Бартон Беверли. Выход из мрака

   — Можешь дать его ей? Можешь сделать эту девочку счастливой?
   — Не знаю, — признался Джонни Мак. — Но даю слово, что постараюсь.
   Лилли Мэй с облегчением улыбнулась. Она правильно поступила, написав Джонни Маку. Вытерев руки о передник, она потрепала его по щеке:
   — Иди-ка наверх, прими душ и побрейся перед завтраком. Ни к чему, чтобы Уилл, спустившись, увидел тебя похожим на бродягу, блудившего всю ночь.
   Лилли Мэй подмигнула ему. Он подмигнул ей в ответ. Поцеловал ее в щеку и направился к задней лестнице.
   Лилли Мэй разложила столовое серебро перед каждым местом за кухонным столом, и тут Уилл вприпрыжку спустился по лестнице.
   — Доброе утро. Я поднялся первым?
   — Похоже на то.
   — Я очень проголодался, — сказал мальчик. — Наверно, поем, не дожидаясь мамы и наших гостей.
   — Не возражаешь, если я присоединюсь к тебе за этим ранним завтраком? — Куинн Кортес остановился на середине лестницы.
   Уилл наблюдал, как адвокат его матери входит в кухню.
   — Прошу вас, мистер Кортес, — сказала Лилли Мэй.
   Уилл пристально смотрел на человека, сердечно улыбающегося его бабушке. Что подумал о нем Кортес? После его признания Джонни Маку и истеричной реакции матери накануне вечером он убежал к себе в комнату и закрылся от всего мира. Но прятаться можно лишь какое-то время, а потом нужно взглянуть в лицо обвинителя, в лицо себе и признаться в правде. Однако в чем заключается правда? Действительно ли он убил Кента? Оказался ли способен забить до смерти человека, которого некогда считал отцом?
   Он знал, что его мать боялась самого худшего. И Лилли Мэй тоже. Они лгали, чтобы защитить его, но что будет теперь, когда Джонни Мак знает правду? Он и сам не знал, почему рассказал Джонни Маку о том, что происходило в день смерти Кента, почему был откровенен с ним. Может, потому, что этот человек его отец. Или потому, что в конце концов стал ему слегка доверять. Джонни Мак был определенно искренен, когда говорил, что хочет только помочь им.
   А что Куинн Кортес? Счел ли этот человек, что он убил Кента? Уиллу меньше всего хотелось подвергаться допросу сейчас, без поддержки матери и Джонни Мака. Может, нужно поступить по-мужски, рассказать правду в полиции и принять последствия? Но да поможет ему Бог, он сейчас не ощущает себя мужчиной. Чувствует себя до смерти испуганным ребенком, который хочет к маме.
   — Уилл, я не стану тебя ни о чем расспрашивать, если это причина того, что ты так смотришь на меня, — сказал Куинн.
   — Извините.
   Мальчик сел за стол, через несколько секунд Лилли Мэй поставила перед ним яичницу с ветчиной и хлеб. Куинн налил себе кофе и сел напротив Уилла:
   — Спал ты ночью?
   — Почти нет, — признался Уилл. — Вы, наверно, считаете меня дрянным мальчишкой, потому что я молчал, позволял матери брать на себя ответственность за то, что, может быть, совершил я.
   — Будет тебе. Уилл, — проворчала Лилли Мэй. — Ты не убивал Кента, так что перестань возводить напраслину на себя.
   — Вы думаете, что убил его я, да, мистер Кортес? — Мальчик пристально взглянул на адвоката.
   Куинн отхлебнул кофе и поставил чашку на стол.
   — Не знаю, Уилл. Думаю, не исключено, что если Кент Грэхем довел тебя до крайности, ты взорвался и забил его до смерти. Но точно так же возможно, что ты просто видел убийство, и потрясение вызвало у тебя частичную потерю памяти.
   — Полагаете, Джонни Мак прав, говоря, что мне еле дует показаться психиатру?
   — Не будет ли это означать, что он сумасшедший, как тетя Мэри Марта?
   — Думаю, нам нужно сделать все необходимое, дабы помочь тебе вспомнить, что произошло в тот день. Твоя мать не улучшила положение своей ложью в полиции.
   — Мама делала все, чтобы защитить меня.
   Уилл поддел вилкой кусок яичницы, посмотрел на него, затем отправил в рот и следом за ним ломтик бекона.
   — Я понимаю мотивы поведения твоей матери, — сказал Куинн. — Однако теперь, когда мы знаем правду, думаю, самое лучшее, что можно сделать для тебя и для Лейн, — помочь тебе вспомнить все произошедшее. Ты, твоя мать, — он оглянулся через плечо, — и Лилли Мэй ведете это сражение уже не одни.
   — Это уж точно. — В кухню вошел Джонни Мак. — Тут мы все за одно.
   Уилл обернулся и взглянул на отца. На человека, которого знал всего несколько недель. К которому Кент Грэхем старался вызвать у него ненависть. Но теперь он не испытывает ненависти к Джонни Маку. Постепенно он начал симпатизировать и даже доверять ему.
   — Хочешь завтракать? — спросила Лилли Мэй.
   — Да, и поплотнее, — ответил Джонни Мак. — Яичницы и парочку ваших замечательных бисквитов.
   — Где Лейн? — спросил Куинн.
   — Наверно, все еще спит, — ответил Джонни Мак, обменявшись быстрым заговорщицким взглядом с Лилли Мэй. — Видимо, долго не могла заснуть.
   — Мама обычно не спит так долго. — Был уже восьмой час, а Лейн, как правило, по будним утрам появлялась на кухне в половине седьмого. — Может, мне пойти взглянуть, убедиться, что с ней ничего не случилось.
   — Я уверен, что… — начал было Джонни Мак.
   — Сходи, — обратилась к Уиллу Лилли Мэй, перебив Джонни Мака. — Убедись, что с ней все в порядке. Если она спит, не буди. Я потом отнесу ей завтрак на подносе.
   Мальчик оглядел кухню, обращая внимание на выражение лиц взрослых. Он чувствовал, как напряжены Джонни Мак и Лилли Мэй, видел задумчивость в глазах Куинна Кортеса.
   — Хотите поговорить обо мне, да? — Уилл взглянул в лицо бабушки. — Обсудить, что делать со мной? Как выходить из создавшегося положения?
   — Слишком уж ты сообразительный, — сказала Лилли Мэй. — Побудь наверху несколько минут, я поставлю твой завтрак в печь, чтобы не остыл.
   — Отнести маме кофе?
   — Почему бы нет?
   Лилли Мэй налила в чашку кофе и подала ее Уиллу. Идя к лестнице, мальчик услышал слова Джонни Мака:
   — Мы не сделаем ничего, если Лейн будет не согласна. Если она не станет возражать, я вызову лучшего психиатра в стране, чтобы помочь Уиллу.
   Лейн проснулась и, сев, лениво потянулась. Атласное покрывало сползло к талии, когда она подняла руки над головой. Она не помнила, чтобы когда-то чувствовала себя такой живой, энергичной, до такой степени женщиной. Вот что дало ей одно страстное свидание с Джонни Маком — и не только.
   Впервые со дня смерти Кента она искренне верила, что ее проблемы можно решить, что есть способ спасти ее и Уилла. В своем стремлении защитить мальчика она пренебрегла здравым смыслом и поспешила придумать план, который никуда не годился. Надо было понять, что мальчика будет мучить совесть, что в глубине души он хочет знать правду о том, что произошло в тот день, когда погиб Кент, даже если эта правда окажется невыносимо ужасной.
   Джонни Мак прав — надо попытаться помочь Уиллу вспомнить. И в любом случае можно рассчитывать, что он будет рядом с ними, выручит их в предстоящих трудностях.
   Отбросив покрывало, Лейн спустила ноги с кровати и сунула в желтые меховые шлепанцы. После душа она наденет что-нибудь женственное перед тем, как выйти из своей комнаты и предстать перед Джонни Маком. Взглянув на часы, она подумала, что все остальные уже встали. Значит, ей не удастся увидеться с Джонни Маком наедине. А им очень нужно поговорить о том, что произошло между ними. Когда они вернулись от реки, то оба были в тумане сексуального удовлетворения и спешили разойтись по своим комнатам, пока их никто не видел вместе.
   Лейн поднялась, крепко ухватила себя за плечи и закружилась по комнате. Значит, вот каково заниматься любовью с Джонни Маком! Неописуемо. Превосходно, чудесно неописуемо. Остановясь перед большим зеркалом, она вздохнула. Выглядит ли она теперь по-другому? Видно ли то, чем они занимались с Джонни Маком, на ее лице? Или на теле? Наверняка она так же переменилась внешне, как и внутренне.
   — Мама, у тебя все в порядке? Лейн обернулась и увидела сына, стоявшего в дверях, держа на блюдце чашку кофе.
   — Уилл, дорогой, что ты…
   — Я принес тебе кофе, — сказал он. — Уже восьмой час, и я хотел убедиться, что у тебя все хорошо.
   — У меня все превосходно. — Она поманила его к себе: — Неси кофе сюда. Он мне будет очень кстати. Слишком уж я разоспалась сегодня, правда?
   Уилл улыбнулся, они пошли навстречу друг другу и встретились посередине комнаты. Лейн взяла у мальчика кофе, потом поцеловала его в щеку. Неожиданно зазвонил телефон. Раз. Другой. Потом тишина.
   — Наверное, Лилли Мэй сняла трубку, — сказала Лейн. — Ну, а как ты себя чувствуешь?
   — Хорошо.
   — Хочешь поговорить? — спросила она. — Вчера вечером ты только хотел, чтобы тебя оставили в покое.
   — Да. Мне требовалось время подумать. Решить, что мне делать.
   — Ну и решил?
   — Угу. Пусть Джонни Мак вызывает психиатра. Я хочу вспомнить, что произошло в тот день, когда погиб Кент. Если убил его я…
   — Ты не убивал, — успокоила мальчика Лейн.
   — Надеюсь, но если все-таки я, то мы с тобой, Джонни Маком… и Лилли Мэй будем искать выход вместе, правда?
   Лейн закусила губу, силясь удержать подступающие слезы.
   — Конечно.
   Лейн хотела поставить чашку с кофе на ночной столик, но тут заметила краем глаза в коридоре какое-то движение. Посмотрев через плечо Уилла, увидела Джонни Мака и Лилли Мэй, идущих к ее комнате. И сильно встревожилась.
   — Что случилось, мама? — спросил Уилл. — У тебя такой странный взгляд.
   Джонни Мак вошел в спальню и остановился всего в двух футах позади Уилла. Лилли Мэй с испуганным выражением лица стояла в дверном проеме.
   Мальчик обернулся, поняв, что Лейн смотрит на кого-то позади него.
   — В чем дело? — спросил он. — Что случилось?
   — Звонила домработница мисс Эдит, — ответил Джонни Мак. — Даже не знаю, как сказать…
   — Да говори же, черт возьми! — Лейн поставила чашку на ночной столик и взяла Уилла за дрожащие руки.
   — Джеки Каммингс мертва. Полиция… то есть Бадди Лоулер говорит, что это похоже на самоубийство.
   — Тетя Мэри Марта! — воскликнул Уилл.
   — Она в больнице, — Джонни Мак подошел к мальчику и Лейн, встал позади них и обнял за плечи. — Мэри Марта каким-то образом нашла свои снотворные таблетки и приняла слишком большую дозу. Никто не знает, что произошло. Возможно, она проснулась, увидела тело Джеки и перепугалась.
   — В каком она состоянии? — спросила Лейн.
   — Миссис Расселл сказала, что была жива, когда ее увозила «скорая помощь.
   — Я пойду в больницу. — Уилл вырвался и направился к двери.
   Лилли Мэй преградила ему дорогу:
   — Один не пойдешь. Подожди Лейн и Джонни Мака. Они отвезут тебя в больницу справиться о Мэри Марте.
   Лейн и Лилли Мэй переглянулись. Что будет с Уиллом, если он узнает в больнице, что его любимая тетя умерла?

Глава 19

   Джонни Мак терпеть не мог больничного духа, запаха лекарств и дезинфекции, смешанного с вонью отправлений организма. Не любил шумных медсестер и уборщиц, исполнявших свою работу механически, многие из них больше думали о том, что будут есть на обед, чем о пациентах. При виде старых, больных, беспомощных, двери в палаты которых зачастую бывали открытыми, позволяя видеть их состояние всем и каждому, у него все сжималось внутри. А печальные, жалкие лица, беззвучные слезы и скорбные рыдания родных, ждущих смерти, чтобы забрать тело мужа, жены, ребенка, отца или матери, расстраивали его.
   Джонни Мак уже дважды бывал в этой больнице. Он был еще ребенком, когда скончалась Фейт Кэхилл после того, как ее пырнула ножом ревнивая жена любовника. Уайли привел его в кабинет неотложной помощи, и они стояли у койки Фейт. Она открыла глаза, посмотрела на сына и сказала: «Облапошивай других, малыш, пока тебя не облапошили». Это были ее последние слова. Ни на похоронах матери, ни после них Джонни Мак не проронил ни слезинки. Задолго до смерти Фейт он понял, что от слез проку мало.
   Когда Уайли Питерс слег от многолетнего пьянства и вызванной постоянным курением эмфиземы, Джонни Мак просидел у его постели всю ночь. Он думал, что до сих пор никого не любил больше, чем этого человека. Неким странным образом он видел в Уайли замену отца. Видит Бог, старый пьяница был для него единственным родным человеком. Когда Уайли скончался, ему было восемнадцать лет. Похоронные расходы правительство взяло на себя, так как Уайли Питере был награжденным вьетнамским ветераном. Джонни Мак истратил накопленные сто долларов на цветы. Кроме купленных им на эти деньги красных роз, других цветов на похоронах не было. Всем, кроме скверного городского парня, было наплевать, что герой войны из Ноблз-Кроссинга лег в могилу неоплаканным, без доброго надгробного слова.
   Дверцы лифта открылись, вернув Джонни Мака к настоящему. Он поспешил за Лейн, бросившейся вперед, чтобы не отставать от Уилла. Его сын был в смятении и всю дорогу до больницы боялся, что его тетя умерла.
   Когда они подошли к палате номер триста десять, Уилл, не колеблясь, распахнул дверь и широким шагом вошел в тускло освещенное помещение. Шторы на окнах были задернуты, над кроватью неярко горела лампочка, освещавшая звонки и свистки, которыми при необходимости можно вызвать помощь. Аппарат для внутреннего вливания стоял, словно безмолвный часовой,. оберегающий тело пациентки. Сидевшая у кровати мисс Эдит держала вялую руку Мэри Марты. Позади Эдит стоял Бадди Лоулер, обхватив пальцами ее плечо. Джеймс Уэйр привалился к стене, скрестив руки на груди.
   — Как тетя Мэри Марта? Она очнется? — спросил Уилл.
   Эдит взглянула на мальчика и протянула свободную руку к нему:
   — Иди сюда, дорогой.
   Она выглядела усталой, глаза ее покраснели от слез. Но внешность ее была безупречной. Аккуратно причесанные волосы, безукоризненно наложенная косметика. Неужели эта женщина, не знавшая, выживет ли ее дочь, тратила время перед выходом из дома на то, чтобы подкрасить губы?
   Джонни Мак полагал, что Эдит Грэхем способна почти на все, в том числе и на любовь к дочери, единственной оставшейся в живых из ее детей. Но может ли эта эгоистичная, сосредоточенная на себе женщина поставить чьи-то интересы выше собственных?
   Он перевел взгляд с матери на дочь. Мэри Марта выглядела хрупкой, без кровинки в лице, рыжевато-белокурые волосы в беспорядке спадали на плечи. Она лежала совершенно неподвижно, лишь грудь вздымалась и опускалась от дыхания, но все же сохраняла свое особое впечатление нежной невинности.
   Уилл подошел и опустился на колени возле Эдит, та тут же наклонилась и поцеловала его в лоб.
   — Уилл, милый мальчик, как ты узнал?
   — Позвонила миссис Расселл, сообщила, что произошло.
   — Сплошной кошмар, — сказала Эдит. — Эта отвратительная Джеки Каммингс покончила с собой прямо в комнате Мэри Марты. Моя бедная девочка проснулась и обнаружила ее мертвое тело, может быть, даже видела… Она не должна была просыпаться. Ей дали снотворную таблетку, и…
   Джонни Мак не мог не заметить, как пальцы Бадди стиснули плечо Эдит, и та внезапно умолкла.
   — Тетя Мэри Марта очнется? — повторил свой вопрос мальчик.
   — Врачи промыли ей желудок, — ответил Бадди. —Думаю, все обойдется. — Он выпустил плечо Эдит, протянул руки и жестом предложил Уиллу подняться. — Твоя бабушка… то есть мисс Эдит, устала. Предложи ей сделать перерыв, выпить чашку кофе.
   — Я не хочу покидать моего ребенка. — Эдит крепко сжала руку дочери.
   — Я останусь здесь с ней, — сказал Бадди. — Вы очень устали и не способны ясно думать. Почему бы не пойти с Уиллом?
   — Идемте, бабушка, — сказал Уилл. — Бадди прав, вам нужен перерыв. Вид у вас изможденный.
   Когда Уилл помог мисс Эдит встать и повел ее из палаты, Лейн и Джонни Мак посторонились, позволяя им выйти в коридор. Джеймс отвалился от стены и последовал за ними. Проходя мимо Джонни Мака, он кивнул, но не сказал ни слова.
   — Может, пойдешь с Уиллом? — предложил Лейн Джонни Мак. — Я хочу задать Бадди несколько вопросов о случившемся.
   Лейн сжала руку Джонни Мака, вопросительно взглянула на него, но сказала только:
   — Мы пойдем с мисс Эдит в комнату отдыха. Когда закончишь разговор с Бадди, приходи туда.
   — Скоро приду.
   Едва они остались одни, Бадди проворчал:
   — Черт возьми, Кэхилл, что тебе нужно?
   — Ответы на несколько вопросов.
   — Почему ты решил, что я стану на них отвечать?
   Джонни Мак сел в большое кресло, при раскладывании превращавшееся в койку, такие стояли во всех больничных палатах. Откинулся назад, забросил ногу на ногу и расслабился.
   — Самоубийство и попытка самоубийства в одном и том же доме. Даже в одной и той же комнате. В одну и ту же ночь. Странно, тебе не кажется?
   — Ничего странного тут нет. Джеки Каммингс покончила с собой, Мэри Марта увидела ее мертвой, впала в исступление и по причинам, которых мы никогда не узнаем, наглоталась снотворного.
   — С чего бы?
   — Кто знает, почему Мэри Марта делает то, что делает? — Бадди застыл над спокойно, безмятежно лежащей женщиной. — Она сама не своя с тех пор, как был Убит Кент.
   — Она тяжело восприняла его смерть, да? Бадди бросил на Джонни Мака гневный взгляд:
   — Кент был ее братом. Она любила его.
   — Хм-м… да. Любила почти так же сильно, как ненавидела.
   Бадди сжал и разжал кулаки.
   — Если думаешь, будто что-то знаешь, то помалкивай об этом. Ради всех.
   — И ради Лейн?
   — Ни один состав присяжных не признает Лейн виновной, — умоляющим тоном сказал Бадди. — Ее не осудят.
   — Если ты так в этом уверен, тогда с какой стати, по-твоему, Уэс Стивене представил улики присяжным и y6едил их предъявить ей обвинение?
   — Об этом надо спросить Уэса. — Над верхней губой Бадди выступил пот.
   Видя нервозность начальника полиции, Джонни Мак встал, взглянул ему в лицо и улыбнулся:
   — А что, спрошу.
   — Делай что хочешь, ты всегда был таким. Но предупреждаю, если будешь распускать грязную ложь о Мэри Марте, я…
   Джонни Мак предостерегающим взглядом заставил Бадди умолкнуть.
   — Я никогда не причинял зла Мэри Марте и даю слово, что не намерен причинять теперь. Но ты, видимо, уже знаешь об этом. Выяснил по ходу дела, что не я был преступным братом, так ведь?
   Бадди не ответил, но выражение полнейшего ужаса в его глазах сказало Джонни Маку все, что он хотел знать. Бадди был посвящен в этот секрет так же, как и он. Отведя от него взгляд, Джонни Мак отвернулся и пошел к выходу, потом остановился и взглянул на Бадди, севшего у постели Мэри Марты. Выражение обожания и тоски на его лице едва не удержало Джонни Мака от того, чтобы задать последний вопрос. Едва.
   — Кстати, как Джеки Каммингс покончила с собой?
   — Что? — Бадди вскинул голову, глаза его округлились от неожиданности.
   — Как…
   — Застрелилась.
   — Странно, что никто не слышал выстрела.
   — Пистолет был с глушителем.
   — Очень мило с ее стороны, что не стала будить никого в доме, правда?
   Не успел Бадди ответить, как Джонни Мак уже шел по коридору. Он был готов прозакладывать все свое состояние до последнего миллиона, что в произошедшем все далеко не так просто, как может показаться на первый взгляд. Две женщины, медсестра и пациентка, решают покончить с собой в одну и ту же ночь. Почему? И есть ли какая-то связь между этим и убийством Кента? Ответы на эти вопросы явно существовали. Оставалось только найти их.
   Лейн с нетерпением ждала, когда Джеймс и Уилл принесут кофе. Ей было очень неприятно находиться наедине с Эдит, матерью Кента, женщиной, обвинившей ее в его убийстве.
   — Спасибо, что позволила Уиллу приехать. — Эдит, не разжимая губ, вымученно улыбнулась Лейн. — Я уверена, что когда Мэри Марта придет в себя, первым делом захочет увидеть его.
   Эдит сидела на краешке зеленого винилового кресла в углу комнаты отдыха. Со скрещенными лодыжками, сложенными на коленях руками, она походила на благородную даму. Лейн знала, что это не так. Хотя Эдит Нобл Грэхем Уэйр происходила из богатого аристократического южного семейства и держалась как безупречно воспитанная светская женщина, на самом деле она была корыстной, безжалостной, властолюбивой и распутной особой.
   — Почему вы решили, что я могла ему не позволить, зная, что он и Мэри Марта любят друг друга? — Лейн перестала взволнованно расхаживать.
   — При данных обстоятельствах… я не стала бы осуждать тебя, если бы ты из ненависти ко мне…
   — Думаю, ради Уилла нужно пока что забыть о наших личных разногласиях.
   Лейн знала Эдит с младенчества и впервые в жизни подумала, что эта женщина начинает стареть. Несмотря на гладкую, подтянутую хирургами кожу лица, стройную, изящную фигуру и крашеные волосы, мисс Эдит уже не выглядела моложавой и полной жизни.
   Конечно, эта женщина всего несколько недель назад похоронила сына, а сегодня едва не лишилась дочери. Горе и беспокойство старят людей. Так или иначе, что-то уничтожило сияние в нестареющем облике Эдит.
   — Я очень благодарна тебе за то, что ты позволила Уиллу приехать, однако нахожу невозможным отбросить наши разногласия. — Эдит поднялась и с царственной надменностью подошла к Лейн. — Я виню тебя в том, что произошло с Мэри Мартой. После смерти Кента она сама не своя. Если бы ты своими действиями не лишила ее брата, она не была бы полубезумной и не наглоталась бы снотворных таблеток.
   — Понимаю ваше душевное состояние, но вы не можете всерьез винить меня в поступках женщины, которая всю жизнь была психически неуравновешенной.
   — Могу и виню! До смерти Кента у нее долго не было тяжелых приступов. Мои дети были очень близки. Мэри Марта очень любила Кента, а он ее.
   Лейн открыла рот, собираясь заговорить, но откуда-то позади нее Джонни Мак громко произнес ошеломляющее заявление:
   — Мэри Марта ненавидела Кента не меньше, чем любила, и вы, мисс Эдит, знаете это не хуже меня!
   Джонни Мак стоял в дверях комнаты отдыха.
   — Не представляю, о чем ты говоришь, — прошипела Эдит и демонстративно повернулась к нему спиной.
   — Прекрасно знаете, о чем.
   Джонни Мак лишь бросил на Лейн быстрый взгляд и направился к Эдит. Когда он встал у нее за спиной, она не пожелала повернуться к нему.
   — Я знаю секрет, — прошептал он.
   Лейн подалась вперед, чтобы слышать. Он сказал, что знает секрет? Какой?
   Эдит слегка вздрогнула, но продолжала стоять, не шевелясь, не реагируя. Лейн не раз видела ее такой — когда она слышала то, чего не хотела слышать, и всеми силами старалась не обращать на это внимания, как и сейчас.
   — Я знаю этот грязный, гнусный маленький секрет, — заговорил Джонни Мак. — Мэри Марта рассказала мне много лет назад. В тот вечер, когда Кент встретил меня провожающим ее домой. Кстати, я тогда встретил ее бродящей неподалеку от загородного клуба. Она была подвыпившей и разговорчивой.
   Плечи Эдит напряглись. Лейн ждала, затаив дыхание, заинтригованная, о каком секрете говорит Джонни Мак.
   — В тот вечер она просила меня заняться с ней любовью, но я отказался. — Джонни Мак бросил на Лейн быстрый взгляд, в котором сквозила безмолвная просьба понять его. — Я сказал ей, что, если слухи верны, она доводится мне единокровной сестрой.
   — Слухи верны, — сказала Эдит убийственно-спокойным голосом. — Ты знаешь не хуже меня, что Джон был твоим отцом. Как думаешь, почему я… — Она резко умолкла, словно поймала себя на том, что чуть было не призналась в каком-то тайном грехе.
   Разумеется, происхождение Джонни Мака не было тщательно оберегаемым секретом. Эти давние слухи были известны всему городу. Нет, решила Лейн, в чем бы ни заключался этот секрет, он не был всеобщим достоянием.
   Джонни Мак продолжал:
   — Знаете, что сказала мне Мэри Марта, услышав, что я не могу заняться с ней любовью, потому что, возможно, мы брат и сестра?
   Эдит резко повернулась к нему, согнув, будто когти, пальцы с красными ногтями. Готовая пустить их в ход.
   — Никто не поверит тебе. Слышишь? Какую грязную ложь ты бы ни разносил, никто тебе не поверит.
   — Вот как? Разве то, что я знаю, не объясняет, почему Мэри Марта всю жизнь мучается психическими и эмоциональными проблемами?
   — Она просто хрупкая, как и моя мать, — возразила, вздернув нос, Эдит.
   — Может, так оно и есть, однако…
   — Я отказываюсь слушать твои измышления.
   Заткнуть рот Джонни Маку было не так-то легко. Лейн затаила дыхание, ждущая, заинтригованная, слегка боящаяся той правды, которую он собирался открыть.
   — Мэри Марта сказала, что мы с ней вполне можно заниматься сексом, что не важно, если я ее брат. Что он и Кент…
   Эдит пронзительно вскрикнула, потом зажала рука ми уши и громко заголосила. Лейн взглянула на Джонни Мака, безмолвно прося помощи. Господи! Господи! Он имеет в виду, что… Нет! Не может быть. Какую бы ненависть она ни питала к Кенту, как бы дурно он ни обходился с ней, неужели он действительно был способен… Нет. Господи, нет.
   — Успокой же ее! — потребовала Лейн. Джонни Мак схватил Эдит за плечи и сильно затряс, потом отвел ее руки от ушей и сжал их, не давая ей уйти.
   — Кент состоял в кровосмесительной связи с Мэри Мартой с тех пор, как ей пошел двенадцатый год.
   — Не-е-ет… — Неудержимо рыдая, Эдит беспомощно повалилась на грудь Джонни Мака.
   Лейн ахнула. Колени ее ослабли, ноги стали будто резиновыми. Она села на ближайший стул. Сцепив дрожащие руки, заставила себя дышать медленно, ровно. Но в голове у нее продолжали звучать слова Джонни Мака. Снова и снова, словно фраза из какого-то отвратительного телефильма.
   «Кент состоял в кровосмесительной связи с Мэри Мартой с тех пор, как ей пошел двенадцатый год».