Страница:
имели, на сон оставалось максимум 3-4 часа, да и то только тогда, когда
плохая погода работала на нас, не давая возможность действовать фашистской
авиации.
Где-то до августа мы продолжали такие же перевозки по разным пунктам.
Запомнился из них еще один рейс в Титовку, когда мы не успели выгрузиться, а
уже был слышен рев вражеских танков. Доставленные нами десантники морской
пехоты бросились на защиту Титовки. Одновременно налетели самолеты, начали
бомбить стоящие суда, потопили шаланду "Териберка". В "Моссовет" ни одна
бомба не попала, все взрывались у борта. Стало ясно, что Титовку нашим
войскам не удержать. Капитан от кого-то из военного начальства получил
приказ срочно отходить от причала и следовать в Мурманск. Последние
швартовые концы на причале отдать было некому. Мы просто сбросили их со
своих швартовых вьюшек в воду и пошли на Мурманск.
На этом пароходе мы дважды были атакованы "юнкерсами", которые нас не
только бомбили, но и обстреливали из крупнокалиберных пулеметов, оставляя
дыры в стеклах лобовых окон рулевой рубки, пробитые расходные цистерны
питьевой воды на верхнем мостике. Много крупнокалиберных пуль застряло в
стальных грузовых колоннах и мачтах "Моссовета", а также в надстройке.
Главное, не было жертв и пароход был цел. "Моссовет" судьбой был застрахован
от попадания вражеских бомб, торпед и снарядов и погибнет в арктических
водах Ледовитого океана спустя два года после окончания этой всемирной
бойни.
В конце июля Мурманский порт был практически блокирован. Пытавшийся
выйти в море теплоход "Мария Ульянова" был торпедирован в районе Териберки,
где-то в этом районе бомба попала в пароход "Роза Люксембург". Это были
первые жертвы нашего транспортного флота.
В то время в десантных операциях был задействован мелкий флот.
"Моссовет" был поставлен на якорь в районе мыса Дровяного на городском рейде
Мурманска. Судно находилось в постоянной готовности. Экипаж отрабатывал
"борьбу за живучесть". Мы укрепляли рулевую рубку мешками с песком, а по
боевой тревоге
62
рассредотачивались равными аварийными партиями под полубаком, в
скарденной надстройке и под полуютом.
Бомбежки изнуряли ежедневно. Отражать атаки самолетов по-
прежнему было нечем, и мы продолжали себя чувствовать подо
пытными кроликами. Однажды немцам удалось разбомбить неф
тебазу на Петушинке, где возник огромный пожар. Нефтебаза го
рела двое или трое суток. Дым распространялся к северу, своей за
весой закрывая город, порт и стоящие на рейде суда. Это позволи
ло нам отдохнуть от бомбежек. Из сообщений центрального ра
дио нам стало известно, что Гитлеру не удалось оградить СССР от
союзников и что была создана Антигитлеровская коалиция. В
двадцатых числах августа нашей затянувшейся стоянке на Мур
манском рейде пришел конец. "Моссовет" и пароход "Красное
знамя" под охраной эсминцев "Куйбышев", "Урицкий" и трех мор
ских охотников вышли из Кольского залива. Впереди шло "Крас
ное знамя", в кильватер ему - "Моссовет". Транспорты прижима
лись к берегу, мористее их эсминцы. Три морских охотника, по
строившись клином, шли впереди конвоя. Море укрывала пелена
дождя, сквозь которую с трудом просматривались скалистые бере
га Кольского полуострова. Ночи стали темнее и более продолжи
тельными, что снижало шансы вражеским самолетам и подлод
кам обнаружить наш конвой. В полдень под влиянием легкого
бриза дождь прекратился, исчезли облака над морем, оставаясь
лишь над кромкой береговых скал. Конвой подходил к траверзу
Териберки, когда звонками громкого боя по судну прозвучал
сигнал боевой тревоги. Конвой стал маневрировать, уклоняясь от
стаи "юнкерсов". Ураганный заградительный огонь эсминцев и
морских охотников, четкое маневрирование зигзагом транспор- tjl
тов не дало возможности вражеским самолетам прицельно сбро- |
сить смертоносный груз. Вокруг транспортов взвивались водяные Ц
столбы, сопровождавшиеся грохотом разрывов. Эскадрилья "юн- ,||
керсов", состоящая из девяти бомбардировщиков, сделав второй 1
заход, снова атаковала суда конвоя и столь же неудачно. Сбросив 4
оставшиеся бомбы, она также стремительно скрылась за горизон- 1а
том, как и появилась перед первой атакой. Все корабли были це- J
лы и невредимы. В таких переплетах мы уже не были новичками .'|
и достаточно хорошо освоили элементы маневрирования по укло- ;
нению от атак вражеских бомбардировщиков. А это было в то Э
время единственное наше оружие, в остальном судьба невоору-женных
транспортов полностью зависела от огневых действий военных кораблей
охранения.
63 i
После отбоя боевой тревоги морские охотники вернулись на базу. Эсминцы
продолжали сопровождать нас до горла Белого моря, где нас встретил военный
тральщик. Эскорт сменился, и мы попуга под охраной тральщика в Архангельск,
где бомбежек еще не было. Первые уроки войны остались позади. "Моссовет" был
включен в состав союзного конвоя. Дальнейшее плавание в океане предстояло
нашему экипажу, уже имеющему некоторый опыт. На внешнем рейде Архангельска я
увидел военные корабли под британским флагом: один крейсер, эсминцы, корветы
и несколько транспортов. Среди судов выделялся пассажирский лайнер, очевидно
выполнявший функции десантного корабля. Как мне объяснил лоцман, проводивший
"Моссовет" по фарватеру, этот лайнер привез в Архангельск всех советских
граждан с острова Шпицберген, работавших в нашей концессии "Арктикуголь" на
норвежском архипелаге. Англичане опередили немцев и спасли наших людей от
рабского труда и гибели в фашистских концлагерях. Мне непонятно, почему в
течение двух месяцев войны наше руководство само не провело эвакуацию?
С приходом в Архангельск "Моссовет" был отшвартован к причалу лесобиржи
имени Молотова и приступили к погрузке пиленого леса для Англии. Обстановка
в городе была мирная, хотя светомаскировка соблюдалась. На улицах
встречались английские и американские военные в морской и сухопутной форме,
видимо из состава союзных военных миссий, созданных в городе. В интерклубе,
куда мы заходили в свободное время, встречались с офицерами и матросами из
прибывшего в нашу страну первого конвоя "Дервиш". С ними нам предстояло
совместное плавание в составе первого обратного конвоя под кодом QP-1. К
великому неудовольствию экипажа, наш добрейшей души капитан Ф.А. Рынцин был
переведен на пароход "Родина". На его место прибыл капитан Михаил
Константинович Федоров. Заменен был и старпом Евгений Вячеславович
Успенский. Его сменил Петр Го-ленищев. С Успенским я встретился спустя 23
года, будучи капитаном парохода "Даугава", на Гданьской верфи, где стоял
такой же пароход "Новая Земля", на котором Успенский был капитаном. Мы оба
были рады нашей встрече, часто проводили времени вместе. Только тогда я
узнал от Евгения Вячеславовича, что причиной его списания с "Моссовета" в
1941 г. явилась "неполноценная" биография. Оказывается, Успенский родился в
Париже, где его родители-революционеры находились в эмиграции до Февральской
революции.
64
28 сентября конвой, состоящий из четырнадцати транспортов, груженных
лесом, под охраной британского крейсера, нескольких эсминцев, корветов и
одной подводной лодки снялся с внешнего рейда. В конвое "QP-1" шли
"Моссовет", "Родина", "Сухона", "Старый большевик", "Буденный", "Алма-Ата" и
"Севзаплес". Остальные 6 транспортов были английские и один датский, имевшие
на вооружении пушки и зенитные пулеметы. Полученные на наши транспорты в
Архангельске по два ручных пулемета пехотного образца "Мадсен" иронически
символизировали нашу боеспособность. Вести прицельный огонь из них по
воздушным целям было практически невозможно.
Отойдя мористее острова Мудьюг, караван транспортов выстроился в три
кильватерные колонны. Эскорт военных кораблей следовал по обе стороны
транспортов. Учитывая возможную максимальную скорость тихоходных
транспортов, караван следовал десятиузловой скоростью. Для "Моссовета" это
был далеко не предел. Наше судно имело возможность развивать скорость до 14
узлов и более. Все водонепроницаемые двери и броняжки иллюминаторов были
постоянно задраены, спасательные вельботы вывалены за борт, готовые к
немедленному спуску. Экипаж мог отдыхать только в одетом виде, и приказано
было спать в спасательных нагрудниках. В каютах была неимоверная жара и
отдохнуть в этих условиях было трудно. Конвой следовал без ходовых огней,
строго соблюдая светомаскировку. "Моссовет" шел в кильватер "Родине",
выдерживая заданную командиром конвоя дистанцию, обеспечивающую возможность
маневрирования в случае атаки вражеской авиации или подводных лодок. В
дневное время при хорошей видимости эти условия соблюдать было нетрудно.
Однако конвой, выйдя из горла Белого моря, все дальше и дальше уходил на
север в темную, уже октябрьскую ночь со штормами и туманами. Такая погода до
предела осложняла навигационную обстановку, изматывала нервы капитанам,
штурманам, рулевым и впередсмотрящим матросам, постоянно находящимся на
баке, промокшим и промерзшим, пытавшимся увидеть выпущенный на длинном луне
туманный буй с кормы идущего впереди судна. Радаров тогда у нас не было.
Первая боевая тревога застала конвой еще в горле Белого моря. Появился
вражеский самолет-разведчик и сразу же скрылся за облака от открытого по
нему огня со всех судов конвоя. Наш капитан Федоров во время тревоги схватил
ручной пулемет "Мадсен" и, оперев его о поручни мостика, выпустил целую
обойму патронов в сторону самолета, находив-
3 Северные конвои 65
шемуся не менее двух миль от нас. И хотя капитан "промазал", он был
доволен тем, что пулемет в его руках все-таки стрелял. А то, что на таком
расстоянии "Мадсен" достать самолет не мог, ни для капитана, ни для
остальных было неведомо.
В короткое время заполярных рассветов или в лунные ночи конвой
подвергался атакам вражеской авиации. Все корабли охранения и вооруженные
транспорты открывали интенсивный огонь, одновременно выписывая
зигзагообразные "пируэты". Эсминцы бросали глубинные бомбы, зная тактику
противника совмещать атаку авиации с атакой подводных лодок. Из Архангельска
конвой пошел в северном направлении, с некоторым отклонением к Новой Земле,
затем прошел между островами Медвежьим и Шпицбергеном, обогнул остров
Ян-Майен и последовал на юг, оставляя слева Шотландские острова, к берегам
Шотландии. Где-то в этом районе в конвое QP-1 была объявлена последняя
боевая тревога. Справа от конвоя стремительно приближалось звено самолетов.
С каких-то судов по ним открыли огонь. Самолеты, рассредоточившись, стали
крениться то влево, то вправо, как бы махать крыльями, на которых стали
видны опознавательные знаки Великобритании. Огонь прекратился. Был дан
отбой.
У берегов Шотландии конвой был рассредоточен, и транспорты под охраной
отдельных кораблей пошли по разным портам назначения. "Моссовет" пошел в
шотландский порт Данди, куда прибыл 14 октября 1941 г. Вот так без потерь
конвой QP-1 завершил свое плавание из Архангельска в Англию.
При швартовке к внешней стенке причала наше первое советское судно было
торжественно и тепло, под звуки военного оркестра встречено союзниками. На
причале были подразделения шотландских гвардейцев в своих традиционных
юбках, отряд военных моряков и отряд гражданской полиции. Кино- и
фотокорреспонденты различных газет и кинохроники отсняли эту торжественную
встречу. Причал был также заполнен многочисленными жителями этого
прекрасного города во главе с лордом-мэром. Погода была чудесная: яркий
солнечный день, безоблачное небо и приветливые лица встречающих вселяли в
наши сердца радостное настроение, заставляя забыть все невзгоды и
смертельную опасность, пережитую нами за 16 суток перехода. С наступлением
прилива буксиры отвели "Моссовет" от причала. Был открыт шлюз, и судно вошло
во внутренний порт, состоящий из лабиринта сухих доков, в одном из которых
"Моссовет" был отшвартован, и докеры приступили к выгрузке леса.
Одновременно с грузо-
66
выми операциями английские военные специалисты вели работу по установке
и монтажу противоминного кабеля "дегаузнига", монтировали из железобетонных
плит бронезащиту мостика, устанавливали бронированные пулеметные точки на
крыльях мостика и ботдеке. На полуюте устанавливали фундамент и
бронированное укрытие для орудийного расчета 75-мм пушки. Расходные цистерны
пресной воды, находящиеся на верхнем мостике, также были закрыты броней. На
этих цистернах устанавливались металлические ящики с крупной ракетницей,
фиксированно направленной стволом в зенит. Это устройство предназначалось
против атак пикирующих бомбардировщиков. Во время атаки пикировщика на судно
это устройство при помощи ракеты выстреливает два па-рашютика, соединенные
между собой плетеным стальным тросиком. Атакующий пикировщик подвергается
при этом той же опасности, какой при попадании на трос от защитного
аэростата ПВО.
Помимо вахт и судовых работ, часть экипажа была направлена в военную
школу по подготовке артиллеристов и пулеметчиков. Орудийный расчет был
укомплектован из членов машинной команды, а пулеметные расчеты - из
палубной. Я был направлен в учебную группу пулеметчиков. Все мы досконально
освоили свою вторую профессию. Кроме материальной части и практических
стрельб, мы изучали силуэты фашистских кораблей и самолетов, с тем чтобы
исключить стрельбу по союзным объектам, что имело место на подходе нашего
конвоя к Шотландским островам.
Порты Шотландии в то время не подвергали бомбежкам. Гитлер, видимо,
надеялся на лояльность шотландцев к немцам. Однако в Дании, да и по всей
Шотландии строго соблюдалась светомаскировка, а все ее города и порты в
достаточной степени обладали противовоздушной обороной. Шотландцы с
неменьшей, чем англичане, ненавистью относились к фашистам, и даже те из
них, кто знал в какой-то степени немецкий язык, не желали на нем говорить. В
военной школе, где мы проходили обучение, часто демонстрировались
учебно-методические фильмы, заснятые в моменты действия Британского
королевского флота по отражению атак самолетов, кораблей и подлодок
противника.
Завершение курса нашего обучения было приурочено к окончанию работ по
установке вооружения на "Моссовете", и последнее практическое занятие
проводилось на борту судна. Этот день совпал с прибытием на "Моссовет"
советского консула Кротова. В связи с этим капитан приказал нашему
шеф-повару, дяде Мите Бурлакову, приготовить хороший русский обед, имея в
виду уго-
3* 67
стить русской кухней англичан и давно находившегося на чужбине консула.
Дядя Миша был отличным знатоком своего дела, когда-то он работал шеф-поваром
в лучшем архангельском ресторане "Север". Я был вахтенным у трапа и долго
ждал, когда меня подменит кто-либо из матросов. Наконец, часа через полтора
меня подменил матрос Шклярский. Когда я пришел в столовую команды, меня
поразило шумное веселье, царившее там. Английские унтер-офицеры и матросы,
наши инструкторы из школы вместе с членами команды горланили популярную в то
время английскую песню "Дальний путь на Типерери" и явно все находились под
Бахусом, хотя, как мне было известно, спиртное к столу не подавалось. В то
время у нас действовал Устав Военно-Морского Флота СССР. Обед состоял из
русской окрошки, свиных отбивных со сложным гарниром и чая с пирожками.
Когда я съел тарелку окрошки и приступил ко второму блюду, то почувствовал
шум в голове и чувство опьянения. Мне стало ясно, что дядя Митя решил
блеснуть своими кулинарными способностями и приготовил окрошку на "крепком
квасе", именуемом в народе брагой, которая по вкусовым качествам ничуть не
портила окрошку. Не могу сказать, как чувствовали себя гости, обедавшие в
каюте капитана, консул СССР Кротов и кто-то из высокопоставленных британских
офицеров ВМФ, вкусившие под дяди Митину окрошку русскую водку и армянский
коньяк, но помню, что наш любимый дядя Митя на следующий день приказом
капитана Федорова был посажен на гауптвахту сроком на три дня, с выводом его
под конвоем к рабочему место на камбуз, согласно действующему Уставу ВМФ.
"Моссовет" продолжал погрузку товаров для СССР. На пайолы трюмов в
несколько рядов был погружен сахар в мешках, покрытых деревянной сепарацией,
на который грузили контейнеры с самолетами-истребителями "харрикейн". Во
второй трюм, оснащенный тяжеловесной стрелой, грузили танки и контейнеры с
самолетами. На палубу также установили танки и контейнеры с "харри-кейнами".
За пару дней до конца погрузки 12 человек из экипажа "Моссовета", среди
которых был и я, во главе со старпомом Голенище-вым были отправлены на
торжественный прием, организованный в нашу честь лордом-мэром Данди. Капитан
по каким-то причинам присутствовать на приеме не мог. Примерно в семь вечера
подошел кортеж из шести черных лимузинов. На борт поднялись члены городской
мэрии и с истинно британским этикетом сопроводили нас к машинам. Меня,
шестнадцатилетнего парня, взял под
68
Вручение американских наград морякам Северного флота. 1943 г.
руку почтенный джентльмен преклонного возраста и, освещая синим светом
карманного фонарика путь, провел к машине, любезно открыл заднюю дверцу, и,
посадив меня в машину, засуетился, помогая своему коллеге усадить рядом со
мной второго помощника капитана Толю Филиппова. Когда они оба сели с нами в
машину, кортеж двинулся из порта в город. Минут через 15-20 мы подъехали к
красивому зданию, где сопровождавшие нас джентльмены с тем же вниманием
помогли нам выйти из машины. Так же, взяв каждого под руку, сопроводили в
вестибюль этого фешенебельного здания, где мы разделись, и нас провели
наверх в зал. Там было много мужчин и женщин. Все нас приветствовали,
пожимали руки, знакомились. Эта процедура заняла минут пятнадцать. Потом
молоденькие девушки с подносами в руках разносили спиртное, предлагая виски,
бренди и джин. Когда у всех присутствующих бокалы были наполнены, лорд-мэр
произнес приветственную речь. Он пожелал нашей стране и всему народу успехов
в борьбе в фашизмом в составе Антигитлеровской коалиции, а нашему экипажу -
благополучно доставить военный груз в Архангельск и завершить это опасное
плавание так же успешно, как
69
оно прошло в первых конвоях "Дервиш" и QP-1. После этого он
провозгласил тост за общую победу. Все присутствующие опустошили бокалы и
аплодировали мэру. В это время девушки вновь наполнили бокалы, и с ответной
речью выступил старпом Голени-щев. Он говорил красиво, четко, хорошо,
закончив свою речь словами нашего верховного главнокомандующего: "Враг будет
разбит, победа будет за нами!"
Приятно вспомнить, что в то время не было принято произносить длинные
речи, читая по заготовленной бумажке. Указ императора Петра Великого
соблюдался, речи произносили "'устно, а не по писаному, дабы дурь каждого
ясна была".
Когда "фуршет" закончился, нам стали показывать здание. Как оказалось,
это был пансион благородных девиц, где учились дочери высокопоставленных
отцов города. Нам показали, помимо обыкновенных аудиторий, класс кройки и
шитья, оснащенный двенадцатью рабочими столами со швейными машинами.
Показали класс приготовления пищи с двенадцатью кухонными столами, со всей
утварью и двенадцатью газовыми плитами. Посетили мы также класс прикладного
искусства, музыкальный класс, спортивный зал и танцевальный. Как я понял,
выпускницы этого учебного заведения, помимо общего образования, получают все
необходимые знания и навыки домоводства. Думаю, что в дальнейшем, обретая
семью, они не будут белоручками. После ознакомления с пансионом нас
проводили в актовый зал, где был дан концерт силами воспитанниц. Они пели
шотландские народные песни, играли на разных инструментах. Особенно нам
понравились шотландские народные танцы, исполненные с темпераментом, чем-то
напоминавшим кавказскую лезгинку. После концерта нас привели в банкетный
зал, где были сервированы и стояли буквой П три длинных стола. За
центральный стол сели лорд-мэр с супругой и самые высокопоставленные лица
города. За этим же столом напротив были наши места. За другими столами также
сидели джентльмены с женами, видимо родители воспитанниц пансиона и
предводители. Стол был шикарный, хотя супруга мэра принесла нам извинение за
его скромность, сетуя на то, что в данное время метрополия практически
отрезана от колоний и многое из деликатесов не доходит до Британских
островов, оставаясь на дне морей и океанов в трюмах потопленных немцами
транспортов. После банкета все пошли в большой танцевальный зал. Нас
вперемешку взяли за руки, образовав большой круг, в центре которого
находился небольшой оркестр. Когда раздались звуки незнаковой для нас
мелодии,
70
весь хоровод, приплясывая, делал несколько шагов то вправо, то влево и
так далее, пока не закончил играть оркестр. После чего оркестр заиграл
"Интернационал", бывший в то время гимном СССР. Все стояли по стойке
"смирно", пока оркестр не смолк. Такой ритуал конца оказанного нам приема,
как нам объяснили, символизировал дружбу между нашими народами, а
незнакомая, довольно веселенькая мелодия, под которую приплясывал хоровод,
оказалась шотландским национальным гимном.
В период моей длительной работы капитаном приемно-пере-гонных команд
судов, строившихся в различных странах Западной и Восточной Европы для СССР,
я по долгу установившихся традиций бывал на очень многих приемах, но тот
первый мой "выход в свет" остался в памяти на всю жизнь.
В середине ноября "Моссовет" был полностью загружен сахаром, танками и
контейнерами с самолетами. Теперь наше судно было вооружено 75-мм пушкой
"Гочкис", двумя пулеметами "Гоч-кис" (один из них, установленный на правом
крыле верхнего мостика, был мой), двумя пулеметами "Льюис", двумя пулеметами
"Мадсен", полученными в Архангельске, десятью винтовками "Гочкис", двумя
комплектами систем защиты от пикирующих бомбардировщиков, противоминной
электроразмагничивающей системой "дегаузинг", и, что не менее важно, главный
командный пункт - мостик и все боевые посты были надежно укреплены
железобетонной броней.
Мы покидали порт Данди с чувством глубокой благодарности всем здешним
людям, обеспечившим в кратчайшие сроки боеспособность "Моссовета", обучение
экипажа и загрузку судна военным грузом, так необходимым на наших фронтах.
Из порта Данди "Моссовет" зашел на рейд Эдинбурга, где в заливе Форт оф Ферт
встал на якорь в ожидании подхода нескольких судов будущего конвоя. Через
пару дней караван из нескольких судов вышел из Эдинбурга в Исландию, в порт
Рейкьявик. В районе Оркнейских островов караван был атакован с воздуха.
Фашистские бомбардировщики сбрасывали бомбы под ураганным огнем всех судов
каравана, что не дало им возможности провести прицельное бомбометание, и
атака была нами успешно отбита. Где-то в ста милях к северу от Оркнейских
островов караван попал в зону жесточайшего шторма. Ветер за короткое время
достиг ураганной силы, более 40 м в секунду. Громадные волны седыми гребнями
обрушивались на палубу, море кипело. Ветер, срывая гребни волн, запеле-нил
брызгами весь горизонт, что снизило видимость до 50 м.
71
"Моссовет" бросало как щепку с борта на борт. Одной из ошалевших волн
были повреждены два контейнера с самолетами, стоявшими на передней палубе.
Судно, сбавив ход до минимального, держалось носом на волну. Был объявлен
аврал для ремонта побитых контейнеров с самолетами и их дополнительного
крепления. Мы все работали на палубе обвязанные страховочными концами, в
спасательных поясах, промокшие до нитки, опасаясь, чтобы волнами, иногда
забегающими на палубу, не смыло за борт.
Закончив авральные работы, "Моссовет" лег на прежний курс и следовал,
меняя галс, под укрытие Фарерских островов в одиночном плавании. Ураган
разбросал суда каравана. Подойдя под прикрытие высоких Фарер, "Моссовет"
встал на два якоря"в Фуг-ле-фьорде и постоянно подрабатывал мощной машиной,
опасаясь дрейфа судна на якорях. Через двое суток погода относительно
улучшилась, и мы вышли из Фугле-фьорда в Рейкьявик. На этом переходе в
одиночном плавании основную опасность для нас представляли плавающие мины,
срываемые с минрепов штормами с громадного минной района, простиравшегося к
западу от Фарер вплоть до юго-западного района Исландии.
Ведя постоянно наблюдение, мы несколько раз обнаружили по нашему курсу
и близко от него эти страшные рогатые шары, обросшие за долгие годы ракушкой
и водорослями. Своевременное обнаружение плавающих мин давало возможность
произвести нужный маневр и уклониться от контакта с ними. В этом районе мы
были уже вне предела действия вражеской авиации, но возможность быть
атакованными подводными лодками оставалась.
На рейде Рейкьявика "Моссовет" простоял несколько дней в ожидании
формирования обратного конвоя, теперь уже под кодом PQ-4. Конвой, выйдя из
Рейкьявика, обогнул с запада Исландию и, пройдя Датским проливом, следовал
на восток вдоль северных берегов этого острова, постепенно удаляясь от него.
плохая погода работала на нас, не давая возможность действовать фашистской
авиации.
Где-то до августа мы продолжали такие же перевозки по разным пунктам.
Запомнился из них еще один рейс в Титовку, когда мы не успели выгрузиться, а
уже был слышен рев вражеских танков. Доставленные нами десантники морской
пехоты бросились на защиту Титовки. Одновременно налетели самолеты, начали
бомбить стоящие суда, потопили шаланду "Териберка". В "Моссовет" ни одна
бомба не попала, все взрывались у борта. Стало ясно, что Титовку нашим
войскам не удержать. Капитан от кого-то из военного начальства получил
приказ срочно отходить от причала и следовать в Мурманск. Последние
швартовые концы на причале отдать было некому. Мы просто сбросили их со
своих швартовых вьюшек в воду и пошли на Мурманск.
На этом пароходе мы дважды были атакованы "юнкерсами", которые нас не
только бомбили, но и обстреливали из крупнокалиберных пулеметов, оставляя
дыры в стеклах лобовых окон рулевой рубки, пробитые расходные цистерны
питьевой воды на верхнем мостике. Много крупнокалиберных пуль застряло в
стальных грузовых колоннах и мачтах "Моссовета", а также в надстройке.
Главное, не было жертв и пароход был цел. "Моссовет" судьбой был застрахован
от попадания вражеских бомб, торпед и снарядов и погибнет в арктических
водах Ледовитого океана спустя два года после окончания этой всемирной
бойни.
В конце июля Мурманский порт был практически блокирован. Пытавшийся
выйти в море теплоход "Мария Ульянова" был торпедирован в районе Териберки,
где-то в этом районе бомба попала в пароход "Роза Люксембург". Это были
первые жертвы нашего транспортного флота.
В то время в десантных операциях был задействован мелкий флот.
"Моссовет" был поставлен на якорь в районе мыса Дровяного на городском рейде
Мурманска. Судно находилось в постоянной готовности. Экипаж отрабатывал
"борьбу за живучесть". Мы укрепляли рулевую рубку мешками с песком, а по
боевой тревоге
62
рассредотачивались равными аварийными партиями под полубаком, в
скарденной надстройке и под полуютом.
Бомбежки изнуряли ежедневно. Отражать атаки самолетов по-
прежнему было нечем, и мы продолжали себя чувствовать подо
пытными кроликами. Однажды немцам удалось разбомбить неф
тебазу на Петушинке, где возник огромный пожар. Нефтебаза го
рела двое или трое суток. Дым распространялся к северу, своей за
весой закрывая город, порт и стоящие на рейде суда. Это позволи
ло нам отдохнуть от бомбежек. Из сообщений центрального ра
дио нам стало известно, что Гитлеру не удалось оградить СССР от
союзников и что была создана Антигитлеровская коалиция. В
двадцатых числах августа нашей затянувшейся стоянке на Мур
манском рейде пришел конец. "Моссовет" и пароход "Красное
знамя" под охраной эсминцев "Куйбышев", "Урицкий" и трех мор
ских охотников вышли из Кольского залива. Впереди шло "Крас
ное знамя", в кильватер ему - "Моссовет". Транспорты прижима
лись к берегу, мористее их эсминцы. Три морских охотника, по
строившись клином, шли впереди конвоя. Море укрывала пелена
дождя, сквозь которую с трудом просматривались скалистые бере
га Кольского полуострова. Ночи стали темнее и более продолжи
тельными, что снижало шансы вражеским самолетам и подлод
кам обнаружить наш конвой. В полдень под влиянием легкого
бриза дождь прекратился, исчезли облака над морем, оставаясь
лишь над кромкой береговых скал. Конвой подходил к траверзу
Териберки, когда звонками громкого боя по судну прозвучал
сигнал боевой тревоги. Конвой стал маневрировать, уклоняясь от
стаи "юнкерсов". Ураганный заградительный огонь эсминцев и
морских охотников, четкое маневрирование зигзагом транспор- tjl
тов не дало возможности вражеским самолетам прицельно сбро- |
сить смертоносный груз. Вокруг транспортов взвивались водяные Ц
столбы, сопровождавшиеся грохотом разрывов. Эскадрилья "юн- ,||
керсов", состоящая из девяти бомбардировщиков, сделав второй 1
заход, снова атаковала суда конвоя и столь же неудачно. Сбросив 4
оставшиеся бомбы, она также стремительно скрылась за горизон- 1а
том, как и появилась перед первой атакой. Все корабли были це- J
лы и невредимы. В таких переплетах мы уже не были новичками .'|
и достаточно хорошо освоили элементы маневрирования по укло- ;
нению от атак вражеских бомбардировщиков. А это было в то Э
время единственное наше оружие, в остальном судьба невоору-женных
транспортов полностью зависела от огневых действий военных кораблей
охранения.
63 i
После отбоя боевой тревоги морские охотники вернулись на базу. Эсминцы
продолжали сопровождать нас до горла Белого моря, где нас встретил военный
тральщик. Эскорт сменился, и мы попуга под охраной тральщика в Архангельск,
где бомбежек еще не было. Первые уроки войны остались позади. "Моссовет" был
включен в состав союзного конвоя. Дальнейшее плавание в океане предстояло
нашему экипажу, уже имеющему некоторый опыт. На внешнем рейде Архангельска я
увидел военные корабли под британским флагом: один крейсер, эсминцы, корветы
и несколько транспортов. Среди судов выделялся пассажирский лайнер, очевидно
выполнявший функции десантного корабля. Как мне объяснил лоцман, проводивший
"Моссовет" по фарватеру, этот лайнер привез в Архангельск всех советских
граждан с острова Шпицберген, работавших в нашей концессии "Арктикуголь" на
норвежском архипелаге. Англичане опередили немцев и спасли наших людей от
рабского труда и гибели в фашистских концлагерях. Мне непонятно, почему в
течение двух месяцев войны наше руководство само не провело эвакуацию?
С приходом в Архангельск "Моссовет" был отшвартован к причалу лесобиржи
имени Молотова и приступили к погрузке пиленого леса для Англии. Обстановка
в городе была мирная, хотя светомаскировка соблюдалась. На улицах
встречались английские и американские военные в морской и сухопутной форме,
видимо из состава союзных военных миссий, созданных в городе. В интерклубе,
куда мы заходили в свободное время, встречались с офицерами и матросами из
прибывшего в нашу страну первого конвоя "Дервиш". С ними нам предстояло
совместное плавание в составе первого обратного конвоя под кодом QP-1. К
великому неудовольствию экипажа, наш добрейшей души капитан Ф.А. Рынцин был
переведен на пароход "Родина". На его место прибыл капитан Михаил
Константинович Федоров. Заменен был и старпом Евгений Вячеславович
Успенский. Его сменил Петр Го-ленищев. С Успенским я встретился спустя 23
года, будучи капитаном парохода "Даугава", на Гданьской верфи, где стоял
такой же пароход "Новая Земля", на котором Успенский был капитаном. Мы оба
были рады нашей встрече, часто проводили времени вместе. Только тогда я
узнал от Евгения Вячеславовича, что причиной его списания с "Моссовета" в
1941 г. явилась "неполноценная" биография. Оказывается, Успенский родился в
Париже, где его родители-революционеры находились в эмиграции до Февральской
революции.
64
28 сентября конвой, состоящий из четырнадцати транспортов, груженных
лесом, под охраной британского крейсера, нескольких эсминцев, корветов и
одной подводной лодки снялся с внешнего рейда. В конвое "QP-1" шли
"Моссовет", "Родина", "Сухона", "Старый большевик", "Буденный", "Алма-Ата" и
"Севзаплес". Остальные 6 транспортов были английские и один датский, имевшие
на вооружении пушки и зенитные пулеметы. Полученные на наши транспорты в
Архангельске по два ручных пулемета пехотного образца "Мадсен" иронически
символизировали нашу боеспособность. Вести прицельный огонь из них по
воздушным целям было практически невозможно.
Отойдя мористее острова Мудьюг, караван транспортов выстроился в три
кильватерные колонны. Эскорт военных кораблей следовал по обе стороны
транспортов. Учитывая возможную максимальную скорость тихоходных
транспортов, караван следовал десятиузловой скоростью. Для "Моссовета" это
был далеко не предел. Наше судно имело возможность развивать скорость до 14
узлов и более. Все водонепроницаемые двери и броняжки иллюминаторов были
постоянно задраены, спасательные вельботы вывалены за борт, готовые к
немедленному спуску. Экипаж мог отдыхать только в одетом виде, и приказано
было спать в спасательных нагрудниках. В каютах была неимоверная жара и
отдохнуть в этих условиях было трудно. Конвой следовал без ходовых огней,
строго соблюдая светомаскировку. "Моссовет" шел в кильватер "Родине",
выдерживая заданную командиром конвоя дистанцию, обеспечивающую возможность
маневрирования в случае атаки вражеской авиации или подводных лодок. В
дневное время при хорошей видимости эти условия соблюдать было нетрудно.
Однако конвой, выйдя из горла Белого моря, все дальше и дальше уходил на
север в темную, уже октябрьскую ночь со штормами и туманами. Такая погода до
предела осложняла навигационную обстановку, изматывала нервы капитанам,
штурманам, рулевым и впередсмотрящим матросам, постоянно находящимся на
баке, промокшим и промерзшим, пытавшимся увидеть выпущенный на длинном луне
туманный буй с кормы идущего впереди судна. Радаров тогда у нас не было.
Первая боевая тревога застала конвой еще в горле Белого моря. Появился
вражеский самолет-разведчик и сразу же скрылся за облака от открытого по
нему огня со всех судов конвоя. Наш капитан Федоров во время тревоги схватил
ручной пулемет "Мадсен" и, оперев его о поручни мостика, выпустил целую
обойму патронов в сторону самолета, находив-
3 Северные конвои 65
шемуся не менее двух миль от нас. И хотя капитан "промазал", он был
доволен тем, что пулемет в его руках все-таки стрелял. А то, что на таком
расстоянии "Мадсен" достать самолет не мог, ни для капитана, ни для
остальных было неведомо.
В короткое время заполярных рассветов или в лунные ночи конвой
подвергался атакам вражеской авиации. Все корабли охранения и вооруженные
транспорты открывали интенсивный огонь, одновременно выписывая
зигзагообразные "пируэты". Эсминцы бросали глубинные бомбы, зная тактику
противника совмещать атаку авиации с атакой подводных лодок. Из Архангельска
конвой пошел в северном направлении, с некоторым отклонением к Новой Земле,
затем прошел между островами Медвежьим и Шпицбергеном, обогнул остров
Ян-Майен и последовал на юг, оставляя слева Шотландские острова, к берегам
Шотландии. Где-то в этом районе в конвое QP-1 была объявлена последняя
боевая тревога. Справа от конвоя стремительно приближалось звено самолетов.
С каких-то судов по ним открыли огонь. Самолеты, рассредоточившись, стали
крениться то влево, то вправо, как бы махать крыльями, на которых стали
видны опознавательные знаки Великобритании. Огонь прекратился. Был дан
отбой.
У берегов Шотландии конвой был рассредоточен, и транспорты под охраной
отдельных кораблей пошли по разным портам назначения. "Моссовет" пошел в
шотландский порт Данди, куда прибыл 14 октября 1941 г. Вот так без потерь
конвой QP-1 завершил свое плавание из Архангельска в Англию.
При швартовке к внешней стенке причала наше первое советское судно было
торжественно и тепло, под звуки военного оркестра встречено союзниками. На
причале были подразделения шотландских гвардейцев в своих традиционных
юбках, отряд военных моряков и отряд гражданской полиции. Кино- и
фотокорреспонденты различных газет и кинохроники отсняли эту торжественную
встречу. Причал был также заполнен многочисленными жителями этого
прекрасного города во главе с лордом-мэром. Погода была чудесная: яркий
солнечный день, безоблачное небо и приветливые лица встречающих вселяли в
наши сердца радостное настроение, заставляя забыть все невзгоды и
смертельную опасность, пережитую нами за 16 суток перехода. С наступлением
прилива буксиры отвели "Моссовет" от причала. Был открыт шлюз, и судно вошло
во внутренний порт, состоящий из лабиринта сухих доков, в одном из которых
"Моссовет" был отшвартован, и докеры приступили к выгрузке леса.
Одновременно с грузо-
66
выми операциями английские военные специалисты вели работу по установке
и монтажу противоминного кабеля "дегаузнига", монтировали из железобетонных
плит бронезащиту мостика, устанавливали бронированные пулеметные точки на
крыльях мостика и ботдеке. На полуюте устанавливали фундамент и
бронированное укрытие для орудийного расчета 75-мм пушки. Расходные цистерны
пресной воды, находящиеся на верхнем мостике, также были закрыты броней. На
этих цистернах устанавливались металлические ящики с крупной ракетницей,
фиксированно направленной стволом в зенит. Это устройство предназначалось
против атак пикирующих бомбардировщиков. Во время атаки пикировщика на судно
это устройство при помощи ракеты выстреливает два па-рашютика, соединенные
между собой плетеным стальным тросиком. Атакующий пикировщик подвергается
при этом той же опасности, какой при попадании на трос от защитного
аэростата ПВО.
Помимо вахт и судовых работ, часть экипажа была направлена в военную
школу по подготовке артиллеристов и пулеметчиков. Орудийный расчет был
укомплектован из членов машинной команды, а пулеметные расчеты - из
палубной. Я был направлен в учебную группу пулеметчиков. Все мы досконально
освоили свою вторую профессию. Кроме материальной части и практических
стрельб, мы изучали силуэты фашистских кораблей и самолетов, с тем чтобы
исключить стрельбу по союзным объектам, что имело место на подходе нашего
конвоя к Шотландским островам.
Порты Шотландии в то время не подвергали бомбежкам. Гитлер, видимо,
надеялся на лояльность шотландцев к немцам. Однако в Дании, да и по всей
Шотландии строго соблюдалась светомаскировка, а все ее города и порты в
достаточной степени обладали противовоздушной обороной. Шотландцы с
неменьшей, чем англичане, ненавистью относились к фашистам, и даже те из
них, кто знал в какой-то степени немецкий язык, не желали на нем говорить. В
военной школе, где мы проходили обучение, часто демонстрировались
учебно-методические фильмы, заснятые в моменты действия Британского
королевского флота по отражению атак самолетов, кораблей и подлодок
противника.
Завершение курса нашего обучения было приурочено к окончанию работ по
установке вооружения на "Моссовете", и последнее практическое занятие
проводилось на борту судна. Этот день совпал с прибытием на "Моссовет"
советского консула Кротова. В связи с этим капитан приказал нашему
шеф-повару, дяде Мите Бурлакову, приготовить хороший русский обед, имея в
виду уго-
3* 67
стить русской кухней англичан и давно находившегося на чужбине консула.
Дядя Миша был отличным знатоком своего дела, когда-то он работал шеф-поваром
в лучшем архангельском ресторане "Север". Я был вахтенным у трапа и долго
ждал, когда меня подменит кто-либо из матросов. Наконец, часа через полтора
меня подменил матрос Шклярский. Когда я пришел в столовую команды, меня
поразило шумное веселье, царившее там. Английские унтер-офицеры и матросы,
наши инструкторы из школы вместе с членами команды горланили популярную в то
время английскую песню "Дальний путь на Типерери" и явно все находились под
Бахусом, хотя, как мне было известно, спиртное к столу не подавалось. В то
время у нас действовал Устав Военно-Морского Флота СССР. Обед состоял из
русской окрошки, свиных отбивных со сложным гарниром и чая с пирожками.
Когда я съел тарелку окрошки и приступил ко второму блюду, то почувствовал
шум в голове и чувство опьянения. Мне стало ясно, что дядя Митя решил
блеснуть своими кулинарными способностями и приготовил окрошку на "крепком
квасе", именуемом в народе брагой, которая по вкусовым качествам ничуть не
портила окрошку. Не могу сказать, как чувствовали себя гости, обедавшие в
каюте капитана, консул СССР Кротов и кто-то из высокопоставленных британских
офицеров ВМФ, вкусившие под дяди Митину окрошку русскую водку и армянский
коньяк, но помню, что наш любимый дядя Митя на следующий день приказом
капитана Федорова был посажен на гауптвахту сроком на три дня, с выводом его
под конвоем к рабочему место на камбуз, согласно действующему Уставу ВМФ.
"Моссовет" продолжал погрузку товаров для СССР. На пайолы трюмов в
несколько рядов был погружен сахар в мешках, покрытых деревянной сепарацией,
на который грузили контейнеры с самолетами-истребителями "харрикейн". Во
второй трюм, оснащенный тяжеловесной стрелой, грузили танки и контейнеры с
самолетами. На палубу также установили танки и контейнеры с "харри-кейнами".
За пару дней до конца погрузки 12 человек из экипажа "Моссовета", среди
которых был и я, во главе со старпомом Голенище-вым были отправлены на
торжественный прием, организованный в нашу честь лордом-мэром Данди. Капитан
по каким-то причинам присутствовать на приеме не мог. Примерно в семь вечера
подошел кортеж из шести черных лимузинов. На борт поднялись члены городской
мэрии и с истинно британским этикетом сопроводили нас к машинам. Меня,
шестнадцатилетнего парня, взял под
68
Вручение американских наград морякам Северного флота. 1943 г.
руку почтенный джентльмен преклонного возраста и, освещая синим светом
карманного фонарика путь, провел к машине, любезно открыл заднюю дверцу, и,
посадив меня в машину, засуетился, помогая своему коллеге усадить рядом со
мной второго помощника капитана Толю Филиппова. Когда они оба сели с нами в
машину, кортеж двинулся из порта в город. Минут через 15-20 мы подъехали к
красивому зданию, где сопровождавшие нас джентльмены с тем же вниманием
помогли нам выйти из машины. Так же, взяв каждого под руку, сопроводили в
вестибюль этого фешенебельного здания, где мы разделись, и нас провели
наверх в зал. Там было много мужчин и женщин. Все нас приветствовали,
пожимали руки, знакомились. Эта процедура заняла минут пятнадцать. Потом
молоденькие девушки с подносами в руках разносили спиртное, предлагая виски,
бренди и джин. Когда у всех присутствующих бокалы были наполнены, лорд-мэр
произнес приветственную речь. Он пожелал нашей стране и всему народу успехов
в борьбе в фашизмом в составе Антигитлеровской коалиции, а нашему экипажу -
благополучно доставить военный груз в Архангельск и завершить это опасное
плавание так же успешно, как
69
оно прошло в первых конвоях "Дервиш" и QP-1. После этого он
провозгласил тост за общую победу. Все присутствующие опустошили бокалы и
аплодировали мэру. В это время девушки вновь наполнили бокалы, и с ответной
речью выступил старпом Голени-щев. Он говорил красиво, четко, хорошо,
закончив свою речь словами нашего верховного главнокомандующего: "Враг будет
разбит, победа будет за нами!"
Приятно вспомнить, что в то время не было принято произносить длинные
речи, читая по заготовленной бумажке. Указ императора Петра Великого
соблюдался, речи произносили "'устно, а не по писаному, дабы дурь каждого
ясна была".
Когда "фуршет" закончился, нам стали показывать здание. Как оказалось,
это был пансион благородных девиц, где учились дочери высокопоставленных
отцов города. Нам показали, помимо обыкновенных аудиторий, класс кройки и
шитья, оснащенный двенадцатью рабочими столами со швейными машинами.
Показали класс приготовления пищи с двенадцатью кухонными столами, со всей
утварью и двенадцатью газовыми плитами. Посетили мы также класс прикладного
искусства, музыкальный класс, спортивный зал и танцевальный. Как я понял,
выпускницы этого учебного заведения, помимо общего образования, получают все
необходимые знания и навыки домоводства. Думаю, что в дальнейшем, обретая
семью, они не будут белоручками. После ознакомления с пансионом нас
проводили в актовый зал, где был дан концерт силами воспитанниц. Они пели
шотландские народные песни, играли на разных инструментах. Особенно нам
понравились шотландские народные танцы, исполненные с темпераментом, чем-то
напоминавшим кавказскую лезгинку. После концерта нас привели в банкетный
зал, где были сервированы и стояли буквой П три длинных стола. За
центральный стол сели лорд-мэр с супругой и самые высокопоставленные лица
города. За этим же столом напротив были наши места. За другими столами также
сидели джентльмены с женами, видимо родители воспитанниц пансиона и
предводители. Стол был шикарный, хотя супруга мэра принесла нам извинение за
его скромность, сетуя на то, что в данное время метрополия практически
отрезана от колоний и многое из деликатесов не доходит до Британских
островов, оставаясь на дне морей и океанов в трюмах потопленных немцами
транспортов. После банкета все пошли в большой танцевальный зал. Нас
вперемешку взяли за руки, образовав большой круг, в центре которого
находился небольшой оркестр. Когда раздались звуки незнаковой для нас
мелодии,
70
весь хоровод, приплясывая, делал несколько шагов то вправо, то влево и
так далее, пока не закончил играть оркестр. После чего оркестр заиграл
"Интернационал", бывший в то время гимном СССР. Все стояли по стойке
"смирно", пока оркестр не смолк. Такой ритуал конца оказанного нам приема,
как нам объяснили, символизировал дружбу между нашими народами, а
незнакомая, довольно веселенькая мелодия, под которую приплясывал хоровод,
оказалась шотландским национальным гимном.
В период моей длительной работы капитаном приемно-пере-гонных команд
судов, строившихся в различных странах Западной и Восточной Европы для СССР,
я по долгу установившихся традиций бывал на очень многих приемах, но тот
первый мой "выход в свет" остался в памяти на всю жизнь.
В середине ноября "Моссовет" был полностью загружен сахаром, танками и
контейнерами с самолетами. Теперь наше судно было вооружено 75-мм пушкой
"Гочкис", двумя пулеметами "Гоч-кис" (один из них, установленный на правом
крыле верхнего мостика, был мой), двумя пулеметами "Льюис", двумя пулеметами
"Мадсен", полученными в Архангельске, десятью винтовками "Гочкис", двумя
комплектами систем защиты от пикирующих бомбардировщиков, противоминной
электроразмагничивающей системой "дегаузинг", и, что не менее важно, главный
командный пункт - мостик и все боевые посты были надежно укреплены
железобетонной броней.
Мы покидали порт Данди с чувством глубокой благодарности всем здешним
людям, обеспечившим в кратчайшие сроки боеспособность "Моссовета", обучение
экипажа и загрузку судна военным грузом, так необходимым на наших фронтах.
Из порта Данди "Моссовет" зашел на рейд Эдинбурга, где в заливе Форт оф Ферт
встал на якорь в ожидании подхода нескольких судов будущего конвоя. Через
пару дней караван из нескольких судов вышел из Эдинбурга в Исландию, в порт
Рейкьявик. В районе Оркнейских островов караван был атакован с воздуха.
Фашистские бомбардировщики сбрасывали бомбы под ураганным огнем всех судов
каравана, что не дало им возможности провести прицельное бомбометание, и
атака была нами успешно отбита. Где-то в ста милях к северу от Оркнейских
островов караван попал в зону жесточайшего шторма. Ветер за короткое время
достиг ураганной силы, более 40 м в секунду. Громадные волны седыми гребнями
обрушивались на палубу, море кипело. Ветер, срывая гребни волн, запеле-нил
брызгами весь горизонт, что снизило видимость до 50 м.
71
"Моссовет" бросало как щепку с борта на борт. Одной из ошалевших волн
были повреждены два контейнера с самолетами, стоявшими на передней палубе.
Судно, сбавив ход до минимального, держалось носом на волну. Был объявлен
аврал для ремонта побитых контейнеров с самолетами и их дополнительного
крепления. Мы все работали на палубе обвязанные страховочными концами, в
спасательных поясах, промокшие до нитки, опасаясь, чтобы волнами, иногда
забегающими на палубу, не смыло за борт.
Закончив авральные работы, "Моссовет" лег на прежний курс и следовал,
меняя галс, под укрытие Фарерских островов в одиночном плавании. Ураган
разбросал суда каравана. Подойдя под прикрытие высоких Фарер, "Моссовет"
встал на два якоря"в Фуг-ле-фьорде и постоянно подрабатывал мощной машиной,
опасаясь дрейфа судна на якорях. Через двое суток погода относительно
улучшилась, и мы вышли из Фугле-фьорда в Рейкьявик. На этом переходе в
одиночном плавании основную опасность для нас представляли плавающие мины,
срываемые с минрепов штормами с громадного минной района, простиравшегося к
западу от Фарер вплоть до юго-западного района Исландии.
Ведя постоянно наблюдение, мы несколько раз обнаружили по нашему курсу
и близко от него эти страшные рогатые шары, обросшие за долгие годы ракушкой
и водорослями. Своевременное обнаружение плавающих мин давало возможность
произвести нужный маневр и уклониться от контакта с ними. В этом районе мы
были уже вне предела действия вражеской авиации, но возможность быть
атакованными подводными лодками оставалась.
На рейде Рейкьявика "Моссовет" простоял несколько дней в ожидании
формирования обратного конвоя, теперь уже под кодом PQ-4. Конвой, выйдя из
Рейкьявика, обогнул с запада Исландию и, пройдя Датским проливом, следовал
на восток вдоль северных берегов этого острова, постепенно удаляясь от него.