Бэлоу Мэри. Тайная жемчужина

   Она долго не отвечала ему.
   – Я приехала сюда, чтобы разобраться, что же произошло тогда, – вымолвила она наконец, – или получить какие-то доказательства моей невиновности. Похоже, что мне теперь уже не нужны эти доказательства. Но осталось так много вопросов, на которые нет ответа. Я буквально уперлась в каменную стену.
   – Объясните мне, – попросил он.
   – Моя горничная уехала на другое место службы. Она была среди тех, кто обнаружил драгоценности в моем багаже. Я хотела бы знать, где их нашли. Были ли они тщательно спрятаны или лежали сверху? Если бы я была воровкой, то с моей стороны глупо было бы класть их в саквояж сверху, не так ли?
   – А был ли ваш саквояж заперт?
   – Нет, конечно, нет, – сказала она. – Я ведь собиралась просто переехать в дом священника.
   – И он был оставлен в брошенной без надзора двуколке возле дома?
   – Да. Конечно, да. Я поступила бы очень глупо, если бы оставила такие дорогие вещи на улице. Я бы скрыла их каким-то образом или спрятала на себе. Но я даже не знаю, что там было, какой формы, размера эти вещи. Но так или иначе, Энни уехала, и мне некого спросить.
   – Это плохо, – сказал он. – Но я найду ее, если это так важно для вас.
   – Мистер Хаутон? – спросила она, слабо улыбнувшись. – Нет, даже не это моя главная забота. Очень плохо, что я не могу найти Хобсона.
   – Этого слугу? Разве он не покоится на церковном дворе на глубине шести футов?
   – Его тело отправили на родину, чтобы похоронить там.
   Но никто не знает, где это. Конюх, который сопровождал гроб, сейчас в Йоркшире, а кучер, который был тогда с Мэтью, все еще находится с ним. Это был Ярдли, он помогал Мэтью положить тело в гроб и доставить его на место… Мне очень важно увидеть могилу Хобсона, – продолжала она. – Я не убийца, но все же это я явилась причиной его смерти. Если бы со мной не случилась истерика и я не оттолкнула бы его, он не упал бы и остался жив. Это я убила его. Так говорит моя совесть. Как мне жить с этим? Я хочу во всем разобраться…
   – А вы не можете сбросить это бремя со своих плеч, признав: тот человек сам во всем виноват, и ваш кузен тоже несет за это ответственность? Вы же можете убедить себя, что вашей вины тут нет.
   – Да, – сказала она. – Разумом я это понимаю. Но воспоминание о том, что я его толкнула, а он упал и умер, всегда преследует меня. Я понимаю, что это глупо. Но я не хочу задерживать вас, ваша светлость. Воспользуйтесь дневным светом для вашей поездки.
   – Но ведь должен же быть человек, знающий, откуда родом Хобсон? У него были друзья среди слуг? Или в деревне?
   – Не знаю, я этого не знаю.
   – Мы должны выяснить это. Я попытаюсь использовать своего секретаря и выяснить все необходимое. Я спрошу людей в деревне. А вы не поговорите еще раз со слугами?
   – Я уже говорила почти со всеми. Они ничего не знают; кроме того, надо помнить, что они – слуги Мэтью, а не мои.
   Да и это не ваша забота, ваша светлость. Вам ведь надо возвращаться домой.
   – Домой? – спросил он, останавливаясь на дорожке и беря ее за обе руки. – Я хочу видеть вас счастливой. Флер, и совершенно свободной. И не могу покинуть вас, пока не увижу, что это так.
   – Но почему?
   – Вы сами прекрасно знаете почему, – сказал он, отпустив ее руки, повернулся и пошел в сторону конюшен.
   Она бросилась за ним.
   – Из-за того, что вы тогда сделали? Но ведь я стояла возле театра именно с этой целью. Не вы, так подошел бы кто-то другой. Может быть, не в ту ночь, а в следующую.
   Он внезапно остановился и снова взял ее руки в свои.
   – Слава Богу, что это оказался я, – сказал он, глядя на нее горящим взором. – Да, слава Богу, что это был я. – Он отпустил ее руки. – Вернусь рано утром. Надеюсь, что смогу привезти вам какие-то новости.
   Он ушел, а она стояла и смотрела ему вслед.
   Ее преследовала мысль: у нее появилась отсрочка на один день. А завтра он попрощается и уедет навсегда. Завтра он уедет навсегда.
   Завтра.

Глава 22

   – Мы очень рады снова видеть вас дома, мисс. – Маленькая горничная, которую прислали вместо Энни, вешала в гардероб муслиновое дневное платье Флер, которое она только что сняла. И добавила весьма доверительно:
   – Тэд Джексон сказал, вы не можете быть виноватой, если приехали сюда по доброй воле. И никто из нас не считает вас виноватой, мисс.
   Флер словно очнулась от грез, в которые была погружена.
   – Благодарю вас, Молли. Вы очень добры ко мне, если так говорите.
   Молли таинственно понизила голос, хотя дверь гардеробной комнаты Флер была плотно прикрыта и за ней скорее всего не было никого из слуг.
   – И если бы вы спросили меня, мисс, то я сказала бы вам: мистер Хобсон получил по заслугам. Мне он никогда не нравился. Он всегда считал себя… Божьим даром для женщин.
   Хобсон был довольно привлекательным мужчиной. О Молли же нельзя было сказать, что она хорошенькая, и Флер догадывалась: вероятно, он когда-то оскорбил ее женское самолюбие.
   – Он требовал внимания, ничего не давая взамен, – сказала Молли, подтверждая догадки Флер. – Но я никогда не слушала его сладкие речи, мисс, хотя он пытался ухаживать за мной, и не один раз.
   – В самом деле?
   Флер ужасно волновалась, пока герцог Риджуэй опрашивал слуг; она даже начала жалеть, что доверилась ему. Но теперь он отправился в Дорсетшир, и ей надо подумать о том, как жить дальше. Если герцог вернется завтра утром, что он ей сообщит?
   – Хобсон рассказывал о себе, Молли?
   – Все время, – ответила девушка. – Это он любил больше всего, мисс.
   Молли говорила с таким ожесточением, что Флер невольно улыбнулась.
   – Его отец был зажиточным мясником в Роксфорде, мисс.
   Вот почему мистер Хобсон считал себя чуть ли не джентльменом. Но только вряд ли его можно было так назвать.
   – Так вот он откуда… – пробормотала Флер. – Значит, из Роксфорда?
   – О… – Молли прикрыла рот ладонями. – Мистер Чапмен убьет меня. Он сказал, что мы должны помнить, кто нам платит жалованье, и ничего никому не рассказывать.
   – Не рассказывать? – переспросила Флер. – Он запретил об этом говорить?
   – Потому что хозяин отправит вас в тюрьму, как только вернется сюда, мисс, – сказала Молли. – Хотя я не думаю, что вы заслуживаете этого. Но если мистер Чапмен узнает, что я вам это сказала, то он убьет меня.
   – Я ни слова не скажу дворецкому, Молли. Но я думаю, вы скажете мне все, что знаете. Значит, Хобсон похоронен там?
   – Думаю, что так, мисс, – ответила Молли. – Но точно я не знаю, потому что не очень-то интересовалась. До Роксфорда тридцать миль. А я и тридцати ярдов не пройду, чтобы положить цветы на его могилу. Мне больше нравится Тэд Джексон, хотя он всего только помощник садовника. Тэд относится к каждой девушке так, будто она особенная.
   Флер поднялась на ноги и стала надевать шелковое вечернее платье. Она не совсем понимала, зачем переодевается, – ведь ей предстояло обедать в одиночестве. Очевидно, ей просто хотелось ощутить себя настоящей леди, почувствовать, что она снова дома.
   – Я должна спуститься к обеду, – сказала она. – Благодарю вас, Молли. Вы мне больше не понадобитесь. У вас будет свободный вечер, если только вас не заставят что-нибудь делать внизу. А у Тэда тоже свободный вечер? – спросила она с улыбкой.
   Девушка усмехнулась:
   – Думаю, что так, мисс. – Она подошла к двери раньше, чем Флер, но остановилась, взявшись за дверную ручку.
   И вдруг почти шепотом проговорила:
   – Я была очень дружна с Энни, мисс, и она мне кое-что рассказала, когда я была здесь новенькой.
   – Да? – Флер посмотрела на разрумянившиеся щеки девушки.
   – В ту ночь, – продолжала Молли, – вы забыли перчатки в вашей гардеробной, мисс. Энни сбежала вниз и положила их в ваш саквояж, который был уже в повозке.
   – Вот как? – сказала Флер.
   – И там не было никаких драгоценностей, мисс. Но когда Энни позже открыла саквояж, то они лежали поверх перчаток. В тот момент, когда она открывала саквояж, в комнату без стука вошел хозяин. И с ним был еще мистер Чапмен.
   Она сказала им то, что я только что рассказала вам, мисс. А на следующий день ее уволили. Она очень испугалась и просила меня ничего никому не говорить. Правда, ей хорошо заплатили.
   – Заплатили? – спросила Флер.
   – Мистер Чапмен убьет меня, если узнает обо всем, мисс, – прошептала Молли.
   – Не бойся, не убьет, – сказала Флер. – Мне кажется, Молли, что через несколько дней лорд Броклхерст сам объявит, что эта история с драгоценностями – просто недоразумение. Но даже если так и случится, я все равно буду благодарна вам, Молли. Вы самая смелая в этом доме, и я не забуду этого.
   «Значит, Роксфорд, – думала Флер, спускаясь по лестнице. – Тридцать миль отсюда. И Молли права. Даже тридцать шагов и то слишком большое расстояние для того, чтобы только увидеть могилу Хобсона. Но я ведь убила его… Ни один человек, даже очень плохой, не заслуживает смерти от рук другого человека. Я должна преклонить колени перед его могилой».
   Тридцать миль. Она понимала, что не сможет съездить в Роксфорд и вернуться обратно в тот же день.

* * *

   – Но до Роксфорда тридцать миль. Возможно, даже тридцать пять, – сказал преподобный Бут. – Я совершенно вас не понимаю. Изабелла. Почему вы хотите туда съездить? Допустим, вы увидите могилу. Может быть, и надгробие. Стоит ли из-за этого ехать так далеко?
   Но Флер знала, что должна отправиться в Роксфорд, чувствовала, что не успокоится, пока не попадет туда.
   – Мне кажется, что я обязана поехать в Роксфорд. Иначе вся эта история никогда для меня не закончится, даже если Мэтью откажется от своих обвинений. Я не была на похоронах Хобсона.., и поэтому должна увидеть хотя бы его могилу.
   – Хорошо, что прошло какое-то время, – сказал Дэниел Бут. – Почему вам не оставить все это, Изабелла? Почему не начать все сначала?
   – Я забуду… Но только после того, как побываю в Роксфорде. Я подумала и решила: предложение Мириам подходит мне больше всего. Я буду счастлива жить у мисс Гален и с удовольствием стану преподавать в школе Мириам. Надеюсь, что вы поедете со мной. Вы согласны?
   Бут вздохнул и медленно прошелся по кабинету;
   – Поехать с вами? Неужели вы забыли о приличиях, Изабелла? Вам не следует даже находиться тут со мной наедине, когда Мириам занята в школе. А поездка в Роксфорд и обратно займет никак не меньше двух суток.
   – Да, но я думала, что вы не захотите отпустить меня одну.
   – Не хотел бы, – сказал он с некоторым раздражением.
   Он взял ее за руки. – Вы должны забыть все это. Вы только что освободились от одной неприятности. Я не хочу, чтобы вы тут же угодили в другую историю… Мне хотелось бы, чтобы вы стали моей женой. Может быть, лорд Броклхерст теперь даст согласие на наш брак. Если нет, то я вернусь к нашему прежнему плану и женюсь на вас по специальному разрешению. Вы согласны, Изабелла?
   Она опустила глаза.
   – Нет, Дэниел. Теперь об этом не может быть и речи.
   – Из-за этого скандала? – спросил он. – Но все уже позади. Ведь совсем недавно вы хотели выйти за меня замуж.
   И говорили, что любите меня.
   – Я не могу выйти за вас замуж, Дэниел Теперь уже не могу.
   Он подошел к столу и принялся перекладывать лежавшие на нем бумаги.
   – Я хотел расспросить вас о герцоге Риджуэе. Не странно ли, что он проделал такой путь только для того, чтобы постараться сиять с вас это обвинение. В чем здесь дело. Изабелла?
   – Он всегда заботится о тех, кто у него служит. Я сказала бы, что слуги герцога не только уважают его, но и любят.
   – А вы? Вы тоже любите его? Не только уважаете? – Дэниел пристально смотрел на Флер.
   – Только уважаю, – ответила она, невольно отводя глаза, – А какие чувства он испытывает к вам? Он женат.
   – Я же объяснила вам… Он просто очень добрый и отзывчивый человек.
   – Значит, вы отказали мне по какой-то другой причине?
   Она молча кивнула.
   – Что ж, я больше не буду говорить об этом, – продолжал Бут. – Но я рад, что вы снова дома и в безопасности, Изабелла. И счастлив, что вы решили принять предложение Мириам. Ей нужна ваша помощь, и она очень ценит вашу дружбу, так же, как и я.
   – Благодарю вас. – Флер внимательно посмотрела на Бута. – Дэниел, я хотела бы сказать вам всю правду..
   – Я готов выслушать вас – Тогда, в Лондоне, я голодала и никак не могла найти работу. Как-то раз я не ела два дня.
   Он с удивлением посмотрел на нее.
   – Мне казалось… Я не знала, что делать, как выжить. – Она судорожно сглотнула. – Мне пришлось продавать себя.
   Флер умолкла. Бут тоже молчал.
   – Я сделала это только один раз, – проговорила она наконец. – Но мне пришлось бы делать это снова и снова, если бы я не получила место гувернантки и не уехала в Дорсетшир.
   – Так вы – шлюха? – прошептал он.
   Она прикрыла губы ладонью. Рука ее дрожала.
   – Но Изабелла… – Он пристально посмотрел на нее. – Ведь были и другие возможности, не так ли?
   – Вы хотите сказать, что я могла бы стать воровкой?
   – Боже мой! – воскликнул он. – О Боже!
   Они долго молчали. Флер видела, что Бут ошеломлен ее признанием.
   Наконец, не глядя на нее, он спросил:
   – Вы сожалеете об этом? Вы раскаиваетесь, Изабелла?
   – И да, и нет, – сказала она после некоторого раздумья. – Я больше сожалею о том, что сейчас призналась вам в этом.
   Более того, Дэниел, я знаю, что и теперь пошла бы на это, если бы у меня не было выхода.
   Он опустил голову.
   – Но как же вы ждете прощения от Бога, если не раскаиваетесь искренне?
   – Думаю, что Господь меня понимает. А если нет, то мне придется с этим смириться.
   Снова воцарилось молчание.
   – Дэниел, теперь вы понимаете? – неожиданно заговорила Флер. – Понимаете, что я не могу выйти замуж ни за вас, ни за кого-либо другого? Хотя я и не сожалею о том, что сделала, я понимаю, что стала падшей женщиной. Но я готова к новой жизни. И сейчас отправляюсь в Роксфорд. К моему возвращению вы должны решить, достойна ли я работать в школе Мириам.
   Он молчал.
   Она направилась к двери.
   – Изабелла! – внезапно раздался его голос. – Леди не должна ехать одна.
   – Но я не настоящая леди, верно? Не беспокойтесь, Дэниел, я вернусь через несколько дней.
   Флер вышла из комнаты и тотчас же покинула дом священника. Она собиралась повидаться с Мириам, но теперь, после разговора с Дэниелом, передумала. Отвязав свою лошадь, Флер забралась в дамское седло и поехала к Герон-Хаусу.
   Теперь она думала о своей любви к Дэниелу как о чем-то давно прошедшем.

* * *

   Герцог Риджуэй оставил свой экипаж в деревенской гостинице и верхом отправился в Герон-Хаус. Ему не удалось узнать ничего интересного. Хозяин гостиницы и постояльцы хорошо помнили Хобсона. Но никто не знал, откуда он родом и где именно его похоронили. Кто-то предположил, что он из Лондона, но это предположение было тотчас же отвергнуто: Хобсон совсем не походил на лондонца.
   Разговоры о слуге неизбежно вызывали и пересуды о Флер, о ее странном и неожиданном возвращении. И все считали, она ни в чем не виновата. Герцог понял, что Хобсона в деревне не любили, да и о Броклхерсте отзывались не лучше.
   Было совершенно очевидно: когда с Флер снимут обвинения, – этому никто не удивится.
   Когда герцог прибыл в Герон-Хаус, дворецкий сообщил ему, что «мисс Изабелла уехала». Но, может быть, она просто не желала принять его? Он решил, что не стоит настаивать на встрече – ведь ему нечего ей сообщить. Да, конечно же, он должен без промедления уехать.
   – Будьте любезны, сообщите мисс Брэдшоу, что мне? не удалось узнать ничего нового, – сказал герцог дворецкому.
   Покидая Герон-Хаус, он решил, что сразу же поедет в Лондон. Наверное, Броклхерст отправился именно туда. Там не так уж трудно будет его разыскать и убедиться в том, что он действительно собирается внести ясность во всю эту историю. И следует проследить, чтобы были улажены финансовые дела Флер.
   Надо также встретиться с кучером Броклхерста и сообщить Флер, где именно похоронен Хобсон.
   А уж потом он вернется к себе, в Уиллоуби. Вернется и забудет о Флер Брэдшоу, забудет навсегда. И он постарается стать хорошим отцом. Может быть, ему даже удастся как-то наладить отношения с Сибиллой. По крайней мере он попытается сделать это.
   Ему казалось, что он принял окончательное решение.
   Но все эти соображения вылетели у него из головы, когда он увидел на аллее ехавшую верхом Флер. Она была в черной бархатной амазонке и в такой же шляпе, и казалось, что ее рыжевато-золотистые волосы сверкают под лучами солнца.
   – О!.. – воскликнула она. – Вы так напугали меня…
   – Доброе утро. Флер. Я только что заезжал к вам. Боюсь, у меня нет хороших новостей, но надеюсь, что смогу вам позже что-нибудь сообщить. Я еду в Лондон и собираюсь поговорить с кучером вашего кузена, чтобы узнать…
   – Это в Роксфорде, – перебила она. – Моя горничная проговорилась вчера вечером. Похоже, что всем слугам приказано держать язык за зубами.
   – В Роксфорде? Где это?
   – Милях в тридцати отсюда. Дэниел сказал, что мне не следует туда ехать, и, наверное, он прав. Но я все-таки поеду…
   – Я понимаю вас, – кивнул герцог. – Он немного помолчал, любуясь прекрасной наездницей. Потом спросил:
   – А Бут и его сестра, конечно же, едут с вами?
   – Нет, не едут. У Мириам занятия в школе. Она и так пропустила один день из-за меня. А Дэниел не может поехать. Полагает, что это было бы неудобно.
   – Но как же он отпускает вас одну? Неужели он думает, что так лучше?
   – Откровенно говоря, меня не интересует его мнение, – с улыбкой ответила Флер. – Но он действительно считает, что мне не следует ехать в Роксфорд.
   – Но вы все-таки поедете?
   – Да.
   Ее лошадь храпела, вскидывала голову и била копытом.
   – Вы не пускали ее галопом этим утром? – спросил герцог.
   – Нет, – ответила Флер. – Но сейчас собираюсь это сделать.
   – Тогда давайте, я провожу вас. – Он натянул поводья и, проехав по аллее, оглянулся. Флер следовала за ним. Может быть, на этот раз вы обгоните меня, ведь я оставил моего Ганнибала в Уиллоуби.
   Флер снова улыбнулась, однако промолчала. «Не следовало этого делать, – подумал герцог, – Не следовало оставаться с ней сейчас».
   Он смотрел на нес с восхищением: Флер Брэдшоу прекрасно держалась в седле, она действительно была опытной наездницей. Обгоняя его, она смеялась и улыбалась ему, когда он догонял ее. Они объехали вокруг дома и конюшен и снова выехали на аллею.
   Герцог снова подумал о том, что ему не следовало здесь задерживаться. Не стоило даже приезжать сюда. Он мог бы отправить Хаутона и тогда не страдал бы из-за этой запретной любви.
   Что ж, сейчас он видит ее в последний раз. Скоро он уедет и перестанет думать о ней и томиться. Постарается забыть о ней навсегда.
   Последние минуты с Флер. Конечно, его можно простить за то, что он не сумел уехать сразу же.
   Она снова обогнала его. Потом придержала лошадь и повернула к дому. Герцог последовал за ней.
   – Ну что, теперь ты доволен. – Остановившись у дома, Флер похлопала свою лошадь по шее.
   Герцог спешился и передал поводья подошедшему груму. Затем помог Флер спуститься на землю и взглянул на грума. Тот отвел лошадей в сторону, затем повел их к конюшне.
   – Вы сначала поедете в Дорсетшир? – спросила Флер.
   – Нет, сначала в Лондон. У меня там неотложные дела.
   А потом вернусь в Уиллоуби.
   – Передайте мои наилучшие пожелания леди Памеле. И скажите, что мне ее не хватает.
   – Да, передам, – кивнул он.
   Он взял ее за руки.
   – Флер…
   Она улыбнулась:
   – Спасибо вам за то, что приехали.
   «Я люблю вас, – мысленно обращался к ней герцог. – И всегда буду любить вас, хотя и должен сейчас уехать».
   – Я поеду с вами в Роксфорд, – сказал он неожиданно. – Если мы отправимся не позже чем через час, то к вечеру будем там. Утром вы сможете увидеть могилу Хобсона, а к вечеру вернетесь домой. Я пока съезжу в деревню за своим экипажем.
   – Нет. – Она смотрела на него со страхом. – Нам нельзя ехать вместе, ваша светлость. Нельзя вдвоем.
   – А одна вы тем более не можете ехать. Это очень опасно. В Роксфорде вам придется останавливаться на ночь. Не может быть и речи о том, чтобы вы ехали одна.
   Флер внимательно посмотрела на герцога. Он по-прежнему держал ее за руки.
   – Почему? – спросила она почти шепотом. – У вас жена и дочь. Вы должны вернуться к ним. Почему вы хотите задержаться из-за меня?
   – Флер… – Он невольно отвел глаза. – Флер я поеду с вами. Идите переоденьтесь и соберите вещи. Я вернусь через час, может быть, даже раньше. – И он направился к конюшне.
   Она молча смотрела ему вслед.
   – Через час, – напомнил герцог, проезжая мимо нее и направляясь к дороге, Он думал, что останется с ней всего лишь на полчаса, и убелил себя в том, что это не такой уж большой грех.
   А теперь он собирается провести с ней еще несколько дней…
   Но ведь Флер нуждается в нем, нуждается в его помощи.
   По какой-то одной ей известной причине она хочет увидеть могилу человека, которого случайно лишила жизни. Эта могила – в тридцати милях от Герон-Хауса, и она не может ехать одна.
   И кроме того, он любит ее.

* * *

   «Какой у него удобный экипаж», – подумала Флер, откидываясь на мягкие зеленые подушки. Она заметила, что рессоры смягчают толчки на ухабах, так что даже по плохой дороге можно было ехать с удобствами. Как все это отличалось от той поездки, которую она совершила в дилижансе несколько дней назад.
   И все же ей никак не удавалось расслабиться. Может быть, потому, что герцог Риджуэй сидел совсем рядом, почти вплотную к ней.
   Почему он приехал? Почему он проявляет такой интерес к ее делам? И почему она разрешила ему сопровождать себя?
   Она могла сказать «нет». Могла бы возражать и более решительно.
   – Почему?.. – спросила она неожиданно. – Почему вы оказались здесь, в Уилтшире? Почему везете меня в Роксфорд?
   Герцог не ответил, даже не повернулся к ней. Он молча смотрел в окно.
   – Вы же знаете, что не убивали слугу своего кузена, – проговорил он наконец. – Во всяком случае, не вы виновны в его смерти. И все же вам не по себе.., поэтому вы и решили отправиться в Роксфорд. А я… Я не мог отпустить вас одну.
   К тому же я чувствую, что вам необходимо совершить эту поездку.
   Флер невольно улыбнулась. Ответ герцога ей понравился.
   – И все-таки я вас не понимаю, – сказала она. – И никогда не понимала. Ведь герцогиня – очень красивая женщина. К тому же у вас есть дочь, которую вы безумно любите. Зачем таким мужчинам, как вы, нужны женщины для случайных связей? Я не понимаю…
   Герцог по-прежнему смотрел в окно.
   – Я не могу отвечать за других мужчин, – сказал он. – Но знаю, что нужно мне. Я не стану много говорить о своем браке, потому что должен уважать чувства моей жены. Скажу только одно: это очень неудачный брак, и так было с самого начала. Иногда ужасно трудно бороться с определенными желаниями. Но я был верен жене, если только не считать тот случай в гостинице…
   Флер в изумлении взглянула на герцога. Желания? Неужели его брак настолько неудачен?
   – Я не понимаю, что тогда произошло, – продолжал он. – Ведь вы не пытались как-то привлечь меня – просто молча стояли у стены. Я даже не сумел как следует рассмотреть вас. Может быть… – Герцог замолчал, и Флер подумала, что он больше не заговорит об этом. Но несколько секунд спустя он продолжил:
   – Может быть, какое-то внутреннее чувство заставило меня.., узнать вас.
   – Узнать?..
   – Да, узнать свою бесценную жемчужину, – тихо проговорил он. Герцог снова умолк. Затем, судорожно сглотнув, пробормотал:
   – Я решил изменить жене потому, что хотел ночи забвения. Но я совершил ужасную ошибку, когда воспользовался вашим отчаянным положением. Я очень виноват перед вами.
   – А зачем вы отправили мистера Хаутона разыскивать меня? Тоже из-за чувства вины?
   И тут он наконец-то повернулся к ней.
   – Долгое время я говорил себе, что именно моя вина главная причина. Да и сейчас продолжаю убеждать себя в том же. Но не спрашивайте меня больше об этом. Флер.
   Они пристально смотрели друг другу в глаза. Наконец, не выдержав его взгляда, Флер потупилась.
   Она больше ни о чем не станет спрашивать его. Она не хочет знать правду. Судьба свела их, и это очень странно.
   Странно.., и жестоко.

Глава 23

   Они остановились, чтобы перекусить – по времени это не было ни ленчем, ни обедом, – и сразу же продолжили свой путь.
   К удивлению герцога Риджуэя, они ехали молча уже несколько часов и за едой почти не разговаривали. Но это не была молчаливая отчужденность, от которой бы они испытывали неловкость.
   Когда они снова заняли свои места в экипаже, выехавшем с гостиничного двора на дорогу, он снова взял ее руку, и снова их пальцы переплелись. Она не сопротивлялась. Тогда он крепче сжал ее ладонь.
   Ему хотелось, чтобы они ехали так не тридцать, а триста миль. Или три тысячи.
   Он ощущал на себе ее взгляд, но не повернул головы. Он хотел бы с самого начала их поездки сесть иначе, чтобы к ней была обращена неискалеченная половина его лица.
   – Как это случилось? – тихо спросила она.
   – Это? – переспросил он, указывая свободной рукой на шрам. – Я очень плохо помню, как все произошло. Это случилось в битве при Ватерлоо, разумеется. Я служил тогда в пехоте. Мы выстроились в каре, отбивая атаки вражеской конницы. Но кое-кому из молодых солдат было очень страшно, да и многим, кто постарше. Представьте, на вас мчится кавалерия, а у вас нет ничего, кроме штыков. Каре – хороший способ обороны, оно почти неприступно, но надо выстоять. А некоторые из наших людей дрогнули и попятились.