Батчер Джим. Лики смерти

   Я успел сделать еще пару глотков, прежде чем дверь отворилась.
   Вошел Кинкейд – в том же наряде, в котором я видел его утром, только без бейсболки. В отсутствие головного убора его русые волосы были собраны на затылке не в очень аккуратный хвост. Он кивнул Маку.
   – Все на месте? – спросил он.
   – Умгум, – отозвался Мак.
   Кинкейд обошел залу, заглядывая под столы и за колонны, не забыв при этом проверить смежные помещения и святая святых Мака – его барную стойку. Мак промолчал, но у меня сложилось впечатление, что он считает эти предосторожности совершенно лишними. Кинкейд подошел к угловому столу, чуть отодвинул от него несколько соседних и поставил к нему три стула. Потом вытащил пистолет из наплечной кобуры, положил его на стол и сел.
   – Привет, – произнес я более или менее в его направлении. – Я тоже рад встрече. А где Ива?
   – Ей давно пора спать, – без тени улыбки ответил Кинкейд. – Я официально представляю ее.
   – О, – удивился я. – Она, значит, рано ложится?
   Кинкейд сверился с часами.
   – Она убеждена в том, что детям положено ложиться рано.
   – Хи-хи. – Впрочем, ироничные смешки удаются мне плохо. – А где Ортега?
   – Я видел, как его машина паркуется на стоянке, – ответил Кинкейд.
   Дверь отворилась, и вошел Ортега. Одет он был в модный черный блайзер, соответствующие черные брюки и рубаху из алого шелка. Несмотря на холодную погоду, он обходился без пальто. Кожа его оказалась смуглее, чем мне запомнилось по прошлым встречам. Возможно, он кормился перед самой встречей.
   Держался он со спокойной, уверенной расслабленностью.
   Войдя, Ортега осмотрелся по сторонам. Первым делом он слегка, но вежливо поклонился Маку. Потом взгляд его задержался на Широ, и он сощурился. Широ не произнес ни слова и не пошевелился. Наконец Ортега с непроницаемым видом повернулся ко мне и отвесил едва заметный поклон. Мне показалось уместным ответить ему тем же, поэтому я тоже поклонился. В последнюю очередь Ортега приветствовал Кинкейда, который ответил вялым взмахом руки.
   – А ваш секундант? – поинтересовался Кинкейд. Ортега поморщился:
   – Припудривается.
   Он не успел договорить, как дверь распахнулась, и в зал ленивой походкой вступил молодой человек в белых кожаных штанах в обтяжку, черной рубахе в сеточку и белом же кожаном пиджаке. Грива черных как вороново крыло волос свободно падала на плечи. Лицу его позавидовали бы иные фотомодели – тем более томным серым глазам и длинным темным ресницам. Я знал его. Томас Рейт, вампир Белой Коллегии.
   – Томас, – произнес я вместо приветствия.
   – Привет, Гарри, – откликнулся он. – А что с вашей курткой?
   – Одна женщина...
   – Ясно, – кивнул Томас. – Жаль. Из всего вашего шмотья эта единственная позволяла мне надеяться на то, что в вас теплится хоть искра хорошего вкуса.
   – И это вы мне говорите! В нынешнем прикиде вы опасно смахиваете на Элвиса.
   – Ну, молодой, стройный Элвис – не так уж и плохо, – заявил Томас.
   – Я имел в виду Элвиса старого, располневшего. А может, даже Майкла Джексона.
   Мой собеседник прижал руку к сердцу.
   – Мне больно это слышать, Гарри.
   – Угу. У меня тоже выдался тяжелый день.
   – Джентльмены, – вмешался в разговор Кинкейд, и в голосе его мне послышались нотки нетерпения. – Не начать ли нам?
   Я кивнул. Ортега тоже. Кинкейд представил всехдруг другу и предъявил документ, подтверждающий, что он работает на Архив. Документ был написан печатными буквами, цветным фломастером. Я выпил еще пива. Вслед за этим Кинкейд пригласил Широ и Томаса за угловой стол. Я вернулся к стойке, и через пару мгновений Ортега подошел ко мне. Он сел так, что между нами оставалась пара незанятых стульев; Кинкейд, Томас и Широ вполголоса беседовали в углу.
   Я допил бутылку и со стуком поставил ее на стойку. Мак повернулся дать мне другую. Я покачал головой:
   – Не стоит. Я и так в долгу.
   – Я плачу, – заявил Ортега, выкладывая на стойку двадцатку. – И еще одну мне, пожалуйста.
   Я открыл было рот для глубокомысленного замечания насчет того, как сочетается угощение пивом с угрозами мне и моим близким, но, подумав, закрыл. Верно ведь сказал Широ про драку: ее не проиграешь, если в нее не лезешь. Поэтому я взял пиво, поданное мне Маком.
   – Спасибо, Ортега.
   Тот кивнул и сделал глоток. Взгляд его чуть просветлел, и он отхлебнул еще.
   – Хорошее.
   Мак хмыкнул.
   – А я думал, вы, ребята, пьете кровь, – заметил я.
   – Кровь необходима нам для поддержания жизни, – согласился Ортега.
   – Тогда зачем вам все остальное?
   Ортега повертел бутылку в пальцах.
   – Жизнь не сводится к простому выживанию. В конце концов, все, что необходимо вам, – это вода. Зачем вам тогда пиво?
   – Вы когда-нибудь пробовали воду в этом городе?
   Он почти улыбнулся.
   – Touche.
   Я тоже повертел бутылку в пальцах.
   – Я не стремлюсь к этому, – сказал я.
   – К дуэли? Я кивнул.
   Ортега облокотился о стойку и внимательно посмотрел на меня:
   – Я тоже. Но это не наше личное дело. Мне бы тоже не хотелось до этого доводить.
   – Так и не доводите, – предложил я. – Мы можем просто разойтись.
   – А война будет продолжаться.
   – Она продолжается скоро уже два года, – возразил я. – Но по большей части сводится к игре в кошки-мышки. Так, пара набегов, стычки в переулках. Вроде холодной войны, только республиканцев меньше.
   Ортега нахмурился, глядя на то, как Мак протирает гриль.
   – Все может обернуться хуже, мистер Дрезден. Гораздо хуже. И если конфликт начнет разрастаться, это может угрожать безопасности обоих миров – и мира смертных, и мира духов. Представьте себе разрушения и жертвы, которые могут стать следствием этого.
   – Тогда почему бы нам не внести личный вклад в дело мира? Начиная с этой дуэли? Мы могли бы одеться в рванье с бисером и бахромой и наделать плакатиков типа «Занимайтесь кровью, а не войной», или чего-нибудь еще в том же роде.
   На этот раз Ортега улыбнулся. Улыбка, правда, вышла усталой.
   – Боюсь, для этого слишком поздно, – сказал он. – Единственное, что устроит многих моих сородичей, – это ваша кровь.
   – Могу жертвовать ее, – предложил я. – Скажем, по унции раз в два месяца. Печенье и апельсиновый сок с вас.
   Ортега придвинулся ко мне, и улыбка исчезла с его лица.
   – Чародей. Ты убил нобля нашей Коллегии.
   Я разозлился:
   – Единственным поводом... Ортега остановил меня взмахом руки.
   – Я не говорю, что у вас не имелось для этого повода. Однако факт остается фактом: вы объявились в ее доме в качестве гостя и официального представителя Совета. И вы напали на них, убив в результате и саму Бьянку, и тех, кто находился под ее защитой.
   – Моя смерть не вернет ее, – заметил я.
   – Однако утолит жажду мести, которая терзает многих моих сородичей. Устранив вас, они по крайней мере не будут противиться поискам мирного решения.
   – Черт подери, – буркнул я, барабаня пальцами по бутылке.
   – Впрочем... – пробормотал Ортега, и взгляд его на мгновение затуманился. – Возможен и другой выход.
   – Какой еще выход?
   – Покориться, – произнес Ортега. – Признать поражение в дуэли и отдаться в мои руки. Если вы согласитесь работать со мной, я мог бы взять вас под свое покровительство.
   – Работать с вами? – переспросил я. Желудок мой судорожно сжался. – Вы хотите сказать, стать таким, как вы?
   – Это разумная альтернатива смерти, – с искренним видом произнес Ортега. – Это может и не понравиться моим друзьям, но спорить с этим они не будут. Отняв жизнь Бьянки, вы можете возместить ее своей.
   – Став одним из вас.
   Ортега кивнул:
   – Став одним из нас. – Он помолчал немного. – И вы могли бы взять с собой мисс Родригез. Вы жили бы вместе. Стань вы оба моими вассалами, и она перестала бы являться для вас угрозой. – Он поставил свою бутылку. – Полагаю, вы обнаружите, что мы с вами во многом схожи, Дрезден. Просто мы играем за разные команды.
   Я задумчиво провел рукой по губам. Первой моей реакцией на предложение Ортеги было отвращение. Вампиры Красной Коллегии выглядят вовсе не так, как представляется большинству. Они напоминают огромных, лишенных шерсти летучих мышей, со скользкой, похожей на резину кожей. Они способны прикрывать себя плотью, чтобы походить на людей, но я-то видел, что таится под этой маскировкой.
   Я на них нагляделся. По самое по это. Мне до сих пор кошмары снятся.
   Я зажмурился и открыл глаза.
   – Вы разрешите один вопрос?
   – С удовольствием.
   – Скажите, вы живете в поместье?
   – В Касаверде, – кивнул Ортега. – Это в Гондурасе. Там неподалеку деревня.
   – Так-так, – сказал я. – То есть вы кормитесь ее жителями.
   – Осторожно, заверяю вас. Я обеспечиваю их продовольствием, медицинским обслуживанием – всем необходимым.
   – Звучит вполне убедительно, – заметил я.
   – Обе стороны имеют обоюдную выгоду. Крестьяне это понимают.
   – Да, возможно. – Я допил бутылку. – Скажите, а детьми вы питаетесь?
   Ортега нахмурился:
   – Что вы имеете в виду?
   Я даже не пытался скрыть гнев.
   – Пьете – ли – вы – кровь – у – детей ?
   – Так безопаснее всего. Чем шире охват... скажем так, доноров, тем меньше угрозы представляет это для каждого из них.
   – Вы ошибаетесь. Мы слишком отличаемся друг от друга. – Я встал. – Вы причиняете боль детям. Спасибо за пиво.
   – Дрезден! – Ортега повысил голос. – Не отвергайте мое предложение с такой легкостью.
   – Предложение превратить меня в кровососущего монстра, находящегося у вас в вечном рабстве? С какой стати мне соглашаться?
   – Но для вас это единственный способ остаться в живых, – сказал Ортега.
   Я почувствовал, как гнев сменяется слепой яростью, и оскалился в угрожающей усмешке.
   – Не вы ли говорили, что жизнь не сводится к простому выживанию?
   Выражение лица Ортеги тоже изменилось. Всего на мгновение я увидел злобу, надменную гордыню и отчаянную жажду крови. Он быстро совладал с эмоциями, но они продолжали слышаться в его голосе:
   – Что ж, будь по-твоему. Я убью тебя, чародей.
   Это звучало убедительно. Это изрядно пугало меня. Я повернулся и зашагал к выходу.
   – Я подожду на улице, – сказал я, не обращаясь ни к кому конкретно, и вышел на февральский мороз.
   По крайней мере так никто не удивился бы тому, что я весь дрожу.

Глава восемнадцатая

   Долго ждать не пришлось. Дверь за моей спиной отворилась, и вышел Кинкейд. Он не сказал ни слова – просто сел во взятый напрокат седан и уехал. Следующим вышел Ортега. К тротуару подъехал черный лимузин. Ортега отворил дверцу салона и помедлил, повернувшись ко мне.
   – Я питаю уважение к вашим принципам и мастерству, Дрезден. Однако эта ситуация – дело ваших рук, и я не могу позволить, чтобы она продолжалась и дальше. Мне жаль.
   Я не ответил, глядя, как он садится в машину. Черт, ведь все, что он сказал – до последнего слова, – соответствовало истине. Ортега действительно более всего заботился о защите своих людей... ну, не людей, а сородичей-монстров. Да, на текущий момент счет в матче Дрезден – вампиры был явно не в пользу первого...
   И если бы вампиры проделали такое с Белым Советом, не уверен, что мы реагировали бы на это так же спокойно и рассудительно.
   Красные габаритные огни лимузина Ортеги не скрылись еще за поворотом, когда из дверей таверны вышел Томас и приятельски помахал мне. Роста в Томасе чуть меньше шести футов, так что он почти на голову ниже меня. Зато наружность у него сногсшибательная, и – что бы я там ни говорил про его прикид – на нем все смотрится замечательно. Сетчатая рубашка, которую он надел на голое тело, добавляла рельефности его мускулатуре.
   Ну, у меня торс тоже ничего, но не настолько рельефен. В такой рубашке, как у него, я производил бы довольно жалкое впечатление.
   – Что ж, все оказалось довольно просто, – заявил Томас. Он достал из кармана пиджака пару черных водительских перчаток и принялся картинно натягивать их. – Впрочем, насколько я понимаю, помимо этой дуэли, в городе открыт сезон охоты.
   – С чего это вы так решили? – поинтересовался я.
   – Какой-то тип с внешностью профессионального наемного убийцы таскался за мной с самого моего прилета вчера. Меня уже начал раздражать зуд промеж лопаток.
   Я огляделся по сторонам.
   – А сейчас он тоже здесь?
   Томас блеснул белозубой улыбкой.
   – Нет. Я представил его моим сестричкам.
   Из всех вампиров Белая Коллегия ближе всего к людям – и, возможно, поэтому самая уязвимая. Они питаются не кровью, а психической энергией, жизненными силами в чистом виде. Чаще всего они совращают тех, кем питаются, высасывая жизнь во время физического соития. Если парочка Томасовых сестер познакомилась с преследовавшим его наемным убийцей, тот вряд ли будет представлять для кого-либо угрозу. Я ухмыльнулся.
   – Возможно, это из ортеговых людей, – сказал я. – Он нанял целый выводок таких, чтобы они убрали моих знакомых в случае, если я не соглашусь на дуэль.
   – Что ж, это все объясняет, – согласился Томас. – Не могу сказать, чтобы Ортега меня слишком любил. Возможно, из-за не самых почтенных компаний, с которыми я тусовался в прошлом.
   – Ну, спасибочки. И как вы, черт возьми, оказались у него в секундантах?
   – Это папочкино чувство юмора, – хмыкнул Томас. – Ортега ведь ему предложил быть секундантом. Типа в знак солидарности Красной и Белой Коллегий. А мой милый папочка вместо этого нашел у себя в семье паршивую овцу.
   – То бишь, вас, – кивнул я.
   – C'estmoi, – подтвердил Томас с галантным легким поклоном. – Создается впечатление, что папочка специально надеется на мою смерть.
   – Славный пример отеческой заботы, – согласился я. – А как поживает Жюстина?
   Томас поморщился:
   – Она в Арубе – вот как она поживает. Собственно, я и сам там пребывал до тех пор, пока громилы папочки Рейта не выдернули меня сюда.
   – О чем вы там договорились насчет дуэли?
   Томас покачал головой:
   – Не имею права рассказывать. Это положено делать Широ. В смысле, с формальной точки зрения мы с вами по разные стороны фронта.
   Я тоже поморщился и покосился в сторону, куда скрылась ортегова машина.
   – Угу.
   Томас помолчал немного и вздохнул:
   – Он намерен убить вас.
   – Знаю.
   – Он опасен, Гарри. Хитер. Мой отец его боится.
   – Он бы мне даже нравился, – признался я. – Это ободряет – когда кто-то пытается убить меня открыто, в лицо, а не посылает дюжину крученых мячей и не стреляет в спину. Нет, почти приятно биться в честном бою.
   – Конечно. В теории.
   – В теории?
   Томас пожал плечами:
   – Ортега остается живым уже почти шестьсот лет. Если играть по правилам, такое не получается.
   – Судя по тому, что я слышал, Архив не одобрит никакого мошенничества.
   – Мошенничеством это считается только в том случае, если его поймают за руку.
   Я нахмурился:
   – Вы говорите, кто-то рассчитывает на то, что его не поймают за руку?
   Томас сунул руки в карманы пиджака.
   – Я ничего не говорю. Я вовсе не прочь увидеть, как вы надерете ему задницу, но уж в чем я, черт возьми, уверен стопудово – так это в том, что не буду делать ничего такого, что привлекло бы внимание ко мне.
   – Вы хотите принимать участие, не участвуя. Умно.
   Томас закатил глаза.
   – Ну, банановую кожуру я вам под ноги кидать не буду, но и помощи от меня тоже не ждите. Все, чего я хочу, – это чтобы схватка была честной, а потом вернуться в мой домик у пляжа. – Он достал из кармана ключи от машины и повернулся в сторону стоянки.
   – Желаю удачи.
   – Томас, – бросил я ему вслед. – Спасибо за подсказку.
   Он задержался.
   – Почему вы поступили так?
   Вампир оглянулся через плечо и улыбнулся:
   – Жизнь сделалась бы невыносимо скучной, знай мы ответы на все вопросы. – Он подошел к белому спортивному купе и сел в машину. Мгновение спустя из салона донесся оглушительный рык бас-гитары, взревел мотор, взвизгнула резина, и машина сорвалась с места.
   Я сверился с часами. Десять минут до приезда Сьюзен. Из дверей МакЭнелли вышел, на ходу надевая очки, Широ. Оглядевшись по сторонам, он нашел меня, подошел и снова снял их.
   – Ортега отказался отменить дуэль?
   – Он сделал мне предложение, которое я не могу простить, – сказал я.
   Широ хмыкнул:
   – Выбрали волю. Завтра, сразу после захода солнца. Риглифилд.
   – Что, на стадионе? Может, еще и плату за вход для зрителей назначим? – Я хмуро покосился на улицу и снова сверился с часами. – У меня встреча через пару минут. Я дам вам ключи от моей машины. Я могу забрать ее завтра у Майкла.
   – В этом нет необходимости, – сказал Широ. – Мак вызвал мне такси.
   – О'кей. – Я убрал ключи в карман.
   С минуту Широ стоял молча, задумчиво покусывая губу.
   – Ортега намерен убить вас, – произнес он наконец.
   – Да. Конечно, намерен. – Мне даже удалось произнести это, не оскалившись. – Все считают своим долгом сообщить мне это, будто я сам не знаю.
   – Но вы не знаете, как сильно он хочет этого. – Я нахмурился и внимательно посмотрел на Широ. Его бритая голова блестела в свете уличного фонаря. – Вы ведь не виноваты в этой войне.
   – Знаю, – буркнул я – без особой, впрочем, убежденности в голосе.
   – Нет, – настаивал Широ. – Она действительно началась не из-за вас.
   – Что вы хотите этим сказать?
   – Красная Коллегия годами тайно накапливала силы, – пояснил он. – Иначе как они смогли организовать нападения в Европе спустя считанные дни после того, как вы одолели Бьянку?
   Я хмуро уставился на него.
   Широ достал из кармана куртки сигару, откусил кончик и сплюнул его в сторону.
   – Не вы причина этой войны. Вы скорее – только повод. Красные в любом случае напали бы, как только закончили приготовления.
   – Нет, – возразил я. – Все не так. Я хочу сказать, почти все, с кем я говорил в Совете, чтоб его...
   Широ фыркнул. Он чиркнул спичкой и несколько раз пыхнул сигарой, раскуривая ее.
   – Совет. Высокомерный донельзя. Можно подумать, на свете вообще ничего не может случиться без участия чародеев.
   Для человека, не входящего в Белый Совет, Широ очень неплохо разбирался в царивших там настроениях.
   – Но если Красная Коллегия жаждет войны, почему Ортега пытается остановить ее?
   – Преждевременная спешка, – объяснил Широ. – Ему нужно больше времени, чтобы подготовить все как следует. Он рассчитывает на один удар – один, но гарантированно смертельный.
   Некоторое время я внимательно смотрел на старика.
   – Все сегодня дают мне советы. А почему вы это делаете?
   – Потому, что в некотором роде вы столь же высокомерны, как и ваш Совет, пусть сами вы этого и не осознаете. Вы, например, вините себя в том, что произошло со Сьюзен. И еще много в чем себя обвинили бы.
   – Ну и что из этого?
   Широ повернулся и посмотрел на меня в упор. Мне пришлось отвести глаза, чтобы не встретиться с ним взглядом.
   – Дуэли – испытание огнем. Их исход решает воля. Дух дуэлянта. Если вы не найдете равновесия в душе, Ортеге даже не понадобится вас убивать. Вы это сами сделаете за него.
   – Готов поспорить, прежде чем стать борцом со вселенским злом, вы работали психоаналитиком.
   Широ выпустил клуб дыма:
   – Во всяком случае, я остаюсь живым дольше, чем вы. И видел больше.
   – Ну, например?
   – Например – этого вампирского военачальника. Как он вами манипулирует. Он ведь не тот, каким представляется.
   – Правда? Можно подумать, я такого раньше не видел, – буркнул я. – Таких, кто не таковы, какими представляются. Справлюсь как-нибудь.
   Широ пожал плечами:
   – Ему много сотен лет. Он не из этого мира. Тот мир, в котором Ортега жил раньше, был жесток. Беспощаден. Люди вроде него уничтожали целые цивилизации ради славы и золота. Да и с тех пор он столетиями бился с враждебными вампирами, демонами и прочими родственными ему врагами. Если он общается с вами вежливо и цивилизованно, так только потому, что убить вас так ему удобнее. Вне зависимости от того, что случится на дуэли, он намерен добиться вашей смерти любыми необходимыми для этого средствами. Возможно, не дожидаясь дуэли. Или после. Главное, чтобы вы были мертвы.
   Широ не делал особого ударения на слове «смерть». Впрочем, этого и не требовалось. Я хмуро уставился на тлеющий кончик его сигары.
   – Эти штуковины вас убьют.
   Старик снова улыбнулся:
   – Не сегодня.
   – Мне казалось, образцовым христианам не положено пыхать сигарами.
   – Формальность, – ухмыльнулся Широ.
   – Это вы про сигары?
   – Про мое христианство, – сказал Широ. – В молодости мне очень нравился Элвис. Мне представился шанс увидеть его на концерте, когда мы переехали в Калифорнию. Сначала выступал Элвис, потом кто-то еще говорил, а я тогда еще плохо понимал по-английски. Он пригласил людей за кулисы познакомиться с королем. Я решил, что это он об Элвисе, и пошел. – Он вздохнул. – Ну и обнаружил потом, что я баптист.
   Я не удержался от смешка:
   – Вы шутите.
   – Нет. Но дело было сделано, и я старался быть не самым плохим баптистом. – Он положил руку на рукоять меча. – А потом встретился вот с этим. Это значительно все упростило. Я служу.
   – Служите? Кому?
   – Небу. Или божественному в природе. Памяти моих отцов. Моим товарищам. Себе. Все это – части единого целого. Вам известна притча про слепцов и слона?
   – А вы слышали про медведя, который зашел в бар?
   – Значит, похоже, не слышали, – кивнул Широ. – Трем слепцам показали слона. Они пощупали его с целью определить, на что он похож. Первому под руки попался хобот – и он решил, что слон похож на змею. Второй пощупал ногу и объявил, что слон похож на дерево. А третий подергал за хвост и сказал, что слон вроде тонкой веревки.
   Я кивнул:
   – Угу. Я понял. Все трое правы. И все ошибаются. Они просто не видели целого.
   Широ кивнул:
   – Вот именно. Я такой же слепой человек. Я не вижу общей картины того, что происходит повсюду. Я слеп и ограничен. Я был бы полный дурак, если бы считал себя мудрым. Поэтому, не зная, что означает Вселенная, я могу только стараться ответственно распоряжаться своими знаниями, своей силой и тем временем, что мне отведено. Я должен верить своему сердцу.
   – Иногда этого недостаточно, – заметил я. Он склонил голову набок и посмотрел на меня:
   – Откуда вы знаете?
   Желтое такси свернуло с улицы и остановилась перед нами. Широ отворил дверцу и кивнул мне:
   – Если я вам понадоблюсь, я у Майкла. Осторожнее, хорошо?
   Я кивнул в ответ:
   – Спасибо.
   – Не за что пока, – улыбнулся Широ, сел в машину и уехал.
   Еще через минуту Мак закрыл лавочку, напялил шляпу и направился к своему «Транс-Аму», на ходу молча кивнув мне. Я дождался, пока он уедет, нашел укромное местечко в тени и принялся ждать. Мне бы не хотелось, чтобы меня подстрелили из вульгарного пистолета, проезжая мимо. Досадно было бы...
   Длинный темный лимузин свернул на стоянку. Шофер в ливрее вышел и отворил ближнюю ко мне дверцу. Пара длинных смуглых ног в туфлях на шпильках ступила на асфальт. Сьюзен выскользнула из машины, непостижимым образом удержавшись – на таких-то шпильках это требовало сверхчеловеческой ловкости. Вечернее платье представляло собой скорее лоскут мерцающей черной ткани, державшийся на ней не очень понятным образом и оставлявший открытыми руки и одно плечо. Зато темные перчатки доходили ей до локтя, а копна взбитых волос удерживалась двумя лакированными черными палочками для еды.
   Мой язык невольно вывалился изо рта и раскатился ковровой дорожкой по асфальту. Ну, не буквально, конечно, но будь я мультяшным героем, глаза мои наверняка выстрелили бы из орбит и затряслись на пружинках в шести футах от лица.
   Сьюзен явно осталась довольна моей реакцией.
   – Ну как, ничего?
   Я опустил взгляд на свой несколько помятый костюм:
   – Боюсь, я немного не соответствую...
   – Смокинг прилагается, – хихикнула Сьюзен. Водитель открыл багажник и достал нечто на вешалке и в пластиковом чехле. Когда он повернулся ко мне, до меня с запозданием дошло, что это Мартин. Все, что ему потребовалось для маскировки, – это надеть заурядную шоферскую форму. С первого взгляда я бы не узнал его ни за что. Черт, наверное, быть никаким – это даже удобно!
   – Размер-то мой? – недоверчиво спросил я, принимая у Мартина пакет с вешалкой.
   – Ну, пришлось брать наугад, – призналась Сьюзен, томно опуская ресницы. – Но я все-таки не совсем уж дилетантка, правда?
   На лице Мартина обозначилось некоторое неодобрение. Настроение у меня почему-то немного поднялось.
   – Что ж, раз так, – произнес я, – поехали. Переоденусь по дороге.
   – Мне разрешается хоть глазом посмотреть? – поинтересовалась Сьюзен.
   – Задешево не получится, – хмыкнул я. Мартин отворил дверцу перед Сьюзен; я забрался в машину следом за ней.
   Я посвятил ее в то, что узнал про Плащаницу и что произошло после.
   – Пожалуй, я смог бы найти ее, если нам удастся подобраться поближе.
   – Думаешь, там будет кто-нибудь из этих... динарианцев?
   – Возможно, – кивнул я. – Если дело запахнет керосином, нам придется делать ноги, и быстро. Эти ребята играют жестко.
   Сьюзен посерьезнела:
   – Насколько я поняла, похитители тоже не особенно стесняются размахивать пушками.