Баргушад Джалал. Обнаженный меч

   Каждый утверждал свое, а природа поступала по-своему. Днем и ночью селевые потоки размывали берега Карасу. Шатры походной кузни, оставшиеся нетронутыми с зимы, .были разрушены бурей. Молоты умолкли. Как только начинался ливень, Карасу выходила из берегов и с ревом обрушивалась на Каменный мост, переливаясь через него. Здесь больше не раздавалось ни голосов ковалей, ни ржанья сытых жеребцов. Конюхи по приказу Салмана увели боевых коней под седлами в Базз. А сам Салман, выполняя приказ Джавидана, сына Шахрака, должен был пока оставаться здесь и в заранее выбранных местах заложить оружейные склады. Коннице Джавидана не хватало оружия. Разбойники халифа совсем распоясались. Лупоглазый Абу Имран при пособничестве халифского полководца Абдуллы ограбил караван купца Шибла, который вез оружие из Барды. И золото, посланное Мобед-Мобеданом из билалабадского храма в Базз, угодило в лапы Лупоглазого. Джавидан негодовал. Не спалось по ночам и Салману. Нескольких самых верных и храбрых конюхов он держал при себе. Бабек и Муавия давно уже охраняли склад оружия, устроенный между шатрами, разрушенными Фурей. Непрекращающийся ливень изрядно утомил и их...
   В одну из грозовых ночей Салман отправил Бабека вместе с семью игидами в Билалабад. Когда они доехали до Кровавого поля, уже наступила полночь. Бабек внимательно осматривал то место, которое они с матерью когда-то засевали. Все было окутано тьмой. Почему-то Бабеку померещились кости воина, извлеченного из-под земли лемехом. Казалось, вновь с пашни доносились голоса. Это черепа взывали к Бабеку: "О игид, отомсти за нас врагу!.."
   Доехав до Родника слез, он придержал коня и невольно прислушался. Бабеку почудилось, что разбойники Лупоглазого Абу Имрана опять могут внезапно нагрянуть и ранить его коня. Но во тьме ничего не видно было и, кроме шума дождя, ничего не слышалось. Последнее время часто снилась ему мать. Бабек представил себе, что мать ждет его дома, а младший брат Абдулла спит, положив голову на правую руку матери. Сидящий в нише сокол время от времени клекочет... Бабеку казалось, что он вывел корову Думан и вместе с соседскими ребятами гонит деревенское стадо на Кровавое поле. Ровесники едут верхом...
   Кони то и дело спотыкались, фыркали. Все были настороже. Опасность подстерегала на каждом шагу. Но Бабек ничего не страшился. Смело держался на Гарагашге. Конь хорошо знал дорогу, ведущую к Дому упокоения.
   Бабек вел всадников к Дому упокоения кратчайшей и тайной дорогой. При малейшем подозрительном шорохе они останавливали коней и обнажали мечи. И снова вой ветра, снова шум дождя... Казалось, в эту темную, дождливую ночь до Бабека доносится голос Баруменд: "Будь осторожнее, сынок, враг не дремлет! Кто когда-то поднял меч на твоего отца, тот может и на тебя напасть!"
   Огонь горел только в атешгяхе. А огни Билалабада уже погасли. В деревне время от времени раздавалось мычанье коров, лай собак и кукареканье петухов. Иногда вспыхивала молния, подобно обнаженному мечу, освещая путь к Дому упокоения.
   Бабеку хотелось отправиться в деревню, повидать мать и брата. Но на это не было времени. Опять громыхало небо, сверкали молнии и вода все более буйствовала, сшибая друг с другом крупные и мелкие камни и со скрежетом волокла их в сторону Гранатового ущелья.
   Наконец всадники достигли Дома упокоения. Вдруг кони насторожились. Игиды потянулись к мечам, а Бабек уже выхватил свой меч:
   - Пусть подходит, кто хочет!..
   Опять сверкнула молния. Земля задрожала, как дитя в лихорадке. Все кругом на миг осветилось. Длиннохвостая лиса спрыгнула с ограды Дома упокоения и убежала. А за нею - два шакала. Всполошились хищные птицы, ночующие здесь.
   Бабек то и дело снимал и стряхивал папаху. Дождь промочил до нитки и его, и его товарищей. Бабек соскочил с коня и сказал брату:
   - Муавия, ты посторожи коней, а мы начнем перетаскивать оружие из Дома упокоения. На рассвете нас не должно здесь быть.
   Когда Бабек входил в Дом упокоения, на небе опять сшиблись черные тучи и огненная полоса на миг превратила ночную тьму в светлый день. Обычно по телу Бабека, когда он на омытых слезами неба камнях видел трупы, проходила дрожь. В свое время друзья, отбив у врагов, принесли сюда тело его отца, уложили на большие гладкие камни. Бабек словно бы услышал его голос: "Сынок Бабек, это ты пришел? Спасибо, что в жилах твоих бурлит доблестная любовь к родному краю".
   Трупный запах был невыносим. Бабек зажал нос и, обернувшись, сказал товарищам:
   - Идите сюда! Не надо бояться. Каждому из нас однажды предстоит остаться здесь. Это - вечный дом человека.
   Бабек принялся за дело бойко и сноровисто. Из больших кувшинов, в которых Салман спрятал оружие, он доставал мечи, копья, луки, стрелы, укладывал их в хурджуны и перетаскивал к воротам Дома упокоения. Муавия вместе с товарищами наполнял хурджунами теры71 - переметные сумы, притороченные к лошадям. Бабек то и дело торопил их:
   - Живее, живее!
   Все оружие было выгружено. Можно было отправляться, но дождь все шел, и теры, наполнившись водой, отяжелели. Как быть? Бабек достал висящий у него на поясе нож и в нескольких местах продырявил тер, притороченный к седлу Гарагашги. Из тера хлынула вода.
   - Скорее, - сказал Бабек товарищам, - и вы продырявьте свои теры! Надо спешить! Не мешкайте! Глядите, какой дальний путь еще надо преодолеть!
   Пошли в ход ножи. Вода, налившаяся в теры, с журчаньем выливалась на землю. Поклажа лошадей намного полегчала. Игиды взобрались в седла. Тронув коней, удалялись от Дома упокоения.
   Только добрались они до Гранатового ущелья, как в горах вокруг Кровавого поля опять засверкали молнии. Небо с грохотом разверзлось и вспыхнуло. Крупные капли дождя заледенели, посыпал сначала редкий, а затем густой град. Промокшие всадники растерялись. Каждый искал, куда бы хоть голову спрятать.
   Ущелья, дороги, тропинки покрылись слоем градин. Кони, фыркая, еле передвигались по скопившимся на дороге ледяным шарам. В углублениях град доходил коням до бабок. Бабек повернул Га-рагашгу к утесу Папахлы, окруженному гранатовыми деревьями:
   - Сюда! Град сюда не попадает! - крикнул спутникам. Игиды съехались под скалу. Градины, сыплющиеся на утес, подпрыгивали подобно жареным зернам кукурузы; будто бы на барабане дробь выбивали.
   - Никого не побило, не помяло?
   - У меня на голове шишка, с яйцо величиной.
   - У меня рука ноет.
   - А у меня лицо. Бабек рассердился:
   - Ведь никто из нас не умер!.. Чего причитаете?
   - Не причитаем, просто говорим.
   - Не распускайте нюни! А то, глядишь, и в плач ударитесь. Лупоглазый еще не сдох, и не спит, а уши, как говорится, есть и у земли. Прекратите болтовню, не шумите. Достаньте-ка арканы и держите наготове!
   Все рты разом как на замок закрылись. При вспышке каждой молнии Бабек тревожно всматривался в дорогу, ведущую сюда из Дома упокоения. Неприятель мог появиться каждое мгновенье, Бабек был спокоен и уверен. Встречи с врагом не боялся, но град выводил его из терпения. Камни, принесенные потоками воды, забили ближнюю балку. Вода, поднявшись, хлынула к скале, под которой укрылись игиды.
   И уйти было невозможно, градины сыпались уже величиной с орех. Если б великий Ормузд явился Бабеку, он в сердцах спросил бы: "Где же твоя мощь, к чему нам этот град!"
   Гранатовые кусты, окружавшие утес Папахлы, напомнили ему один из рассказов матери: "Я тогда молоденькой девушкой была. В Гранатовом ущелье скала такая есть. Абдулла мечом отбил меня у чиновников халифа Гаруна. Я тогда на радостях оторвала клочок от красного шелкового платка и привязала к ветке священного гранатового дерева72 у той скалы и дала обет великому Ормузду, если ему угодно, выйду за Абдуллу..."
   Бабек подумал: "Может, это - та самая скала, а это - те самые гранатовые деревья? Поднял голову, оглядел гранатовые деревья. С веток свисали разноцветные тряпицы. "О, пророк Ширвин и священные гранатовые деревья, помогите!"
   А град все сыпал. Гранатовое ущелье громыхало. Будто Ахриман и великий Ормузд встретились здесь и решили покончить друг с другом. Сколько же продлится этот дикий разгул природы?! Сель разливался все шире. Вода уже доходила коням до бабок. Бабек мысленно осыпал проклятьями Лупоглазого Абу Имрана, халифа Гаруна и призывал на помощь Баруменд: "Где ты, мама? Беда нависла над нашими головами, помолись за наше спасение!"
   Каждый крепко держал под уздцы своего коня. Селевые потоки теснили коней и их хозяев. Нагруженные кони переступали с ноги на ногу, старались укрыть головы в ветках гранатовых кустов" свисающих с утеса.
   Молнии на вершине Хаштадсара73 вспыхивали все реже. Град редел, уровень воды убывал. Кто-то вздохнул:
   - Помоги нам, пророк Ширвин!
   Бабека словно кто-то предостерег. Он оглянулся. Вдруг неподалеку раздалось конское ржанье. Бабек напрягся, прислонив ладонь к уху, вслушался в ржание, еле пробивающееся сквозь шум селя. "Может, почудилось?! Может, это дух отца, превратившись в коня, разыскивает меня? Нет. Это ржание живого коня, это не дух!"
   Бабек соскочил с коня, сложил камни так, чтобы отвести убывающий поток воды, нагнулся, приложил ухо к мокрой земле. Казалось, войско халифа Гаруна затеяло битву под землей. Явственно доносился топот конских копыт. Бабек взметнулся в седло, приготовив аркан, скомандовал товарищам:
   - За мной! Лупоглазый Абу Имран напал на наш след! Муавия ляпнул:
   - Сказано, игид от врага не бегает. Бабек наставительно заметил:
   - И еще сказано: "У осторожного игида мать не заплачет!" Мы оружие везем. Оружие надо доставить обязательно. Поэтому ввязываться в драку не стоит. Что скажете?
   - Поехали!
   - Поехали!
   Бабек пришпорил коня:
   - Поживее!
   Муавия окликнул брата:
   - Бабек! Впереди - запруда, вода высоко стоит. Вдруг увязнем?
   - Поменьше болтай, братец, другого пути у нас нет, - рассердился Бабек. Нас ждут. Оружие надо доставить во что бы то ни стало.
   Единственный выход заключался в беспрекословном выполнении приказа. Цоканье подков лошадей погони становилось все ближе и ближе. Вскоре Лупоглазый Абу Имран с несколькими разбойниками подоспел в Гранатовую долину. Какой-то предатель донес, что билалабадские игиды будут вывозить оружие из Дома упокоения. Всадники Абу Имрана кинулись туда, но опоздали. И вот теперь они, напав на след, примчались в Гранатовую долину.
   Главарь разбойников глядел в четыре глаза и сквернословил во всю глотку:
   - Куда же удрало это отродье гяуров?! Только что, когда сверкнула молния, я видел их под этой скалой.
   - Этот Бабек быстрее молнии, - отозвался кто-то из разбойников. - Куда же он подался? Скорее всего уже пересек Гранатовую долину.
   - Нет! Куда он может двинуться в таком селе? Наверно, в гранатнике спрятались. Ищите! - Абу Имран вытащил меч из ножен. - Клянусь этим мечом, если щенок Абдуллы попадется мне в руки, я посажу его на железную цепь и до скончанья дней продержу в пещере! Этот щенок плохо знает меня! Его проклятый отец тоже таким гордецом был.
   Сверкнула молния и разбойники разом заорали:
   - Вон, всадники спустились с холма!
   - Что ты мелешь, слепой что ли?! Когда они успели перевалить через холм?
   Один из разбойников настаивал:
   - Клянусь аллахом, при свете молнии своими глазами увидел.
   - Эй, нечестивцы, куда бы вы ни убежали, все равно от меня вам не уйти! гаркнул, главарь разбойников и тронул коня. - За мной!
   Разбойники Лупоглазого ринулись вперед. Однако не тут-то было. Кони огнепоклонников уже преодолели разлив, образовавшийся у запруды. Достигнув разлива, Лупоглазый принялся хлестать, своего коня, но тот, боясь воды, заартачился и, заржав, повернул вспять. Главарь разбойников, помахав мечом, издали пригрозил огнепоклонникам:
   - Эгей!.. Куда чешете, собачьи дети?! Где бы ни были, все равно словлю вас в свои тенета. Напрасно стараетесь!
   Бабек, крепко держась за повод Гарагашги, пригнулся к его гриве. Каждый из его товарищей, изловчившись в седле, выпустил по одной стреле. Среди разбойников Абу Имрана поднялся переполох. Бабек с друзьями пришпорили коней. Град, как назло, вновь усилился. Бабек направил своего коня в другой селевой поток. Вода доходила коню до груди.
   - Не бойтесь! - сказал Бабек и пустил коня по течению.
   - Братец, сель унесет нас! - сказал Муавия.
   - Не бойся, Муавия. Езжайте за мной!
   Бабек не знал страха. И товарищи были ему под стать. Почти плыли, охваченные селем. Сзади раздавалась ругань Абу Имрана: "Ишь, какие смелые, щенята! Даже селя не боятся! Эй, от меня не уйдете!" Голос Лупоглазого был устрашающим. Бабек сказал:
   - Не с каждым лающим псом надо связываться!
   Сель все бушевал, с грохотом унося глыбы камней, размывая края ложбины. В этой округе еще не случалось подобного селя.
   Пока огнепоклонники серьезного урона не понесли. Их кони были крепкими. Двигались...
   Досадуя на то, что не удалось настигнуть Бабека, Лупоглазый от злости не находил себе места:
   - Говорят, во время обряда Верности сын Абдуллы Бабек повязался шерстяным поясом и стал огнепоклонником. У них одно на-уме: вступить в отряд Джавидана. Слышал, мне хочет отомстить за отца! Не соображает, что несмотря на то, что я сладок подобно-бахрейнскому финику74, да не так-то легко переварить меня! Я не вмещусь в его крошечную сеть.
   Разбойники в один голос поддакнули:
   - Конечно!..
   Отряд Бабека двигался, борясь с селем. При малейшей неосторожности их могло снести, в Аракс. Игиды привязались один к другому арканами, чтобы сель не одолел их. Гнали коней вниз по течению. Они понукали коней и высматривали удобное место, чтобьв выбраться из лощины. Бабек, пришпорив Гарагашгу, ухватился за пригнувшуюся гранатовую ветку... Конь поднялся на задние ноги и, рванувшись изо всей силы, выпрыгнул на берег. Вслед за Бабеком таким же образом выбрался на берег Муавия. Уже семеро вырвались из селя, но один всадник угодил в водоворот.
   - Помогите; помогите!
   Бабек быстро кинул ему аркан. Всадник крепко ухватился за конец веревки.
   -Тяни, Бабек!
   Бабек уперся ногой в подножье гранатового дерева и что было сил тянул аркан:
   - Держись! Не бойся.
   И спас парня. Его конь ушибся о подводный камень и прихрамывал. Папаху парня, сшитую из волчьего меха, унесло селем, одежду разодрало ветками деревьев, кружащихся в водовороте.
   Спасенный парень стоял, опустив голову.
   - Конь подвел меня.
   - Ничего. Ты же не виноват!
   В такую грозовую ненастную ночь избегнуть смертоносных мечей Абу Имрановского сброда, преодолеть гибельные селевые потоки само по себе означало совершить подвиг.
   При свете молнии на том берегу виднелись разбойники Абу Имрана. Они, нахлобучив на головы башлыки, ждали, когда прекрй-тится град и убудет сель. Лупоглазый, размахивая мечом, опять разорялся, стращая Бабека и осыпая его бранью.
   ...Ненастная, грозовая ночь постепенно отступала. Перед самым рассветом вдруг прекратился град. Холодный ветер дул с Аракса, разгоняя тучи, уносил их в сторону горы Базз. Мрачный лик небаг постепенно светлел... Впереди виднелся Б,-.ба чинар. Игиды поспешали туда.
   XIII
   ПЕРВЫЙ ПОДВИГ БАБЕКА
   Лучший советник игида-его меч.
   Пословица
   У Баба чинара Бабека и его друзей подстерегала смерть в любую минуту. Враг преследовал их. Но у молодых огнепоклонников не оставалось сил уходить от погони. Они были вконец изнурены. С их одежды стекала вода, кони - в мыле. А подхлестывать коней, чудом спасшихся от селя, совесть не позволяла. К тому же здесь надлежало задержаться: Бабеку и его друзьям было ведено оружие, взятое в Доме упокоения, запрятать у Баба чинара.
   Светало. Постепенно прояснялись очертания развороченных селем страшных оврагов, иссеченных молниями гор и скалистых склонов. Солнце поднималось, освещая вершину Базза. Большие, продырявленные градом листья Баба чинара золотились в лучах солнца. Ветер, раскачивая ветки, как опахала, обрызгивал всадников каплями дождя, оставшимися на листьях. Из аистиных гнезд на верхушке чинара все еще капала вода.
   Много веков прожил этот чинар. Дупло его всегда удивляло путников, проходивших здесь. Нижние ветви чинара, облаком расстилаясь над землей, образовывали широкий тенистый круг. Говорили, что древний Баба чинар видел Александра Македонского на престоле, а иранского шаха Дария - в колыбели. Этот чинар, живой свидетель прошлого, в морозные зимние дни становился настоящим спасением для путников, в летний зной в его тени отдыхали торговцы, караванщики, гонцы. Многих раненых воинов укрыл этот чинар в своем дупле, многих спас от смерти.
   Пчелы, поселившиеся в дупле Баба чинара, спозаранку хлопотала под ветками. Щебетание птиц, ночующих на верхних ветках, сливалось с жужжаньем пчел. Бабек внимательно прислушался, но кроме голосов птиц, жужжания пчел и журчанья ручья, протекающего у подножья чинара, ничего не уловил. Однако, предосторож-шости ради, выслал двух вооруженных ребят в дозор, наказав им быть повнимательнее и в случае чего подать ему знак. Остальные, остановив коней у Чинара, молча ждали распоряжений Бабека. Он же, обвязываясь арканом, объяснил товарищам:
   - Я взберусь на чинар, спущу оттуда аркан, а вы хурджуны с оружием цепляйте к аркану. Я подтяну и спрячу оружие в аисти-ашх гнездах. Ну, живо.
   Один из ребят засомневался:
   - А выдержат ли гнезда? Все же тяжесть изрядная.
   - Эти гнезда не развалятся. Если даже камнями набить, - ответил Бабек. Они свиты на развилке мощных ветвей, да к тому же за столько лет обросли мхом. Каждое величиной с два решета. Делайте, как говорю.
   Муавия, скривив губы, пожал плечами:
   -Брат, ничего у нас не выйдет.
   - Почему?
   - Вот-вот нагрянет Лупоглазый! Успеем ли спрятать оружие?
   - Ты что, не видел сель в Гранатовом ущелье? Сель все еще не иссяк. Пока Лупоглазый справится с ним, мы успеем добраться до Каменного моста.
   Кони, дрожащие от утренней свежести, еле стояли под тяжелой гожлажей. Их манила зеленая трава, а ребята тянули коней к, стволу чинара.
   - И прожорливы же эти дьяволы... - бубнил Муавия. - Не могут потерпеть! Мы тоже голодны. - Муавия, ворча, вынимал из мокрых теров оружие. - Брат, поступай, как знаешь. Если потом что-то получится' не так, пеняй на себя.
   - Ладно, ладно, работай не языком, а руками. Не видишь - кони валятся под тяжестью.
   Бабек сердился. Затевать споры-разговоры в их положении было смерти подобно. У Бабека не было времени даже выжать одежду. Мокрая, она прилипла к телу. Сузившиеся от недосыпания глаза его налились кровью. В ушах стояли ночные крики и угроз" Лупоглазого. Нельзя было терять ни мгновения. Бабек, призвав па-помощь великого Ормузда, проворно взобрался на чинар и, устроившись поудобней у одного из аистиных гнезд, спустил вниз аркан.
   - Привязывайте!
   Муавия быстро привязал наполненную оружием суму.
   - Тяни.
   Сума зацепилась за ветку. Бабек дернул ее. Ветка качнулась, стряхнув с листьев капли воды. Показалось, что вновь пошел дождь. Щебетавшие птицы испуганно вспорхнули. Аисты, взлетев, принялись кружить над чинаром. Наконец птицы поутихли и дали возможность вслушаться. Настороженные глаза Бабека следили за дорогой, а слух улавливал малейший шорох. Он все еще тянул наверх хурджуны. Арканом натер себе ладони, но не обращал на это внимания. От одного гнезда перебирался к другому. В короткий срок он упрятал в аистиных гнездах несколько сот мечей. С него катился градом пот. Тянуть на самую верхушку чинары тяжелые сумки, не переводя дыхания, было нелегко. Все аистиные гнезда были набиты доверху, ни одного пустого больше не осталось.
   Бабек соскользнул с чинара. Муавия с товарищами, вытащив остальное оружие из переметных сум, сложили его в большом дупле. Там уместилось много оружия.
   Ствол Баба чинара не обхватили бы даже десять мужчин. В первое дупло мог бы войти любой, а во второе, вход в которое открывался из первого, мог бы протиснуться только ребенок, или худощавый подросток. Вверху дерево сгнило и там образовалось небольшое окошко. Сквозь него проникал свет во второе дупло. Остальное оружие Бабек решил спрятать в этом втором дупле.
   Бабек, взяв в охапку несколько мечей, вошел в первое дупло, запах сырости и тления ударил в нос и он чихнул. Однако осмотрел дупло. А вдруг здесь змея? Что-то капнуло ему на руку. Бабек принюхался к этой капле. Оказалось, мед сочился сверху, из улья.
   Бабек обернулся:
   -- Муавия, брат, я мед нашел, мед!.. Стоявшие у входа дупла засмеялись:
   - Займись делом и берегись, а то ужалят.
   Бабек еле протиснулся во второе дупло. Прислонил мечи к его стенке. Обернувшись, сказал:
   - Давайте остальное!
   Муавия с товарищами принялись перетаскивать оружие в первое дупло, а оттуда передавать его Бабеку. Бабек повторял: "Живее, живее". Брал у них мечи, луки, стрелы и складывал в дупле...
   Все кони были загружены. Теперь можно было ускакать от Баба чинара. Каждый из ребят подтягивал подпругу своего коня. Бабек, разместив оружие, высунул руку из узкого выхода второго дупла и окликнул брата:
   - Муавия, где ты, помоги!
   Когда Муавия приблизился к дуплу, один из дозорных крикнул:
   - Абу Имран!..
   И тут донесся рык Лупоглазого:
   - Ни с места, не то всех перебью!
   Несколько стрел вонзилось в дерево у входа в дупло. Муавия пригнулся. Если бы Бабек стал выбираться из дупла, ему бы не избежать стрелы. Бабек, подумав, сказал брату:
   - Садитесь на коней и скачите врассыпную. Я и здесь могу отбиться. Слышите? Только не слишком отдаляйтесь, можете пригодиться. А один из вас пусть поскачет к Салману и известит его. Понятно?
   - Понял, брат!
   Муавия проворно отполз от дупла и передал приказ Бабека. Все уже были на конях. И Муавия вскочил на своего Демира... Бабек прислушался. Цокот подков одних коней постепенно затухал вдали, а стук копыт других стал слышнее. Лупоглазый, раскорячившись у входа в дупло, орал:
   - Этот негодяй здесь! Он от меня не уйдет! Виданное ли дело - такой молодой, совсем дитя, а такой ушлый!
   В Бабека, будто бы в сказке, сила семи богатырей вселилась.
   Он приготовился к бою, вскинув меч: "Кто смел, пусть войдет! Надвое разрублю башку!"
   Лупоглазый словно на подстрелянную дичь наскочил:
   - Гляди-ка, в какое узкое дупло забрался этот щенок! Даже кошке не пролезть. Ну, теперь не удерет.
   Говорят: "В сердитой голове разума не бывает". Лупоглазый с вечера был зол на Бабека. Он нетерпеливо сунул голову в узкий проход дупла. Голова его застряла. Правой рукой он размахивал мечом в дупле. Долгожданный случай! Бабек, прислонясь к стене дупла, ударил мечом по мечу Лупоглазого, пожалев, что тот поспешно убрал голову.
   Вдруг под чинаром раздался звон мечей. Бабек расстрогался: "Наши храбрецы не удержались!"
   Лупоглазый с двумя разбойниками стоял у входа в дупло. Путь к спасению для Бабека был отрезан. Бой на поляне разгорался. Силы были неравные. Пятеро огнепоклонников пали. Один ускакал известить своих, значит, оставался только Муавия.
   Несмотря на рану в плече, ему на верном Демире удалось вырваться из кольца. Он укрылся в отдалении, за скалой. Снял рубаху, разодрал ее, перевязал рану. Она оказалась легкой, вскоре перестала кровоточить. Но Муавия не знал, как ему поступить. Напасть в одиночку - безумие. Оставалось одно - ждать.
   Абу Имран, подбоченясь, вышагивал под чинаром и покрикивал:
   - Убитых повесьте за ноги, пусть покачаются на дереве вниз головой.
   Приказ был приведен в исполнение. Однако Лупоглазый не унимался. Он приказал отрезать мертвецам головы и бросить их в дупло, к ногам Бабека.
   И этот приказ был исполнен.
   Бабек очень хотел выскочить из дупла и броситься на Лупоглазого. Но это было безумием. "Надо отомстить!.. Говорят: чем дольше живет змея, тем больше вреда от нее. Лупоглазый умрет от моей руки!"
   Абу Имран с мечом в руке расхаживал у входа в дупло. Бабек, подавив негодование, молчал. "В такую трудную минуту огнепоклонники умеют и терпения набраться". Бабек думал о своем Гарагашге: "Не угодил ли во вражеские руки?" Парень, поехавший известить наших, сел не на своего коня, а на Гарагашгу, чтоб быстрее добраться.
   Разбойники Абу Имрана, подняв гвалт, гонялись за конями убитых хуррамитов, норовя заарканить их. Но испуганные кони не подпускали их близко. Лупоглазый так орал, что аисты, сидящие на чинаре, с перепугу разлетелись. Абу Имран орал на своих людей:
   - Разини, идите-ка сюда, коней не смогли поймать, хоть поищите, куда эти гяуры оружие дели?
   Разбойники тотчас засуетились, обшарили все вокруг, но оружия не нашли. Обескураженно переругиваясь, они все крутились возле чинара, будто иглу в стоге сена искали. Но ничего не нашли. Чтобы отвести душу, стали стрелять в обезглавленные тела, висящие на дереве:
   - Этим чертовым детям и такого мало!
   - Куда же все-таки они спрятали оружие?
   - Если бы головы были на месте, то у них и спросили бы.
   - Может, в аистиные гнезда подняли?
   - Ну, и скажешь же!.. Какой дурак в аистиных гнездах оружие спрячет?
   С обезглавленных тел все еще капала кровь. Прозрачная вода в роднике, что был рядом с чинаром, заалела.
   Те, что стерегли Бабека, не покидали своего места возле дупла. Бабек пожалел, что у него нет крыльев. Вот явился бы откуда-нибудь Феникс и принял его на крылья, и вынес бы отсюда! И он встав лицом к лицу с Лупоглазым, рубился бы с ним. Уж он проучил бы кровопийцу. А Абу Имран, все еще топчась у входа в дупло, бормотал проклятья и распекал своих людей:
   - Заяц устраивается в сарае для хранения самана из-за нерадивости борзой. Неужели не выгоните этого мальчишку отсюда? Разини, коней не поймали, хоть оружие разыщите!