Авраменко Олег Евгеньевич. Протекторат

   Тьерри стоял в полном оцепенении, не в силах даже пошевелиться, и продолжал держать под прицелом мертвого адмирала. В его голове билась лишь одна отчаянная мысль.
   "Что я наделал?.. Господи, что я наделал?!" Затем пришли и другие:
   "Как это получилось? Как я мог?.. Я сошел с ума!... Что же теперь будет?.."
   Вдруг Тьерри с ужасом обнаружил, что направляет бластер на себя. Прямо в свое сердце. И, что самое кошмарное, он не мог этому воспротивиться.
   "Все, это конец..." - мелькнуло в его мозгу.
   - Нет, Мишель! - раздался рядом приглушенный окрик. - Остановись!
   Чьи-то руки, тонкие и изящные, обтянутые черными перчатками, выхватили у него бластер. Подняв ошалелый взгляд, Тьерри увидел перед собой стройную человеческую фигуру, с головы до ног облаченную в облегающий комбинезон, похожий на тот, который надевают под скафандр. Открытой оставалась лишь верхняя половина лица, и оттуда на Тьерри смотрели большие карие глаза - такие знакомые и родные, ласковые и понимающие. Он узнал их сразу, мгновенно. Он просто не мог не узнать самые прекрасные в мире глаза, в которых так часто растворялся без остатка, охваченный нежностью и страстью...
   - Вика, дорогая...
   - Да, Мишель, - глухо ответила она сквозь плотную ткань комбинезона. - Я пришла помочь тебе.
   Виктория положила на стол бластер и крепко обхватила Тьерри за торс. Это не было объятие, она словно бы собиралась поднять его и понести.
   - Я... я убил адмирала, Вика... Я не хотел... Я не...
   - Я знаю, милый. Все знаю. Поэтому я здесь. Теперь все в порядке. Я помогу тебе. Пожалуйста, закрой глаза и ни о чем не думай.
   - Но... как... почему?..
   - Все вопросы потом. Позже я все тебе объясню. А сейчас просто закрой глаза. На секундочку. Так тебе будет лучше.
   Вконец ошарашенный Тьерри послушно зажмурился и тотчас почувствовал, как у него закружилась голова, а ноги подкосились от внезапной слабости. Однако он не упал: чьи-то другие руки, более сильные и крепкие, чем у Виктории, придержали его и усадили на что-то мягкое - очевидно, в кресло.
   - Ева, успокоительное! - раздался голос Виктории. - Скорее!
   Тьерри раскрыл глаза и увидел знакомую обстановку кабинета адмирала. Вот только самого Сантини не было на своем месте - он исчез, словно испарился, и лишь на спинке его кресла, как напоминание о происшедшем, оставалось обугленное черное пятно.
   На корточках перед Тьерри сидела Виктория, держа его за руки. Рядом с ней стоял коренастый мужчина в таком же, как у нее, комбинезоне, но с открытой нижней частью лица, поросшей русой бородой и рыжими усами. Похоже, именно он помог Виктории усадить его в кресло.
   В поле зрения Тьерри появилась Ева - не в комбинезоне, а в обычной одежде, состоящей из юбки и кофты. Она быстро закатила его правый рукав и прижала к внутреннему изгибу локтя инъекционную ампулу. Тьерри почувствовал легкий укол, похожий на комариный укус, и сразу же вслед за этим в его голове затуманилось, а по телу разлилась приятная слабость.
   "Транквилизатор, - понял он. - Или даже нейролептик".
   Затем девушки приподняли Тьерри, сняли с него всю одежду, включая обувь и белье, взамен надели халат и мягкие тапочки и вновь усадили его в кресло. Конфискованную одежду они аккуратно сложили и передали русобородому мужчине.
   - Еще одну ампулу, - распорядилась Виктория, оттянув к подбородку прикрывавшую лицо эластичную ткань. - Сейчас у него должен начаться каскад воспоминаний.
   Ева немедленно повторила процедуру с внутривенной инъекцией, и Тьерри погрузился в состояние приятной полудремы. Он отрешенно наблюдал за происходящим, не испытывая никакого волнения или удивления, воспринимая все увиденное со спокойствием и безразличием. Даже недавняя смерть адмирала, к которой он непосредственно был причастен, не вызывала в нем ни малейших эмоций.
   - То что надо, - удовлетворенно констатировала Виктория. - Хорошо, что не пришлось применять парализатор.
   - А что с отчимом? - спросила Ева. - Ты его парализовала, или...
   - Увы, - покачала головой Виктория. - С ним ничего не получилось. Отрезок времени до выстрела был для меня закрыт. Я не смогла туда прорваться... Мне очень жаль, дорогая.
   Ева вздохнула:
   - Я этого боялась. И была готова к этому. Здешние медики располагают слишком подробными медицинскими данными на отчима, и подлог сразу раскрылся бы. А с Мишелем все прошло незамеченным.
   - Погодите, барышни, - вмешался мужчина. - Рано делать выводы. Ведь мы еще не закончили.
   - Не переживайте, Генри, - раздался за спиной Тьерри голос Виктории, - Раз первый этап удался, то и со вторым трудностей не возникнет. Подмена уже состоялась, это свершившийся факт.
   Почему-то Тьерри не показалось странным, что Виктория говорила откуда-то со стороны, хотя она по-прежнему сидела перед ним на корточках и не шевелила губами. Он не удивился даже тогда, когда к нему подошла еще одна Виктория, одетая не в комбинезон, а в темно-синее платье. Ласково посмотрев ему в глаза, она улыбнулась:
   - Здравствуй, Мишель. Сто лет тебя не видела... Ну, если не сто, то пятнадцать уж точно. Чтобы не путать меня с Викой, - она быстро взглянула на Викторию в комбинезоне, - думай обо мне как о Тори. А потом мы тебе все объясним.
   - Воспоминания еще не начались? - спросила Ева.
   - Нет, что-то задерживаются, - ответила та из двух Викторий, которую следовало называть Викой. - Может, стоит дать немного стимулятора?
   - Нет, это слишком рискованно, - возразила Тори. - Лучше не возбуждать его. Давайте немного подождем. А пока закончим начатое. Вы готовы?
   - Да, - хором ответили Вика и мужчина по имени Генри.
   Они отошли к дальней стене, где лежали два продолговатых пластиковых пакета, похожих на те, в которых полицейские из криминальной хроники транспортируют жертв преступлений и несчастных случаев. В обоих пакетах находилось что-то, по очертаниям напоминавшее человеческие тела.
   - Вот этот, - сказала Вика, указав на один из них, и вновь натянула ткань комбинезона на верхнюю половину лица. - Прикройте бороду, Генри. Если вдруг вы потеряете волосок, который может обнаружить экспертиза, нам придется переигрывать все заново. А с меня хватит и одной попытки.
   - Да, конечно, - ответил Генри, положил поверх пакета одежду Тьерри и последовал совету Вики. - Ну все, я готов.
   Они с двух сторон подхватили пакет... и исчезли. А в следующий миг появились вновь, но уже рядом друг с другом, крепко держась за руки. Пакета у них не было. Вернее, он был, но пустой - его, свернутым в рулон, сжимал под мышкой Генри.
   - Все кончено, - сказала Вика, торопливо освобождаясь от комбинезона, под которым на ней были брюки и рубашка. - Это... это было не самое приятное, что мне пришлось пережить.
   - Я же предлагал вам отвернуться, - заметил Генри, тоже снимая комбинезон. Он энергично тряхнул головой: - Нет, это просто поразительно! Я... нельзя сказать, что я не верил вам или считал вас сумасшедшими, но увидеть собственными глазами, как меняется прошлое... Представляю себе лицо Лайонела, когда он узнает обо всем!
   - А как быть с... - Ева не договорила и указала паавцем на второй пакет.
   - Это не к спеху, - ответила та Виктория, которая назвалась Тори. - Твоя мать вернется лишь через три часа, а гостей сегодня у вас не предвидится. Так что мы успеем навести здесь порядок. В любой моментВика может отправить тело в один из вариантов будущего, и там оно исчезнет бесследно.
   Тут Тьерри нашел в себе силы заговорить. Он не то чтобы был озадачен всем увиденным и услышанным, просто сквозь плотный слой безразличия у него пробилось легкое любопытство.
   - А в чем дело? - спросил он заплетающимся языком. - Где адмирал? Я убил его или нет?
   Вика подошла к нему, наклонилась и поцеловала его в губы. Тьерри хорошо помнил, какое наслаждение доставляли ему такие поцелуи. Но сейчас ему было просто приятно. Чуть-чуть, самую малость...
   - Да, Мишель. Адмирал мертв. Ты его убил.
   - Зачем?
   Вика погладила его по щеке и повернулась к Еве:
   - Боюсь, это затянется надолго. Его нужно отвести в твою комнату. Ева кивнула:
   - Да, ты права. Там ему будет лучше.
   С этим согласилась и Тори. Она подхватила Тьерри под одну руку, Ева - под другую, и они помогли ему встать с кресла. Когда они двинулись к двери, Вика сказала им вслед:
   - Мы с Генри немного задержимся. Все-таки уберем за собой. Ни к чему с этим тянуть.
   - Хорошо, - ответила Тори. - Но не уходи в будущее дальше, чем видишь. Добро? - Добро. Я буду осторожна. В коридоре Тьерри спросил:
   - Вика... то есть, Тори, а почему вас двое?
   - Это долгая история. Со временем ты все узнаешь.
   - А... раньше ты не любила, когда я называл тебя Тори.
   - Да, помню. Смутно, но помню. Я уже излечилась от этого.
   Они вошли в затемненную спальню, где витал легкий запах духов, которыми обычно пользовалась Ева.
   Пока девушки укладывали Тьерри на кровать, в комнате появились Вика с Генри.
   - Все сделано, - заявила Вика.
   Тори посмотрела на нее с неодобрением:
   - Ты уходила слишком далеко. Я же просила тебя не рисковать.
   - Я была осторожна. Просто мне хотелось кое-что выяснить.
   - Ага! Теперь вижу. Но это уже не имеет значения. Слишком поздно спохватились.
   - Но лучше бы подчистить этот эпизод. Например, подменить образцы в лаборатории - Для нас это не проблема.
   - Эй, девочки! - укоризненно отозвалась Ева. - Не говорите загадками. Я же не могу читать ваши мысли.
   - Ах, извини. Я выяснила, что по прибытии на Землю тело подвергнется дополнительной геноско-пической экспертизе и при сличении с подробной генетической картой Мишеля будут обнаружены мелкие расхождения в структуре ДНК. В общем, следствие установит факт подмены, но придет к ошибочному выводу, что она была совершена уже после убийства, по указке коммодора Конте или, на худой конец, капитана Романо.
   - Но с какой стати? - удивилась Ева.
   - Якобы с тем, чтобы скрыть результаты необъективного расследования. Келли Симпсон не понравилась поспешность, с которой Конте вычеркнул тебя и меня из списка подозреваемых, и внушила своему начальству, что он покрывает нас.
   - Боже, ну и вздор!
   - Да, ничего хорошего в этом нет. Но мы разберемся с этим позже. Время у нас еще есть.
   - Келли? - произнес Тьерри. - Она жива? Вика присела на край кровати и взяла его за руку.
   - Да, Мишель, она жива. С ней все в порядке.
   - А со мной? Происходит что-то... что-то непонятное. Что случилось, Вика?
   Несколько секунд она раздумывала, потом заговорила:
   - У тебя были неприятности. Большие неприятности. Ты должен был убить адмирала Сантини, а потом себя.
   - Да, помню. Я в него выстрелил. А в себя... в себя не успел. Ты мне помешала. Спасибо.
   - Однако ты должен был погибнуть, - продолжала Вика: - Это было необратимо. Так что нам пришлось подбросить вместо тебя тело, выращенное из твоего генетического материала. Не клона, нег. Клон, правда, был бы надежнее, но его долго создавать, к тому же это был бы живой человек - твой брат-близнец. Мы использовали технологию биохимического синтеза тканей со структурой, основанной на твоей ДНК... Ты следишь на моей мыслью?
   - Да... Кажется, понимаю.
   - Короче, по нашему заказу бы создан искусственный биологический конструкт, копирующий твою внешность и все индивидуальные особенности твоего организма. Лет двести назад эту технологию пытались использовать для производства роботов-андроидов, но потом оказалось, что внедренные в их мозг программы работают неустойчиво и в конце концов дают критические сбои. А позже законодательства всех цивилизованных планет вообще запретили создание искусственных интеллектов, наделенных человеческими качествами...
   - Вики, - перебила ее Ева. - Не углубляйся в детали. Ты запутаешь его.
   - Нет-нет, он все понимает. Ведь так, Мишель? Теперь тебе ясно, что случилось в кабинете адмирала?
   - Да, - неуверенно ответил Тьерри. - Вы нарядили этот... конструкт в мою одежду и оставили его вместо меня.
   - Совершенно верно. Нам пришлось выстрелить в него из бластера, но ему не было больно. Это было просто растение - без разума, без души, без чувств.
   Объяснение Вики показалось Тьерри вполне логичным. Правда, он смутно чувствовал, что в нем есть какой-то изъян. Но какой?...
   - А... это... Почему я убил адмирала? Разве так было надо?
   - Нет, Мишель, это было неправильно. Но твоей вины в этом нет. Ты тоже жертва.
   - Чья?
   - Вот это ты сам должен вспомнить. Я сама не знаю подробностей. Знаю лишь... предполагаю, что это произошло на Эль-Парадисо, в парке, куда ты пришел после того, как увидел Келли в ресторане.
   - Келли?.. в ресторане?., парк?.. Да, помню. Я был в парке. Там я сидел и курил... и думал о Келли. А потом ко мне подошел мужчина... он потерял свою зажигалку... Он так сказал - но ему не нужна была зажигалка. Он вообще не курил... Он ущипнул меня в шею... или уколол... мне стало плохо... - Тьерри умолк и посмотрел на Еву, которая присела рядом с Викой, держа наготове еще одну ампулу. - Это... это не та самая гадость?
   - Нет, дорогой, - успокоила его Вика.-Это хорошее лекарство. Оно поможет, если тебе будет плохо.
   - Мне сейчас не плохо... кажется.
   - Вот и отлично. Вспоминай дальше. Тьерри не сразу сообразил, о чем он должен вспоминать. Ага, Эль-Парадисо... тот человек в парке перед озером... укол... головокружение... и разговор...
   Нет, не разговор! Человек отдавал приказания, а Тьерри покорно его слушал. Слушал и запоминал инструкции о том, как убить адмирала. И себя! Человек настаивал на том, что Тьерри должен сделать это, оставшись с Сантини наедине в его кабинете. Он товорил, что адмирал обязательно захочет встретиться с ним, с новым посланником Земли, и пригласит его к себе в гости. После этого он подробно описал старый бластер адмирала, объяснил, где тот лежит и как с ним обращаться, затем заставил все повторить. Кажется, он даже показывал ему точно такой же бластер... Да, показывал! Вернее, не он, а другой человек, который подошел позже. Они дали ему в руки оружие и потребовали, чтобы он снял его с предохранителя и выстрелил. Тьерри сделал все правильно, и они были довольны... Правда, тот бластер не выстрелил, а просто издал короткий свистящий звук. Наверное, это был лишь макет... Под конец эти двое потратили много времени, убеждая Тьерри, что он должен забыть об их встрече и ни при каких условиях о ней не вспоминать. А если все же вспомнит, то обязан немедленно покончить с собой тем или иным способом. Они перечислили множество различных способов на любые случаи жизни с использованием доступных подручных средств и даже без оных...
   "Я вспомнил, - заворочалась в голове Тьерри ленивая, но настойчивая мысль. - Значит, я должен убить себя..."
   Однако ему ничего не хотелось делать. Даже проглотить собственный язык требовало таких огромных усилий, на которые он сейчас не был способен.
   Да и зачем это? Почему он должен слушаться каких-то незнакомцев? Какое они имеют право решать за него? Ему еще рано умирать - ведь он прожил только тридцать лет и так мало сделал в своей жизни. Он лишь недавно встретил свою любовь и еще не успел сполна насладиться ею...
   Кстати, вот она, его любовь, - сидит рядом с ним на кровати и ласково улыбается ему. А за ее спиной стоит другая, которая зовет себя Тори, и тоже улыбается. Они обе совершенно одинаковые - но почему-то Тьерри чувствовал, что ему ближе и роднее первая, по имени Вика...
   - Опасность миновала, - с облегчением произнесла та, что ближе и роднее. Психокод снят. Теперь поспи, милый, отдохни, наберись сил. А после мы с тобой поговорим.
   Повинуясь ее знаку, Ева сделала Тьерри еще одну инъекцию. Он почувствовал, как его стремительно уносит в пучину сна.
   - Вика, - пробормотал Тьерри из последних сил. - Ты останешься со мной?.. Ты не уйдешь?..
   - Нет, Мишель, - сказала она. - Я не уйду. Теперь мы всегда будем вместе. Спи спокойно. Тьерри уснул совершенно счастливый.
   20
   Марнелло Конте, контр-адмирал
   Вопреки ожиданиям, Конте пришлось руководить дамогранской базой не четыре месяца, а менее полутора. Вскоре после новогодних праздников на планету прибыл курьерский корабль, на борту которого находился новый главнокомандующий - и им оказался не кто иной, как контр-адмирал Эспиноза. Его назначение не было реакцией Генерального Штаба на убийство Фабио Сантини, поскольку эта весть только на днях должна была достигнуть Терры-Сици-лии, и адмирал Ваккаро, подписывая свой приказ, руководствовался другими соображениями, хоть и тесно связанными с расследуемым делом.
   Эспиноза отнюдь не был польщен своей новой должностью, так как до этого являлся заместителем командующего крупной эскадры в составе элитарного Девятого флота и рассчитывал на дальнейшее продвижение по службе. А пост начальника третьеразрядной базы на окраинной планете, несмотря на его формально более высокий статус, на самом деле означал почетную ссылку и конец карьеры.
   Особую пикантность ситуации придавало то обстоятельство, что Эспиноза привез с собой окончательное решение следственной комиссии, полностью оправдывающее действия Конте в секторе Тукумана, а также приказы верховного командования о присвоении Конте звания контр-адмирала и о его переводе обратно в Девятый флот, где ему предстояло занять должность командира эскадры. Эти документы Эспинозе пришлось огласить в присутствии всего командного состава базы, что явно не добавляло ему авторитета у подчиненных, которые были хорошо осведомлены о его конфликте с Конте.
   Что же касается адмирала Сантини, то приказом ему было предписано немедленно отбыть на Терру-Сицилию в распоряжение верховного командования. Также отзывались в Генеральный Штаб еще семь офицеров базы, в том числе коммодор Валенти с капитаном Романо. Вряд ли было простым совпадением, что именно эти семеро подозревались адмиралом Ваккаро в причастности к заговору Сантини. А тот факт, что вместе с Эспинозой прибыли новые начальники штаба эскадры и местного отделения Службы Безопасности, со всей очевидностью свидетельствовал, что отозванные офицеры (по крайней мере Валенти и Романо) назад на Дамогран не вернутся.
   Словом, все происходящее в значительной степени напоминало те меры, к которым собиралось прибегнуть верховное командование в том случае, если Конте не удастся установить истину. Его здорово озадачила такая поспешность, и лишь во время конфиденциальной беседы с командором Манчини, капитаном курьера, доставившего на Дамогран Эспинозу, ситуация отчасти прояснилась.
   Командор Манчини, хоть и не работал в Службе Безопасности, был посвящен во все обстоятельства дела и знал об участии Конте в секретном расследовании. Он сообщил, что через пять недель после отбытия с Терры-Сицилии эсминца "Отважный" руководство Корпуса наконец-то сумело докопаться до правды вернее, как про себя заметил Конте, до того, что в Семье Трапани считали правдой, - о якобы намерении адмирала Сантини свергнуть нынешнего дона и занять его место.
   - В случае необходимости, - говорил дальше командор Манчини, - мне дали полномочия взять адмирала под арест и силой доставить его на Терру-Сицилию. Как я понимаю, верховному командованию безразлично, кто будет стоять во главе этих мафиози - дон Фабио или дон Микеле, но ему совсем не улыбалось, что предполагаемый переворот мог быть осуществлен при участии некоторых офицеров Корпуса.
   - Поэтому, - предположил Конте, - вам было поручено арестовать не только адмирала Сантини, но и всех, кто подозревается в связи с ним?
   - Никак нет, контр-адмирал. Об аресте других офицеров речи не шло. В личной беседе со мной адмирал Ваккаро сказал, что вряд ли они сознательно участвовали в заговоре. Скорее всего, адмирал Сантини просто использовал их да и то, возможно, не всех, - в своих целях, внушив им, что удар направлен против Семей в целом, против существующей на Терре-Сицилии политической системы,
   - Думаю, так оно и было, - поспешил согласиться Конте. - За это время по долгу службы я близко сошелся с этими офицерами, особенно с коммодором Валенти и капитаном Романо, и считаю их глубоко порядочными людьми, всецело преданными Корпусу и Протекторату. Вы, случайно, не в курсе, будут ли им предъявлены какие-либо обвинения?
   - Ничего определенного я не знаю. Но мне кажется, что теперь, со смертью адмирала Сантини, дело утратило свою актуальность, и верховное командование не станет накалять страсти. По всей видимости, все семеро подозреваемых просто получат новые назначения, подальше друг от друга. Хотя, конечно, это решать не мне.
   "Похоже, многое будет зависеть от моих рекомендации, - подумал Конте. Надо постараться, чтобы Ваккаро удовлетворился версией Семьи Трапани и не стал копать дальше. Иначе пропадет многолетний труд Сантини, а его смерть окажется напрасной..."
   Передача дел новому начальнику базы не требовала много времени, поэтому отправление курьера, на котором должен был лететь и Конте, было назначено через семьдесят два часа, как только корабль пройдет тщательный технический осмотр и пополнит запасы термоядерного топлива. Впрочем, и этого срока оказалось более чем достаточно. Уже на следующий день контр-адмирал Эспиноза приступил к исполнению своих обязанностей и по понятным причинам не выказывал особого желания общаться с человеком, который сыграл роковую роль в его карьере. Со своей стороны Конте был только рад этому, так как испытывал к Эспинозе стойкую неприязнь, возникшую еще задолго до того злополучного инцидента на Тукумане. Сразу после прощальной вечеринки, устроенной в его честь офицерами базы, он решил покинуть военный городок и отправиться на орбитальную станцию, чтобы там дожидаться отлета на Терру-Сицилию.
   Точно так же собирались поступить коммодор Валенти, капитан Романо и еще пятеро офицеров, отозванных на Терру-Сицилию. Все они (тут предыдущий агент не ошибся) действительно были соратниками адмирала Сантини, и их, естественно, очень взволновало распоряжение верховного командования. Конте, правда, уже переговорил с Валенти и через него передал остальным, что ситуация далеко не критическая. Дальнейшее обсуждение создавшегося положения и выработку возможных линий поведения они отложили на потом - ведь впереди их ожидал длительный перелет на Терру-Сицилию. К счастью, адмирал Ваккаро не стал одновременно отзывать Габриэлу Джустини и Бруно Костелло - то ли не хотел рисковать разоблачением своих тайных агентов, то ли из каких-то других соображений, - так что во время полета заговорщики могли не опасаться, что за ними будет вестись слежка.
   Когда Конте заканчивал собирать свои вещи, к нему в гости пришла Ева. Бросив быстрый взгляд на уже упакованные чемоданы в передней, она укоризненно произнесла:
   - Вижу, вы и не думали заглянуть к нам с мамой и попрощаться. Собирались уйти по-английски?
   Конте с затаенной нежностью смотрел на нее - невысокую, худенькую, изящную, еще так похожую на ребенка, - и не мог найти слов для оправдания. Он хотел, очень хотел увидеть ее - но не для того, чтобы попрощаться, а чтобы попросить ее уехать вместе с ним. И именно поэтому не пришел -так как знал, что это невозможно. Пока Семьи правили Террой-Сицилией, между ним и Евой ничего быть не могло. Пока Семьи еще правили...
   Между тем Ева сняла с себя куртку и осталась в облегающих брюках и кофте.
   - Кстати, - сказала она, - я еще не поздравила вас с повышением. Я рада, что все ваши недоразумения с командованием уладились.
   - Спасибо.
   - Вы возвращаетесь в ту же эскадру, где и служили?
   - Да. После гибели вице-адмирала Капачи место командующего оставалось вакантным. Теперь я займу этот пост.
   Ева слегка улыбнулась:
   - Как я понимаю, на него претендовал Эспиноза, но вы его обставили. Сейчас он, наверное, бесится со злости.
   Конте лишь неопределенно кивнул в ответ.
   А Ева медленно прошлась по небольшой гостиной, на секунду остановилась перед зеркалом и мельком взглянула на свое отражение. Быстрым движением поправив упавшую на лоб прядь волос, она подошла к настенному бару, открыла его и после коротких раздумий достала оттуда бутылку коньяка с двумя маленькими рюмками.
   - Думаю, нам стоит немного выпить за ваше продвижение по службе.
   Только сейчас Конте заметил, что она сильно взволнована, но пытается скрыть свои чувства, и это ей почти удается.
   "Мы одного поля ягоды, - подумал он, наливая в рюмки коньяк. - Мы оба очень эмоциональны по натуре, но внешне стараемся выглядеть флегматиками и прячем от всех свои переживания. Мы могли бы найти друг в друге отдушину для эмоций, мы с ней идеальная пара, как часто говорят - просто созданы друг для друга... Но увы!"
   Они молча чокнулись и выпили. Алкоголь подействовал на Еву моментально -ее щеки порозовели, во взгляде исчезла напряженность, а манеры стали более свободными и непринужденными.
   Следующие минут десять Конте излагал Еве придуманную им же самим версию о том, почему ее отчима собирались отозвать на Терру-Сицилию. В этой версии не было ни слова правды, зато она не наносила урон доброй памяти покойного адмирала Сантини.
   Девушка слушала его внимательно, и по выражению ее лица Конте не мог понять, верит она ему или нет. Когда он закончил, Ева после некоторых раздумий спросила:
   - Значит, этот вызов не был связан с планами отчима?
   Конте взглянул на нее с подозрением:
   - С какими?
   - Вы знаете, с какими. С теми, о которых вам рассказал коммодор Валенти.
   Тут уж Конте даже не стал пытаться сохранить невозмутимость:
   - Так вам обо всем известно?
   Она кивнула:
   - Да.
   - Но откуда?
   - Это не важно, - уклончиво ответила Ева. - Главное, что я знаю. Все знаю. Вы еще не дали ответ на предложение Валенти?