Страница:
– Что ты хочешь, чтобы я сделал? – Коллин посмотрел на нее.
Рассел ждала этого вопроса. Ее молодой, красивый агент секретной службы. Современный рыцарь, вроде того, о ком она читала в детстве. Она взглянула на него, держа в руке бокал. Другой рукой она медленно сняла халат и бросила его на пол. Времени оставалось достаточно, особенно для тридцатисемилетней женщины, у которой никогда не было серьезных отношений с мужчиной. Времени достаточно для всего. Алкоголь притупил у нее чувство страха. И чувство осторожности. Все то, что ей требовалось в изобилии. Но не сегодня.
– Ты можешь кое-что для меня сделать. Но я скажу тебе об этом утром. – Она улыбнулась, легла на диван и протянула руку.
Он покорно встал и подошел к ней. Через несколько мгновений слышались лишь смешанные стоны и монотонное поскрипывание дивана.
Бертон взглянул на потушенные габаритные огни машины своего напарника. Мальчик совершил ошибку, приехав сюда. Это, возможно, предвещало конец карьеры как для него, так и для Рассел. Бертон мысленно вернулся к событиям той ночи. Коллин стремглав бежит обратно в дом. Рассел бледнеет, как мел. Почему? Из-за суматохи Бертон забыл спросить. А затем они несутся по кукурузному полю за кем-то, кого там не должно было быть, но он там, черт возьми, был.
Но Коллин возвращался в дом по какой-то причине. И Бертон решил, что пора выяснить, что это за причина. У него было смутное ощущение заговора, и это ощущение все более крепло. Так как его исключили из числа участников, он естественно заключил, что, вероятно, не должен выиграть от этого заговора. Он ни минуты не сомневался, что Рассел интересуется не только тем, что находится в трусах его коллеги. Она не такая, далеко не такая. Все, что бы она ни делала, она делала ради какой-то цели, важной цели. Переспать с молодым самцом для нее ни в малейшей степени не может быть важной целью.
Прошло еще два часа. Бертон посмотрел на часы и застыл, заметив, как Коллин открывает входную дверь, медленно идет по тропинке и садится в свою машину. Когда он проезжал мимо, Бертон лег на сиденье, чувствуя себя слегка виноватым, что следит за коллегой-агентом. Он увидел, как замигал сигнал поворота: “форд” покидал район богатых.
Бертон вновь посмотрел на дом. Там, где, вероятно, была гостиная, зажегся свет. Было поздно, но хозяйка дома, очевидно, по-прежнему чувствовала себя бодрой. О ее выносливости в Белом доме ходили легенды. Интересно, в постели она так же вынослива, подумал Бертон. Двумя минутами позже улица опустела. Свет в доме продолжал гореть.
– Нет. Не думаю.
Глава 12
Глава 13
Рассел ждала этого вопроса. Ее молодой, красивый агент секретной службы. Современный рыцарь, вроде того, о ком она читала в детстве. Она взглянула на него, держа в руке бокал. Другой рукой она медленно сняла халат и бросила его на пол. Времени оставалось достаточно, особенно для тридцатисемилетней женщины, у которой никогда не было серьезных отношений с мужчиной. Времени достаточно для всего. Алкоголь притупил у нее чувство страха. И чувство осторожности. Все то, что ей требовалось в изобилии. Но не сегодня.
– Ты можешь кое-что для меня сделать. Но я скажу тебе об этом утром. – Она улыбнулась, легла на диван и протянула руку.
Он покорно встал и подошел к ней. Через несколько мгновений слышались лишь смешанные стоны и монотонное поскрипывание дивана.
* * *
В половине квартала от дома Рассел в неприметном “бонневилле” своей жены сидел Билл Бертон, держа между коленями банку диетической “Кока-колы”. Время от времени он смотрел на дом, куда в ноль часов четырнадцать минут вошел его напарник и где он мельком увидел главу администрации в облачении, не подходящем для деловой встречи. Фотоаппаратом с длиннофокусным объективом он сделал два снимка этой сцены. Чтобы заполучить их в свои руки, Рассел, вероятно, пошла бы на убийство. Огни в доме зажигались и гасли, постепенно продвигаясь от комнаты к комнате, пока, достигнув восточной части дома, не погасли окончательно.Бертон взглянул на потушенные габаритные огни машины своего напарника. Мальчик совершил ошибку, приехав сюда. Это, возможно, предвещало конец карьеры как для него, так и для Рассел. Бертон мысленно вернулся к событиям той ночи. Коллин стремглав бежит обратно в дом. Рассел бледнеет, как мел. Почему? Из-за суматохи Бертон забыл спросить. А затем они несутся по кукурузному полю за кем-то, кого там не должно было быть, но он там, черт возьми, был.
Но Коллин возвращался в дом по какой-то причине. И Бертон решил, что пора выяснить, что это за причина. У него было смутное ощущение заговора, и это ощущение все более крепло. Так как его исключили из числа участников, он естественно заключил, что, вероятно, не должен выиграть от этого заговора. Он ни минуты не сомневался, что Рассел интересуется не только тем, что находится в трусах его коллеги. Она не такая, далеко не такая. Все, что бы она ни делала, она делала ради какой-то цели, важной цели. Переспать с молодым самцом для нее ни в малейшей степени не может быть важной целью.
Прошло еще два часа. Бертон посмотрел на часы и застыл, заметив, как Коллин открывает входную дверь, медленно идет по тропинке и садится в свою машину. Когда он проезжал мимо, Бертон лег на сиденье, чувствуя себя слегка виноватым, что следит за коллегой-агентом. Он увидел, как замигал сигнал поворота: “форд” покидал район богатых.
Бертон вновь посмотрел на дом. Там, где, вероятно, была гостиная, зажегся свет. Было поздно, но хозяйка дома, очевидно, по-прежнему чувствовала себя бодрой. О ее выносливости в Белом доме ходили легенды. Интересно, в постели она так же вынослива, подумал Бертон. Двумя минутами позже улица опустела. Свет в доме продолжал гореть.
– Нет. Не думаю.
Глава 12
Самолет приземлился и с ревом остановился на главной взлетно-посадочной полосе аэропорта, резко повернул налево в нескольких сотнях ярдов от крошечного залива, из которого многочисленные любители покататься на лодках вплывали в Потомак, и проследовал к выходу номер девять. Сотрудник службы безопасности аэропорта отвечал на вопросы любознательных туристов, обвешанных фото– и видеокамерами, и не заметил мужчину, быстро прошедшего мимо него. Впрочем, устанавливать его личность никто и не собирался.
Лютер возвращался тем же маршрутом, что и приехал. Краткая остановка в Майами, а потом в Далласе.
Он поймал такси и наблюдал за тем, как в час пик поток машин движется на юг по Джордж Вашингтон Паркуэй. Усталые пассажиры спешили домой. Облака на небе опять предвещали дождь; ветер, дующий параллельно течению Потомака, лениво шевелил листья на усаженный деревьями улице. Периодически в воздух взмывали самолеты, уходили влево и быстро исчезали в облаках.
Лютера манила еще одна битва. Образы разгневанного президента Ричмонда, ударяющего кулаком по трибуне во время своей страстной речи, посвященной борьбе с насилием, и стоящей рядом самодовольной главы администрации были теперь единственными предметами беспокойства Лютера. Старый, усталый и запуганный человек, ранее бежавший из страны, больше не был усталым и запуганным. Гнетущее чувство вины от того, что он позволил убить молодую женщину, сменилось ненавистью и гневом, наполнявшими теперь каждую клеточку его тела. Если ему суждено стать чем-то вроде ангела мщения Кристины Салливан, он выполнит эту задачу со всей оставшейся у него энергией и изобретательностью.
Лютер удобнее устроился на своем сиденье, достал из кармана пакетик с крекером, полученный им в самолете, и подумал, так ли уж крепки нервы у главы администрации.
– Там были Роджерс, Будизински и Джером Петтис. Вот, 30 августа, девять утра. Три этажа. Этот чертов дом оказался таким большим, что три парня трудились там целый день. – Джордж Паттерсон сверялся с книгой регистрации заказов, пока Фрэнк осматривал неряшливый кабинет.
– Я могу с ними поговорить?
– С Петтисом можете. Двух других уже нет.
– Уволились?
Паттерсон кивнул.
– Долго они работали у вас?
Паттерсон полистал книгу учета кадров.
– Джером у меня уже пять лет. Один из лучших работников. Роджерс был здесь около двух месяцев. Думаю, он куда-то переехал. Будизински работал около месяца.
– Недолго они задержались.
– Черт, такая уж работенка. Тратишь на обучение этих парней тысячу баксов, а они смываются. Здесь карьеру не сделаешь. Это тяжелая, грязная работа. А на зарплату на Ривьеру не съездишь.
– У вас есть их адреса? – Фрэнк достал записную книжку.
– Я же сказал, Роджерс переехал. С Петтисом можете поговорить, он сегодня здесь. Через полчаса выезжает по заказу. Сейчас загружает машину.
– Кто решает, какая команда занимается определенным домом?
– Я.
– Всегда?
Паттерсон замялся.
– Ну, у меня есть парни, которые специализируются на разных работах.
– Кто специализируется на богатых районах?
– Джером. Я же говорю, он – мой лучший работник.
– А кто решал, какие два парня отправятся с ним?
– Не знаю, бывает по-разному. Иногда берут тех, кто свободен.
– Вы не помните, кто-либо из них не проявлял особую заинтересованность в посещении дома Салливана?
Паттерсон покачал головой.
– А Будизински? У вас есть его адрес? Паттерсон заглянул в записную книжку с множеством закладок и написал что-то на листке бумаги.
– Его последнее место жительства – в Арлингтоне. Не знаю, может, он уже оттуда уехал.
– Мне нужны их личные дела. Номера карточек социального страхования, даты рождения, прежние места работы, все, что есть.
– Вам их даст Садли. Она сидит вон там.
– Спасибо. У вас есть фотографии этих парней?
Паттерсон взглянул на Фрэнка, как на сумасшедшего.
– Шутите? Это же не ФБР.
– Можете их описать? – терпеливо спросил Фрэнк.
– У меня шестьдесят пять работников, а уровень текучки – больше шестидесяти процентов. Обычно я не вижу парня после того, как он принят на работу. В любом случае, через некоторое время все они – на одно лицо. Может, Петтис вспомнит.
– Что еще, по вашему мнению, может быть полезным для меня?
Паттерсон с сомнением покачал головой.
– Думаете, один из них мог убить ту женщину?
Фрэнк, встав, потянулся.
– Не знаю. Как вы считаете?
– Слушайте, у меня здесь всякие есть. Меня ничем не удивишь.
Фрэнк повернулся, чтобы выйти, но затем вновь обратился к Паттерсону:
– Кстати, мне понадобятся списки всех домов и учреждений Миддлтона, которые за последние два года убирала ваша фирма.
Паттерсон выпрыгнул из кресла.
– За каким чертом?!
– У вас есть списки?
– Ну, есть.
– Отлично, когда они будут готовы, дайте мне знать. Постарайтесь.
– Мистер Паттерсон сказал, что у тебя есть ко мне вопросы.
Фрэнк встал рядом с бампером автомобиля.
– Несколько вопросов есть. Ты работал в доме Уолтера Салливана в Миддлтоне 30 августа этого года?
Петтис удивленно поднял брови.
– В августе? Послушай, у меня каждый день примерно четыре заказа. Я не запоминаю свои дома, там просто нечего запоминать.
– На тот дом вы потратили целый день. Большой дом в Миддлтоне. С тобой были Роджерс и Будизински.
Петтис улыбнулся.
– Верно. Самый большой дом, который я когда-либо видел, а я видел немало домов.
Фрэнк улыбнулся в ответ.
– Когда я его увидел, я подумал о том же.
Петтис выпрямился и зажег погасшую сигарету.
– С мебелью были проблемы. Нам приходилось всю ее передвигать, а кое-что было таким тяжелым... Сейчас такое уже и не производят.
– Так ты был там весь день? – Фрэнк пожалел, что задал вопрос подобным образом.
Петтис замер, затянулся своим “Кэмелом” и прислонился к двери грузовика.
– Ас чего это полицейские интересуются уборкой домов?
– В этом доме была убита женщина. Видимо, она напоролась на взломщиков. Ты читаешь газеты?
– Только о спорте. И ты считаешь, что я один из тех ублюдков?
– Пока нет. Я лишь собираю информацию. Меня интересуют все, кто был в последнее время около этого дома. Может быть, вслед за тобой я переговорю с почтальоном.
– Ты меня насмешил. Думаешь, я ее пришил?
– Думаю, что если это сделал бы ты, у тебя хватило бы ума не сшиваться здесь и не ждать, когда я постучу в твою дверь. С тобой были еще двое, что ты можешь о них рассказать?
Петтис докурил сигарету и, не отвечая, смотрел на Фрэнка. Фрэнк закрыл записную книжку.
– Джером, тебе нужен адвокат?
– Ты так считаешь?
– Пока что нет, но я в этом деле не главный. Петтис, наконец, посмотрел на бетонный пол, потушил сигарету и взглянул на Фрэнка.
– Слушай, парень, я уже долго работаю у мистера Паттерсона. Я каждый день прихожу на работу, делаю свое дело, забираю платежный чек и иду домой.
– Тогда тебе не о чем беспокоиться.
– Верно. Слушай, у меня было одно дельце. Давно. Ты можешь узнать об этом с помощью своих компьютеров за пять секунд. Поэтому я не буду сидеть здесь и нести всякую чушь, ладно?
– Ладно.
– У меня четверо детей. Жены нет. Я не вламывался в тот дом и ничего не делал с той женщиной.
– Я верю тебе, Джером. Меня больше интересуют Роджерс и Будизински.
Петтис несколько секунд смотрел на следователя.
– Давай прогуляемся.
Они вышли из гаража и направились к старому “бьюику” размером с теплоход, на котором было больше ржавчины, чем металла. Петтис залез внутрь. Фрэнк последовал за ним.
– У гаража большие уши, да?
Фрэнк кивнул.
– Брайан Роджерс. Мы называли его Слик. Отличный работник, схватывал все на лету.
– Как он выглядел?
– Белый парень, лет пятидесяти, может, старше. Не очень высокий. Разговорчивый. Работал усердно.
– А Будизински?
– Бадди. Здесь у всех есть клички. Я – Тон. От слова “тонкий”. Тоже белый парень, чуть выше Слика. И немного старше. Был сам по себе. Делал то, что ему сказано, и не больше того.
– Кто занимался спальней хозяев?
– Мы все. Нам пришлось поднять кровать и комод. Каждая вещь весила примерно полтонны. До сих пор спина болит. – Джером протянул руку к заднему сиденью и достал сверток. – Сегодня у меня не было времени позавтракать, – объяснил он, доставая банан и яичный бисквит.
Фрэнк чувствовал, что ему в спину упирается кусок металла, и заерзал на потертом сиденье. Салон провонял сигаретным дымом.
– Кто-то из них оставался один в спальне хозяев или другом месте дома?
– В доме все время кто-то был. Там работала уйма народу. Они могли подняться наверх сами. Я за ними не следил. Это не моя работа.
– Кто решил, что Роджерс и Будизински будут работать с тобой в тот день?
Джером немного помедлил.
– Не помню, как-то не задумывался об этом. Помню, что мы начали работать рано. Может, они просто первыми туда пришли. Иногда так случается.
– Значит, если они заранее знали, в какое время ты собирался туда приехать, они могли прийти первыми и подождать тебя?
– Да, думаю, могли. Слушай, нам нужны просто работяги, понимаешь о чем я? Чтобы заниматься этим дерьмом, не нужно быть нейрохирургом.
– Когда ты их видел в последний раз?
Джером наморщил лоб, откусив от банана.
– Пару месяцев назад, может, больше. Первым ушел Бадди, не сказав, почему. К нам все время кто-то приходит, кто-то уходит. Я здесь дольше всех, кроме мистера Паттерсона. Слик, думаю, переехал.
– Знаешь, куда?
– Помню, он говорил что-то о Канзасе. Какая-то стройка. Он котов-то был плотником. Его уволили, когда предприятие закрылось. У него хорошие руки.
Фрэнк записывал новые сведения, пока Джером заканчивал завтракать. Они вместе вернулись в гараж. Фрэнк посмотрел внутрь фургона, на все эти шланги, емкости и оборудование.
– Ты ездил к Салливанам на этом фургоне?
– Я езжу на нем уже три года. Это лучший фургон в конторе.
– Оборудование в фургоне то же самое?
– Абсолютно.
– Тогда тебе лучше на время взять новый фургон.
– Что?! – Джером привстал на водительском сиденье.
– Я переговорю с Паттерсоном. Я задерживаю этот фургон.
– Ты хочешь мне навредить?
– Нет, Джером, боюсь, что нет.
Джек пожал руку Салливану, и тот уселся напротив него за маленьким столом в конференц-зале номер пять. Было восемь часов утра, а Джек находился в кабинете Лорда с шести, проведя до этого две бессонные ночи. Он уже проглотил три чашки кофе и наливал из серебряного кофейника четвертую.
– Уолтер, я посвятил Джека в украинскую сделку. Мы проработали ее структуру. С Капитолием все в порядке. Ричмонд дернул за нужные ниточки. Медведь мертв. Хрустальный башмачок – у Киева. Твой парень постарался на славу.
– Он – один из моих лучших друзей. Я ожидаю этого от всех моих друзей. Но я думал, в деле участвует достаточно юристов. Раздуваешь штаты, Сэнди? – Салливан поднялся и выглянул в окно; изумительно чистое небо обещало отличный осенний день.
Джек, краем глаза следя за Салливаном, делал кое-какие заметки по поводу его последнего дела. Салливан не выглядел, как человек, заинтересованный в совершении миллиардной международной сделки. Джек не знал, что в этот момент старик мысленно возвращался в морг и вспоминал лицо жены.
У Джека перехватило дыхание, когда Лорд торжественно назначил его своим заместителем по подготовке сделки, крупнейшей сделки из всех, которые совершались в текущий период на фирме. Таким образом, Джек перескочил через головы нескольких главных компаньонов и многих старших членов корпорации. По плюшевым коридорам уже поползли дурные слухи. Джека это не волновало. В конце концов, у них нет клиента по имени Рансом Болдуин. Независимо от того, как ему это удалось, он приносил фирме существенный доход. Он устал чувствовать вину за свое служебное положение. Лорд хотел испытать способности Джека, он ясно дал это понять. Ну что ж, если он хочет провернуть эту сделку, я обеспечу ей успех, подумал Джек. Здесь не важна была философия, политически корректная болтовня в башне из слоновой кости. Только практические результаты.
– Джек – один из наших лучших адвокатов. А еще он адвокат Болдуина.
Салливан оглядел их обоих.
– Рансом Болдуин?
– Точно.
Салливан посмотрел на Джека совсем иными глазами и затем вновь отвернулся к окну.
– Однако границы наших возможностей с каждым днем все более и более суживаются, – продолжал Лорд. – Нам нужно подкрепить игроков и убедиться, что Киев знает, что, черт возьми, им следует делать.
– Ну так займись этим.
Лорд посмотрел на Джека, а затем на Салливана.
– Конечно, мы справимся, но не думай, что тебе уже можно выйти из игры. За тобой остается главная роль. Ты начал это дело. Твое участие в нем в дальнейшем абсолютно необходимо по множеству причин.
Салливан не пошевелился.
– Уолтер, это венец твоей карьеры!
– Ты говорил это в прошлый раз.
– Как я могу сдержаться, если ты превосходишь самого себя? – парировал Лорд.
Наконец, Салливан почти незаметно улыбнулся, в первый раз с тех пор, как телефонный звонок из Штатов расстроил его жизнь.
Лорд немного расслабился, посмотрел на Джека. Следующий шаг они репетировали несколько раз.
– Я бы посоветовал тебе лететь туда вместе с Джеком. Пожми кому надо руки, похлопай кого надо по плечам. Дай им понять, что ты по-прежнему контролируешь этого тигра. Им это нужно. Капитализм для них – все еще новая игра.
– А роль Джека?
Лорд подал знак Джеку.
Джек поднялся, подошел к окну.
– Мистер Салливан, последние сорок восемь часов я провел, изучая каждый аспект этого дела. Все остальные наши юристы работают лишь над какой-то отдельной его частью. Не думаю, что на фирме есть кто-то, кроме Сэнди, кто лучше меня знает, что именно вы хотите предпринять.
Салливан медленно повернулся к Джеку.
– Это достаточно серьезное заявление.
– Это достаточно серьезное дело, сэр.
– Значит, ты знаешь, что я хочу предпринять?
– Да, сэр.
– Ну что ж, тогда расскажи, что думаешь по этому поводу. – Салливан сел, скрестил руки на груди и выжидающе посмотрел на Джека.
Джек ни на секунду не смутился.
– У Украины есть огромные запасы природных ресурсов, все то, в чем нуждается тяжелая промышленность во всем мире. Вопрос в том, как заполучить эти ресурсы по минимальной цене и при минимальном риске, учитывая нынешнюю политическую ситуацию в этой стране.
Салливан разомкнул руки, выпрямился и отпил кофе.
– Фокус в том, – продолжал Джек, – как заставить Киев поверить, что экспорту вашей компании будут сопутствовать инвестиции в экономику Украины. Долговременные инвестиции, которые, полагаю, вам не нужны.
– Большую часть своей сознательной жизни я провел до смерти напуганный красными. Я верю в перестройку и гласность не больше, чем в эльфов и фей. Я считаю своим долгом патриота содрать с коммунистов столько, сколько в моих силах. Оставить их без средств к завоеванию мирового господства, которое входит в их долговременные планы, несмотря на эту последнюю отрыжку демократии.
– Совершенно верно, сэр, – сказал Джек. – “Содрать” – ключевое слово. Разрушить каркас, пока он не разрушился сам... или не пошел в атаку. – Джек сделал паузу, чтобы посмотреть, как на его слова отреагируют собеседники.
Лорд смотрел в потолок, его лицо было непроницаемо.
Салливан пошевелился.
– Продолжай. Ты подходишь к самой интересной части.
– Самое интересное – как провернуть сделку, чтобы Салливан и компания подверглись минимальному риску и получили максимальную прибыль. Либо вы действуете через посредника, либо покупаете напрямую у Украины сырье и затем продаете его мировому сообществу. Украине от этой сделки перепадут лишь крохи.
– Правильно. В результате страна будет почти полностью вычищена, а я останусь с двумя миллиардами чистых.
Джек вновь посмотрел на Лорда, который теперь сидел прямо и внимательно слушал. В этом-то и заключался фокус. Джеку это пришло в голову лишь вчера.
– Но почему тогда не забрать у Украины то, что делает ее опасной? – Джек на мгновение замолчал. – И одновременно втрое увеличить вашу прибыль.
Салливан пристально вгляделся в него.
– Как?
– БРСД. Баллистические ракеты средней дальности. У Украины их – завались. И теперь, когда Договора о нераспространении ядерного оружия 1994 больше не существует, из-за этих ракет у Запада вновь болит голова.
– Так что ты предлагаешь? Чтобы я купил эти ракеты? Что, черт возьми, я буду с ними делать?
Джек увидел, как Лорд в конце концов подался вперед, а затем продолжил:
– Вы покупаете их за бесценок, может быть, за полмиллиарда, используя часть прибыли от продажи сырья. Вы купите их за деньги, которые Украина затем сможет потратить на приобретение других товаров на мировом рынке.
– Почему за бесценок? Их с руками оторвет любая средневосточная страна.
– Украина не сможет продать ракеты им. Страны Большой семерки этого никогда не позволят. Если же Украина пойдет на это, то будет отрезана от европейского и других западных рынков, а если так, то Украине – конец.
– Значит, я покупаю их и продаю... кому?
Джек не удержался от улыбки.
– Нам. Соединенным Штатам. Их стоимость по самым скромным подсчетам – шесть миллиардов. Они же содержат обогащенный оружейный плутоний, он бесценен! Остальные страны Семерки дали бы за них несколько миллиардов. Ваши отношения с Киевом сыграют решающую роль. Они смотрят на вас как на спасителя.
Салливан выглядел потрясенным. Он поднялся и еще раз подумал об этом. Даже ему такая потенциальная прибыль казалась невероятной. Но у него было достаточно денег, более чем достаточно. Но исключить одну неизвестную из мирового ядерного уравнения...
– И чья это идея? – Салливан посмотрел на Лорда, а тот показал на Джека.
Салливан откинулся в кресле и оглядел молодого человека. Затем поднялся с легкостью, ошеломившей Джека. Миллиардер железной хваткой пожал руку Джека.
– Вы делаете успехи, молодой человек. Не возражаете, если я покину вас?
Лорд сиял, как отец талантливого ребенка. Джек не удержался от улыбки. Вскоре он забудет, что это такое – “жить не по средствам”.
Когда Салливан вышел, Джек и Сэнди сели за стол.
– Признаюсь, это было непростое дельце, – сказал Лорд. – А тебе как кажется?
– А мне кажется, – с улыбкой ответил Джек, – будто я переспал с самой красивой девушкой в университете, что-то вроде приятного приключения.
Лорд расхохотался и поднялся с кресла.
– Тебе лучше отправиться домой и отдохнуть. Салливан, возможно, сейчас из машины звонит своему пилоту. По крайней мере, мы отвлекли его от мыслей об этой сучке.
Джек быстро вышел из комнаты и не слышал последней фразы. Теперь он чувствовал себя как никогда хорошо. Никаких тревог, одни возможности. Бесконечные возможности.
Этой ночью он рассказывал обо всем восторженной Дженнифер Болдуин. Позднее, после бутылки холодного шампанского и целого блюда устриц, специально доставленных в ее городской дом, они занялись любовью, получая самое острое наслаждение за все время своих отношений. Впервые Джека не раздражали высокие потолки и фрески. Более того, они начинали ему нравиться.
Лютер возвращался тем же маршрутом, что и приехал. Краткая остановка в Майами, а потом в Далласе.
Он поймал такси и наблюдал за тем, как в час пик поток машин движется на юг по Джордж Вашингтон Паркуэй. Усталые пассажиры спешили домой. Облака на небе опять предвещали дождь; ветер, дующий параллельно течению Потомака, лениво шевелил листья на усаженный деревьями улице. Периодически в воздух взмывали самолеты, уходили влево и быстро исчезали в облаках.
Лютера манила еще одна битва. Образы разгневанного президента Ричмонда, ударяющего кулаком по трибуне во время своей страстной речи, посвященной борьбе с насилием, и стоящей рядом самодовольной главы администрации были теперь единственными предметами беспокойства Лютера. Старый, усталый и запуганный человек, ранее бежавший из страны, больше не был усталым и запуганным. Гнетущее чувство вины от того, что он позволил убить молодую женщину, сменилось ненавистью и гневом, наполнявшими теперь каждую клеточку его тела. Если ему суждено стать чем-то вроде ангела мщения Кристины Салливан, он выполнит эту задачу со всей оставшейся у него энергией и изобретательностью.
Лютер удобнее устроился на своем сиденье, достал из кармана пакетик с крекером, полученный им в самолете, и подумал, так ли уж крепки нервы у главы администрации.
* * *
Сет Фрэнк выглянул из окна машины. Проведенные им лично допросы прислуги Уолтера Салливана выявили две любопытные вещи. Первая из них – деловое предприятие, перед которым теперь была припаркована его машина, а второй он займется позже. Вывеска компании “Метро стимклинер” на длинном сером бетонном здании, расположенном в торговом районе Спрингфилда неподалеку от Белтуэй, извещала, что фирма действует с 1949. Столь длительная история не имела для Фрэнка никакого значения. Множество основанных много лет назад и действующих в рамках закона организаций теперь занимаются отмыванием денег для китайской и американской мафий. А служба уборки квартир, обслуживающая богатых домовладельцев, давала идеальную возможность для изучения систем сигнализации, обнаружения мест хранения денег и драгоценностей и выявления распорядка жизни предполагаемых жертв и их прислуги. Фрэнк не знал, имеет ли он дело с одиночкой или с целой организацией. Скорее всего, он двигался в направлении тупика, хотя кто знает... В трех минутах езды отсюда расположились две патрульные машины. На всякий случай. Фрэнк вышел из машины.– Там были Роджерс, Будизински и Джером Петтис. Вот, 30 августа, девять утра. Три этажа. Этот чертов дом оказался таким большим, что три парня трудились там целый день. – Джордж Паттерсон сверялся с книгой регистрации заказов, пока Фрэнк осматривал неряшливый кабинет.
– Я могу с ними поговорить?
– С Петтисом можете. Двух других уже нет.
– Уволились?
Паттерсон кивнул.
– Долго они работали у вас?
Паттерсон полистал книгу учета кадров.
– Джером у меня уже пять лет. Один из лучших работников. Роджерс был здесь около двух месяцев. Думаю, он куда-то переехал. Будизински работал около месяца.
– Недолго они задержались.
– Черт, такая уж работенка. Тратишь на обучение этих парней тысячу баксов, а они смываются. Здесь карьеру не сделаешь. Это тяжелая, грязная работа. А на зарплату на Ривьеру не съездишь.
– У вас есть их адреса? – Фрэнк достал записную книжку.
– Я же сказал, Роджерс переехал. С Петтисом можете поговорить, он сегодня здесь. Через полчаса выезжает по заказу. Сейчас загружает машину.
– Кто решает, какая команда занимается определенным домом?
– Я.
– Всегда?
Паттерсон замялся.
– Ну, у меня есть парни, которые специализируются на разных работах.
– Кто специализируется на богатых районах?
– Джером. Я же говорю, он – мой лучший работник.
– А кто решал, какие два парня отправятся с ним?
– Не знаю, бывает по-разному. Иногда берут тех, кто свободен.
– Вы не помните, кто-либо из них не проявлял особую заинтересованность в посещении дома Салливана?
Паттерсон покачал головой.
– А Будизински? У вас есть его адрес? Паттерсон заглянул в записную книжку с множеством закладок и написал что-то на листке бумаги.
– Его последнее место жительства – в Арлингтоне. Не знаю, может, он уже оттуда уехал.
– Мне нужны их личные дела. Номера карточек социального страхования, даты рождения, прежние места работы, все, что есть.
– Вам их даст Садли. Она сидит вон там.
– Спасибо. У вас есть фотографии этих парней?
Паттерсон взглянул на Фрэнка, как на сумасшедшего.
– Шутите? Это же не ФБР.
– Можете их описать? – терпеливо спросил Фрэнк.
– У меня шестьдесят пять работников, а уровень текучки – больше шестидесяти процентов. Обычно я не вижу парня после того, как он принят на работу. В любом случае, через некоторое время все они – на одно лицо. Может, Петтис вспомнит.
– Что еще, по вашему мнению, может быть полезным для меня?
Паттерсон с сомнением покачал головой.
– Думаете, один из них мог убить ту женщину?
Фрэнк, встав, потянулся.
– Не знаю. Как вы считаете?
– Слушайте, у меня здесь всякие есть. Меня ничем не удивишь.
Фрэнк повернулся, чтобы выйти, но затем вновь обратился к Паттерсону:
– Кстати, мне понадобятся списки всех домов и учреждений Миддлтона, которые за последние два года убирала ваша фирма.
Паттерсон выпрыгнул из кресла.
– За каким чертом?!
– У вас есть списки?
– Ну, есть.
– Отлично, когда они будут готовы, дайте мне знать. Постарайтесь.
* * *
Джером Петтис оказался высоким, худым, как скелет, чернокожим мужчиной лет тридцати двух, с постоянно торчащей изо рта сигаретой. Фрэнк с восхищением наблюдал, как он расторопно загружает в фургон тяжелое оборудование для уборки. Согласно надписи на его синем комбинезоне, он являлся старшим специалистом фирмы. Он не смотрел на Фрэнка, так как полностью сосредоточился на работе. Вокруг них в огромном гараже шла такая же работа по загрузке белых автомобилей. Несколько человек уставились было на Фрэнка, но быстро вернулись к своим делам.– Мистер Паттерсон сказал, что у тебя есть ко мне вопросы.
Фрэнк встал рядом с бампером автомобиля.
– Несколько вопросов есть. Ты работал в доме Уолтера Салливана в Миддлтоне 30 августа этого года?
Петтис удивленно поднял брови.
– В августе? Послушай, у меня каждый день примерно четыре заказа. Я не запоминаю свои дома, там просто нечего запоминать.
– На тот дом вы потратили целый день. Большой дом в Миддлтоне. С тобой были Роджерс и Будизински.
Петтис улыбнулся.
– Верно. Самый большой дом, который я когда-либо видел, а я видел немало домов.
Фрэнк улыбнулся в ответ.
– Когда я его увидел, я подумал о том же.
Петтис выпрямился и зажег погасшую сигарету.
– С мебелью были проблемы. Нам приходилось всю ее передвигать, а кое-что было таким тяжелым... Сейчас такое уже и не производят.
– Так ты был там весь день? – Фрэнк пожалел, что задал вопрос подобным образом.
Петтис замер, затянулся своим “Кэмелом” и прислонился к двери грузовика.
– Ас чего это полицейские интересуются уборкой домов?
– В этом доме была убита женщина. Видимо, она напоролась на взломщиков. Ты читаешь газеты?
– Только о спорте. И ты считаешь, что я один из тех ублюдков?
– Пока нет. Я лишь собираю информацию. Меня интересуют все, кто был в последнее время около этого дома. Может быть, вслед за тобой я переговорю с почтальоном.
– Ты меня насмешил. Думаешь, я ее пришил?
– Думаю, что если это сделал бы ты, у тебя хватило бы ума не сшиваться здесь и не ждать, когда я постучу в твою дверь. С тобой были еще двое, что ты можешь о них рассказать?
Петтис докурил сигарету и, не отвечая, смотрел на Фрэнка. Фрэнк закрыл записную книжку.
– Джером, тебе нужен адвокат?
– Ты так считаешь?
– Пока что нет, но я в этом деле не главный. Петтис, наконец, посмотрел на бетонный пол, потушил сигарету и взглянул на Фрэнка.
– Слушай, парень, я уже долго работаю у мистера Паттерсона. Я каждый день прихожу на работу, делаю свое дело, забираю платежный чек и иду домой.
– Тогда тебе не о чем беспокоиться.
– Верно. Слушай, у меня было одно дельце. Давно. Ты можешь узнать об этом с помощью своих компьютеров за пять секунд. Поэтому я не буду сидеть здесь и нести всякую чушь, ладно?
– Ладно.
– У меня четверо детей. Жены нет. Я не вламывался в тот дом и ничего не делал с той женщиной.
– Я верю тебе, Джером. Меня больше интересуют Роджерс и Будизински.
Петтис несколько секунд смотрел на следователя.
– Давай прогуляемся.
Они вышли из гаража и направились к старому “бьюику” размером с теплоход, на котором было больше ржавчины, чем металла. Петтис залез внутрь. Фрэнк последовал за ним.
– У гаража большие уши, да?
Фрэнк кивнул.
– Брайан Роджерс. Мы называли его Слик. Отличный работник, схватывал все на лету.
– Как он выглядел?
– Белый парень, лет пятидесяти, может, старше. Не очень высокий. Разговорчивый. Работал усердно.
– А Будизински?
– Бадди. Здесь у всех есть клички. Я – Тон. От слова “тонкий”. Тоже белый парень, чуть выше Слика. И немного старше. Был сам по себе. Делал то, что ему сказано, и не больше того.
– Кто занимался спальней хозяев?
– Мы все. Нам пришлось поднять кровать и комод. Каждая вещь весила примерно полтонны. До сих пор спина болит. – Джером протянул руку к заднему сиденью и достал сверток. – Сегодня у меня не было времени позавтракать, – объяснил он, доставая банан и яичный бисквит.
Фрэнк чувствовал, что ему в спину упирается кусок металла, и заерзал на потертом сиденье. Салон провонял сигаретным дымом.
– Кто-то из них оставался один в спальне хозяев или другом месте дома?
– В доме все время кто-то был. Там работала уйма народу. Они могли подняться наверх сами. Я за ними не следил. Это не моя работа.
– Кто решил, что Роджерс и Будизински будут работать с тобой в тот день?
Джером немного помедлил.
– Не помню, как-то не задумывался об этом. Помню, что мы начали работать рано. Может, они просто первыми туда пришли. Иногда так случается.
– Значит, если они заранее знали, в какое время ты собирался туда приехать, они могли прийти первыми и подождать тебя?
– Да, думаю, могли. Слушай, нам нужны просто работяги, понимаешь о чем я? Чтобы заниматься этим дерьмом, не нужно быть нейрохирургом.
– Когда ты их видел в последний раз?
Джером наморщил лоб, откусив от банана.
– Пару месяцев назад, может, больше. Первым ушел Бадди, не сказав, почему. К нам все время кто-то приходит, кто-то уходит. Я здесь дольше всех, кроме мистера Паттерсона. Слик, думаю, переехал.
– Знаешь, куда?
– Помню, он говорил что-то о Канзасе. Какая-то стройка. Он котов-то был плотником. Его уволили, когда предприятие закрылось. У него хорошие руки.
Фрэнк записывал новые сведения, пока Джером заканчивал завтракать. Они вместе вернулись в гараж. Фрэнк посмотрел внутрь фургона, на все эти шланги, емкости и оборудование.
– Ты ездил к Салливанам на этом фургоне?
– Я езжу на нем уже три года. Это лучший фургон в конторе.
– Оборудование в фургоне то же самое?
– Абсолютно.
– Тогда тебе лучше на время взять новый фургон.
– Что?! – Джером привстал на водительском сиденье.
– Я переговорю с Паттерсоном. Я задерживаю этот фургон.
– Ты хочешь мне навредить?
– Нет, Джером, боюсь, что нет.
* * *
– Уолтер, это Джек Грэм. Джек, это Уолтер Салливан. – Сэнди Лорд тяжело опустился в свое кресло.Джек пожал руку Салливану, и тот уселся напротив него за маленьким столом в конференц-зале номер пять. Было восемь часов утра, а Джек находился в кабинете Лорда с шести, проведя до этого две бессонные ночи. Он уже проглотил три чашки кофе и наливал из серебряного кофейника четвертую.
– Уолтер, я посвятил Джека в украинскую сделку. Мы проработали ее структуру. С Капитолием все в порядке. Ричмонд дернул за нужные ниточки. Медведь мертв. Хрустальный башмачок – у Киева. Твой парень постарался на славу.
– Он – один из моих лучших друзей. Я ожидаю этого от всех моих друзей. Но я думал, в деле участвует достаточно юристов. Раздуваешь штаты, Сэнди? – Салливан поднялся и выглянул в окно; изумительно чистое небо обещало отличный осенний день.
Джек, краем глаза следя за Салливаном, делал кое-какие заметки по поводу его последнего дела. Салливан не выглядел, как человек, заинтересованный в совершении миллиардной международной сделки. Джек не знал, что в этот момент старик мысленно возвращался в морг и вспоминал лицо жены.
У Джека перехватило дыхание, когда Лорд торжественно назначил его своим заместителем по подготовке сделки, крупнейшей сделки из всех, которые совершались в текущий период на фирме. Таким образом, Джек перескочил через головы нескольких главных компаньонов и многих старших членов корпорации. По плюшевым коридорам уже поползли дурные слухи. Джека это не волновало. В конце концов, у них нет клиента по имени Рансом Болдуин. Независимо от того, как ему это удалось, он приносил фирме существенный доход. Он устал чувствовать вину за свое служебное положение. Лорд хотел испытать способности Джека, он ясно дал это понять. Ну что ж, если он хочет провернуть эту сделку, я обеспечу ей успех, подумал Джек. Здесь не важна была философия, политически корректная болтовня в башне из слоновой кости. Только практические результаты.
– Джек – один из наших лучших адвокатов. А еще он адвокат Болдуина.
Салливан оглядел их обоих.
– Рансом Болдуин?
– Точно.
Салливан посмотрел на Джека совсем иными глазами и затем вновь отвернулся к окну.
– Однако границы наших возможностей с каждым днем все более и более суживаются, – продолжал Лорд. – Нам нужно подкрепить игроков и убедиться, что Киев знает, что, черт возьми, им следует делать.
– Ну так займись этим.
Лорд посмотрел на Джека, а затем на Салливана.
– Конечно, мы справимся, но не думай, что тебе уже можно выйти из игры. За тобой остается главная роль. Ты начал это дело. Твое участие в нем в дальнейшем абсолютно необходимо по множеству причин.
Салливан не пошевелился.
– Уолтер, это венец твоей карьеры!
– Ты говорил это в прошлый раз.
– Как я могу сдержаться, если ты превосходишь самого себя? – парировал Лорд.
Наконец, Салливан почти незаметно улыбнулся, в первый раз с тех пор, как телефонный звонок из Штатов расстроил его жизнь.
Лорд немного расслабился, посмотрел на Джека. Следующий шаг они репетировали несколько раз.
– Я бы посоветовал тебе лететь туда вместе с Джеком. Пожми кому надо руки, похлопай кого надо по плечам. Дай им понять, что ты по-прежнему контролируешь этого тигра. Им это нужно. Капитализм для них – все еще новая игра.
– А роль Джека?
Лорд подал знак Джеку.
Джек поднялся, подошел к окну.
– Мистер Салливан, последние сорок восемь часов я провел, изучая каждый аспект этого дела. Все остальные наши юристы работают лишь над какой-то отдельной его частью. Не думаю, что на фирме есть кто-то, кроме Сэнди, кто лучше меня знает, что именно вы хотите предпринять.
Салливан медленно повернулся к Джеку.
– Это достаточно серьезное заявление.
– Это достаточно серьезное дело, сэр.
– Значит, ты знаешь, что я хочу предпринять?
– Да, сэр.
– Ну что ж, тогда расскажи, что думаешь по этому поводу. – Салливан сел, скрестил руки на груди и выжидающе посмотрел на Джека.
Джек ни на секунду не смутился.
– У Украины есть огромные запасы природных ресурсов, все то, в чем нуждается тяжелая промышленность во всем мире. Вопрос в том, как заполучить эти ресурсы по минимальной цене и при минимальном риске, учитывая нынешнюю политическую ситуацию в этой стране.
Салливан разомкнул руки, выпрямился и отпил кофе.
– Фокус в том, – продолжал Джек, – как заставить Киев поверить, что экспорту вашей компании будут сопутствовать инвестиции в экономику Украины. Долговременные инвестиции, которые, полагаю, вам не нужны.
– Большую часть своей сознательной жизни я провел до смерти напуганный красными. Я верю в перестройку и гласность не больше, чем в эльфов и фей. Я считаю своим долгом патриота содрать с коммунистов столько, сколько в моих силах. Оставить их без средств к завоеванию мирового господства, которое входит в их долговременные планы, несмотря на эту последнюю отрыжку демократии.
– Совершенно верно, сэр, – сказал Джек. – “Содрать” – ключевое слово. Разрушить каркас, пока он не разрушился сам... или не пошел в атаку. – Джек сделал паузу, чтобы посмотреть, как на его слова отреагируют собеседники.
Лорд смотрел в потолок, его лицо было непроницаемо.
Салливан пошевелился.
– Продолжай. Ты подходишь к самой интересной части.
– Самое интересное – как провернуть сделку, чтобы Салливан и компания подверглись минимальному риску и получили максимальную прибыль. Либо вы действуете через посредника, либо покупаете напрямую у Украины сырье и затем продаете его мировому сообществу. Украине от этой сделки перепадут лишь крохи.
– Правильно. В результате страна будет почти полностью вычищена, а я останусь с двумя миллиардами чистых.
Джек вновь посмотрел на Лорда, который теперь сидел прямо и внимательно слушал. В этом-то и заключался фокус. Джеку это пришло в голову лишь вчера.
– Но почему тогда не забрать у Украины то, что делает ее опасной? – Джек на мгновение замолчал. – И одновременно втрое увеличить вашу прибыль.
Салливан пристально вгляделся в него.
– Как?
– БРСД. Баллистические ракеты средней дальности. У Украины их – завались. И теперь, когда Договора о нераспространении ядерного оружия 1994 больше не существует, из-за этих ракет у Запада вновь болит голова.
– Так что ты предлагаешь? Чтобы я купил эти ракеты? Что, черт возьми, я буду с ними делать?
Джек увидел, как Лорд в конце концов подался вперед, а затем продолжил:
– Вы покупаете их за бесценок, может быть, за полмиллиарда, используя часть прибыли от продажи сырья. Вы купите их за деньги, которые Украина затем сможет потратить на приобретение других товаров на мировом рынке.
– Почему за бесценок? Их с руками оторвет любая средневосточная страна.
– Украина не сможет продать ракеты им. Страны Большой семерки этого никогда не позволят. Если же Украина пойдет на это, то будет отрезана от европейского и других западных рынков, а если так, то Украине – конец.
– Значит, я покупаю их и продаю... кому?
Джек не удержался от улыбки.
– Нам. Соединенным Штатам. Их стоимость по самым скромным подсчетам – шесть миллиардов. Они же содержат обогащенный оружейный плутоний, он бесценен! Остальные страны Семерки дали бы за них несколько миллиардов. Ваши отношения с Киевом сыграют решающую роль. Они смотрят на вас как на спасителя.
Салливан выглядел потрясенным. Он поднялся и еще раз подумал об этом. Даже ему такая потенциальная прибыль казалась невероятной. Но у него было достаточно денег, более чем достаточно. Но исключить одну неизвестную из мирового ядерного уравнения...
– И чья это идея? – Салливан посмотрел на Лорда, а тот показал на Джека.
Салливан откинулся в кресле и оглядел молодого человека. Затем поднялся с легкостью, ошеломившей Джека. Миллиардер железной хваткой пожал руку Джека.
– Вы делаете успехи, молодой человек. Не возражаете, если я покину вас?
Лорд сиял, как отец талантливого ребенка. Джек не удержался от улыбки. Вскоре он забудет, что это такое – “жить не по средствам”.
Когда Салливан вышел, Джек и Сэнди сели за стол.
– Признаюсь, это было непростое дельце, – сказал Лорд. – А тебе как кажется?
– А мне кажется, – с улыбкой ответил Джек, – будто я переспал с самой красивой девушкой в университете, что-то вроде приятного приключения.
Лорд расхохотался и поднялся с кресла.
– Тебе лучше отправиться домой и отдохнуть. Салливан, возможно, сейчас из машины звонит своему пилоту. По крайней мере, мы отвлекли его от мыслей об этой сучке.
Джек быстро вышел из комнаты и не слышал последней фразы. Теперь он чувствовал себя как никогда хорошо. Никаких тревог, одни возможности. Бесконечные возможности.
Этой ночью он рассказывал обо всем восторженной Дженнифер Болдуин. Позднее, после бутылки холодного шампанского и целого блюда устриц, специально доставленных в ее городской дом, они занялись любовью, получая самое острое наслаждение за все время своих отношений. Впервые Джека не раздражали высокие потолки и фрески. Более того, они начинали ему нравиться.
Глава 13
Ежегодно в Белый дом приходят миллионы неофициальных писем. Каждое внимательно изучается и обрабатывается сотрудниками аппарата президента при поддержке и под наблюдением секретной службы.
Два конверта были адресованы Глории Рассел, что было несколько необычно, так как большая часть подобной корреспонденции адресуется президенту либо членам Семьи номер один, а часто Любимцу номер один, которым в текущий момент являлась охотничья собака по имени Барни.
Адрес на каждом конверте был написан печатными буквами, конверты были дешевыми и поэтому широко доступными. Рассел получила их около полудня в день, который до той поры проходил очень хорошо. Внутри одного из конвертов находился листок бумаги, а в другом лежал предмет, на который Рассел, не отрываясь, смотрела несколько минут. На бумаге, тоже написанные печатными буквами, были слова:
Два конверта были адресованы Глории Рассел, что было несколько необычно, так как большая часть подобной корреспонденции адресуется президенту либо членам Семьи номер один, а часто Любимцу номер один, которым в текущий момент являлась охотничья собака по имени Барни.
Адрес на каждом конверте был написан печатными буквами, конверты были дешевыми и поэтому широко доступными. Рассел получила их около полудня в день, который до той поры проходил очень хорошо. Внутри одного из конвертов находился листок бумаги, а в другом лежал предмет, на который Рассел, не отрываясь, смотрела несколько минут. На бумаге, тоже написанные печатными буквами, были слова: