Авраменко Олег Евгеньевич. Протекторат

   В огромном зале центра связи воцарилось напряженное молчание. Заговорщики обменивались озадаченными взглядами, напрочь позабыв о тех трех офицерах, которых следовало взять под арест. Впрочем, эти офицеры были так ошарашены происходящим, - что и не думали предпринимать никаких действий, - тем более что их верховный главнокомандующий, хотя его, со всей очевидностью, собираются арестовать, явно не намерен оказывать сопротивления. Конте от души понадеялся, что захват остальных отделов Генштаба: проходит по плану, без подобных сюрпризов.
   - Если вам все было известно, - наконец произнес он, - то почему вы молчали? Почему не открылись нам?
   - Потому что в этом случае вы бы потребовали, чтобы я возглавил ваш... вашу революцию. Ведь так?
   - Безусловно, главнокомандующий. Такая фигура, как вы...
   - В том-то и дело, молодой человек. Не стану кривить душой: соблазн у меня был, и большой. Однако позже я передумал. Знаете ли, у меня есть хорошая работа, которая мне очень нравится и не сильно отягощает мою совесть, и я не хотел бы променять ее на ту неблагодарную ношу, которую вы взваливаете, на свои плечи. Малодушно, не спорю. Но лучше уж я останусь во главе Корпуса и со своей стороны сделаю все возможное, чтобы вы поскорее очистили нашу несчастную планету от мафиозной заразы. Да поможет вам Господь в этоменелегком деле.
   "Да поможет Господь всей Терре-Сицилии". - эхом откликнулось в мыслях Конте.
   К тому времени заговорщики уже оправились от первого шока и принялись за свое дело.
   - Господин вице-адмирал, - доложил коммодор Валенти. - Все верные нам части и соединения находятся в боевой готовности. Весь личный состав верховного командования взят под домашний арест. Первый этап операции прошел без серьезных инцидентов.
   Конте вновь козырнул адмиралу Ваккаро и направился к главному терминалу, откуда он мог связаться со всеми кораблями, частями и соединениями, дислоцированными в пространстве Терры-Сицилии. Усевшись в широкое мягкое кресло, он обратился к работающему за пультом старшему оператору:
   - Линии связи готовы, командор?
   - Так точно, вице-адмирал!
   - Передавайте "красный пароль".
   - Есть "красный пароль"!
   Одновременно во всех наземных и космических частях была объявлена боевая тревога первой степени. Верные заговорщикам силы, ядро которых составлял Девятый флот, немедленно двинулись на выполнение своих заданий, а на остальных кораблях, космических станциях и в наземных казармах поднятый по тревоге личный состав замер у ближайших видеоприемников в ожидании срочного сообщения от верховного командования.
   - Минута до прямого эфира, - произнес оператор, не отрываясь от пульта.
   К Конте быстрым шагом подошел Лоренцо Ваккаро.
   - Вы будете выступать вживую? У вас нет готовой записи?
   - Запись есть, - ответил Конте. - Но я решил, что будет лучше сделать заявление в прямом эфире. Так честнее.
   - Полностью согласен с вами, молодой человек, - одобрительно кивнул адмирал. - Позвольте я встану рядом с вами. Обещаю ни во что не вмешиваться. А мое молчаливое присутствие на экранах поможет избежать локальных инцидентов.
   - Это будет замечательно, главнокомандующий, - ответил Конте, а в мозгу у него мелькнула заманчивая мысль: "Вот если бы он еще и сел на мое место..."
   - ... Шесть, пять, четыре, - отсчитывал оператор, - три, два, один... Вы в эфире!
   Конте глубоко вдохнул:
   - Дорогие сослуживцы! Офицеры, мичманы, сержанты и рядовые, весь технический персонал Сицилианского Экспедиционного Корпуса. Я, вице-адмирал Марчелло Конте, первый заместитель командующего Девятого флота, обращаюсь к вам как председатель Совета Национального Спасения Терры-Сицилии...
   Он говорил заученный текст, почти не слушая себя, а перед его внутренним взором одна за другой мелькали картины того, что происходит сейчас и что должно произойти в ближайшие минуты. Вот эскадрильи челноков, отделившись от кораблей, стремительно снижаются к поверхности планеты и берут под контроль воздушное пространство над всеми военными городками СЭК - благо семьи военнослужащих Корпуса предпочитали селиться компактно и не смешиваться с остальной массой соотечественников. Над всеми значительными городами Терры-Сицилии зависают на антигравах огромные неповоротливые боевые станции суборбитального класса, взяв под прицел все стратегически важные объекты. Десантные группы коммандос готовятся к штурму главных резиденций всех донов, основных административных центров Семей и крупных полицейских участков. Од
   повременно со всем этим свыше тысячи высокопрофессиональных сетевых взломщиков приступают к захвату всех принадлежащих Семьям телекоммуникаций, электронных банков данных и устанавливают контроль над их финансовыми и информационными потоками. Пока что все происходило бескровно, но вот-вот прольется первая кровь - это неизбежно и неотвратимо. Дай-то Бог, чтобы ее пролилось как можно меньше...
   Когда Конте закончил свою речь, и старший оператор отключил связь, в зале повисла тишина, нарушаемая только бормотанием нескольких офицеров, которые короткими фразами подтверждали получение текущих докладов от командиров эскадрилий и десантных частей.
   - Первая реакция! - громко воскликнул коммодор Валенти, склонившись над соседним пультом. - Вторая специальная десантная бригада Пятого флота готова к выполнению боевого задания и ждет наших распоряжений.
   - На связи командование орбитальной станции "Сиракуза", - тотчас послышалось из дальнего конца зала.
   - Четвертый дивизион планетарных заградителей...
   - Полярная база "Энцо Тоскани"...
   Сообщения посыпались как из рога изобилия. Конте и его штаб были готовы к такому развитию событий, поэтому без промедления принялись распределять боевые задачи - работы хватало на всех.
   Адмирал Ваккаро мягко положил руку на плечо Конте. Тихо, почти шепотом он произнес:
   - Все отлично, сынок. Ты говорил красиво и убедительно. Я бы так не смог. Потому что я не верю в то, что смогу сделать все обещанное. А ты веришь значит, сделаешь. И другие верят, что ты сможешь.
   Конте отчаянно хотелось, чтобы это было так. Он по-прежнему сомневался в правильности своего выбора и тем не менее понимал, что дороги назад нет. А впереди - годы напряженного и кропотливого труда, годы борьбы с инерцией погрязшего в коррупции общества, годы испытания соблазнами власти - и для него самого, и для тех людей, с которыми он разделит это тяжкое бремя.
   "Чем станет Терра-Сицилия через двадцать лет? - думал Конте. - Свободным обществом достойных граждан или останется прежней, только с другими вывесками? Кем стану я - человеком, который привел свою страну к свободе и демократии, или очередным кровавым диктатором, верховным пастухом забитого стада овец?.."
   Человек, который уже на следующий день будет провозглашен первым президентом Республики Терра-Сицилия, терзался сомнениями.
   23
   Игорь Поляков, адвокат
   Мой зять Уильям Василов лихо посадил флайер на крышу нашего дома и заглушил двигатель. Я облегченно перевел дыхание и отключил противоперег-рузочный антиграв пассажирского кресла.
   - Вот что, Билл, - повторил я уже в который раз. - Я совсем не против твоей любви к рискованной езде. В конце концов, каждый волен сам выбирать свою смерть. Однако прошу тебя: когда мы летим вместе, будь поаккуратнее. Если Юля станет вдовой, это невелика потеря; но я совсем не хочу оставить ее сиротой.
   Билл изобразил на лице виноватое выражение и, прежде чем выбраться из кабины, любовно прикоснулся к своим капитанским нашивкам.
   - Ладно, тесть, извини. Я чересчур увлекся. Ведь этого дня я ждал целых пять лет, с тех пор как получил звание командора.
   - Ага. И теперь уже воображаешь себя без пяти минут адмиралом.
   Билл смущенно ухмыльнулся в ответ.
   В холле квартиры нас встретила Алена. Она смерила оценивающим взглядом широкоплечую фигуру зятя в новенькой, с иголочки, форме и с улыбкой произнесла:
   - Привет, именинничек. Ты отлично выглядишь. Поздравляю с повышением.
   - Спасибо, ма, - ответил Билл иронично; он был старше Алены на восемь лет. - А где Юля?
   - Готовит для тебя подарок. Скоро вернется.
   - Что за подарок?
   - Это сюрприз. - Жена повернулась ко мне: - Между прочим, у нас за праздничным столом будут гости. Очень дорогие гости.
   - Какие?
   - Сам взгляни. Интересно, узнаешь ли их.
   Оставив зятя с женой в холле, я прошел прямиком в гостиную и увидел там двоих человек - худощавого мужчину лет сорока и молодую женщину старше двадцати пяти, но младше тридцати, с коротко остриженными русыми волосами.
   Алена, конечно же, шутила насчет того, узнаю ли я их. События десятилетней давности слишком сильно запечатлелись в моей памяти, чтобы я смог забыть Мишеля Тьерри, который погиб вместе с адмиралом Сантини, а затем был воскрешен из мертвых благодаря поразительным способностям Вики и Тори.
   Что же касается молодой женщины, то ее лицо (правда, с другой прической) я видел перед собой каждый день. Это была сестра-близнец моей жены, ее двойник, явившийся к нам из отмененного варианта реатьности. Поначалу мы для ясности называли ее Аленой-старшей, так как она была на год взрослее моей Алены, но вскоре ей это надоело и она заявила, что берет себе имя, данное ей от рождения - Элен Розалинда Конноли.
   В последний раз я виделся с Элен немногим менее пяти лет назад, когда она вместе с Тори гостила на Дамогране. Потом они улетели на Арран, где незадолго до этого произошла революция (вернее, контрреволюция) и к власти вернулась королевская семья, а Томас Конноли, отец Алены и Элен, стал первым министром правительства. На Арране девушки провели около года, после чего отправились на Землю - к сестре Тори, Вике, которая жила там вместе с Мишелем Тьерри. С тех пор контакты между Элен и Аленой практически сошли на нет - шутка ли, письмо с Земли до Дамограна идет не менее четырех месяцев.
   - Привет, Игорь, - сказала Элен, направляясь ко мне. - Очень рада тебя видеть.
   - Я тоже рад, - ответил я, неуклюже поцеловав ее в щеку.
   Затем пришла очередь Тьерри, которому я крепко пожал руку.
   - Здравствуйте, Мишель. Какими судьбами вас занесло на Дамогран? По службе или просто так?
   Тьерри, насколько мне было известно из рассказов Алены, по-прежнему работал в министерстве иностранных дел. Его юридическое "воскрешение" организовали Генри и Лайонел Янги, которые состряпали историю о том, что Тьерри был похищен на Эль-Парадисо агентами Семьи Трапани и подменен биологическим роботом, запрограммированным на убийство адмирала Сантини. Проведенная на Земле экспертиза тела подтвердила факт подмены, поэтому самой сложной частью легенды было представить убедительные доказательства, что Тьерри был лишь невинной жертвой этого чудовищного плана и принимал в нем участие помимо своей воли. Братья Янги справились с этим блестяще, организовав его эффектное освобождение "из застенков мафии".
   Так что дипломатическая карьера Тьерри, хоть и немного подпорченная этой неприятной историей, все же не оборвалась. Вернувшись на Землю, он продолжил работу в аппарате МИДа, медленно, но верно взбираясь наверх по служебной лестнице. В своем последнем письме, которое Алена получила полгода назад, Элен вскользь упоминала, что он уже заведовал каким-то отделом.
   - Дипломатическая миссия, - ответил Тьерри. - Меня снова назначили послом на Дамогран. - Он улыбнулся. - А еще говорят, что нельзя войти в одну реку дважды.
   - Ну, это не совсем одна и та же река, - возразила Элен. - Прежде всего, Мишель теперь не временный поверенный, как в прошлый раз, а чрезвычайный и полномочный посол. Во-вторых же, он не только посол, но также и координатор всех земных дипломатических представительств в нашем регионе.
   - Как это? - удивился я.
   - Недавно правительство Земли пересмотрело статус нашего посольства на Дамогране, - объяснил Тьерри. - В связи с последними открытиями пригод-ных для колонизации планет в области Галактического Ядра резко возросло значение вашей планеты как одного из форпостов новой волны экспансии человечества. Поэтому при здешнем посольстве будет создан региональный координационный центр, возглавить который поручено мне.
   - Поздравляю, - искренне сказал я. - Ну а ты, Элен, надолго к нам?
   - На пять лет. Именно столько Мишель проведет на Дамогране в должности посла, а потом он собирается вернуться на Землю и заняться публичной политикой. Уже есть договоренность с руководством его партии, что он будет баллотироваться в Генеральную Ассамблею. Его считают весьма перспективной кандидатурой на пост первого заместителя министра иностранных дел. - Элен улыбнулась. - Впрочем, амбиции Мишеля идут дальше этого. В будущем он собирается возглавить Совет Министров Конфедерации. Должен признать, что я не сразу сообразил, какое отношение имеют наполеоновские планы Тьерри к длительности пребывания Элен на Дамогране. Лишь через несколько секунд до меня дошло.
   - Так вы,., что, поженились?
   - Да, - кивнула Элен, для пущей убедительности взяв Тьерри под руку. Теперь меня зовут Элен Конноли-Тьерри. Ты не ожидал?
   - Я... конечно, примите мои поздравления... А как же Тори? И Вика?
   - Мы расстались с ними. Я - с Тори, Мишель - с Викой. - Элен пожала плечами. - Жизнь идет, и ничто не вечно под луной.
   Дальнейшему нашему разговору на эту тему помешало появление Алены с Биллом. Некоторое время мы болтали о том о сем, затем жена ушла на кухню, чтобы продолжить стряпню (блюда к праздничному обеду по случаю производства зятя в капитаны она решила приготовить собственноручно), а вскоре после этого Билл заспорил с Тьерри по какому-то вопросу из области межзвездной политики и увел его в свой кабинет, где находился голографический проектор с подробной картой Галактики.
   Когда мы с Элен остались в гостиной вдвоем, я спросил:
   - И все-таки как это получилось? Алена никогда не говорила мне, что между тобой и Мишелем.., есть глубокая симпатия. Или ты не писала ей об этом?
   - Не писала, потому что ничего не было. Никакой глубокой, как ты выразился, симпатии. Была просто симпатия - чисто дружеская, человеческая. Мы всегда были лишь хорошими друзьями, и я сама была поражена, когда за две недели до своего отлета на Дамогран Мишель предложил мне руку и сердце.
   - И как он это объяснил?
   - Очень просто: что устал от неопределенности своих отношений с Викой, что хочет настоящей крепкой семьи, хочет детей, хочет обычного человеческого счастья. Я прекрасно поняла его, потому что сама хотела того же самого. Вот и согласилась - сразу, почти без раздумий. Мы улетели вместе, а в пути поженились. Сначала это казалось нам немного безумной авантюрой, но позже... Короче, за пять с лишним месяцев путешествия мы убедились, что поступили совершенно правильно. Мишель замечательный человек. - Элен сделала паузу и пристально посмотрела на меня. - Почти такой же замечательный, как ты.
   Я смущенно отвел взгляд.
   - А как отнеслись к этому Вика с Тори?
   - Совершенно спокойно. Наверное, они давно были готовы к этому. И даже не наверное, а наверняка. Ведь ты знаешь об их способностях. Правда, Тори немного огорчилась - но не очень сильно. А Вика, то она, как мне показалось, и вовсе была рада, что Мишель ушел от нее.
   - Понятно, - сказал я. - А как они вообще поживают?
   - Как и раньше. Сотрудничают с братьями Янгами, ловят преступников и между делом присматривают за тем, чтобы наш мир снова не охватила эпидемия временных парадоксов.
   - О Еве по-прежнему ничего не слышно?
   - Нет, ничего. По пути мы сделали остановку на Терре-Сицилии и встречались там с президентом Конте. Он продолжает ее искать, но пока безуспешно. Бедняга - ведь во многом ради нее он согласился продолжить дело адмирала Сантини. Так, во всяком случае, утверждают Вика с Тори, а они знают, о чем говорят.
   Ева Монтанари исчезла восемь лет назад, вскоре после государственного переворота на Терре-Сицилии. Исчезла бесследно, и отыскать ее не помогли даже поразительные способности Вики и Тори. А если говорить начистоту, то она их попросту перехитрила, устроив такое стечение обстоятельств, которое помешало им вернуться в нужное время и в нужное место и узнать, что же на самом деле случилось. Кстати сказать, в этом деле было еще одно пикантное обстоятельство: при бегстве Ева умыкнула у своих подруг их любимую яхту "Звездный Скиталец" и вместе с ней как в воду канула. Мотивы, которые побудили ее на такой шаг, так и остались неясными...
   Я медленно прошелся по комнате и остановился возле книжного шкафа, где на одной из полок, на самом видном месте, стояли в ряд семь книг, написанных моей женой, Аленой Габровой-Поляковой. В наше время подавляющее большинство художественной литературы выпускается исключительно в электронной форме, и лишь самые популярные книги также печатаются и на бумаге - в виде роскошных подарочных изданий. К числу таковых принадлежали и книги Алены.
   - А ты так ничего и не пишешь? - спросил я у Элен.
   - Нет, - грустно покачала она головой. - Иногда пытаюсь писать - стихи, прозу, но ничего путного не получается. Все слишком пресно, слишком примитивно, никакой глубины. Не понимаю, в чем тут дело. - Элен подошла к шкафу и взяла с полки последний роман Алены, озаглавленный просто и бесхитростно: "Сестры". - Я уже прочитала его. Правда, в испанском переводе, который купила на Эль-Парадисо; английского оригинала я там не нашла, а ждать до прилета на Дамогран не хотела. Читала и плакала. Не только потому, что книга о нас с Аленой и о Вике с Тори. Просто... просто я чувствовала, что могла бы написать это и сама. Написать точно так же, точно теми же словами... Но, - в ее глазах заблестели слезы, - не могу. Ничего не могу...
   Из холла донеслись громкие голоса. Спустя несколько секунд в гостиную вошли Юля с Аленой, а за ними шествовал Билл, лицо которого сияло ярче, чем шевроны на рукавах его капитанского кителя.
   Радостно выкрикнув с порога "Папа!", дочка бросилась ко мне, обхватила руками мою шею и крепко поцеловала меня,
   - Полегче, лапочка, - растерянно пробормотал я. - Кажется, ты промахнулась. Ведь это не меня, а Билла произвели в капитаны.
   - Я его уже поздравила, - ответила Юля. - А теперь ты поздравь меня.
   - Поздравляю, госпожа капитанша. - Я никак не мог взять в толк, что происходит. - Но с чем? Юля посмотрела на меня сияющими глазами:
   - Я назову ее Викторией, па. А звать ее мы будем просто Тори. Ты ведь не против, дедушка?
   Наконец-то я все понял. Жизнь несмотря ни на что продолжалась..."
   ЭПИЛОГ
   Виктория Ковалевская, дитя звезд
   За минувшие пять веков Дамогран совершенно преобразился. Из захолустной, хоть и довольно цивилизованной планеты, находящейся на самом краю человеческой Ойкумены, где появление каждого межзвездного корабля становилось настоящим событием, он превратился в мощный транспортный узел, один из крупнейших экономических, научных и культурных центров галактического сообщества. С началом новой волны освоения Галактики выгодное расположение Дамограна плюс разумная и взвешенная политика федерального правительства сделали его не только удобной стартовой площадкой для экспансии человечества за пределы тогдашней Ойкумены, но также позволили ему стать признанным региональным лидером, самой влиятельной и высокоразвитой планетой в окрестностях Галактического Ядра...
   Мы с Тори, держась за руки, неспешно шли по набережной Оттавы, то и дело оглядываясь вокруг себя и отмечая все перемены в архитектуре Нью-Монреаля уже не самого крупного, но по-прежнему самого значительного города Дамограна, федеральной столицы.
   Стоял ясный весенний день 3140 года, и набережная была заполнена пестрой толпой снующих туда и сюда людей. Многие из них провожали нас любопытными взглядами - еще бы, ведь не каждый день им доводится встречать пару таких симпатичных близнецов. Однако никому даже в голову не приходило, что на протяжении пятисот лет эти самые близнецы были ангелами-хранителями их мира, что во многом благодаря им (то есть нам) этот мир вообще не канул в небытие, не превратился в набор нереализованных вероятностей и неосуществленных возможностей.
   Они не знали об этом, а мы и не собирались их просвещать. Мы просто шли по набережной, а часы в наших головах неслышно отсчитывали последние минуты до того момента, как реальность нашего мира состыкуется с действительным настоящим остальных миров и вольется в общевселенский поток времени. В тот самый поток, который несется из настоящего в будущее, оставляя позади себя неподвластное переменам прошлое.
   Теоретически прошлое нашего мира еще оставалось изменчивым, однако на практике в последние двадцать лет оно уже не поддавалось нашему вмешательству. Реальность стала настолько прочной, настолько устойчивой, что отвергала любые попытки хотя бы слегка подправить ее. А сейчас она прямо у нас на глазах "затвердевала" окончательно, и менее чем через час прошлое решительно и бесповоротно станет историей. Просто историей - без всяких "если бы" и "а может".
   Мы с Тори не чувствовали какого-то особого эмоционального подъема накануне этого эпохального события. Слишком долго мы его ждали, слишком много потратили сил, чтобы теперь отдаваться беззаботной радости. Сейчас в наших чувствах преобладало другое - облегчение и спокойная удовлетворенность от того, что наши труды закончены и над нами больше не довлеет невыносимое бремя ответственности за судьбы сотен миллиардов людей. Мы были просто счастливы, что сумели довести до конца дело, за которое взялись полтысячелетия назад.
   Слава богу, нам не пришлось прожить все эти пять веков сполна, иначе у нас точно не хватило бы выдержки и терпения. Только в первые десятилетия реальность требовала постоянного надзора с нашей стороны, а потом она стала нуждаться лишь в периодическом контроле, и мы с Тори все чаще позволяли себе погружаться в анабиотический сон, чтобы сократить наше долгое ожидание. Длительное пребывание в анабиозе не причиняло нам никакого вреда, наш не подверженный старению организм успешно справлялся со всеми негативными последствиями этой процедуры, и в результате за прошедшие пять столетий биологически мы прожили чуть больше полутора сотен лет.
   И все-таки даже этого для нас было много, особенно после того как из жизни ушли все люди, которые знали о нашей истинной деятельности. Мы потеряли своих старых друзей и соратников, а новыми не обзавелись из страха потерять и их.
   Это, впрочем, не значило, что мы жили отшельниками. У меня было много мужчин, а у Тори - как мужчин, так и женщин, но ни с кем из них у нас не возникло ни настоящей любви, ни крепкой дружбы, ни глубокой привязанности. Мы вдвоем плыли по реке времени, опираясь лишь друг на друга, и только изредка подсаживали в свою лодку попутчиков, которые сходили уже на следующей остановке и вскоре растворялись в туманной дымке прошлого...
   - Ой, Вика! - вдруг восхищенно воскликнула Тори, указывая вперед. - Ты только посмотри!
   Я посмотрела и - о чудо! - увидела перед нами ту самую площадку с летним кафе, где, по сути, и началась вся эта история. Столики и стулья, конечно, были другие, а раздаточный автомат самообслуживания сменился крытой стойкой с роботами-официантами, однако сама площадка сохранилась в полной неприкосновенности. Я почувствовала, как у меня заныло сердце от сладостных воспоминаний...
   - Знаешь, мы такие дуры, - задумчиво промолвила Тори. - Ведь именно за этим мы прилетели сюда, на Дамогран. Чтобы встретить рождение нашего мира здесь, в этом самом месте. А поняли это только сейчас.
   Я ничего не ответила и, не выпуская из своей руки ладонь сестры, увлекла ее к кафе. Лавируя между посетителями, мы пробрались в дальний конец площадки, к самому парапету, отделявшему набережную от речного склона.
   К моей некоторой досаде, столик в углу был занят. За ним спиной к нам сидела стройная девушка с соломенными, явно крашеными волосами. Очевидно почувствовав, что сзади к ней кто-то подошел, она быстро оглянулась через плечо, а спустя секунду встала со своего места и с улыбкой повернулась к нам.
   - Боже мой! - пробормотала я, не веря своим глазам. - Ева!..
   Это действительно была Ева, причем все такая же молодая, как тогда, когда исчезла, - ну, может, на год-другой старше. Она смотрела на нас своими большими серыми глазами и счастливо улыбалась, а мы с Тори стояли перед ней как вкопанные и безуспешно пытались найти объяснение случившемуся. Ничего толкового нам в голову не приходило.