Страница:
В то же время при создании объединений из-за ведомственной ограниченности разработанных генеральных схем управления отраслями промышленности не был реализован принцип межведомственного подхода при формировании их структуры[16]. В результате многие объединения представляли собой совокупность технологически неоднородных предприятий, большая часть которых сохраняет экономическую самостоятельность и в составе объединения. Формирование объединений по ведомственному принципу не позволило в полной мере использовать территориальный критерий оптимизации. Предприятия, входящие в объединение, разбросаны иногда по всей стране, что затрудняет оперативное управление производством. Вместе с тем на одной и той же территории, в одном и том же городе имеется ряд небольших однородных предприятий различных ведомств. Это было особенно характерным для промышленности строительных материалов, лесной и деревообрабатывающей промышленности, обслуживающих производств и капитального строительства.
При разработке нормативно-методических и правовых документов по созданию и функционированию системы объединений не были учтены особенности взаимодействия отраслевого и регионального управления объединениями, структурные подразделения которых расположены в разных республиках, областях, городах, районах. Именно это в ряде случаев объясняет сохранение хозяйственной самостоятельности производственных единиц, входящих в состав объединения.
Наконец, надо отметить проблему функционального распределения полномочий при создании объединений. Ранее предприятие выходило непосредственно на министерство. Теперь нередко для окончательного решения сложной проблемы оно обращается в производственное объединение, далее – в промышленное объединение, потом – в министерство и местные органы власти. Это свидетельствует в определенной степени о формальном сокращении звенности. Существенен также психологический аспект проблемы, так как коллектив, а тем более руководство завода, фабрики, стали коллективом и руководством безликой «производственной единицы». (Был дом – стало строение.)
Развивая и совершенствуя организационные структуры в первичном звене, следовало учитывать современные тенденции реорганизации управления в мировой практике. Речь идет о способах включения в системы управления крупными производственными комплексами относительно небольших по размерам высокоспециализированных предприятий межотраслевого производства. Такие предприятия не всегда целесообразно вводить в состав объединения. Рационально увязать его деятельность с объединением – основным потребителем его продукции на договорных началах. Договорные отношения должны затрагивать не только поставку продукции, но и разработку перспективной научно-технической политики, вопросы развития и обновления производства, экономического стимулирования и т. п. Такой подход содействовал бы специализации и концентрации производства на небольших предприятиях в условиях развития межотраслевых производственных структур.
Как видим, после многоэтапных реформ, проводившихся начиная с 1965 г., отдачу от которых страна реально получила только в восьмой и по инерции в девятой пятилетках, усилился поиск в направлении создания объединений, концентрации производства и комплексного решения ряда назревших проблем хозяйственного механизма, но и при этом до несущего «кирпича» – товарно-рыночных механизмов – дело не дошло. Одновременно происходило быстрое уменьшение числа малых и средних предприятий.
Проводимый в этот период экономический эксперимент не изменил негативных тенденций в развитии экономики. Темпы экономического роста ежегодно снижались. Коренные реформы было решено углублять за счет комплексного подхода к системе управления. Правовые акты 1987 г. (12 важнейших законов и постановлений) охватывали весь комплекс проблем управления и хозяйствования.
Одной из причин неудачи реформ М. Горбачева – Н. Рыжкова было доминирование политических факторов над экономическими. В ходе этого процесса разрушались государственность, хозяйственные и экономические связи, плановая система управления, нарастал спад производства, кризис охватывал все сферы жизнедеятельности общества. Переход к рыночной экономике виделся в качестве панацеи и стал самоцелью реформ, их углубления. Полностью исчезли из концепций и программ понятия «социализм», «планирование», «социалистический рынок», «соревнование». Правда, на этом этапе еще открыто не ставился вопрос о возвращении к капиталистической системе общественного развития[17], но он подразумевался младореформаторами.
Вот некоторые показатели состояния экономики, по базовым индикаторам социалистической плановой экономики в 1989 г. на исходе экономических реформ, и в 1990–1991 гг. – в период начала рыночного реформирования Б. Ельцина – Е. Гайдара (табл. 6).
Таблица 6
Динамика основных социально-экономических показателей в 1989–1991 гг. (темпы прироста в % к предыдущему году)
Преодолевая парадоксы в системе экономических отношений, и прежде всего распределительных, приводившие к стагнации и затяжным кризисам, современный капитализм положил в основу тактики и стратегии анализ затрат на воспроизводство человека, способного, с одной стороны, соответствовать новым требованиям к элементам производительных сил постиндустриальной экономики, с другой – сохранять определенный уровень покупательной способности, без которой не могут развиваться производство и предпринимательство. Это воспринимается как усиление социальной политики капиталистического общества, обусловленное экономическими законами. Этому служит и демократическая постиндустриальная риторика транснационального корпоративного империализма.
В России, заявившей о социальной направленности реформ, ориентации на человека, забывают о нем, как только речь заходит о структурных преобразованиях, новейших технологиях, конверсии. Объектом импульсивных забот становятся предприятие, регион, отрасль, вид продукции, сырья, материалов, а не люди, способные и заинтересованные привести все в действие на уровне современных требований. Но пока они этого не могут сделать, так как в большинстве своем находятся не только за чертой бедности, но и за пределами основных факторов существования и развития общества. Конкретный человек часто оказывается вне критериев, определяющих судьбы реформ и страны в целом.
Однако перелом все же наступил. В 2005 г. был принят бюджет на 2006 г. с определением ресурсов на реализацию национальных проектов в области здравоохранения, образования, сельского хозяйства, жилищного строительства, рассчитанных на ряд лет. Это высокой пробы социальный прорыв. Каждый национальный проект – это забота о человеке, его жизнеспособности и жизнедеятельности. Но для этого они должны быть задействованы как единый комплекс, как целостная программа, в конечном итоге решающая и проблему демографии, воспроизводства современного человека и человеческого капитала России. Хорошо бы сюда включить еще один комплексный национальный проект – «Дети России».
Е. А. Иванов
1. Курс на решение конкретной социально‑экономической задачи
При разработке нормативно-методических и правовых документов по созданию и функционированию системы объединений не были учтены особенности взаимодействия отраслевого и регионального управления объединениями, структурные подразделения которых расположены в разных республиках, областях, городах, районах. Именно это в ряде случаев объясняет сохранение хозяйственной самостоятельности производственных единиц, входящих в состав объединения.
Наконец, надо отметить проблему функционального распределения полномочий при создании объединений. Ранее предприятие выходило непосредственно на министерство. Теперь нередко для окончательного решения сложной проблемы оно обращается в производственное объединение, далее – в промышленное объединение, потом – в министерство и местные органы власти. Это свидетельствует в определенной степени о формальном сокращении звенности. Существенен также психологический аспект проблемы, так как коллектив, а тем более руководство завода, фабрики, стали коллективом и руководством безликой «производственной единицы». (Был дом – стало строение.)
Развивая и совершенствуя организационные структуры в первичном звене, следовало учитывать современные тенденции реорганизации управления в мировой практике. Речь идет о способах включения в системы управления крупными производственными комплексами относительно небольших по размерам высокоспециализированных предприятий межотраслевого производства. Такие предприятия не всегда целесообразно вводить в состав объединения. Рационально увязать его деятельность с объединением – основным потребителем его продукции на договорных началах. Договорные отношения должны затрагивать не только поставку продукции, но и разработку перспективной научно-технической политики, вопросы развития и обновления производства, экономического стимулирования и т. п. Такой подход содействовал бы специализации и концентрации производства на небольших предприятиях в условиях развития межотраслевых производственных структур.
Как видим, после многоэтапных реформ, проводившихся начиная с 1965 г., отдачу от которых страна реально получила только в восьмой и по инерции в девятой пятилетках, усилился поиск в направлении создания объединений, концентрации производства и комплексного решения ряда назревших проблем хозяйственного механизма, но и при этом до несущего «кирпича» – товарно-рыночных механизмов – дело не дошло. Одновременно происходило быстрое уменьшение числа малых и средних предприятий.
Проводимый в этот период экономический эксперимент не изменил негативных тенденций в развитии экономики. Темпы экономического роста ежегодно снижались. Коренные реформы было решено углублять за счет комплексного подхода к системе управления. Правовые акты 1987 г. (12 важнейших законов и постановлений) охватывали весь комплекс проблем управления и хозяйствования.
Одной из причин неудачи реформ М. Горбачева – Н. Рыжкова было доминирование политических факторов над экономическими. В ходе этого процесса разрушались государственность, хозяйственные и экономические связи, плановая система управления, нарастал спад производства, кризис охватывал все сферы жизнедеятельности общества. Переход к рыночной экономике виделся в качестве панацеи и стал самоцелью реформ, их углубления. Полностью исчезли из концепций и программ понятия «социализм», «планирование», «социалистический рынок», «соревнование». Правда, на этом этапе еще открыто не ставился вопрос о возвращении к капиталистической системе общественного развития[17], но он подразумевался младореформаторами.
Вот некоторые показатели состояния экономики, по базовым индикаторам социалистической плановой экономики в 1989 г. на исходе экономических реформ, и в 1990–1991 гг. – в период начала рыночного реформирования Б. Ельцина – Е. Гайдара (табл. 6).
Таблица 6
Динамика основных социально-экономических показателей в 1989–1991 гг. (темпы прироста в % к предыдущему году)
В России, заявившей о социальной направленности реформ, ориентации на человека, забывают о нем, как только речь заходит о структурных преобразованиях, новейших технологиях, конверсии. Объектом импульсивных забот становятся предприятие, регион, отрасль, вид продукции, сырья, материалов, а не люди, способные и заинтересованные привести все в действие на уровне современных требований. Но пока они этого не могут сделать, так как в большинстве своем находятся не только за чертой бедности, но и за пределами основных факторов существования и развития общества. Конкретный человек часто оказывается вне критериев, определяющих судьбы реформ и страны в целом.
Однако перелом все же наступил. В 2005 г. был принят бюджет на 2006 г. с определением ресурсов на реализацию национальных проектов в области здравоохранения, образования, сельского хозяйства, жилищного строительства, рассчитанных на ряд лет. Это высокой пробы социальный прорыв. Каждый национальный проект – это забота о человеке, его жизнеспособности и жизнедеятельности. Но для этого они должны быть задействованы как единый комплекс, как целостная программа, в конечном итоге решающая и проблему демографии, воспроизводства современного человека и человеческого капитала России. Хорошо бы сюда включить еще один комплексный национальный проект – «Дети России».
Е. А. Иванов
Десятилетие экономического прагматизма
Десятилетие 1966–1975 гг. было периодом, который явно можно отнести к наиболее удачным в экономической истории советского периода. Конечно, и этот период не был однородным. Явно позитивные тенденции проявились в первом пятилетии этого десятилетия, а во втором пятилетии, особенно к его концу, начались явления, получившие в дальнейшем название застоя. Именно этим и интересен период 1966–1975 гг. В нем немало поучительного. Спокойный, взвешенный анализ экономического развития страны в этом периоде, освобожденный от идеологических и эмоциональных оценок, должен показать причины как проявившегося подъема, так и начавшегося застоя. При этом, учитывая и то общее, что характеризует экономику всего указанного периода, и его неоднородность, анализ следует осуществлять как за десятилетие в целом, так и по его пятилеткам. Сначала о периоде в целом.
1. Курс на решение конкретной социально‑экономической задачи
Для советской плановой системы была характерна постановка весьма широковещательных, глобальных задач, совмещающих в себе определенные экономические и в значительной мере политические аспекты, – коллективизация, индустриализация, послевоенное восстановление и т. д. При этом лозунговые цели воплощались во множество конкретных задач по развитию отдельных отраслей народного хозяйства. В 1966–1975 гг. также словесно присутствовали, правда, в значительно менее определенном виде, общие экономико-политические задачи. Однако истинное существо развития экономики определяли не эти словесные формулировки, а достаточно узкий круг конкретных задач. По сути, в качестве основной, ключевой, призванной дать толчок развитию всей экономии была поставлена конкретная задача – развитие нефтегазового комплекса в Западной Сибири.
Постановка этой задачи вытекала из предыдущего развития советской экономики. Десятилетию 1966–1975 гг. предшествовало важнейшее политическое событие – отставка Н.С. Хрущева. Эпоха Хрущева оставила весьма неоднозначное экономическое наследие новому руководству страны. С одной стороны, взлет строительства, особенного жилищного, начало развития химической промышленности, а с другой – кукурузная эпопея, управленческие метания (деление партийных органов на городские и сельские, совнархозы), амбициозные, совершенно нереальные политические программы (построение коммунизма к 1980 г.) и т. д. В результате к концу хрущевского десятилетия начали значительно уменьшаться темпы роста экономики и особенно уровня жизни населения. На внутреннем розничном рынке катастрофически не хватало товаров. Особенно отставало производство непродовольственных предметов потребления. В 1965 г. из 100 семей только 24 имели телевизоры, 11 – холодильники, 21 – стиральные машины, 7 – пылесосы и т. д. Отставание в производстве предметов длительного пользования вошло в противоречие с быстрым ростом жилищного строительства, получением значительной частью городского населения отдельных квартир.
Перед новым руководством страны встала задача прежде всего выправить такое положение, и как можно скорее. Надо было хоть немного насытить рынок товарами не только за счет развития собственного производства предметов потребления (что требовало более длительного времени), но и за счет увеличения импорта. Для этого нужны были немалые средства, в том числе и валюта. Валюта нужна была и для развития отечественного производства предметов потребления.
Таким образом, стояла задача поиска и создания устойчивого источника денежных, в том числе валютных, средств. Реальным источником этих средств мог быть только экспорт энергоносителей – нефти и газа. Весьма высоким рост их добычи и экспорта был и до десятилетия 1966–1975 гг. Однако в дальнейшем существенный рост их добычи на старых месторождениях обеспечить было невозможно. Требовалось создавать новую топливную базу страны на практически не освоенных территориях.
В целях получения денежных средств для наращивания производства и импорта товаров потребления было принято, как теперь говорят, судьбоносное решение о форсировании разработки нефтегазовых месторождений Западной Сибири. Вместо широковещательных амбициозных задач – построить коммунизм или перегнать штат Огайо по производству молока – была поставлена, казалась бы, весьма узкая, но позволяющая вытащить все народное хозяйство страны задача. В этом и заключается экономический прагматизм данного периода.
Попытки искать нефть в Сибири предпринимались еще в царский период. Однако они не увенчались успехом, и работы в этом направлении надолго прекратились. Интерес к данному региону возродился в начале 30-х годов, когда академик И.М. Губкин, возглавлявший в то время геологическую службу страны, указал на возможную нефтеносность Западно-Сибирской низменности, после чего было организовано несколько экспедиций.
Об истории разведок и освоении нефтегазового района Западной Сибири подробно и увлекательно написано активным участником этой работы Н.К. Байбаковым, известным нефтяником, долгое время бывшим Председателем Госплана СССР, в его книге «Дело жизни» (М.: Советская Россия, 1984). Он особо отмечает экспедицию В.Г. Васильева в июле 1934 г., которая подтвердила возможность наличия нефти на Югане. В 1935 г. уже велось разведочное бурение, которое обнаружило признаки – но только признаки – нефти. Экспедиции проводились и в последующие 30-е годы. Однако они не привели к открытию промышленной нефти. Разведка продолжалась и в годы войны, и в послевоенный период.
Долгий период неудач в поисках нефти и газа Западной Сибири объясняется в книге Н.К. Байбакова рядом причин. Были объективные причины: мало исследованная огромная территория, сложные природные условия, недостаток техники. Но существовали и другие причины. В какой-то степени поиски нефти сдерживали высказывания некоторых видных геологов, отрицавших нефтеносность Тюменской земли.
Первый успех был достигнут в 1952 г., когда в поселке Березово опорная скважина дала мощный газовый фонтан. В последующем поблизости было открыто еще 21 месторождение газа. Однако первый мощный фонтан легкой нефти был получен только весной 1960 г. на реке Конда бригадой С.Н. Урусова, ставшего знатным буровым мастером и получившего в 1963 г. звание Героя Социалистического Труда. В последующем были открыты и другие месторождения. В книге Н.К. Байбакова названы многие нефтяники, особо отличившиеся в освоении региона.
Однако существовали и противники форсирования разработки этих месторождений, которые уверяли, что для этого, учитывая климатические условия и удаленность региона от мест потребления и особенно экспорта нефти и газа, нужны на длительное время крупные инвестиции, в том числе и в трубопроводы, которые очень нескоро окупятся. Вместе с тем других источников средств найдено не было. Кроме того, производительность нефтяных и газовых скважин в данном районе оказалась выше средней по стране. Все это и определило принятие решения о форсировании развития Западно-Сибирского нефтегазового комплекса. Следует особо подчеркнуть, что в дискуссиях практически отсутствовали политические амбициозные аргументы и методы решения, а преобладали технико-экономические расчеты и обоснования. Это и определило реальность поставленной задачи и ее выполнение в дальнейшем.
Проведенные в Западно-Сибирской низменности геологоразведочные работы привели к открытию богатейших месторождений нефти и газа. На площади 3 млн кв. км было выявлено около 120 месторождений нефти и газа, расположенных на обширной территории от восточного склона Урала до Енисея. Среди открытых месторождений были такие уникальные, как Самотлорское нефтяное, Уренгойское газовое и др. По потенциальным ресурсам Западная Сибирь выходила на первое место в стране. Первая эксплуатационная скважина на мощнейшем Самотлорском месторождении была начата бурением в январе 1969 г. бригадой Степана Повха. Это было первым шагом резкого роста добычи нефти не только в регионе, но и в стране в целом.
Таким образом, за определенной политико-идеологической риторикой, содержавшейся в директивах XXIII и XXIV съездов КПСС по восьмому и девятому пятилетним планам, скрывалась весьма конкретная экономическая задача – сконцентрировать все силы и средства на развитии добычи нефти и газа в Западной Сибири, увеличить экспорт нефти и на эти средства развивать отечественное производство потребительских товаров и их импорт.
В результате реализации указанной выше задачи были достигнуты следующие показатели роста добычи и экспорта энергоносителей (табл. 1).
Итак, по нефти 85 % всего прироста добычи было получено в РСФСР. Подавляющую часть этого прироста дала Западная Сибирь, и прежде всего Самотлор. По добыче газа прирост был еще более внушительный, но он в значительной мере был достигнут за счет других республик (Узбекистан, Туркмения). Добыча на крупнейшем Уренгойском газовом месторождении и на Ямале только разворачивалась.
Обращают на себя внимание относительно низкие приросты добычи угля. Именно тогда начались так называемые нефтяная, а затем газовая «паузы», которые должны были закончиться в 90-х годах увеличением в топливно-энергетическом балансе доли атомных электростанций и вновь угля. Эти «паузы» по ряду причин затянулись.
Таблица 1
Рост добычи и экспорта энергоносителей в 1966–1975 гг.
Источник: Народное хозяйство СССР в 1975 году. Стат. ежегодник. М.: Статистика, 1976. С. 240–243, 756.
И, наконец, интересно сравнить добычу нефти и газа в России к концу рассматриваемого периода с современной. В 2004 г. нефти в России было добыто 459 млн т, т. е. даже меньше, чем в РСФСР в 1975 г., в том числе в Тюменской области в 2004 г. добыто 310 млн т нефти, или две трети всей российской добычи.
В 2004 г. в России было добыто значительно больше газа, чем в 1975 г., – 632 млрд куб. м. Выше отмечалось, что в 1966–1975 гг. было осуществлено обустройство газовых месторождений в Западной Сибири и рывок в добыче газа был впереди. Именно десятилетие 1966–1975 гг. заложило основу нашей нынешней мощнейшей газовой промышленности и «Газпрома». В 2004 г. 90 % добытого в России газа приходилось на Тюменскую область (577 млрд куб. м, в том числе 551 млрд куб. м в Ямало-Ненецком автономном округе).
Таким образом, главным своим товарным и валютным богатством современная Россия обязана десятилетию 1966–1975 гг. В результате в этом десятилетии стало возможным в 3,5 раза увеличить внешнеторговый оборот, в значительной мере за счет экспорта энергоносителей, доля которого в экспорте возросла в 1,8 раза.
Соответственно увеличивался и импорт. При этом в первом пятилетии этого десятилетия (1966–1970) акцент был сделан на увеличение импорта промышленных товаров народного потребления. Их доля во всем импорте повысилась с 14,2 % в 1965 г. до 18,3 % в 1970 г.[18] Это означает, что абсолютный рост импорта промышленных потребительских товаров вырос за указанное пятилетие практически в 2 раза. Между тем в данный период и в следующем пятилетии активно закупалось и оборудование (а подчас и целые заводы – например, автомобильные) для производства промышленных потребительских товаров. Поэтому уже к 1975 г. долю этих товаров в импорте можно было сократить до 13,0 %. Начали производить свои товары.
Следовательно, была решена и вторая задача этого десятилетия – в кратчайшие сроки выпустить на внутренний рынок максимально возможное количество промышленных потребительских товаров и создать основы для их производства в стране. Было бы большим преувеличением сказать, что рынок был насыщен этими товарами. В стране за многие прошлые годы накопился такой голод на эти товары, что насытить его было просто невозможно. При этом с целью достижения доступности таких товаров для большинства населения цены на промышленные потребительские товары были установлены весьма низкими. Сейчас, с рыночных позиций, это решение можно было бы оценить как ошибочное. Оно на последующие годы определило товарный дефицит на розничном рынке. Но с социальной точки зрения это решение было правильным, человечным. Оно позволило десяткам миллионов человек, пусть через магазинные очереди, приобщиться к ранее неведомым им благам, без которых сейчас уже ни один человек не представляет своей жизни.
Приведем данные об обеспеченности населения только тремя, но самыми типичными предметами длительного пользования, в те времена, а во многом и сейчас определяющими степень цивилизованности образа жизни (табл. 2).
Можно без преувеличения сказать, что примерно половина населения СССР (та, что приобрела эти предметы) за эти годы вступила в совершенно иную жизнь и открылась возможность вступить в нее и остальным. Это была социальная революция. Появление в семье телевизора, холодильника и стиральной машины, пожалуй, изменяло жизнь людей сильнее, чем появление в последующие годы автомобиля, а затем компьютера.
Таблица 2
Обеспеченность населения предметами культурно-бытового назначения длительного пользования (штук на 100 семей на конец года)
Источник: Народное хозяйство СССР в 1975 году. Стат. ежегодник. М.: Статистика, 1976. С. 595.
В табл. 2 не приведены данные по легковым автомобилям. До конца 80-х годов эти данные не публиковались в статистических справочниках, да и нечего было публиковать. ВАЗ был введен в действие только к концу восьмой пятилетки. В 1970 г. на 100 семей приходилось только два автомобиля. И только к 1980 г. эта цифра достигла 10 автомобилей на 100 семей, а в 1990 г. – 18 автомобилей. Автомобиль становился важной целью и имиджевым признаком успешного советского человека. Основы этого были заложены в 1966–1975 гг.
Своеобразной была в том десятилетии динамика макроэкономических показателей социально-экономического развития страны (табл. 3).
Итак, темпы экономического роста, характеризуемые большинством показателей, по сравнению с предыдущим, хрущевским – десятилетием не повысились, а даже несколько понизились. Однако это было последнее десятилетие, в котором удалось удержать такие темпы, на уровне примерно в 2 раза за 10 лет. В следующее десятилетие они резко снизились. Но самое главное – по двум макроэкономическим показателям темпы роста повысились. Это производство в промышленности предметов потребления и реальные доходы на душу населения, т. е. показатели, отражающие изменения в уровне жизни населения. Это конечный, принципиальный результат десятилетия 1966–1975 гг., свидетельствующий об успешности решения главной экономической задачи периода.
Безусловно, важнейшей характерной чертой восьмой пятилетки являлось существенное повышение темпов роста показателей, отражающих повышение уровня жизни населения. Но есть очень важный социальный индикатор, который не показал заметного улучшения в восьмой пятилетке по сравнению с седьмой. Известно, что в хрущевский период был сделан прорыв в жилищном строительстве. В восьмой пятилетке такого прорыва уже не могло быть сделано. Жилья в восьмой пятилетке было введено всего на 5,7 % больше, чем в предыдущем пятилетии, или на 1,1 % в среднем за год. Это ничтожный рост по сравнению с ростом других показателей.
Таблица 3
Динамика макроэкономических показателей социально-экономического развития СССР (в %)
Источники: Народное хозяйство СССР в 1965 году. Стат. ежегодник. М.: Статистика, 1966. С. 57–58; Народное хозяйство СССР в 1975 году. Стат. ежегодник. М.: Статистика, 1976. С. 56; Народное хозяйство СССР в 1985 году. Стат. ежегодник. М.: Статистика, 1986. С. 39.
Но надо было показать крупные успехи и в этой области. Вспоминается случай, когда при подготовке выступления А.Н. Косыгина на XXIV съезде КПСС докладчик выразил пожелание в разделе доклада, посвященном итогам социально-экономического развития СССР за восьмую пятилетку, сказать, что в СССР строится жилья больше, чем в любой другой стране мира. Стали проверять цифры. Тогда принято было приводить данные по жилью в квадратных метрах. Оказалось, что ни по жилой площади, ни по общей площади этот тезис не подтверждается. Руководил группой по подготовке доклада председатель Статистического управления
В.Н. Старовский. Он предложил нам посчитать по количеству квартир, и все получилось. У нас площадь каждой квартиры была существенно меньше. В результате в докладе А.Н. Косыгина появилась следующая фраза: «Построено 11 млн 350 тыс. квартир. Как показывает международная статистика, в мире нет другой страны, в которой за последние пять лет было бы построено такое количество квартир (Аплодисменты)». Эта фраза долго еще была в центре пропаганды.
Вроде фактически это правда. Но элемент лукавства все же есть. Поэтому дальше в докладе указывалось: еще нельзя сказать, что обеспеченность жильем населения нормальная, и это остается одной из серьезных проблем. Пример показывает, что в приводимых Госпланом или членами высшего руководства страны цифрах прямого вранья никогда не было. Но, конечно, можно было подобрать разные цифры.
В то же время важно подчеркнуть: в этом десятилетии создавались не только нефтегазовые объекты ради валюты и импорта предметов потребления. Экономика развивалась диверсифицированно. Строился и вводился в действие ряд крупнейших объектов и в других отраслях, до сих пор определяющих состояние российской экономики.
Именно в этот период было начато и развернуто строительство БАМа. Сейчас, в период экономического реформирования, появился ряд статей, отрицающих целесообразность этой дороги. Она была названа одним из журналистов дорогой в никуда. Это неверно. Район, по которому проходит БАМ, богат ресурсами, на разработку которых и была рассчитана дорога. Это богатейшие лесные ресурсы, весьма перспективное Удоканское медное месторождение, золото, асбест и многое другое. В 90-х годах разработка этих месторождений затормозилась, но их черед еще придет. Вот тогда БАМ себя и покажет.
Постановка этой задачи вытекала из предыдущего развития советской экономики. Десятилетию 1966–1975 гг. предшествовало важнейшее политическое событие – отставка Н.С. Хрущева. Эпоха Хрущева оставила весьма неоднозначное экономическое наследие новому руководству страны. С одной стороны, взлет строительства, особенного жилищного, начало развития химической промышленности, а с другой – кукурузная эпопея, управленческие метания (деление партийных органов на городские и сельские, совнархозы), амбициозные, совершенно нереальные политические программы (построение коммунизма к 1980 г.) и т. д. В результате к концу хрущевского десятилетия начали значительно уменьшаться темпы роста экономики и особенно уровня жизни населения. На внутреннем розничном рынке катастрофически не хватало товаров. Особенно отставало производство непродовольственных предметов потребления. В 1965 г. из 100 семей только 24 имели телевизоры, 11 – холодильники, 21 – стиральные машины, 7 – пылесосы и т. д. Отставание в производстве предметов длительного пользования вошло в противоречие с быстрым ростом жилищного строительства, получением значительной частью городского населения отдельных квартир.
Перед новым руководством страны встала задача прежде всего выправить такое положение, и как можно скорее. Надо было хоть немного насытить рынок товарами не только за счет развития собственного производства предметов потребления (что требовало более длительного времени), но и за счет увеличения импорта. Для этого нужны были немалые средства, в том числе и валюта. Валюта нужна была и для развития отечественного производства предметов потребления.
Таким образом, стояла задача поиска и создания устойчивого источника денежных, в том числе валютных, средств. Реальным источником этих средств мог быть только экспорт энергоносителей – нефти и газа. Весьма высоким рост их добычи и экспорта был и до десятилетия 1966–1975 гг. Однако в дальнейшем существенный рост их добычи на старых месторождениях обеспечить было невозможно. Требовалось создавать новую топливную базу страны на практически не освоенных территориях.
В целях получения денежных средств для наращивания производства и импорта товаров потребления было принято, как теперь говорят, судьбоносное решение о форсировании разработки нефтегазовых месторождений Западной Сибири. Вместо широковещательных амбициозных задач – построить коммунизм или перегнать штат Огайо по производству молока – была поставлена, казалась бы, весьма узкая, но позволяющая вытащить все народное хозяйство страны задача. В этом и заключается экономический прагматизм данного периода.
Попытки искать нефть в Сибири предпринимались еще в царский период. Однако они не увенчались успехом, и работы в этом направлении надолго прекратились. Интерес к данному региону возродился в начале 30-х годов, когда академик И.М. Губкин, возглавлявший в то время геологическую службу страны, указал на возможную нефтеносность Западно-Сибирской низменности, после чего было организовано несколько экспедиций.
Об истории разведок и освоении нефтегазового района Западной Сибири подробно и увлекательно написано активным участником этой работы Н.К. Байбаковым, известным нефтяником, долгое время бывшим Председателем Госплана СССР, в его книге «Дело жизни» (М.: Советская Россия, 1984). Он особо отмечает экспедицию В.Г. Васильева в июле 1934 г., которая подтвердила возможность наличия нефти на Югане. В 1935 г. уже велось разведочное бурение, которое обнаружило признаки – но только признаки – нефти. Экспедиции проводились и в последующие 30-е годы. Однако они не привели к открытию промышленной нефти. Разведка продолжалась и в годы войны, и в послевоенный период.
Долгий период неудач в поисках нефти и газа Западной Сибири объясняется в книге Н.К. Байбакова рядом причин. Были объективные причины: мало исследованная огромная территория, сложные природные условия, недостаток техники. Но существовали и другие причины. В какой-то степени поиски нефти сдерживали высказывания некоторых видных геологов, отрицавших нефтеносность Тюменской земли.
Первый успех был достигнут в 1952 г., когда в поселке Березово опорная скважина дала мощный газовый фонтан. В последующем поблизости было открыто еще 21 месторождение газа. Однако первый мощный фонтан легкой нефти был получен только весной 1960 г. на реке Конда бригадой С.Н. Урусова, ставшего знатным буровым мастером и получившего в 1963 г. звание Героя Социалистического Труда. В последующем были открыты и другие месторождения. В книге Н.К. Байбакова названы многие нефтяники, особо отличившиеся в освоении региона.
Однако существовали и противники форсирования разработки этих месторождений, которые уверяли, что для этого, учитывая климатические условия и удаленность региона от мест потребления и особенно экспорта нефти и газа, нужны на длительное время крупные инвестиции, в том числе и в трубопроводы, которые очень нескоро окупятся. Вместе с тем других источников средств найдено не было. Кроме того, производительность нефтяных и газовых скважин в данном районе оказалась выше средней по стране. Все это и определило принятие решения о форсировании развития Западно-Сибирского нефтегазового комплекса. Следует особо подчеркнуть, что в дискуссиях практически отсутствовали политические амбициозные аргументы и методы решения, а преобладали технико-экономические расчеты и обоснования. Это и определило реальность поставленной задачи и ее выполнение в дальнейшем.
Проведенные в Западно-Сибирской низменности геологоразведочные работы привели к открытию богатейших месторождений нефти и газа. На площади 3 млн кв. км было выявлено около 120 месторождений нефти и газа, расположенных на обширной территории от восточного склона Урала до Енисея. Среди открытых месторождений были такие уникальные, как Самотлорское нефтяное, Уренгойское газовое и др. По потенциальным ресурсам Западная Сибирь выходила на первое место в стране. Первая эксплуатационная скважина на мощнейшем Самотлорском месторождении была начата бурением в январе 1969 г. бригадой Степана Повха. Это было первым шагом резкого роста добычи нефти не только в регионе, но и в стране в целом.
Таким образом, за определенной политико-идеологической риторикой, содержавшейся в директивах XXIII и XXIV съездов КПСС по восьмому и девятому пятилетним планам, скрывалась весьма конкретная экономическая задача – сконцентрировать все силы и средства на развитии добычи нефти и газа в Западной Сибири, увеличить экспорт нефти и на эти средства развивать отечественное производство потребительских товаров и их импорт.
В результате реализации указанной выше задачи были достигнуты следующие показатели роста добычи и экспорта энергоносителей (табл. 1).
Итак, по нефти 85 % всего прироста добычи было получено в РСФСР. Подавляющую часть этого прироста дала Западная Сибирь, и прежде всего Самотлор. По добыче газа прирост был еще более внушительный, но он в значительной мере был достигнут за счет других республик (Узбекистан, Туркмения). Добыча на крупнейшем Уренгойском газовом месторождении и на Ямале только разворачивалась.
Обращают на себя внимание относительно низкие приросты добычи угля. Именно тогда начались так называемые нефтяная, а затем газовая «паузы», которые должны были закончиться в 90-х годах увеличением в топливно-энергетическом балансе доли атомных электростанций и вновь угля. Эти «паузы» по ряду причин затянулись.
Таблица 1
Рост добычи и экспорта энергоносителей в 1966–1975 гг.
И, наконец, интересно сравнить добычу нефти и газа в России к концу рассматриваемого периода с современной. В 2004 г. нефти в России было добыто 459 млн т, т. е. даже меньше, чем в РСФСР в 1975 г., в том числе в Тюменской области в 2004 г. добыто 310 млн т нефти, или две трети всей российской добычи.
В 2004 г. в России было добыто значительно больше газа, чем в 1975 г., – 632 млрд куб. м. Выше отмечалось, что в 1966–1975 гг. было осуществлено обустройство газовых месторождений в Западной Сибири и рывок в добыче газа был впереди. Именно десятилетие 1966–1975 гг. заложило основу нашей нынешней мощнейшей газовой промышленности и «Газпрома». В 2004 г. 90 % добытого в России газа приходилось на Тюменскую область (577 млрд куб. м, в том числе 551 млрд куб. м в Ямало-Ненецком автономном округе).
Таким образом, главным своим товарным и валютным богатством современная Россия обязана десятилетию 1966–1975 гг. В результате в этом десятилетии стало возможным в 3,5 раза увеличить внешнеторговый оборот, в значительной мере за счет экспорта энергоносителей, доля которого в экспорте возросла в 1,8 раза.
Соответственно увеличивался и импорт. При этом в первом пятилетии этого десятилетия (1966–1970) акцент был сделан на увеличение импорта промышленных товаров народного потребления. Их доля во всем импорте повысилась с 14,2 % в 1965 г. до 18,3 % в 1970 г.[18] Это означает, что абсолютный рост импорта промышленных потребительских товаров вырос за указанное пятилетие практически в 2 раза. Между тем в данный период и в следующем пятилетии активно закупалось и оборудование (а подчас и целые заводы – например, автомобильные) для производства промышленных потребительских товаров. Поэтому уже к 1975 г. долю этих товаров в импорте можно было сократить до 13,0 %. Начали производить свои товары.
Следовательно, была решена и вторая задача этого десятилетия – в кратчайшие сроки выпустить на внутренний рынок максимально возможное количество промышленных потребительских товаров и создать основы для их производства в стране. Было бы большим преувеличением сказать, что рынок был насыщен этими товарами. В стране за многие прошлые годы накопился такой голод на эти товары, что насытить его было просто невозможно. При этом с целью достижения доступности таких товаров для большинства населения цены на промышленные потребительские товары были установлены весьма низкими. Сейчас, с рыночных позиций, это решение можно было бы оценить как ошибочное. Оно на последующие годы определило товарный дефицит на розничном рынке. Но с социальной точки зрения это решение было правильным, человечным. Оно позволило десяткам миллионов человек, пусть через магазинные очереди, приобщиться к ранее неведомым им благам, без которых сейчас уже ни один человек не представляет своей жизни.
Приведем данные об обеспеченности населения только тремя, но самыми типичными предметами длительного пользования, в те времена, а во многом и сейчас определяющими степень цивилизованности образа жизни (табл. 2).
Можно без преувеличения сказать, что примерно половина населения СССР (та, что приобрела эти предметы) за эти годы вступила в совершенно иную жизнь и открылась возможность вступить в нее и остальным. Это была социальная революция. Появление в семье телевизора, холодильника и стиральной машины, пожалуй, изменяло жизнь людей сильнее, чем появление в последующие годы автомобиля, а затем компьютера.
Таблица 2
Обеспеченность населения предметами культурно-бытового назначения длительного пользования (штук на 100 семей на конец года)
В табл. 2 не приведены данные по легковым автомобилям. До конца 80-х годов эти данные не публиковались в статистических справочниках, да и нечего было публиковать. ВАЗ был введен в действие только к концу восьмой пятилетки. В 1970 г. на 100 семей приходилось только два автомобиля. И только к 1980 г. эта цифра достигла 10 автомобилей на 100 семей, а в 1990 г. – 18 автомобилей. Автомобиль становился важной целью и имиджевым признаком успешного советского человека. Основы этого были заложены в 1966–1975 гг.
Своеобразной была в том десятилетии динамика макроэкономических показателей социально-экономического развития страны (табл. 3).
Итак, темпы экономического роста, характеризуемые большинством показателей, по сравнению с предыдущим, хрущевским – десятилетием не повысились, а даже несколько понизились. Однако это было последнее десятилетие, в котором удалось удержать такие темпы, на уровне примерно в 2 раза за 10 лет. В следующее десятилетие они резко снизились. Но самое главное – по двум макроэкономическим показателям темпы роста повысились. Это производство в промышленности предметов потребления и реальные доходы на душу населения, т. е. показатели, отражающие изменения в уровне жизни населения. Это конечный, принципиальный результат десятилетия 1966–1975 гг., свидетельствующий об успешности решения главной экономической задачи периода.
Безусловно, важнейшей характерной чертой восьмой пятилетки являлось существенное повышение темпов роста показателей, отражающих повышение уровня жизни населения. Но есть очень важный социальный индикатор, который не показал заметного улучшения в восьмой пятилетке по сравнению с седьмой. Известно, что в хрущевский период был сделан прорыв в жилищном строительстве. В восьмой пятилетке такого прорыва уже не могло быть сделано. Жилья в восьмой пятилетке было введено всего на 5,7 % больше, чем в предыдущем пятилетии, или на 1,1 % в среднем за год. Это ничтожный рост по сравнению с ростом других показателей.
Таблица 3
Динамика макроэкономических показателей социально-экономического развития СССР (в %)
Но надо было показать крупные успехи и в этой области. Вспоминается случай, когда при подготовке выступления А.Н. Косыгина на XXIV съезде КПСС докладчик выразил пожелание в разделе доклада, посвященном итогам социально-экономического развития СССР за восьмую пятилетку, сказать, что в СССР строится жилья больше, чем в любой другой стране мира. Стали проверять цифры. Тогда принято было приводить данные по жилью в квадратных метрах. Оказалось, что ни по жилой площади, ни по общей площади этот тезис не подтверждается. Руководил группой по подготовке доклада председатель Статистического управления
В.Н. Старовский. Он предложил нам посчитать по количеству квартир, и все получилось. У нас площадь каждой квартиры была существенно меньше. В результате в докладе А.Н. Косыгина появилась следующая фраза: «Построено 11 млн 350 тыс. квартир. Как показывает международная статистика, в мире нет другой страны, в которой за последние пять лет было бы построено такое количество квартир (Аплодисменты)». Эта фраза долго еще была в центре пропаганды.
Вроде фактически это правда. Но элемент лукавства все же есть. Поэтому дальше в докладе указывалось: еще нельзя сказать, что обеспеченность жильем населения нормальная, и это остается одной из серьезных проблем. Пример показывает, что в приводимых Госпланом или членами высшего руководства страны цифрах прямого вранья никогда не было. Но, конечно, можно было подобрать разные цифры.
В то же время важно подчеркнуть: в этом десятилетии создавались не только нефтегазовые объекты ради валюты и импорта предметов потребления. Экономика развивалась диверсифицированно. Строился и вводился в действие ряд крупнейших объектов и в других отраслях, до сих пор определяющих состояние российской экономики.
Именно в этот период было начато и развернуто строительство БАМа. Сейчас, в период экономического реформирования, появился ряд статей, отрицающих целесообразность этой дороги. Она была названа одним из журналистов дорогой в никуда. Это неверно. Район, по которому проходит БАМ, богат ресурсами, на разработку которых и была рассчитана дорога. Это богатейшие лесные ресурсы, весьма перспективное Удоканское медное месторождение, золото, асбест и многое другое. В 90-х годах разработка этих месторождений затормозилась, но их черед еще придет. Вот тогда БАМ себя и покажет.