Страница:
Ее охватило ощущение нереальности. Это мечта. Возникавшая столько раз, что она счет потеряла. Много лет назад, когда она была юной, наивной, доверчивой. Когда хотела испытать радости секса с мужчиной, которого любила. Но эта мечта погибла насильственной смертью, как и многие ее мечты. Была убита действительностью. Погублена уходом Джонни Мака из ее жизни. Забита бесчувственностью Кента, в конце концов, перешедшая в жестокость.
— Лейн… — Джонни Мак прошептал ее имя. Мягко, негромко, прочувствованно.
По ее телу прошел трепет, из самой глубины ее женской души. «Просит разрешения? — мелькнуло в ее затуманенном разуме. — Или честно предостерегает?»
Едва ее губы коснулись его губ, она приготовилась к болезненному нажиму, какой привыкла ощущать всякий раз, когда ее целовал Кент. Но тут не было ни требовательного погружения, ни сильного мучительного давления.
«Запомни, — прошептал ей разум, — запомни, как это было с Джонни Маком». Лейн вздохнула как от воспоминания, так и от удовольствия. Его губы были теплыми, влажными и завладели ее губами с такой медлительной, чувственной опытностью, что у нее захватило дыхание. Он пробовал и искушал, облизывал и захватывал. Нежно. Терпеливо. Но едва лишь она открыла рот с довольным вздохом, он просунул туда язык и стал пробовать ее еще более любовно.
Рассудок померк, когда Лейн охватило неодолимое желание. Она хотела большего. О Господи, ей нужно было гораздо большее.
Лейн не представляла себе ничего подобного — после того как Кент грубо, унизительно с ней обращался. Когда Джонни Мак опустил руки к ее ягодицам и плотно прижал ее к своей возбужденной плоти, она не смогла сдержать инстинктивной реакции тела. Боли, которую может утолить только секс.
— Хочу заняться с тобой любовью, — сказал он, касаясь губами ее уха. — Я лишал нас обоих того, чего нам хотелось пятнадцать лет назад, но мы уже не те, что были в то время. Если ты хочешь этого…
Зачем он что-то говорит? Почему просто не отнесет ее на кровать, не займется с ней любовью? Он предлагает ей принять решение. Если она позволит делам зайти дальше, это будет ее выбор.
— Ты в этом большой мастер, — сказала Лейн, извиваясь в попытке высвободиться из его объятий. — Наверняка от большого опыта.
Он тут же выпустил ее. А когда взглянул ей в лицо, она увидела в его глазах гнев и что-то еще. Сожаление?
— Когда между мужчиной и женщиной все как надо, не важно, сколько было раньше, — сказал он. — Во всяком случае, должно быть не важно.
Лейн знала, что он не тосковал по ней все эти годы и определенно не жил монашеской жизнью. Но она тосковала по нему год за годом, пока не возненавидела. И с того дня, когда потребовала развода у Кента, не была с мужчиной; не хотела больше интимных отношений. Знание, что больше никогда не потребуется дозволять Кенту или другому мужчине прикасаться к ней, было большим облегчением.
— И сколько раз у тебя было все как надо с какой-нибудь женщиной? — спросила Лейн.
Он уставился на нее, словно ответ на этот вопрос был очевиден.
— Это было хорошо. Весело. Волнующе. И доставляло удовольствие, — сказал он. — Всякий раз, когда я брал женщину, я наслаждался этим.
Она так и думала. Кобель навсегда останется кобелем. Если б она отдалась ему, то поставила б все на карту, потому что влюбилась бы в него снова. Но для него она была бы просто очередной легкой добычей. Мысль о том, чтобы представлять собой еще одну зарубку на столбике кровати Джонни Мака Кэхилла, отнюдь не прельщала ее.
— Мне пора, — сказала она, однако ноги не повиновались, и она стояла как вкопанная, прямо перед мужчиной, от которого хотелось бежать.
— М-м. — Он кивнул.
— Позвони, пожалуйста, когда переговоришь с мистером Кортесом.
Он кивнул снова.
Лейн заставила ноги повиноваться ей и пошла к выходу. Открыв дверь, остановилась, обернулась к Джона Маку и сказала:
— Если в самом деле хочешь стать отцом Уилла, я тебе помогу. Это будет нелегко, и я не могу гарантировать, что он примет тебя в свою жизнь, но ему нужно знать, что его отец лучше, чем Кент.
— Спасибо, Лейн.
— Не благодари. Рано еще. — Она через силу ему улыбнулась. — И предупреждаю: если причинишь боль зтому мальчику, то пожалеешь, что приехал в Нобдз-Кроссинг.
— Ты тигрица, защищающая детеныша.
— Да, тигрица. И если думаешь, что я убила Кента, чтобы защитить Уилла, ты прав, мысля подобным образом. Я убила бы его, но кто-то опередил меня.
— Жаль, что не я. Жаль, что я не сломал его гнусную шею давным-давно. До того, как он прикоснулся к тебе.
Лейн больше не могла ни улыбаться, ни продолжать наигранную браваду. Если она сейчас же не уйдет, то, наверное, развалится на миллион осколков прямо перед Джонни Маком. И, как Шалтай-Болтая, вся королевская конница, все королевская рать не сможет собрать ее.
— Позвони перед приездом, — сказала Лейн. — И я позабочусь, чтобы Уилл был дома.
Торопливо выйдя, она не сознавала, что Джонни Мак идет за ней, пока не услышала его шаги. Когда остановилась и оглянулась, он тоже остановился, глядя на нее так, словно хотел что-то сказать.
— В чем дело? — спросила она.
— Секс для меня много значил, однако никогда не был идеальным. Я никогда не думал, что на сей раз это та самая женщина, идеальная для меня.
— А…
— Просто хотел, чтобы ты знала. Он повернулся и снова пошел в комнату. Когда Джонни Мак закрыл за собой дверь, Лейн глубоко вздохнула и побежала к своей машине. «Не думай о том, что он сказал, — предостерегала она себя. — Если думаешь, что ты та самая женщина, с которой это может быть идеально, что ты для него та самая единственная женщина, то обманываешь себя. Секс с Джонни Маком будет губителен. И для тебя, и для него. Но, Господи, он будет хорош. Очень хорош».
В добрые старые дни, будучи помощником садовника, Джонни Мак прислушивался к визгу, хихиканью и Громкому смеху из-за ограды пруда в поместье Ноблов. И задавался вопросом: каково было бы принадлежать к кружку друзей Лейн, не иметь в летний день никаких дел, кроме игр возле пруда?
Когда он стал работать у Билла Нобла, ему было шестнадцать лет, и в кармане у него бывала только мелочь, за исключением тех случаев, когда Уайли помногу выигрывал в карты, что случалось лишь изредка. В то первое лето, когда все те ребята расходились по домам, а Ноблы ужинали в своей роскошной столовой, он тайком заходил за эту ограду с надеждой, что Лилли Мэй еще не убиралась там. Иногда находил половинку бутерброда, и или нетронутое печенье, или лежавшие на тарелке чипсы. И обычно в стакане оставался чай или кока-кола, разбавленная водой от растаявших кубиков льда. Он не считал воровством собирание объедков, которые все равно выбросили бы в мусор. И подозревал, что Лилли Мэй умышленно затягивала с уборкой дотемна, так как знала, что без этих жалких крох он чаще всего ложился бы спать голодным. И хорошо понимала, что он не взял бы у нее подачки.
Это было двадцать лет и целую вечность сожалений назад. Джонни Мак напомнил себе, что расстался с этим необузданным, гневным юным нарушителем спокойствия в тот день, когда покинул Ноблз-Кроссинг. Когда сказал Лейн, что не может взять ее с собой. Однако каким бы удачливым, каким бы богатым он ни стал, в нем оставалось что-то от голодного подростка. Какой-то частью своего существа он по-прежнему был голодным, гневным и сознавал, что недостоин даже целовать красивые ножки Лейн Нобл.
Глянув вниз, на землю, он увидел десять красных ногтей. Десять пальцев ног. Две маленькие пляжные сандалии. Когда поднял взгляд, в его поле зрения оказались красивые икры. Красный сетчатый халат доходил до середины бедер, его ячейки мало что оставляли воображению. Облегающий красный: купальник подчеркивал каждый изгиб стройного тела, напоминающего формой песочные часы. Все его мужское существо реагировало на зрелище очаровательной женской плоти.
Лейн стояла возле него, держа в обеих руках по стакану холодного чая.
— Я подумала, что тебе, наверное, хочется пить. Лилли Мэй приготовила еще кувшин чая.
Сев прямо, Джонни Мак широко расставил ноги и потянулся к одному из стаканов:
— Спасибо.
Лейн указала подбородком на купающихся в пруду троих ребят:
— Уилл, похоже, наслаждается жизнью. После смерти Кента впервые вижу у него искреннюю улыбку. — Она села на стул у столика, большой зонт над ним затенял от послеполуденного солнца широкое пространство. — Он все еще избегает тебя?
— Как по-твоему?
— Извини. Я думала, теперь он по крайней мере станет разговаривать с тобой без моего содействия.
Лейн поднесла стакан ко рту и отхлебнула холодного чая.
— Он всеми силами старается избегать меня, хотя я уже почти неделю ежедневно бываю здесь. Твердо решил делать вид, что меня не существует.
— Я предупреждала, что завоевать его расположение будет нелегко.
Лейн поставила стакан и взяла флакон с кремом для загара. Выдавив несколько капель на ладонь, стала втирать его в нос. Джонни Мак обратил внимание, что нос и плечи ее все еще в веснушках, все остальное покрыто загаром. Во многих отношениях она все еще была той нежной девочкой, которая, как и ее отец, была добра к нему. В других — стала незнакомой женщиной. Так ли думает о нем и она как о старом друге, который стал незнакомцем?
— После ближайших выходных Уилл снова пойдет в школу, — сказала Лейн. — Я с ужасом думаю о том, что он может услышать от некоторых детей. В конце концов, его отец убит три недели назад, и очень может быть, что его мать арестуют за это преступление.
— Он не рохля. Сможет за себя постоять— Джонни Мак жадно ополовинил стакан с чаем и поставил его рядом со стаканом Лейн.
— Беспокоюсь, что он поведет себя так, как в свое время ты: полезет в драки. — Лейн вздохнула. — Я даже подумала о том, чтобы отправить его в интернат, только боюсь, он не поедет. Не захочет меня покидать. И честно говоря, мне невыносима мысль о разлуке с ним.
Если меня осудят за убийство Кента и отправят в тюрьму, я не…
— Куинн сказал тебе, что даже если тебя обвинят, то очень сомнительно, что смогут осудить хотя бы за непредумышленное убийство. — Джонни Мак откинулся на спинку шезлонга и вытянул ноги. — У полиции мало улик. И все они только косвенные. Кроме того, если у большого жюри хватит глупости предъявить тебе обвинение, мы займемся розыском и отыщем того, кто убил Кента. Частный детектив, которому я плачу, четыре дня назад приехал в Ноблз-Кроссинг и занимается работой полиции, выявляя других подозреваемых. Если есть люди, имевшие мотив и возможность убить Кента, Уайетт Фостер отыщет их.
— Ты тратишь целое состояние, стремясь доказать мою невиновность.
Хотя глаза Лейн были закрыты темными очками, Джонни Мак понимал, что она смотрит прямо на него. Тело ее чуть-чуть подалось в его сторону.
— У меня есть состояние, которое можно тратить.
— Да, верно. — Лейн глубоко вздохнула. — Кто мог бы подумать, что настанет день, когда я буду нуждаться в благотворительности, а ты будешь моим благотворителем.
Не успел Джонни Мак ответить, как она поднялась, сбросила сетчатый халат и побежала к пруду. То, как она двигается, покачивая округлыми бедрами, вызвало у него мучительное желание. Проводить с ней ежедневно несколько часов стало пыткой. Она была единственной женщиной в его жизни, которую он отчаянно желал и не имел. В юности он утолял это желание с другими женщинами. Со множеством других женщин. Но даже тогда секс с ними не уменьшал его вожделения к Лейн. А теперь, когда он после приезда в Ноблз-Кроссинг не был с другой женщиной, поиски способа убедить Лейн стать его любовницей дошли до одержимости.
Такие ли ее груди округлые, полные, какими выглядят? Соски большие темные или маленькие розовые? Густые ли волосы у нее на лобке? Вьющиеся? Сможет ли он довести ее до оргазма одним прикосновением пальцев и губ? Кончая, вскрикнет она или застонет?
— Мисс Лейн, вам звонят. — Лилли Мэй вышла во дворик из кухонной двери, остановив Лейн как раз перед тем, как она собиралась нырнуть в пруд.
— Кто?
Лилли Мэй подала Лейн переносной телефон и осталась ждать с беспокойством в серых усталых глазах.
— Джеймс Уэйр.
Джонни Мак подскочил, и едва Лейн поднесла трубку к уху, встал у нее за спиной, положив руку ей на плечо. Она едва заметно дрожала.
— Привет, Джеймс.
Джонни Мак склонил голову так, что, когда Лейн чуть отодвинула трубку от уха, мог слышать голос Джеймса.
— Лейн, хочу тебя предупредить, — заговорил Джеймс. — Большое жюри вынесло тебе обвинение в намеренном убийстве. Пора вызывать того замечательного адвоката, которого нанял тебе друг. Сегодня Бадди явится арестовывать тебя.
— Да, понимаю. Спасибо, Джеймс.
— Очень сожалею, что так получилось. Я не думаю, что ты убила Кента, но… как ты хорошо знаешь, меня никто не слушает. Я очень хотел бы чем-то помочь тебе. Хотел бы… черт, хотел бы не бояться до полусмерти своей жены.
— Ничего. Спасибо, что предупредил.
Джонни Мак взял у нее телефон и бросил на шезлонг. Лейн чуть заметно пошатнулась. Он, не колеблясь, обвил рукой ее талию, чтобы поддержать.
— О чем он вас предупредил? — спросила Лилли Мэй.
— Большое жюри предъявляет мне обвинение в убийстве Кента.
Уилл вылез из пруда и накинул на плечи полотенце.
— Что происходит?
Лейн прижалась к Джонни Маку:
— Уилла это расстроит.
— Черт возьми, женщина, хоть раз подумай о себе, — сказал ей Джонни Мак.
— Мама? — Уилл остановился в нескольких футах, взгляд его был прикован к руке Джонни Мака на талии Лейн.
— Большое жюри вынесло обвинение твоей матери, — сказал Джонни Мак, — Ей нужно, чтобы все мы сохраняли спокойствие и сосредоточились на том, как вытащить ее из этой заварухи. Ей нужно, Уилл, чтобы ты вел себя как мужчина, а не хнычущий ребенок. Сможешь? Сможешь быть таким мужчиной, каким тебя воспитывала мать?
Глава 14
— Лейн… — Джонни Мак прошептал ее имя. Мягко, негромко, прочувствованно.
По ее телу прошел трепет, из самой глубины ее женской души. «Просит разрешения? — мелькнуло в ее затуманенном разуме. — Или честно предостерегает?»
Едва ее губы коснулись его губ, она приготовилась к болезненному нажиму, какой привыкла ощущать всякий раз, когда ее целовал Кент. Но тут не было ни требовательного погружения, ни сильного мучительного давления.
«Запомни, — прошептал ей разум, — запомни, как это было с Джонни Маком». Лейн вздохнула как от воспоминания, так и от удовольствия. Его губы были теплыми, влажными и завладели ее губами с такой медлительной, чувственной опытностью, что у нее захватило дыхание. Он пробовал и искушал, облизывал и захватывал. Нежно. Терпеливо. Но едва лишь она открыла рот с довольным вздохом, он просунул туда язык и стал пробовать ее еще более любовно.
Рассудок померк, когда Лейн охватило неодолимое желание. Она хотела большего. О Господи, ей нужно было гораздо большее.
Лейн не представляла себе ничего подобного — после того как Кент грубо, унизительно с ней обращался. Когда Джонни Мак опустил руки к ее ягодицам и плотно прижал ее к своей возбужденной плоти, она не смогла сдержать инстинктивной реакции тела. Боли, которую может утолить только секс.
— Хочу заняться с тобой любовью, — сказал он, касаясь губами ее уха. — Я лишал нас обоих того, чего нам хотелось пятнадцать лет назад, но мы уже не те, что были в то время. Если ты хочешь этого…
Зачем он что-то говорит? Почему просто не отнесет ее на кровать, не займется с ней любовью? Он предлагает ей принять решение. Если она позволит делам зайти дальше, это будет ее выбор.
— Ты в этом большой мастер, — сказала Лейн, извиваясь в попытке высвободиться из его объятий. — Наверняка от большого опыта.
Он тут же выпустил ее. А когда взглянул ей в лицо, она увидела в его глазах гнев и что-то еще. Сожаление?
— Когда между мужчиной и женщиной все как надо, не важно, сколько было раньше, — сказал он. — Во всяком случае, должно быть не важно.
Лейн знала, что он не тосковал по ней все эти годы и определенно не жил монашеской жизнью. Но она тосковала по нему год за годом, пока не возненавидела. И с того дня, когда потребовала развода у Кента, не была с мужчиной; не хотела больше интимных отношений. Знание, что больше никогда не потребуется дозволять Кенту или другому мужчине прикасаться к ней, было большим облегчением.
— И сколько раз у тебя было все как надо с какой-нибудь женщиной? — спросила Лейн.
Он уставился на нее, словно ответ на этот вопрос был очевиден.
— Это было хорошо. Весело. Волнующе. И доставляло удовольствие, — сказал он. — Всякий раз, когда я брал женщину, я наслаждался этим.
Она так и думала. Кобель навсегда останется кобелем. Если б она отдалась ему, то поставила б все на карту, потому что влюбилась бы в него снова. Но для него она была бы просто очередной легкой добычей. Мысль о том, чтобы представлять собой еще одну зарубку на столбике кровати Джонни Мака Кэхилла, отнюдь не прельщала ее.
— Мне пора, — сказала она, однако ноги не повиновались, и она стояла как вкопанная, прямо перед мужчиной, от которого хотелось бежать.
— М-м. — Он кивнул.
— Позвони, пожалуйста, когда переговоришь с мистером Кортесом.
Он кивнул снова.
Лейн заставила ноги повиноваться ей и пошла к выходу. Открыв дверь, остановилась, обернулась к Джона Маку и сказала:
— Если в самом деле хочешь стать отцом Уилла, я тебе помогу. Это будет нелегко, и я не могу гарантировать, что он примет тебя в свою жизнь, но ему нужно знать, что его отец лучше, чем Кент.
— Спасибо, Лейн.
— Не благодари. Рано еще. — Она через силу ему улыбнулась. — И предупреждаю: если причинишь боль зтому мальчику, то пожалеешь, что приехал в Нобдз-Кроссинг.
— Ты тигрица, защищающая детеныша.
— Да, тигрица. И если думаешь, что я убила Кента, чтобы защитить Уилла, ты прав, мысля подобным образом. Я убила бы его, но кто-то опередил меня.
— Жаль, что не я. Жаль, что я не сломал его гнусную шею давным-давно. До того, как он прикоснулся к тебе.
Лейн больше не могла ни улыбаться, ни продолжать наигранную браваду. Если она сейчас же не уйдет, то, наверное, развалится на миллион осколков прямо перед Джонни Маком. И, как Шалтай-Болтая, вся королевская конница, все королевская рать не сможет собрать ее.
— Позвони перед приездом, — сказала Лейн. — И я позабочусь, чтобы Уилл был дома.
Торопливо выйдя, она не сознавала, что Джонни Мак идет за ней, пока не услышала его шаги. Когда остановилась и оглянулась, он тоже остановился, глядя на нее так, словно хотел что-то сказать.
— В чем дело? — спросила она.
— Секс для меня много значил, однако никогда не был идеальным. Я никогда не думал, что на сей раз это та самая женщина, идеальная для меня.
— А…
— Просто хотел, чтобы ты знала. Он повернулся и снова пошел в комнату. Когда Джонни Мак закрыл за собой дверь, Лейн глубоко вздохнула и побежала к своей машине. «Не думай о том, что он сказал, — предостерегала она себя. — Если думаешь, что ты та самая женщина, с которой это может быть идеально, что ты для него та самая единственная женщина, то обманываешь себя. Секс с Джонни Маком будет губителен. И для тебя, и для него. Но, Господи, он будет хорош. Очень хорош».
* * *
Джонни Мак откинулся в шезлонге и посмотрел поверх темных очков на сына, скучающего на лошади по другую сторону пруда с двумя приятелями, Джорджем Mapкемом —третьим и Теодором, «Тедом», Аптоном —четвертым. Оба мальчика были сыновьями родителей с Магнолия-авеню. И Уилл был одним из них, аристократом до мозга костей, несмотря на сомнительное происхождение. Может, для того, чтобы стать аристократом, нужно быть воспитанным как один из немногих привилегированных.В добрые старые дни, будучи помощником садовника, Джонни Мак прислушивался к визгу, хихиканью и Громкому смеху из-за ограды пруда в поместье Ноблов. И задавался вопросом: каково было бы принадлежать к кружку друзей Лейн, не иметь в летний день никаких дел, кроме игр возле пруда?
Когда он стал работать у Билла Нобла, ему было шестнадцать лет, и в кармане у него бывала только мелочь, за исключением тех случаев, когда Уайли помногу выигрывал в карты, что случалось лишь изредка. В то первое лето, когда все те ребята расходились по домам, а Ноблы ужинали в своей роскошной столовой, он тайком заходил за эту ограду с надеждой, что Лилли Мэй еще не убиралась там. Иногда находил половинку бутерброда, и или нетронутое печенье, или лежавшие на тарелке чипсы. И обычно в стакане оставался чай или кока-кола, разбавленная водой от растаявших кубиков льда. Он не считал воровством собирание объедков, которые все равно выбросили бы в мусор. И подозревал, что Лилли Мэй умышленно затягивала с уборкой дотемна, так как знала, что без этих жалких крох он чаще всего ложился бы спать голодным. И хорошо понимала, что он не взял бы у нее подачки.
Это было двадцать лет и целую вечность сожалений назад. Джонни Мак напомнил себе, что расстался с этим необузданным, гневным юным нарушителем спокойствия в тот день, когда покинул Ноблз-Кроссинг. Когда сказал Лейн, что не может взять ее с собой. Однако каким бы удачливым, каким бы богатым он ни стал, в нем оставалось что-то от голодного подростка. Какой-то частью своего существа он по-прежнему был голодным, гневным и сознавал, что недостоин даже целовать красивые ножки Лейн Нобл.
Глянув вниз, на землю, он увидел десять красных ногтей. Десять пальцев ног. Две маленькие пляжные сандалии. Когда поднял взгляд, в его поле зрения оказались красивые икры. Красный сетчатый халат доходил до середины бедер, его ячейки мало что оставляли воображению. Облегающий красный: купальник подчеркивал каждый изгиб стройного тела, напоминающего формой песочные часы. Все его мужское существо реагировало на зрелище очаровательной женской плоти.
Лейн стояла возле него, держа в обеих руках по стакану холодного чая.
— Я подумала, что тебе, наверное, хочется пить. Лилли Мэй приготовила еще кувшин чая.
Сев прямо, Джонни Мак широко расставил ноги и потянулся к одному из стаканов:
— Спасибо.
Лейн указала подбородком на купающихся в пруду троих ребят:
— Уилл, похоже, наслаждается жизнью. После смерти Кента впервые вижу у него искреннюю улыбку. — Она села на стул у столика, большой зонт над ним затенял от послеполуденного солнца широкое пространство. — Он все еще избегает тебя?
— Как по-твоему?
— Извини. Я думала, теперь он по крайней мере станет разговаривать с тобой без моего содействия.
Лейн поднесла стакан ко рту и отхлебнула холодного чая.
— Он всеми силами старается избегать меня, хотя я уже почти неделю ежедневно бываю здесь. Твердо решил делать вид, что меня не существует.
— Я предупреждала, что завоевать его расположение будет нелегко.
Лейн поставила стакан и взяла флакон с кремом для загара. Выдавив несколько капель на ладонь, стала втирать его в нос. Джонни Мак обратил внимание, что нос и плечи ее все еще в веснушках, все остальное покрыто загаром. Во многих отношениях она все еще была той нежной девочкой, которая, как и ее отец, была добра к нему. В других — стала незнакомой женщиной. Так ли думает о нем и она как о старом друге, который стал незнакомцем?
— После ближайших выходных Уилл снова пойдет в школу, — сказала Лейн. — Я с ужасом думаю о том, что он может услышать от некоторых детей. В конце концов, его отец убит три недели назад, и очень может быть, что его мать арестуют за это преступление.
— Он не рохля. Сможет за себя постоять— Джонни Мак жадно ополовинил стакан с чаем и поставил его рядом со стаканом Лейн.
— Беспокоюсь, что он поведет себя так, как в свое время ты: полезет в драки. — Лейн вздохнула. — Я даже подумала о том, чтобы отправить его в интернат, только боюсь, он не поедет. Не захочет меня покидать. И честно говоря, мне невыносима мысль о разлуке с ним.
Если меня осудят за убийство Кента и отправят в тюрьму, я не…
— Куинн сказал тебе, что даже если тебя обвинят, то очень сомнительно, что смогут осудить хотя бы за непредумышленное убийство. — Джонни Мак откинулся на спинку шезлонга и вытянул ноги. — У полиции мало улик. И все они только косвенные. Кроме того, если у большого жюри хватит глупости предъявить тебе обвинение, мы займемся розыском и отыщем того, кто убил Кента. Частный детектив, которому я плачу, четыре дня назад приехал в Ноблз-Кроссинг и занимается работой полиции, выявляя других подозреваемых. Если есть люди, имевшие мотив и возможность убить Кента, Уайетт Фостер отыщет их.
— Ты тратишь целое состояние, стремясь доказать мою невиновность.
Хотя глаза Лейн были закрыты темными очками, Джонни Мак понимал, что она смотрит прямо на него. Тело ее чуть-чуть подалось в его сторону.
— У меня есть состояние, которое можно тратить.
— Да, верно. — Лейн глубоко вздохнула. — Кто мог бы подумать, что настанет день, когда я буду нуждаться в благотворительности, а ты будешь моим благотворителем.
Не успел Джонни Мак ответить, как она поднялась, сбросила сетчатый халат и побежала к пруду. То, как она двигается, покачивая округлыми бедрами, вызвало у него мучительное желание. Проводить с ней ежедневно несколько часов стало пыткой. Она была единственной женщиной в его жизни, которую он отчаянно желал и не имел. В юности он утолял это желание с другими женщинами. Со множеством других женщин. Но даже тогда секс с ними не уменьшал его вожделения к Лейн. А теперь, когда он после приезда в Ноблз-Кроссинг не был с другой женщиной, поиски способа убедить Лейн стать его любовницей дошли до одержимости.
Такие ли ее груди округлые, полные, какими выглядят? Соски большие темные или маленькие розовые? Густые ли волосы у нее на лобке? Вьющиеся? Сможет ли он довести ее до оргазма одним прикосновением пальцев и губ? Кончая, вскрикнет она или застонет?
— Мисс Лейн, вам звонят. — Лилли Мэй вышла во дворик из кухонной двери, остановив Лейн как раз перед тем, как она собиралась нырнуть в пруд.
— Кто?
Лилли Мэй подала Лейн переносной телефон и осталась ждать с беспокойством в серых усталых глазах.
— Джеймс Уэйр.
Джонни Мак подскочил, и едва Лейн поднесла трубку к уху, встал у нее за спиной, положив руку ей на плечо. Она едва заметно дрожала.
— Привет, Джеймс.
Джонни Мак склонил голову так, что, когда Лейн чуть отодвинула трубку от уха, мог слышать голос Джеймса.
— Лейн, хочу тебя предупредить, — заговорил Джеймс. — Большое жюри вынесло тебе обвинение в намеренном убийстве. Пора вызывать того замечательного адвоката, которого нанял тебе друг. Сегодня Бадди явится арестовывать тебя.
— Да, понимаю. Спасибо, Джеймс.
— Очень сожалею, что так получилось. Я не думаю, что ты убила Кента, но… как ты хорошо знаешь, меня никто не слушает. Я очень хотел бы чем-то помочь тебе. Хотел бы… черт, хотел бы не бояться до полусмерти своей жены.
— Ничего. Спасибо, что предупредил.
Джонни Мак взял у нее телефон и бросил на шезлонг. Лейн чуть заметно пошатнулась. Он, не колеблясь, обвил рукой ее талию, чтобы поддержать.
— О чем он вас предупредил? — спросила Лилли Мэй.
— Большое жюри предъявляет мне обвинение в убийстве Кента.
Уилл вылез из пруда и накинул на плечи полотенце.
— Что происходит?
Лейн прижалась к Джонни Маку:
— Уилла это расстроит.
— Черт возьми, женщина, хоть раз подумай о себе, — сказал ей Джонни Мак.
— Мама? — Уилл остановился в нескольких футах, взгляд его был прикован к руке Джонни Мака на талии Лейн.
— Большое жюри вынесло обвинение твоей матери, — сказал Джонни Мак, — Ей нужно, чтобы все мы сохраняли спокойствие и сосредоточились на том, как вытащить ее из этой заварухи. Ей нужно, Уилл, чтобы ты вел себя как мужчина, а не хнычущий ребенок. Сможешь? Сможешь быть таким мужчиной, каким тебя воспитывала мать?
Глава 14
Гленн Мэнис опустился широким задом в старый шезлонг и поднес ко рту баночку кока-колы. Взяв пульт Управления телевизором, громко икнул. Потом стал переключать телевизор с программы на программу в поисках интересной спортивной передачи или фильма об охоте или рыбалке, то и дело поглядывая, не выходит ли Джеки из ванной. Она оставила дверь приоткрытой, чтобы ему было частично видно душ. Джеки любила считать, что она очень соблазнительная и что зрелище ее выходящей нагой из ванной сводит его с ума. Собственно говоря, ее тощее тело не доводило Гленна до безумия, но то, что она умела делать опытными губами, доводило определенно.
Гленн встречался с Джеки уже год и временами подумывал сделать ей предложение. В конце концов, оба они моложе не становятся, и если он до сих пор не нашел никого лучше Джеки, то вряд ли найдет. Кроме того, лучше иметь тощую жену, которая хороша в постели, чем холодную, как лед, красавицу.
Джеки не бог весть что. Но и он сам тоже. В школе он был унылым, бестолковым увальнем, с которым никто из девушек не хотел встречаться. А Джеки была большеглазой, тощей девицей из белой швали, на которую никто из мужчин дважды бы не взглянул. Но к шестнадцати годам она начала привлекать к себе внимание. Выкрасилась в блондинку, начала подкладывать что-то в лифчик, перестала носить трусики и начала трахаться. Вскоре все парни в городе знали, где можно без проблем утолить похоть.
Тогда у него не было романтического интереса к Джеки. Он всеми силами старался привлечь к себе внимание Шарон Хикмен. Она была просто загляденье, с большими грудями, хорошим задом и лицом как у кинозвезды. И поговаривали, что она проделывает в постели все, что угодно. Но за исключением Джонни Мака Кэхилла, путавшегося чуть ли не со всеми женщинами в городе, Шарон обращала внимание только на парней с Земли Богача.
Правда, девушка, о которой он мечтал в юности, была одной из самых недоступных в городе. Мэри Марта Грэхем. Ангел. Он думал, что в жизни не видел более красивой девушки. Даже Шарон Хикмен уступала ей. Но насколько он знал, единственным, с кем Мэри Марта встречалась, был Бадди Лоулер.
Внезапно слова телерепортера перенесли Гленна в настоящее. Он выпрямился и усилил звук. Не ослышался ли он? Боже всемогущий! Весь город ждал этой новости, и вот она стала официальной.
«— Сегодня днем начальник полиции Бадди Лоулер арестовал Лейн Нобл Грэхем за убийство ее бывшего мужа, местного бизнесмена Кента Грэхема».
Репортер продолжал говорить, а тем временем на экране шла видеозапись, показывающая Лейн в наручниках, ведомую в полицейский участок, Бадди держал ее за руку, проводя через толпу. Позади шли двое высоких темноволосых мужчины, словно бы охранявших Лейн.
— Ну и ну, черт возьми, — произнес Гленн. — Это Джонни Мак Кэхилл собственной персоной. Похоже, люди говорили правду. Он вернулся в Ноблз-Кроссинг, чтобы остаться здесь.
Когда Лейн скрылась в здании полицейского участка и видеопленка кончилась, репортер продолжал освещение крупнейшего за последние пятьдесят лет скандала в Ноблз— Кроссинге.
«— Интересы мисс Грэхем будет защищать знаменитый адвокат по уголовным делам Куинн Кортес, по нашим сведениям он прилетел сегодня из Хьюстона на частном самолете. Как многие из вас помнят, мистер Кортес создал себе имя шесть лет назад, когда его, молодого адвоката только что со студенческой скамьи, избрал латиноамериканский певец Пока Урбано для защиты на сенсационном процессе об убийстве жившей вместе с ним любовницы.
Несмотря на все улики против Урбано, Кортес сумел убедить присяжных, что его подозреваемый невиновен. Мистер Кортес приобрел славу — кое-кто считает, что дурную, — тем, что не проиграл ни единого процесса.
Что касается другого человека, которого вы все видели с миссис Грэхем, — это бывший житель Ноблз-Кроссинга Джонни Мак Кэхилл. Отделение станции Си-би-эс в Хьюстоне сообщает, что Кэхилл теперь мультимиллионер, предприниматель, хорошо известный в светских кругах Хьюстона как щедрый филантроп и биржевая акула, умеющий все обратить к своей выгоде.
Вы можете спросить, какая связь между Кэхиллом и делом об убийстве Кента Грэхема? Жители Ноблз-Кроссинга, знавшие Кэхилла в юности, говорят, что лучше спросить, какая связь между Кэхиллом и миссис Грэхем и насколько личными являются эти отношения».
— Ну и ну, черт возьми, — повторил Гленн. — Вот так дела. У прессы этот день будет памятным.
— Что ты там бормочешь? — Джеки без одежды, лишь обернувшись полотенцем, стояла в дверном проеме ванной, одной рукой она касалась двери, другую держала на тощем бедре.
— Иди сюда, милочка, — поманил ее вялой рукой Гленн. — Ты просто не поверишь. Лейн только что арестовали за убийство Кента и…
— Это не новость. Весь город ждал ее ареста с тех пор, как Уэс Стивене предъявил улики большому жюри. — Джеки с соблазнительной улыбкой плавно вошла в гостиную. — Люди заключают по ее поводу пари. Думают, что ее осудят независимо от того, она убила Кента или нет. Похоже, мисс Эдит хочет видеть ее за решеткой.
— Так вот, мисс Эдит может не добиваться своего на этот раз.
— Почему ты так думаешь?
Джеки плюхнулась на колени Гленну и обвила руками его толстую шею. Гленн передвинулся в коричневом виниловом кресле так, чтобы зад Джеки оказался прямо над его детородным органом. Может, если она немного поерзает, он возбудится. Если нет, он предоставит ее искусным пальцам привести его в нужное состояние.
— Кажется, Лейн наняла себе высокооплачиваемого адвоката.
— Кого же?
Джеки распустила полотенце, которым была обернута, и оно сползло к талии, Гленн ни за что на свете не хотел обижать Джеки, поэтому никак не мог сказать, что ее плоские груди на него совершенно не действуют.
— Куинна Кортеса, вот кого.
— Кортеса? Это влетит ей в кругленькую сумму. Его гонорар за дело об убийстве, должно быть, составит миллион самое меньшее.
— Ну, Лейн богата, разве не так? А если у нее не хватит денег, Джонни Мак без труда оплатит счет. Этот репортер говорит, что скверный парень из Ноблз-Кроссинга сколотил себе состояние в Техасе.
— Джонни Мак — молодец. И все мы, никто и ничто с этого берега Чикасо, будем молодцами, если найдем способ разбогатеть. — Джеки обвела языком ухо Гленна. — Открою тебе маленький секрет. Я нашла способ раздобыть нам небольшое состояние. — Она приподнялась и смахнула полотенце на пол. — Как бы тебе понравилось провести медовый месяц в Лас-Вегасе с двумя миллионами долларов?
Гленн расстегнул брюки, взял руку Джеки и сунул в трусы.
— О чем ты говоришь? Как думаешь раздобыть два миллиона?
Она взяла Гленна за пенис и начала совершать рукой медленные, отработанные движения, вскоре вызвавшие у него стон.
— Я узнала кой-какие сведения, которые кое-кто хочет хранить в тайне, и знаю наверняка, что они с готовностью заплатят мне за молчание.
— Ты говоришь о шантаже, Джеки Джо.
— Конечно, милый. Шантаж — вот что обогатит меня.
Джонни Мак чувствовал себя таким же беспомощным, как Уилл. Мысль о том, что Лейн проведет пусть даже одну ночь в тюрьме, бесила его. Черт побери, неужели в мире нет справедливости? Такой женщине, как Лейн, не место за решеткой. Даже если она и убила Кента — теперь он был уверен, что не убивала, — с ней нельзя было обращаться как с преступницей. Дактилоскопировать ее. Фотографировать. Допрашивать. Ей следовала бы дать медаль за то, что она избавила мир от такой мерзости, как Кент Грэхем.
— Я готов пойти на все, чтобы помочь твоей матери.
— Что-то не замечаю этого, — обвинил его мальчика.
— В таком случае ошибаешься, — сказал Куинн Kopтес. — Твой отец нанял меня защищать Лейн и…
— Он не отец мне! Он не заслужил права стать частью моей или маминой жизни.
Щеки Уилла вспыхнули. На глазах заблестела влага. Джонни Мак чувствовал, что мальчик близок к слезам и мужественно старается не расплакаться перед ним и Куинном. Раньше Джонни Мак не предполагал за собой отцовских чувств, но теперь ему хотелось крепко обнять Уилла и найти способ убедить его, что все будет хорошо.
— Твои проблемы с Джонни Маком меня не заботят. Сами разбирайтесь в них, — сказал Куинн. — Но я хотел обратить твое внимание на две вещи, объяснить, что твой отец… что Джонни Мак помогает Лейн. Во-первых, он платит мне гонорар, и поверь, это не малые деньги. Во-вторых, в своем деле я лучший, если кто и может добиться оправдания твоей матери, так только я, и Джонни Мак это знает.
— То, что у вас огромное самомнение, не значит, что вы сможете не допустить осуждения мамы. — Держа у бедер сжатые кулаки, Уилл сверкнул на Куинна глазами, словно бросая вызов.
Куинн взглянул на Джонни Мака, и губы его изогнулись в легкой усмешке.
— Мальчик определенно твой. Не только похож на тебя, но и такой же воинственный, как и ты.
Избегая прямого взгляда на сына, Джонни Мак кивнул. Уилл, ничего не сказав, пулей вылетел в коридор и взбежал по лестнице. Куинн пожал плечами.
Лилли Мэй принесла серебряный кофейник и две фарфоровые чашки. Оглядев комнату, спросила:
— А Уилл где?
— Пошел наверх, — ответил Джонни Мак.
— Опять не поладили?
Она поставила поднос на письменный стол.
— Ничего серьезного. — Джонни Мак подошел, налил в обе чашки кофе и взял одну. — Уилл расстроен арестом Лейн. Ему хочется винить кого-то за то, что она в тюрьме, а я оказался подходящей мишенью.
Лилли Мэй взяла вторую чашку и отнесла Куинну.
— Вы сможете утром добиться освобождения Лейн из тюрьмы?
— Как только судья назначит залог, она сможет выйти. Но сегодня вечером, похоже, с судьей невозможно связаться, так что нам остается только ждать.
— Судья Харпер — старый приятель Эдит. — Лилли Мэй с неприязнью произнесла имя этой женщины.
— Судья Джиллис и судья Уэлч тоже. — Джонни Мак знал, как обстоят дела в этом округе. Чтобы над Лейн состоялся справедливый суд, требовалось чудо, но никак невозможно было доказать, что Эдит Уэйр пользуется связями и пускает в ход все доступные средства, чтобы суд над Лейн не был беспристрастным.
— Мне уже приходилось сталкиваться с подобным, — сказал им Куинн. — С уликами, какими Уэс Стивене располагает против Лейн, я смогу убедить присяжных, что она не является виновной.
— Я не позволю, чтобы эту девочку сажали в тюрьму. — Лилли Мэй бросила быстрый взгляд в сторону Джонни Мака. — Лучше признаюсь, что сама убила Кента.
— Вы убили его, миссис Хикмен? — спросил Куинн.
— Что? — Лилли Мэй повернулась, и при взгляде на Куинна глаза ее расширились, руки задрожали.
— У вас было почти столько же оснований ненавидеть Кента, как и у Лейн. — Куинн поднес к губам чашку и отпил крепкого черного кофе. — Уилл — ваш внук. Вы пошли бы на все, чтобы защитить его, так же как и Лейн. Я прав?
Гленн встречался с Джеки уже год и временами подумывал сделать ей предложение. В конце концов, оба они моложе не становятся, и если он до сих пор не нашел никого лучше Джеки, то вряд ли найдет. Кроме того, лучше иметь тощую жену, которая хороша в постели, чем холодную, как лед, красавицу.
Джеки не бог весть что. Но и он сам тоже. В школе он был унылым, бестолковым увальнем, с которым никто из девушек не хотел встречаться. А Джеки была большеглазой, тощей девицей из белой швали, на которую никто из мужчин дважды бы не взглянул. Но к шестнадцати годам она начала привлекать к себе внимание. Выкрасилась в блондинку, начала подкладывать что-то в лифчик, перестала носить трусики и начала трахаться. Вскоре все парни в городе знали, где можно без проблем утолить похоть.
Тогда у него не было романтического интереса к Джеки. Он всеми силами старался привлечь к себе внимание Шарон Хикмен. Она была просто загляденье, с большими грудями, хорошим задом и лицом как у кинозвезды. И поговаривали, что она проделывает в постели все, что угодно. Но за исключением Джонни Мака Кэхилла, путавшегося чуть ли не со всеми женщинами в городе, Шарон обращала внимание только на парней с Земли Богача.
Правда, девушка, о которой он мечтал в юности, была одной из самых недоступных в городе. Мэри Марта Грэхем. Ангел. Он думал, что в жизни не видел более красивой девушки. Даже Шарон Хикмен уступала ей. Но насколько он знал, единственным, с кем Мэри Марта встречалась, был Бадди Лоулер.
Внезапно слова телерепортера перенесли Гленна в настоящее. Он выпрямился и усилил звук. Не ослышался ли он? Боже всемогущий! Весь город ждал этой новости, и вот она стала официальной.
«— Сегодня днем начальник полиции Бадди Лоулер арестовал Лейн Нобл Грэхем за убийство ее бывшего мужа, местного бизнесмена Кента Грэхема».
Репортер продолжал говорить, а тем временем на экране шла видеозапись, показывающая Лейн в наручниках, ведомую в полицейский участок, Бадди держал ее за руку, проводя через толпу. Позади шли двое высоких темноволосых мужчины, словно бы охранявших Лейн.
— Ну и ну, черт возьми, — произнес Гленн. — Это Джонни Мак Кэхилл собственной персоной. Похоже, люди говорили правду. Он вернулся в Ноблз-Кроссинг, чтобы остаться здесь.
Когда Лейн скрылась в здании полицейского участка и видеопленка кончилась, репортер продолжал освещение крупнейшего за последние пятьдесят лет скандала в Ноблз— Кроссинге.
«— Интересы мисс Грэхем будет защищать знаменитый адвокат по уголовным делам Куинн Кортес, по нашим сведениям он прилетел сегодня из Хьюстона на частном самолете. Как многие из вас помнят, мистер Кортес создал себе имя шесть лет назад, когда его, молодого адвоката только что со студенческой скамьи, избрал латиноамериканский певец Пока Урбано для защиты на сенсационном процессе об убийстве жившей вместе с ним любовницы.
Несмотря на все улики против Урбано, Кортес сумел убедить присяжных, что его подозреваемый невиновен. Мистер Кортес приобрел славу — кое-кто считает, что дурную, — тем, что не проиграл ни единого процесса.
Что касается другого человека, которого вы все видели с миссис Грэхем, — это бывший житель Ноблз-Кроссинга Джонни Мак Кэхилл. Отделение станции Си-би-эс в Хьюстоне сообщает, что Кэхилл теперь мультимиллионер, предприниматель, хорошо известный в светских кругах Хьюстона как щедрый филантроп и биржевая акула, умеющий все обратить к своей выгоде.
Вы можете спросить, какая связь между Кэхиллом и делом об убийстве Кента Грэхема? Жители Ноблз-Кроссинга, знавшие Кэхилла в юности, говорят, что лучше спросить, какая связь между Кэхиллом и миссис Грэхем и насколько личными являются эти отношения».
— Ну и ну, черт возьми, — повторил Гленн. — Вот так дела. У прессы этот день будет памятным.
— Что ты там бормочешь? — Джеки без одежды, лишь обернувшись полотенцем, стояла в дверном проеме ванной, одной рукой она касалась двери, другую держала на тощем бедре.
— Иди сюда, милочка, — поманил ее вялой рукой Гленн. — Ты просто не поверишь. Лейн только что арестовали за убийство Кента и…
— Это не новость. Весь город ждал ее ареста с тех пор, как Уэс Стивене предъявил улики большому жюри. — Джеки с соблазнительной улыбкой плавно вошла в гостиную. — Люди заключают по ее поводу пари. Думают, что ее осудят независимо от того, она убила Кента или нет. Похоже, мисс Эдит хочет видеть ее за решеткой.
— Так вот, мисс Эдит может не добиваться своего на этот раз.
— Почему ты так думаешь?
Джеки плюхнулась на колени Гленну и обвила руками его толстую шею. Гленн передвинулся в коричневом виниловом кресле так, чтобы зад Джеки оказался прямо над его детородным органом. Может, если она немного поерзает, он возбудится. Если нет, он предоставит ее искусным пальцам привести его в нужное состояние.
— Кажется, Лейн наняла себе высокооплачиваемого адвоката.
— Кого же?
Джеки распустила полотенце, которым была обернута, и оно сползло к талии, Гленн ни за что на свете не хотел обижать Джеки, поэтому никак не мог сказать, что ее плоские груди на него совершенно не действуют.
— Куинна Кортеса, вот кого.
— Кортеса? Это влетит ей в кругленькую сумму. Его гонорар за дело об убийстве, должно быть, составит миллион самое меньшее.
— Ну, Лейн богата, разве не так? А если у нее не хватит денег, Джонни Мак без труда оплатит счет. Этот репортер говорит, что скверный парень из Ноблз-Кроссинга сколотил себе состояние в Техасе.
— Джонни Мак — молодец. И все мы, никто и ничто с этого берега Чикасо, будем молодцами, если найдем способ разбогатеть. — Джеки обвела языком ухо Гленна. — Открою тебе маленький секрет. Я нашла способ раздобыть нам небольшое состояние. — Она приподнялась и смахнула полотенце на пол. — Как бы тебе понравилось провести медовый месяц в Лас-Вегасе с двумя миллионами долларов?
Гленн расстегнул брюки, взял руку Джеки и сунул в трусы.
— О чем ты говоришь? Как думаешь раздобыть два миллиона?
Она взяла Гленна за пенис и начала совершать рукой медленные, отработанные движения, вскоре вызвавшие у него стон.
— Я узнала кой-какие сведения, которые кое-кто хочет хранить в тайне, и знаю наверняка, что они с готовностью заплатят мне за молчание.
— Ты говоришь о шантаже, Джеки Джо.
— Конечно, милый. Шантаж — вот что обогатит меня.
* * *
— Почему ты не можешь вызволить маму из тюрьмы сегодня вечером? — Уилл гневно сверкнул глазами на отца. — Я думал, вы собираетесь помогать ей.Джонни Мак чувствовал себя таким же беспомощным, как Уилл. Мысль о том, что Лейн проведет пусть даже одну ночь в тюрьме, бесила его. Черт побери, неужели в мире нет справедливости? Такой женщине, как Лейн, не место за решеткой. Даже если она и убила Кента — теперь он был уверен, что не убивала, — с ней нельзя было обращаться как с преступницей. Дактилоскопировать ее. Фотографировать. Допрашивать. Ей следовала бы дать медаль за то, что она избавила мир от такой мерзости, как Кент Грэхем.
— Я готов пойти на все, чтобы помочь твоей матери.
— Что-то не замечаю этого, — обвинил его мальчика.
— В таком случае ошибаешься, — сказал Куинн Kopтес. — Твой отец нанял меня защищать Лейн и…
— Он не отец мне! Он не заслужил права стать частью моей или маминой жизни.
Щеки Уилла вспыхнули. На глазах заблестела влага. Джонни Мак чувствовал, что мальчик близок к слезам и мужественно старается не расплакаться перед ним и Куинном. Раньше Джонни Мак не предполагал за собой отцовских чувств, но теперь ему хотелось крепко обнять Уилла и найти способ убедить его, что все будет хорошо.
— Твои проблемы с Джонни Маком меня не заботят. Сами разбирайтесь в них, — сказал Куинн. — Но я хотел обратить твое внимание на две вещи, объяснить, что твой отец… что Джонни Мак помогает Лейн. Во-первых, он платит мне гонорар, и поверь, это не малые деньги. Во-вторых, в своем деле я лучший, если кто и может добиться оправдания твоей матери, так только я, и Джонни Мак это знает.
— То, что у вас огромное самомнение, не значит, что вы сможете не допустить осуждения мамы. — Держа у бедер сжатые кулаки, Уилл сверкнул на Куинна глазами, словно бросая вызов.
Куинн взглянул на Джонни Мака, и губы его изогнулись в легкой усмешке.
— Мальчик определенно твой. Не только похож на тебя, но и такой же воинственный, как и ты.
Избегая прямого взгляда на сына, Джонни Мак кивнул. Уилл, ничего не сказав, пулей вылетел в коридор и взбежал по лестнице. Куинн пожал плечами.
Лилли Мэй принесла серебряный кофейник и две фарфоровые чашки. Оглядев комнату, спросила:
— А Уилл где?
— Пошел наверх, — ответил Джонни Мак.
— Опять не поладили?
Она поставила поднос на письменный стол.
— Ничего серьезного. — Джонни Мак подошел, налил в обе чашки кофе и взял одну. — Уилл расстроен арестом Лейн. Ему хочется винить кого-то за то, что она в тюрьме, а я оказался подходящей мишенью.
Лилли Мэй взяла вторую чашку и отнесла Куинну.
— Вы сможете утром добиться освобождения Лейн из тюрьмы?
— Как только судья назначит залог, она сможет выйти. Но сегодня вечером, похоже, с судьей невозможно связаться, так что нам остается только ждать.
— Судья Харпер — старый приятель Эдит. — Лилли Мэй с неприязнью произнесла имя этой женщины.
— Судья Джиллис и судья Уэлч тоже. — Джонни Мак знал, как обстоят дела в этом округе. Чтобы над Лейн состоялся справедливый суд, требовалось чудо, но никак невозможно было доказать, что Эдит Уэйр пользуется связями и пускает в ход все доступные средства, чтобы суд над Лейн не был беспристрастным.
— Мне уже приходилось сталкиваться с подобным, — сказал им Куинн. — С уликами, какими Уэс Стивене располагает против Лейн, я смогу убедить присяжных, что она не является виновной.
— Я не позволю, чтобы эту девочку сажали в тюрьму. — Лилли Мэй бросила быстрый взгляд в сторону Джонни Мака. — Лучше признаюсь, что сама убила Кента.
— Вы убили его, миссис Хикмен? — спросил Куинн.
— Что? — Лилли Мэй повернулась, и при взгляде на Куинна глаза ее расширились, руки задрожали.
— У вас было почти столько же оснований ненавидеть Кента, как и у Лейн. — Куинн поднес к губам чашку и отпил крепкого черного кофе. — Уилл — ваш внук. Вы пошли бы на все, чтобы защитить его, так же как и Лейн. Я прав?