Бэгли Десмонд. Письмо Виверо

   За короткий период я многого достиг с помощью слов. Мне удалось заставить миллионера сделать то, что я от него хотел, правда, только благодаря тому, что в моих руках был главный козырь – зеркало Виверо. Теперь Фаллон располагает как зеркалом, так и его секретом, а я отброшен назад к своим собственным ресурсам. Вряд ли он нарушит свое обещание, но я ничего не смогу сделать, если такое вдруг произойдет.
   Маленький серый человек все еще был здесь. Он облачился в яркие, плохо сидящие на нем одежды и с щегольством носит свой маскарадный наряд, но в глубине души страстно желает снова одеть строгий консервативный костюм, шляпу котелком и взять в руки сложенный зонтик вместо этой бутафорской пики. Я состроил гримасу человеку в зеркале; Джемми Уил – овца в волчьей шкуре.
   Я покинул комнату в состоянии неуверенности и раздвоенности чувств.

* * *

   Внизу я застал Пата Харриса со стетоскопом на шее и маленькой черной коробочкой в руках, из которой торчала блестящая телескопическая антенна. Увидев меня, он неистово замахал рукой и прижал палец к губам, показывая своей мимикой, что я должен сохранять тишину. Он кружил по комнате, как собака на незнакомом месте, пересекая ее вперед-назад и постепенно концентрируя свое внимание на большом обеденном столе из массивного испанского дуба.
   Внезапно он встал на четвереньки и скрылся под столом, завершив тем самым свое сходство с собакой. Все, что я мог видеть, это заднюю часть его брюк и подметки его ботинок; брюки были в порядке, но ботинки нуждались в ремонте. Через некоторое время он показался наружу, улыбнулся и снова приложил палец к губам. Он подозвал меня, показывая, что я должен к нему присоединиться, и, чувствуя себя немного глупо, я тоже встал на четвереньки. Он нажал кнопку, и узкий луч света вырвался из маленького фонарика, зажатого у него в руке. Луч поблуждал по обратной поверхности стола, а затем замер неподвижно. Повинуясь жесту Харриса, я присмотрелся и увидел маленькую серую металлическую коробочку, наполовину скрывшуюся за перекрестьем балок.
   Харрис пошевелил согнутым указательным пальцем, и мы выбрались из-под стола, после чего он быстро вышел из комнаты и провел меня по коридору в кабинет Фаллона, который оказался пуст.
   – Нас подслушивают, – сообщил он.
   Я разинул рот.
   – Вы хотите сказать, что этот предмет...
   – ...радиопередатчик. – Он вынул из ушей стетоскоп с видом диктора, готового сообщить плохие новости. – Это устройство предназначено для обнаружения микрофонов. Я проверяю все частоты, и если где-то поблизости работает радиопередатчик, в наушниках раздается посвистывание. Затем, чтобы его найти, остается только следить за показанием стрелки индикатора.
   Я нервно произнес, окинув взглядом кабинет:
   – Не лучше ли нам помолчать? Это место...
   – Оно чисто, – сказал он коротко. – Я его проверил.
   – Бог ты мой! – воскликнул я. – Что заставило вас подумать о возможности наличия в доме подобных устройств?
   Он усмехнулся.
   – Недоверчивый склад ума и знание человеческой натуры. Я просто представил, что сделал бы на месте Джека Гатта, если бы мне хотелось быть в курсе событий, происходящих в этом доме. Кроме того, это стандартная процедура в моей работе. – Он потер подбородок. – Вы говорили о чем-нибудь в той комнате – о чем-нибудь важном?
   Я спросил осторожно:
   – Вы что-нибудь знаете про то, что мы пытаемся сделать?
   – Тут все в порядке – Фаллон выложил мне все полностью. Прошлым вечером мы засиделись с ним допоздна. – Его глаза вспыхнули. – Какая необыкновенная история – если это правда!
   Я мысленно вернулся назад.
   – Мы все стояли вокруг того самого стола, разговаривая о подносах. Именно тогда я сообщил новость, что это на самом деле зеркала.
   – Не слишком хорошо, – сказал Харрис.
   – Но затем мы перешли в кинозал, – продолжил я. – И я продемонстрировал, что произойдет, если луч света отразится от зеркала. Все остальное было сказано там.
   – Покажите мне этот кинозал, – попросил Харрис.
   Я показал, и он, вооружившись стетоскопом, несколько минут вращал ручки на своем устройстве. Наконец он снял наушники.
   – Здесь ничего, значит есть шанс на то, что Гатту известно только истинное предназначение этих изделий, но он не знает про их необычные свойства.
   Мы вернулись обратно в кабинет и застали там Фаллона и Халстеда. Фаллон распечатывал большой конверт, но сразу замер как только услышал то, что ему сказал Харрис.
   – Хитроумный ублюдок! – сказал он с некоторым удивлением в голосе. – Вырвите с корнем этот проклятый микрофон.
   – Не надо! – возразил Харрис. – Я хочу, чтобы передатчик остался на месте. Он нам еще пригодится. – Он посмотрел на нас с легкой улыбкой. – Никто из вас не представлял себя в роли радиоактера? Я думаю, мы сможем скормить Джеку Гатту кое-какую дезинформацию. Но вы все должны помнить, что в этой комнате нельзя говорить ничего важного.
   Фаллон рассмеялся.
   – Вы и сами достаточно хитроумны, Харрис.
   – Я профессионал, – просто сказал Харрис. – Не думаю, что мы сможем устроить живое шоу; так слишком много шансов допустить оплошность. Здесь требуется хорошо отредактированная пленка, которую мы прокрутим перед микрофоном. – Он сделал паузу. – Я присмотрю за этой комнатой. Кто-то должен сменить батарейки, они не вечны.
   – Но куда ведется передача? – спросил Халстед.
   – Вероятно в машину, которая припаркована чуть выше по дороге. Двое парней сидят в ней уже второй день. Я полагаю, что в машине установлен приемник, соединенный с магнитофоном. Мы не будем их тревожить до тех пор, пока они не проглотят приготовленную для Гатта историю, а может быть, и после. Одно дело что-то знать, но гораздо лучше, когда твой противник не знает, что ты это знаешь. Мой совет – сохранять невинный вид. Вы даже не подозреваете, что Джек Гатт существует.
   Фаллон не ошибался насчет Харриса; это был самый хитроумный человек, которого я когда-либо встречал, и его предусмотрительность не знала просчетов. Узнав его лучше, я понял, что могу доверить ему собственную жизнь, да иначе и не могло быть, поскольку, как оказалось, он знал про меня больше, чем я сам. Его специальностью являлась информация, и он усердно собирал ее на работе и в свободное время. У Харриса был мозг, подобный хорошо организованной компьютерной памяти, но в отличие от компьютера он еще имел возможность прибегнуть к огромному количеству различных уловок.
   Фаллон вскрыл конверт.
   – Давайте вернемся к делу. Это рентгеновские снимки – в натуральную величину.
   Он рассортировал их и раздал нам по одному отпечатку каждого зеркала. Снимки оказались весьма хорошего качества, удивительные по четкости деталей, которые были лишь смутно различимы на экранном изображении. Я сказал:
   – Миссис Халстед не ошиблась, здесь и в самом деле какие-то слова возле самого края. – Я пригляделся повнимательнее. – Я не могу читать по-испански.
   Фаллон взял увеличительное стекло и что-то зашептал себе под нос.
   – Насколько я могу разобрать, здесь написано примерно следующее. На вашем зеркале: "Путь к истинной славе лежит через порталы смерти". А на моем зеркале: "Жизнь вечная ждет за могилой".
   – Ужасно, – прокомментировал Харрис.
   – Не слишком точные инструкции, – иронично сказал Халстед.
   – Это может что-то значить, – произнес Фаллон задумчиво. – Но одна вещь не вызывает сомнений; здесь определенно изображено побережье Кинтана Роо. – Он провел увеличительным стеклом над отпечатком. – Бог ты мой, да тут еще и города отмечены. Видите эти квадратные значки в виде замков?
   Я почувствовал, что атмосфера в комнате накаляется.
   – Эти два вверху должно быть Коба и Тулум, – произнес Халстед напряженно. – А к западу от них Чичен-Ица.
   – И Ичпатуун в заливе Четумал. А что это за город к югу от Тулума? Может быть, Чанауши? – Фаллон поднял голову и устремил взгляд в пространство. – Город, открытый совсем недавно. Существует теория, что он был центром морской торговли на побережье.
   Рука Халстеда рывком опустилась вниз.
   – Здесь рядом показан еще один город – и вот еще, – Его голос надломился. – А вот еще один. Если эта карта достаточно точная, мы сможем открывать потерянные города целыми пачками.
   – Успокойтесь, – сказал Фаллон и отложил отпечаток в сторону. – Давайте взглянем на Уашуанок. – Он взял в руки другой снимок и внимательно на него посмотрел. – Если эта схема соответствует маленькой окружности на мелкомасштабной карте, то мы сможем определить местонахождение города.
   Я взглянул на свою копию снимка. На нем были показаны холмы, но из-за отсутствия масштаба их высота оставалась под вопросом. По склонам холмов рассыпались грубые изображения различных строений. Я вспомнил слова Виверо, сказанные им в письме, о том, что город расположен на гряде холмов, протянувшейся с востока на запад.
   Халстед заметил:
   – Планировка зданий выглядит как смесь Чичен-Ицы и Кобы, но этот город больше. Значительно больше.
   – А вот сенот, – сказал Фаллон. – Значит, здесь должен находиться храм Юм Чака, если верить Виверо. Интересно, где расположен королевский дворец? – Он повернулся и взял в руки большую трубу, из которой извлек свернутую в рулон карту. – Я потратил на эту карту большое количество времени, – сказал он. – Целую жизнь.
   Он развернул ее и расстелил на столе, прижав углы книгами.
   – Все, что построили майя, показано здесь. Вы не замечаете тут ничего странного, Уил?
   Я пристально посмотрел на карту и сказал в итоге:
   – Похоже, что города сконцентрированы на юге.
   – Это Петен – Старая Империя, пришедшая в упадок в одиннадцатом веке. Позднее сюда пришли Ица – свежая кровь, давшая толчок развитию цивилизации майя. Они возродили некоторые старые города, такие, как Чичен-Ица и Коба, и построили новые, такие, как Майяпан. Забудьте про юг, сконцентрируйте свое внимание на самом полуострове Юкатан. Что здесь кажется странным?
   – Вот это чистое пространство на востоке. Почему они не строили здесь?
   – Кто сказал, что не строили? – спросил Фаллон. – Это Кинтана Роо. У местных обитателей существует глубоко укоренившееся враждебное отношение к археологам. – Он постучал пальцем по карте. – Вот здесь они убили археолога и вмуровали его скелет в стену, нависшую над морем, как своего рода украшение – и в качестве предупреждения другим. – Он усмехнулся. – Все еще желаете поехать с нами?
   Маленький серый человек внутри меня издал испуганный крик, но я как ни в чем не бывало улыбнулся в ответ.
   – Я поеду туда же, куда и вы.
   Он кивнул.
   – Это произошло довольно давно. Коренные индейцы порастеряли свою воинственность. Но все равно путешествие будет не слишком приятным. Местные обитатели настроены враждебно – как чиклерос, так и индейцы Чан Санта Розы; но самое худшее там – сама земля. Вот каковы причины наличия этого большого белого пятна – и Уашуанок находится посередине.
   Он согнулся над картой и принялся сравнивать ее с отпечатком.
   – Я думаю, он расположен где-то здесь – плюс минус двадцать миль. Виверо не имел возможности произвести тригонометрические измерения, когда делал этот набросок; мы не можем полагаться на него чрезмерно.
   Халстед покачал головой.
   – Нам предстоит адская работа.
   Подняв голову, он увидел, что я улыбаюсь. Я не понимал, в чем здесь могут возникнуть трудности. В библиотеке Фаллона мне попадались на глаза картины, изображающие города майя; там были пирамиды размером со здание Пентагона в Вашингтоне, и я не представлял, как можно не заметить одну из них.
   Халстед сказал холодно:
   – Возьмите окружность диаметром двадцать миль и вы получите триста квадратных миль, которые надо прочесать. Вы можете пройти в десяти футах от структуры майя, не заметив ее. – Его губы растянулись в невеселой улыбке. – Вы можете даже пройти по ней и не узнать об этом. Увидите сами.
   Я пожал плечами и решил не спорить, хотя не верил, что на самом деле все так плохо.
   Фаллон сказал взволнованно:
   – Чего я не понимаю, так это почему такой человек, как Гатт, столь настойчиво проявляет свою заинтересованность. Я не вижу ни одного существенного мотива для его вмешательства.
   Я в немом изумлении посмотрел на Фаллона, а затем сказал:
   – Золото, разумеется! Гатт охотник за сокровищами.
   На лице Фаллона появилось озадаченное выражение.
   – Какое золото? – спросил он мрачно.
   Теперь настала моя очередь принять озадаченный вид.
   – Вы же читали письмо Виверо, черт возьми! Разве он не описывает там королевский дворец, весь покрытый золотом? Разве он не упоминает золото снова и снова. Он пишет даже про золотую гору!
   Халстед разразился хохотом, а Фаллон посмотрел на меня так, словно я сошел с ума.
   – Где бы майя взяли столько золота, чтобы покрывать лм здания? – спросил он. – Попробуйте призвать на помощь немного здравого смысла, Уил.
   На какое-то мгновение я подумал, что и на самом деле схожу с ума. Халстед смеялся, качая головой, а Фаллон рассматривал меня с интересом. Я повернулся к Харрису, который развел руками и выразительно пожал плечами.
   – Это выше моего понимания, – сказал он.
   Халстед все еще пытался взять себя в руки. В первый раз я видел его искренне веселящимся.
   – Не вижу ничего забавного, – сказал я кисло.
   – Не видите? – спросил он, вытирая глаза. Он перевел дыхание. – Это самая забавная вещь, которую я слышал за последние несколько лет. Расскажите ему, Фаллон.
   – Вы в самом деле думали, что Уашуанок весь пропитан золотом – или что такое когда-то было? – спросил Фаллон. Он тоже заулыбался, словно заразившись от Халстеда какой-то инфекцией.
   Я начинал злиться.
   – Так написал Виверо, не правда ли? – Я взял снимки и сунул их Фаллону под нос – Вы верите этому, не так ли? Виверо показал города там, где они есть на самом деле, так что в этом вы ему верите. Почему же вас так забавляет остальная часть его истории?
   – Виверо самый большой лжец в западном полушарии, – сказал Фаллон. – Он посмотрел на меня с удивлением. – Я думал, вы знаете. Я говорил вам, что он лжец. Вы слышали, как мы это обсуждали.
   Я приказал себе расслабиться и сказал медленно:
   – Не могли бы вы повторить это снова, по возможности простыми словами? – Я посмотрел на Харриса, который, судя по выражению его лица, был озадачен не меньше меня. – Я уверен, что мистер Харрис тоже хотел бы узнать, в чем соль этой шутки.
   – Ох, я понял, – сказал Фаллон. – Вы на самом деле приняли письмо Виверо за чистую монету. – Халстед скова разразился хохотом; я уже начал от этого уставать.
   Фаллон продолжил:
   – Давайте возьмем одно или два утверждения, встречающиеся в письме. Он говорит, что род де Виверо имеет древние корни, но был разграблен маврами и семейное состояние оказалось потеряно. Он бессовестно лжет. Его отец был ювелиром, но дедушка его был простой крестьянин, ведущий свое происхождение от многих поколений крестьян. Фамилия его отца была Виверо, и Мануэл сам добавил к ней аристократическую частицу, превратив в де Виверо. Он сделал это в Мексике – ему никогда бы не удалось проделать такое в Испании. К тому времени, когда Мервилл посетил мексиканскую ветвь семьи, миф уже окреп. Вот почему он не мог поверить в то, что де Виверо сам изготовил поднос.
   – Так значит, он солгал в этом утверждении. Ну и что? Множество людей лгут по поводу самих себя и своих семей. Но как вы узнали, что он солгал насчет золота? И зачем ему сочинять подобные небылицы?
   – Все золото, имевшееся у майя, было импортировано, – сказал Фаллон. – Оно поступало из Мексики, из Панамы и с Карибских островов. Эти люди жили в неолите, они не умели обрабатывать металл. Вспомните, как Виверо описывает их оружие – деревянные мечи с каменными остриями. Тут он прав, этот камень был обсидиан.
   – Но майя имели золото, – возразил я, – Вспомните, что нашли при обследовании сенота в Чичен-Ице. Я читал про это.
   – Ну и что они нашли? Множество различных мелких изделий из золота – все они импортированы, – сказал Фаллон. – Чичен-Ица была религиозным центром, и сенот являлся священным. Вы найдете священные колодцы в любой части мира, где совершаются жертвоприношения, и сеноты имели особенное значение на Юкатане, где так не хватает воды. Паломничества в Чичен-Ицу совершались в течение столетий.
   Харрис сказал:
   – Нельзя пройти мимо фонтана в Нью-Йорке, чтобы при этом кто-нибудь не бросил в него деньги.
   – Точно, – с готовностью согласился Фаллон. – По-видимому, в этом проявляется какая-то примитивная тяга к воде. Три монетки в фонтан – и все такое прочее. Но майя не имели собственного золота.
   Я был поставлен в тупик.
   – Тогда какого черта Виверо написал, что оно у них было?
   – Ох, это поначалу озадачило и меня, но потом мы с Халстедом посовещались и пришли к одной теории.
   – Был бы рад ее услышать, – сказал я без особого энтузиазма.
   – Виверо обнаружил что-то – в этом нет сомнений. Но что это такое, мы не знаем. Он проявил скрытность, поскольку, очевидно, не хотел разглашать свой секрет любому случайному человеку, в чьи руки могло попасть письмо. Он дает понять достаточно ясно только то, что желает предоставить славу первооткрывателей своим сыновьям – во имя процветания семьи де Виверо. Поэтому, если он не мог открыто рассказать своим сыновьям, в чем заключается этот таинственный секрет, ему оставалось только найти какой-нибудь другой способ привлечь их – тем, что они обязательно захотят найти. Золотом!
   Я тяжело опустился в кресло, чувствуя себя удрученным.
   – А почему испанцы захотят найти золото там, где его нет? Вы заставляете меня ходить по кругу.
   – Это достаточно просто. Испанцы прибыли в Мексику в поисках легкой добычи – и они нашли ее. Они разбили ацтеков и обнаружили большое количество золота в богатых храмах и во дворце Монтесумы. Но они не смогли понять, что его запасы не бесконечны. Они не были чересчур глубокомысленными людьми, и им никогда не приходило в голову, что груда золота, награбленного ими у ацтеков, копилась в течение столетий, постепенно, год за годом. Они считали, что где-то должен быть главный источник, возможно какой-нибудь рудник. Они дали ему имя, назвав Эльдорадо, – и никогда не прекращали его искать. Но Эльдорадо не существует.
   Представьте себе этих испанских солдат. Разграбив ацтеков, Кортес решил поделить добычу. После того, как он обманул и обсчитал своих капитанов, капитаны запустили свои липкие пальцы в оставшееся, и простым солдатам досталось совсем немного. Возможно, золотая цепочка или винная чаша. Это были солдаты, а не колонисты, и всегда по другую сторону холма они ожидали найти Эльдорадо. Поэтому они атаковали майя, а затем Писарро напал на инков Перу. Они стирали с лица земли целые цивилизации только потому, что не были готовы заняться добычей золота самостоятельно. Оно было здесь, это верно, но только не на Юкатане. У майя, как и у ацтеков, имелось достаточно много золота, но не в таких количествах, чтобы они могли покрывать ими здания или изготавливать из него желоба для дождевой воды. Аристократы носили небольшие золотые украшения, и жрецы в храмах использовали при совершении обрядов золотую утварь.
   Харрис спросил:
   – Так значит, все эти рассказы Виверо насчет золота были просто приманкой для его мальчиков?
   – Похоже, что так, – сказал Фаллон. – Да, кстати, он и на самом деле удивил майя, когда расплавил золото и отлил статуэтку. Это было нечто такое, чего они раньше никогда не видели. Я покажу вам образец оригинальной работы майя по золоту, и вы поймете, что я имею ввиду. – Он подошел к сейфу, открыл его и вернулся обратно с маленьким золотым диском. – Это тарелка, которой, вероятно, пользовался аристократ. Вы можете видеть, что она покрыта искусной резьбой.
   Тарелка казалась тонкой и хрупкой. На ней был изображен воин с копьем и щитом на фоне других фигур, держащих в руках предметы странной формы. Фаллон сказал:
   – Вероятно, поначалу это был самородок, который нашли где-то в горном потоке вдали от Юкатана. Майя расплющили самородок, придав ему нынешнюю форму, и вырезали это изображение при помощи каменных инструментов.
   Я спросил:
   – А как насчет горы из золота? Это что, была очередная ложь Виверо? Там не мог находиться какой-нибудь рудник?
   – Ни единого шанса, – сказал Фаллон решительно. – По данным геологии, это невозможно. Полуостров Юкатан известняковый мыс – золотоносные породы там полностью отсутствуют. И других металлов там нет тоже, – вот почему майя, несмотря на высокий уровень своей цивилизации, так и не выбрались из каменного века.
   Я вздохнул.
   – Хорошо, я все понял. Золота там нет.
   – Что приводит нас обратно к Гатту, – сказал Фаллон. – Какого черта ему нужно?
   – Золото, – ответил я.
   – Но я только что объяснил вам, что золота там нет, – произнес Фаллон раздраженным тоном.
   – Да, объяснили, – согласился я. – И вы меня убедили. Так же как и Харриса. – Я повернулся к Харрису. – До того, как вы услышали эти объяснения, вы верили в то, что на Юкатане есть золото?
   – Я думал, что все так и есть на самом деле, – признался он. – Сокровище, похороненное в разрушенном городе.
   – Вот как, – сказал я. – Тогда почему вы считаете, что Гатт подумает по-другому? Может быть, он и образованный человек, но все же не эксперт по археологии. Я и сам достаточно начитан, но все равно поверил в погребенное сокровище. Я не обладаю техническими знаниями, которые помогли бы мне разоблачить ложь Виверо, так почему это должен сделать Гатт? Разумеется, его притягивает золото. У него менталитет конкистадора – это просто обыкновенный гангстер, жаждущий легкой наживы.
   Фаллон выглядел удивленным.
   – Конечно. Это не приходило мне в голову. Нужно, чтобы он узнал правду.
   Харрис криво усмехнулся.
   – И думаете, он вам поверит? – спросил он язвительно. – Только не после того, как он прочитал письмо Виверо. Черт возьми, я до сих пор вижу перед собой королевский дворец, весь сияющий на солнце, хотя знаю, что это неправда. Если вы хотите убедить Гатта, то вам предстоит нелегкая работа.
   – Тогда он, должно быть, глупый человек, – сказал Фаллон.
   – Нет, Гатт не глуп, – возразил Харрис – Он просто считает, что человек, который тратит на что-то столько усилий, сколько тратите вы, человек, который готов проводить свое время в джунглях, разыскивая что-то, ищет нечто весьма ценное. Гатт не верит в то, что научное знание обладает практической ценностью, поэтому здесь должно пахнуть деньгами. Он просто меряет вас по своим собственным стандартам, вот и все.
   – Боже мой! – воскликнул Фаллон.
   – У вас возникнут проблемы с Джеком, – сказал Харрис – Он не отстанет так просто. – Он кивнул в сторону отпечатков, лежащих на столе. – Где они были сделаны?
   – Я располагаю долей акций одной строительной компании в Тампико. Я попросил использовать металлургическую рентгеновскую установку.
   – Мне лучше проверить это, – сказал Харрис – Гатт может до нее добраться.
   – Но негативы находятся у меня.
   Харрис посмотрел на него с жалостью.
   – Почему вы думаете, что эти негативы единственные? Сомневаюсь, что у них все получилось с первого раза – они дали вам лучшие снимки из серии. Я хочу посмотреть, что произошло с остальными и уничтожить их до того, как Гатт начнет разливать пальмовое масло среди ваших плохооплачиваемых техников.
   Харрис был профессионал и никогда не забывал про это. Он абсолютно не верил в высокие качества человеческой натуры.

2

   То, как Фаллон организовывал археологическую экспедицию, больше походило на подготовку военной операции – примерно такого же масштаба, как высадка войск на побережье Нормандии. Это был не бедный яйцеголовый ученый, собирающий крохи по существующим на пожертвование фондам и экономящий каждый доллар, чтобы иметь возможность выполнить дополнительную работу. Фаллон был мультимиллионер, у которого была своя причуда и который мог себе позволить тратить деньги так, словно он выкачивал их по персональному трубопроводу из Форг Нокса. Денег, которые он потратил на поиски Уашуанока, хватило бы на то, чтобы построить заново этот проклятый город.
   Его первой мыслью было начать высадку с моря, но побережье Кинтана Роо изобиловало островами и скрытыми отмелями, и увидев, что на горизонте появились трудности, он отбросил эту идею. Но такой поворот событий его не встревожил; он просто зафрахтовал небольшой воздушный флот и перебросил снаряжение по воздуху. Чтобы начать эту операцию, ему пришлось послать вперед бригаду строителей, чтобы те построили взлетно-посадочную полосу на берегу залива Асценсион. Это место в итоге превратилось в базовый лагерь.
   Как только взлетная полоса была готова, он послал туда разведывательный самолет, снаряженный специальным фотографическим оборудованием, чтобы тот, используя построенную базу, сделал аэрофотосъемку не только того района, где предположительно должен находиться Уашуанок, но и всей провинции Кинтана Роо и территории Юкатана. Это выглядело несколько чрезмерно, поэтому я спросил Фаллона, зачем он так делает. Его ответ был прост: он сотрудничает с правительством Мексики в обмен на определенные услуги – похоже, что картографический департамент испытывает большой недостаток информации об этих районах, и Фаллон согласился обеспечить его фотомозаикой.