Страница:
Уинтерс достал из кармана набор своих инструментов и ловко вскрыл корпус устройства. С минуту он рассматривал электронную начинку, затем поднял на меня испуганный взгляд.
– Сэр, это не внутренний коммуникатор. Это... это мощный узконаправленный передатчик с автоматической фокусировкой луча. Его сигнал достаточно сильный, чтобы пройти и сквозь обшивку корабля, и сквозь силовое поле.
Я похолодел от ужаса.
– Вы уверены?
– Да, капитан. Не ошибусь, если скажу, что это шпионское устройство.
Лейтком Купер за моей спиной тихо выругался. А навигатор Дэвис потрясённо произнесла:
– На нашем корабле предатель?!
– Боюсь, уже не на нашем корабле, – мрачно ответил я. Я не нуждался ни в каком расследовании, чтобы вычислить шпиона. Его имя мне подсказала интуиция, основанная на антипатии. – Лейтенант Уинтерс, вы можете установить, когда пользовались передатчиком?
– Постараюсь, сэр. Я подключусь к чипу памяти и, может быть, даже вытяну оттуда содержимое последнего трафика.
– Занимайтесь, – кивнул я.
Чтобы не отвлекать Уинтерса от работы, я сам вызвал контр-адмирала Сантьяго по отдельному каналу связи, доложил ему о нашей находке и высказал предположение, что обладателем передатчика был Гарсия, который воспользовался им для связи с сообщниками на лайнере, а затем выбросил его в мусоросжигатель, будучи уверенным, что замёл все следы. Заметно побледневший Сантьяго собирался было что-то уточнить в моём рассказе, но в этот момент вмешался Уинтерс:
– Капитан, я вытянул текст отправленного сообщения! «Звезда Аруна, SL 20458914». А другой передатчик, с борта лайнера, подтвердил его получение. Это катастрофа, сэр!
Контр-адмирал услышал слова Уинтерса и разразился проклятиями. Я же ругался мысленно, кроя на чём свет стоит и шпиона-Гарсию, и отца, который совершил величайшую глупость, отправив это ничтожество на такое ответственное задание, и адмирала Фаулера, решившего предать своих союзников... Хотя нет, тут же сообразил я, Фаулер здесь ни при чём. Он и так знал, где находится Ютланд, ему ни к чему эта информация. Значит, Гарсия затеял собственную игру, и наверняка в этом замешаны другие мятежники с «Марианны» – если не все, то некоторые. Или, может, я действительно спешу с выводами, обвиняя Гарсию в предательстве?.. Но всё та же интуиция подсказывала мне, что я прав.
– Сэр, – обратился я к Сантьяго. – Мы должны перехватить лайнер.
– Да, должны, – согласился контр-адмирал. – Мы, конечно, обгоним его... Вот только мы не знаем, куда он летит. Вся эта секретность...
– Я имею в виду трек, сэр. Лайнер ушёл почти час назад, но его трек должен ещё сохраниться.
Сантьяго обречённо покачал своей седой головой. Он выглядел растерянным и подавленным. По всему было видно, что случившееся повергло его в шоковое состояние. Старый и верный соратник отца в этой критической ситуации оказался явно не на высоте. Сейчас он, похоже, уже представлял, как будет докладывать о провале своему верховному главнокомандующему.
– Безнадёжно, капитан. Беглецу достаточно было нырнуть глубже тридцать шестой степени, чтобы избавиться от следа. Или пройти вблизи одной из звёзд.
– Всё это так, – сказал я. – Но только в том случае, если лётная команда лайнера состоит из предателей. Я считаю, что это маловероятно. Думаю, у них, как и у нас, действовал одиночка. Короче, попробовать стоит. Вы разрешаете, контр-адмирал?
– Хорошо, капитан, действуйте, – вяло согласился Сантьяго. – Попытка не пытка. Удачи вам.
– Спасибо, сэр. «Орион» связь закончил.
6
глава пятая
1
2
– Сэр, это не внутренний коммуникатор. Это... это мощный узконаправленный передатчик с автоматической фокусировкой луча. Его сигнал достаточно сильный, чтобы пройти и сквозь обшивку корабля, и сквозь силовое поле.
Я похолодел от ужаса.
– Вы уверены?
– Да, капитан. Не ошибусь, если скажу, что это шпионское устройство.
Лейтком Купер за моей спиной тихо выругался. А навигатор Дэвис потрясённо произнесла:
– На нашем корабле предатель?!
– Боюсь, уже не на нашем корабле, – мрачно ответил я. Я не нуждался ни в каком расследовании, чтобы вычислить шпиона. Его имя мне подсказала интуиция, основанная на антипатии. – Лейтенант Уинтерс, вы можете установить, когда пользовались передатчиком?
– Постараюсь, сэр. Я подключусь к чипу памяти и, может быть, даже вытяну оттуда содержимое последнего трафика.
– Занимайтесь, – кивнул я.
Чтобы не отвлекать Уинтерса от работы, я сам вызвал контр-адмирала Сантьяго по отдельному каналу связи, доложил ему о нашей находке и высказал предположение, что обладателем передатчика был Гарсия, который воспользовался им для связи с сообщниками на лайнере, а затем выбросил его в мусоросжигатель, будучи уверенным, что замёл все следы. Заметно побледневший Сантьяго собирался было что-то уточнить в моём рассказе, но в этот момент вмешался Уинтерс:
– Капитан, я вытянул текст отправленного сообщения! «Звезда Аруна, SL 20458914». А другой передатчик, с борта лайнера, подтвердил его получение. Это катастрофа, сэр!
Контр-адмирал услышал слова Уинтерса и разразился проклятиями. Я же ругался мысленно, кроя на чём свет стоит и шпиона-Гарсию, и отца, который совершил величайшую глупость, отправив это ничтожество на такое ответственное задание, и адмирала Фаулера, решившего предать своих союзников... Хотя нет, тут же сообразил я, Фаулер здесь ни при чём. Он и так знал, где находится Ютланд, ему ни к чему эта информация. Значит, Гарсия затеял собственную игру, и наверняка в этом замешаны другие мятежники с «Марианны» – если не все, то некоторые. Или, может, я действительно спешу с выводами, обвиняя Гарсию в предательстве?.. Но всё та же интуиция подсказывала мне, что я прав.
– Сэр, – обратился я к Сантьяго. – Мы должны перехватить лайнер.
– Да, должны, – согласился контр-адмирал. – Мы, конечно, обгоним его... Вот только мы не знаем, куда он летит. Вся эта секретность...
– Я имею в виду трек, сэр. Лайнер ушёл почти час назад, но его трек должен ещё сохраниться.
Сантьяго обречённо покачал своей седой головой. Он выглядел растерянным и подавленным. По всему было видно, что случившееся повергло его в шоковое состояние. Старый и верный соратник отца в этой критической ситуации оказался явно не на высоте. Сейчас он, похоже, уже представлял, как будет докладывать о провале своему верховному главнокомандующему.
– Безнадёжно, капитан. Беглецу достаточно было нырнуть глубже тридцать шестой степени, чтобы избавиться от следа. Или пройти вблизи одной из звёзд.
– Всё это так, – сказал я. – Но только в том случае, если лётная команда лайнера состоит из предателей. Я считаю, что это маловероятно. Думаю, у них, как и у нас, действовал одиночка. Короче, попробовать стоит. Вы разрешаете, контр-адмирал?
– Хорошо, капитан, действуйте, – вяло согласился Сантьяго. – Попытка не пытка. Удачи вам.
– Спасибо, сэр. «Орион» связь закончил.
6
Когда экран с изображением контр-адмирала погас, я поглядел на своих подчинённых. Все они уже заняли свои места, готовые выполнять мои команды. Первый пилот Купер, сидевший за пультом штурмана, доложил:
– Все ходовые системы готовы к старту, капитан. Реакторный отсек оповещён и докладывает о своей готовности.
– Запустить привод в холостом режиме, – распорядился я.
– Привод запущен, сэр!
– Оператор – экстренное погружение.
– Есть экстренное погружение! – ответила лейтенант Прайс.
В принципе, особой необходимости в экстренном погружении не было. Мы отставали от лайнера на целый час, и минута в ту или другую сторону ситуации не меняла. Однако я опасался, что контр-адмирал Сантьяго вот-вот выйдет из умственного ступора, сообразит, что поручил такое сложное задание наименее опытному из своих капитанов, и заменит «Орион» другим кораблём.
Мы ухнули в вакуум, прошили насквозь апертуру и очутились в инсайде. Прайс тут же приостановила погружение.
– Продолжать, капитан?
– Да, но очень медленно. Следить за состоянием вакуума.
– Слушаюсь.
На глубине десяти в тридцатой навигатор Дэвис сообщила:
– Обнаружен слабый трек! Считаю курс.
Вакуумный трек представлял собой «хвост» из возбуждённых энергетических уровней, оставляемый в верхних слоях инсайда сверхсветовым приводом корабля. При глубоком погружении трек рассеивался в считанные минуты, а то и секунды, но на глубине менее тридцать третьей степени он сохранялся в течение нескольких часов – если, конечно, поблизости не находился мощный источник гравитации, вроде звезды или других крупных космических тел.
– Стоп погружение! – скомандовал я. – Офицер связи, подготовить сигнальный бакен с сообщением: «Трек найден. Начинаем преследование. „Орион“, капитан Шнайдер».
– Бакен готов, сэр.
– Выпустить бакен, – приказал я, решив не возвращаться для этого в апертуру. Всё равно мы находились почти на поверхности инсайда, а вакуум здесь был спокойный.
– Бакен выпущен, капитан. Пошёл нормально.
– Штурман – лечь на курс, включить форсаж.
– Есть форсаж!
– Оператор – держать погружение на полстепени ниже трека. Навигатор – передавать корректировки каждые шестьдесят секунд.
– График корректировок принят. Трек стабилизируется на уровне десять в тридцать второй и одной десятой степени.
Отлично. Лайнер не пытался нырнуть дальше, чтобы замести следы, а шёл на оптимальной для кораблей своего класса глубине. Как я и надеялся, члены его команды не были предателями – во всяком случае, не все вместе. У Гарсии был сообщник-одиночка – или небольшая группа сообщников, действующая тайно от остальных.
Когда мы вышли на стабильный курс, навигатор сообщила:
– Ориентировочное время до контакта с целью – тридцать семь минут.
Разумеется, это при условии, что лайнер не отклонялся и не станет отклоняться от обычного режима разгона, а мы будем выжимать из «Ориона» максимум того, на что он способен при такой глубине погружения.
– Интересно, – задумчиво произнёс Уинтерс. – За нами идёт подкрепление?
– Можешь не сомневаться, – отозвался Купер. – Старик Сантьяго, конечно, здорово тормознул, но когда всплыл наш бакен, он точно очухался и послал по нашему следу все оставшиеся корабли.
– Он не просто тормознул, – возразила Прайс. – Он сорвался, потерял контроль над ситуацией. Ему пора на штабную работу. Хотя жаль – хороший был командир...
Следующие полчаса прошли в несколько нервозной обстановке, что вполне естественно для погони – особенно, если от её исхода зависит безопасность целой планеты. Но чем дальше, тем больше мы убеждались, что лайнер от нас не ускользнёт, и теперь нас волновало другое – как поступить, когда мы настигнем его.
Самым простым и надёжным решением было бы уничтожить корабль, и я знал, что мои действия признают оправданными. Однако лайнер не был вражеским судном, как раз наоборот – на его борту, за исключением одного или нескольких шпионов, находились наши союзники. Пускай их верность была куплена за деньги, даже за очень большие деньги, но это дело десятое. Единственная их вина заключалась в том, что они допустили в своих рядах предательство. Хотя в таком случае и мы не без греха – среди нас тоже затесался предатель. Гарсия это или кто-то другой... Впрочем, я был уверен в виновности Гарсии.
Навигатор Дэвис, постоянно производившая мониторинг трека, сообщила:
– Расчётное расстояние до цели – 1800 астроединиц. Скорость сближения – около 3200 узлов. Ориентировочное время до контакта – четыре минуты сорок секунд.
Быстро оценив ситуацию, я распорядился:
– Продолжать полёт в прежнем режиме до сближения на двести астрономических единиц. Потом начать замедление и уравнять скорости в десяти единицах от цели.
– Принято, сэр, – ответила Дэвис. – Считаю курс.
Через пять с небольшим минут мы почти в буквальном смысле этого слова сели на хвост лайнеру. Нас разделяло всего лишь десять астроединиц – сущий мизер для сверхсветовых скоростей. Впрочем, столкновение нам не грозило: мы шли на полстепени глубже, чем лайнер, и если бы он внезапно остановился, переключив привод в холостой режим, мы просто пролетели бы под ним.
– Орудийный расчёт, – произнёс я. – Приготовиться к торпедному залпу.
– Расчёт готов, капитан! – отрапортовал мичман Картрайт.
Выглядел он невозмутимо, хотя, как я подозревал, это давалось ему с трудом. А вот его младший напарник, уорент-офицер Мэрфи, заметно побледнел. Видно, ему ещё ни разу не приходилось атаковать корабли с экипажами. Кстати, мне тоже.
– Торпеду на старт. Дальность поражения – семь астроединиц. Направление – прямо по курсу.
Мэрфи облегчённо вздохнул. А Картрайт одобрительно кивнул. То, что я указал дальность поражения меньшую, чем расстояние до лайнера, и не распорядился поднять «Орион» до глубины трека, означало, что первый залп будет предупредительным.
– Торпеда на старте, сэр!
– Запуск!
– Есть запуск!
Снабжённая крохотными вакуумными излучателями, способными продержаться в инсайде лишь десяток-другой секунд, торпеда устремилась вперёд по курсу.
– Ну, – тихо проговорил Купер, – сейчас посмотрим, что получится.
Наружные датчики «Ориона» зарегистрировали резкий, но кратковременный энергетический всплеск. То же самое должны были обнаружить и приборы на лайнере. Если там на мостике находятся не круглые идиоты, они мигом сообразят, в чём дело, и поймут намёк – немедленно всплывайте или будете уничтожены. Но если лайнер попытается бежать, то тем самым его команда возьмёт на себя всю полноту ответственности и за предательство, и за жизни двух с лишним тысяч пассажиров. Тогда моя совесть будет чиста – в той мере, насколько это вообще возможно...
Как и следовало ожидать, ударная волна заметно повредила трек – но не настолько сильно, чтобы мы сбились со следа. «Орион» продолжал висеть на хвосте лайнера, который по-прежнему шёл своим курсом.
Минуты через три Прайс не выдержала:
– Они что там, уснули все? Или не врубились?.. Кэп, может, нужно повторить?
Дэвис одёрнула её:
– Да погоди ты, нетерпеливая! Дай же их шкиперу собраться с мыслями. Он ведь человек, а не машина... Ага, вот! Трек отклоняется, капитан. Они всплывают!
Мы без промедления последовали за ними и совершили всплытие в трёх десятках километров от лайнера. Лейтенант Уинтерс доложил, что нас вызывают на связь.
Я приказал соединиться, и через несколько секунд на экране возникло лицо смуглого пожилого человека, который представился капитаном Рахимом. Если он и удивился, что боевым корветом командует такой молодой офицер, то не показал этого, а сразу же потребовал объяснений о причинах нашего недружелюбного поведения.
Я объяснил ему, популярно и доходчиво, что на борту лайнера находится предатель или группа предателей, которым стало известно, для кого предназначены доставленные ими корабли.
– Это плохо, – нахмурившись, произнёс капитан Рахим.
– Это очень скверно, коллега, – сказал я. – Мы не можем допустить разглашения тайны.
– Судя по вашим действиям, – заметил капитан лайнера, – вы не собираетесь похоронить эту тайну вместе с нашим кораблём.
– Мы хотели бы избежать столь радикальных мер. Пока ваше судно просто задержано. Но имейте в виду: при малейшей попытке к бегству мы откроем огонь на поражение. Лично для меня это будет трагедией – но я выполню свой долг.
– Понимаю. А что дальше?
– Боюсь, капитан, что вам, вашему экипажу и всем пассажирам придётся на некоторое время воспользоваться гостеприимством одной очень милой планеты. Не знаю точно, на какой срок, но если хотите знать моё мнение, то вряд ли надолго.
К счастью, от ведения дальнейших переговоров меня освободило появление других наших кораблей, в том числе бригадного флагмана. Я уступил контроль над ситуацией контр-адмиралу Сантьяго, который без лишних церемоний стал обсуждать с капитаном Рахимом условия сдачи лайнера. Впрочем, это была чистая формальность – на пути к кораблю уже находились шлюпки с космическими пехотинцами.
Тем временем со мной по отдельному каналу связался капитан Ольсен. Его глаза лучились гордостью учителя за своего ученика.
– Отлично сработано, коллега! Примите мои поздравления. Вы блестяще провели операцию по перехвату.
– Любой другой на моём месте... – начал было я, но Ольсен перебил меня:
– Это не имеет значения. На вашем месте оказались вы – и всё тут. По словам командующего, вы мгновенно сориентировались в ситуации и проявили инициативу.
Конечно, я мог бы сказать, что дело не столько в моей быстроте и инициативности, сколько в том, что Сантьяго растерялся и даже запаниковал. Но говорить об этом я, естественно, не стал.
– Кстати, коллега, – продолжал Ольсен. – Вы оказались правы и насчёт лейтко... гм, бывшего пилота Гарсии.
– Он уже раскололся?
– Гм-м. В некотором роде. Перед самым стартом контр-адмирал сообщил мне о ваших подозрениях и распорядился на всякий случай арестовать Гарсию. А он оказал ожесточённое сопротивление, даже ранил одного из сержантов, пытаясь прорваться к шлюпкам. Не знаю, что он собирался делать дальше, куда бежать, но результат налицо – своим поведением он фактически признал свою виновность. Вне всяких сомнений, он тот самый шпион.
– Вот ублюдок, – сказал я от души. – То-то он так выслуживался, чтобы получить это задание... Вы уже сорвали с него погоны?
Ольсен покачал головой:
– Увы, я лишён такого удовольствия. Это прерогатива суда офицерской чести.
Закончив разговор с Ольсеном, я поднялся с кресла, собираясь, как это принято, поблагодарить присутствующих на мостике за работу. Но они опередили меня и дружно захлопали в ладоши.
– Сэр, – произнёс лейтенант-командор Купер. – Поздравляем с первой вашей миссией в должности капитана. Так держать!
– Спасибо, – ответил я. – Надеюсь, я не наделал много ошибок?
– Всё было по высшему классу, шкипер, – заверила меня Дэвис. – Почти как у капитана Ольсена. Вы ошиблись только один-единственный раз.
– Когда?
Навигатор ухмыльнулась:
– Когда забыли оповестить экипаж о старте корабля.
– Все ходовые системы готовы к старту, капитан. Реакторный отсек оповещён и докладывает о своей готовности.
– Запустить привод в холостом режиме, – распорядился я.
– Привод запущен, сэр!
– Оператор – экстренное погружение.
– Есть экстренное погружение! – ответила лейтенант Прайс.
В принципе, особой необходимости в экстренном погружении не было. Мы отставали от лайнера на целый час, и минута в ту или другую сторону ситуации не меняла. Однако я опасался, что контр-адмирал Сантьяго вот-вот выйдет из умственного ступора, сообразит, что поручил такое сложное задание наименее опытному из своих капитанов, и заменит «Орион» другим кораблём.
Мы ухнули в вакуум, прошили насквозь апертуру и очутились в инсайде. Прайс тут же приостановила погружение.
– Продолжать, капитан?
– Да, но очень медленно. Следить за состоянием вакуума.
– Слушаюсь.
На глубине десяти в тридцатой навигатор Дэвис сообщила:
– Обнаружен слабый трек! Считаю курс.
Вакуумный трек представлял собой «хвост» из возбуждённых энергетических уровней, оставляемый в верхних слоях инсайда сверхсветовым приводом корабля. При глубоком погружении трек рассеивался в считанные минуты, а то и секунды, но на глубине менее тридцать третьей степени он сохранялся в течение нескольких часов – если, конечно, поблизости не находился мощный источник гравитации, вроде звезды или других крупных космических тел.
– Стоп погружение! – скомандовал я. – Офицер связи, подготовить сигнальный бакен с сообщением: «Трек найден. Начинаем преследование. „Орион“, капитан Шнайдер».
– Бакен готов, сэр.
– Выпустить бакен, – приказал я, решив не возвращаться для этого в апертуру. Всё равно мы находились почти на поверхности инсайда, а вакуум здесь был спокойный.
– Бакен выпущен, капитан. Пошёл нормально.
– Штурман – лечь на курс, включить форсаж.
– Есть форсаж!
– Оператор – держать погружение на полстепени ниже трека. Навигатор – передавать корректировки каждые шестьдесят секунд.
– График корректировок принят. Трек стабилизируется на уровне десять в тридцать второй и одной десятой степени.
Отлично. Лайнер не пытался нырнуть дальше, чтобы замести следы, а шёл на оптимальной для кораблей своего класса глубине. Как я и надеялся, члены его команды не были предателями – во всяком случае, не все вместе. У Гарсии был сообщник-одиночка – или небольшая группа сообщников, действующая тайно от остальных.
Когда мы вышли на стабильный курс, навигатор сообщила:
– Ориентировочное время до контакта с целью – тридцать семь минут.
Разумеется, это при условии, что лайнер не отклонялся и не станет отклоняться от обычного режима разгона, а мы будем выжимать из «Ориона» максимум того, на что он способен при такой глубине погружения.
– Интересно, – задумчиво произнёс Уинтерс. – За нами идёт подкрепление?
– Можешь не сомневаться, – отозвался Купер. – Старик Сантьяго, конечно, здорово тормознул, но когда всплыл наш бакен, он точно очухался и послал по нашему следу все оставшиеся корабли.
– Он не просто тормознул, – возразила Прайс. – Он сорвался, потерял контроль над ситуацией. Ему пора на штабную работу. Хотя жаль – хороший был командир...
Следующие полчаса прошли в несколько нервозной обстановке, что вполне естественно для погони – особенно, если от её исхода зависит безопасность целой планеты. Но чем дальше, тем больше мы убеждались, что лайнер от нас не ускользнёт, и теперь нас волновало другое – как поступить, когда мы настигнем его.
Самым простым и надёжным решением было бы уничтожить корабль, и я знал, что мои действия признают оправданными. Однако лайнер не был вражеским судном, как раз наоборот – на его борту, за исключением одного или нескольких шпионов, находились наши союзники. Пускай их верность была куплена за деньги, даже за очень большие деньги, но это дело десятое. Единственная их вина заключалась в том, что они допустили в своих рядах предательство. Хотя в таком случае и мы не без греха – среди нас тоже затесался предатель. Гарсия это или кто-то другой... Впрочем, я был уверен в виновности Гарсии.
Навигатор Дэвис, постоянно производившая мониторинг трека, сообщила:
– Расчётное расстояние до цели – 1800 астроединиц. Скорость сближения – около 3200 узлов. Ориентировочное время до контакта – четыре минуты сорок секунд.
Быстро оценив ситуацию, я распорядился:
– Продолжать полёт в прежнем режиме до сближения на двести астрономических единиц. Потом начать замедление и уравнять скорости в десяти единицах от цели.
– Принято, сэр, – ответила Дэвис. – Считаю курс.
Через пять с небольшим минут мы почти в буквальном смысле этого слова сели на хвост лайнеру. Нас разделяло всего лишь десять астроединиц – сущий мизер для сверхсветовых скоростей. Впрочем, столкновение нам не грозило: мы шли на полстепени глубже, чем лайнер, и если бы он внезапно остановился, переключив привод в холостой режим, мы просто пролетели бы под ним.
– Орудийный расчёт, – произнёс я. – Приготовиться к торпедному залпу.
– Расчёт готов, капитан! – отрапортовал мичман Картрайт.
Выглядел он невозмутимо, хотя, как я подозревал, это давалось ему с трудом. А вот его младший напарник, уорент-офицер Мэрфи, заметно побледнел. Видно, ему ещё ни разу не приходилось атаковать корабли с экипажами. Кстати, мне тоже.
– Торпеду на старт. Дальность поражения – семь астроединиц. Направление – прямо по курсу.
Мэрфи облегчённо вздохнул. А Картрайт одобрительно кивнул. То, что я указал дальность поражения меньшую, чем расстояние до лайнера, и не распорядился поднять «Орион» до глубины трека, означало, что первый залп будет предупредительным.
– Торпеда на старте, сэр!
– Запуск!
– Есть запуск!
Снабжённая крохотными вакуумными излучателями, способными продержаться в инсайде лишь десяток-другой секунд, торпеда устремилась вперёд по курсу.
– Ну, – тихо проговорил Купер, – сейчас посмотрим, что получится.
Наружные датчики «Ориона» зарегистрировали резкий, но кратковременный энергетический всплеск. То же самое должны были обнаружить и приборы на лайнере. Если там на мостике находятся не круглые идиоты, они мигом сообразят, в чём дело, и поймут намёк – немедленно всплывайте или будете уничтожены. Но если лайнер попытается бежать, то тем самым его команда возьмёт на себя всю полноту ответственности и за предательство, и за жизни двух с лишним тысяч пассажиров. Тогда моя совесть будет чиста – в той мере, насколько это вообще возможно...
Как и следовало ожидать, ударная волна заметно повредила трек – но не настолько сильно, чтобы мы сбились со следа. «Орион» продолжал висеть на хвосте лайнера, который по-прежнему шёл своим курсом.
Минуты через три Прайс не выдержала:
– Они что там, уснули все? Или не врубились?.. Кэп, может, нужно повторить?
Дэвис одёрнула её:
– Да погоди ты, нетерпеливая! Дай же их шкиперу собраться с мыслями. Он ведь человек, а не машина... Ага, вот! Трек отклоняется, капитан. Они всплывают!
Мы без промедления последовали за ними и совершили всплытие в трёх десятках километров от лайнера. Лейтенант Уинтерс доложил, что нас вызывают на связь.
Я приказал соединиться, и через несколько секунд на экране возникло лицо смуглого пожилого человека, который представился капитаном Рахимом. Если он и удивился, что боевым корветом командует такой молодой офицер, то не показал этого, а сразу же потребовал объяснений о причинах нашего недружелюбного поведения.
Я объяснил ему, популярно и доходчиво, что на борту лайнера находится предатель или группа предателей, которым стало известно, для кого предназначены доставленные ими корабли.
– Это плохо, – нахмурившись, произнёс капитан Рахим.
– Это очень скверно, коллега, – сказал я. – Мы не можем допустить разглашения тайны.
– Судя по вашим действиям, – заметил капитан лайнера, – вы не собираетесь похоронить эту тайну вместе с нашим кораблём.
– Мы хотели бы избежать столь радикальных мер. Пока ваше судно просто задержано. Но имейте в виду: при малейшей попытке к бегству мы откроем огонь на поражение. Лично для меня это будет трагедией – но я выполню свой долг.
– Понимаю. А что дальше?
– Боюсь, капитан, что вам, вашему экипажу и всем пассажирам придётся на некоторое время воспользоваться гостеприимством одной очень милой планеты. Не знаю точно, на какой срок, но если хотите знать моё мнение, то вряд ли надолго.
К счастью, от ведения дальнейших переговоров меня освободило появление других наших кораблей, в том числе бригадного флагмана. Я уступил контроль над ситуацией контр-адмиралу Сантьяго, который без лишних церемоний стал обсуждать с капитаном Рахимом условия сдачи лайнера. Впрочем, это была чистая формальность – на пути к кораблю уже находились шлюпки с космическими пехотинцами.
Тем временем со мной по отдельному каналу связался капитан Ольсен. Его глаза лучились гордостью учителя за своего ученика.
– Отлично сработано, коллега! Примите мои поздравления. Вы блестяще провели операцию по перехвату.
– Любой другой на моём месте... – начал было я, но Ольсен перебил меня:
– Это не имеет значения. На вашем месте оказались вы – и всё тут. По словам командующего, вы мгновенно сориентировались в ситуации и проявили инициативу.
Конечно, я мог бы сказать, что дело не столько в моей быстроте и инициативности, сколько в том, что Сантьяго растерялся и даже запаниковал. Но говорить об этом я, естественно, не стал.
– Кстати, коллега, – продолжал Ольсен. – Вы оказались правы и насчёт лейтко... гм, бывшего пилота Гарсии.
– Он уже раскололся?
– Гм-м. В некотором роде. Перед самым стартом контр-адмирал сообщил мне о ваших подозрениях и распорядился на всякий случай арестовать Гарсию. А он оказал ожесточённое сопротивление, даже ранил одного из сержантов, пытаясь прорваться к шлюпкам. Не знаю, что он собирался делать дальше, куда бежать, но результат налицо – своим поведением он фактически признал свою виновность. Вне всяких сомнений, он тот самый шпион.
– Вот ублюдок, – сказал я от души. – То-то он так выслуживался, чтобы получить это задание... Вы уже сорвали с него погоны?
Ольсен покачал головой:
– Увы, я лишён такого удовольствия. Это прерогатива суда офицерской чести.
Закончив разговор с Ольсеном, я поднялся с кресла, собираясь, как это принято, поблагодарить присутствующих на мостике за работу. Но они опередили меня и дружно захлопали в ладоши.
– Сэр, – произнёс лейтенант-командор Купер. – Поздравляем с первой вашей миссией в должности капитана. Так держать!
– Спасибо, – ответил я. – Надеюсь, я не наделал много ошибок?
– Всё было по высшему классу, шкипер, – заверила меня Дэвис. – Почти как у капитана Ольсена. Вы ошиблись только один-единственный раз.
– Когда?
Навигатор ухмыльнулась:
– Когда забыли оповестить экипаж о старте корабля.
глава пятая
КРИЗИС
1
Когда на пороге дома тебя бросаются обнимать сразу три женщины, это, конечно, приятно. Хотя и чувствуешь себя беспомощным зверьком, терзаемым стаей голодных волков. То бишь – волчиц.
Яна первая отпустила меня и сказала:
– Ну всё, девочки, хватит. Умерьте свой пыл. Не то задушите его и останетесь вдовушками.
Я обменялся с Элис и Линой ещё несколькими поцелуями, затем мы вчетвером прошли в гостиную. Я опустился на диван, Лина пристроилась слева, положив свою белокурую головку мне на плечо, а Элис села справа, взяв меня за руку. Яна расположилась в кресле напротив.
– Ты, наверное, голоден? – спросила она. – Что-нибудь принести?
– Нет, спасибо, я поужинал в челноке. – ответил я. – Сейчас мне нужны только вы – мои любимые девушки и моя дорогая сестричка. Я по вам так соскучился!
Яна улыбнулась:
– Особенно по этим двум нимфочкам, что рядом с тобой. Ты настоящий бабник, братец. Другие мужчины мучаются дилеммой, кто лучше – брюнетки или блондинки, а ты решил её запросто – взял себе и ту и другую.
– Вот именно, – с серьёзной миной подтвердил я. И вопросительно посмотрел на Элис: – Надеюсь, вы хорошо себя вели?
– Не сомневайся, – ответила она. – Мы были пай-девочками, на стороне не гуляли.
– Это точно, – кивнула Яна. – На стороне – нет. Только в узком семейном кругу.
Мы рассмеялись.
– Кстати, у меня хорошая новость, – произнесла Лина.
– Какая?
– Пока тебя не было, я сдала все экзамены на диплом медсестры.
– Молодчина, Линочка! – Я поцеловал её в лоб. – Поздравляю.
– Твой отец сказал, что я могу летать с тобой. В ютландском военном флоте нет этого дурацкого запрета на близкие отношения между членами команды корабля. К тому же теперь я буду не сержантом, а мичманом.
– Это просто здорово! – Я повернулся к Элис: – А ты, солнышко? Что ты решила?
Она замялась.
– Ну, в принципе... в принципе, я готова. Раз ты выбрал Ютланд, то и мне некуда деваться. Мой дом там, где ты.
– С отцом уже говорила?
– Нет.
– Почему?
– Не решалась. Боялась, что он откажет. Лучше ты с ним поговори.
– Хорошо. Завтра при встрече так и сделаю.
– Так ты ещё не виделся с адмиралом? – спросила сестра.
В этом отношении за два с лишним месяца моего отсутствия ничего не изменилось – Яна по-прежнему избегала слова «отец».
– Нет, – ответил я. – Лишь разговаривал по телефону, когда летел на челноке. Он сказал, что встретимся завтра, так как сегодня весь вечер он будет занят. У него важное правительственное совещание по поводу... гм, по одному серьёзному вопросу.
Ещё на станции я узнал, что флагман бригады с арестованным Гарсией на борту опередил мой «Орион» на десять часов. Однако я не был уверен, вправе ли обсуждать случившееся даже с сестрой и своими девушками.
– Мы знаем о Гарсии, – отозвалась Лина. – Сегодня твой отец обедал с нами и всё рассказал. Он был очень доволен тобой и ругал адмирала Фаулера – мол, тот пригрел змею на груди.
– Они все змеи, – брезгливо заметила Яна. – Все Фаулеровы «птенчики» – и Алавес с десантниками, и Михайлов со своими пилотами, и мятежники-инженеры. Только те предали Октавию, а Гарсия переплюнул остальных и стал дважды предателем.
– Что тебе известно об этом? – спросил я.
– То, что рассказал адмирал. Гарсию допросили ещё по пути сюда (как я полагаю, с использованием радикальных средств убеждения), и он раскололся. Оказывается, среди эриданских офицеров-ренегатов – гм, так сказать, торговых агентов ютландского правительства, – нашлась группа недовольных распределением средств: им кажется, что на их счета в вавилонских банках перечисляется незаслуженно мало денег. Проведав о том, кто их действительный наниматель и что эндокринин – продукт естественной монополии, они решили выяснить местонахождение Ютланда и продать информацию о нём консорциуму земных фармацевтических компаний.
– Ну, это не так уж и страшно, – произнёс я, вспомнив наш разговор с Павловым.
– Ты так считаешь? Если ты думаешь, что добрые дяди-фармацевты собираются предложить Ютланду взаимовыгодное сотрудничество, то крупно ошибаешься.
– А что, они натравят на нас земной флот? Но ведь Земля принципиально не ведёт захватнических войн.
Судя по брошенному на меня взгляду, от Яны не ускользнуло, что вместо «на Ютланд» я сказал «на нас». Однако комментировать это она не стала.
– Земля не ведёт, зато другие планеты ведут. В частности, Тянь-Го. По словам Гарсии, консорциум уже заключил с генералом Чангом соглашение о военной операции против Ютланда.
– Чёрт побери! – выругался я. – Как же так? Разве они не понимают, что тяньгонцы, завладев Ютландом, превратят планету в один огромный концлагерь, а её жителей – в рабов, денно и нощно вкалывающих на плантациях ушатника?
– В том-то и дело, что понимают. И им это выгодно. Лучше делиться прибылью с наёмным завоевателем, чем с трёхсотмиллионным населением планеты. А если генерал Чанг начнёт зарываться и требовать слишком много, то на защиту интересов консорциума встанет Земля. Захватнических войн она не ведёт, зато без проблем направит свой флот для освобождения Ютланда от подлого захватчика. При условии, конечно, если «подлый захватчик» не умерит свои аппетиты.
Я в растерянности покачал головой.
– Проклятье!.. Но это же подлое свинство!
– Не оскорбляй честных свиней, – произнесла Элис, закуривая сигарету. – Это называется «Realpolitik». Любая, даже самая совершенная демократия в основе своей продажна и двулична.
Я изумлённо уставился на неё:
– Как это понимать? Отец уже навернул тебя в свою веру?
Она покраснела.
– Ничего подобного! Просто... просто мы почти каждый день беседовали – за обедом, иногда за ужином. И знаешь, он говорил много правильных вещей, о которых я раньше не задумывалась. Между прочим, всё то, что сказала тебе Яна, это его слова. Притом не сегодняшние. Однажды, где-то месяц назад, твой отец спорил с кэпом Павловым по поводу его идеи с концессией. Он доказывал ему, что фармакологические компании не удовлетворит равноправное партнёрство, что они предадут Ютланд ради увеличения своих доходов. Адмирал даже назвал их наиболее вероятного союзника – генерала Чанга. И, как видишь, оказался прав. На все сто.
Я тяжело вздохнул:
– Да, на все сто. С этим не поспоришь...
Яна первая отпустила меня и сказала:
– Ну всё, девочки, хватит. Умерьте свой пыл. Не то задушите его и останетесь вдовушками.
Я обменялся с Элис и Линой ещё несколькими поцелуями, затем мы вчетвером прошли в гостиную. Я опустился на диван, Лина пристроилась слева, положив свою белокурую головку мне на плечо, а Элис села справа, взяв меня за руку. Яна расположилась в кресле напротив.
– Ты, наверное, голоден? – спросила она. – Что-нибудь принести?
– Нет, спасибо, я поужинал в челноке. – ответил я. – Сейчас мне нужны только вы – мои любимые девушки и моя дорогая сестричка. Я по вам так соскучился!
Яна улыбнулась:
– Особенно по этим двум нимфочкам, что рядом с тобой. Ты настоящий бабник, братец. Другие мужчины мучаются дилеммой, кто лучше – брюнетки или блондинки, а ты решил её запросто – взял себе и ту и другую.
– Вот именно, – с серьёзной миной подтвердил я. И вопросительно посмотрел на Элис: – Надеюсь, вы хорошо себя вели?
– Не сомневайся, – ответила она. – Мы были пай-девочками, на стороне не гуляли.
– Это точно, – кивнула Яна. – На стороне – нет. Только в узком семейном кругу.
Мы рассмеялись.
– Кстати, у меня хорошая новость, – произнесла Лина.
– Какая?
– Пока тебя не было, я сдала все экзамены на диплом медсестры.
– Молодчина, Линочка! – Я поцеловал её в лоб. – Поздравляю.
– Твой отец сказал, что я могу летать с тобой. В ютландском военном флоте нет этого дурацкого запрета на близкие отношения между членами команды корабля. К тому же теперь я буду не сержантом, а мичманом.
– Это просто здорово! – Я повернулся к Элис: – А ты, солнышко? Что ты решила?
Она замялась.
– Ну, в принципе... в принципе, я готова. Раз ты выбрал Ютланд, то и мне некуда деваться. Мой дом там, где ты.
– С отцом уже говорила?
– Нет.
– Почему?
– Не решалась. Боялась, что он откажет. Лучше ты с ним поговори.
– Хорошо. Завтра при встрече так и сделаю.
– Так ты ещё не виделся с адмиралом? – спросила сестра.
В этом отношении за два с лишним месяца моего отсутствия ничего не изменилось – Яна по-прежнему избегала слова «отец».
– Нет, – ответил я. – Лишь разговаривал по телефону, когда летел на челноке. Он сказал, что встретимся завтра, так как сегодня весь вечер он будет занят. У него важное правительственное совещание по поводу... гм, по одному серьёзному вопросу.
Ещё на станции я узнал, что флагман бригады с арестованным Гарсией на борту опередил мой «Орион» на десять часов. Однако я не был уверен, вправе ли обсуждать случившееся даже с сестрой и своими девушками.
– Мы знаем о Гарсии, – отозвалась Лина. – Сегодня твой отец обедал с нами и всё рассказал. Он был очень доволен тобой и ругал адмирала Фаулера – мол, тот пригрел змею на груди.
– Они все змеи, – брезгливо заметила Яна. – Все Фаулеровы «птенчики» – и Алавес с десантниками, и Михайлов со своими пилотами, и мятежники-инженеры. Только те предали Октавию, а Гарсия переплюнул остальных и стал дважды предателем.
– Что тебе известно об этом? – спросил я.
– То, что рассказал адмирал. Гарсию допросили ещё по пути сюда (как я полагаю, с использованием радикальных средств убеждения), и он раскололся. Оказывается, среди эриданских офицеров-ренегатов – гм, так сказать, торговых агентов ютландского правительства, – нашлась группа недовольных распределением средств: им кажется, что на их счета в вавилонских банках перечисляется незаслуженно мало денег. Проведав о том, кто их действительный наниматель и что эндокринин – продукт естественной монополии, они решили выяснить местонахождение Ютланда и продать информацию о нём консорциуму земных фармацевтических компаний.
– Ну, это не так уж и страшно, – произнёс я, вспомнив наш разговор с Павловым.
– Ты так считаешь? Если ты думаешь, что добрые дяди-фармацевты собираются предложить Ютланду взаимовыгодное сотрудничество, то крупно ошибаешься.
– А что, они натравят на нас земной флот? Но ведь Земля принципиально не ведёт захватнических войн.
Судя по брошенному на меня взгляду, от Яны не ускользнуло, что вместо «на Ютланд» я сказал «на нас». Однако комментировать это она не стала.
– Земля не ведёт, зато другие планеты ведут. В частности, Тянь-Го. По словам Гарсии, консорциум уже заключил с генералом Чангом соглашение о военной операции против Ютланда.
– Чёрт побери! – выругался я. – Как же так? Разве они не понимают, что тяньгонцы, завладев Ютландом, превратят планету в один огромный концлагерь, а её жителей – в рабов, денно и нощно вкалывающих на плантациях ушатника?
– В том-то и дело, что понимают. И им это выгодно. Лучше делиться прибылью с наёмным завоевателем, чем с трёхсотмиллионным населением планеты. А если генерал Чанг начнёт зарываться и требовать слишком много, то на защиту интересов консорциума встанет Земля. Захватнических войн она не ведёт, зато без проблем направит свой флот для освобождения Ютланда от подлого захватчика. При условии, конечно, если «подлый захватчик» не умерит свои аппетиты.
Я в растерянности покачал головой.
– Проклятье!.. Но это же подлое свинство!
– Не оскорбляй честных свиней, – произнесла Элис, закуривая сигарету. – Это называется «Realpolitik». Любая, даже самая совершенная демократия в основе своей продажна и двулична.
Я изумлённо уставился на неё:
– Как это понимать? Отец уже навернул тебя в свою веру?
Она покраснела.
– Ничего подобного! Просто... просто мы почти каждый день беседовали – за обедом, иногда за ужином. И знаешь, он говорил много правильных вещей, о которых я раньше не задумывалась. Между прочим, всё то, что сказала тебе Яна, это его слова. Притом не сегодняшние. Однажды, где-то месяц назад, твой отец спорил с кэпом Павловым по поводу его идеи с концессией. Он доказывал ему, что фармакологические компании не удовлетворит равноправное партнёрство, что они предадут Ютланд ради увеличения своих доходов. Адмирал даже назвал их наиболее вероятного союзника – генерала Чанга. И, как видишь, оказался прав. На все сто.
Я тяжело вздохнул:
– Да, на все сто. С этим не поспоришь...
2
Все корабли ютландского флота жили по поясному времени Свит-Лейк-Сити, так что я, хоть и находился в увольнительной, по привычке проснулся в полседьмого утра.
Элис и Лина, после бурно проведённой ночи, спали как убитые. Я же, к собственному удивлению, чувствовал себя бодрым и отдохнувшим. Осторожно, чтобы не разбудить девочек, я выбрался из постели, принял холодный, освежающий душ, оделся и спустился на первый этаж, чтобы позавтракать – есть хотелось ужасно.
В столовой меня ожидал сюрприз – я увидел сидевшего за столом Павлова, который пил кофе и курил сигарету. Главным образом меня удивило не его присутствие у нас дома в такую рань, хотя и это было странно. Куда больше я поразился тому, что он был одет в адмиральский мундир с четырьмя звёздами на погонах.
– Здравствуй, Александр, – сказал он. – Очень рад тебя видеть.
– Здравствуйте, сэр, – ответил я и на всякий случай встал по стойке «смирно».
– Ай, не надо, – отмахнулся он. – Рабочий день ещё не начался, так что давай пока без формальностей. Тем более, что ты в увольнительной.
– Отец здесь? – спросил я, усаживаясь за стол.
– Нет, остался ночевать в Доме Правительства. Он просил не будить тебя, пока ты сам не проснёшься. Но раз ты уже встал, то поедем к нему вместе.
Между тем расторопная миссис Эпплгейт подала мне завтрак, и я принялся за еду, то и дело вопросительно поглядывая на Павлова.
– Мой мундир? – понимающе улыбнулся он.
– Да, – ответил я. – Ваш мундир. Девочки мне ничего не сказали.
– Они и не могли сказать. Я принял это назначение только вчера вечером.
– Начальником космических операций?
Он кивнул:
– Ситуация изменилась, и я больше не могу оставаться в стороне. А твой отец дал мне слово, что отказывается от планов государственного переворота на Октавии.
– Ну и что теперь? – спросил я. – Как я понимаю, ваша идея с концессией тоже с треском провалилась.
Павлов нахмурился.
– И не говори. Я до сих пор в шоке. Никогда бы не подумал, что фармацевтические компании окажутся такими прожорливыми... гм...
– Акулами капитализма, – добавил я.
– Да. Твой отец был прав, а я ошибался. Но хуже всего то, что тайна Ютланда уже перестала быть тайной. Её знают в тяньгонском правительстве и в руководстве земного фармацевтического консорциума. Скоро о ней проведают и другие планеты – а тогда начнётся настоящая охота. Твой отец уже отправил курьерский корабль, чтобы предупредить Фаулера и ещё троих адмиралов, которым известно, где расположен Ютланд. Им придётся скрыться вместе с семьями, пока до них не добрались тяньгонские агенты, наёмники консорциума или сообщники Гарсии. Но, на мой взгляд, это мало поможет. Единственная возможность и дальше держать в секрете местонахождение Ютланда – полная и абсолютная самоизоляция, прекращение любых контактов с внешним миром.
– Но это неосуществимо, – сказал я.
– Совершенно верно. Ютланд, хоть и незримо, но тем не менее довольно прочно интегрирован в межпланетную экономику. Он экспортирует эндокринин, а импортирует не только корабли и вооружение, но также и другие товары – от высоких технологий до банального ширпотреба. Прекращение торговли ввергнет планету в экономический кризис. В первую очередь это коснётся флота, который существует исключительно на средства, вырученные с продажи эндокринина. И не важно, сколько уже накоплено этих средств. Если не будет торговли, то инопланетные деньги, лишённые товарного обеспечения, превратятся в пустые бумажки. Рано или поздно флот выйдет из-под контроля – а достаточно одного корабля-дезертира, чтобы весь остальной мир узнал путь к Ютланду. Так что полная изоляция исключена – с этим согласны все в правительстве и генштабе.
– А открыться миру, значит, навлечь на себя агрессию, – заметил я. – Получается тупик.
– Похоже, что так. Правда, генерал Хаксли... Кстати, ты знаешь, кто он?
Я коротко кивнул. Конечно, я знал. Генерал Хаксли был самым высокопоставленным военным из числа коренных ютландцев. Он возглавлял Планетарную Армию – то есть, все вооружённые силы наземного базирования, руководство которых почти на сто процентов состояло из местных уроженцев. В ВКС ситуация была совершенно иная – в их высшем командовании доминировали бывшие эриданские офицеры. Впрочем, это и понятно – ведь ещё пятнадцать лет назад у Ютланда не было ни одного космического корабля, а за этот срок не могло появиться достаточное количество «доморощенных» адмиралов. Единственным ютландцем, носившим три звезды на адмиральских погонах, был командующий Седьмой эскадрой, тридцатисемилетний вице-адмирал Бенсон – и как раз он, а не четырёхзвездный генерал Хаксли, являлся самым популярным после отца человеком на планете. Поговаривали даже, что отец готовит его себе в преемники на посту императора.
Элис и Лина, после бурно проведённой ночи, спали как убитые. Я же, к собственному удивлению, чувствовал себя бодрым и отдохнувшим. Осторожно, чтобы не разбудить девочек, я выбрался из постели, принял холодный, освежающий душ, оделся и спустился на первый этаж, чтобы позавтракать – есть хотелось ужасно.
В столовой меня ожидал сюрприз – я увидел сидевшего за столом Павлова, который пил кофе и курил сигарету. Главным образом меня удивило не его присутствие у нас дома в такую рань, хотя и это было странно. Куда больше я поразился тому, что он был одет в адмиральский мундир с четырьмя звёздами на погонах.
– Здравствуй, Александр, – сказал он. – Очень рад тебя видеть.
– Здравствуйте, сэр, – ответил я и на всякий случай встал по стойке «смирно».
– Ай, не надо, – отмахнулся он. – Рабочий день ещё не начался, так что давай пока без формальностей. Тем более, что ты в увольнительной.
– Отец здесь? – спросил я, усаживаясь за стол.
– Нет, остался ночевать в Доме Правительства. Он просил не будить тебя, пока ты сам не проснёшься. Но раз ты уже встал, то поедем к нему вместе.
Между тем расторопная миссис Эпплгейт подала мне завтрак, и я принялся за еду, то и дело вопросительно поглядывая на Павлова.
– Мой мундир? – понимающе улыбнулся он.
– Да, – ответил я. – Ваш мундир. Девочки мне ничего не сказали.
– Они и не могли сказать. Я принял это назначение только вчера вечером.
– Начальником космических операций?
Он кивнул:
– Ситуация изменилась, и я больше не могу оставаться в стороне. А твой отец дал мне слово, что отказывается от планов государственного переворота на Октавии.
– Ну и что теперь? – спросил я. – Как я понимаю, ваша идея с концессией тоже с треском провалилась.
Павлов нахмурился.
– И не говори. Я до сих пор в шоке. Никогда бы не подумал, что фармацевтические компании окажутся такими прожорливыми... гм...
– Акулами капитализма, – добавил я.
– Да. Твой отец был прав, а я ошибался. Но хуже всего то, что тайна Ютланда уже перестала быть тайной. Её знают в тяньгонском правительстве и в руководстве земного фармацевтического консорциума. Скоро о ней проведают и другие планеты – а тогда начнётся настоящая охота. Твой отец уже отправил курьерский корабль, чтобы предупредить Фаулера и ещё троих адмиралов, которым известно, где расположен Ютланд. Им придётся скрыться вместе с семьями, пока до них не добрались тяньгонские агенты, наёмники консорциума или сообщники Гарсии. Но, на мой взгляд, это мало поможет. Единственная возможность и дальше держать в секрете местонахождение Ютланда – полная и абсолютная самоизоляция, прекращение любых контактов с внешним миром.
– Но это неосуществимо, – сказал я.
– Совершенно верно. Ютланд, хоть и незримо, но тем не менее довольно прочно интегрирован в межпланетную экономику. Он экспортирует эндокринин, а импортирует не только корабли и вооружение, но также и другие товары – от высоких технологий до банального ширпотреба. Прекращение торговли ввергнет планету в экономический кризис. В первую очередь это коснётся флота, который существует исключительно на средства, вырученные с продажи эндокринина. И не важно, сколько уже накоплено этих средств. Если не будет торговли, то инопланетные деньги, лишённые товарного обеспечения, превратятся в пустые бумажки. Рано или поздно флот выйдет из-под контроля – а достаточно одного корабля-дезертира, чтобы весь остальной мир узнал путь к Ютланду. Так что полная изоляция исключена – с этим согласны все в правительстве и генштабе.
– А открыться миру, значит, навлечь на себя агрессию, – заметил я. – Получается тупик.
– Похоже, что так. Правда, генерал Хаксли... Кстати, ты знаешь, кто он?
Я коротко кивнул. Конечно, я знал. Генерал Хаксли был самым высокопоставленным военным из числа коренных ютландцев. Он возглавлял Планетарную Армию – то есть, все вооружённые силы наземного базирования, руководство которых почти на сто процентов состояло из местных уроженцев. В ВКС ситуация была совершенно иная – в их высшем командовании доминировали бывшие эриданские офицеры. Впрочем, это и понятно – ведь ещё пятнадцать лет назад у Ютланда не было ни одного космического корабля, а за этот срок не могло появиться достаточное количество «доморощенных» адмиралов. Единственным ютландцем, носившим три звезды на адмиральских погонах, был командующий Седьмой эскадрой, тридцатисемилетний вице-адмирал Бенсон – и как раз он, а не четырёхзвездный генерал Хаксли, являлся самым популярным после отца человеком на планете. Поговаривали даже, что отец готовит его себе в преемники на посту императора.