабля. Насколько я поняла, в то время ты уже была на Дамогране. Кто помешал тебе спасти ее? Тоже я?
   К своему удивлению, я заметила, что на ее глаза навернулись слезы.
   - Нет, Вика, никто мне не мешал...
   - А что же случилось?
   - Я... я... - Тори часто заморгала, затем вдругрезко вскочила на ноги и выбежала из кухни.
   Пару минут я просидела за столом, ожидая, что она вернется, затем встала и прошла в спальню. Тори лежала ничком на кровати, уткнувшись лицом в подушку. Плечи ее вздрагивали.
   Я присела возле Тори и стала гладить ее по спине. Меня охватило щемящее чувство нежности и жалости. Только теперь я в полной мере осознала, что она моя сестра. Сестра по крови и по духу, ближе и роднее которой у меня никого нет и никогда не будет. Она больше чем мой близнец, она - это я, пусть и на пятнадцать лет старше. Сейчас я не могла проникнуть в ее мысли, но я и без этого остро чувствовала ее боль, муку, раскаяние. Нас связывало нечто большее, чем телепатия. Это было единство более глубокое, более фундаментальное, единство всего нашего существа...
   Наконец Тори повернула ко мне свое мокрое от слез лицо.
   - Я сама во всем виновата, - сказала она. - Я могла спасти ее и всех остальных, но не сделала этого. Мне... мне не нужна была лишняя Алена, еще одна претендентка на Игоря. Я сознательно позволила ей погибнуть, понимаешь! Я... я убила ее! Считай, собственными руками убила...
   Тори поднялась, села рядом со мной и положила голову на мое плечо. Я обняла ее за талию.
   - А потом, - продолжала она, - я познакомилась с другой Аленой... которая осталась в живых. Я хотела вскружить ей голову, влюбить ее в себя, чтобы... впрочем, я уже говорила об этом. Я быстро добилась своего, и уже через неделю могла прийти к Игорю и жить с ним, а с Аленой встречаться раз в два-три дня. Это могло бы продлиться довольно долго... если бы, конечно, не вмешалась ты. Но я так и не пошла к нему.
   - Я, я...
   - Ты влюбилась в нее, - помогла я.
   - Да... - Тори крепче прижалась ко мне. - По-настоящему. Никогда не думала, что я на такое способна. Но Алена... она исключительная девушка. Мне еще ни с кем не было так хорошо.
   - Даже с Игорем?
   - Ну... не знаю. Не уверена. С ним у меня было давно и только одну ночь. Постепенно он превратился в сладкое воспоминание, в недостижимую мечту, в идеал возлюбленного и мужа, существующий большей частью лишь в моем воображении... А Алена была реальна.
   - Может, ты просто боялась встретиться с Игорем? - предположила я. Боялась, что он не вполне будет соответствовать твоему идеалу, и поэтому осталась с Аленой?
   - Отчасти я боялась. Да. Но с Аленой осталась не поэтому. Я... Нет, Вика, ты не поймешь меня. Чтобы понять, ты должна получше узнать ее. Не просто покопаться в ее разуме, а провести с ней некоторое время. Прочитать все ее стихи, понаблюдать за ее поведением, последить за ходом ее мыслей, увидеть, какие красочные, какие восхитительные образы рождаются в ее голове... и гаснут, так и не сформировавшись окончательно. Бедняжка Алена! Она до сих пор пытается сочинять стихи, скрывая свои попытки от всех, в том числе и от меня, но у нее уже ничего не получается. Это приводит ее в отчаяние. Мне так жаль ее, она такая несчастная!
   - Значит, ты просто жалеешь ее?
   - Нет... Хотя да. Конечно, я жалею ее, но... Я не могу этого объяснить. Я сама запуталась. Вконец запуталась...
   Мы немного помолчали.
   - Я хочу понять тебя, Тори, - сказала я. - Я должна тебя понять. Ведь мы с тобой так похожи. Позволь мне заглянуть в твои мысли. Это можно? Она подняла голову.
   - Да, можно. Но опасно.
   - Почему?
   - Именно потому, что мы с тобой очень похожи. До Эль-Парадисо мы вообще были одинаковые, а с тех пор для тебя прошло не так много времени. Если ты глубоко войдешь в мой разум, то не сможешь отличить себя от меня и, не дай Бог, у тебя случится раздвоение личности. А в лучшем случае ты воспримешь все мои воспоминания как свои собственные и станешь мной. А я не хочу, чтобы это случилось. Мне не нужен полностью идентичный двойник, мне нужна сестра.
   - Мне тоже нужна сестра. Я всегда мечтала о ней. Но я надеялась, что наши мысли будут открыты друг Другу.
   - Это можно... только осторожно. Очень осторожно. Мы должны научиться различать мысли друг друга, чтобы не путать их со своими.
   Я почувствовала, как Тори потянулась к моему разуму. В тот же миг между нами возник сильный резонанс, но совместными усилиями мы погасили его. Я прикоснулась к ее мыслям, а она - к моим.
   У меня перехватило дыхание от счастья. Наконец я нашла человека, на которого всегда смогу опереться, который поймет меня с полуслова и даже без слов, с которым я больше не буду одинокой. Все трудности, все проблемы, все беды и неудачи мы будем делить на двоих и вместе бороться с ними. Вдвоем мы станем сильнее - в сто, в тысячу, в миллион раз!...
   Мы долго наслаждались нашим мысленным контактом и постепенно все глубже проникали в разум друг друга. Тори была права: опасность запутаться в своих и несвоих чувствах и воспоминаниях существокала, но я действовала осторожно и пока мне без проблем удавалось отделять собственные переживания от того, что принадлежало ей.
   Я многое узнала о жизни Тори за последние пятнадцать лет, и многое из увиденного мне не понравилось. Кое в чем я ее осуждала, кое-что просто не одобряла, но вместе с тем я все понимала. Понимала и принимала как должное, как часть ее внутреннего мира, ее неповторимой индивидуальности...
   Наше дальнейшее мысленное общение прервал настойчивый писк комлога в моей сумочке.
   - Наверное, Игорь, - сказала я. - Совсем забыла отключить входящие звонки.
   Достав комлог, я посмотрела на его дисплей. Оказывается, звонок был не от Игоря. Номер вызывающего абонента принадлежал Еве. Подумав пару секунд, я пожала плечами.
   - Да ладно уж, отвечу. Может, что-то срочное. - Нажав кнопку "Ответ", я произнесла: - Да, слушаю?
   - Привет, Вики, - раздался из трубки голос Евы. - Извини, что помешала тебе, но у меня появилась одна идея.
   - Насчет чего?
   - Как спасти Мишеля и моего отчима. Внезапно у меня пересохло в горле и закружилась голова.
   - Ева, деточка, о чем ты говоришь?
   - Ты знаешь, о чем. И твоя... твоя двойняшка знает.
   - Кто?
   - Твое "alter ego" из будущего. Та, которая называет себя Тори. Я слышала весь ваш разговор. Когда мы расставались, я подкинула тебе "жучка", который стащила в ведомстве капитана Романо. Знаю, это некрасиво, это подло, это недостойно нашей дружбы, но я не жалею об этом.
   - Черт побери! - выругалась Тори. - Какое свинство!
   - Да, свинство, - услышав ее слова, согласилась Ева. - И мне очень стыдно, поверь... поверьте обе. Но ты, Вики, тоже вела себя по-свински, не доверяя мне. А ведь я всегда считала тебя своей лучшей подругой. Я уже давно подозревала, что ты что-то скрываешь, а после той безумной выходки Келли окончательно в этом убедилась. Вот я и решила все выяснить.
   - И ты...ты веришь тому, что слышала? - Вопрос, конечно, был дурацкий, но ничего другого мне в голову не пришло.
   - Представь себе, верю. С трудом, но верю. Сначала я, правда, подумала, что ты сошла с ума и разговариваешь сама с собой, но потом собственными глазами увидела, что вас все-таки двое. - В голосе Евы явственно чувствовалась крайняя растерянность. - Должна признать, что я до сих пор в шоке, но... Впрочем, это не телефонный разговор. Давай встретимся и побеседуем в более подходящей обста-, новке. Сейчас я возле вашего дома. Назови мне этаж и квартиру, и я сейчас зайду.
   Я замешкалась с ответом и вопросительно взглянула на Тори.
   "Да ладно уж, - обреченно ответила она. - Что тут поделаешь".
   - Хорошо, приходи, - сказала я и сообщила ей номер квартиры. Затем выключила комлог, швырнула его на кровать и сказала Тори: - Вот такие дела.
   "Интересно, - произнесла она мысленно, - Ева догадалась о нашей телепатии?"
   "А как ты думаешь! Вы только что мы говорили об этом прямым текстом".
   "Но, может, она была так потрясена всем услышанным раньше, что еще не сообразила?"
   "Ну, тогда позже сообразит. От нее ничего не ускользнет. Она умнее нас с тобой вместе взятых".
   "Да, у нее светлая голова. Знаешь, Вика, возможно, это и к лучшему, что Ева обо всем узнала. Ее помощь нам очень пригодится... Кстати, как по-твоему, она не слукавила, когда сказала, что знает, как спасти Мишеля и адмирала?"
   "Она сказала не совсем так. У нее просто есть идея... Ах, Тори, я очень надеюсь, что Ева знает, о чем говорит. Она, в конце концов, физик. Перспективный молодой ученый. Может, она сумеет разобраться во всей этой чертовщине..."
   В спальню донесся мелодичный зуммер дверного звонка.
   - Вот это прыть! - сказала я вслух, поднимаясь с кровати. - Пойду открою. Аты, сестричка, умойся - у тебя все лицо в слезах.
   Пребывая в полной уверенности, что это пришла Ева, я даже не взглянула на дисплей коридорного монитора и была несказанно удивлена, когда открыла дверь и увидела перед собой Генри Янга.
   - Мисс Эмма Браун, если не ошибаюсь? - произнес он официальным тоном. - У меня к вам важный разговор. Не уделите ли вы мне минуту внимания. - С этими словами он полез в карман, очевидно, за служебным удостоверением, но, встретившись с моим ошалелым взглядом, и сам замер в изумлении. - Мисс Виктория... это вы?
   Однако на этом сюрпризы не закончились. Пока мы с Генри потрясенно глазели друг на друга, дверь лифта открылась, и оттуда вышли Игорь с Аленой.
   У меня возникло паническое желание немедленно захлопнуть дверь и забаррикадироваться, а потом будь что будет. Словно угадав мои мысли, Алена быстро произнесла:
   - Пожалуйста, не убегай. Мы должны поговорить. Юля нам уже все рассказала. Ты кто из двоих - Виктория или Тори?
   "Ну вот, - донеслась до меня растерянная мысль моей сестры. - Похоже, мы вляпались..."
   19
   Мишель Тьерри, дипломат
   Направляясь к дому адмирала Сантини, Тьерри не мог отделаться от странного чувства, что все это с ним уже было - и небольшой опрятный домик недалеко от реки, и ровная дорожка к нему между клумбами с увядшими цветами, и посадочный круг для флайеров правее дорожки, и протекавшая неподалеку река, порытая легкой туманной дымкой. Все это было - причем не раз.
   Или он много думал об этом. Думал, не отдавая себе в том отчет...
   Едва Тьерри потянулся к кнопке звонка, как дверь открылась, и на пороге возникла Виктория.
   - Привет, Мишель. Проходи.
   Он вошел в переднюю. Виктория на секунду прижалась к нему и легко поцеловала его в губы. Такие поцелуи при встречах и прощаниях были единственным напоминанием об их прежде близких отношениях, которые прекратились так же неожиданно, как и начались. Отнюдь не по инициативе Тьерри, надо сказать. Как раз он не хотел ничего прекращать - ни сейчас, ни в обозримом будущем. При всех своих странностях Виктория была именно той женщиной, которую он искал уже много лет, с которой охотно разделил бы всю дальнейшую жизнь. К сожалению, у самой Виктории были другие планы на будущее, и для него в них места не нашлось...
   Пока Тьерри раздевался, в холл вошла Ева. На ней было нарядное зеленое платье, в котором она выглядела просто еногсшибательно. В первые две недели полета Тьерри очень интересовался Евой, порой у него даже мелькала мысль, что из нее получилась бы замечательная жена для молодого политика. Однако потом появилась Виктория, и он влюбился в нее, как мальчишка.
   - Здравствуйте, Мишель, - сказала Ева. - Отчим ждет вас в своем кабинете.
   Тьерри уже собирался последовать за ней, но тут Виктория схватила его за руку.
   - В чем дело, дорогой? Что тебя беспокоит? Он заставил себя улыбнуться:
   - Все в порядке, Вика. Наверно, это последствия длительного перелета. Через день-другой я приду в норму.
   Поднимаясь по лестнице на второй этаж, Тьерри чувствовал на себе ее обеспокоенный взгляд. Поразительно чуткая девушка. И очень умная. И необычайно красивая. И вообще - самая лучшая в мире. Жаль, что с ней ничего не получилось...
   Адмирал Сантини принял его весьма радушно, однако не стал тратить много времени на обмен любезностями, а почти сразу завел разговор об исчезновении Келли Симпсон. Со стороны его интерес не выглядел подозрительно - ведь Келли была дипломатом, направленным на Дамогран, а неприятность с ней случилась во время путешествия на корабле, который был приписан к дамогранской базе. Если бы Тьерри ничего не знал о тайной миссии своей помощницы, то воспринял бы расспросы адмирала без всякого удивления, как нечто само собой разумеющееся.
   Но он кое-что знал, пусть и совсем немного, поэтому уловил в словах Сантини завуалированное приглашение к откровенности. Решив не тянуть дальше с выполнением поручения Келли, Тьерри спросил:
   - Надеюсь, адмирал, нас никто не подслушивает? Глаза Сантини на мгновение сверкнули.
   - Насчет этого не беспокойтесь. Подслушать нас не могут. Я об этом позаботился.
   Тогда Тьерри рассказал о полученном от Келли Симпсон письме, постаравшись как можно точнее процитировать его по памяти. Адмирал слушал внимательно, затем еще минуту молчал, раздумывая. Почему-то у Тьерри создалось впечатление, что известие о действительной причине пере вода на Дамогран коммодора Конте не явилось для него неожиданностью.
   - Ну что ж, - наконец произнес Сантини. - Благодарю вас за предупреждение, господин посланник. Надеюсь, вы никому не рассказали об этом письме?
   - Конечно, нет, - без колебаний ответил Тьерри, ожидавший этого вопроса. Но, разумеется, я должен доложить об этом в региональную штаб-квартиру на Нью-Джорджии.
   - Да, безусловно, - согласился адмирал. - Это ваша обязанность... Гм-м. Не сочтите за навязчивость, но я настоятельно рекомендую адресовать донесение лично послу Бьернсену.
   Тьерри кивнул. Оле Бьернсен, земной посол на Нью-Джорджии, одновременно был координатором всех дипломатических представительств Земли в этом регионе Галактики. Именно он утвердил его временное назначение на Дамогран взамен предыдущего посла, который был срочно переведен на планету Зинаве.
   - Хорошо, - сказал Тьерри. - Я учту ваше пожелание.
   После этого с секретными делами было покончено, и адмирал завел с гостем светский разговор о его прежних местах работы. Тьерри отвечал вежливо, но без особого энтузиазма, а его взгляд то и дело останавливался на застекленном стеллаже за спиной Сантини, где лежал весьма громоздкий и неуклюжий на вид, явно устаревшей конструкции армейский бластер.
   Наконец адмирал заметил его взгляды и охотно поведал ему историю этого оружия. Тьерри, конечно, знал о сражении при Кашимбу и о той роли, которую сыграл в захвате планетарного разрушителя молодой лейтенант Сантини, однако выслушал его рассказ с неподдельным интересом - адмирал весьма красочно живописал подробности битвы и, не выпячивая своих заслуг, сумел тем не менее подчеркнуть, что во время штурма "Хо Син" находился в первых рядах атакующих.
   Под конец Сантини достал из-за стекла бластер и предложил гостю осмотреть его вблизи.
   - Не боитесь, что ненароком выстрелите. Он в рабочем состоянии, но стоит на предохранителе и любая случайность исключена.
   Тьерри осторожно взял оружие в руки. Бластер оказался более легким, чем можно было ожидать, судя по его виду. Несмотря на свою кажущуюся громоздкость и неуклюжесть, он был весьма удобен и функционален: рукоять как влитая ложилась в правую ладонь, указательный палец удобно дотягивался до спусковой гашетки, а резонатор был покрыт дополнительным теплоизолирующим кожухом, чтобы в случае необходимости бластер можно было придерживать и левой рукой, не рискуя обжечься при интенсивной стрельбе.
   Тьерри был полным профаном в военной технике и вооружении, когда-то он, правда, обучался стрельбе, но только из простенького лучевого пистолета, который бил отдельными импульсами фиксированной мощности и продолжительности, не нуждаясь ни в какой особой настройке. А между тем, к своему удивлению, Тьерри внезапно понял, что хорошо знает, как привести этот устаревший бластер в боевое состояние, и, мало того, ему известно назначение всех регуляторов и индикаторов. Совсем не отдавая себе отчет в том, что делает, он быстро переключился на дискретный огонь, снял бластер с предохранителя и направил его на адмирала.
   Сантини глядел на него круглыми от изумления глазами.
   - Осторожнее, посланник! Что вы...
   Договорить он не успел, так как в следующую секунду Тьерри нажал на гашетку.
   Раздался короткий свистящий звук, мелькнула синяя вспышка, рука Тьерри чуть дернулась назад от легкой отдачи, а его лицо обдало горячим воздухом. В тот же миг на белом мундире адмирала, чуть ближе к левой стороне груди, задымилось большое черное пятно. Тело Сантини содрогнулось в предсмертной конвульсии, он резко откинулся на спинку кресла, запрокинул голову и замер, устремив в пустоту свой остекленевший взгляд.