Страница:
Свою главную цель Милютин видел в создании массовой армии европейского типа. Это означало сокращение непомерно высокой численности войск в мирное время (более миллиона человек) и способность к быстрой мобилизации в случае войны. Эффективность существовавшей в России рекрутской системы была очень низкой и несопоставимой с организацией вооруженных сил в европейских странах, где армия обходилась гораздо дешевле и в то же время обладала достаточной боеспособностью. В докладе министра ставились задачи реорганизации центрального военного управления и создания местных территориальных органов в виде военных округов; усовершенствования подготовки войск; преобразования системы военного образования; перевооружения армии и др.
Военные реформы проводилось поэтапно в течение целого десятилетия. По «Положению» 1864 года территория России была разделена на пятнадцать военных округов. Управления округа (артиллерийское, инженерное, интендантское, военно-медицинское) имели двойное подчинение – командующему войсками и соответствующим главным управлениям Военного министерства. По инициативе Милютина старое деление войск на корпуса упразднили, и высшей тактической единицей стала дивизия, однако через несколько лет корпуса восстановили. Военно-окружная реформа обеспечила оперативное руководство войсками с целью их быстрой мобилизации. В итоге реформы 1867 года была создана стройная система центрального военного управления, упразднены дублирующие структуры, аппарат министерства сократился почти на тысячу человек, вдвое уменьшилась канцелярская переписка. В 1868 году император утвердил «Положение о полевом управлении войск в военное время», которое уточняло функции главнокомандующего и его штаба, координацию их действий с окружными управлениями. Однако это нововведение страдало серьезными недостатками и на практике привело к излишней бюрократизации военного управления. «Положение» 1868 года считается специалистами наименее удачной реформой Милютина.
Приоритетное внимание министерство уделяло подготовке офицерских кадров. В середине 1860-х годов была проведена реформа системы военного образования. Милютин считал раннюю военную специализацию вредной для формирования личности молодого человека. В кадетских корпусах традиции лихого удальства и корпоративный дух сочетались с рутинностью преподавания, профессиональной некомпетентностью и солдафонством. Министр упразднил кадетские корпуса и учредил военные гимназии – средние учебные заведения с программой близкой к курсу реальной гимназии. Таким образом предполагалось повысить общеобразовательный уровень будущих офицеров. Кроме того, на основе специальных классов бывших кадетских корпусов создавались военные училища, куда принимались лица, получившие среднее образование. В итоге значительно повысилось качество преподавания в военных гимназиях, улучшился контингент поступавших в военные училища. Офицерский корпус ежегодно стал пополняться более образованными и квалифицированными кадрами в количестве 600 человек. В ходе перестройки были созданы также юнкерские военные училища с двухгодичным сроком обучения. Для поступления в них требовались знания в объеме четырех классов среднего учебного заведения. Юнкерские училища ежегодно выпускали около полутора тысяч офицеров. Министерство проявляло заботу и о высшем военном образовании: в соответствии с новыми научными достижениями систематически пересматривались программы и учебные планы академий. Помимо уже существовавших трех академий (Генерального штаба, Артиллерийской и Инженерной) открылась Военно-юридическая академия.
Большая работа проводилась и с рядовым составом. Милютин, приверженный гуманистическим ценностям, действовал в соответствии с духом времени, апеллируя к личности солдата. Он стремился освободить низшие чины от изнурительной муштры, повысить уровень их обучения. В войсках была усовершенствована боевая, строевая и физическая подготовка, многое было сделано для распространения грамотности, регулярно стали выходить специальные издания «Солдатские беседы» и «Чтение для солдат», были организованы полковые и ротные библиотеки. Министерство значительно улучшило систему армейского здравоохранения, развернуло строительство казарм, увеличило размеры провиантского и фуражного довольствия, ввело более удобное обмундирование. Одновременно с принятием закона об отмене телесных наказаний 17 апреля 1863 года Милютину удалось добиться упразднения наиболее жестоких видов наказаний, применявшихся в армии (таких, как кошки, шпицрутены, плети, клеймение). Либеральная судебная реформа 1864 года позволила военному ведомству принять в 1867-м новый военно-судный устав, основанный на началах гласности и состязательности.
Венцом реформ стал Устав о воинской повинности от 1 января 1874 года. Теперь повинность должны были отбывать лица мужского пола всех сословий по достижении 21 года. Срок действительной военной службы ограничивался шестью годами для сухопутных войск и семью – для флота. Устав предоставлял населению ряд льгот по семейному положению: для единственного сына; для старшего сына при наличии братьев моложе 18 лет; для лица, непосредственно следующего по возрасту за братом, находящемся на военной службе. Устанавливались льготы и по образованию: срок действительной военной службы для лиц с высшим образованием составлял шесть месяцев, для окончивших гимназии – полтора года, прогимназии и городские училища – три года, для получивших начальное образование – четыре года. Введение всеобщей воинской повинности уничтожило одну из основных привилегий дворянства. Правда, реформа не была достаточно последовательной: устранялась от службы в армии значительная часть «инородческого» населения, освобождались от призыва лица духовного звания, допускались многочисленные отступления от закона в пользу представителей «высших» классов. И все же Устав обеспечил условия для создания обученных резервов и формирования в России массовой армии.
Милютин делал все возможное для перевооружения, строительства стратегических железных дорог и развития отечественной военной промышленности с целью сокращения зависимости от закупок за границей. При нем начался переход от гладкоствольных ружей и пушек к штуцерам и нарезным орудиям, заряжающимся с казенной части. В пореформенные десятилетия были построены новые военные предприятия, переоборудованы старые пороховые, ружейные и орудийные заводы, артиллерийские арсеналы. В 1869 году в Петербурге вступил в строй первый в России патронный завод. Однако низкие производственные мощности отсталой страны затрудняли техническую модернизацию вооруженных сил.
Нехватка средств очень тормозила реформы. На этой почве у Милютина обострились отношения с министром финансов М. Х. Рейтерном, который отказывался удовлетворять запросы военного ведомства. Этих государственных деятелей многое сближало: оба были выдвиженцами великого князя Константина Николаевича, формировались в одной идейной среде, принадлежали к когорте либеральных бюрократов, имели во многом общие представления о путях развития страны. Но в отстаивании интересов своих ведомств оказались непримиримы. Александру II не раз приходилось выступать в роли арбитра между двумя министрами. Впрочем, у Милютина не было особых оснований для жалоб на жесткую позицию финансового ведомства. В 1865–1875 годах ежегодные расходы на армию составляли треть государственного бюджета. При скудости казны дальнейшее увеличение ассигнований было просто невозможно.
Несмотря на исключительную занятость, Милютин не ограничивал свою деятельность военным делом. Он оказывал всемерную поддержку либеральным реформам, последовавшим за отменой крепостного права; отстаивал в верхах основные принципы преобразований: всесословность, гласность, равенство всех граждан перед законом. Для этого деятеля были характерны умеренность либеральных взглядов и взвешенность политических оценок. Он надеялся, что России удастся избежать как крайностей деспотизма, так и революционного экстремизма. Интересы государства он ставил выше сословных интересов дворянства, призывал «проститься навсегда с правами одной касты над другой» и отменить «отжившие привилегии», которые мешают развитию страны и укреплению государственной власти.
Дмитрий Алексеевич всячески содействовал своему другу, министру народного просвещения А. В. Головнину в реформировании системы образования, защищал основные начала земской реформы, разработанные его братом Николаем еще накануне освобождения крестьян, выступал за расширение компетенции и самостоятельности местного самоуправления. При обсуждении закона о печати 1865 года Милютин конфликтовал с министром внутренних дел П. А. Валуевым, считая жесткое ограничение свободы слова препятствием для развития гласности. Он отводил печати важную роль в обновлении России. Благодаря его усилиям газета «Русский инвалид» (с 1862 года – официальный орган Военного министерства) превратилась в авторитетное общественно-политическое издание, на страницах которого обсуждались не только специальные военные вопросы, но и актуальные проблемы российской жизни. Министр уделял газете много внимания, лично следил за подготовкой каждого номера.
Отстаивая реформаторский курс, Милютин, как и большинство либералов, продолжал верить в творческие силы монархии, в ее способность преобразовать Россию. Он был всецело предан Александру II, видел в нем Царя-освободителя и основной оплот происходящих в стране прогрессивных перемен. В одной из его записок середины 1860-х годов сказано: «реформа у нас может быть произведена только властью», так как в стране еще слишком сильны «брожение» и «разрозненность интересов». Поэтому «мысли о конституционных проектах должны быть отложены на многие лета». Дмитрий Алексеевич считал совершенно необходимыми для политической стабильности России «сильную власть и решительное преобладание русских элементов». Однако, в его понимании, подобная власть не исключала ни личной свободы граждан, ни общественного самоуправления, а приоритет русской нации не означал подавление других народностей. «Тот, кто хочет истинного блага России и русского народа, кто думает более о будущности их, чем о настоящих эгоистических интересах, тот должен отвергать решительно все, что может или колебать власть единую и нераздельную, или подстрекать и потворствовать сепаратизму некоторых частей».
Лозунгу о единой и неделимой России при господствующем положении «русского элемента» Милютин оставался верен всю жизнь. Он принадлежал к сторонникам активной имперской политики, направленной на внешнюю экспансию и расширение границ государства. Приверженность либеральным идеям вполне органично сочеталась в его мировоззрении с крайней жесткостью и даже нетерпимостью в проведении подобной политики. Милютин выступил за беспощадное подавление польского восстания 1863–1864 годов, одобрил карательные меры генерал-губернатора М. Н. Муравьева («Вешателя») в Северо-Западном крае. Такой же линии он придерживался и по отношению к Остзейскому краю и Финляндии. Несмотря на возражения министра иностранных дел князя А. М. Горчакова, опасавшегося осложнений в отношениях с Великобританией, Милютин настаивал на завоевании Средней Азии. В 1867 году по его предложению туркестанским генерал-губернатором и командующим войсками округа был назначен генерал К. П. Кауфман, который стал претворять в жизнь наступательные планы военного министра.
При осуществлении реформ Милютину приходилось преодолевать сопротивление мощной оппозиции в верхах. После покушения Д. В. Каракозова на Александра II в 1866 году во внутренней политике усилились консервативные тенденции. Ведущее положение в правительстве заняла группировка начальника III отделения собственной Его Императорского Величества канцелярии графа П. А. Шувалова. В нее входили также сменивший А. В. Головнина министр народного просвещения граф Д. А. Толстой, министр внутренних дел А. Е. Тимашев, министр юстиции граф К. И. Пален, председатель Комитета министров князь П. П. Гагарин и некоторые другие высшие сановники. Пересмотр либерального законодательства 1860-х годов сочетался в планах консерваторов с замыслом о введении в России конституции в олигархическом варианте. Поэтому ярко выраженный «антиконституционализм» Милютина тех лет во многом объяснялся тактическими соображениями – и его, и других либеральных бюрократов тревожили притязания аристократической верхушки на раздел власти с троном.
Консервативная группировка начала против военного ведомства настоящую кампанию. Военного министра подозревали в скрытом либерализме, считали, что он, как и его брат Николай, стоит на радикальных позициях. Консерваторы встречали в штыки его выступления против дворянских привилегий. В 1868 году Шувалов и Тимашев обвинили «Русский инвалид» «во вредном направлении», докладывали Александру II, что газета «возбуждает неосуществимые надежды крестьян». В результате этой интриги Милютин потерял свое любимое детище. В следующем году «Русский инвалид», ставший официальным органом Генерального штаба, сосредоточился на публикации чисто военных материалов.
Острая борьба по вопросам народного просвещения разгорелась между Милютиным и Толстым – ярым сторонником классического образования. В Государственном совете военный министр неизменно вступал со своим оппонентом в жаркие споры. Он доказывал, что классическое образование, при всех его достоинствах, нельзя развивать за счет технических и естественно-научных дисциплин, что древние языки и знание античной культуры сами по себе не смогут отвлечь молодежь от революционных устремлений: «благодетельное или вредное влияние обучения зависит от приемов обучения, а не от сущности самой науки». При этом Дмитрий Алексеевич не ограничивался одними речами, а принимал деятельное участие в создании противовеса толстовскому «классицизму» – сети реального образования, ориентированного на изучение прикладных наук, в которых крайне нуждались промышленность и реформируемая армия.
Немало противников у министра было и в военных кругах. Некоторые генералы с беспокойством восприняли многие нововведения, возмущались их социальной направленностью. С наиболее ожесточенными нападками на реформы, в частности на систему военных округов и нового полевого устава, выступил А. И. Барятинский, бывший начальник Милютина. Фельдмаршал предполагал, что русская армия будет перестроена по прусскому образцу, министр станет ведать административным управлением и снабжением, а сам он займет ключевой пост начальника штаба. Но Милютин ориентировался на пример Франции, где министр являлся единственным руководителем военного ведомства. Поэтому в 1868 году разочарованный Барятинский ушел в отставку. Вдохновляемый им известный военный публицист Р. А. Фадеев в серии статей резко раскритиковал мероприятия Военного министерства.
В какой-то момент показалось, что положение Милютина в верхах заметно пошатнулось. Однако молниеносный разгром Франции в войне с Пруссией в 1870 году заставил правительственные круги задуматься о состоянии армии и повышении ее боеспособности. Глава военного ведомства воспользовался этим, чтобы поставить вопрос о введении всеобщей воинской повинности. Шуваловская группировка резко выступила против этой инициативы, защищая привилегии дворянства. Борьба растянулась на несколько лет; Дмитрий Алексеевич проявил твердость и даже заявил о своей готовности уйти в отставку. Тем не менее эта конфронтация завершилась его победой: Александр II предпочел поддержать военного министра, внутренне сознавая его правоту.
Принятие в 1874 году закона о всеобщей воинской повинности совпало с падением всесильного начальника III отделения. Отныне Милютин стал самым влиятельным лицом в высших сферах власти. К нему постоянно обращались с просьбами о содействии, его мнение запрашивали при решении всех принципиально важных вопросов внутренней и внешней политики. Канцлер А. М. Горчаков из-за преклонного возраста потерял прежнюю активность, и роль военного министра в иностранных делах значительно возросла. С уходом П. А. Шувалова германофильская группировка в верхах частично утратила прежнее влияние. И все же Милютину, который всегда выступал противником этого направления, не удалось добиться пересмотра внешнеполитической ориентации. Династические связи между двумя императорскими семьями были слишком тесными. Поэтому военный министр с тревогой наблюдал за действиями канцлера О. фон Бисмарка, всячески демонстрировавшего сближение с Россией и стремившегося вторично разбить Францию, чтобы обеспечить Германии гегемонию в Европе.
Одновременно Милютин внимательно следил за развитием отношений России с Турцией. За два месяца до начала русско-турецкой кампании он представил Александру II записку, в которой, признавая пагубность войны для России, указал на необходимость прямого военного вмешательства в события на Балканах. По его словам, восточный вопрос является «русским», что означает «исключительное право» России оказывать покровительство христианам, страдающим под турецким игом. Своей запиской Милютин рассчитывал в разгар балканского кризиса побудить императора к решительным действиям. Сторонники войны в окружении Александра II составляли большинство, однако были и противники. Министр финансов М. Х. Рейтерн выступил против столкновения с Турцией, грозившего России расстройством государственных финансов и экономическими потрясениями. Однако император пренебрег интересами народного хозяйства. После долгих колебаний он уступил давлению общественного мнения и требованиям военной «партии» во главе с Милютиным.
Война 1877–1878 годов стала проверкой эффективности военных реформ. Первая в истории России мобилизация была проведена достаточно оперативно. Войска успешно форсировали Дунай и вступили на болгарскую землю. Но последующие действия складывались для русской армии неудачно. Главная причина заключалась в некомпетентности и бездарности Верховного командования. Назначение на высшие военные посты оставалось прерогативой императора. Порочность этой практики проявилась и в русско-турецкую кампанию. В ней участвовали двенадцать великих князей, каждый из которых отнюдь не блистал полководческими дарованиями. Главнокомандующий великий князь Николай Николаевич и его окружение открыто враждовали с Милютиным, не желая прислушиваться к его рекомендациям. Они отвергли план стремительного наступления на Константинополь через центральные районы Болгарии в обход турецких крепостей, выработанный начальником Главного штаба Н. Н. Обручевым. Великий князь предпочел рассредоточить войска для решения второстепенных задач. В итоге армия оказалась в «котле» между четырехугольником турецких крепостей на востоке, Плевной – на западе и Балканами – на юге.
Однако и Милютин несет свою долю ответственности за неудачи и огромные человеческие жертвы. Его реформы в целом не привели к пересмотру устаревшей тактики, доказавшей свою полную несостоятельность еще в Крымскую войну. В армии продолжали исповедовать суворовский принцип «пуля – дура, штык – молодец». Приверженцем этой национальной традиции был и сам Дмитрий Алексеевич. Войска шли в атаку густыми ротными колоннами и не открывали огня, пока не приближались к противнику на несколько сотен шагов, а иногда и вообще не стреляли. Знаменитый генерал М. Д. Скобелев вел полки на турецкие позиции плотными массами, с развевающимися знаменами и под бодрые звуки оркестра. Это приводило к колоссальным потерям. Лишь постепенно офицеры и солдаты усваивали необходимость атаковать в стрелковых цепях, учились рассредоточиваться, окапываться и укрываться.
Успешному ходу войны не способствовали также личное присутствие Александра II на театре боевых действий и его постоянное вмешательство в управление войсками. При самодержце военный министр лишался реальных полномочий. Тем не менее, когда после третьего неудачного штурма Плевны император и командование склонялись к отводу армии за Дунай на зимние квартиры, именно Милютин настоял на проведении четвертого штурма, который привел к падению крепости. В конце ноября 1877 года, вручая военному министру орден Св. Георгия 2-й степени, Александр II сказал ему с благодарностью: «Я не забыл этой заслуги твоей; тебе мы обязаны нынешним нашим успехом». В августе 1878 года Дмитрий Алексеевич был возведен в графское достоинство.
В послевоенные годы влияние Милютина в верхах еще более усилилось. С уходом А. М. Горчакова в длительный отпуск он стал фактически направлять внешнюю политику государства. Его международный авторитет необычайно возрос. В дипломатической переписке он фигурирует как один из тех, в чьих руках «покоится европейский мир». Бисмарк в письме к баварскому королю Людвигу II прямо утверждал, что «руководящим министром, насколько таковой имеется ныне в России, стал военный министр Милютин». Дмитрий Алексеевич оказался дальновиднее многих видных сановников и самого Александра II, своевременно осознав опасность для России роста экономического потенциала и военной мощи Германии. Позиция министра вызывала тревогу у Бисмарка и других правителей соседней империи, которые видели в нем противника проводимой ими европейской политики.
Дмитрия Алексеевича занимали также вопросы внутреннего положения в стране. Его настораживали рост революционного движения и склонность радикально настроенной молодежи к терроризму. Осенью 1879 года он составил записку «Мысли о необходимых преобразованиях в управлении, в учебной части и духовенстве». В ней предлагалось реформировать Государственный совет: ввести в его состав выборных представителей от земств в равном количестве с членами по назначению; по замыслу автора это стало бы логическим продолжением земской реформы. Рекомендовалось также укрепить центральную исполнительную власть – создать Совет министров, то есть единое правительство, которое будет вырабатывать общую программу, проводить согласованную политику и нести за нее коллективную ответственность.
В феврале 1880 года, в обстановке общественного брожения и череды покушений со стороны террористов, Александр II призвал на пост председателя вновь учрежденной Верховной распорядительной комиссии генерала М. Т. Лорис-Меликова и наделил его чрезвычайными полномочиями. После упразднения комиссии в августе этого же года Лорис-Меликов стал министром внутренних дел. «Диктатор» сделал ставку на возобновление политики реформ и союз с лояльными монархии общественными силами. Милютин, с его авторитетом, стал для него незаменимым союзником. В коалицию либеральных бюрократов вошел также председатель Департамента государственной экономии Государственного совета А. А. Абаза, занявший в октябре 1880 года пост министра финансов. «Триумвиров» поддерживал председатель Государственного совета великий князь Константин Николаевич. Либеральные министры выдвинули программу, которая предусматривала: меры по преодолению крестьянского малоземелья, реформирование налоговой системы, пересмотр паспортного устава, урегулирование взаимоотношений наемных рабочих и предпринимателей, дарование прав раскольникам, преобразование губернских административных учреждений, смягчение цензуры и др.
Для создания механизма разработки и обсуждения намеченных реформ был подготовлен проект образования двух временных подготовительных комиссий (административно-хозяйственной и финансовой). Они состояли из назначенных чиновников разных ведомств и «сведущих лиц» из числа специалистов-практиков, находящихся на государственной и частной службе. Для рассмотрения законопроектов, подготовленных в этих комиссиях, предполагалось создать общую комиссию, включающую членов подготовительных комиссий и выборных представителей земских и городских учреждений. Одобренные комиссией законопроекты должны были передаваться для окончательного обсуждения в Государственный совет. Все эти комиссии носили чисто совещательный характер и не обладали правом законодательной инициативы. Проект получил название «конституции» Лорис-Меликова. Несмотря на крайнюю ограниченность декларированного в нем «народного представительства», реализация подобной инициативы могла стать принципиальным шагом на пути преобразования государственной системы.
Проект был одобрен в Особом совещании, это решение 17 февраля 1881 года утвердил Александр II. Он назначил на 4 марта заседание Совета министров, чтобы заслушать доклад Лорис-Меликова и обсудить текст правительственного сообщения о созыве подготовительных комиссий. Однако убийство императора 1 марта в корне изменило ситуацию в стране. Новый самодержец, испытавший шок от гибели отца, не был склонен идти на уступки обществу. Фактически судьба «конституции» решилась на заседании Совета министров 8 марта. Большинство присутствующих выступили за утверждение проекта. Милютин заявил, что «почти все прежние реформы разрабатывались также с участием представителей местных интересов» и что «оставить это ожидание неудовлетворенным гораздо опаснее, чем предложенный призыв к совету земских людей». Однако Александра III гораздо больше впечатлило отрицательное мнение меньшинства. Самой непримиримой была речь обер-прокурора Святейшего синода К. П. Победоносцева, назвавшего Великие реформы «преступной ошибкой». В итоге император распорядился еще раз обсудить проект.
Милютина переполняли самые мрачные предчувствия относительно будущего России. «Реакция под маской народности и православия – это верный путь к гибели для государства», – записал он в дневнике в те мартовские дни. И все же некоторое время еще оставалась надежда на благоприятный исход дела. Однако манифест 29 апреля 1881 года о незыблемости самодержавия означал крах замыслов либеральных министров. В начале мая Лорис-Меликов и Абаза подали в отставку; 22 мая за ними последовал Милютин. Но и после ухода из Военного министерства он продолжал пользоваться в верхах и обществе большим авторитетом. Дмитрий Алексеевич остался членом Государственного совета и сохранил звание генерал-адъютанта. Накануне отставки ему пожаловали украшенные алмазами портреты Александра II и Александра III.
Военные реформы проводилось поэтапно в течение целого десятилетия. По «Положению» 1864 года территория России была разделена на пятнадцать военных округов. Управления округа (артиллерийское, инженерное, интендантское, военно-медицинское) имели двойное подчинение – командующему войсками и соответствующим главным управлениям Военного министерства. По инициативе Милютина старое деление войск на корпуса упразднили, и высшей тактической единицей стала дивизия, однако через несколько лет корпуса восстановили. Военно-окружная реформа обеспечила оперативное руководство войсками с целью их быстрой мобилизации. В итоге реформы 1867 года была создана стройная система центрального военного управления, упразднены дублирующие структуры, аппарат министерства сократился почти на тысячу человек, вдвое уменьшилась канцелярская переписка. В 1868 году император утвердил «Положение о полевом управлении войск в военное время», которое уточняло функции главнокомандующего и его штаба, координацию их действий с окружными управлениями. Однако это нововведение страдало серьезными недостатками и на практике привело к излишней бюрократизации военного управления. «Положение» 1868 года считается специалистами наименее удачной реформой Милютина.
Приоритетное внимание министерство уделяло подготовке офицерских кадров. В середине 1860-х годов была проведена реформа системы военного образования. Милютин считал раннюю военную специализацию вредной для формирования личности молодого человека. В кадетских корпусах традиции лихого удальства и корпоративный дух сочетались с рутинностью преподавания, профессиональной некомпетентностью и солдафонством. Министр упразднил кадетские корпуса и учредил военные гимназии – средние учебные заведения с программой близкой к курсу реальной гимназии. Таким образом предполагалось повысить общеобразовательный уровень будущих офицеров. Кроме того, на основе специальных классов бывших кадетских корпусов создавались военные училища, куда принимались лица, получившие среднее образование. В итоге значительно повысилось качество преподавания в военных гимназиях, улучшился контингент поступавших в военные училища. Офицерский корпус ежегодно стал пополняться более образованными и квалифицированными кадрами в количестве 600 человек. В ходе перестройки были созданы также юнкерские военные училища с двухгодичным сроком обучения. Для поступления в них требовались знания в объеме четырех классов среднего учебного заведения. Юнкерские училища ежегодно выпускали около полутора тысяч офицеров. Министерство проявляло заботу и о высшем военном образовании: в соответствии с новыми научными достижениями систематически пересматривались программы и учебные планы академий. Помимо уже существовавших трех академий (Генерального штаба, Артиллерийской и Инженерной) открылась Военно-юридическая академия.
Большая работа проводилась и с рядовым составом. Милютин, приверженный гуманистическим ценностям, действовал в соответствии с духом времени, апеллируя к личности солдата. Он стремился освободить низшие чины от изнурительной муштры, повысить уровень их обучения. В войсках была усовершенствована боевая, строевая и физическая подготовка, многое было сделано для распространения грамотности, регулярно стали выходить специальные издания «Солдатские беседы» и «Чтение для солдат», были организованы полковые и ротные библиотеки. Министерство значительно улучшило систему армейского здравоохранения, развернуло строительство казарм, увеличило размеры провиантского и фуражного довольствия, ввело более удобное обмундирование. Одновременно с принятием закона об отмене телесных наказаний 17 апреля 1863 года Милютину удалось добиться упразднения наиболее жестоких видов наказаний, применявшихся в армии (таких, как кошки, шпицрутены, плети, клеймение). Либеральная судебная реформа 1864 года позволила военному ведомству принять в 1867-м новый военно-судный устав, основанный на началах гласности и состязательности.
Венцом реформ стал Устав о воинской повинности от 1 января 1874 года. Теперь повинность должны были отбывать лица мужского пола всех сословий по достижении 21 года. Срок действительной военной службы ограничивался шестью годами для сухопутных войск и семью – для флота. Устав предоставлял населению ряд льгот по семейному положению: для единственного сына; для старшего сына при наличии братьев моложе 18 лет; для лица, непосредственно следующего по возрасту за братом, находящемся на военной службе. Устанавливались льготы и по образованию: срок действительной военной службы для лиц с высшим образованием составлял шесть месяцев, для окончивших гимназии – полтора года, прогимназии и городские училища – три года, для получивших начальное образование – четыре года. Введение всеобщей воинской повинности уничтожило одну из основных привилегий дворянства. Правда, реформа не была достаточно последовательной: устранялась от службы в армии значительная часть «инородческого» населения, освобождались от призыва лица духовного звания, допускались многочисленные отступления от закона в пользу представителей «высших» классов. И все же Устав обеспечил условия для создания обученных резервов и формирования в России массовой армии.
Милютин делал все возможное для перевооружения, строительства стратегических железных дорог и развития отечественной военной промышленности с целью сокращения зависимости от закупок за границей. При нем начался переход от гладкоствольных ружей и пушек к штуцерам и нарезным орудиям, заряжающимся с казенной части. В пореформенные десятилетия были построены новые военные предприятия, переоборудованы старые пороховые, ружейные и орудийные заводы, артиллерийские арсеналы. В 1869 году в Петербурге вступил в строй первый в России патронный завод. Однако низкие производственные мощности отсталой страны затрудняли техническую модернизацию вооруженных сил.
Нехватка средств очень тормозила реформы. На этой почве у Милютина обострились отношения с министром финансов М. Х. Рейтерном, который отказывался удовлетворять запросы военного ведомства. Этих государственных деятелей многое сближало: оба были выдвиженцами великого князя Константина Николаевича, формировались в одной идейной среде, принадлежали к когорте либеральных бюрократов, имели во многом общие представления о путях развития страны. Но в отстаивании интересов своих ведомств оказались непримиримы. Александру II не раз приходилось выступать в роли арбитра между двумя министрами. Впрочем, у Милютина не было особых оснований для жалоб на жесткую позицию финансового ведомства. В 1865–1875 годах ежегодные расходы на армию составляли треть государственного бюджета. При скудости казны дальнейшее увеличение ассигнований было просто невозможно.
Несмотря на исключительную занятость, Милютин не ограничивал свою деятельность военным делом. Он оказывал всемерную поддержку либеральным реформам, последовавшим за отменой крепостного права; отстаивал в верхах основные принципы преобразований: всесословность, гласность, равенство всех граждан перед законом. Для этого деятеля были характерны умеренность либеральных взглядов и взвешенность политических оценок. Он надеялся, что России удастся избежать как крайностей деспотизма, так и революционного экстремизма. Интересы государства он ставил выше сословных интересов дворянства, призывал «проститься навсегда с правами одной касты над другой» и отменить «отжившие привилегии», которые мешают развитию страны и укреплению государственной власти.
Дмитрий Алексеевич всячески содействовал своему другу, министру народного просвещения А. В. Головнину в реформировании системы образования, защищал основные начала земской реформы, разработанные его братом Николаем еще накануне освобождения крестьян, выступал за расширение компетенции и самостоятельности местного самоуправления. При обсуждении закона о печати 1865 года Милютин конфликтовал с министром внутренних дел П. А. Валуевым, считая жесткое ограничение свободы слова препятствием для развития гласности. Он отводил печати важную роль в обновлении России. Благодаря его усилиям газета «Русский инвалид» (с 1862 года – официальный орган Военного министерства) превратилась в авторитетное общественно-политическое издание, на страницах которого обсуждались не только специальные военные вопросы, но и актуальные проблемы российской жизни. Министр уделял газете много внимания, лично следил за подготовкой каждого номера.
Отстаивая реформаторский курс, Милютин, как и большинство либералов, продолжал верить в творческие силы монархии, в ее способность преобразовать Россию. Он был всецело предан Александру II, видел в нем Царя-освободителя и основной оплот происходящих в стране прогрессивных перемен. В одной из его записок середины 1860-х годов сказано: «реформа у нас может быть произведена только властью», так как в стране еще слишком сильны «брожение» и «разрозненность интересов». Поэтому «мысли о конституционных проектах должны быть отложены на многие лета». Дмитрий Алексеевич считал совершенно необходимыми для политической стабильности России «сильную власть и решительное преобладание русских элементов». Однако, в его понимании, подобная власть не исключала ни личной свободы граждан, ни общественного самоуправления, а приоритет русской нации не означал подавление других народностей. «Тот, кто хочет истинного блага России и русского народа, кто думает более о будущности их, чем о настоящих эгоистических интересах, тот должен отвергать решительно все, что может или колебать власть единую и нераздельную, или подстрекать и потворствовать сепаратизму некоторых частей».
Лозунгу о единой и неделимой России при господствующем положении «русского элемента» Милютин оставался верен всю жизнь. Он принадлежал к сторонникам активной имперской политики, направленной на внешнюю экспансию и расширение границ государства. Приверженность либеральным идеям вполне органично сочеталась в его мировоззрении с крайней жесткостью и даже нетерпимостью в проведении подобной политики. Милютин выступил за беспощадное подавление польского восстания 1863–1864 годов, одобрил карательные меры генерал-губернатора М. Н. Муравьева («Вешателя») в Северо-Западном крае. Такой же линии он придерживался и по отношению к Остзейскому краю и Финляндии. Несмотря на возражения министра иностранных дел князя А. М. Горчакова, опасавшегося осложнений в отношениях с Великобританией, Милютин настаивал на завоевании Средней Азии. В 1867 году по его предложению туркестанским генерал-губернатором и командующим войсками округа был назначен генерал К. П. Кауфман, который стал претворять в жизнь наступательные планы военного министра.
При осуществлении реформ Милютину приходилось преодолевать сопротивление мощной оппозиции в верхах. После покушения Д. В. Каракозова на Александра II в 1866 году во внутренней политике усилились консервативные тенденции. Ведущее положение в правительстве заняла группировка начальника III отделения собственной Его Императорского Величества канцелярии графа П. А. Шувалова. В нее входили также сменивший А. В. Головнина министр народного просвещения граф Д. А. Толстой, министр внутренних дел А. Е. Тимашев, министр юстиции граф К. И. Пален, председатель Комитета министров князь П. П. Гагарин и некоторые другие высшие сановники. Пересмотр либерального законодательства 1860-х годов сочетался в планах консерваторов с замыслом о введении в России конституции в олигархическом варианте. Поэтому ярко выраженный «антиконституционализм» Милютина тех лет во многом объяснялся тактическими соображениями – и его, и других либеральных бюрократов тревожили притязания аристократической верхушки на раздел власти с троном.
Консервативная группировка начала против военного ведомства настоящую кампанию. Военного министра подозревали в скрытом либерализме, считали, что он, как и его брат Николай, стоит на радикальных позициях. Консерваторы встречали в штыки его выступления против дворянских привилегий. В 1868 году Шувалов и Тимашев обвинили «Русский инвалид» «во вредном направлении», докладывали Александру II, что газета «возбуждает неосуществимые надежды крестьян». В результате этой интриги Милютин потерял свое любимое детище. В следующем году «Русский инвалид», ставший официальным органом Генерального штаба, сосредоточился на публикации чисто военных материалов.
Острая борьба по вопросам народного просвещения разгорелась между Милютиным и Толстым – ярым сторонником классического образования. В Государственном совете военный министр неизменно вступал со своим оппонентом в жаркие споры. Он доказывал, что классическое образование, при всех его достоинствах, нельзя развивать за счет технических и естественно-научных дисциплин, что древние языки и знание античной культуры сами по себе не смогут отвлечь молодежь от революционных устремлений: «благодетельное или вредное влияние обучения зависит от приемов обучения, а не от сущности самой науки». При этом Дмитрий Алексеевич не ограничивался одними речами, а принимал деятельное участие в создании противовеса толстовскому «классицизму» – сети реального образования, ориентированного на изучение прикладных наук, в которых крайне нуждались промышленность и реформируемая армия.
Немало противников у министра было и в военных кругах. Некоторые генералы с беспокойством восприняли многие нововведения, возмущались их социальной направленностью. С наиболее ожесточенными нападками на реформы, в частности на систему военных округов и нового полевого устава, выступил А. И. Барятинский, бывший начальник Милютина. Фельдмаршал предполагал, что русская армия будет перестроена по прусскому образцу, министр станет ведать административным управлением и снабжением, а сам он займет ключевой пост начальника штаба. Но Милютин ориентировался на пример Франции, где министр являлся единственным руководителем военного ведомства. Поэтому в 1868 году разочарованный Барятинский ушел в отставку. Вдохновляемый им известный военный публицист Р. А. Фадеев в серии статей резко раскритиковал мероприятия Военного министерства.
В какой-то момент показалось, что положение Милютина в верхах заметно пошатнулось. Однако молниеносный разгром Франции в войне с Пруссией в 1870 году заставил правительственные круги задуматься о состоянии армии и повышении ее боеспособности. Глава военного ведомства воспользовался этим, чтобы поставить вопрос о введении всеобщей воинской повинности. Шуваловская группировка резко выступила против этой инициативы, защищая привилегии дворянства. Борьба растянулась на несколько лет; Дмитрий Алексеевич проявил твердость и даже заявил о своей готовности уйти в отставку. Тем не менее эта конфронтация завершилась его победой: Александр II предпочел поддержать военного министра, внутренне сознавая его правоту.
Принятие в 1874 году закона о всеобщей воинской повинности совпало с падением всесильного начальника III отделения. Отныне Милютин стал самым влиятельным лицом в высших сферах власти. К нему постоянно обращались с просьбами о содействии, его мнение запрашивали при решении всех принципиально важных вопросов внутренней и внешней политики. Канцлер А. М. Горчаков из-за преклонного возраста потерял прежнюю активность, и роль военного министра в иностранных делах значительно возросла. С уходом П. А. Шувалова германофильская группировка в верхах частично утратила прежнее влияние. И все же Милютину, который всегда выступал противником этого направления, не удалось добиться пересмотра внешнеполитической ориентации. Династические связи между двумя императорскими семьями были слишком тесными. Поэтому военный министр с тревогой наблюдал за действиями канцлера О. фон Бисмарка, всячески демонстрировавшего сближение с Россией и стремившегося вторично разбить Францию, чтобы обеспечить Германии гегемонию в Европе.
Одновременно Милютин внимательно следил за развитием отношений России с Турцией. За два месяца до начала русско-турецкой кампании он представил Александру II записку, в которой, признавая пагубность войны для России, указал на необходимость прямого военного вмешательства в события на Балканах. По его словам, восточный вопрос является «русским», что означает «исключительное право» России оказывать покровительство христианам, страдающим под турецким игом. Своей запиской Милютин рассчитывал в разгар балканского кризиса побудить императора к решительным действиям. Сторонники войны в окружении Александра II составляли большинство, однако были и противники. Министр финансов М. Х. Рейтерн выступил против столкновения с Турцией, грозившего России расстройством государственных финансов и экономическими потрясениями. Однако император пренебрег интересами народного хозяйства. После долгих колебаний он уступил давлению общественного мнения и требованиям военной «партии» во главе с Милютиным.
Война 1877–1878 годов стала проверкой эффективности военных реформ. Первая в истории России мобилизация была проведена достаточно оперативно. Войска успешно форсировали Дунай и вступили на болгарскую землю. Но последующие действия складывались для русской армии неудачно. Главная причина заключалась в некомпетентности и бездарности Верховного командования. Назначение на высшие военные посты оставалось прерогативой императора. Порочность этой практики проявилась и в русско-турецкую кампанию. В ней участвовали двенадцать великих князей, каждый из которых отнюдь не блистал полководческими дарованиями. Главнокомандующий великий князь Николай Николаевич и его окружение открыто враждовали с Милютиным, не желая прислушиваться к его рекомендациям. Они отвергли план стремительного наступления на Константинополь через центральные районы Болгарии в обход турецких крепостей, выработанный начальником Главного штаба Н. Н. Обручевым. Великий князь предпочел рассредоточить войска для решения второстепенных задач. В итоге армия оказалась в «котле» между четырехугольником турецких крепостей на востоке, Плевной – на западе и Балканами – на юге.
Однако и Милютин несет свою долю ответственности за неудачи и огромные человеческие жертвы. Его реформы в целом не привели к пересмотру устаревшей тактики, доказавшей свою полную несостоятельность еще в Крымскую войну. В армии продолжали исповедовать суворовский принцип «пуля – дура, штык – молодец». Приверженцем этой национальной традиции был и сам Дмитрий Алексеевич. Войска шли в атаку густыми ротными колоннами и не открывали огня, пока не приближались к противнику на несколько сотен шагов, а иногда и вообще не стреляли. Знаменитый генерал М. Д. Скобелев вел полки на турецкие позиции плотными массами, с развевающимися знаменами и под бодрые звуки оркестра. Это приводило к колоссальным потерям. Лишь постепенно офицеры и солдаты усваивали необходимость атаковать в стрелковых цепях, учились рассредоточиваться, окапываться и укрываться.
Успешному ходу войны не способствовали также личное присутствие Александра II на театре боевых действий и его постоянное вмешательство в управление войсками. При самодержце военный министр лишался реальных полномочий. Тем не менее, когда после третьего неудачного штурма Плевны император и командование склонялись к отводу армии за Дунай на зимние квартиры, именно Милютин настоял на проведении четвертого штурма, который привел к падению крепости. В конце ноября 1877 года, вручая военному министру орден Св. Георгия 2-й степени, Александр II сказал ему с благодарностью: «Я не забыл этой заслуги твоей; тебе мы обязаны нынешним нашим успехом». В августе 1878 года Дмитрий Алексеевич был возведен в графское достоинство.
В послевоенные годы влияние Милютина в верхах еще более усилилось. С уходом А. М. Горчакова в длительный отпуск он стал фактически направлять внешнюю политику государства. Его международный авторитет необычайно возрос. В дипломатической переписке он фигурирует как один из тех, в чьих руках «покоится европейский мир». Бисмарк в письме к баварскому королю Людвигу II прямо утверждал, что «руководящим министром, насколько таковой имеется ныне в России, стал военный министр Милютин». Дмитрий Алексеевич оказался дальновиднее многих видных сановников и самого Александра II, своевременно осознав опасность для России роста экономического потенциала и военной мощи Германии. Позиция министра вызывала тревогу у Бисмарка и других правителей соседней империи, которые видели в нем противника проводимой ими европейской политики.
Дмитрия Алексеевича занимали также вопросы внутреннего положения в стране. Его настораживали рост революционного движения и склонность радикально настроенной молодежи к терроризму. Осенью 1879 года он составил записку «Мысли о необходимых преобразованиях в управлении, в учебной части и духовенстве». В ней предлагалось реформировать Государственный совет: ввести в его состав выборных представителей от земств в равном количестве с членами по назначению; по замыслу автора это стало бы логическим продолжением земской реформы. Рекомендовалось также укрепить центральную исполнительную власть – создать Совет министров, то есть единое правительство, которое будет вырабатывать общую программу, проводить согласованную политику и нести за нее коллективную ответственность.
В феврале 1880 года, в обстановке общественного брожения и череды покушений со стороны террористов, Александр II призвал на пост председателя вновь учрежденной Верховной распорядительной комиссии генерала М. Т. Лорис-Меликова и наделил его чрезвычайными полномочиями. После упразднения комиссии в августе этого же года Лорис-Меликов стал министром внутренних дел. «Диктатор» сделал ставку на возобновление политики реформ и союз с лояльными монархии общественными силами. Милютин, с его авторитетом, стал для него незаменимым союзником. В коалицию либеральных бюрократов вошел также председатель Департамента государственной экономии Государственного совета А. А. Абаза, занявший в октябре 1880 года пост министра финансов. «Триумвиров» поддерживал председатель Государственного совета великий князь Константин Николаевич. Либеральные министры выдвинули программу, которая предусматривала: меры по преодолению крестьянского малоземелья, реформирование налоговой системы, пересмотр паспортного устава, урегулирование взаимоотношений наемных рабочих и предпринимателей, дарование прав раскольникам, преобразование губернских административных учреждений, смягчение цензуры и др.
Для создания механизма разработки и обсуждения намеченных реформ был подготовлен проект образования двух временных подготовительных комиссий (административно-хозяйственной и финансовой). Они состояли из назначенных чиновников разных ведомств и «сведущих лиц» из числа специалистов-практиков, находящихся на государственной и частной службе. Для рассмотрения законопроектов, подготовленных в этих комиссиях, предполагалось создать общую комиссию, включающую членов подготовительных комиссий и выборных представителей земских и городских учреждений. Одобренные комиссией законопроекты должны были передаваться для окончательного обсуждения в Государственный совет. Все эти комиссии носили чисто совещательный характер и не обладали правом законодательной инициативы. Проект получил название «конституции» Лорис-Меликова. Несмотря на крайнюю ограниченность декларированного в нем «народного представительства», реализация подобной инициативы могла стать принципиальным шагом на пути преобразования государственной системы.
Проект был одобрен в Особом совещании, это решение 17 февраля 1881 года утвердил Александр II. Он назначил на 4 марта заседание Совета министров, чтобы заслушать доклад Лорис-Меликова и обсудить текст правительственного сообщения о созыве подготовительных комиссий. Однако убийство императора 1 марта в корне изменило ситуацию в стране. Новый самодержец, испытавший шок от гибели отца, не был склонен идти на уступки обществу. Фактически судьба «конституции» решилась на заседании Совета министров 8 марта. Большинство присутствующих выступили за утверждение проекта. Милютин заявил, что «почти все прежние реформы разрабатывались также с участием представителей местных интересов» и что «оставить это ожидание неудовлетворенным гораздо опаснее, чем предложенный призыв к совету земских людей». Однако Александра III гораздо больше впечатлило отрицательное мнение меньшинства. Самой непримиримой была речь обер-прокурора Святейшего синода К. П. Победоносцева, назвавшего Великие реформы «преступной ошибкой». В итоге император распорядился еще раз обсудить проект.
Милютина переполняли самые мрачные предчувствия относительно будущего России. «Реакция под маской народности и православия – это верный путь к гибели для государства», – записал он в дневнике в те мартовские дни. И все же некоторое время еще оставалась надежда на благоприятный исход дела. Однако манифест 29 апреля 1881 года о незыблемости самодержавия означал крах замыслов либеральных министров. В начале мая Лорис-Меликов и Абаза подали в отставку; 22 мая за ними последовал Милютин. Но и после ухода из Военного министерства он продолжал пользоваться в верхах и обществе большим авторитетом. Дмитрий Алексеевич остался членом Государственного совета и сохранил звание генерал-адъютанта. Накануне отставки ему пожаловали украшенные алмазами портреты Александра II и Александра III.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента