Басов Николай Владленович. Мир вечного полдня (Мир вечного полдня - 1)

   - Все, кончай, пересаживайся на другую машину, поехали.
   - Так ведь немного осталось, через четверть часа тронемся, - вяло отозвался шофер.
   - Чернобров, не нужен нам больше этот бензин.
   - Как так не нужен?
   - Я думаю, - искренне ответил Ростик, - никто ни в какой Чужой город не поедет.
   - Как же так? Что же будем делать? - спросила хохлушка. Ростик оглянулся, оказалось, они все стояли тут, слушали
   его. Лица у большинства были серыми, как небеленый лен, цыганка пустила слезу, словно ребенок.
   - Будем нападать.
   - Что, вот так, как есть, полувзводом пойдем на них в лоб? - спросил, недоумевая, кузнец. - Мы Квелищево не смогли отбить, а тут - целый город...
   - Нет, - жестко отозвался Ростик. - Мы сделали ошибку, нам следовало не оружие вывозить, а народ выводить. Больше мы так не ошибемся.
   - Партизанщина? - полуутвердительно поинтересовался Чернобров.
   - Именно, - ответил кузнец. Он повеселел, для него даже такой вот отчаянный, ненадежный план был лучше, чем никакого плана.
   - И все-таки если мы будем их атаковать, а они за каждого пурпурного будут убивать по десятку наших... - спросила, хлюпая носом, цыганка, -какая же тут партизанщина. Это все равно что в своих стрелять.
   Ростик шагнул к ней так резко, что она отпрянула.
   - Именно поэтому и нужно нападать. Чтобы спасти хоть кого-нибудь, чтобы вывести хоть часть жителей. - Он мотнул головой в сторону Квелищева: -- Ты думаешь, там, под угрозой расстрела, - жизнь? Ты думаешь, они, чувствуя на себе ошейники рабов, живут?
   Ростик попробовал успокоиться, провел рукой по лицу. И тогда цыганка шагнула вперед, положила ему руку на плечо, что совсем не вязалось с его вспышкой:
   - Да, я все понимаю, командир. Ты не казни себя, не ты виноват, никто не знал, с какими... с кем нам пришлось столкнуться. - Она подождала, пока Ростик посмотрит в ее черные как смоль глаза. - Все было правильно, и все будет правильно. Будем нападать - и спасать, кого еще можно спасти.
   Машину с бензином закатили подальше в кусты, закидали ветками, а на остальных докатили до обсерватории. И хотя ехали со скоростью всего-то километров двадцать, пылевой шлейф, остающийся сзади, беспокоил Ростика все время. Он успокоился только после того, как машины закатили в один из сараев, поцелее остальных, и разгрузили оружие.
   Теперь стволов было куда как достаточно. Почти два десятка автоматов и несколько карабинов. Себе Ростик оставил карабин, он решил, что отныне его целью станут пурпурные, и так будет всегда, пока он будет видеть их перед собой или пока они не завалят его. Но об этом он не думал, именно так - не думал.
   И конечно, у них было двенадцать противотанковых ружей. Все их пустить в дело было невозможно, просто нет стольких опытных стрелков, но шесть-семь человек, пожалуй, могли с ними управиться. И боеприпасов к ружьям оказалось навалом. Чтобы с ними не возиться, Рост приказал разложить их по солдатским сидорам. Но это было лишней предосторожностью, особой маневренности для первого боя им не потребовалось. Не успели они позавтракать, как сверху прибежал бледный Перегуда.
   - Ростик, вы знаете, они идут, - доложил он мягким, откровенно испуганным голосом.
   Ростик вышел во двор. Шакалы исчезли, в сером небе висело пять летающих лодок. По дороге от города к обсерватории двигалась длинная колонна. Рост всмотрелся в идущих к ним людей.
   - Многовато их для нас, - отозвался Чернобров. Кто-то сзади испуганно ахнул. Ростик опустил бинокль.
   - Это не солдаты, это пленные.
   - Зачем тут пленные? - спросил кузнец.
   - Наверное, хотят унести продовольствие или демонтировать обсерваторию.
   - Они хотят забрать телескоп, - заволновался Перегуда. - Понимаете, он позволяет тут видеть все в округе за сотни километров, это же огромная ценность!
   Эти пленные - главная ценность, - произнес Ростик, стараясь, чтобы его голос звучал потверже. - Отобьем их, и нас станет без малого батальон. -- Он посмотрел в лица собравшихся людей. - Понятно? Никто не отозвался.
   - Тогда так - к бою! И я оторву голову каждому, кто выстрелит раньше меня. Бронебойщики, снимать летунов в упор, и не мазать, исправлять ошибки будет некому.
   - Это точно, - согласился Чернобров. - Пурпурные так исправят, что мало не покажется.
   23
   Колонна, которая подходила к обсерватории, при ближайшем рассмотрении оказалась гораздо многочисленней, чем списочный батальон. Тут была без малого тысяча человек.
   Ростик, устроившись под заваленной конструкцией радиотелескопа с Чернобровом, который тоже изъявил желание бить из противотанкового, и тремя девушками, державшимися вместе и вполне достойно действовавшими под Квелищевом. Им отвели нехитрую должность заряжающих, но они же, разумеется, должны были сменить Ростика и водилу, если мужички не смогут почему-либо управиться с ружьями.
   Колонна подползала все ближе. Ростик опустил бинокль. Хохлушка сказала:
   - Конвоиров немного, всего-то десятка два. И они довольно замызганные, так что если ребята сообразят, им не дадут ни разу выстрелить.
   - Колонну ведут не конвоиры, а самолеты эти, хрен их дери!.. Если мы их отвлечем - все будет тип-топ, - отозвался Чернобров.
   Мне бы такую уверенность, подумал Ростик, но вслух не стал ничего говорить.
   - Скорее бы, - вдруг произнесла хохлушка.
   - Недолго уже, - отозвался Ростик. Он и не ожидал, что его голос прозвучит так спокойно.
   До колонны в самом деле оставалось не больше четырехсот метров. А до самолетов и того меньше. Но два из них отошли в сторону ближайших рощ, их действия было трудно предвидеть, но Ростик надеялся, что эта пара струсит и удерет.
   - Вы не подумайте, - зашептала вдруг девушка, - я не от страха спрашивала. Я подумала...
   - Нет хуже, чем болтовня перед боем, - прервал ее Чернобров. - А мандраж, он у всех бывает. У меня, вон даже у командира...
   "Неужели они не видят, что я едва соображаю от волнения?" - спросил себя Ростик. Хохлушка посмотрела на Ростика, - должно быть, в ее глазах он не выглядел взволнованным. Чтобы уверить девушку в этой мысли, Рост старательно успокоил выражение своих глаз и повернулся к ней.
   - Если у вас будут дрожать руки, лучше возьмите автомат, я сам буду заряжать, - сказал он.
   Девушка сжала кулачки, закрыла глаза, шумно выдохнула и расслабилась. Потом посмотрела на руки. На ее грязной ладони лежали два бронебойных патрона. Они казались чудовищно большими по сравнению с этими пальчиками и колечками, которые вошли в моду незадолго до Переноса. Кажется, их назвали неделькой, по числу дней.
   - Не будут, товарищ командир.
   Все, теперь уже ничего изменить нельзя. Ростик посмотрел на колонну. До нее осталось метров двести, уже можно было разглядеть лица, еще не выражение на них, но лица. Ростик вдруг напрягся, он попытался вспомнить, отдал ли он приказ бить по конвоирам одиночными и строго прицельно, чтобы своих не зацепить? Кажется, отдал... Стало чуть легче. А они говорят, что он спокоен. Ростик усмехнулся.
   Черноброва это как-то очень зацепило.
   - Ты чего зубоскалишь?
   - Над собой, Чернобров, исключительно над собой.
   - Мне бы твои нервы...
   Один из самолетов вдруг наклонился, как для атаки, и пошел вперед, на обсерваторию. Ростик поймал его на мушку.
   Оба пилота за прозрачными стеклами сидели в своих металлизированных шлемах, как два болванчика на комоде. Один явно работал рычагами больше другого. Зато поворотная турель под пилотской кабиной повернулась туда-сюда, словно искала цель. Если бы Ростик просто прятался, это его бы взволновало. А так...
   Прицельная прорезь сравнялась с мушкой. И все это легло поверх кабины, до летающей лодки осталось метров семьдесят. Ростик постарался не дышать и плавно надавил на гашетку.
   Удар в плечо оказался очень резким, несмотря на сошки, на которых стояло ружье. Определенно девчонки не справятся, решил Ростик. Горячая гильза выкатилась из затвора, хохлушка все-таки чуть подрагивавшими пальцами вставила новый патрон.
   Сзади, спереди, по бокам ударили выстрелы. Где-то совсем рядом рявкнуло еще одно ружье. Ростик скосил глаза, ах да, это же Чернобров...
   Летающая лодка, схлопотавшая гостинец Ростика, попыталась повернуться боком, чтобы задействовать бортовую пушку, и каким-то образом из-за этого потеряла скорость. Или они просто не верили, что технология людей позволяет так быстро перезаряжать свое оружие. Так или иначе, она припозднилась...
   Ростик присел, стараясь поднять ствол как можно выше, чтобы нанизать на прицел эту бочку над собой, летевшую уже метрах в пятидесяти над ним. Но не получилось, тогда он встал, подхватил ружье, как обычный автомат, упер приклад в бедро и пальнул, словно из самопала, - без прицела, просто вверх...
   И попал. Да не просто попал, а угодил под брюхо, сразу за кабину пилотов. Долгое-долгое мгновенье он видел, как его болванка прошивает хлипкую серую обшивку самолета, а потом из пробоины вырывается язык пламени, а потом он расползается, превращаясь в ослепительный сноп огня, и вдруг машина пурпурных начинает распадаться, превращаясь на глазах в факел...
   - Ура! - заорала хохлушка, срывая каску с головы и взмахивая ею как флагом.
   Ростик схватил ее за руку и присел. Ружье отбило ему ногу, кроме того, ему полагалось продолжать бой, но... Собственно, в этом уже не было особой нужды.
   Из трех близких лодок дымила еще одна. Странно припадая то вниз, то вверх, она потащилась даже не в сторону города. Кажется, она не сделала ни одного выстрела. Зато третья попыталась придавить засаду огнем сверху. Она пронеслась на бреющем, поливая обсерваторию зелеными лучами, потом развернулась, и тут кто-то очень ловко ее уделал, причем по первое число.
   Она взорвалась, утонув в шаре невероятного размера, состоящем из белесого пара, рыжего, яркого пламени и темных, разлетающихся в разные стороны обломков, оставляющих дымные следы...
   Тем временем первая лодка, которую подстрелил Ростик, воткнулась-таки в землю. От ее удара о грунт даже поверх боевого шума прокатился грохот. А потом она громко хлопнула несколько раз и тоже взорвалась.
   - Хорошо горят, - с понятным удовлетворением проговорил Чернобров, отложил ружье и взял автомат. - Ну что, рванули в атаку, что ли?
   Ростик оглянулся. От обсерватории вперед, к колонне бежало человек пятнадцать. Их можно было прижать к земле парой очередей, но эти очереди никто не мог сделать. Колонна, едва прозвучали первые выстрелы, бросилась в разные стороны. Кто атаковал конвоиров, кто просто хотел залечь на обочину, кто рвался удрать подальше в лесок, чтобы не нашли...
   Ростик вскочил на фундамент радиотелескопа. Поднял бинокль, две машины пурпурных, которые кружили в семи - десяти километрах, почти сливаясь с небом, вовсе не собирались атаковать рассыпавшуюся колонну. Да и не собрать ее уже было. К тому же - Ростик мог за это поручиться - они видели, что противотанковые ружья сделали с их соплеменниками, и не рвались проверить на себе эффективность непонятного, неожиданного, но дьявольски опасного оружия людей.
   Ростик тоже поднял карабин. Передернул затвор:
   - Вперед!
   Они бежали недолго. Уже через пятьдесят - семьдесят метров стало ясно, что конвоиров кончили без них. Пусть очень кровавой атакой, в упор, когда озверевшие предатели, понимая, что пощады не будет, били веером... К счастью, только у трех оказались автоматы, у остальных - винтовки. Вот этих загасили сразу. А потом кто поопытнее и умел читать бой подобрали оружие и попытались справиться с автоматчиками.
   Внезапно Ростик остановился, что называется, на всем скаку. Ему показалось, что к двоим самолетам присоединилось еще несколько, а все вместе это была сила. Он оглянулся, эх, дурак он дураковский! Как же его угораздило бросить противотанковое ружье?! Прямо хоть возвращайся...
   Нет, нужно было тащить его с собой, хоть какая-то защита...
   Ростик швырнул карабин на плечо и подхватил бинокль. Так и есть. Над лесом, примерно там, где они оставили машину с бензином, кружили уже не две, а как минимум шесть летающих лодок. Или даже больше, пересчитать их было трудновато, они то и дело перепутывались, а поля бинокля, чтобы захватить их разом и сосчитать, не хватало.
   Но вообще-то, контратаковать пока они не намеревались. Вот и хорошо, решил Ростик. Все-таки он добежал до колонны, но тут уже все было почти спокойно.
   Люди в ошейниках лежали на травке, в пыли или бродили как потерянные, разглядывая трупы. Кто-то пронзительно кричал, пытаясь справиться с болью ранения, где-то в стороне ругались, пытаясь поделить ружье. Причем злоба этого спора была нешуточной. Оно и понятно - карабин конвоира выглядел солидной гарантией свободы и самой жизни...
   Ростик огляделся. Лишь в одном месте, примерно там, где находилась середина колонны, стояли люди, слушая кого-то, кто, кажется, отдавал приказы. Вот в эту сторону Ростик и направился.
   24
   Толпа образовалась вокруг трех человек в форме, которых взяли живыми. Это оказались перебежчики, конвоиры, солдаты пурпурных. Они были крепко избиты, одного так приложили, что он едва стоял, но все-таки они были живы.
   Недавние пленные смотрели на них и негромко, как почему-то сразу привыкают в русских тюрьмах, переговаривались. Многие срывали с себя плетеные ошейники, исцарапывая пальцы в кровь, ломая ногти, шипя от боли и злости.
   Ростик оказался рядом с пленными почти в тот самый момент, когда откуда-то сбоку к ним подлетел кузнец. Он был молодцом, волок свое противотанковое ружье, и толпа перед ним раздавалась, как волны перед кораблем.
   Ростик кивнул ему:
   - Ты в порядке?
   - Как видишь. А ты?
   Они разговаривали, словно других людей поблизости не было, словно никто их тут больше не понимал, как иностранцы.
   Ростик огляделся, так и есть. Люди, которых они освободили, еще не были солдатами. Они еще не способны были идти на штурм города, не умели побеждать противника. В них еще слишком сильно было чувство самосохранения, возникающее у каждого, кто побывал в плену, тем более в таком плену! И тут следовало что-то придумать, вот только что?
   - Что с этими? - спросил кузнец.
   - Сейчас допросим.
   Ростик посмотрел в лица пленных. Это были обычные лица, в них не читалось ни какой-то особенной подлости, ни тем более злодейства - они явно не стояли с кистенем в подворотне до того, как пошли в услужение врагам.
   У одного, что едва не терял все время сознание, не хватало двух пальцев на правой руке. Но большой и указательный, необходимые для стрельбы, были на месте. Широкий чуб падал ему на исцарапанный, синюшный лоб, поэтому выражение глаз было невозможно прочитать.
   Второй был подлиза, это становилось ясно при первом взгляде на него. Маленький, кругленький, какой-то лоснящийся, он даже на солдата был не похож. И тем не менее в его кротких глазах застыло такое выражение, что Ростик почему-то начал в нем подозревать самого большого изувера из всех уже погибших конвоиров. Ожидая своей участи, он странно плямкал губами, Ростик впервые видел такой нервный тик.
   Третий был высоким, стройным, довольно мускулистым и темно-рыжим. Так уж повелось, что к рыжим у Ростика была слабость, и то, что третий тип оказался именно этой масти, почему-то приводило в замешательство.
   - Ну, ребята, что вас толкнуло на путь, как говорится, служения врагу?
   - Какие же они враги? Они просто напали, предложили перейти к ним... -- начал было пухлый, но ему не дал договорить беспалый.
   - Пошел ты. - Он поднял голову, посмотрел на небо, на кружащие в отдалении самолеты. - Все равно один конец, чего уж разговаривать?
   - Разговаривать как раз есть причина. Где у них главные силы, где командование?
   - А почему мы должны тебе это рассказывать? - спросил рыжий.
   - Просто потому, что ты все-таки еще человек, а не пурпурный...
   - Они тоже люди, - быстро вставил пухлый.
   - Они пришли, чтобы сделать большую часть наших людей рабами, понимаешь - рабами. А ты...
   - Я всегда был рабом, - признался беспалый. - Рабом коммунистов, и ты был, и каждый из нас. Вот и захотел для разнообразия, чтобы кто-то другой походил в ошейнике, а я нет.
   Это было, конечно, не объяснение, но большего он все равно не рассказал бы. Почему-то Ростик решил, что он из сидевших, только, кажется, все-таки не по интеллигентным, политическим статьям, а по уголовной.
   - Да что с ними разговаривать? - спросил кто-то из толпы, которая почему-то собралась за плечами Ростика - Расстрелять, и все дела.
   Народ зашумел, кто-то даже шагнул вперед с занесенной для удара рукой.
   - Отставить!
   Ростик посмотрел на трех дермецов, которые только притворялись людьми, но на самом деле ими не были. Потом вдруг осознал, что настроение ненависти к этим перебежчикам оказалось заразным, и попытался сбросить его.
   - Последний раз прошу быть хоть немного людьми и рассказать, где у них находятся жизненно важные для обороны объекты, сколько их, сколько у них таких, как вы?.. - Он не мог подобрать слова.
   - Я хочу, хочу рассказать, - зачастил вдруг пухлый, но осекся.
   Ростик обернулся, через толпу мужиков протолкался спокойный, даже какой-то благостный старик. Волосы у него свисали неровными седыми сосульками, а кожа была такой морщинистой, словно ее покрывали сплошные шрамы. У него не было зубов и губы складывались в привычную, лягушачью складочку. Рост подумал, что очень давно не видел по-настоящему старых людей, каким-то образом они первыми пропали из города после Переноса.
   - Вот этот, - старик указал на пухлого, - участвовал в пытках и расстрелах заложников. А этот, - он ткнул в беспалого, - насильник и вор.
   - Вор? Какой вор? - Ростик даже не понял старика, или ему показалось, что он ослышался.
   - Ну, мародер. Ходил по домам и грабил.
   Значит, просто шкуры, и все, никаких прочих сложностей.
   - А про рыжего можешь что-то сказать?
   - Пришлый он человек. Прибился к их компании, и хотя я ничего не знаю о нем, все одно - нелюдь он.
   - Я не хочу так, - вдруг прохныкал пухлый. - Я думаю, суд должен быть, а не так...
   - Ладно, принимая во внимание показание старика и ваш отказ сотрудничать... - Ростик посмотрел на лица собравшихся тут людей и позвал: -- Кузнец.
   - Что, расстрел? - вздрогнул рыжий.
   - Вот еще, - фыркнул кузнец. - Пулю на тебя, погань, тратить.
   Он протянул руку, выдернул из ножен Ростиков палаш и подтолкнул пленных к обочине. Ростик автоматически принял его противотанковое ружье, потому что это сейчас было важнее - не выпускать оружие из рук, следить, чтобы оно не запылилось.
   Потом пленные что-то стали кричать. Особенно заливисто голосил пухлый. Ростик закрыл глаза. Он не был уверен, но почему-то думал, что не скоро забудет об этих троих предателях, о трех казненных по его приказу людях. Потом стало тихо. Но не надолго.
   - Что тут происходит? - К Ростику, широко шагая, пер прямо сквозь толпу лейтенант Достальский.
   - Лейтенант! - Ростик бросился к нему, пожал руку.
   - Значит, это ты нас атаковал? - лейтенант кивнул в сторону обсерватории, улыбаясь запекшимися губами, и было видно, как ему больно их растягивать. Видно, крепко ему досталось, прежде чем он попал к пленным. -Хорошая идея. Твоя?
   - Ну, не только моя.
   - Сколько у нас ружей? Ого! - Он вдруг заметил противотанковое ружье в руках Ростика. - Верно, здорово придумал, взводный.
   Раздвинув людей плечом, к ним из толпы вышел кузнец, он вытирал клинок каким-то тряпьем. Потом уронил тряпку в пыль, вернул палаш Ростику и подобрал свое ружье, в его лапах оно не казалось очень тяжелым или неуклюжим. Скорее было ему в самый раз.
   - Да, с такими орлами можно было и в лоб колонну брать, - согласился, снова усмехаясь, лейтенант.
   А ведь в самом деле, подумал Ростик с облегчением, что это я? Ведь победа, пусть маленькая, не окончательная, но уже победа - чего же киснуть? Неужели из-за этих троих? Он стиснул зубы, гораздо более достойные люди погибли, когда бросились на этих гнид, а он переживает по их подлым душам...
   - Я не только колонну, я и город собираюсь так же брать.
   - Вот как? - Достальский взглянул на него исподлобья, но неодобрения в его взгляде не было. - Даже без разведданных?
   - Каждый скажет, что знает, стоит нам в город войти, - убежденно проговорил Ростик. - Чего же тратить время на разведку?
   Лейтенант улыбнулся:
   - Это дело. В чем же загвоздка?
   Ростик осмотрел освобожденных. Они стояли порознь. Может, из них некоторые и ждали приказа, но Ростик знал, что не сумеет его отдать. Он еще не умел так - приказать, чтобы почти тысяча человек тут же встала под ружье. Но теперь, с Достальским, это было, кажется, решаемо - как говорил когда-то отец.
   - А, думаешь, у них не хватит боевого задора? - лейтенант сразу посерьезнел. - В общем, взводный, ситуацию ты тонко понимаешь, вот только уверенности тебе не хватает.
   Он оглянулся. Чуть в стороне от дороги был взгорок. На нем люди казались более на виду.
   В эту сторону лейтенант и зашагал. Ростик не отставал от него. За ними следом тихо, как мышь в кладовке, шагал кузнец. Ростик с внезапным сожалением подумал, что так и не узнал его имя. Теперь почему-то не вовремя было спрашивать.
   Достальский вышел на холмик, потеснив всех, кто стоял тут до него. Ростик оглядел дорогу, колонна медленно и бестолково разбредалась. Ситуацию в самом деле следовало брать под контроль, иначе воевать скоро станет просто некому.
   - Солдаты! - почти не повышая голоса, заговорил лейтенант, но его, кажется, услышали. Лица людей, что находились рядом, повернулись к нему, многие стали подходить ближе. - Враг напал на наш город. Мы все это знаем, и все видели, что они пытаются сделать из нас. На своей шкуре испытали.
   Кто-то из задних рядов что-то прокричал, но Ростик не расслышал этих слов. Важно было лишь то, что говорил лейтенант.
   Потому что в этом молодом еще, избитом офицере появлялась какая-то почти мистическая сила, заставляющая людей слушать и подчиняться. Она была сначала не очень ощутима, но чем дольше лейтенант говорил, тем определеннее она становилась. И скоро Ростик мог уловить ее без труда, как ощущаешь тепло, идущее от печки в мороз, как видишь свет, испускаемый костром.
   - У нас есть выбор - два, так сказать, варианта. Первый -разбежаться, одичать, стать жертвой местных бродяг, о которых многие из вас знают не понаслышке. Или стать кормом для панцирных шакалов, их вон сколько развелось. Без оружия, спичек и цели на это не потребуется много времени. И второй! - Голос лейтенанта зазвенел. Теперь его слышали все, Ростик в этом не сомневался. - Атаковать и отвоевать назад наш город, наши дома, наши семьи, наше будущее! У нас мало оружия, но мы знаем, что в городе оно есть. А кроме того, оно есть у врага, можно подобрать их ружья, вот такие...
   Лейтенант указал на широкоствольное ружье пурпурных, которое держал какой-то веснушчатый паренек, стоящий в первых рядах. Ростику смутно показалось, что он знает этого пацана, но только он был какой-то слишком серьезный.
   - Из них вполне можно громить пурпурных и перебежчиков!
   - А их самолеты? - спросил кто-то довольно спокойно, без аффектации.
   - Да, что делать с этими - самолетами?
   - Вы видели, противотанковые ружья справляются с ними, словно они сделаны из бумаги.
   - Да, ружья должны их пробивать, - горячо заговорил кто- то в толпе, непонятно к кому обращаясь. - Я знаю, был на аэродроме, у них же корпус -скорлупка. Чихнешь, а она уже гнется, консервная банка, честное слово...
   - Банку и из автомата возьмешь, а этих...
   - Тихо! - рявкнул лейтенант. Потихоньку гомон в самом деле стих. -Выходи строиться. Вдоль дороги! Те, кто хочет достать врага, а не отсиживаться по оврагам - стройся!
   - Значит, на город пойдем? - спросил дед, тот самый, что опознал предателей.
   Лейтенант посмотрел на него, хмыкнул уважительно:
   - Пойдем, отец.
   - Ну и правильно.
   Старик вышел на середину дороги, стал лицом к лейтенанту с Ростиком и поднял руку в извечном приказе равняться по себе. И это подействовало. Люди, кто посмеиваясь, кто удивляясь, вдруг стали подравниваться под него, а скоро уже и под сложившийся строй.
   Как оказалось, таких, кто не захотел оказаться в нем, было мало. И Ростик вздохнул с облегчением. Теперь, подумал он, может, что-нибудь и получится.
   Да нет же, не может быть, а обязательно получится.
   Получится - он стиснул зубы и осмотрел строй перед собой. Чего-чего, а людей теперь у них хватало.
   Часть 5. Пираты Полдневья
   25
   Лейтенант вытер потное лицо. Как оказалось, для него этот крик, эта волна энергии, поставившая в строй людей, переживших плен, думающих только о бегстве, тоже далась непросто. Но вслух лейтенант подумал иначе:
   - Ну, самое легкое сделано. Теперь - главное. - Он посмотрел на Ростика внимательно и подошел к нему: - Какой у тебя план?
   - План? Какой план?
   Он оглянулся, рядом никого не было. Вне строя остались только он да лейтенант. Ну, разумеется, сзади стояли еще те, кто отказался воевать, но большинство из них было ранено, некоторые находились в шоке, иные вообще не понимали, что вокруг происходит, таких вести в бой, конечно, нельзя.
   - Какой у тебя план? - спросил лейтенант, отчетливо выговаривая каждое слово. - Ты же не хочешь сказать, что действовал наобум?
   - Нет, конечно. - Ростик встал прямее, как положено солдату. -Сначала мы напали на арсенал.
   - Так, хорошо. Где он?
   - Он находится в Квелищеве. Но две машины с оружием мы уже оттуда вывезли...
   - Ружья взяли там же?
   - Чернобров подсказал.