Страница:
Игану пришло на ум, что сегодня он, похоже, заслужил шпоры, но это было неважно. Единственное, что имело значение, – Истребитель Драконов. Юноша кинулся к своему господину, помог вынести его с поля боя и оставался с ним до конца сражения, глядя, как вокруг хлопочут слуги и целители. Сначала священники трудились одни. Потом, когда их усилия оказались тщетными, они призвали на помощь магов.
Все без толку.
Когда на вересковой пустоши воины добили последнего дракона, Дригор обернулся к людям и произнес то, что каждый знал уже и так:
– Я не понимаю. Его величество не мертв. Он даже не ранен. Но ни Мастер Куленов, ни я не можем пробудить его ото сна.
Он, разумеется, никогда не пробовал его, равно как и мяса любого другого сколько-нибудь мыслящего существа, будь то вороватый гоблин или жестокий орк. Ни один металлический дракой не делал этого. Это противоречило их законам, насколько вообще можно говорить о законах применительно к столь гордым и независимым созданиям.
Он никогда не подвергал сомнению мудрость этого запрета, но теперь не видел в нем смысла. Естественно, ни один хоть сколько-нибудь воспитанный дракон не станет пожирать хорошего человека. Но если необходимо убить отвратительного элодея и тем самым помешать осуществлению черного замысла, что плохого в том, чтобы после этого поглотить его тело? Было ли это мясо таким сочным, что у дракона могла выработаться привычка прибегать к насилию, чтобы есть его регулярно? Ларет попытался представить себе такой деликатес: сладкое, теплое, окровавленное мясо, тающее на языке, тонкие косточки, похрустывающие на зубах и брызгающие мозгом…
И вожделение сменила волной подкатившая тошнота. Светлые боги, что с ним такое?
Конечно, опознал ответ. Это бешенство, безумие и жажда крови, постепенно лишающие его разума. Ему нужен отдых, но прежде он должен разбудить другого стража, чтобы тот занял его место.
Зная, что ему будет лучше спаться в обычном облике, он начал увеличиваться в размерах, превращаясь в светящееся змееподобное существо с характерными для золотых «усами, как у сома», парными костными выростами на черепе и крыльями от плеч почти до кончика хвоста. Он повернулся, распростер крылья и подпрыгнул в воздух. Под ним, в долине, скрытой среди равнодушных вершин, именуемых Галены, лежали его сородичи, погруженные в сон. Их чешуя – золотая, серебряная, бронзовая, медная – сверкала на солнце.
Сложив крылья, Ларет приземлился возле золотого самца, почти такого же огромного, как он сам. Это был Тамаранд, первый среди лордов. Тамаранд храпел, странно, прерывисто пыхтя и посвистывая, и Ларет улыбнулся. Потом он произнес вслух заклинание, которому научил его Нексус, величайший из драконов-магов. Воздух застонал от избытка силы, и вокруг вспыхнули огнем пучки жесткой горной травы.
Веки Тамаранда дрогнули, и открылись пустые блестящие янтарные глаза. Дракон с усилием поднялся, а затем почтительно склонил голову.
– Ваше великолепие…
– Мне нужно, чтобы ты сменил меня на некоторое время, – сказал Ларет. – Я… безумие было… – Он понял, что не должен и не хочет объяснять то постыдное желание, что непрошено прокралось в его разум. – Просто смени меня.
Тамаранд взглянул на короля:
– Вы в порядке?
Учитывая все обстоятельства, вопрос лорда не должен был рассердить Ларета, и все-таки рассердил. Даже заставил согреть его горло огнем. Клубы дыма вылетели из глотки и ноздрей, прежде чем дракон сумел совладать с эмоциями.
– Со мной все замечательно. Это просто… ты знаешь что. Именно поэтому мы сменяем друг друга на страже. Потому что любому из нас опасно бодрствовать слишком долго.
– Разумеется.
– Наложи на меня заклятие и…
Ларет услышал звук хлопающих крыльев и, воззрившись в небо, увидел спускающегося вниз Ажака. Член воинского братства серебряных, называемого Когти Правосудия, Ажак был одним из немногих металлических драконов, которым Ларет даровал дозволение бодрствовать и следить за происходящим.
Ларету следовало бы поприветствовать Ажака со всей пышностью, приличествующей их почетному статусу, но ему слишком не терпелось услышать, что хочет сообщить щитовой дракон, как часто называли серебряных. Не успели когти Ажака коснуться земли, как король вскричал:
– Выкладывай свои новости. Ты нашел Карасендриэт или кого-нибудь еще из этих негодяев?
От серебряного дракона пахло дождем, как это часто с ними бывает, широкие серебристые пластины головы отражали солнце. Ажак сложил крылья и склонил голову.
– Нет, ваше великолепие. Бешенство погрузило Север в безумие. Налеты наших несчастных сородичей опустошают землю. Зентарим и другие интриганы из дурных людей пытаются обернуть хаос к своей выгоде. Достаточно сказать, что среди всего этого ужаса и неразберихи трудно отыскать след.
Ларет оскалил клыки, демонстрируя разочарование.
– Тогда зачем ты вернулся, – спросил он, – если не похвастаться успехами?
Ажак уныло склонил клиновидную голову с пышным жабо.
– Пришлось. Бешенство уже запустило в меня свои когти. Мне нужно поспать. Может, это и к лучшему. Когда я летал на север, то увидел кое-что, о чем тебе следует знать. Твари Ваасы прорвались через укрепления перевала Гелиотропа. Они заполоняют Дамару.
– Не может быть, – бросил Ларет. – Им никогда не взять Врата, если, конечно, их не повел бы король-колдун, а Зенгай мертв.
– Понятия не имею, как им это удалось, – ответил Ажак, – но удалось, а Дамара уже и так была в отчаянном положении из-за налетов драконов. Не знаю, как люди смогут справиться еще и с ордами орков.
– Жаль, – отозвался Ларет, – но в данный момент мы ничем не можем им помочь.
– Со всем почтением, ваше великолепие, – возразил Ажак, – мне кажется, что мы могли бы. Наверняка спящие здесь драконы смогут сопротивляться безумию день-другой после того, как проснутся. Этого времени хватит, чтобы прогнать гоблинов обратно.
– Нет, – резко бросил Ларет. – Слишком рискованно. Будем придерживаться нашего плана.
– Планы порой надо менять в соответствии с меняющимися обстоятельствами, – парировал Ажак. Огонь полыхнул в горле Ларета, согревая пасть.
– Крылья предков, – прорычал он, – как я раньше не заметил? Вы с Карасендриэт в свое время были друзьями.
Делано изобразив замешательство, Ажак моргнул похожими на озерца жидкого серебра глазами.
– Что? Нет… никогда.
– С того дня, как я послал тебя разобраться с ней, ты настигал ее дважды…
– Нет, только один раз!
– …и оба раза она «ускользала». Такое могло бы случиться, только если бы ты позволил ей сделать это! Ты ее сообщник, ты пытаешься подорвать мою власть изнутри!
Ларет взвился на дыбы, намереваясь изрыгнуть пламя. Понимая, что находится в нешуточной опасности, Ажак припал к земле и с треском распустил крылья, изготовившись к прыжку.
Тамаранд стремительно скользнул между двумя готовыми к схватке драконами. Ларет яростно дернулся, стараясь занять позицию, с которой он мог бы пустить в ход огненную струю, не задев своего некстати встрявшего глупца помощника. Ажак пытался сделать то же самое.
Широко раскинув крылья и перепрыгивая с камня на камень, чтобы максимально разделить своим телом короля и Коготь Правосудия, Тамаранд проревел:
– Ллимарк! Ллимарк! Ллимарк!
Как ни взбешен был Ларет, выкрикиваемое имя дошло, наконец, до его рассудка и король понял, что ошибся. Это Ллимарк, один из его собственных золотых подданных, был другом Карасендриэт. Именно Ллимарк, по велению своего повелителя, пытался заставить ее повиноваться в первый раз. Ажак, как и утверждал, настигал ее лишь однажды, позже.
Коготь не был лжецом и, видимо, не был и изменником. Ларет сложил крылья и принял спокойную позу. Ажак, увидев это, тоже расслабился. Только после этого Тамаранд осторожно отодвинулся в сторонку.
– Друг мой, – произнес Ларет, – мне искренне жаль.
– Вам не за что извиняться, – ответил Ажак, хотя и несколько натянуто, – Вас подталкивало безумие.
– Да, – отозвался Ларет, – и это показывает, насколько на самом деле близок к краю бездны каждый из нас. Вот почему мы не смеем лететь на помощь Дамаре.
Ажак состроил гримасу:
– Вероятно.
– Гарет Истребитель Драконов – великий вождь. Однажды он уже спас свой народ, и сделает это вновь, даже без нашей помощи. Теперь ложись и спи, пока кто-нибудь не разбудит тебя, когда подойдет твой черед стоять на страже.
Когда серебряный уснул, Ларет обернулся к Тамаранду.
– Спасибо тебе, – сказал король. – Ты спас меня от ужасной ошибки.
– Служить вам – великая честь для меня, – ответил Тамаранд. – Я особенно рад, что сумел предотвратить стычку. Не думал, что мое вмешательство вообще потребуется.
Ларет ощутил укол раздражения.
– О чем ты?
– Вы прекрасно знаете Ллимарка и провели бессчетное количество времени в размышлениях о Карасендриэт. И для вас ошибка в данном конкретном случае…
– Может означать, что бешенство завладело моим рассудком? И что настало время первому из моих лордов занять мое место? Ты именно на это намекаешь?
– Нет, ваше великолепие. Ни в коем случае.
– Наш народ избрал меня королем Справедливости, потому что я старейший среди вас, а значит, и сильнейший, не только телом, но разумом и духом. Я могу противостоять безумию лучше, чем кто-либо.
– Я знаю это. Вы, в самом деле, отстояли на страже едва ли не столько же, сколько все мы, вместе взятые. Возможно, такое напряжение сказывается даже на вас. Может быть, вам следовало бы отдохнуть подольше.
Ларет изо всех сил старался не поддаваться недоверию, подозрительности и сомнениям. Он пытался убедить себя, что у Тамаранда самые добрые намерения.
– Ложись, – произнес Ларет.
– Что? – уставившись на него, переспросил Тамаранд.
– Ты слышал. Я собираюсь снова погрузить тебя в сон. Ты думаешь, что это у меня заметны признаки неустойчивости, а на самом деле – у тебя. Ты не можешь распознать их, потому что такова коварная природа этой болезни.
– Был ли я неразумен, когда не дал вам без причины напасть на Ажака?
– Тогда – нет, но теперь…
– Когда вы разбудили меня, вы сказали, что нуждаетесь в отдыхе.
– Меня преследовали мрачные фантазии, которые досаждают любому из нас. Ничего такого, с чем я не смог бы справиться.
– Но вам не нужно терпеть! Если не доверяете мне, разбудите Нексуса или еще кого-нибудь.
Ларет заколебался.
– Что же, допускаю, в этом есть смысл. Как только ты уснешь, я так и сделаю.
Теперь колебался Тамаранд:
– Ваше великолепие…
– Ложись, дружище. Я знаю, твой разум в смятении, но верь мне, как мы всегда верили друг другу на протяжении столетий. Или ты тоже готов перестать подчиняться мне?
Тамаранд помолчал минуту или две, а потом произнес:
– Конечно, я верю вам и повинуюсь, мой сеньор, как это было всегда.
Ларет сотворил заклинание, усыпив Тамаранда, и вернулся на облюбованный им скальный выступ. Король испытывал чувство вины за то, что обманул своего ближайшего помощника, но понимал, что еще не хочет спать. А кроме того, самый сильный должен был оставаться на страже как можно дольше, защищая таким образом более слабых драконов от губительного безумия.
Ларету пришло в голову, что стоило бы снова обернуться гномом. В облике одного из представителей малых народцев способность драконов сопротивляться бешенству значительно повышалась. И все же превращаться ему не хотелось. Он был слишком возбужден, слишком разочарован столь долгим открытым неповиновением Карасевдриэт и слишком раздражен вопросами Тамаранда о его состоянии. В такой момент отказаться от драконьего тела значило почувствовать себя слабым и уязвимым, а ему так хотелось быть сильным.
Сначала Саммастер испытал удовлетворение. Он не знал, действительно ли жестокие обитатели Ваасы преуспеют в завоевании Дамары, но это его и не волновало. Его единственной задачей было ввергнуть эту землю в кровавый хаос, который, сделает невозможными любые попытки отыскать источник подвластной ему тайной силы и остановить запущенный им процесс. До тех пор пока он и Культ Дракона не создадут достаточно драконов-мертвяков, чтобы подчинить себе мир и обратить в рабство людей, орков, великанов и все прочие расы.
Однако, как нередко бывало, когда все, казалось бы, идет хорошо, мало-помалу мертвяк ощутил, что удовлетворение сменяется сомнением. Столько раз он находился на волосок от полного успеха, а потом один или другой из его бесчисленных врагов, этих людишек, что завидовали и боялись его несравненного интеллекта и магической мощи, расстраивал все планы, унижал его, на десятилетия изгоняя из мира смертных или погружая в отчаяние и отвращение к самому себе.
На этот раз, успокаивал он себя, он так тщательно все спланировал и овладел столь могущественным инструментом, что просто не может потерпеть неудачу. И все-таки маг продолжал сомневаться. Он знал, что где-то существует некий неизвестный противник, похитивший записи, спрятанные им в Лирабаре. По целому ряду причин никто не сможет расшифровать эти страницы, а даже если кому-то это и удастся, немыслимо, чтобы он смог воспользоваться полученными знаниями. Ведь осталось так мало времени. И все же, если кто-то сумеет…
Саммастер уже решил, что не станет терять драгоценное время на охоту за вором. Хотя сторонники Культа и были по-своему полезны на просторах всего Фаэруна, имелось слишком много задач, справляться с которыми должен был он сам. Если хотел, чтобы его планы осуществились. Поразмыслив, он подумал о еще одном дополнительном средстве, гарантирующем, что никто больше не узнает его тайны. Воспользоваться им стоило хотя бы ради собственного душевного спокойствия.
Саммастер простер костлявые руки, рисуя в воздухе сложный знак, и позвал:
– Приди ко мне, Малазан.
Красная дракониха услышит зов, где бы она ни была, и почувствует, в какую сторону надо лететь. Поскольку никакого принуждения в его призыве не было, Саммастер мог надеяться, что она сочтет нужным прислушаться к его просьбе. В обычных обстоятельствах так, скорее всего и случилось бы. Но если сейчас она, как берсерк, находится в гуще схватки, когда чешуя начинает сочиться кровью, а ее чудовищные сила и ярость становятся и вовсе сверхъестественными, это совсем другое дело.
Вскоре от одной из сторожевых башен Дамаранских Врат отделилась темно-красная точка, описала круг и устремилась в сторону Саммастера. Хотя человеческие глаза мертвяка давно высохли и сгнили, зрение его было острее, чем при жизни. Вскоре он разглядел неглубокую рану на плече Малазан и немного порванное перепончатое крыло. Как он и ожидал, она вступала в схватки со времени их последней встречи, но если и сочла нужным прибегнуть к дьявольской ярости, бывшей ее особым даром, то эта вспышка уже прошла.
Хлопая и треща крыльями, взмахи которых взбаламутили воздух и заставили заколыхаться царственный пурпурный плащ Саммастера, Малазан опустилась на скальный выступ. Его ширины едва хватило, чтобы уместить ее огромное тело. Саммастер по привычке пристально разглядывал выражение ее морды и позу, выискивая признаки, предостерегающие о возможном безумии.
Он укрепил ее разум и разумы всех Священных, с которыми недавно входил в контакт, но эта защита не будет держаться вечно. Проклятие, наложенное древними эльфами, миф о котором он приспособил для собственных целей, слишком могущественно и с каждым часом становится все сильнее. Несмотря на все свое колдовское искусство, он не хотел бы оказаться застигнутым врасплох, если дракон впадет в неистовство.
Однако Малазан казалась нормальной.
– Доброе утро, миледи, – сказал маг.
– Твои орки контролируют теперь Дамаранские Врата почти на всем протяжении, – отозвалась она. – В руках людей осталась только самая большая башня, и я надеюсь, что мы сумеем взять ее в течение нескольких дней.
– Тебе незачем самой этим заниматься. Даже если они смогут удерживать башню целую вечность, это никак не помешает нашим планам.
– Нашим планам, – эхом повторила Малазан. – Ты хотел сказать, твоим планам. Я все-таки так и не могу понять, почему ты хочешь, чтобы гоблины бегали по всей Дамаре.
– Как я уже объяснял, война служит нашим целям. Она отвлечет таких, как Избранные и паладины Золотой Чаши, от выискивания и уничтожения наших сокрытых святилищ, что лишило бы тебя и твоих соплеменников возможности стать бессмертными и таким образом избежать вечного безумия.
– Допустим, – произнесла Малазан. – Как бы там ни было, теперь, когда я выполнила задачу, которую ты передо мной поставил, мне пора отправляться в одно из моих убежищ, на отдых.
Саммастер мимоходом с удовлетворением отметил, как же страстно красная дракониха желает приступить к процессу трансформации, как сильно боится она бешенства. В конце концов, цель всей его работы – заставить ее и других цветных драконов чувствовать именно это.
Тем не менее, все одновременно они не могут сделаться драконами-мертвяками. Процесс этот весьма длительный, трудный и дорогой, а возможности Культа слишком ограниченны. Саммастер рассчитывал, что, пока змеи вроде Малазан будут ждать своей очереди, он сумеет найти им применение.
– Сначала я дам тебе еще одно задание, – начал он.
Светящиеся глаза Малазан сверкнули. Капля крови скатилась по чешуйчатому лбу.
– Необходимо разрушить еще кое-что, – продолжал маг. – Это не займет много времени. И я посылаю тебя не одну.
– Надоело. Как ты вообще осмеливаешься куда-либо меня посылать?! Ты слуга драконьего народа, а не наш господин.
– Я признаю это с гордостью. Но в той же мере, однако, верно и то, что я ваш друг и спаситель и в качестве такового заслужил ваше уважение. Теперь у тебя есть три пути: ты можешь просто отречься от меня и моих последователей и со временем стать жертвой бешенства. Второе: если желаешь наказать меня за дерзость, мы можем сразиться. Предупреждаю, однако, что до тебя я уже убил немало драконов – бронзовых, серебряных и даже золотых. Даже если ты сумеешь уничтожить меня, все равно конец будет тот же – ты впадешь в бешенство. Третье: ты можешь помочь мне, выполнить еще одну пустячную работу к нашей общей пользе и по праву требовать бессмертия.
Малазан выдохнула язык желтого пламени, но так, чтобы не задеть Саммастера.
– Чего ты хочешь от меня? – проворчала дракониха.
Глава 1
– Это металлический дракон. Я думаю, латунный.
– Какая разница? – отозвался Филас, угрюмого нрава мужчина с косматой шевелюрой. Тэган должен был признать, что он говорит дело. В мрачные времена бешенства любой дракон, даже если он из породы тех, которых принято считать добрыми, мог представлять собой опасность.
Однако капитан рыболовного судна, бывалый моряк с обветренным лицом и почти беззубый, предпочел дать своим людям нагоняй.
– Проглоти язык! – рявкнул он. На Лунном Море это явно было обычным способом осадить лезущего не в свое дело. – Не все драконы обратились ко злу. Вспомни Кару.
Несмотря на страх, Филас изобразил смущение. Насколько Тэган сумел понять, Кара, Дорн Грейбрук, Уилл Тернстон, Павел Шемов и Рэрун Похититель Снега оказали Элмвуду огромную услугу, освободив город от захвативших его зентов. Соответственно, когда, прибыв сюда, крылатый эльф представился другом тех самых героев и объяснил, что старается их догнать, горожане настояли на том, чтобы помочь ему пересечь огромное пресноводное озеро, именуемое Лунным Морем, причем бесплатно.
Латунный дракон устремился вниз, к башням Фентии, и исчез из виду. Он не выдыхал огонь, не творил боевых заклинаний, а внизу никто не бил в колокола и не выпустил ни единой стрелы. По-видимому, это был змей из компании Кары, несущий новые крупицы информации городскому сообществу магов, этих эксцентричных, независимых до непримиримости колдунов. По мнению Павела, вся надежда была на то, что они сумеют разгадать тайну безумия. Местные обитатели, похоже, привыкли к тому, что драконы приходят и уходят.
Через палубу перепорхнул Дживекс. Его чешуя радужно переливалась, серебристые крылья, похожие на крылышки бабочки, трепетали. Он тоже был драконом, драконом-фейри. Представители этой разновидности змеев обитали в лесах и были совсем крохотными по сравнению со своими огромными сородичами. От носа до кончика вертлявого хвоста Дживекс был длиной всего с руку Тэгана.
– Видал, – сказал Дживекс, мотнув головой в сторону скрывшегося из виду латунного дракона, – вот как должны передвигаться те, у кого есть крылья. Может, и нам попробовать?
Крошка-дракон в первые часы путешествия страдал от приступов морской болезни, а потому, несомненно, вознамерился в дальнейшем избегать плавания на кораблях.
– Смиренно прошу простить меня, – ответил Тэган, – что создал тебе проблемы, выбрав именно такой вид транспорта. Может, это и глупо; но я подумал, что неблагоразумно будет лететь через большой открытый водоем, не представляя, далеко ли до другого берега, и не имея возможности опуститься на землю, когда кончатся наши силы.
– Хорошо, ну а теперь мы можем убраться с этой лодки? – фыркнул Дживекс.
Тэган подумал, что мысль неплоха. Зачем медленно ползти в порт, когда крылья могут перенести их туда в мгновение ока?
Он повернулся к капитану:
– С вашего дозволения, мы бы хотели покинуть судно.
– Что до нас, – отозвался моря, – так чем скорее мы снова займемся ловлей рыбы, тем лучше.
– Что ж, тогда благослови вас Сьюн.
Тэган подпрыгнул, захлопал кожистыми крыльями, стараясь набрать высоту, поймал восходящий воздушный поток и полетел над синей водой. Солнце согревало его. Наверное, даже в эти холодные северные края и вправду пришла весна.
Дживекс, машущий крылышками с такой скоростью, что они казались расплывшимся платиновым пятном, пристроился рядом с Тэганом, достаточно близко, чтобы они могли переговариваться.
– Что такое эта Фентия? – спросил дракон.
– Я здесь никогда не был. Все, что мне известно об этом месте, – что оно славится своими магами. – При этой мысли воображение Тэгана разыгралось. – А значит, кто знает, может, каждая женщина там окутана волшебством, чтобы казаться очаровательной как богиня, а алхимики развлекаются тем, что обращают все металлы в золото. Естественно, работать никому не нужно. Маги сотворили слуг-демонов, чтобы те делали все – от рубки леса до самых щекотливых поручений.
– Ты и вправду думаешь, что маги сумеют остановить бешенство?
По непривычно унылым ноткам в голосе спутника Тэган понял, что Дживекс ждет, чтобы его подбодрили. Наверное, прошлой ночью его опять мучили кошмары.
– Уверен, – солгал авариэль. – Что может сделать один маг, пусть хоть даже и Саммастер, то целое сообщество наверняка сумеет разрушить.
Они пролетели над доками к центру Фентии. Вглядываясь в узкие грязные улочки и крутые крыши, крытые гонтом, Тэган не видел никаких чудес, доказывающих, что это место – пристанище множества могущественных магов. Фентия казалась типичным для побережья Лунного Моря городком, местом грубым и суровым. Казалось, его разрушали н вновь отстраивали так много раз, что местные жители приучились не тратить время на изощренные архитектурные изыски и прочие бесполезные красоты.
И все же здесь была пара примечательных сооружений. Первое – храм из белого мрамора. Окна из цветного стекла украшали эмблемы богини луны Селуны, изображения глаз и звезд. Второе – башня, раскрашенная в неимоверно кричащие цвета, с вертикальными красными, желтыми и оранжевыми полосами. Латунный дракон приземлился во внутреннем дворе башни и нагнулся, просунув голову в створ широких двойных дверей главного входа. Пока Тэган и Дживекс спускались ниже, змей сложил крылья вдоль спины и с трудом заполз внутрь целиком, причем вокруг него едва ли оставался хоть дюйм свободного пространства.
Тэган опустился на землю и собрался последовать за драконом, Дживекс порхал вокруг него. Крепкий привратник с изуродованными ушами и сломанным носом, в ливрее тех же ярких цветов, что красовались на башне, собрался было преградить им путь, но, разглядев пришельцев получше, вытаращил глаза.
– Авариэль, – вымолвил он.
Тэгану не слишком нравилось, когда его называли авариэлем. Многие годы тому назад он решил разделить судьбу человеческой расы, которая, на его взгляд, построила великолепную цивилизацию, тогда как его собственный робкий, примитивный народ спрятался от остального мира. Но, подумал он, важно то, что слуга слышал о крылатом эльфе, завладевшем книгой Саммастера.
Все без толку.
Когда на вересковой пустоши воины добили последнего дракона, Дригор обернулся к людям и произнес то, что каждый знал уже и так:
– Я не понимаю. Его величество не мертв. Он даже не ранен. Но ни Мастер Куленов, ни я не можем пробудить его ото сна.
* * *
Обратившись в крохотного пожилого гнома с коричневой морщинистой кожей, Ларет Король Справедливости, повелитель металлических драконов Фаэруна, сидел на скалистом склоне, смотрел, как утреннее солнце все выше карабкается в чистое голубое небо, и размышлял о вкусе человеческого мяса.Он, разумеется, никогда не пробовал его, равно как и мяса любого другого сколько-нибудь мыслящего существа, будь то вороватый гоблин или жестокий орк. Ни один металлический дракой не делал этого. Это противоречило их законам, насколько вообще можно говорить о законах применительно к столь гордым и независимым созданиям.
Он никогда не подвергал сомнению мудрость этого запрета, но теперь не видел в нем смысла. Естественно, ни один хоть сколько-нибудь воспитанный дракон не станет пожирать хорошего человека. Но если необходимо убить отвратительного элодея и тем самым помешать осуществлению черного замысла, что плохого в том, чтобы после этого поглотить его тело? Было ли это мясо таким сочным, что у дракона могла выработаться привычка прибегать к насилию, чтобы есть его регулярно? Ларет попытался представить себе такой деликатес: сладкое, теплое, окровавленное мясо, тающее на языке, тонкие косточки, похрустывающие на зубах и брызгающие мозгом…
И вожделение сменила волной подкатившая тошнота. Светлые боги, что с ним такое?
Конечно, опознал ответ. Это бешенство, безумие и жажда крови, постепенно лишающие его разума. Ему нужен отдых, но прежде он должен разбудить другого стража, чтобы тот занял его место.
Зная, что ему будет лучше спаться в обычном облике, он начал увеличиваться в размерах, превращаясь в светящееся змееподобное существо с характерными для золотых «усами, как у сома», парными костными выростами на черепе и крыльями от плеч почти до кончика хвоста. Он повернулся, распростер крылья и подпрыгнул в воздух. Под ним, в долине, скрытой среди равнодушных вершин, именуемых Галены, лежали его сородичи, погруженные в сон. Их чешуя – золотая, серебряная, бронзовая, медная – сверкала на солнце.
Сложив крылья, Ларет приземлился возле золотого самца, почти такого же огромного, как он сам. Это был Тамаранд, первый среди лордов. Тамаранд храпел, странно, прерывисто пыхтя и посвистывая, и Ларет улыбнулся. Потом он произнес вслух заклинание, которому научил его Нексус, величайший из драконов-магов. Воздух застонал от избытка силы, и вокруг вспыхнули огнем пучки жесткой горной травы.
Веки Тамаранда дрогнули, и открылись пустые блестящие янтарные глаза. Дракон с усилием поднялся, а затем почтительно склонил голову.
– Ваше великолепие…
– Мне нужно, чтобы ты сменил меня на некоторое время, – сказал Ларет. – Я… безумие было… – Он понял, что не должен и не хочет объяснять то постыдное желание, что непрошено прокралось в его разум. – Просто смени меня.
Тамаранд взглянул на короля:
– Вы в порядке?
Учитывая все обстоятельства, вопрос лорда не должен был рассердить Ларета, и все-таки рассердил. Даже заставил согреть его горло огнем. Клубы дыма вылетели из глотки и ноздрей, прежде чем дракон сумел совладать с эмоциями.
– Со мной все замечательно. Это просто… ты знаешь что. Именно поэтому мы сменяем друг друга на страже. Потому что любому из нас опасно бодрствовать слишком долго.
– Разумеется.
– Наложи на меня заклятие и…
Ларет услышал звук хлопающих крыльев и, воззрившись в небо, увидел спускающегося вниз Ажака. Член воинского братства серебряных, называемого Когти Правосудия, Ажак был одним из немногих металлических драконов, которым Ларет даровал дозволение бодрствовать и следить за происходящим.
Ларету следовало бы поприветствовать Ажака со всей пышностью, приличествующей их почетному статусу, но ему слишком не терпелось услышать, что хочет сообщить щитовой дракон, как часто называли серебряных. Не успели когти Ажака коснуться земли, как король вскричал:
– Выкладывай свои новости. Ты нашел Карасендриэт или кого-нибудь еще из этих негодяев?
От серебряного дракона пахло дождем, как это часто с ними бывает, широкие серебристые пластины головы отражали солнце. Ажак сложил крылья и склонил голову.
– Нет, ваше великолепие. Бешенство погрузило Север в безумие. Налеты наших несчастных сородичей опустошают землю. Зентарим и другие интриганы из дурных людей пытаются обернуть хаос к своей выгоде. Достаточно сказать, что среди всего этого ужаса и неразберихи трудно отыскать след.
Ларет оскалил клыки, демонстрируя разочарование.
– Тогда зачем ты вернулся, – спросил он, – если не похвастаться успехами?
Ажак уныло склонил клиновидную голову с пышным жабо.
– Пришлось. Бешенство уже запустило в меня свои когти. Мне нужно поспать. Может, это и к лучшему. Когда я летал на север, то увидел кое-что, о чем тебе следует знать. Твари Ваасы прорвались через укрепления перевала Гелиотропа. Они заполоняют Дамару.
– Не может быть, – бросил Ларет. – Им никогда не взять Врата, если, конечно, их не повел бы король-колдун, а Зенгай мертв.
– Понятия не имею, как им это удалось, – ответил Ажак, – но удалось, а Дамара уже и так была в отчаянном положении из-за налетов драконов. Не знаю, как люди смогут справиться еще и с ордами орков.
– Жаль, – отозвался Ларет, – но в данный момент мы ничем не можем им помочь.
– Со всем почтением, ваше великолепие, – возразил Ажак, – мне кажется, что мы могли бы. Наверняка спящие здесь драконы смогут сопротивляться безумию день-другой после того, как проснутся. Этого времени хватит, чтобы прогнать гоблинов обратно.
– Нет, – резко бросил Ларет. – Слишком рискованно. Будем придерживаться нашего плана.
– Планы порой надо менять в соответствии с меняющимися обстоятельствами, – парировал Ажак. Огонь полыхнул в горле Ларета, согревая пасть.
– Крылья предков, – прорычал он, – как я раньше не заметил? Вы с Карасендриэт в свое время были друзьями.
Делано изобразив замешательство, Ажак моргнул похожими на озерца жидкого серебра глазами.
– Что? Нет… никогда.
– С того дня, как я послал тебя разобраться с ней, ты настигал ее дважды…
– Нет, только один раз!
– …и оба раза она «ускользала». Такое могло бы случиться, только если бы ты позволил ей сделать это! Ты ее сообщник, ты пытаешься подорвать мою власть изнутри!
Ларет взвился на дыбы, намереваясь изрыгнуть пламя. Понимая, что находится в нешуточной опасности, Ажак припал к земле и с треском распустил крылья, изготовившись к прыжку.
Тамаранд стремительно скользнул между двумя готовыми к схватке драконами. Ларет яростно дернулся, стараясь занять позицию, с которой он мог бы пустить в ход огненную струю, не задев своего некстати встрявшего глупца помощника. Ажак пытался сделать то же самое.
Широко раскинув крылья и перепрыгивая с камня на камень, чтобы максимально разделить своим телом короля и Коготь Правосудия, Тамаранд проревел:
– Ллимарк! Ллимарк! Ллимарк!
Как ни взбешен был Ларет, выкрикиваемое имя дошло, наконец, до его рассудка и король понял, что ошибся. Это Ллимарк, один из его собственных золотых подданных, был другом Карасендриэт. Именно Ллимарк, по велению своего повелителя, пытался заставить ее повиноваться в первый раз. Ажак, как и утверждал, настигал ее лишь однажды, позже.
Коготь не был лжецом и, видимо, не был и изменником. Ларет сложил крылья и принял спокойную позу. Ажак, увидев это, тоже расслабился. Только после этого Тамаранд осторожно отодвинулся в сторонку.
– Друг мой, – произнес Ларет, – мне искренне жаль.
– Вам не за что извиняться, – ответил Ажак, хотя и несколько натянуто, – Вас подталкивало безумие.
– Да, – отозвался Ларет, – и это показывает, насколько на самом деле близок к краю бездны каждый из нас. Вот почему мы не смеем лететь на помощь Дамаре.
Ажак состроил гримасу:
– Вероятно.
– Гарет Истребитель Драконов – великий вождь. Однажды он уже спас свой народ, и сделает это вновь, даже без нашей помощи. Теперь ложись и спи, пока кто-нибудь не разбудит тебя, когда подойдет твой черед стоять на страже.
Когда серебряный уснул, Ларет обернулся к Тамаранду.
– Спасибо тебе, – сказал король. – Ты спас меня от ужасной ошибки.
– Служить вам – великая честь для меня, – ответил Тамаранд. – Я особенно рад, что сумел предотвратить стычку. Не думал, что мое вмешательство вообще потребуется.
Ларет ощутил укол раздражения.
– О чем ты?
– Вы прекрасно знаете Ллимарка и провели бессчетное количество времени в размышлениях о Карасендриэт. И для вас ошибка в данном конкретном случае…
– Может означать, что бешенство завладело моим рассудком? И что настало время первому из моих лордов занять мое место? Ты именно на это намекаешь?
– Нет, ваше великолепие. Ни в коем случае.
– Наш народ избрал меня королем Справедливости, потому что я старейший среди вас, а значит, и сильнейший, не только телом, но разумом и духом. Я могу противостоять безумию лучше, чем кто-либо.
– Я знаю это. Вы, в самом деле, отстояли на страже едва ли не столько же, сколько все мы, вместе взятые. Возможно, такое напряжение сказывается даже на вас. Может быть, вам следовало бы отдохнуть подольше.
Ларет изо всех сил старался не поддаваться недоверию, подозрительности и сомнениям. Он пытался убедить себя, что у Тамаранда самые добрые намерения.
– Ложись, – произнес Ларет.
– Что? – уставившись на него, переспросил Тамаранд.
– Ты слышал. Я собираюсь снова погрузить тебя в сон. Ты думаешь, что это у меня заметны признаки неустойчивости, а на самом деле – у тебя. Ты не можешь распознать их, потому что такова коварная природа этой болезни.
– Был ли я неразумен, когда не дал вам без причины напасть на Ажака?
– Тогда – нет, но теперь…
– Когда вы разбудили меня, вы сказали, что нуждаетесь в отдыхе.
– Меня преследовали мрачные фантазии, которые досаждают любому из нас. Ничего такого, с чем я не смог бы справиться.
– Но вам не нужно терпеть! Если не доверяете мне, разбудите Нексуса или еще кого-нибудь.
Ларет заколебался.
– Что же, допускаю, в этом есть смысл. Как только ты уснешь, я так и сделаю.
Теперь колебался Тамаранд:
– Ваше великолепие…
– Ложись, дружище. Я знаю, твой разум в смятении, но верь мне, как мы всегда верили друг другу на протяжении столетий. Или ты тоже готов перестать подчиняться мне?
Тамаранд помолчал минуту или две, а потом произнес:
– Конечно, я верю вам и повинуюсь, мой сеньор, как это было всегда.
Ларет сотворил заклинание, усыпив Тамаранда, и вернулся на облюбованный им скальный выступ. Король испытывал чувство вины за то, что обманул своего ближайшего помощника, но понимал, что еще не хочет спать. А кроме того, самый сильный должен был оставаться на страже как можно дольше, защищая таким образом более слабых драконов от губительного безумия.
Ларету пришло в голову, что стоило бы снова обернуться гномом. В облике одного из представителей малых народцев способность драконов сопротивляться бешенству значительно повышалась. И все же превращаться ему не хотелось. Он был слишком возбужден, слишком разочарован столь долгим открытым неповиновением Карасевдриэт и слишком раздражен вопросами Тамаранда о его состоянии. В такой момент отказаться от драконьего тела значило почувствовать себя слабым и уязвимым, а ему так хотелось быть сильным.
* * *
На рассвете Саммастер стоял на краю скалы и смотрел, как орки, точно муравьи, потоком переливаются через перевал Гелиотропа. Добравшись до мирных земель, лежащих внизу, некоторые гоблины уже напали на поселения, разбросанные по долине. С высоты эти места сражений казались черными шевелящимися наростами. Столбы серого дыма, поднимавшиеся от горящих деревень и небольших ферм, пачкали небо.Сначала Саммастер испытал удовлетворение. Он не знал, действительно ли жестокие обитатели Ваасы преуспеют в завоевании Дамары, но это его и не волновало. Его единственной задачей было ввергнуть эту землю в кровавый хаос, который, сделает невозможными любые попытки отыскать источник подвластной ему тайной силы и остановить запущенный им процесс. До тех пор пока он и Культ Дракона не создадут достаточно драконов-мертвяков, чтобы подчинить себе мир и обратить в рабство людей, орков, великанов и все прочие расы.
Однако, как нередко бывало, когда все, казалось бы, идет хорошо, мало-помалу мертвяк ощутил, что удовлетворение сменяется сомнением. Столько раз он находился на волосок от полного успеха, а потом один или другой из его бесчисленных врагов, этих людишек, что завидовали и боялись его несравненного интеллекта и магической мощи, расстраивал все планы, унижал его, на десятилетия изгоняя из мира смертных или погружая в отчаяние и отвращение к самому себе.
На этот раз, успокаивал он себя, он так тщательно все спланировал и овладел столь могущественным инструментом, что просто не может потерпеть неудачу. И все-таки маг продолжал сомневаться. Он знал, что где-то существует некий неизвестный противник, похитивший записи, спрятанные им в Лирабаре. По целому ряду причин никто не сможет расшифровать эти страницы, а даже если кому-то это и удастся, немыслимо, чтобы он смог воспользоваться полученными знаниями. Ведь осталось так мало времени. И все же, если кто-то сумеет…
Саммастер уже решил, что не станет терять драгоценное время на охоту за вором. Хотя сторонники Культа и были по-своему полезны на просторах всего Фаэруна, имелось слишком много задач, справляться с которыми должен был он сам. Если хотел, чтобы его планы осуществились. Поразмыслив, он подумал о еще одном дополнительном средстве, гарантирующем, что никто больше не узнает его тайны. Воспользоваться им стоило хотя бы ради собственного душевного спокойствия.
Саммастер простер костлявые руки, рисуя в воздухе сложный знак, и позвал:
– Приди ко мне, Малазан.
Красная дракониха услышит зов, где бы она ни была, и почувствует, в какую сторону надо лететь. Поскольку никакого принуждения в его призыве не было, Саммастер мог надеяться, что она сочтет нужным прислушаться к его просьбе. В обычных обстоятельствах так, скорее всего и случилось бы. Но если сейчас она, как берсерк, находится в гуще схватки, когда чешуя начинает сочиться кровью, а ее чудовищные сила и ярость становятся и вовсе сверхъестественными, это совсем другое дело.
Вскоре от одной из сторожевых башен Дамаранских Врат отделилась темно-красная точка, описала круг и устремилась в сторону Саммастера. Хотя человеческие глаза мертвяка давно высохли и сгнили, зрение его было острее, чем при жизни. Вскоре он разглядел неглубокую рану на плече Малазан и немного порванное перепончатое крыло. Как он и ожидал, она вступала в схватки со времени их последней встречи, но если и сочла нужным прибегнуть к дьявольской ярости, бывшей ее особым даром, то эта вспышка уже прошла.
Хлопая и треща крыльями, взмахи которых взбаламутили воздух и заставили заколыхаться царственный пурпурный плащ Саммастера, Малазан опустилась на скальный выступ. Его ширины едва хватило, чтобы уместить ее огромное тело. Саммастер по привычке пристально разглядывал выражение ее морды и позу, выискивая признаки, предостерегающие о возможном безумии.
Он укрепил ее разум и разумы всех Священных, с которыми недавно входил в контакт, но эта защита не будет держаться вечно. Проклятие, наложенное древними эльфами, миф о котором он приспособил для собственных целей, слишком могущественно и с каждым часом становится все сильнее. Несмотря на все свое колдовское искусство, он не хотел бы оказаться застигнутым врасплох, если дракон впадет в неистовство.
Однако Малазан казалась нормальной.
– Доброе утро, миледи, – сказал маг.
– Твои орки контролируют теперь Дамаранские Врата почти на всем протяжении, – отозвалась она. – В руках людей осталась только самая большая башня, и я надеюсь, что мы сумеем взять ее в течение нескольких дней.
– Тебе незачем самой этим заниматься. Даже если они смогут удерживать башню целую вечность, это никак не помешает нашим планам.
– Нашим планам, – эхом повторила Малазан. – Ты хотел сказать, твоим планам. Я все-таки так и не могу понять, почему ты хочешь, чтобы гоблины бегали по всей Дамаре.
– Как я уже объяснял, война служит нашим целям. Она отвлечет таких, как Избранные и паладины Золотой Чаши, от выискивания и уничтожения наших сокрытых святилищ, что лишило бы тебя и твоих соплеменников возможности стать бессмертными и таким образом избежать вечного безумия.
– Допустим, – произнесла Малазан. – Как бы там ни было, теперь, когда я выполнила задачу, которую ты передо мной поставил, мне пора отправляться в одно из моих убежищ, на отдых.
Саммастер мимоходом с удовлетворением отметил, как же страстно красная дракониха желает приступить к процессу трансформации, как сильно боится она бешенства. В конце концов, цель всей его работы – заставить ее и других цветных драконов чувствовать именно это.
Тем не менее, все одновременно они не могут сделаться драконами-мертвяками. Процесс этот весьма длительный, трудный и дорогой, а возможности Культа слишком ограниченны. Саммастер рассчитывал, что, пока змеи вроде Малазан будут ждать своей очереди, он сумеет найти им применение.
– Сначала я дам тебе еще одно задание, – начал он.
Светящиеся глаза Малазан сверкнули. Капля крови скатилась по чешуйчатому лбу.
– Необходимо разрушить еще кое-что, – продолжал маг. – Это не займет много времени. И я посылаю тебя не одну.
– Надоело. Как ты вообще осмеливаешься куда-либо меня посылать?! Ты слуга драконьего народа, а не наш господин.
– Я признаю это с гордостью. Но в той же мере, однако, верно и то, что я ваш друг и спаситель и в качестве такового заслужил ваше уважение. Теперь у тебя есть три пути: ты можешь просто отречься от меня и моих последователей и со временем стать жертвой бешенства. Второе: если желаешь наказать меня за дерзость, мы можем сразиться. Предупреждаю, однако, что до тебя я уже убил немало драконов – бронзовых, серебряных и даже золотых. Даже если ты сумеешь уничтожить меня, все равно конец будет тот же – ты впадешь в бешенство. Третье: ты можешь помочь мне, выполнить еще одну пустячную работу к нашей общей пользе и по праву требовать бессмертия.
Малазан выдохнула язык желтого пламени, но так, чтобы не задеть Саммастера.
– Чего ты хочешь от меня? – проворчала дракониха.
Глава 1
19 Миртула, год Бешеных Драконов
Завидев точку, скользящую в синем небе над северным побережьем, моряки подняли крик. Тэган Найтуинд, авариэль, чьи глаза были зорче человеческих, поспешил успокоить своих спутников:– Это металлический дракон. Я думаю, латунный.
– Какая разница? – отозвался Филас, угрюмого нрава мужчина с косматой шевелюрой. Тэган должен был признать, что он говорит дело. В мрачные времена бешенства любой дракон, даже если он из породы тех, которых принято считать добрыми, мог представлять собой опасность.
Однако капитан рыболовного судна, бывалый моряк с обветренным лицом и почти беззубый, предпочел дать своим людям нагоняй.
– Проглоти язык! – рявкнул он. На Лунном Море это явно было обычным способом осадить лезущего не в свое дело. – Не все драконы обратились ко злу. Вспомни Кару.
Несмотря на страх, Филас изобразил смущение. Насколько Тэган сумел понять, Кара, Дорн Грейбрук, Уилл Тернстон, Павел Шемов и Рэрун Похититель Снега оказали Элмвуду огромную услугу, освободив город от захвативших его зентов. Соответственно, когда, прибыв сюда, крылатый эльф представился другом тех самых героев и объяснил, что старается их догнать, горожане настояли на том, чтобы помочь ему пересечь огромное пресноводное озеро, именуемое Лунным Морем, причем бесплатно.
Латунный дракон устремился вниз, к башням Фентии, и исчез из виду. Он не выдыхал огонь, не творил боевых заклинаний, а внизу никто не бил в колокола и не выпустил ни единой стрелы. По-видимому, это был змей из компании Кары, несущий новые крупицы информации городскому сообществу магов, этих эксцентричных, независимых до непримиримости колдунов. По мнению Павела, вся надежда была на то, что они сумеют разгадать тайну безумия. Местные обитатели, похоже, привыкли к тому, что драконы приходят и уходят.
Через палубу перепорхнул Дживекс. Его чешуя радужно переливалась, серебристые крылья, похожие на крылышки бабочки, трепетали. Он тоже был драконом, драконом-фейри. Представители этой разновидности змеев обитали в лесах и были совсем крохотными по сравнению со своими огромными сородичами. От носа до кончика вертлявого хвоста Дживекс был длиной всего с руку Тэгана.
– Видал, – сказал Дживекс, мотнув головой в сторону скрывшегося из виду латунного дракона, – вот как должны передвигаться те, у кого есть крылья. Может, и нам попробовать?
Крошка-дракон в первые часы путешествия страдал от приступов морской болезни, а потому, несомненно, вознамерился в дальнейшем избегать плавания на кораблях.
– Смиренно прошу простить меня, – ответил Тэган, – что создал тебе проблемы, выбрав именно такой вид транспорта. Может, это и глупо; но я подумал, что неблагоразумно будет лететь через большой открытый водоем, не представляя, далеко ли до другого берега, и не имея возможности опуститься на землю, когда кончатся наши силы.
– Хорошо, ну а теперь мы можем убраться с этой лодки? – фыркнул Дживекс.
Тэган подумал, что мысль неплоха. Зачем медленно ползти в порт, когда крылья могут перенести их туда в мгновение ока?
Он повернулся к капитану:
– С вашего дозволения, мы бы хотели покинуть судно.
– Что до нас, – отозвался моря, – так чем скорее мы снова займемся ловлей рыбы, тем лучше.
– Что ж, тогда благослови вас Сьюн.
Тэган подпрыгнул, захлопал кожистыми крыльями, стараясь набрать высоту, поймал восходящий воздушный поток и полетел над синей водой. Солнце согревало его. Наверное, даже в эти холодные северные края и вправду пришла весна.
Дживекс, машущий крылышками с такой скоростью, что они казались расплывшимся платиновым пятном, пристроился рядом с Тэганом, достаточно близко, чтобы они могли переговариваться.
– Что такое эта Фентия? – спросил дракон.
– Я здесь никогда не был. Все, что мне известно об этом месте, – что оно славится своими магами. – При этой мысли воображение Тэгана разыгралось. – А значит, кто знает, может, каждая женщина там окутана волшебством, чтобы казаться очаровательной как богиня, а алхимики развлекаются тем, что обращают все металлы в золото. Естественно, работать никому не нужно. Маги сотворили слуг-демонов, чтобы те делали все – от рубки леса до самых щекотливых поручений.
– Ты и вправду думаешь, что маги сумеют остановить бешенство?
По непривычно унылым ноткам в голосе спутника Тэган понял, что Дживекс ждет, чтобы его подбодрили. Наверное, прошлой ночью его опять мучили кошмары.
– Уверен, – солгал авариэль. – Что может сделать один маг, пусть хоть даже и Саммастер, то целое сообщество наверняка сумеет разрушить.
Они пролетели над доками к центру Фентии. Вглядываясь в узкие грязные улочки и крутые крыши, крытые гонтом, Тэган не видел никаких чудес, доказывающих, что это место – пристанище множества могущественных магов. Фентия казалась типичным для побережья Лунного Моря городком, местом грубым и суровым. Казалось, его разрушали н вновь отстраивали так много раз, что местные жители приучились не тратить время на изощренные архитектурные изыски и прочие бесполезные красоты.
И все же здесь была пара примечательных сооружений. Первое – храм из белого мрамора. Окна из цветного стекла украшали эмблемы богини луны Селуны, изображения глаз и звезд. Второе – башня, раскрашенная в неимоверно кричащие цвета, с вертикальными красными, желтыми и оранжевыми полосами. Латунный дракон приземлился во внутреннем дворе башни и нагнулся, просунув голову в створ широких двойных дверей главного входа. Пока Тэган и Дживекс спускались ниже, змей сложил крылья вдоль спины и с трудом заполз внутрь целиком, причем вокруг него едва ли оставался хоть дюйм свободного пространства.
Тэган опустился на землю и собрался последовать за драконом, Дживекс порхал вокруг него. Крепкий привратник с изуродованными ушами и сломанным носом, в ливрее тех же ярких цветов, что красовались на башне, собрался было преградить им путь, но, разглядев пришельцев получше, вытаращил глаза.
– Авариэль, – вымолвил он.
Тэгану не слишком нравилось, когда его называли авариэлем. Многие годы тому назад он решил разделить судьбу человеческой расы, которая, на его взгляд, построила великолепную цивилизацию, тогда как его собственный робкий, примитивный народ спрятался от остального мира. Но, подумал он, важно то, что слуга слышал о крылатом эльфе, завладевшем книгой Саммастера.