Страница:
На щеках герцогини снова появился нездоровый румянец.
– Сибилла, утром я пошлю в Лондон за доктором, если у вас все еще будет жар. Ваш доктор не в состоянии помочь.
– Я никого не хочу, кроме доктора Хартли, – заявила герцогиня. – Почему вы тогда прогнали Томаса? – спросила она вдруг. – Я вам, Адам, этого никогда не прощу, вы сами знаете. И я рада, что он вернулся. Да, рада!
Сибилла проскользнула в гардеробную и тотчас же заперла за собой дверь. Герцог услышал, как она закашлялась.
Он вздохнул и отправился в свои апартаменты.
Он называл ее шлюхой и все мучил, мучил ее…
Ее разбудила горничная. Она сказала, что «мисс Гамильтон просят одеться и спуститься вниз, в гостиную».
Одеваясь, Флер решила, что признается во всем. Ведь Мэтью, наверное, все о ней рассказал, и теперь ей хотят учинить допрос.
Значит, отсрочки больше не будет. Значит, Мэтью просто играл с ней, забавлялся…
Флер чувствовала себя совершенно разбитой, когда слуга открыл перед ней дверь гостиной. Она вошла и остановилась в нерешительности. И все же держалась с достоинством – она решила, что не станет плакать и каяться.
Но тут к ней подошел герцог и объяснил, почему ее в полночь подняли с постели. Что ж, теперь понятно, почему ей каждое утро позволяли музицировать в салоне. Его светлость хочет, чтобы она развлекала его гостей.
Флер смотрела на герцога и чувствовала, что ненавидит его и боится. Он ее обманул: потребовал плату за то, что позволил играть на фортепиано. А ведь совсем недавно говорил, что заботится о своих слугах и защищает их.
Флер вспомнила их недавнюю верховую прогулку…
Вспомнила, как герцог скакал на вороном жеребце и улыбался ей, даже смеялся и шутил. А она радовалась своему счастью и тоже улыбалась. Улыбалась ему, герцогу Риджуэю.
Теперь она ненавидела его.
И она говорила только с лордом Томасом Кентом, который всегда улыбался ей и был дружелюбно настроен. Более того, лорд Томас защищал ее перед герцогиней. Что ж, она будет играть для него, если он просит. Впрочем, у нее не было выбора.
Она не заметила, как Мэтью подошел к ней сзади. Странно, но не заметила. А закончив играть, тотчас же почувствовала его присутствие.
И вдруг лорд Томас, очевидно, желая выручить ее, намекнул, что она может уйти из гостиной вместе со своим знакомым, с Мэтью.
И ее светлость не возражала. Более того, дала понять Флер, что уже не сердится на нее.
И ей пришлось смириться с неизбежным. Она оказалась в безвыходном положении.
Шедшие впереди них слуги уже зажгли свечи в настенных бра галереи.
Мэтью с улыбкой предложил Флер руку:
– Если уж нам предстоит пройтись, Изабелла, давайте сделаем это как воспитанные люди.
Они прошли в галерею, и слуги тотчас же закрыли за ними двери.
– Как вам удается выглядеть так замечательно? – спросил Мэтью. – Вы прекрасны даже в этом скромном платье Флер отдернула руку;
– Чего вы добиваетесь, Мэтью? Если мы не должны немедленно уехать, если вы не собираетесь бросить меня в тюрьму, то чего же вы хотите? Чтобы я легла с вами в постель здесь, в Уиллоуби? Стала вашей любовницей?
Лорд Броклхерст вздохнул.
– Вы прекрасно знаете, что я этого не требую. Изабелла.
– Так скажите же наконец, чего вы хотите.
– Я люблю вас, Изабелла. Уже давно люблю. Я достоин порицания?
– Если вы действительно любите меня, Мэтью, то должны уважать мои чувства. Вам не следовало становиться между мной и Дэниелом.
– Дэниел Бут похож на улыбчивую добрую девочку, – усмехнулся Мэтью. – Он не мог бы сделать вас счастливой, Изабелла.
– Возможно, вы правы. Но это мое личное дело. Почему вы все так подстроили?
– Подстроил?
– Ваша мать и Амелия уехали в Лондон и оставили меня с вами. Если бы они обо мне заботились, то не поступили бы так. А вы… Вы не позволили мне поехать на время к сестре Дэниела, а потом выйти за него замуж. Вы не оставили мне выбора, погубили мою репутацию, и мне оставалось только стать вашей любовницей.
Мэтью остановился и взял Флер за руки. Она попыталась высвободиться, но он крепко держал ее.
– Но Амелия уже давно собиралась в Лондон. И, конечно, моя мать решила сопровождать ее. Но было бы жестоко отправлять вас с ними, Изабелла. Вы втроем не поладили бы…
– Ничего удивительного, – перебила Флер. – Ведь вы все меня игнорировали.
– Как бы то ни было, мне казалось, что для вас будет лучше, если вы останетесь в доме, Изабелла. И я не стремился стать вашим опекуном, вы сами знаете. Такова была воля вашего отца. Он хотел, чтобы я заботился о вас до тех пор, пока вы не выйдете замуж или до вашего двадцатипятилетия.
Не я придумал все это.
– До того как я выйду замуж?! – воскликнула Флер. – Но я хотела выйти замуж за Дэниела. И вы могли вы освободиться от столь обременительной ответственности.
– Но это вовсе не обременительно. И я не мог согласиться на ваш брак с таким бесхарактерным человеком, Изабелла.
– Лучше было сделать меня своей любовницей.
– Я не употреблял слово «любовница», – заметил Мэтью.
Она рассмеялась:
– Уж не собирались ли вы жениться на мне?
– Вы как-то странно все это себе представляете, Изабелла. – Он еще крепче сжал ее руки. – Ведь вы – леди, дочь барона. Неужели вы могли подумать, что я мог бы без вашего согласия…
Она снова засмеялась:
– Вы такой благородный джентльмен? А я даже не подозревала об этом. Мне казалось, что вы собирались соблазнить меня.
– Соблазнить?
– Мне пришлось уйти из дому, – продолжала Флер. – Мой саквояж был уже в кабриолете. И Мириам ждала меня в доме священника. Но вы не пустили меня и отругали за непослушание. И вы не собирались отправлять меня в мою комнату. Вы хотели отвести меня в свою. А может, даже…
Возможно, Хобсон хотел задержать меня в библиотеке, чтобы вы там могли овладеть мною.
Он выпустил одну ее руку и утер пот со лба.
– Изабелла, о чем вы говорите? Вы кричали на меня и царапались, словно безумная, потому что я не позволил вам сбежать с Бутом. Я запретил вам вступать с ним в брак, но запретил на законном основании. Хобсон подошел к вам сзади, чтобы вы не споткнулись о кирпичную кладку очага. А вы повернулись к нему и толкнули как раз в тот момент, когда он оступился. Эта смерть – просто случайность, не более.
– Да, случайность, – кивнула Флер. – Надеюсь, судья так и решит.
– И я надеюсь, – кивнул Мэтью. – Но вы забыли о драгоценностях. История с драгоценностями не в вашу пользу.
– Драгоценности? – упавшим голосом проговорила Флер.
– Они самые. Мать не взяла их с собой в Лондон, и их нашли в вашем саквояже, когда вы в панике убежали.
Флер пристально посмотрела на Мэтью.
– Разумеется, драгоценности нашли не вы, а кто-то другой? – спросила она.
– Ваша горничная.
Флер усмехнулась.
– Но я прекрасно вас понимаю, – сказал Мэтью. – Вам пришлось многое пережить. Изабелла. В таком возрасте лишиться родителей – это очень тяжело. И вы видели, как мы пришли в ваш дом.., и забрали все, чем владели когда-то ваши родители. Эта собственность, она снова может стать вашей, может стать собственностью наших детей.
– Наших детей? – переспросила Флер. – Вы действительно готовы жениться на мне, Мэтью?
– Я люблю вас. Вы не представляете, как я страдал эти два с половиной месяца. Изабелла. Ведь я не знал, увижу ли вас снова. Вы должны выйти за меня замуж.
– Вы сказали «должна»?
– Я не стану принуждать вас силой, поверьте.
– Мой ответ – нет.
– Вы еще передумаете. Изабелла.
– Нет, уверяю вас. – Она улыбнулась. – Когда вы будете уезжать отсюда, вы уедете один, Мэтью.
(Он вдруг схватил ее за горло и легонько надавил пальцами на артерию.
– Говорят, опытные палачи делают свою работу так, что смерть в петле наступает мгновенно и без всякой боли. К сожалению, не все они столь опытны.
Ее улыбка погасла.
– Благодарю вас, – ответила она. – Я должна подумать.
Значит, я выхожу за вас замуж или меня повесят? Сколько времени у меня на то, чтобы принять решение?
В следующее мгновение дверь отворилась, и в галерею вошел герцог Риджуэй.
– Вы все еще здесь? – спросил он. – Любуетесь этими прекрасными полотнами, не так ли? Но гувернантке моей дочери пора спать, Броклхерст. Может быть, вы продолжите осмотр как-нибудь в другой раз? Вы можете вернуться в свою комнату, мисс Гамильтон.
Все трое молча направились к выходу. Герцог у двери остановился и, внимательно посмотрев на Флер, предложил ей руку.
– Я сам провожу вас наверх, – сказал он.
Флер кивнула и пошла с герцогом, она даже не попрощалась с Мэтью. Но как только они подошли к лестнице, она отстранилась и, поднимаясь наверх, старалась держаться как можно дальше от его светлости.
Однако наверху он не повернул обратно, а пошел рядом с ней по коридору к ее комнате. У двери герцог остановился.
– Я прошу у вас прощения, мисс Гамильтон, – тихо проговорил он.
– Просите прощения?
Флер внимательно посмотрела на герцога. Сейчас он казался еще более мрачным, чем обычно.
– Да, за все. За то, что вас подняли с постели. За то, что оскорбили вас. Больше я этого не допущу.
Теперь она смотрела на него с удивлением.
– Он обидел вас? Причинил беспокойство?
– Он не тот, кто на самом деле заставил меня страдать.
Герцог молча смотрел на нее, смотрел, крепко сжав зубы.
И Флер вдруг в ужасе подумала о том, что он сейчас откроет дверь, пригласит ее войти и снова прикажет ей раздеться.
Она решила, что на этот раз не подчинится ему.
– Да, я прошу прошения, – проговорил он, глядя на ее губы. – Заходите, мисс Гамильтон.
– Нет! – Она отступила на шаг и отрицательно покачала головой. – Нет. Пожалуйста, не надо. Ах, прошу вас, нет…
– О Господи! – Он шагнул к ней и взял ее за плечи. – Что это вы обо мне подумали? Вы полагаете, что я извинился перед вами и тут же пытаюсь соблазнить?
Она до боли закусила губу.
– Послушайте, Флер… Я ведь тогда овладел вами не против вашей воли. И впредь не позволю себе ничего подобного. Более того, я не сделаю этого, даже если вы согласитесь.
Я женатый мужчина и согрешил всего один раз за пять с половиной лет супружеской жизни. Не бойтесь меня, поверьте, вы в безопасности.
Только сейчас Флер почувствовала, что ее верхняя губа кровоточит. Герцог как-то странно посмотрел на нее и вдруг, тихо застонав, заключил в объятия. Он прижимал ее к себе все крепче и наконец почувствовал, что она успокоилась, расслабилась.
Флер со вздохом закрыла глаза. Прижавшись щекой к груди герцога, она почувствовала, как гулко бьется его сердце.
– Не бойтесь ничего. – прошептал он ей на ухо. – Вам, Флер, я ни за что на свете не причиню зла. О Боже, скажите же, что больше не думаете обо мне так, как думали раньше.
– Не думаю, – сказала она, высвобождаясь из его объятий.
– Не бойтесь ничего, – повторил герцог. Он отступил на шаг и внимательно посмотрел на нее. – Доброй ночи, Флер.
– Доброй ночи, ваша светлость.
Она вошла в комнату и закрыла за собой дверь. Потом прижалась к ней лбом и сделала несколько глубоких вдохов. Ей нечего бояться. Они были наедине, и герцог мог без труда овладеть ею. Он мог заглушить ее крики так, что даже миссис Клемент ничего бы не услышала. Но он не стал этого делать.
Он никогда не сделает этого против ее воли, так он сказал. И даже если она будет согласна…
Да, ей нечего бояться. Но она все еще чувствовала тепло его сильных, мускулистых рук, крепко обнимавших ее. И все еще ощущала прикосновение к шее его пальцев. Она слышала, как бьется его сердце, и помнила, как прижалась к нему в поисках тепла и безопасности. В те мгновения ей казалось, что рядом с ним, в его объятиях, ей действительно ничего не угрожает.
И она вдруг поняла, что не испытывала страха и отвращения, когда он заключил ее в объятия; она забыла о страхе так же, как в те счастливые мгновения, когда они танцевали вальс на дорожке парка и скакали вдоль каменной ограды.
Глава 14
– Сибилла, утром я пошлю в Лондон за доктором, если у вас все еще будет жар. Ваш доктор не в состоянии помочь.
– Я никого не хочу, кроме доктора Хартли, – заявила герцогиня. – Почему вы тогда прогнали Томаса? – спросила она вдруг. – Я вам, Адам, этого никогда не прощу, вы сами знаете. И я рада, что он вернулся. Да, рада!
Сибилла проскользнула в гардеробную и тотчас же заперла за собой дверь. Герцог услышал, как она закашлялась.
Он вздохнул и отправился в свои апартаменты.
* * *
Флер сначала обрадовалась, когда ее разбудили. Во сне над ней кто-то склонялся, и она кричала от боли и унижения. А потом вдруг узнала Дэниела. Его красивое лицо было искажено жуткой гримасой, и она с трудом узнала его. Но все-таки это был Дэниел.Он называл ее шлюхой и все мучил, мучил ее…
Ее разбудила горничная. Она сказала, что «мисс Гамильтон просят одеться и спуститься вниз, в гостиную».
Одеваясь, Флер решила, что признается во всем. Ведь Мэтью, наверное, все о ней рассказал, и теперь ей хотят учинить допрос.
Значит, отсрочки больше не будет. Значит, Мэтью просто играл с ней, забавлялся…
Флер чувствовала себя совершенно разбитой, когда слуга открыл перед ней дверь гостиной. Она вошла и остановилась в нерешительности. И все же держалась с достоинством – она решила, что не станет плакать и каяться.
Но тут к ней подошел герцог и объяснил, почему ее в полночь подняли с постели. Что ж, теперь понятно, почему ей каждое утро позволяли музицировать в салоне. Его светлость хочет, чтобы она развлекала его гостей.
Флер смотрела на герцога и чувствовала, что ненавидит его и боится. Он ее обманул: потребовал плату за то, что позволил играть на фортепиано. А ведь совсем недавно говорил, что заботится о своих слугах и защищает их.
Флер вспомнила их недавнюю верховую прогулку…
Вспомнила, как герцог скакал на вороном жеребце и улыбался ей, даже смеялся и шутил. А она радовалась своему счастью и тоже улыбалась. Улыбалась ему, герцогу Риджуэю.
Теперь она ненавидела его.
И она говорила только с лордом Томасом Кентом, который всегда улыбался ей и был дружелюбно настроен. Более того, лорд Томас защищал ее перед герцогиней. Что ж, она будет играть для него, если он просит. Впрочем, у нее не было выбора.
Она не заметила, как Мэтью подошел к ней сзади. Странно, но не заметила. А закончив играть, тотчас же почувствовала его присутствие.
И вдруг лорд Томас, очевидно, желая выручить ее, намекнул, что она может уйти из гостиной вместе со своим знакомым, с Мэтью.
И ее светлость не возражала. Более того, дала понять Флер, что уже не сердится на нее.
И ей пришлось смириться с неизбежным. Она оказалась в безвыходном положении.
Шедшие впереди них слуги уже зажгли свечи в настенных бра галереи.
Мэтью с улыбкой предложил Флер руку:
– Если уж нам предстоит пройтись, Изабелла, давайте сделаем это как воспитанные люди.
Они прошли в галерею, и слуги тотчас же закрыли за ними двери.
– Как вам удается выглядеть так замечательно? – спросил Мэтью. – Вы прекрасны даже в этом скромном платье Флер отдернула руку;
– Чего вы добиваетесь, Мэтью? Если мы не должны немедленно уехать, если вы не собираетесь бросить меня в тюрьму, то чего же вы хотите? Чтобы я легла с вами в постель здесь, в Уиллоуби? Стала вашей любовницей?
Лорд Броклхерст вздохнул.
– Вы прекрасно знаете, что я этого не требую. Изабелла.
– Так скажите же наконец, чего вы хотите.
– Я люблю вас, Изабелла. Уже давно люблю. Я достоин порицания?
– Если вы действительно любите меня, Мэтью, то должны уважать мои чувства. Вам не следовало становиться между мной и Дэниелом.
– Дэниел Бут похож на улыбчивую добрую девочку, – усмехнулся Мэтью. – Он не мог бы сделать вас счастливой, Изабелла.
– Возможно, вы правы. Но это мое личное дело. Почему вы все так подстроили?
– Подстроил?
– Ваша мать и Амелия уехали в Лондон и оставили меня с вами. Если бы они обо мне заботились, то не поступили бы так. А вы… Вы не позволили мне поехать на время к сестре Дэниела, а потом выйти за него замуж. Вы не оставили мне выбора, погубили мою репутацию, и мне оставалось только стать вашей любовницей.
Мэтью остановился и взял Флер за руки. Она попыталась высвободиться, но он крепко держал ее.
– Но Амелия уже давно собиралась в Лондон. И, конечно, моя мать решила сопровождать ее. Но было бы жестоко отправлять вас с ними, Изабелла. Вы втроем не поладили бы…
– Ничего удивительного, – перебила Флер. – Ведь вы все меня игнорировали.
– Как бы то ни было, мне казалось, что для вас будет лучше, если вы останетесь в доме, Изабелла. И я не стремился стать вашим опекуном, вы сами знаете. Такова была воля вашего отца. Он хотел, чтобы я заботился о вас до тех пор, пока вы не выйдете замуж или до вашего двадцатипятилетия.
Не я придумал все это.
– До того как я выйду замуж?! – воскликнула Флер. – Но я хотела выйти замуж за Дэниела. И вы могли вы освободиться от столь обременительной ответственности.
– Но это вовсе не обременительно. И я не мог согласиться на ваш брак с таким бесхарактерным человеком, Изабелла.
– Лучше было сделать меня своей любовницей.
– Я не употреблял слово «любовница», – заметил Мэтью.
Она рассмеялась:
– Уж не собирались ли вы жениться на мне?
– Вы как-то странно все это себе представляете, Изабелла. – Он еще крепче сжал ее руки. – Ведь вы – леди, дочь барона. Неужели вы могли подумать, что я мог бы без вашего согласия…
Она снова засмеялась:
– Вы такой благородный джентльмен? А я даже не подозревала об этом. Мне казалось, что вы собирались соблазнить меня.
– Соблазнить?
– Мне пришлось уйти из дому, – продолжала Флер. – Мой саквояж был уже в кабриолете. И Мириам ждала меня в доме священника. Но вы не пустили меня и отругали за непослушание. И вы не собирались отправлять меня в мою комнату. Вы хотели отвести меня в свою. А может, даже…
Возможно, Хобсон хотел задержать меня в библиотеке, чтобы вы там могли овладеть мною.
Он выпустил одну ее руку и утер пот со лба.
– Изабелла, о чем вы говорите? Вы кричали на меня и царапались, словно безумная, потому что я не позволил вам сбежать с Бутом. Я запретил вам вступать с ним в брак, но запретил на законном основании. Хобсон подошел к вам сзади, чтобы вы не споткнулись о кирпичную кладку очага. А вы повернулись к нему и толкнули как раз в тот момент, когда он оступился. Эта смерть – просто случайность, не более.
– Да, случайность, – кивнула Флер. – Надеюсь, судья так и решит.
– И я надеюсь, – кивнул Мэтью. – Но вы забыли о драгоценностях. История с драгоценностями не в вашу пользу.
– Драгоценности? – упавшим голосом проговорила Флер.
– Они самые. Мать не взяла их с собой в Лондон, и их нашли в вашем саквояже, когда вы в панике убежали.
Флер пристально посмотрела на Мэтью.
– Разумеется, драгоценности нашли не вы, а кто-то другой? – спросила она.
– Ваша горничная.
Флер усмехнулась.
– Но я прекрасно вас понимаю, – сказал Мэтью. – Вам пришлось многое пережить. Изабелла. В таком возрасте лишиться родителей – это очень тяжело. И вы видели, как мы пришли в ваш дом.., и забрали все, чем владели когда-то ваши родители. Эта собственность, она снова может стать вашей, может стать собственностью наших детей.
– Наших детей? – переспросила Флер. – Вы действительно готовы жениться на мне, Мэтью?
– Я люблю вас. Вы не представляете, как я страдал эти два с половиной месяца. Изабелла. Ведь я не знал, увижу ли вас снова. Вы должны выйти за меня замуж.
– Вы сказали «должна»?
– Я не стану принуждать вас силой, поверьте.
– Мой ответ – нет.
– Вы еще передумаете. Изабелла.
– Нет, уверяю вас. – Она улыбнулась. – Когда вы будете уезжать отсюда, вы уедете один, Мэтью.
(Он вдруг схватил ее за горло и легонько надавил пальцами на артерию.
– Говорят, опытные палачи делают свою работу так, что смерть в петле наступает мгновенно и без всякой боли. К сожалению, не все они столь опытны.
Ее улыбка погасла.
– Благодарю вас, – ответила она. – Я должна подумать.
Значит, я выхожу за вас замуж или меня повесят? Сколько времени у меня на то, чтобы принять решение?
В следующее мгновение дверь отворилась, и в галерею вошел герцог Риджуэй.
– Вы все еще здесь? – спросил он. – Любуетесь этими прекрасными полотнами, не так ли? Но гувернантке моей дочери пора спать, Броклхерст. Может быть, вы продолжите осмотр как-нибудь в другой раз? Вы можете вернуться в свою комнату, мисс Гамильтон.
Все трое молча направились к выходу. Герцог у двери остановился и, внимательно посмотрев на Флер, предложил ей руку.
– Я сам провожу вас наверх, – сказал он.
Флер кивнула и пошла с герцогом, она даже не попрощалась с Мэтью. Но как только они подошли к лестнице, она отстранилась и, поднимаясь наверх, старалась держаться как можно дальше от его светлости.
Однако наверху он не повернул обратно, а пошел рядом с ней по коридору к ее комнате. У двери герцог остановился.
– Я прошу у вас прощения, мисс Гамильтон, – тихо проговорил он.
– Просите прощения?
Флер внимательно посмотрела на герцога. Сейчас он казался еще более мрачным, чем обычно.
– Да, за все. За то, что вас подняли с постели. За то, что оскорбили вас. Больше я этого не допущу.
Теперь она смотрела на него с удивлением.
– Он обидел вас? Причинил беспокойство?
– Он не тот, кто на самом деле заставил меня страдать.
Герцог молча смотрел на нее, смотрел, крепко сжав зубы.
И Флер вдруг в ужасе подумала о том, что он сейчас откроет дверь, пригласит ее войти и снова прикажет ей раздеться.
Она решила, что на этот раз не подчинится ему.
– Да, я прошу прошения, – проговорил он, глядя на ее губы. – Заходите, мисс Гамильтон.
– Нет! – Она отступила на шаг и отрицательно покачала головой. – Нет. Пожалуйста, не надо. Ах, прошу вас, нет…
– О Господи! – Он шагнул к ней и взял ее за плечи. – Что это вы обо мне подумали? Вы полагаете, что я извинился перед вами и тут же пытаюсь соблазнить?
Она до боли закусила губу.
– Послушайте, Флер… Я ведь тогда овладел вами не против вашей воли. И впредь не позволю себе ничего подобного. Более того, я не сделаю этого, даже если вы согласитесь.
Я женатый мужчина и согрешил всего один раз за пять с половиной лет супружеской жизни. Не бойтесь меня, поверьте, вы в безопасности.
Только сейчас Флер почувствовала, что ее верхняя губа кровоточит. Герцог как-то странно посмотрел на нее и вдруг, тихо застонав, заключил в объятия. Он прижимал ее к себе все крепче и наконец почувствовал, что она успокоилась, расслабилась.
Флер со вздохом закрыла глаза. Прижавшись щекой к груди герцога, она почувствовала, как гулко бьется его сердце.
– Не бойтесь ничего. – прошептал он ей на ухо. – Вам, Флер, я ни за что на свете не причиню зла. О Боже, скажите же, что больше не думаете обо мне так, как думали раньше.
– Не думаю, – сказала она, высвобождаясь из его объятий.
– Не бойтесь ничего, – повторил герцог. Он отступил на шаг и внимательно посмотрел на нее. – Доброй ночи, Флер.
– Доброй ночи, ваша светлость.
Она вошла в комнату и закрыла за собой дверь. Потом прижалась к ней лбом и сделала несколько глубоких вдохов. Ей нечего бояться. Они были наедине, и герцог мог без труда овладеть ею. Он мог заглушить ее крики так, что даже миссис Клемент ничего бы не услышала. Но он не стал этого делать.
Он никогда не сделает этого против ее воли, так он сказал. И даже если она будет согласна…
Да, ей нечего бояться. Но она все еще чувствовала тепло его сильных, мускулистых рук, крепко обнимавших ее. И все еще ощущала прикосновение к шее его пальцев. Она слышала, как бьется его сердце, и помнила, как прижалась к нему в поисках тепла и безопасности. В те мгновения ей казалось, что рядом с ним, в его объятиях, ей действительно ничего не угрожает.
И она вдруг поняла, что не испытывала страха и отвращения, когда он заключил ее в объятия; она забыла о страхе так же, как в те счастливые мгновения, когда они танцевали вальс на дорожке парка и скакали вдоль каменной ограды.
Глава 14
Утром Питер Хаутон вошел и сразу понял, что герцог не в духе. Питер же опоздал на целых пять минут, и это было очень некстати. Герцог стоял у окна и, нахмурившись, смотрел сквозь стекло.
Секретарь тотчас вспомнил разговоры слуг – судачили о ее светлости и лорде Томасе. Впрочем, все давно уже знали: хозяин не очень-то удачно женился. А сегодня утром стало известно, что птичка его светлости, то есть гувернантка, ночью гуляла с лордом Броклхерстом в галерее.
Однако Хаутон после возвращения в Уиллоуби-Холл начал сомневаться в том, что гувернантка – действительно любовница его светлости. И кроме того, Питеру нравилась эта женщина. Она всегда была вежлива и за столом держалась очень скромно, хотя ее манеры свидетельствовали о том, что она дочь джентльмена.
– Где вы пропадали? – проворчал герцог.
– Помогал миссис Лейкок свести баланс в расчетных книгах. У нее кое-что не сходилось, ваша светлость, – ответил секретарь.
– Не желаете ли отправиться в отпуск? – неожиданно спросил герцог.
Хаутон посмотрел на него с изумлением. Может, хозяин хочет его уволить? И это за пятиминутное опоздание?
– Вам надо съездить в Уилтшир по моим делам, – сказал герцог. – В Герон-Хаус. Я не очень хорошо знаю, где это, но вы, без сомнения, отыщете.
– К лорду Броклхерсту, ваша светлость? – нахмурился секретарь.
– Совершенно верно. Я хочу, чтобы вы разузнали все о некой Изабелле, жившей там до недавнего времени.
– Об Изабелле? – переспросил Хаутон. – Ваша светлость, а фамилия?
– Не знаю. Но все нужно сделать так, чтобы не привлечь к себе внимания. Вы поняли?
– Вас интересует только Изабелла, ваша светлость? – спросил Хаутон. – А как она выглядит?
– Считайте, что она очень похожа на мисс Гамильтон, – ответил герцог.
Питер Хаутон внимательно посмотрел на него.
– Могу я положиться на ваше благоразумие, Хаутон?
Вы едете в длительный и хорошо оплачиваемый отпуск.
– Проведать своего кузена Тома, – добавил секретарь. – И его жену, которую я еще не видел. А также и их сына, для которого я буду крестным отцом и…
– Меня не интересуют ваши семейные дела, – перебил герцог. – Вам лучше уехать сегодня же, Хаутон, а то опоздаете на крестины.
– Я очень признателен вам, ваша светлость, – сказал Хаутон, когда Риджуэй направился к двери.
– Вы всегда были очень добры ко мне.
Герцог обернулся.
– Но перед отъездом вы должны выполнить еще одно поручение, – сказал он. – Я распорядился, чтобы гувернантка сегодня утром отправилась в Уолластон.
– Я все устрою, ваша светлость, – кивнул Хаутон.
Герцог покинул кабинет. Секретарь же с усмешкой вспомнил свой разговор с грумом – тот уверял, что герцог с гувернанткой отправились покататься верхом и вернулись только через час. Было видно: амазонка и сапоги понадобились именно для верховых прогулок.
Нет, все-таки она – его любовница. И его светлость охвачен страстью, поэтому и хочет выведать что-нибудь о прошлом этой девушки. Значит, она живет под вымышленным именем?
Но, наверное, трудно обвинять его светлость. Ведь герцогиня даже не пытается скрыть, что предпочитает ему лорда Томаса.
Где? В вашей комнате? Или где-нибудь внизу?
– Но у меня другие планы на вечер, – сказала она.
– Что?
Он нахмурился. С полей его шляпы стекала вода.
– Меня пригласили на обед и в театр, – сказала она. – Пригласил сосед.
– Кто он такой? Вам лучше не поощрять его, Изабелла.
Мне это совсем не нравится.
– Вы не можете представить, что существуют просто дружеские отношения, Мэтью?
Она поежилась: холодная вода просочилась за воротник накидки.
– Когда речь идет о вас, не могу, – сказал он. – Мы останемся здесь на несколько недель. И я рассчитываю на значительную часть вашего свободного времени. Не хочу иметь дело с соперниками. Даже если соперник – сам герцог. Надеюсь, он не остался в вашей комнате прошедшей ночью.
– Я вся промокла и замерзла, Мэтью, – сказала она. – Я возвращаюсь в дом, если позволите.
Он отвесил ей поклон, повернулся и взбежал по мраморным ступеням.
Флер вошла в дом через черный вход. Ей предстояло сделать выбор: выйти замуж за Мэтью, если он действительно хочет на ней жениться, или предстать перед судом за убийство и воровство, причем единственным свидетелем на суде будет сам Мэтью.
Флер решила, что ей обязательно нужно развлечься после столь неприятного разговора с Мэтью. В этот вечер она не будет думать о трудном выборе, который ей предстоит сделать, забудет о Мэтью и его угрозах.
Сэр Сесил Хэйуорд, джентльмен, которого Флер видела на балу, говорил лишь о лошадях, собаках и охоте. Но мисс Чемберлен и ее брат оказались прекрасными собеседниками, и Флер за обедом не скучала.
Она ни разу в жизни не была в театре, и этот факт удивил мистера Чемберлена.
– Вы никогда не бывали в театре, мисс Гамильтон? Поразительно! Для кого же в таком случае пишут Шекспиры наших дней?
– Но я ведь не сказала, сэр, что не интересуюсь театром, – сказала Флер со смехом м тут же вспомнила, как стояла у театра на Друри-лейн.
– Это все равно что вывозить куда-то детей, Эмили. – Мистер Чемберлен улыбнулся сестре. – Полагаю, что мисс Гамильтон будет в восторге.
– Но я обещаю, что не стану кричать и визжать, сэр.
Он улыбнулся и взглянул на Сесила Хэйуорда.
– Что ж, пора ехать.
Театр оказался совсем небольшим, и зрители сидели рядом со сценой. К тому же они громко кричали, свистели и аплодировали. Но Флер в театре очень понравилось. Понравилась и публика, встретившая финальную сцену оглушительным свистом.
– Все они приходят сюда не столько для того, чтобы посмотреть представление, сколько для того, чтобы показать себя, – прошептал мистер Чемберлен на ухо Флер. – Да и актеры здесь не самые одаренные. Надеюсь, вы не очень скучали, мисс Гамильтон.
– Я совсем не скучала, – возразила она. – И провела на редкость приятный вечер.
Но мисс Чемберлен хмурилась. От духоты и непрерывного шума у нее разболелась голова.
Покинув театр, они сначала завезли сэра Сесила домой – он жил недалеко от Уолластона, – а потом отвезли мисс Чемберлен. После чего мистер Чемберлен заявил, что должен проводить Флер: было уже довольно поздно.
– Адам обидится на меня за то, что я увез вас на целый вечер? – спросил он.
– Его светлость сказал мне, что я могу принять ваше приглашение.
– Да, разумеется, – кивнул мистер Чемберлен. – Адам чрезвычайно деликатный человек. Он даже ни разу не пытался соблазнить какую-нибудь из своих служанок, хотя, как мне известно, многие это делают. Он всегда заботится о тех, кто у него служит.
– Вы правы, его светлость очень добр, – сказала Флер, – У нас был самый настоящий праздник, когда он так неожиданно появился через год после того, как сообщили о его смерти. Только один Томас огорчился: ведь он сразу же лишился титула.
– Но он очень любезный джентльмен, – заметила Флер.
– О да, – кивнул мистер Чемберлен. – Действительно, очень любезный. А вы приедете на праздник по случаю дня рождения Тимми?
Какое-то время они молчали. Мистер Чемберлен снова заговорил, лишь когда экипаж проехал через мост.
– Я счел бы себя трусом и глупцом, если бы не попытался поцеловать вас, прежде чем остановится экипаж. Вы позволите, мисс Гамильтон?
Флер потупилась. Что она могла ответить? Следовало бы сказать «нет», если бы ей не нравился этот джентльмен. Но мистер Чемберлен понравился ей при первой же встрече.
– Я вижу, что моя смелость смутила вас, – сказал он. – Я понимаю, что очень трудно на такой вопрос вежливо ответить: «Да, сэр». Думаю, гораздо легче сказать: «Нет, сэр». И я чувствую, что именно так вы и ответите. – Он улыбнулся, обнял ее за плечи и поцеловал. Потом снова улыбнулся:
– Теперь я жду звонкой пощечины. Надеюсь, я не оскорбил вас? Вы не обиделись?
– Нет, – ответила Флер.
– Хотелось бы увидеть вас через несколько дней, мисс Гамильтон. Возможно, нам удастся поговорить, хотя дети, конечно же, поднимут ужасный шум. В дни рождения всегда больше шума, чем в других случаях, вы заметили?
Тут экипаж остановился, и кучер откинул подножку.
Мистер Чемберлен помог Флер спуститься и проводил ее до двери. Постучав, он поднес к губам ее руку и с улыбкой проговорил:
– Благодарю вас за приятный вечер, мисс Гамильтон. – Надеюсь снова вас увидеть.
– Спасибо вам за приглашение, – сказала Флер. – Доброй ночи, сэр.
Она вошла в холл и осмотрелась, ожидая увидеть Мэтью или герцога. Но в холле не было никого, кроме слуги, открывшего ей дверь.
Флер быстро поднялась наверх и прошла в свою комнату. Тотчас же разделась и забралась в постель, натянув одеяло до подбородка.
Она вспоминала прошедший вечер и подумала о том, что все-таки заснет счастливой. Думала о мистере Чемберлене и о его поцелуе. Ей так хотелось забыть о прошлом… Забыть о Мэтью и Хобсоне, о Лондоне и герцоге Риджуэе, Дэниеле…
«Было бы замечательно, если бы на свете.., вообще ничего не было, – думала Флер. – Чтобы остались только Уиллоуби-Холл и мистер Чемберлен».
Она снова и снова вспоминала о поцелуе в экипаже. Однако решила, что подобное не повторится, что не станет поощрять мистера Чемберлена.
– Вот как? А кто же будет играть для вас? Мисс Доббин?
– Она бы с удовольствием поиграла, но Уолтер не хочет, чтобы мисс Доббин играла. Адам, вы заметили, что он увлечен ею? И имейте в виду: с Филиппом я просто провожу время, чтобы не умереть от скуки, вы меня понимаете?
– Не беспокойтесь, сегодня вы будете танцевать, так что не умрете от скуки. Но кто же станет играть, если не мисс Доббин?
– Гувернантка, разумеется, – ответила леди Андервуд. – Мы уже решили.
– В самом деле? А кто именно так решил?
– Мэтью, конечно. Он говорит, что немного с ней знаком. Впрочем, мне кажется, что он знает ее очень даже неплохо. Во всяком случае, играть будет она. Обещайте мне, Адам, что потанцуете со мной. Вы так божественно танцуете…
– Вы очень любезны. Но… Прошу меня простить, мне надо переодеться.
«Знает ли Флер, что предстоит ей этим вечером? – размышлял герцог. – Ей просто приказали или попросили? Может, Флер думает, что это по моему распоряжению ее хотят усадить за фортепиано, чтобы она развлекала гостей?»
Флер не удивилась приглашению. И даже не огорчилась.
Она ожидала от Мэтью очередной неприятности, но играть в гостиной – это не так уж страшно, ведь она не останется с ним наедине.
Спустившись по лестнице, Флер вышла в холл и вдруг увидела герцога. Он стоял, заложив руки за спину. Увидев ее, спросил:
– Вы действительно согласились играть для нас сегодня вечером? Или вам было приказано?
– Согласилась, ваша светлость.
– А кто вас попросил об этом?
– Ее светлость прислала мне записку, – ответила она.
Герцог поморщился:
– Я обещал вам, что этого больше не повторится, верно?
Меня сегодня днем не было дома. Мисс Гамильтон, пожалуйста, поиграйте для нас. Но вы вправе отказаться. Вы не обязаны играть для наших гостей.
– Мне будет приятно доставить вам удовольствие, ваша светлость.
Герцог едва заметно улыбнулся. А Флер почему-то вспомнила слова Чемберлена: «Адам – чрезвычайно деликатный человек».
– Вы тоже можете потанцевать, когда не будете играть.
Мне кажется, многие джентльмены хотели бы пригласить вас.
– Нет, благодарю вас, ваша светлость.
– Но вы с таким удовольствием танцевали на балу всего несколько дней назад.
– Бал – совсем другое дело.
– Позвольте проводить вас в гостиную, – сказал герцог, но не предложил ей руки.
Они вошли в комнату, и Флер с облегчением вздохнула: гости еще не собрались. Девушка с удивлением осмотрелась.
Слуги скатали ковры, расставили вдоль стен обитые пестрым шелком стулья, поставили в угол фортепиано, и теперь гостиная казалась гораздо просторнее. Внимание Флер привлекли картины, висевшие на одной из стен.
– Они выписаны с континента, – сказал герцог, заметив ее интерес. – Хотя в других комнатах я постарался собрать работы наших художников. Вот эти – работы Филиппа Хакетта и Ангелики Кауфман. Не хотите ли посмотреть ноты?
Она села за фортепиано и просмотрела ноты, которые принесли из музыкального салона. Все эти вещи вполне подходили для танцев. Были среди них и вальсы.
Секретарь тотчас вспомнил разговоры слуг – судачили о ее светлости и лорде Томасе. Впрочем, все давно уже знали: хозяин не очень-то удачно женился. А сегодня утром стало известно, что птичка его светлости, то есть гувернантка, ночью гуляла с лордом Броклхерстом в галерее.
Однако Хаутон после возвращения в Уиллоуби-Холл начал сомневаться в том, что гувернантка – действительно любовница его светлости. И кроме того, Питеру нравилась эта женщина. Она всегда была вежлива и за столом держалась очень скромно, хотя ее манеры свидетельствовали о том, что она дочь джентльмена.
– Где вы пропадали? – проворчал герцог.
– Помогал миссис Лейкок свести баланс в расчетных книгах. У нее кое-что не сходилось, ваша светлость, – ответил секретарь.
– Не желаете ли отправиться в отпуск? – неожиданно спросил герцог.
Хаутон посмотрел на него с изумлением. Может, хозяин хочет его уволить? И это за пятиминутное опоздание?
– Вам надо съездить в Уилтшир по моим делам, – сказал герцог. – В Герон-Хаус. Я не очень хорошо знаю, где это, но вы, без сомнения, отыщете.
– К лорду Броклхерсту, ваша светлость? – нахмурился секретарь.
– Совершенно верно. Я хочу, чтобы вы разузнали все о некой Изабелле, жившей там до недавнего времени.
– Об Изабелле? – переспросил Хаутон. – Ваша светлость, а фамилия?
– Не знаю. Но все нужно сделать так, чтобы не привлечь к себе внимания. Вы поняли?
– Вас интересует только Изабелла, ваша светлость? – спросил Хаутон. – А как она выглядит?
– Считайте, что она очень похожа на мисс Гамильтон, – ответил герцог.
Питер Хаутон внимательно посмотрел на него.
– Могу я положиться на ваше благоразумие, Хаутон?
Вы едете в длительный и хорошо оплачиваемый отпуск.
– Проведать своего кузена Тома, – добавил секретарь. – И его жену, которую я еще не видел. А также и их сына, для которого я буду крестным отцом и…
– Меня не интересуют ваши семейные дела, – перебил герцог. – Вам лучше уехать сегодня же, Хаутон, а то опоздаете на крестины.
– Я очень признателен вам, ваша светлость, – сказал Хаутон, когда Риджуэй направился к двери.
– Вы всегда были очень добры ко мне.
Герцог обернулся.
– Но перед отъездом вы должны выполнить еще одно поручение, – сказал он. – Я распорядился, чтобы гувернантка сегодня утром отправилась в Уолластон.
– Я все устрою, ваша светлость, – кивнул Хаутон.
Герцог покинул кабинет. Секретарь же с усмешкой вспомнил свой разговор с грумом – тот уверял, что герцог с гувернанткой отправились покататься верхом и вернулись только через час. Было видно: амазонка и сапоги понадобились именно для верховых прогулок.
Нет, все-таки она – его любовница. И его светлость охвачен страстью, поэтому и хочет выведать что-нибудь о прошлом этой девушки. Значит, она живет под вымышленным именем?
Но, наверное, трудно обвинять его светлость. Ведь герцогиня даже не пытается скрыть, что предпочитает ему лорда Томаса.
* * *
– Мне придется съездить в эту проклятую нормандскую церковь, – сказал он. – Я хочу увидеть вас сегодня вечером.Где? В вашей комнате? Или где-нибудь внизу?
– Но у меня другие планы на вечер, – сказала она.
– Что?
Он нахмурился. С полей его шляпы стекала вода.
– Меня пригласили на обед и в театр, – сказала она. – Пригласил сосед.
– Кто он такой? Вам лучше не поощрять его, Изабелла.
Мне это совсем не нравится.
– Вы не можете представить, что существуют просто дружеские отношения, Мэтью?
Она поежилась: холодная вода просочилась за воротник накидки.
– Когда речь идет о вас, не могу, – сказал он. – Мы останемся здесь на несколько недель. И я рассчитываю на значительную часть вашего свободного времени. Не хочу иметь дело с соперниками. Даже если соперник – сам герцог. Надеюсь, он не остался в вашей комнате прошедшей ночью.
– Я вся промокла и замерзла, Мэтью, – сказала она. – Я возвращаюсь в дом, если позволите.
Он отвесил ей поклон, повернулся и взбежал по мраморным ступеням.
Флер вошла в дом через черный вход. Ей предстояло сделать выбор: выйти замуж за Мэтью, если он действительно хочет на ней жениться, или предстать перед судом за убийство и воровство, причем единственным свидетелем на суде будет сам Мэтью.
* * *
Экипаж мистера Чемберлена приехал за Флер в начале вечера. Она с некоторым сомнением посмотрела на свое голубое муслиновое платье, но больше ей нечего было надеть.Флер решила, что ей обязательно нужно развлечься после столь неприятного разговора с Мэтью. В этот вечер она не будет думать о трудном выборе, который ей предстоит сделать, забудет о Мэтью и его угрозах.
Сэр Сесил Хэйуорд, джентльмен, которого Флер видела на балу, говорил лишь о лошадях, собаках и охоте. Но мисс Чемберлен и ее брат оказались прекрасными собеседниками, и Флер за обедом не скучала.
Она ни разу в жизни не была в театре, и этот факт удивил мистера Чемберлена.
– Вы никогда не бывали в театре, мисс Гамильтон? Поразительно! Для кого же в таком случае пишут Шекспиры наших дней?
– Но я ведь не сказала, сэр, что не интересуюсь театром, – сказала Флер со смехом м тут же вспомнила, как стояла у театра на Друри-лейн.
– Это все равно что вывозить куда-то детей, Эмили. – Мистер Чемберлен улыбнулся сестре. – Полагаю, что мисс Гамильтон будет в восторге.
– Но я обещаю, что не стану кричать и визжать, сэр.
Он улыбнулся и взглянул на Сесила Хэйуорда.
– Что ж, пора ехать.
Театр оказался совсем небольшим, и зрители сидели рядом со сценой. К тому же они громко кричали, свистели и аплодировали. Но Флер в театре очень понравилось. Понравилась и публика, встретившая финальную сцену оглушительным свистом.
– Все они приходят сюда не столько для того, чтобы посмотреть представление, сколько для того, чтобы показать себя, – прошептал мистер Чемберлен на ухо Флер. – Да и актеры здесь не самые одаренные. Надеюсь, вы не очень скучали, мисс Гамильтон.
– Я совсем не скучала, – возразила она. – И провела на редкость приятный вечер.
Но мисс Чемберлен хмурилась. От духоты и непрерывного шума у нее разболелась голова.
Покинув театр, они сначала завезли сэра Сесила домой – он жил недалеко от Уолластона, – а потом отвезли мисс Чемберлен. После чего мистер Чемберлен заявил, что должен проводить Флер: было уже довольно поздно.
– Адам обидится на меня за то, что я увез вас на целый вечер? – спросил он.
– Его светлость сказал мне, что я могу принять ваше приглашение.
– Да, разумеется, – кивнул мистер Чемберлен. – Адам чрезвычайно деликатный человек. Он даже ни разу не пытался соблазнить какую-нибудь из своих служанок, хотя, как мне известно, многие это делают. Он всегда заботится о тех, кто у него служит.
– Вы правы, его светлость очень добр, – сказала Флер, – У нас был самый настоящий праздник, когда он так неожиданно появился через год после того, как сообщили о его смерти. Только один Томас огорчился: ведь он сразу же лишился титула.
– Но он очень любезный джентльмен, – заметила Флер.
– О да, – кивнул мистер Чемберлен. – Действительно, очень любезный. А вы приедете на праздник по случаю дня рождения Тимми?
Какое-то время они молчали. Мистер Чемберлен снова заговорил, лишь когда экипаж проехал через мост.
– Я счел бы себя трусом и глупцом, если бы не попытался поцеловать вас, прежде чем остановится экипаж. Вы позволите, мисс Гамильтон?
Флер потупилась. Что она могла ответить? Следовало бы сказать «нет», если бы ей не нравился этот джентльмен. Но мистер Чемберлен понравился ей при первой же встрече.
– Я вижу, что моя смелость смутила вас, – сказал он. – Я понимаю, что очень трудно на такой вопрос вежливо ответить: «Да, сэр». Думаю, гораздо легче сказать: «Нет, сэр». И я чувствую, что именно так вы и ответите. – Он улыбнулся, обнял ее за плечи и поцеловал. Потом снова улыбнулся:
– Теперь я жду звонкой пощечины. Надеюсь, я не оскорбил вас? Вы не обиделись?
– Нет, – ответила Флер.
– Хотелось бы увидеть вас через несколько дней, мисс Гамильтон. Возможно, нам удастся поговорить, хотя дети, конечно же, поднимут ужасный шум. В дни рождения всегда больше шума, чем в других случаях, вы заметили?
Тут экипаж остановился, и кучер откинул подножку.
Мистер Чемберлен помог Флер спуститься и проводил ее до двери. Постучав, он поднес к губам ее руку и с улыбкой проговорил:
– Благодарю вас за приятный вечер, мисс Гамильтон. – Надеюсь снова вас увидеть.
– Спасибо вам за приглашение, – сказала Флер. – Доброй ночи, сэр.
Она вошла в холл и осмотрелась, ожидая увидеть Мэтью или герцога. Но в холле не было никого, кроме слуги, открывшего ей дверь.
Флер быстро поднялась наверх и прошла в свою комнату. Тотчас же разделась и забралась в постель, натянув одеяло до подбородка.
Она вспоминала прошедший вечер и подумала о том, что все-таки заснет счастливой. Думала о мистере Чемберлене и о его поцелуе. Ей так хотелось забыть о прошлом… Забыть о Мэтью и Хобсоне, о Лондоне и герцоге Риджуэе, Дэниеле…
«Было бы замечательно, если бы на свете.., вообще ничего не было, – думала Флер. – Чтобы остались только Уиллоуби-Холл и мистер Чемберлен».
Она снова и снова вспоминала о поцелуе в экипаже. Однако решила, что подобное не повторится, что не станет поощрять мистера Чемберлена.
* * *
На следующий день снова шел дождь, однако герцог все же отправился повидаться со своими арендаторами. Когда он вернулся, время чая прошло, но все уже было подготовлено для вечерних увеселений. Леди Андервуд, встретив его в холле, сообщила ему о том, что герцогиня решила устроить в гостиной танцы.– Вот как? А кто же будет играть для вас? Мисс Доббин?
– Она бы с удовольствием поиграла, но Уолтер не хочет, чтобы мисс Доббин играла. Адам, вы заметили, что он увлечен ею? И имейте в виду: с Филиппом я просто провожу время, чтобы не умереть от скуки, вы меня понимаете?
– Не беспокойтесь, сегодня вы будете танцевать, так что не умрете от скуки. Но кто же станет играть, если не мисс Доббин?
– Гувернантка, разумеется, – ответила леди Андервуд. – Мы уже решили.
– В самом деле? А кто именно так решил?
– Мэтью, конечно. Он говорит, что немного с ней знаком. Впрочем, мне кажется, что он знает ее очень даже неплохо. Во всяком случае, играть будет она. Обещайте мне, Адам, что потанцуете со мной. Вы так божественно танцуете…
– Вы очень любезны. Но… Прошу меня простить, мне надо переодеться.
«Знает ли Флер, что предстоит ей этим вечером? – размышлял герцог. – Ей просто приказали или попросили? Может, Флер думает, что это по моему распоряжению ее хотят усадить за фортепиано, чтобы она развлекала гостей?»
* * *
Флер собиралась провести вечер за вышиванием или посидеть в гостиной у миссис Лейкок. Но сразу же после окончания занятий с Памелой ей передали записку от ее светлости – герцогиня приглашала ее в гостиную играть на фортепиано.Флер не удивилась приглашению. И даже не огорчилась.
Она ожидала от Мэтью очередной неприятности, но играть в гостиной – это не так уж страшно, ведь она не останется с ним наедине.
Спустившись по лестнице, Флер вышла в холл и вдруг увидела герцога. Он стоял, заложив руки за спину. Увидев ее, спросил:
– Вы действительно согласились играть для нас сегодня вечером? Или вам было приказано?
– Согласилась, ваша светлость.
– А кто вас попросил об этом?
– Ее светлость прислала мне записку, – ответила она.
Герцог поморщился:
– Я обещал вам, что этого больше не повторится, верно?
Меня сегодня днем не было дома. Мисс Гамильтон, пожалуйста, поиграйте для нас. Но вы вправе отказаться. Вы не обязаны играть для наших гостей.
– Мне будет приятно доставить вам удовольствие, ваша светлость.
Герцог едва заметно улыбнулся. А Флер почему-то вспомнила слова Чемберлена: «Адам – чрезвычайно деликатный человек».
– Вы тоже можете потанцевать, когда не будете играть.
Мне кажется, многие джентльмены хотели бы пригласить вас.
– Нет, благодарю вас, ваша светлость.
– Но вы с таким удовольствием танцевали на балу всего несколько дней назад.
– Бал – совсем другое дело.
– Позвольте проводить вас в гостиную, – сказал герцог, но не предложил ей руки.
Они вошли в комнату, и Флер с облегчением вздохнула: гости еще не собрались. Девушка с удивлением осмотрелась.
Слуги скатали ковры, расставили вдоль стен обитые пестрым шелком стулья, поставили в угол фортепиано, и теперь гостиная казалась гораздо просторнее. Внимание Флер привлекли картины, висевшие на одной из стен.
– Они выписаны с континента, – сказал герцог, заметив ее интерес. – Хотя в других комнатах я постарался собрать работы наших художников. Вот эти – работы Филиппа Хакетта и Ангелики Кауфман. Не хотите ли посмотреть ноты?
Она села за фортепиано и просмотрела ноты, которые принесли из музыкального салона. Все эти вещи вполне подходили для танцев. Были среди них и вальсы.