Басов Николай Владленович. Мир вечного полдня (Мир вечного полдня - 1)

   Глядя на его старания, Пестель только головой покрутил.
   - Теперь из-за этих колокольчиков они за тобой на край света потащатся.
   - Пусть попробуют, - мрачно ответил старшина, серьезно поглядев по сторонам.
   - Нет, колокольчики - не выход.
   - А что выход?
   - Собаки.
   - А сколько их, кстати, осталось? - сразу заинтересовался Ростик.
   - Никто не знает, - теперь пришла очередь помрачнеть бывшему абитуриенту биофака. - Их почти всех съели. Но пока мы надежды не потеряли, ищем, может и найдем пару овчарок.
   - Да, овчарки были бы в самый раз, - мечтательно вздохнул старшина, закончив свою работу.
   - Может, шакалов приручим? - спросил Ростик.
   - По мне лучше - червеобразные из Старого города, - предложил старшина. - Мне кажется, они бегают довольно быстро.
   - Они разумные существа, - возмутился Пестель. - Ты что же -рабство предлагаешь ввести?
   - Что это вообще такое - разумное существо?
   - А вот об этом спорить не будем, - решил вдруг Ростик. - Иначе можно до такого докатиться...
   - Эх вы - романтики, - отозвался Квадратный, но больше не спорил, уселся у костра и стал привычно готовить ужин.
   Весь следующий день они расстреливали жирафов, свежевали их, откладывали мясо и шкуры в одну сторону, а кости и требуху в другую. Теперь в их действиях появилась некоторая наработанность. И пожалуй, они стали более неаккуратными. В самом деле, теперь Ростик не переживал по поводу не очень хорошо рассеченного куска мяса, он знал, что этого мяса вокруг слишком много, и рубил своим мечом кровавые туши почти с таким же хладнокровием, как и старшина.
   Пестеля, привыкшего к исследованиям самых разных тварей, эта работа ничуть не поразила, на что втайне Ростик все-таки надеялся. Биолог с самого начала пытался прокомментировать не совсем привычную, по его мнению, жирафью анатомию, но скоро умолк - слишком много оказалось работы. К полудню следующего дня, как и было договорено, приехал караван тех же машин. Только теперь помимо шоферов в кабинах сидело по автоматчику. Они пояснили:
   - Прошлый раз на машины пытались напасть крупные пернатые... Никто их даже разглядеть толком не успел.
   - Крупные пернатые? - заинтересовался Пестель. - Это же новый вид!
   - Новый или старый - не важно. - Охранник поиграл автоматом так, как этого никогда не сделал бы опытный солдат. - Пусть только попробуют сунуться, мигом узнают...
   Квадратный молча оценил боевые навыки новобранцев, усмехнулся и стал командовать погрузкой еще более решительно.
   На этот раз людей было больше, и управились куда скорее, чем прошлый раз. Закончив работу, кто-то из перевозчиков передал новость - это последняя их поездка. С самого верха, то есть от Председателя Рымолова, пришел приказ экономить горючее.
   Ростик обменялся понимающим взглядом с Пестелем. Но в общем, он не возражал, последний - значит, последний. Чище будут и больше земель объедут.
   Посоветовав шоферам получше рассматривать пернатых, если с ними еще раз столкнутся, а не лететь прочь, забыв даже оглядываться, старшина скомандовал разведчикам трогаться дальше. Так обе группы и разъехались - одна назад, в город, а вторая - на юг. На таинственный, далекий, манящий юг - обещающий открытия, впрочем, как и вся эта земля.
   10
   Выглядели они все довольно экзотично - глухие доспехи, автоматы, подсумки, недлинные, но такие нелегкие мечи, тяжелые шлемы, как правило помещенные на переднюю луку седла, но иногда водружаемые и на голову, арбалеты, отбитые у насекомых, колчаны стрел и сумки, сумки... Лошади, потряхивая хвостами и гривами, мерно перебирали ногами. В движении лошадиных крупов было больше памяти о тысячелетиях, чем во всех томах по истории. Только было это на Земле, в неимоверной дали и, может быть, даже в иные времена.
   В последние пару дней Ростик обнаружил, что он стал слышать дальше и более понятливо, более осмысленно, легко представляя себе причину почти каждого звука. Зато, опять же, он как бы и не слышал позвякивания удил его отряда, топота лошадей, скрипа и похлопывания их амуниции... Это стало привычным, как раньше привычным казался треск автомобильных двигателей на улице, треньканье трамваев, почти постоянное попискивание радио - особенно у них в доме.
   Пестель оглянулся назад, на пройденный путь, достал карту, которую еще Ростик рисовал, и попытался, не слезая с лошади, на ходу, в ней что-то подправить. Ростик подъехал ближе. Пестель перехватил его взгляд.
   - Хочу показать, что местность все время поднимается.
   - Откуда ты знаешь? - спросил Квадратный, не оглядываясь.
   - Ручьи быстрее бегут, камешки скатываются в одну сторону.
   - Молодец, заметил. - Старшина снял шлем, вытер пот. - Я тоже думаю, что мы определенно забираемся на какую-то хребтину, только... Жаль, тут компасы не действуют.
   - Не знаю, как вы, ребята, - отозвался Ростик, - а я заметил эту хребтину уже как добрые полдня.
   - Что ты видишь?
   - Во-первых, я не вижу дали, а нечто темное, значит, тут стоит как ширма некая возвышенность. Во-вторых, сам смотри - видишь, на серой полосе виднеется темное пятно? Это и есть горка, куда мы направляемся. Я думал, ты сознательно держишь это направление.
   Старшина недоверчиво хмыкнул, потом взял из рук Ростика бинокль, обозрел окрестности, вернул.
   - Вообще-то тебе и возвращать его не следует, ты и без бинокля ориентируешься.
   - Что, правда горка? - заинтересовался Пестель.
   - Еще какая, - подтвердил старшина. - Теперь, когда он на нее показал, даже странно, как я раньше... Вот с нее-то и попробуем осмотреться.
   - Она здорово выше соседних? - все допытывался Пестель, не выпуская карты из рук.
   - Не очень, - отозвался Ростик. - Но выше - это главное.
   Пестель зачиркал в своем блокноте, поглядывая по сторонам. Потом проговорил с заметной гордостью:
   - А городской шар еще виден. Подумать только, за сто пятьдесят километров...
   - Ты уверен? - спросил старшина.
   - Ну в чем тут можно быть уверенным? - запереживал вслух Пестель.
   - Я тоже думаю, что сто пятьдесят, - вмешался Ростик. Рискуя вывихнуть себе шею, он повернулся назад, ничего
   не увидел, повел глазами влево-вправо и наконец нашел - бледный, едва видимый рефлексик ненормально белесого света. Горящий на самом краю серого неба и бесконечной отсюда, плоской, как необъятный стол, разноцветной земли.
   Старшина тронул лошадь, направив ее вперед, в сторону едва различимого затемнения на мрачной линии горизонта. Они ехали рядышком, в одну линию. Ростик оказался в середине.
   Размышляя, будет ли виден в городе их солнечный телеграф на таком расстоянии, Ростик задался вопросом - а не поставить ли натурный эксперимент. Но потом все-таки отказался - это могло изрядно задержать их, главным образом, потому, что захочется снова и снова слать сигнал в Боловск -- в надежде поймать ответ. А не меньше, чем попробовать конструкцию Перегуды, хотелось оказаться там, впереди, у темного взгорья.
   - Как мы назовем его? - спросил Пестель.
   - Кого? - не понял Квадратный.
   - Этот холм.
   - Ничего себе, холм - это целая гора, - высказался Ростик.
   - Предлагаю назвать его Олимпом, - торжественно, словно он стоял на многолюдном заседании какой-нибудь Императорской географической академии, предложил Пестель.
   Ростик заподозрил, что именно ради того, чтобы дать парочку-другую названий некоторым из местных природных образований, Пестель и рванул к ним. Он ведь определенно придуривался, когда говорил, что задание получил за сутки до выхода из города... Давно небось стучал во все кабинеты, требовал, просил, умолял, чтобы отпустили, пока не добился своего.
   Ростик, прищурившись на ставшем внезапно слишком ярком солнышке, посмотрел на друга. Нет, не ради привилегии давать названия он отправился сюда. Он наслаждался, как только может наслаждаться настоящий исследователь, путешественник в пути. Это сходно с восторгом бродяги, нашедшего новые невиданные горизонты, но лишь сходно, потому что на самом деле коренится еще глубже, проявляется куда более разумно и завладевает человеком гораздо основательнее. Что ни говори, а почти всегда бродяги сходят с дистанции, находят тихий угол, оседают, пригреваются... А эти вот чокнутые - никогда. Они даже путевые журналы пишут или читают написанные другими, чтобы вновь и вновь пережить это упоение дорогой, запахом неизведанности впереди, кратким мигом триумфа, когда возникает возможность дать название горе или речке...
   Ростик проснулся от того, что кто-то заржал рядом. Это оказалась его собственная лошадь. Он огляделся.
   Квадратный тащился впереди, Пестель рядом. Все было как и раньше, только он ко всему еще и выспался.
   - Как назвал гору-то?
   - Ого, он проснулся, - известил старшину Пестель. - Почти четыре часа давил... Хотя нет, не скажешь, что ухо давил, нужно другой оборот сочинять.
   - Зад он давил вместо уха, что тоже неплохо, - хохотнул старшина.
   - А назвать все-таки решили Олимпом. Смотри!
   Словно это была теперь его собственность, Пестель взмахнул рукой, и Ростик увидел сбоку, в десятке километров возносящиеся к серому небу голые камни. Иногда они влажно поблескивали, и тогда чуть выше, но едва ли в нескольких десятках метров, под камнями блестели пятна снега.
   - Снег даже теперь? - удивился Ростик.
   - Мы раза три пытались подняться выше - лошади не идут, - гордо сообщил Пестель. - Я думаю, тут уже кончается воздушный слой.
   - Так низко? - удивился Ростик.
   - Перегуда же говорил, что мы живем в очень плоском мире, - отозвался Квадратный. - Я ему не очень-то и верил, а теперь... Теперь сам вижу, что он прав. Я с коня слезал, пытался подняться выше... Голова раскалывается, в глазах круги, дышать совершенно нечем.
   - Теперь понятно, почему там ничего не растет, - высказался Ростик.
   Кажется, сейчас он лучше понимал, почему ребят так развеселил его сон. Тут такие дела происходят, а он... Он и сам бы не пропустил возможности поклевать кого-то, кто спал, когда остальные делали фундаментальные открытия.
   - Я думаю, эта горка метров на двести выходит за пределы атмосферы, -высказался Пестель.
   - А теперь куда? - спросил Ростик.
   - Мне показалось... Всего лишь показалось, что сразу за Олимпом, или как там его назовем, с той стороны... - Старшина смущенно отвел глаза. - В общем, его юго-восточная сторона обрывается слишком уж круто. Если она в самом деле крутая и через эту горку можно перейти по перевалу -представляешь, как это важно?
   - Прямо открытие перевала Магеллана, - вставил Пестель.
   - Ну а если гору обойти и вообще не искать перевалы? - предложил Ростик.
   Посмотри налево, друг, посмотри направо, - высказался старшина. -Олимп этот, конечно, повыше других будет, но гряда тянется на сотни километров, запаришься объезжать Так что перевал - штука значимая.
   - Согласен, - кивнул Ростик, хотя не очень понимал еще насколько Пестель прав. Но если они стояли на господствующей высоте и все равно не могли различить конца этим отрогам что на востоке, что на западе, -наверное, да, хребет протянулся на сотни километров, которые будет ох как непросто преодолевать.
   До перевала они доехали лишь перед самой темнотой. Поэтому втягиваться в узкую, метров в триста, долинку не стали, а просто устроились на ночевку. Место оказалось удобным еще и потому, что тут почти не было живности. Лишь в клочках редких, низких, почти стелющихся по камням трав трепыхались какие-то птицы. Травы было так мало, что лошади разочарованно ржали, когда объедали очередной островок зелени и вынуждены были переходить к следующему.
   Ростик после дневного сна чувствовал себя таким отдохнувшим, что без труда простоял на страже первую половину ночи. Это было здорово, дать ребятам поспать, а самому потом наверстывать во время лошадиных переходов. Если он научится этому, то проблема недосыпов будет устранена совершенно. Кажется, он становился настоящим путешественником, волком степей... Если есть такое название.
   Днем оказалось очень много работы, они то и дело запутывались в разветвлениях долины, упираясь в действительно непроходимые вершинки, на которые не мог подняться даже Квадратный. Зато они поняли, что, против ожидания, на каждой из развилок нужно сворачивать не от Олимпа - название, кажется, прижилось - а ближе к нему. Чем это было вызвано, какой тектонический процесс послужил тому причиной, Ростик не знал. Да и никто, вероятно, из ученых, оставшихся дома, не мог этого знать, в Полдневье полагалось бы строить новую науку по этому поводу.
   Конечно, они боялись, что никакой это не перевал, что они нашли лишь тупиковую складку и теперь никогда не выйдут на ту сторону гряды. Да и Пестель все время шутил, что необъятность мира - выдумка Перегуды и вот им выпала на самом деле удача открыть край мира, о котором так часто рассказывали хронисты еще на Земле.
   И вдруг, всего лишь за час до того, как должно было погаснуть солнце, все встало на свои места. Черные камни под копытами коней стали все чаще сменяться травой, а реденькие ручейки потекли не назад, а вперед. Они действительно прошли по узенькому перевалу и теперь оказались с другой стороны холмов.
   Хотя по-настоящему убедиться в этом они смогли лишь на следующий день. Вернее, на следующее утро.
   11
   Следующий день прошел быстро. Слишком уж необычным оказался мир по эту сторону холмов, слишком много в нем приковывало взгляды, хотя Ростик и затруднился бы объяснить, что именно притягивало их внимание.
   По сути, этот новый для них ландшафт оказался еще более монотонным, серым и однообразным, чем даже те лесостепи, среди которых стоял Боловск. Потому что он целиком, полностью и совершенно состоял только из одних болот.
   Но болота эти были так многообразны по цвету только-только зацветших трав и невысоких кустов, там много речушек и озерец разрывало серую их ткань, так невероятно велико было количество всякой живности, которая отыскивала тут пропитание и пристанище - что смотреть хотелось не отрываясь. А может, все дело было в том, что никто из них никогда не видел по-настоящему болотистой равнины, никто не видел даже летней тундры, и потому местность заворожила их новизной. Так или иначе, не сговариваясь, все трое направились именно вперед, в Водяной мир, как его почему-то сразу стал называть Пестель, и вполне удачно.
   Разбив лагерь на одном из последних каменных островков - все, что осталось от холмистой гряды, которую они только что перешли, путешественники вдруг осознали, что действовали, даже не обдумав других вариантов, и Пестель попытался наладить дискуссию.
   - Вопрос вот в чем - нужно ли идти дальше в болота? - спросил он, когда ужин был приготовлен и съеден, когда в кружках плескался чай, обещая десяток-другой минут приятной расслабухи.
   - Я полагаю, нам следует посмотреть, что там творится, - отозвался старшина.
   - Да, посмотреть было бы неплохо, - начал Пестель. - Но что мы хотим выяснить?
   - Все, что там происходит, - сформулировал Ростик.
   - Думаю, в глубине происходит то же, что и тут, на краю. Если мы не будем углубляться, а пойдем вдоль, все и так выяснится, а нам останется только систематизировать наблюдения.
   - Чего ты боишься? - спросил его в упор старшина. Тот опустил голову, потряс темными вихрами. Почему-то
   Ростик только сейчас заметил, что он не стриг волосы несколько недель, и они у биолога непривычно длинные, не то что у него с Квадратным.
   - Того, что в болотах. Новых видов живности, хищников, с которыми мы не знаем, как сладить...
   - Тебе кажется, мы с ними не справимся? - спросил Ростик.
   - Может, и справимся, но... - Пестель печально посмотрел на огонь, на товарищей и стал объяснять: - Мы не готовы к этому походу. Мы довольно неплохо экипированы для степи, у нас есть все, даже умение маскироваться там в необходимой мере, а тут... Нет непромокаемых спичек, нет масла, чтобы не ржавели доспехи, мы едем на лошадях, а может, тут нужны байдарки... Поэтому я предлагаю не заходить глубоко в эти болота, а посмотреть что и как, не сходя с твердой почвы.
   - Может, всех этих болот наберется всего на десяток километров, -сказал старшина. Чувствовалось, что аргументов Пестеля он не принял.
   - С горы мы видели не менее двух сотен километров этой прелести, -сокрушенно отозвался Пестель. Он понял, что его предложение не пройдет. - И она тянулась дальше, гораздо дальше.
   - Все-таки поясни, пожалуйста, свои опасения, - попросил Ростик.
   - Не знаю, не смогу, наверное, этого сделать, но... Но знаю одно - мы к походу по болотам не готовы.
   - Боишься, - подытожил старшина с ощутимой даже в темноте долей презрения.
   - Боюсь, - признался Пестель.
   - Ну и что скажешь? - Квадратный повернулся к Ростику.
   - Может, он прав? Может, болота окажутся слишком иной средой, чтобы соваться в нее чересчур решительно с такими малыми силами.
   Квадратный вздохнул, покрутил кружку в руке, взбалтывая остатки чая. Он подумал, посмотрел в тихую тьму, обступивтую их со всех сторон, но как-то особенно ощутимо - с юга, со стороны Водяного мира.
   - Хорошо, пойдем неглубоко, но все-таки пойдем. Просто чтобы было о чем докладывать в городе.
   На следующее утро они пошли. И почти тотчас стало ясно, что Пестель прав, к серьезному походу по этой топкой поверхности, грязной, насыщенной влагой и сырой вонью, где все было обманчивым и ненадежным, они и вправду не готовы. Лошади выбились из сил и смогли пройти до полудня лишь километров десять, то есть меньше, чем в самые скверные прежние дни. Оружие вдруг стало отказывать, тетива арбалетов разбухла, ножи не выходили из ножен, и даже передернуть затвор на автомате оказалось делом сложным. А надежда на огонь, на котором можно было бы просушить поддоспешные куртки, развеялась в пыль... Вернее, в водяную пыль.
   Зато всюду полно было всяческой птицы, главным образом водяной, но Не только. То и дело на них вываливались угри, выдры, небольшие крокодильчики, какого-то отвратительного вида жабы и лягушки. А рыб стало столько, что их спины то и дело пугали лошадей, путаясь у животных под ногами.
   И комары - причем разных сортов, размеров и степени зверства. От крохотного гнуса, запросто превращавшего кожу и мясо под доспехами в кровавое месиво, до жужжалок величиной с палец и хоботом чуть не в десяток сантиметров. Таких было легко сгонять, они, кажется, и на доспехи-то садились со стуком, словно кавалерия прыгала по железной мостовой.
   Впрочем, исследователи продержались еще один день. Но к его исходу так вымотались, что даже не стали разговаривать за ужином. Просто повалились на траву, и, как наименее усталый или более выносливый, старшина стал на первое дежурство.
   Ростик понял, что его будят, когда чья-то холодная и мокрая рука легла ему на лоб. Он поднял голову, попытался хоть что-нибудь разобрать в темноте.
   - Это я, - прошептал невидимый старшина.
   - Смена? - спросил Ростик тоже шепотом. - Я сейчас, только рожу ополосну...
   - Не только... Слушай.
   Ростик прислушался. Поверх безбрежного, как море, комариного звона, между непонятных вздохов, расходящихся по округе, как круги по воде, в перерывах между всплесками какого-то воя, словно где-то рядом стая собак Баскервилей ждала очередную жертву, раздавался отчетливо выделяющийся звук. То редкие, то очень частые щелканья, словно пустотелые палки стукались друг о друга, то понижая, то повышая тон и громкость. В этих щелчках, едва долетающих до людей, была такая осмысленность, что Ростик уже через минуту не сомневался - это сообщение разумных существ.
   - Они переговариваются.
   - О нас - больше не о чем, - прошептал старшина. - Кто бы мог подумать, что и тут есть кто-то, отслеживающий свои владенья?
   Ростик умылся, посмотрел, не осталось ли еще немного кипяченой воды в котелке, потом сел на место старшины, устроил на коленях автомат. Квадратный тем временем возился в темноте, как барсук перед зимовкой.
   - Да, еще вот что, Рост. - Его голос звучал невнятно, - видимо, он уже застегнулся в спальнике. - Мне показалось, что за мной кто-то следил из темноты. Проверь, не появится ли у тебя такое же чувство.
   Ничего себе, подумал Ростик. Но ощущение появилось не из-за слов старшины, а само по себе. И довольно скоро - десяти минут не прошло. Было оно четким, как прием радиопередачи, и настолько явственным, что Ростик едва подавлял желание отправиться в темноту и выяснить - кто там балует?
   Поутру они отправились восвояси. Снова лошади больше плескались в грязи, чем продвигались вперед, снова время пролетало с неумолимой быстротой, а черная гряда не приближалась ни на йоту, но теперь они знали, что направляются домой. И это понимали даже лошади.
   Но к полудню что-то изменилось. Ростик принялся смотреть как сумасшедший - на небо, на холмы, на бесконечные ручейки под копытами, на лошадок, на реденькие облачка, которые появились тут, в глубине болот. И лишь тогда заметил... Это было какое-то невероятно далекое, но вполне целеустремленное пятно позади них и чуть сбоку.
   - Смотрите, - он указал на него.
   - Ничего не вижу, - отозвался Квадратный.
   - Да птицы же... Видишь? В одном месте они гораздо гуще летают и выше и долго не садятся...
   Птицы? Да они тут везде! - отозвался Пестель. - Настоящий птичий базар, только в миллионы раз больше, чем... - Да, я понимаю, - кивнул старшина. - И молодец же ты, Рост! Кажется, они и нас так же вычислили -по птицам.
   Пестель взял у Ростика бинокль, долго всматривался в даль, потом передал его старшине.
   - Что это значит? - спросил он.
   - Это значит, - спокойно, почти лениво ответил Ростик, - что нас кто-то преследует. И сумеем ли мы отсюда убраться вовремя, зависит от выносливости наших лошадок.
   - Пожалуй, все правильно. - Старшина опустил бинокль. - Какая у нас фора?
   Пестель достал свою карту, повозился с ней, потом еще раз смерил расстояние до пятнышка озабоченных птиц, двигавшегося к ним с неуловимой для глаза скоростью, но определенно двигавшегося.
   - Километров сорок... Может, успеем выйти на холмы? - спросил Пестель.
   - И их много. Если они не захотят нас преследовать за пределами болота, по камням, то... В любом случае нужно торопиться, - решил Квадратный.
   И они стали торопиться, вернее, попробовали. Но это плохо получалось. Как бы они ни старались.
   12
   Кто бы ни были те, кто догонял разведчиков, они двигались быстрее, ощутимо быстрее. То ли они знали местные тропы, позволяющие меньше изматываться, то ли вообще были лучше приспособлены для таких путешествий, но уже к исходу этого дня расстояние по оценке Пестеля уменьшилось километров до тридцати.
   Ночью продвигаться было невозможно, но они попытались и разбили ночевку, только когда лошади дружно отказались идти, лишь мотая головой, но не делая вперед ни шагу, несмотря ни на какие понукания. А случилось это около полуночи. Костра не разжигали, хотя старшина первый согласился, что это глупо, в этом туманном, лилово-сером краю путника отслеживали каким-то иным образом, не как на равнинах Боловска. И все-таки обошлись без огня, может быть, просто потому, что слишком устали.
   Часа за два до рассвета поднялись и тронулись, стараясь не очень налегать на коней, которым предстояло работать весь День... У них еще оставалась надежда, что к сегодняшнему вечеру они найдут тот каменистый островок, на котором последний раз так рассудительно и убежденно в своей правоте приняли ошибочное решение.
   И в общем, они бы этот островок, наверное, нашли, если бы так не торопились. Или если бы получше ориентировались, почаще вытирали пот, а не озирались залитыми усталостью, ничего не видящими глазами.
   Так или иначе, к вечеру ни на какой островок они не вышли. Когда это стало ясно, старшина поднял руку:
   - Стой!
   Рост с Пестелем охотно - не говоря уж о лошадях - замерли. Посмотрели на него, тяжело переводя дыхание. Это удивительно, но дышать тут в самом деле оказалось трудно, то ли потому, что воздух был другой, то ли они вообще были мало приспособлены бегать по липкому клею, которым теперь казались болота.
   - Пестель, - хрипло, с натугой приказал Квадратный, - посмотри карту, где же этот чертов остров. Рост, сколько до них?
   Ростик восстановил дыхание, вытащил бинокль, стер с него брызги грязи, отрегулировал окуляры.
   - Менее двадцати, - нехотя, но уверенно сообщил он.
   - Остров должен быть уже где-то тут, - отозвался Пестель. - Если его нет... Значит, мы его проскочили. Может, потому, что шли вчера в темноте, хотя...
   -Что?
   - Этот остров - начало целой гряды каменистых островков, по которым идти было бы не в пример легче. - Пестель говорил как пьяный, едва формулируя. - Но если можно промахнуться мимо одного острова, то мимо гряды...
   - Понимаю, - кивнул старшина, - мимо гряды не промахнешься. Только если уж совсем заблудились.
   - Что будем делать? - спросил Ростик.
   Старшина оглянулся. Птичьи тучи над болотом висели близко, совсем близко.
   - Пока светло, будем идти. А стемнеет - попробуем хорошенько отдохнуть. Именно так - отдыхать изо всех сил! Только лошадок вычистим, чтобы у них тоже поднялось настроение.
   Они шли, потом устроили лагерь. Потом, задолго до рассвета, все вдруг поднялись. Даже лошади. Они вдруг перестали жевать сочнейшую траву на той крохотной - в три десятка метров диаметром - кочке, на которой пристроились на ночь.
   Вскипятили чай, словно ничего уже не опасались. Пили его, прислушиваясь.