Айлс Грег. 24 часа

   – Но ведь мы знаем твое имя, – напомнил Уилл, – поэтому, убив Эбби, ты подпишешь себе смертный приговор.
   – Чушь! Похищение само по себе смертной казнью не карается. Так что со смертью девочки я лично ничего не теряю, а Хьюи даже выигрывает: некому будет его опознать.
   – Моя жена его видела.
   – Неужели? Что-то я такого не помню. – Хики ласково улыбнулся пленнице. – Что, милая, начинаешь представлять себе картинку?
   Повисла страшная пауза: Уилл расценивал имеющиеся варианты. Карен собиралась переключиться на Эбби, когда он взорвался:
   – Да пошел ты, Джо! Позови мою супругу!
   – Я здесь, – отозвалась женщина. – У меня Эбби на параллельном, дай мне с ней поговорить, ладно? – Она переключилась на основную линию. – Детка, я снова с тобой. Ты в порядке?
   – Нет! Мне было так страшно... Не отключайся больше!
   – Не буду, милая! – Карен жестом велела Хики вернуть телефон. Радиотрубка приземлилась в лужице крови. Вытерев трубку о покрывало, она поднесла ее ко рту. – Говори, Уилл!
   – Я уже позвонил тому парню из "Селлстара". У него автоответчик.
   – Ну вот...
   – Сейчас уже за полночь, и вполне возможно, телефон у них не в спальне. Буду звонить до победного... – На секунду Уилл задумался. – Слушай, ты ведь видела человека, который сторожил Эбби.
   – Да.
   – Думаешь, он убьет ее, если Джо прикажет?
   Карен вспомнилась огромная фигура и неподдельный страх, мелькнувший в глазах Хьюи, когда она вручила сумку-холодильник и умоляла не трогать девочку. "Не трогать твою девочку?" – эхом отозвался великан, будто подобная мысль ему и в голову не приходила. Но кто знает, что действительно у него на уме? Он не способен обидеть Эбби и сама мысль об этом приводит его в шок? Или настолько тупой, что повторяет все, что ему скажут?
   Измученная, сбитая с толку мать прикрыла трубку стационарного телефона.
   – Трудно сказать. Хьюи огромный, откровенно слабоумный и, по словам Хики, бесится, когда от него убегают дети. Похоже, настрадался в свое время. А Эбби только что от него сбежала...
   – Боже... Думаешь, она сможет прятаться до утра? Или на дорогу выйти?
   – Уилл, этот домик посреди леса!
   – Ты ведь оставила ей инсулин?
   – Да, подожди. – Карен прильнула к другой трубке. – Эбби, у тебя сумка с собой? Та, что я мистеру Хьюи оставила?
   – Нет... Я брала ее, когда первый раз убегала, но потом вернулась за телефоном и забыла.
   – Ничего страшного, милая, ты все равно молодец! Я сейчас с папой разговариваю...
   – А вы за мной приедете?
   – Да, мы как раз об этом говорим. Где мистер Хьюи?
   – У Феррисов до сих пор автоответчик, – пожаловался Уилл.
   – Не знаю, он перестал кричать, – отозвалась малышка.
   У Карен мурашки по спине побежали.
   – Сиди тихо, детка. – Она снова прикрыла трубку рукой. – Уилл, у нее нет инсулина, а если бы и был, Эбби не умеет делать уколы.
   – При необходимости справится; проблема только в том, чтобы вовремя эту необходимость почувствовала.
   – Уилл, ей всего пять... У нас есть другие варианты?
   – Лишь один: Эбби сдается, а мы полагаемся на слово Хики.
   Карен взглянула на сидящего на окровавленном одеяле Джо: глаза холодно блестят, нога кровоточит, на плече грубая татуировка.
   – Нет! Нужно сделать все возможное и спасти ее прямо сейчас.
   – Дай мне телефон, – снова потребовал Хики.
   Уже в который раз трубка полетела на окровавленное одеяло.
   – Док? Хочу рассказать небольшую историю. Мы с Хьюи двоюродные братья. Выросли в разных штатах, хотя наши матери были родными сестрами. Обе вышли замуж за редкостных ублюдков: его папаша был ублюдком бросающим, а мой – дерущимся. После смерти младшей сестренки Хьюи пришлось перебраться к нам в Миссисипи. Здесь появились первые проблемы: не в силах забыть Джо Эллен, он стал приставать к маленьким девочкам и колотить их родителей, если пробовали поднять шум. В трезвом виде мой папаша был просто золото, жаль только случалось это нечасто, и к Хьюи замечательно относился, но стоило напиться – донимал и называл никчемным нахлебником. А потом принимался за меня и колотил – так, для поддержания тонуса.
   Карен хотела услышать реакцию Уилла, но если слишком долго не разговаривать с Эбби, перепуганная малышка просто не выдержит. Хоть бы муж дозвонился президенту "Селлстара"!
   – Так вот однажды старик взял нас охотиться на оленей, – продолжал Хики. – Хьюи мы, конечно, оружие не доверяли, однако с собой брали всегда: он мог за раз все трофеи домой приволочь. Помню, перелезал через высокий, обвитый проволокой забор, а мое ружье возьми и выстрели. Папаша был под парами и тут же начал орать, мол, пуля в сантиметре от его щеки пролетела, бросил ружье и поколотил прямо в лесу. Мне в ту пору было лет тринадцать, а Хьюи на год меньше, но по росту и силе он ничуть не уступал взрослым. Отец орал, пока не начал хрипеть, потом решил передохнуть, но только я двинулся за ружьем, тут же преградил дорогу. Глоток из фляжки – и ор с побоями продолжались. Хьюи так смешно скривился, медленно подошел к папаше и вывернул руки, без особых усилий, р-раз, будто дерево обнял... Вывернул и держит, а папаша бесится, мол, вырвусь – убью обоих! Я поднял ружье и прицелился, потому что понимал: старик не шутит. Чтобы не попасть в Хьюи, стрелять пришлось бы прямой наводкой в голову, но такая рана выглядит не слишком естественно, потом проблем не оберешься.
   Карен зажала ладонью трубку: эта история явно не для ушей Эбби.
   – Хьюи тогда перепугался и говорит: "Джои, я просто хотел, чтобы он перестал тебя бить. Пожалуйста, не делай ничего плохого!" А я ответил: "Он никогда не перестанет. Никогда, до самой смерти! Убей его, Остолоп, и покончим с этим. Мы с тобой кровные братья, так что ты должен меня слушаться!" Парень на минуту задумался, потом, словно младенца, поднял папашу на руки, подтащил к утесу, аккуратно так положил и бил головой о камень, пока он не перестал шевелиться. Тело Хьюи отнес к обрыву и под моим чутким руководством сбросил на прибрежные скалы. Получилось так, будто папаша сам по пьяни свалился.
   Крепко зажмурившись, Карен горячо молилась о спасении Эбби.
   – Видишь, док, Хьюи не хотел этого делать, но сделал. И твою девочку обижать не захочет, но, стоит мне сказать, обязательно обидит. Да он без любимого брата Джои не то что жить, дышать не может, и если поймет, что из-за маленькой принцессы меня отправят в газовую камеру, прибьет, как папашу! – На секунду оторвавшись от телефона, Хики игриво подмигнул Карен. – Шейку Эбби он свернет не задумываясь, ему это что фарфоровую вазу разбить!
   Выслушав ответ Уилла, Джо с довольной улыбкой положил трубку на кровать.
   – Что же нам делать? – спросила мужа Карен.
   – Пока Хики бахвалился, я позвонил в офис "Селлстара" и попытался выяснить, где сейчас Феррис. Пришлось внеурочный осмотр его жене придумать. В отделе безопасности сказали, он должен быть дома.
   – Там по-прежнему автоответчик?
   – Да, но рано или поздно дозвонюсь; кто-нибудь все равно проснется. Слушай, мне бы с Эбби поговорить... Только и мечтаю ее голосок услышать... Попробуй поднести трубки друг к другу.
   Холодное дуло ткнулось Хики в лицо.
   – Садись на пол к стене!
   – Что?
   – Садись, я сказала!
   Джо отступил к стене и, сжимая обеими руками распоротое бедро, сполз на пол. Положив револьвер на одеяло, Карен развернула радиотелефон и прижала к трубке стационарного телефона.
   – Малышка? – Голос Уилла звучал как транзисторный приемник. – Это папа. Ты в порядке?
   Услышав, как всхлипывает Эбби, Карен захотела прострелить Хики голову.
   – Солнышко, я скоро за тобой приеду, – проговорил отец. – А сейчас тебе нужно прятаться, совсем как в лагере "Покахонтас", помнишь? Это такая новая игра... Потерпи немного, папа за тобой приедет. Ты меня слышишь?
   – Да, – несчастным голосом отозвалась девочка.
   – Эбби, скажи, случалось хоть раз такое, чтобы тебе была нужна помощь, а я не приходил?
   – Нет.
   – И на этот раз не будет. На Библии клянусь!
   – Ты не имеешь права клясться на Библии...
   – Ну, в особо важных случаях имею. Детка, я скоро за тобой приеду. Когда будет очень страшно, помни: к тебе спешит папа.
   – Ладно...
   – А сейчас дай маму... Детка, я тебя люблю!
   – Пожалуйста, папочка, поскорее!
   Карен развела трубки.
   – Уилл?
   – Эбби лучше бы на время отключить телефон, не то зарядка сядет... Но без поддержки ее тоже страшно оставлять. Успокой ее как-нибудь, я делаю все, что могу...
   – Пожалуйста, Уилл, поскорее!

* * *

   Застыв посреди разбитой дороги, Хьюи Коттон смотрел в ночное небо. На душе было грустно, а глаза устали от темных мрачных деревьев. Окружающий мир Хьюи воспринимал как огромную цветовую палитру. Один доктор заинтересовался и подробно об этом расспрашивал. Лес – тоже цвет, у него даже запах зеленый. Ночью зеленого не видно, а вкус и запах чувствуется...
   У Джои два цвета. Иногда он казался белым, как ангел-хранитель, который парил над плечом Хьюи или тенью следовал за ним, готовый прийти на помощь в нужный момент. А еще в двоюродном брате жил красный, словно наполненное темным соком семя; время от времени оно набухало и взрывалось, кровавым морем заливая белизну. Когда Джои краснел, это означало: случилось или вот-вот случится что-то страшное. Когда Джои краснел, приходилось делать нехорошие вещи. Хьюи не хотел их делать, зато так краснота уходила, совсем как кровь с замоченного белья.
   Иногда цвета исчезали, оставляя линяло-бурую тень ("туман", как называл ее Хьюи), обрамляющую фигуры людей и предметы, словно дымка, которая вот-вот закроет цветной мир. Хьюи видел этот туман, когда стоял в очереди за гамбургерами, а люди за спиной шикали: мол, целый час соус выбирает! Парень или девушка за кассой превращались в крошечный шарик, а сделать заказ мешали бурно выражающие недовольство люди. Они говорили гадости, потому что за огромным некрасивым телом не видели душу, а только начни объяснять – пугались, и бурый туман сгущался.
   Хуже всего было в школе. Изо всех сил Хьюи старался позабыть, как дразнили его одноклассники в Миссури. Старался, но не мог. Жестокие слова жили в душе, словно термиты в сваях старого дома. Его дразнили, даже когда он стал таким сильным, что мог запросто одолеть старшеклассника. Дразнили и убегали, не давая возможности отплатить. И девочки дразнили: "Тормоз, тормоз, тормоз!" Хьюи до сих пор снилось, как они убегают, а он не может догнать. Хотя одного старшеклассника он поймал. Отчасти поэтому и пришлось переехать в Миссисипи. Мама даже сестре не рассказала: боялась, не примет племянника, если узнает. А вот брату Хьюи доверился, и Джои все понял.
   Сделав глубокий вдох, Хьюи опустил голову. Иногда людей он чуял так же, как животных. Некоторые пахли плохо, другие так себе... А Эбби – как полотенце, только что принесенное из дорогой прачечной. Такого чистого и свежего запаха Хьюи не встречал! А еще девочка сверкала. Словно сотканная из золота и серебра, она должна отражать лунный свет, удивительно, как ее в темноте не видно!
   Может, ее укрыл туман? Он застилал глаза Хьюи с тех самых пор, как убежала малышка. Изо всех сил стараясь не напугать, великан видел в зеленых глазах страх. Может, девочка не нарочно боится? Она ведь такая маленькая! Головка меньше чем кулак, а брат говорит, ей уже шесть.
   – Эбби! – нерешительно позвал Хьюи.
   Тишина...
   Вернувшись к старому дому, он прислушался и принюхался – ничего. За черным входом маленький сарай. Запах свежего полотенца окутывал трактор, словно невидимая вуаль. Нагнувшись, Хьюи понюхал сиденье.
   Здесь только что была Эбби!
   Выбравшись из сарая, он всмотрелся в темную мозаику листвы. Ночью некоторые оттенки зеленого кажутся серыми, а древесные стволы – серебристо-черными. Обнимая дубовые ветви, лунный свет жемчужными каплями падал с листьев. Хьюи опустил глаза, давая им отдохнуть, а потом снова поднял – этому трюку его научил Джои, когда на оленей охотились. Если не напрягаться, порой видишь больше, чем когда специально стараешься. Так и получилось... Тупо глядя на сгущающиеся тени, он заметил в темноте желтоватый свет, но не такой яркий, как у светлячка.
   Сердце бешено заколотилось, Хьюи всмотрелся в темноту, но желтый огонек исчез. Так, нужно снова расслабиться.
   Вот он огонек: мигнул и тут же исчез.
   Хьюи близко, совсем близко. Огонек – это хорошо, однако вовсе не он заставлял слабый ум Хьюи работать с бешеной скоростью: зеленый запах изменился.

* * *

   Метрах в двадцати от сарая, в страшных душных кустах, притаилась Эбби, изо всех сил прижимая к груди сотовый. Толстые, узловатые ветви дубов не пропускали лунный свет, и, кроме кустарника, она ничего не видела. Вот бы сейчас в кабину трактора! Там тепло, сухо и нет колючих, царапающих ноги побегов. Где мистер Хьюи, она не знала. Вокруг столько разных звуков, что шагов точно не расслышать. Если бы не желтоватый огонек дисплея, девочка помчалась бы в лачугу. Окна светятся так приветливо, совсем как в родительском доме, если вечером смотреть на него из сада.
   В трубке послышался негромкий треск, и малышка испуганно прижала ее к уху.
   – Эбби! – позвала мама.
   – Что? – прошептала девочка.
   – Ты в порядке?
   – Кажется, да.
   – А где мистер Хьюи?
   – Не знаю.
   – Не слышишь его?
   – Он перестал кричать. Может быть, ушел?
   – Может быть, но точно мы не знаем, так что пока прячься.
   – Я на коленках сижу!
   – Вот и молодец! Папа сейчас звонит одному дяде, который поможет тебя найти. Знаешь, как он это сделает?
   – Нет.
   – Сотовый похож на радио: пока включен, полиция тебя слышит. Это все равно что если бы ты стояла и кричала: "Мама! Мама!"
   – Хочешь, я встану и закричу? Голос у меня громкий...
   – Нет, милая, не надо! Телефон сам за тебя кричит, только люди его не слышат, а компьютер слышит.
   – Как охотничья собака свист?
   – Точно! А сейчас... Подожди секунду, милая, со мной хочет поговорить папа.
   – Ладно... – Эбби даже больно стало – так сильно она прижала к уху трубку. Очень хотелось снова услышать папин голос.

* * *

   Хики по-прежнему сидел у стены. Несмотря на боль, решимости не убавилось, и он смотрел на Карен, как гиена, в любую минуту готовая броситься в атаку.
   – Ты как, собираешься меня штопать? – спросил он, поднимая окровавленные ладони.
   – Еще не решила!
   – Никакого результата, – расстроенно признался Уилл. – Чертов автоответчик включается. Абсурд: до хозяина сотовой службы не дозвониться!
   – А если в полицию позвонить? Или в ФБР...
   – Не стоит рисковать. Не дай Бог, Хьюи...
   – Мама! – позвала в другой трубке Эбби.
   – В чем дело, детка?
   – Кажется, я что-то слышала...
   У Карен чуть сердце не перевернулось.
   – Тише, милая, тише! Что ты слышала?
   – Не знаю. – Голосок дочки протянулся, как тоненькая ниточка, через бездонную пропасть страха. – Вы скоро приедете?
   – Скоро... Шум сейчас слышно?
   – Нет, сейчас нет, но я боюсь, это опоссум!
   С колоссальным трудом Карен сдержала истерический смех.
   – Хорошо, если так. Опоссум тебя не обидит.
   – На прошлой неделе один кошку Кейт укусил!
   – Ну, тут совсем другое дело...
   – А вдруг змея?
   – Нет, вряд ли, – заверила Карен, хотя у самой сердце екнуло. – Змеи сейчас спят.
   – Не-а, змеи ночью охотятся, я по телику видела.
   "О Боже..."
   – Это в других странах: Индии, Шри-Ланке, у них там кобры водятся... А у нас кобр нет.
   – Да...
   – Наши змеи ночью спят.
   – Мам, я снова что-то слышала, – прошелестела Эбби. – Будто кто-то крадется...
   Карен подавила приступ паники:
   – Сиди тихо, Эбби, не разговаривай!
   – Но мне гораздо лучше, когда мы разговариваем.
   – Знаю, милая...
   – Мама...
   За два чуть слышных слога безотчетный страх малышки передался матери. Карен сжала трубку так, что пальцы посинели.
   – Эбби, скажи что-нибудь!
   Тишина, громкое сопение... Карен поняла, что случилось: до смерти перепуганная Эбби сидит в темноте, боясь пошевелиться. Хьюи приближается. Моля Бога, чтобы дочка ее услышала, она зашептала:
   – Я с тобой, милая, не бойся! Сиди тихо, все будет хорошо... Помни, что сказал папа!
   Каждая клеточка Карен обратилась в слух. Задыхаясь от страха и волнения, она уловила тихий всхлип: наверняка Эбби всеми силами старалась его сдержать. Страшно хотелось утешить и подбодрить девочку, но тут в трубке раздался хруст ломающихся веток и истошный крик.
   – Похоже, я тебя нашел! – громко объявил Хьюи.
   Материнское сердце покрылось толстой коркой льда.
   – Эбби!
   – Я увидел свет! – радостно объявил гигант. – Зачем ты убежала, Эбби?
   – Эбби!
   – Что случилось? – закричал в другое ухо Уилл.
   – Джои! – позвал Хьюи.
   – Отпусти мою дочку! – потребовала Карен и уже гораздо менее уверенно добавила: – Пожалуйста!
   – Где Джои?
   – Так-так! – Хики прижал к ковру окровавленные ладони и медленно поднялся. – А положение-то, похоже, изменилось!
   Схватив револьвер, женщина прицелилась в грудь своему мучителю.
   – Скажи ему, пусть передаст трубку Эбби!
   В глазах Джо не было ни капли страха.
   – Если выстрелишь, девчонке точно не жить. Дай мне телефон!
   – А ну назад!
   Оттолкнув револьвер, Хики отвесил ей пощечину и вырвал из рук телефон.
   – Хьюи, это Джои. Услышишь выстрел – души это отродье! Команды не жди: ее не будет, и меня тоже... Эта сука всю ногу мне изрезала, убить хотела.
   Выслушав ответ брата, Хики даже в лице переменился.
   – Чертов тормоз! Я отдаю приказы – ты исполняешь, и точка, никаких вариантов! – Схватив Карен за запястье, он выкручивал его до тех пор, пока револьвер не выпал из безвольных пальцев. Джо тут же его поднял. – Свяжи девчонку, пасть кляпом заткни. Все, пока, я перезвоню!
   Карен неожиданно взорвалась. Бросившись на Хики, она хотела выцарапать ему глаза, но тут же получила кулаком в грудь. От сильного удара стало нечем дышать, ноги подкосились... Жадно ловя воздух ртом, Карен осела на пол, а Джо спокойно забрал телефон, на котором ждал Уилл, и начал издеваться:
   – Док, Хьюи нашел твою принцессу! Надеюсь, ты еще никому не дозвонился, потому что иначе крошка Эбби не доживет до второго класса... Успокойся! Думаю, теперь ты никакой финт не выкинешь, а дикая кошка, которую называешь женой, наконец возьмется за ум.
   – Пожалуйста, – умоляла Карен, с трудом поднимаясь на колени, – не позволяй ему связывать Эбби! Не позволяй ее мучить... Она ведь...
   – Заткнись! – рявкнул Хики, отложив радиотрубку. – И давай ногой займись!
   Дыша, словно бегун после марафонской дистанции, Карен смотрела на похитителя. В темно-карих глазах танцевали искры белого пламени.
   – Я твой хозяин, – совершенно спокойно объявил Джо. – Надеюсь, дошло?
   – Моя девочка должна вернуться домой живой и невредимой. Ради этого я готова на все.
   – Весьма разумный ответ. Но вернемся к неотложным делам. – Он показал на распоротую ногу. – Приступай!
   Нельзя, нельзя сейчас думать об Эбби, иначе все из рук повалится. Опираясь на край кровати, Карен поднялась на ноги, подняла с пола щипцы и открыла черную сумку Уилла.
   – Никаких иголок! – запротестовал Хики, глядя, как она достает ампулу лидокаина и шприц. – Сама понимаешь, доверия тебе нет.
   – Как хочешь. Но сорок стежков без анестезии – испытание не из легких, боль адская, сразу предупреждаю.
   – Ну значит, тебе понравится! – заржал Джо. – Не волнуйся, крошка, мы с тобой потом за каждый стежок расквитаемся!

11

   Чувствуя, как страх сжимает сердце ледяными щупальцами, Хьюи с девочкой на руках пробирался через ночной лес. С каждой секундой бурый туман сгущается, застилает все вокруг, лишь яркие квадраты окон проступают сквозь толстую пелену. Эбби кричала без остановки и так громко, что Хьюи диву давался: как она не задохнется. Вот бы заткнуть уши... увы, руки всего две, и они нужны, чтобы нести малышку.
   Ее крики, как река, которую нужно перейти вброд. Грудь щемят старые детские страхи, а сердце трепещет, словно колокольчик на ветру. Джои велел связать девочку, но Хьюи не хотелось. Джои велел ее придушить, если раздастся выстрел, и Хьюи благодарил Бога за то, что выстрелов не было. Причинить боль малышке он смог бы, только увидев поверх ее заплаканного лица другое лицо, лицо девочки постарше. Та девочка однажды завела его в лес, показала кое-что, а потом велела спустить штаны. Он послушался, однако на крики девочки из-за деревьев вышли старшеклассники и начали издеваться. Хьюи хотелось свернуть мерзавке шею, чтобы стала вялой и безжизненной, как курица.
   В душе все перепуталось, одно Коттон знал твердо: без Джои он пропадет. До переезда в Миссисипи жизнь была похожа на бесформенный синяк, и от мысли, что этот синяк может появиться вновь, становилось дурно. Малыши вроде Эбби – будто озаряющие темноту фонарики: вспыхивают и гаснут, а Джои – единственное, что у него есть.

* * *

   Перевалило за полночь, в доме Дженнингсов было тихо и темно. На соснах стрекотали сверчки, по шоссе с ревом пронесся грузовик, а сам дом стоял, погруженный в мрачное безмолвие.
   Пронзительный крик вспорол ночную мглу острым ножом.
   Спальня, стилизованная под сани кровать... Над раненым бедром Хики склонилась Карен. На Джо ничего, кроме полотенца, целомудренно прикрывающего промежность. В левой руке бутылка "Дикой индейки", в правой – галогенный фонарь из кабинета Уилла, который он направлял, куда просила Карен. Стиснув зубы, похититель старался молчать, но порой, когда игла пронзала не усыпленную анестезией плоть, из груди вырывался крик.
   Карен ловко работала U-образной иглой: соединяя края раны, завязывала узлы, переходила к следующему участку. Поразительно, какие увечья может нанести один удар скальпелем! Хики потерял не так много крови, чтобы всерьез опасаться за его жизнь, но вполне достаточно, чтобы до безумия перепугать далекого от медицины обывателя. Как хорошо, что удалось проткнуть пенис! Ранка маленькая, на пару-тройку стежков, зато Джо теперь явно не до орального секса.
   – Сколько еще осталось? – напряженным от боли голосом спросил он.
   – Только половину зашила. Надо было на лидокаин соглашаться.
   Игла вонзилась в белую кожу бедра, и Хики припал к широкому горлышку бутылки.
   – Вот моя анестезия, другой не надо. Давай шевелись!
   Наложив еще пять стежков, Карен остановилась размять кисть. Тут и вырвался вопрос, беспокоивший ее с самого начала.
   – Почему мы? – негромко поинтересовалась она.
   – Что?
   – Спрашиваю, "почему мы"?
   Не выпуская из рук бутылку, Хики приподнял подбородок своей пленницы и заглянул в глаза.
   – Неужели ты правда такая дура?
   – В смысле?
   – А почему не вы? Думаете, загородный дворец отгородит от боли? У моей матери был рак гортани. Ужасно, даже тебе не пожелаю! "Боже милостивый, ну почему я?" – чуть ли не каждую минуту хрипела она, а я, как попугай, вторил: "Боже, ну почему мама? Почему не безголовый папаша?" Помню, я воздевал к потолку глаза, будто Иисуса там разглядеть надеялся. А потом дошло: Боженька надо мной издевается! – Хики встряхнул бутылку, пролив янтарную жидкость на колени Карен. – Так вот, умница моя, над тобой он тоже издевается!
   – Почему?
   – Потому что ты человек, вот почему! А почему не ты?
   Закусив губу, Карен пристально смотрела на Хики. Каждая черточка его лица пропитана горечью, а глаза – бездонные, подернутые масляной пленкой колодцы.
   – Наверное, ужасно быть тобой.
   – Порой да, – признался Хики. – Но тобой сегодня быть еще ужаснее.

* * *

   Стоя у венецианского окна шикарной спальни, Уилл смотрел на Мексиканский залив. Несмотря на всю роскошь, Кипарисовый люкс с каждой минутой все больше напоминал тюремную камеру; немного успокаивали лишь темные воды залива, тянущиеся на юг к полуострову Юкатан.
   Узнав, что Хьюи поймал дочку, доктор места себе не находил. Даже вооруженная пистолетом Шерил предпочла укрыться в мраморной ванной: так страшен был его гнев. Окажись перед ним Хики – Дженнингс убил бы не задумываясь. Но возможность, естественно, не представится: головоломку этот мерзавец намеренно сконструировал так, чтобы избежать подобного сценария.
   Гнев постепенно проходил, а раздражение осталось. Страшно хотелось во всем разобраться. Каким образом Карен удалось взять Хики под контроль? Вероятно, при помощи револьвера с верхней полки шкафа. Но если даже так, почему Джо испугался? Пока у них Эбби, можно никакой пушки не бояться! А Хики, судя по всему, боялся... Вот только чего? Прежде чем похититель положил трубку, Дженнингс успел расслышать, что его порезали. Неужели Карен? Неужели не выдержала напряжения и попыталась убить мучителя? Вряд ли... Она никогда не теряет голову – для доктора это стало чем-то вроде непреложной истины. Покойный тесть выработал у дочери самодисциплину, которую иначе как чудовищной не назовешь. Что бы ни произошло дома, Уиллу об этом не узнать.