Страница:
Внизу, на равнине, им ответили другие трубы. Быстрее, чем Уилл мог даже помыслить, измученная, разбитая толпа воинов Истребителя Драконов остановилась и перестроилась в нечто, в чем даже парень, никогда не бывавший на войне, мог узнать армию, построившуюся в боевом порядке и готовую сражаться.
Сам король при отступлении держался в арьергарде, и поэтому теперь, когда войско развернулось, он на белом боевом коне оказался в первых рядах. Гарет взмахнул мечом, и ореол яркого света, каким-то образом различимый даже в ярких солнечных лучах, возник вокруг него. Уилл решил, что Истребитель Драконов воспользовался магией паладина, чтобы сотворить какое-то полезное заклинание. Потом защитник Дамары устремился на врага, и его рыцари лавиной хлынули следом.
Уилл вздохнул. У дамаранцев и в самом деле был шанс.
Хафлинг почувствовал, что слева кто-то есть. Едва он повернулся, как седой сержант склонился над ним и заорал ему прямо в лицо.
– Ты что, оглох? – брызгая слюной, проревел дамаранец. – Пошевеливайся, я сказал! – И умчался, едва увидел, что Уилл готов повиноваться.
– Я помог добыть душу вашего короля из Тени, – сказал Уилл в широкую, обтянутую кольчугой спину, вытаскивая, однако, из поясной сумки пращу. – Ты мог бы отнестись ко мне с большим почтением.
Тэган спохватился, что мысли его бродят где-то далеко, и сделал над собой усилие, чтобы сосредоточиться на докладе, послушать который собрались все маги Фентии. Это было непросто. Вингдавалак говорил путано и нудно. В комнате было тепло и душно, и в голове у Тэгана гудело, словно в череп к нему залетела пчела. Авариэль подумал, уж не заболевает ли он.
Потом гудение превратилось в слова приказа, до этого момента совсем позабытые. В душе его вспыхнул ужас, который, однако, перешел в решимость. Авариэль вспомнил наконец, что агент Саммастера сотворил с ним, а раз он знал об этом, то наверняка мог сопротивляться.
Тэган открыл рот, чтобы предостеречь магов и воззвать к ним о помощи, но не мог выдавить ни единого слова. Пытался взмахнуть руками и привлечь к себе внимание, но лишь обнаружил, что руки тоже не слушаются его. Он хотел выбежать из башни. Ноги его отказывались идти, а крылья – раскрываться.
Авариэль почувствовал, что сопротивление его слабеет. Маэстро старался удержать его, но оно все равно таяло, пока не исчезло вовсе, и он уже даже не понимал, почему так напрягался. У него есть задача, которую нужно выполнить, и он будет ее выполнять. Почему бы и нет?
Он шепотом произнес начальные слова заклинания. Если никто не услышит, никто и не попытается остановить его.
По крайней мере, ему так казалось. Но вдруг нечто, наверное инстинктивное чувство опытного дуэлянта, предостерегло его об опасности слева. Стараясь, чтобы его движение выглядело естественным, он оглянулся. Рилитар все время доклада стоявший рядом, встрепенулся и скользнул в сторону, увеличив расстояние между ними. Эльф тоже что-то шептал, быстро шевеля губами, и хотел завершить заклинание первым.
Агент Саммастера заставил служить себе и Тэгана, и Дживекса. Мастер фехтования быстро кивнул на Рилитара. Дживекс, без устали порхавший под потолком, растопырив когти, кинулся на эльфа, горло его раздулось от дезориентирующего, насылающего эйфорию газа. Тэган выхватил волшебный меч, который дал ему маг, и кинулся на помощь дракону, чтобы уничтожить своего дарителя. В то же время он продолжал шептать свое заклинание.
Дживекс выдохнул искрящееся облачко пара. Рилитар отскочил и прикрыл нос и рот воротником рубахи. Это явно помогло, потому что он продолжал произносить заклинание, декламируя сложные рифмы как можно громче. Без сомнения, он надеялся предупредить коллег, что происходит нечто неладное, и, наверное, ему это удалось. Но от изумления они застыли, и пользы от них не было никакой.
Дживекс нацелился когтями Рилитару прямо в глаза. Маг, дернулся в сторону, и пролетевший мимо дракон лишь порвал ему щеку. Однако к этому моменту уже подоспел Тэган. Он прыгнул вперед, взмахнув крыльями, чтобы прыжок получился длиннее, и сделал выпад.
Рилитар отскочил назад, извернулся, и удар маэстро пришелся ему по руке. Тэган выдернул меч и приготовился повторить выпад. Оба противника все еще выговаривали слова заклинаний. Магия завывала в воздухе вокруг них.
Острие клинка Тэгана вошло в грудь Рилитара. Эльф потерял равновесие и не смог увернуться снова.
Но внезапно руки, обтянутые тонкими перчатками ухватили авариэля за запястье и остановили оружие. От прикосновения все тело Тэгана содрогнулось в приступе магической боли, но не могло помешать ему бормотать слова силы. Он повернул голову. Его держал Рваный Плащ. Даже теперь, когда они были в дюйме друг от друга, Тэган не мог разглядеть ни намека на черты, укрытые под низко надвинутым капюшоном мага.
Он выдернул руку из пальцев Рваного Плаща и ударил загадочного колдуна в челюсть (предположительно) навершием рукояти меча. Послышался звук хрустнувшей кости. Рваный Плащ пошатнулся и осел на пол.
Тэган вновь развернулся к Рилитару. Интуиция подсказывала ему, что эльф представляет наибольшую угрозу для его задачи, и он собирался прикончить его первым. Описав в воздухе круг, выставив когти, Дживекс пошел на второй заход.
Но прежде чем один из них успел нанести удар, Рилитар выкрикнул последние слова своего заклинания. Он резко взмахнул руками, и сила хлынула от его тела, словно невидимая, но осязаемая волна. Тэган зашатался. Дживекс затрепыхался на лету.
Это, однако, оказалось лишь побочным действием заклинания. Истинной его целью было очищать разум от одержимости. Магия сработала. Тэган снова был самим собой, исполненный благодарности за освобождение и страстного желания поквитаться с негодяем, сделавшим его своим рабом.
Когда психические оковы пали, часть его памяти исчезла, ибо так было запланировано его врагом. Мерзавец старался предусмотреть все возможные случайности. Нагромоздить одну предосторожность на другую. Но он не сумел достаточно подделать его память. Тэган все же знал, против кого обратить меч.
Он крутанулся вокруг своей оси, отыскивая врага, и вдруг, к своему ужасу, понял, что, хотя заклинание Рилитара и освободило Дживекса, дракон не сумел разгадать то, что понял он сам. В результате крошечный змей несся через весь зал на низенького, толстого, одетого в белое Дарвина Кордейона.
– Нет! – вскричал Тэган. Он распростер крылья, подпрыгнул и полетел вслед за товарищем. – Дарвин не предатель! Ты атакуешь не того!
На миг ему показалось, что Дживекс слишком разъярен, чтобы услышать друга. Потом, однако, малыш отвернул в сторону, за секунду до того, как вцепиться в мага когтями. То и дело спотыкаясь, Дарвин пятился назад, глаза его расширились от ужаса. Тэган развернулся на лету в поисках настоящего врага и, к своему ужасу, увидел, что из-за необходимости спасать Дарвина слишком долго медлил. Фоуркину Одноглазому хватило времени, чтобы произнести заклинание.
Широкоплечий маг с повязкой на глазу и блестящими, зачесанными назад волосами вскинул руку. Сорвавшаяся с его пальцев искра понеслась через зал прямиком в толпу собравшихся магов, туда, где стоял Вингдавалак и валялась большая часть записей, книг и документов.
С оглушительным хлопком светящаяся точка превратилась в сферическую огненную вспышку. Пламя не задело Тэгана, но ударная волна подняла его в воздух и швырнула о стену. Он рухнул на пол.
Не позволяя боли лишить его сил, Тэган с трудом поднялся на ноги. В дальнем конце комнаты несколько магов и даже Вингдавалак неподвижно лежали на полу. Тэган молил богов, чтобы они были просто оглушены, а не мертвы. Другие маги падали и катались по полу, в тщетных попытках сбить огонь с пылающих одежд. Шипящие языки пламени плясали на книгах и бумагах. Старый Огненные Пальцы, похоже, уцелевший и, очевидно, нечувствительный к обжигающему жару, от которого мастер фехтования содрогался даже на расстоянии, стоял посреди бушующего пожара и произносил заклинание.
Трепеща платиновыми крылышками, вниз спикировал Дживекс. Змей завис как раз напротив глаз Тэгана.
– Им не спастись от пожара, – сказал дракон.
– Но, может быть, Огненные Пальцы сумеет погасить пламя, как в тот раз, – ответил Тэган, – если мы не дадим Фоуркину натворить еще больше бед.
Авариэль огляделся, заметил мага-изменника и полетел к нему. В тот же миг он поймал взгляд единственного глаза Фоуркина.
Горькая печаль шевельнулась в душе Тэгана, заглушая гнев и решимость, заставляя на секунду усомниться в избранной цели. Сначала это чувство, хоть и весьма сильное, было размытым, не связанным с конкретной мыслью или воспоминанием. Потом ему вспомнились мать, отец, другие сородичи и друзья, которых он оставил там, в Эртвуде. Он даже не попрощался с ними, покидая клан. Авариэль боялся, что будет слишком тяжело, боялся, что они смогут отговорить его. Но как его бессердечие должно было их обидеть!
«Эти чувства не настоящие, – одернул себя маэстро. – Фоуркин играет с моим рассудком». Тэган боролся с печалью и сожалением, отказывался признать их, и секунду спустя ему удалось взять себя в руки. Эмоции все еще давили на его душу, словно тяжкие цепи, но, по крайней мере, больше не парализовали волю.
Он вновь поискал взглядом Фоуркина и увидел, как один из длинных рабочих столов потянулся, словно животное, разминающее мышцы. Гибкий, как змея, стол поднялся на две ножки, разбросав книги и клочки пергамента, горой громоздившиеся на нем. Ожившая мебель явно намеревалась обрушиться на мага. Очевидно, Дживекс заколдовал его с помощью своих сверхъестественных способностей. Дракон завис в воздухе, уставившись на стол, наверное, управляя его действиями силой воли.
К несчастью, Фоуркин тоже воспользовался магией и исчез. Оживший стол обрушился лишь на пустое место. Дживекс недовольно зашипел.
Возможно, магия Фоуркина перенесла его за тысячу миль отсюда. Но Тэган полагал, что это не так. Теперь, когда он разоблачил прислужника Саммастера, время тайных убийств и терпеливых ожиданий прошло. Если Фоуркин хотел наверняка положить конец работе магов, он должен довести дело до конца. А если так, то он наверняка затаился прямо около башни, готовый убить каждого, кто появится из ее дверей.
Печаль с новой силой вспыхнула в душе Тэгана, заволакивая глаза слезами, комком застревая в горле.
Авариэль зарычал, отгоняя навеянное магией чувство.
– Иди сюда! – позвал он.
Когда Дживекс подлетел к нему, маэстро пробормотал слова силы и взмахнул лакричным корнем. Мышцы его вздулись, а дракон заворчал, когда магия потекла сквозь них обоих, делая их реакцию более быстрой.
– Держись за меня, – продолжал Тэган.
Он протянул руку, и Дживекс уцепился за нее передними лапами. Авариэль немного напрягся под его тяжестью и выпалил второе заклинание.
Мир как будто моргнул, словно глаз, – и они уже были высоко над красно-желтой башней Огненных Пальцев. После жара и дыма внутри башни воздух показался спутникам прохладным и чистым. Взмахивая крыльями, Тэган осматривал улицы и крыши, проплывающие внизу. Дживекс выпустил его руку и порхал туда-сюда, тоже вглядываясь в переулки.
– Здесь! – выкрикнул дракон, сверкая радужной чешуей. – Я его вижу!
– Хорошо, – сурово отозвался Тэган.
Выставив перед собой меч, произнеся охранительное заклинание, он устремился вниз. Дживекс стремительно мчался следом. Под ними, прямо у ворот во внутренний двор башни, стоял Фоуркин. Маг-изменник начал меняться, превращаясь в нечто огромное. Желтая чешуя покрыла все его тело, уши удлинились, лицо вытянулось, обозначились клыкастые челюсти. Золотые глаза горели на драконьей морде.
Фоуркин упал на все четыре конечности, потом каждая из его ног и рук разделилась надвое. Кожистые, как у летучей мыши, крылья появились из плеч, а из основания спины начал расти змеиный хвост. На кончике его пульсировала огненная точка.
Пока маг разбухал и менялся, его силуэт начинал светиться все ярче и ярче. Тэгану даже пришлось сощуриться, глядя на него. Воздух вокруг колебался, плыл от нарастающего внутреннего жара чудовища.
Люди вопили и разбегались. Тэган начал поворачивать прочь. Он читал о таких драконах в книге из библиотеки Рилитара. Эти существа, именуемые огненными драконами, являлись невероятно могущественными существами. И наверное, до смешного неважно, действительно ли Фоуркин был драконом, прожившим многие годы в человеческом обличье, или же человеком, принявшим облик змея. Владея такой сильной магией, он почти наверняка в состоянии использовать все невероятные способности огненного дракона.
Тэгану никогда не победить такого ужасного противника. Это безнадежно…
Нет, дьявол подери, не безнадежно! Это заклинание, наложенное Фоуркином, заставляет его думать именно так. Они с Дживексом убили дракона-мертвяка, сумеют убить и огненного.
Особенно если нанесут удар раньше, чем негодяй полностью завершит трансформацию. До этого момента он уязвим. Поэтому, страстно желая вонзить меч в самое сердце Фоуркина, Тэган понесся на врага, выжимая из крыльев всю возможную скорость.
Он был почти у цели, когда, жужжа крыльями, в ореоле потрескивающего пламени, из груди Фоуркина вылетел хазми, так же легко, как живущее на земле существо могло бы появиться из тумана. Когти летучей твари были, готовы рвать на куски, длинный заостренный хоботок – жалить, но инерция собственного тела швырнула Тэгана в бой.
Паря над горами, долинами и ледником, металлические и цветные уже битый час маневрировали и лавировали. Каждый старался набрать наибольшую высоту, держаться спиной к холодному ветру или обойти противника с фланга. Время от времени то один, то другой дракон вызывал к существованию то облако тумана, то зависающую в воздухе пелену тьмы, то завесу невидимости, чтобы скрыть свои перемещения. А порой заклинатель из вражеского стана брал на себя труд уничтожить эти помехи. До сих пор, однако, никто еще не произнес ни одного заклинания, предназначенного исключительно для нападения.
Также и Кара не пела еще своих звенящих боевых песен. Вместо этого она вполголоса напевала какую-то нежную балладу. Дорн решил, что она позволяет ей снять напряжение или же помогает думать.
Сам он понимал, что расслабиться не в состоянии, а думать в такой момент было особо не о чем. Он просто хотел, чтобы проклятые змеи поскорее перешли к делу.
Наконец Тамаранд взревел, взмахнул золотыми крыльями и устремился вперед. Его воины помчались вслед за ним. Слуги Саммастера ринулись им навстречу. Дорн понятия не имел, что послужило сигналом к началу схватки. Насколько он мог судить, ни одна из противоборствующих сторон не сделала ничего заслуживающего внимания. Но он был рад, что ожидание закончилось, и еще – что у него в запасе достаточно стрел. Дорн и его спутники предусмотрительно остановились в замке одного из местных господ, ровно на столько, чтобы потребовать у перепуганных и изумленных обитателей новый запас оружия, а заодно прочную веревку – привязать и колчан, и самого Дорна к спине Кары.
Пока он накладывал стрелу на тетиву, Кара запела новую песню, ритмичную, резкую, пронзительную. Хоть Дорн и не мог понять ни слова, он чувствовал в них магию, ощущал, как заклинания заставляют дрожать его железные конечности. По его искусственной руке с шипением пробегали искры.
Вокруг, от края до края небес, драконы творили охранительные заклинания. Вместо одного-единственного зеленого змея возникло сразу пять его иллюзорных образов. Гибкое серебристое тело Хаварлана расплылось и стало казаться огромной кляксой. Вокруг Малазан спиралью закрутилось белое свечение.
Нексус внезапно появился впереди и чуть выше цветных драконов. Магия мгновенно перенесла золотого через разделявшее их пространство. Он выдохнул пламя, черный змей пронзительно завопил и вспыхнул. Но остальные цветные стремительно разлетелись в стороны и, в свою очередь, прибегли к дыхательному оружию.
С флангов к Каре подступали красный и клыкастый драконы: Певчая сложила крылья, сделала вираж и устремилась вниз, жертвуя преимуществом в высоте ради того, чтобы увеличить расстояние между собой и появившимися, словно из ниоткуда врагами. Дорну и правда показалось, что они возникли буквально из пустого места, словно по волшебству. Вполне вероятно, что так оно и было.
Справившись с удивлением, он натянул тетиву к самому своему уху. Стрелять вверх было неудобно, но зато, по крайней мере, в таком положении сокращался риск зацепить хрустально-голубое крыло Кары. Дорн пустил стрелу, и та вонзилась в шею красного дракона.
Алый змей мотнул головой от боли. По меньшей мере, на мгновение Дорн оттянул момент, когда тот произнесет атакующее заклинание или плюнет огнем. К несчастью, у него не было возможности одновременно помещать и его клыкастому сородичу. Стрелы зеленого света, вырвавшиеся из его отверстой пасти, понеслись к Каре.
Но они исчезли как раз в тот миг, когда должны были коснуться ее чешуи. Дорн понял, что певчая заранее позаботилась о заклинании, которое сейчас защитило ее. Красный, пришедший в себя после ранения, сложил крылья, спикировал, широко разинул челюсти и выдохнул пламя. Кара уклонилась от огненной струи. Ей пришлось практически перевернуться брюхом кверху. Дорна охватил всепоглощающий страх, инстинктивная безумная уверенность, что, несмотря на веревку, он вот-вот полетит вниз к едва различимой с такой высоты земле.
Но внезапный поворот – и небо вновь оказалось над ним, а земля на подобающем ей месте, и Дорн увидел, что Кара успешно избежала огненной атаки.
Каким-то образом она даже сумела сделать петлю и оказаться над пикирующим красным. Дорн попытался всадить стрелу в его хребет, но он неожиданно вильнул в сторону, и та лишь пробила ему крыло. Кара преуспела больше. Ни на миг не прерывая своей яростной, пульсирующей мелодии, она выдохнула клуб ослепительного, таящего молнии пара, который обжег шею и плечи цветного дракона. Красный завизжал и затрепыхался в воздухе.
Забив крыльями, певчая воспользовалась бедственным положением красного, чтобы подняться еще выше над своими противниками. Все еще целый и невредимый, серо-коричневый клыкастый дракон погнался было за ней. Но, как и большинство представителей его вида, он был неповоротлив в полете и не сумел сократить разделяющее их расстояние.
Однако магия была способна преодолеть его одним махом. Клыкастый прорычал заклинание, и от когтей его передних лап вперед устремилась воздушная волна. Она словно тараном ударила Кару в живот, отбросив ее на несколько ярдов по воздуху и заставив Дорна выпустить из пальцев тетиву раньше, чем он успел как следует натянуть ее. В результате стрела была пущена слабо и ушла в никуда.
Дорн был уверен, что удар причинил Каре боль, но не смог испортить ее песню, породившую очередное чудо магии. На красного прямо с чистого неба вдруг обрушился невероятно крупный град. Градины пробили в его крыльях новые дыры, а стрела Дорна вонзилась-таки в его позвоночник.
Алый дракон проревел слова силы, и светящаяся точка устремилась к Каре. Та взмахнула крыльями, заложила вираж, снова едва не перевернувшись вместе с Дорном брюхом кверху, и когда точка взорвалась морем огня, пламя зацепило их лишь краешком.
Кара сотворила следующее заклинание, и красного окутало облако отвратительного на вид зеленоватого дыма. Цветной дракон перешел в крутое пике, вырвался из дымного облачка и, продолжая снижаться, понесся над ледником. Его серая тень заскользила по сверкающему льду.
Дорн проводил его взглядом, пытаясь определить, действительно ли красный улетает прочь, а потом уголком глаза заметил какое-то движение. Полуголем резко обернулся. Прямо на них мчался зеленый.
– Справа! – заорал Дорн.
Кара вильнула влево. Вспыхнул ослепительный свет. Это было все равно, что смотреть на солнце, с той только разницей, что они не могли отвернуться. Заклинание зеленого наполнило сиянием все вокруг. Единственное, что можно было сделать, – зажмуриться, а Дорн немного замешкался с этим. Когда он снова открыл глаза, перед ними стояла пелена, в которой плавали черные точки.
Тело Кары накренилось, заставив седока сползти на бок. Дорн предположил, что она пытается уйти от атаки, и мог лишь молиться, чтобы она выбрала верное направление и чтобы к ней уже вернулось зрение, а если нет – чтобы другие нечеловечески острые драконьи чувства заменили его.
Нечто прокатилось огнем по его коже. Решив, что их атаковал зеленый, Дорн постарался задержать дыхание, но все же хватанул немного разъедающего дыма. Ему обожгло нос, горло и легкие. Полуголем закашлялся до рвоты.
Но яд не разъел человеческую половину его лица и не выжег его грудь изнутри. Каре, должно быть, на самом деле удалось увернутся от основной порции отравы.
Дорн смахнул с глаз слезы и понял, что зрение его более-менее восстановилось. Кара и ее новый противник кружили друг напротив друга. Несколько отставший клыкастый старался приблизиться к ним, пока щитовой дракон в серебристой чешуе не отвлек его внимание, наслав на него молнию.
Дорн выпустил стрелу в плечо зеленого, а тот в ответ начал обстреливать Кару зазубренными дротиками магической тьмы. Внезапно в его брюхо впились лазурные магические стрелы. Зеленый взревел и отлетел прочь. Кара хотела было устремиться в погоню, но заметила огненного дракона, несущегося к ней на всех парах, и развернулась, чтобы встретить новую опасность.
Потянувшись за стрелой, Дорн бросил взгляд вниз. Откуда же прилетели сверкающие голубые стрелы? По всему похоже, что снизу, с монастырских стен. На земле суетились люди, кажущиеся крохотными с такой высоты, они пускали стрелы, арбалетные болты или заклинания во всякого цветного, оказавшегося в пределах досягаемости.
На миг Дорн вздохнул с облегчением. Теперь он знал наверняка, что монахи все еще защищают архивы – и что, вполне возможно, Рэрун еще жив. Потом он стряхнул с себя секундную слабость и наложил на тетиву очередную стрелу.
Кара на протяжении нескольких секунд обменивалась ударами с огненным драконом, пока хаос воздушного боя не разбросал соперников на поиски новых врагов. В общем именно так, похоже, все и должно было происходить. Сражение, в котором дюжины драконов перемещались в трех измерениях, да еще и периодически прибегали к магии, чтобы мгновенно перенестись из одной точки в другую, было слишком яростным и запуганным. В такой схватке невозможно наметить одного-единственного противника и драться с ним до конца. Вместе с тем очень трудно сказать, какая сторона побеждает, хотя медный дракон уже неподвижно лежал в монастырском саду, изуродованное тело молодого красного валялось на скальном уступе под крепостью, свесив хвост и одно крыло в пропасть, и черный растянулся в луже собственной крови посреди ледника.
Малазан взревела. Не прошло и полминуты, как три клыкастых дракона выбрались из небесной круговерти и по спирали понеслись вниз, к монастырю. По всей видимости, их повелительница решила, что они будут полезнее на земле. Они должны положить конец сопротивлению неуемных монахов.
– Разбиться на группы! – прокричал карлик. – Заклинатели, в укрытие!
Монахи и их помощники поспешили выполнить приказ. После многих дней упорных тренировок и жестоких боев они знали, как нужно действовать. Рэрун надеялся, что этого будет достаточно, чтобы склонить чашу весов на их сторону.
Он приник к земле за мраморным фонтаном, в канавке, образовавшейся от того, что один из цветных повадился точить здесь свои когти. Удачная позиция, хотя стороннему наблюдателю, возможно, так бы не показалось. Товарищи Рэруна рассеялись по двору, чтобы дракон одновременно мог напасть не более чем на одного человека.
Рэрун пробормотал заклинание и пустил стрелу. Магия придала ей меткости и быстроты, и стрела на всю длину вошла в пятнистую грудь приближающегося клыкастого дракона. Арбалетные болты и дротики тоже полетели в чудовище. Маг показался в окне ровно настолько, чтобы послать в клыкастого облако стужи, и тут же спрятался снова.
Ни одна из этих атак не заставила серо-коричневого дракона дрогнуть или отвернуть. Он сложил крылья и с шумом опустился в монастырский двор, метя расставленными когтями в молодого монаха, оказавшегося прямо перед ним. Юноша бросился прочь, и на миг показалось, что он ускользнул. Но, едва приземлившись, змей хлестнул раздвоенным хвостом, описав в воздухе горизонтальную дугу. Длинные, острые костяные пластины на концах хвоста с тупым хрустом разрубили тело монаха на части.
Сам король при отступлении держался в арьергарде, и поэтому теперь, когда войско развернулось, он на белом боевом коне оказался в первых рядах. Гарет взмахнул мечом, и ореол яркого света, каким-то образом различимый даже в ярких солнечных лучах, возник вокруг него. Уилл решил, что Истребитель Драконов воспользовался магией паладина, чтобы сотворить какое-то полезное заклинание. Потом защитник Дамары устремился на врага, и его рыцари лавиной хлынули следом.
Уилл вздохнул. У дамаранцев и в самом деле был шанс.
Хафлинг почувствовал, что слева кто-то есть. Едва он повернулся, как седой сержант склонился над ним и заорал ему прямо в лицо.
– Ты что, оглох? – брызгая слюной, проревел дамаранец. – Пошевеливайся, я сказал! – И умчался, едва увидел, что Уилл готов повиноваться.
– Я помог добыть душу вашего короля из Тени, – сказал Уилл в широкую, обтянутую кольчугой спину, вытаскивая, однако, из поясной сумки пращу. – Ты мог бы отнестись ко мне с большим почтением.
* * *
Вингдавалак был бронзовым драконом, хотя в неярком, ровном свете магических светильников Огненных Пальцев его чешуя казалась скорее желтой, чем металлически-бурой. Если верить Рилитару, это был признак относительной молодости дракона. И конечно, Вингдавалак был мельче любого из бронзовых королевы, которых Тэган видел в Импилтуре. Он был достаточно мал, чтобы поместиться в рабочем зале магов, не заняв при этом все свободное место.Тэган спохватился, что мысли его бродят где-то далеко, и сделал над собой усилие, чтобы сосредоточиться на докладе, послушать который собрались все маги Фентии. Это было непросто. Вингдавалак говорил путано и нудно. В комнате было тепло и душно, и в голове у Тэгана гудело, словно в череп к нему залетела пчела. Авариэль подумал, уж не заболевает ли он.
Потом гудение превратилось в слова приказа, до этого момента совсем позабытые. В душе его вспыхнул ужас, который, однако, перешел в решимость. Авариэль вспомнил наконец, что агент Саммастера сотворил с ним, а раз он знал об этом, то наверняка мог сопротивляться.
Тэган открыл рот, чтобы предостеречь магов и воззвать к ним о помощи, но не мог выдавить ни единого слова. Пытался взмахнуть руками и привлечь к себе внимание, но лишь обнаружил, что руки тоже не слушаются его. Он хотел выбежать из башни. Ноги его отказывались идти, а крылья – раскрываться.
Авариэль почувствовал, что сопротивление его слабеет. Маэстро старался удержать его, но оно все равно таяло, пока не исчезло вовсе, и он уже даже не понимал, почему так напрягался. У него есть задача, которую нужно выполнить, и он будет ее выполнять. Почему бы и нет?
Он шепотом произнес начальные слова заклинания. Если никто не услышит, никто и не попытается остановить его.
По крайней мере, ему так казалось. Но вдруг нечто, наверное инстинктивное чувство опытного дуэлянта, предостерегло его об опасности слева. Стараясь, чтобы его движение выглядело естественным, он оглянулся. Рилитар все время доклада стоявший рядом, встрепенулся и скользнул в сторону, увеличив расстояние между ними. Эльф тоже что-то шептал, быстро шевеля губами, и хотел завершить заклинание первым.
Агент Саммастера заставил служить себе и Тэгана, и Дживекса. Мастер фехтования быстро кивнул на Рилитара. Дживекс, без устали порхавший под потолком, растопырив когти, кинулся на эльфа, горло его раздулось от дезориентирующего, насылающего эйфорию газа. Тэган выхватил волшебный меч, который дал ему маг, и кинулся на помощь дракону, чтобы уничтожить своего дарителя. В то же время он продолжал шептать свое заклинание.
Дживекс выдохнул искрящееся облачко пара. Рилитар отскочил и прикрыл нос и рот воротником рубахи. Это явно помогло, потому что он продолжал произносить заклинание, декламируя сложные рифмы как можно громче. Без сомнения, он надеялся предупредить коллег, что происходит нечто неладное, и, наверное, ему это удалось. Но от изумления они застыли, и пользы от них не было никакой.
Дживекс нацелился когтями Рилитару прямо в глаза. Маг, дернулся в сторону, и пролетевший мимо дракон лишь порвал ему щеку. Однако к этому моменту уже подоспел Тэган. Он прыгнул вперед, взмахнув крыльями, чтобы прыжок получился длиннее, и сделал выпад.
Рилитар отскочил назад, извернулся, и удар маэстро пришелся ему по руке. Тэган выдернул меч и приготовился повторить выпад. Оба противника все еще выговаривали слова заклинаний. Магия завывала в воздухе вокруг них.
Острие клинка Тэгана вошло в грудь Рилитара. Эльф потерял равновесие и не смог увернуться снова.
Но внезапно руки, обтянутые тонкими перчатками ухватили авариэля за запястье и остановили оружие. От прикосновения все тело Тэгана содрогнулось в приступе магической боли, но не могло помешать ему бормотать слова силы. Он повернул голову. Его держал Рваный Плащ. Даже теперь, когда они были в дюйме друг от друга, Тэган не мог разглядеть ни намека на черты, укрытые под низко надвинутым капюшоном мага.
Он выдернул руку из пальцев Рваного Плаща и ударил загадочного колдуна в челюсть (предположительно) навершием рукояти меча. Послышался звук хрустнувшей кости. Рваный Плащ пошатнулся и осел на пол.
Тэган вновь развернулся к Рилитару. Интуиция подсказывала ему, что эльф представляет наибольшую угрозу для его задачи, и он собирался прикончить его первым. Описав в воздухе круг, выставив когти, Дживекс пошел на второй заход.
Но прежде чем один из них успел нанести удар, Рилитар выкрикнул последние слова своего заклинания. Он резко взмахнул руками, и сила хлынула от его тела, словно невидимая, но осязаемая волна. Тэган зашатался. Дживекс затрепыхался на лету.
Это, однако, оказалось лишь побочным действием заклинания. Истинной его целью было очищать разум от одержимости. Магия сработала. Тэган снова был самим собой, исполненный благодарности за освобождение и страстного желания поквитаться с негодяем, сделавшим его своим рабом.
Когда психические оковы пали, часть его памяти исчезла, ибо так было запланировано его врагом. Мерзавец старался предусмотреть все возможные случайности. Нагромоздить одну предосторожность на другую. Но он не сумел достаточно подделать его память. Тэган все же знал, против кого обратить меч.
Он крутанулся вокруг своей оси, отыскивая врага, и вдруг, к своему ужасу, понял, что, хотя заклинание Рилитара и освободило Дживекса, дракон не сумел разгадать то, что понял он сам. В результате крошечный змей несся через весь зал на низенького, толстого, одетого в белое Дарвина Кордейона.
– Нет! – вскричал Тэган. Он распростер крылья, подпрыгнул и полетел вслед за товарищем. – Дарвин не предатель! Ты атакуешь не того!
На миг ему показалось, что Дживекс слишком разъярен, чтобы услышать друга. Потом, однако, малыш отвернул в сторону, за секунду до того, как вцепиться в мага когтями. То и дело спотыкаясь, Дарвин пятился назад, глаза его расширились от ужаса. Тэган развернулся на лету в поисках настоящего врага и, к своему ужасу, увидел, что из-за необходимости спасать Дарвина слишком долго медлил. Фоуркину Одноглазому хватило времени, чтобы произнести заклинание.
Широкоплечий маг с повязкой на глазу и блестящими, зачесанными назад волосами вскинул руку. Сорвавшаяся с его пальцев искра понеслась через зал прямиком в толпу собравшихся магов, туда, где стоял Вингдавалак и валялась большая часть записей, книг и документов.
С оглушительным хлопком светящаяся точка превратилась в сферическую огненную вспышку. Пламя не задело Тэгана, но ударная волна подняла его в воздух и швырнула о стену. Он рухнул на пол.
Не позволяя боли лишить его сил, Тэган с трудом поднялся на ноги. В дальнем конце комнаты несколько магов и даже Вингдавалак неподвижно лежали на полу. Тэган молил богов, чтобы они были просто оглушены, а не мертвы. Другие маги падали и катались по полу, в тщетных попытках сбить огонь с пылающих одежд. Шипящие языки пламени плясали на книгах и бумагах. Старый Огненные Пальцы, похоже, уцелевший и, очевидно, нечувствительный к обжигающему жару, от которого мастер фехтования содрогался даже на расстоянии, стоял посреди бушующего пожара и произносил заклинание.
Трепеща платиновыми крылышками, вниз спикировал Дживекс. Змей завис как раз напротив глаз Тэгана.
– Им не спастись от пожара, – сказал дракон.
– Но, может быть, Огненные Пальцы сумеет погасить пламя, как в тот раз, – ответил Тэган, – если мы не дадим Фоуркину натворить еще больше бед.
Авариэль огляделся, заметил мага-изменника и полетел к нему. В тот же миг он поймал взгляд единственного глаза Фоуркина.
Горькая печаль шевельнулась в душе Тэгана, заглушая гнев и решимость, заставляя на секунду усомниться в избранной цели. Сначала это чувство, хоть и весьма сильное, было размытым, не связанным с конкретной мыслью или воспоминанием. Потом ему вспомнились мать, отец, другие сородичи и друзья, которых он оставил там, в Эртвуде. Он даже не попрощался с ними, покидая клан. Авариэль боялся, что будет слишком тяжело, боялся, что они смогут отговорить его. Но как его бессердечие должно было их обидеть!
«Эти чувства не настоящие, – одернул себя маэстро. – Фоуркин играет с моим рассудком». Тэган боролся с печалью и сожалением, отказывался признать их, и секунду спустя ему удалось взять себя в руки. Эмоции все еще давили на его душу, словно тяжкие цепи, но, по крайней мере, больше не парализовали волю.
Он вновь поискал взглядом Фоуркина и увидел, как один из длинных рабочих столов потянулся, словно животное, разминающее мышцы. Гибкий, как змея, стол поднялся на две ножки, разбросав книги и клочки пергамента, горой громоздившиеся на нем. Ожившая мебель явно намеревалась обрушиться на мага. Очевидно, Дживекс заколдовал его с помощью своих сверхъестественных способностей. Дракон завис в воздухе, уставившись на стол, наверное, управляя его действиями силой воли.
К несчастью, Фоуркин тоже воспользовался магией и исчез. Оживший стол обрушился лишь на пустое место. Дживекс недовольно зашипел.
Возможно, магия Фоуркина перенесла его за тысячу миль отсюда. Но Тэган полагал, что это не так. Теперь, когда он разоблачил прислужника Саммастера, время тайных убийств и терпеливых ожиданий прошло. Если Фоуркин хотел наверняка положить конец работе магов, он должен довести дело до конца. А если так, то он наверняка затаился прямо около башни, готовый убить каждого, кто появится из ее дверей.
Печаль с новой силой вспыхнула в душе Тэгана, заволакивая глаза слезами, комком застревая в горле.
Авариэль зарычал, отгоняя навеянное магией чувство.
– Иди сюда! – позвал он.
Когда Дживекс подлетел к нему, маэстро пробормотал слова силы и взмахнул лакричным корнем. Мышцы его вздулись, а дракон заворчал, когда магия потекла сквозь них обоих, делая их реакцию более быстрой.
– Держись за меня, – продолжал Тэган.
Он протянул руку, и Дживекс уцепился за нее передними лапами. Авариэль немного напрягся под его тяжестью и выпалил второе заклинание.
Мир как будто моргнул, словно глаз, – и они уже были высоко над красно-желтой башней Огненных Пальцев. После жара и дыма внутри башни воздух показался спутникам прохладным и чистым. Взмахивая крыльями, Тэган осматривал улицы и крыши, проплывающие внизу. Дживекс выпустил его руку и порхал туда-сюда, тоже вглядываясь в переулки.
– Здесь! – выкрикнул дракон, сверкая радужной чешуей. – Я его вижу!
– Хорошо, – сурово отозвался Тэган.
Выставив перед собой меч, произнеся охранительное заклинание, он устремился вниз. Дживекс стремительно мчался следом. Под ними, прямо у ворот во внутренний двор башни, стоял Фоуркин. Маг-изменник начал меняться, превращаясь в нечто огромное. Желтая чешуя покрыла все его тело, уши удлинились, лицо вытянулось, обозначились клыкастые челюсти. Золотые глаза горели на драконьей морде.
Фоуркин упал на все четыре конечности, потом каждая из его ног и рук разделилась надвое. Кожистые, как у летучей мыши, крылья появились из плеч, а из основания спины начал расти змеиный хвост. На кончике его пульсировала огненная точка.
Пока маг разбухал и менялся, его силуэт начинал светиться все ярче и ярче. Тэгану даже пришлось сощуриться, глядя на него. Воздух вокруг колебался, плыл от нарастающего внутреннего жара чудовища.
Люди вопили и разбегались. Тэган начал поворачивать прочь. Он читал о таких драконах в книге из библиотеки Рилитара. Эти существа, именуемые огненными драконами, являлись невероятно могущественными существами. И наверное, до смешного неважно, действительно ли Фоуркин был драконом, прожившим многие годы в человеческом обличье, или же человеком, принявшим облик змея. Владея такой сильной магией, он почти наверняка в состоянии использовать все невероятные способности огненного дракона.
Тэгану никогда не победить такого ужасного противника. Это безнадежно…
Нет, дьявол подери, не безнадежно! Это заклинание, наложенное Фоуркином, заставляет его думать именно так. Они с Дживексом убили дракона-мертвяка, сумеют убить и огненного.
Особенно если нанесут удар раньше, чем негодяй полностью завершит трансформацию. До этого момента он уязвим. Поэтому, страстно желая вонзить меч в самое сердце Фоуркина, Тэган понесся на врага, выжимая из крыльев всю возможную скорость.
Он был почти у цели, когда, жужжа крыльями, в ореоле потрескивающего пламени, из груди Фоуркина вылетел хазми, так же легко, как живущее на земле существо могло бы появиться из тумана. Когти летучей твари были, готовы рвать на куски, длинный заостренный хоботок – жалить, но инерция собственного тела швырнула Тэгана в бой.
* * *
Дорну, охваченному нетерпением, все происходящее напоминало умопомрачительно медленный, величавый танец.Паря над горами, долинами и ледником, металлические и цветные уже битый час маневрировали и лавировали. Каждый старался набрать наибольшую высоту, держаться спиной к холодному ветру или обойти противника с фланга. Время от времени то один, то другой дракон вызывал к существованию то облако тумана, то зависающую в воздухе пелену тьмы, то завесу невидимости, чтобы скрыть свои перемещения. А порой заклинатель из вражеского стана брал на себя труд уничтожить эти помехи. До сих пор, однако, никто еще не произнес ни одного заклинания, предназначенного исключительно для нападения.
Также и Кара не пела еще своих звенящих боевых песен. Вместо этого она вполголоса напевала какую-то нежную балладу. Дорн решил, что она позволяет ей снять напряжение или же помогает думать.
Сам он понимал, что расслабиться не в состоянии, а думать в такой момент было особо не о чем. Он просто хотел, чтобы проклятые змеи поскорее перешли к делу.
Наконец Тамаранд взревел, взмахнул золотыми крыльями и устремился вперед. Его воины помчались вслед за ним. Слуги Саммастера ринулись им навстречу. Дорн понятия не имел, что послужило сигналом к началу схватки. Насколько он мог судить, ни одна из противоборствующих сторон не сделала ничего заслуживающего внимания. Но он был рад, что ожидание закончилось, и еще – что у него в запасе достаточно стрел. Дорн и его спутники предусмотрительно остановились в замке одного из местных господ, ровно на столько, чтобы потребовать у перепуганных и изумленных обитателей новый запас оружия, а заодно прочную веревку – привязать и колчан, и самого Дорна к спине Кары.
Пока он накладывал стрелу на тетиву, Кара запела новую песню, ритмичную, резкую, пронзительную. Хоть Дорн и не мог понять ни слова, он чувствовал в них магию, ощущал, как заклинания заставляют дрожать его железные конечности. По его искусственной руке с шипением пробегали искры.
Вокруг, от края до края небес, драконы творили охранительные заклинания. Вместо одного-единственного зеленого змея возникло сразу пять его иллюзорных образов. Гибкое серебристое тело Хаварлана расплылось и стало казаться огромной кляксой. Вокруг Малазан спиралью закрутилось белое свечение.
Нексус внезапно появился впереди и чуть выше цветных драконов. Магия мгновенно перенесла золотого через разделявшее их пространство. Он выдохнул пламя, черный змей пронзительно завопил и вспыхнул. Но остальные цветные стремительно разлетелись в стороны и, в свою очередь, прибегли к дыхательному оружию.
С флангов к Каре подступали красный и клыкастый драконы: Певчая сложила крылья, сделала вираж и устремилась вниз, жертвуя преимуществом в высоте ради того, чтобы увеличить расстояние между собой и появившимися, словно из ниоткуда врагами. Дорну и правда показалось, что они возникли буквально из пустого места, словно по волшебству. Вполне вероятно, что так оно и было.
Справившись с удивлением, он натянул тетиву к самому своему уху. Стрелять вверх было неудобно, но зато, по крайней мере, в таком положении сокращался риск зацепить хрустально-голубое крыло Кары. Дорн пустил стрелу, и та вонзилась в шею красного дракона.
Алый змей мотнул головой от боли. По меньшей мере, на мгновение Дорн оттянул момент, когда тот произнесет атакующее заклинание или плюнет огнем. К несчастью, у него не было возможности одновременно помещать и его клыкастому сородичу. Стрелы зеленого света, вырвавшиеся из его отверстой пасти, понеслись к Каре.
Но они исчезли как раз в тот миг, когда должны были коснуться ее чешуи. Дорн понял, что певчая заранее позаботилась о заклинании, которое сейчас защитило ее. Красный, пришедший в себя после ранения, сложил крылья, спикировал, широко разинул челюсти и выдохнул пламя. Кара уклонилась от огненной струи. Ей пришлось практически перевернуться брюхом кверху. Дорна охватил всепоглощающий страх, инстинктивная безумная уверенность, что, несмотря на веревку, он вот-вот полетит вниз к едва различимой с такой высоты земле.
Но внезапный поворот – и небо вновь оказалось над ним, а земля на подобающем ей месте, и Дорн увидел, что Кара успешно избежала огненной атаки.
Каким-то образом она даже сумела сделать петлю и оказаться над пикирующим красным. Дорн попытался всадить стрелу в его хребет, но он неожиданно вильнул в сторону, и та лишь пробила ему крыло. Кара преуспела больше. Ни на миг не прерывая своей яростной, пульсирующей мелодии, она выдохнула клуб ослепительного, таящего молнии пара, который обжег шею и плечи цветного дракона. Красный завизжал и затрепыхался в воздухе.
Забив крыльями, певчая воспользовалась бедственным положением красного, чтобы подняться еще выше над своими противниками. Все еще целый и невредимый, серо-коричневый клыкастый дракон погнался было за ней. Но, как и большинство представителей его вида, он был неповоротлив в полете и не сумел сократить разделяющее их расстояние.
Однако магия была способна преодолеть его одним махом. Клыкастый прорычал заклинание, и от когтей его передних лап вперед устремилась воздушная волна. Она словно тараном ударила Кару в живот, отбросив ее на несколько ярдов по воздуху и заставив Дорна выпустить из пальцев тетиву раньше, чем он успел как следует натянуть ее. В результате стрела была пущена слабо и ушла в никуда.
Дорн был уверен, что удар причинил Каре боль, но не смог испортить ее песню, породившую очередное чудо магии. На красного прямо с чистого неба вдруг обрушился невероятно крупный град. Градины пробили в его крыльях новые дыры, а стрела Дорна вонзилась-таки в его позвоночник.
Алый дракон проревел слова силы, и светящаяся точка устремилась к Каре. Та взмахнула крыльями, заложила вираж, снова едва не перевернувшись вместе с Дорном брюхом кверху, и когда точка взорвалась морем огня, пламя зацепило их лишь краешком.
Кара сотворила следующее заклинание, и красного окутало облако отвратительного на вид зеленоватого дыма. Цветной дракон перешел в крутое пике, вырвался из дымного облачка и, продолжая снижаться, понесся над ледником. Его серая тень заскользила по сверкающему льду.
Дорн проводил его взглядом, пытаясь определить, действительно ли красный улетает прочь, а потом уголком глаза заметил какое-то движение. Полуголем резко обернулся. Прямо на них мчался зеленый.
– Справа! – заорал Дорн.
Кара вильнула влево. Вспыхнул ослепительный свет. Это было все равно, что смотреть на солнце, с той только разницей, что они не могли отвернуться. Заклинание зеленого наполнило сиянием все вокруг. Единственное, что можно было сделать, – зажмуриться, а Дорн немного замешкался с этим. Когда он снова открыл глаза, перед ними стояла пелена, в которой плавали черные точки.
Тело Кары накренилось, заставив седока сползти на бок. Дорн предположил, что она пытается уйти от атаки, и мог лишь молиться, чтобы она выбрала верное направление и чтобы к ней уже вернулось зрение, а если нет – чтобы другие нечеловечески острые драконьи чувства заменили его.
Нечто прокатилось огнем по его коже. Решив, что их атаковал зеленый, Дорн постарался задержать дыхание, но все же хватанул немного разъедающего дыма. Ему обожгло нос, горло и легкие. Полуголем закашлялся до рвоты.
Но яд не разъел человеческую половину его лица и не выжег его грудь изнутри. Каре, должно быть, на самом деле удалось увернутся от основной порции отравы.
Дорн смахнул с глаз слезы и понял, что зрение его более-менее восстановилось. Кара и ее новый противник кружили друг напротив друга. Несколько отставший клыкастый старался приблизиться к ним, пока щитовой дракон в серебристой чешуе не отвлек его внимание, наслав на него молнию.
Дорн выпустил стрелу в плечо зеленого, а тот в ответ начал обстреливать Кару зазубренными дротиками магической тьмы. Внезапно в его брюхо впились лазурные магические стрелы. Зеленый взревел и отлетел прочь. Кара хотела было устремиться в погоню, но заметила огненного дракона, несущегося к ней на всех парах, и развернулась, чтобы встретить новую опасность.
Потянувшись за стрелой, Дорн бросил взгляд вниз. Откуда же прилетели сверкающие голубые стрелы? По всему похоже, что снизу, с монастырских стен. На земле суетились люди, кажущиеся крохотными с такой высоты, они пускали стрелы, арбалетные болты или заклинания во всякого цветного, оказавшегося в пределах досягаемости.
На миг Дорн вздохнул с облегчением. Теперь он знал наверняка, что монахи все еще защищают архивы – и что, вполне возможно, Рэрун еще жив. Потом он стряхнул с себя секундную слабость и наложил на тетиву очередную стрелу.
Кара на протяжении нескольких секунд обменивалась ударами с огненным драконом, пока хаос воздушного боя не разбросал соперников на поиски новых врагов. В общем именно так, похоже, все и должно было происходить. Сражение, в котором дюжины драконов перемещались в трех измерениях, да еще и периодически прибегали к магии, чтобы мгновенно перенестись из одной точки в другую, было слишком яростным и запуганным. В такой схватке невозможно наметить одного-единственного противника и драться с ним до конца. Вместе с тем очень трудно сказать, какая сторона побеждает, хотя медный дракон уже неподвижно лежал в монастырском саду, изуродованное тело молодого красного валялось на скальном уступе под крепостью, свесив хвост и одно крыло в пропасть, и черный растянулся в луже собственной крови посреди ледника.
Малазан взревела. Не прошло и полминуты, как три клыкастых дракона выбрались из небесной круговерти и по спирали понеслись вниз, к монастырю. По всей видимости, их повелительница решила, что они будут полезнее на земле. Они должны положить конец сопротивлению неуемных монахов.
* * *
Рэрун ожидал, что кто-нибудь из драконов Саммастера спустится вниз, чтобы напасть на оставшихся в монастыре врагов. Но от этого было не менее страшно смотреть, как они приближаются, камнем падая с небес, настолько расцвеченных вспышками магии и огненного драконьего дыхания, что едва ли их можно было по-прежнему назвать синими. Скорее уж небо напоминало разноцветные лоскутные одеяния шутов.– Разбиться на группы! – прокричал карлик. – Заклинатели, в укрытие!
Монахи и их помощники поспешили выполнить приказ. После многих дней упорных тренировок и жестоких боев они знали, как нужно действовать. Рэрун надеялся, что этого будет достаточно, чтобы склонить чашу весов на их сторону.
Он приник к земле за мраморным фонтаном, в канавке, образовавшейся от того, что один из цветных повадился точить здесь свои когти. Удачная позиция, хотя стороннему наблюдателю, возможно, так бы не показалось. Товарищи Рэруна рассеялись по двору, чтобы дракон одновременно мог напасть не более чем на одного человека.
Рэрун пробормотал заклинание и пустил стрелу. Магия придала ей меткости и быстроты, и стрела на всю длину вошла в пятнистую грудь приближающегося клыкастого дракона. Арбалетные болты и дротики тоже полетели в чудовище. Маг показался в окне ровно настолько, чтобы послать в клыкастого облако стужи, и тут же спрятался снова.
Ни одна из этих атак не заставила серо-коричневого дракона дрогнуть или отвернуть. Он сложил крылья и с шумом опустился в монастырский двор, метя расставленными когтями в молодого монаха, оказавшегося прямо перед ним. Юноша бросился прочь, и на миг показалось, что он ускользнул. Но, едва приземлившись, змей хлестнул раздвоенным хвостом, описав в воздухе горизонтальную дугу. Длинные, острые костяные пластины на концах хвоста с тупым хрустом разрубили тело монаха на части.